- У меня есть теория, - заявил Дэн, я заранее поморщился. Бэк, тонко чувствуя перемену настроения всадника, пошел быстрее. Впрочем, я придержал, салун уже рядом, так что выслушать очередную теорию напарника придется.
- У всего в мире есть свое предназначение, - продолжил Дэн. – У деревьев – давать тень, у воды – утолять жажду, у земли...
- Ага, - вставил я, лишь бы прервать поток умностей. – Только в море вода соленая и пить ее нельзя, что в теорию не вписывается.
Дэн запнулся, но я уже спешился и взбежал на крыльцо. Спиной чувствую недовольное сопение, но возразить нечего, что злит напарника еще больше.
Любой салун в любом городе Запада – это больше, чем просто питейное заведение. Здесь можно встретить ковбоев, охотников на бизонов, старателей, ганфайтеров, шулеров, проституток, скупщиков краденого, контрабандистов, агентов правительства и многих других, здесь планируются лихие налеты и ограбления, заключаются сделки, решаются судьбы. За несколько баксов можно рассчитывать на неплохую выпивку и еду, комнату и девочку на ночь, а за дополнительную плату – на абсолютно любую информацию, от цен на скот и лошадей до государственных секретов. Одним словом, любой салун – это отдельный мирок, кусок целой картины под названием «Дикий Запад».
Мы оказались в прокуренном зале под первые аккорды мелодии «Здравствуй, Сильвия», милой и довольно энергичной песенки, популярной в последнее время. От меня не укрылось, что Дэн, от природы обладающий музыкальным слухом, поморщился – пианино явно требует настройки.
- Партнер, не стреляй в пианиста, он играет, как умеет. Иди, займи нам столик.
Я подошел к стойке. В окружении бутылок скучает дюжий чернокожий бармен в рубахе из крепкого полотна, что едва не лопается на мощных плечах. Он поднял голову, на звероподобном лице появилось подобие улыбки.
- Хэй, Джефри, - я оседлал высокий табурет, водрузив локти на стойку. – Выбери лучшую выпивку и налей двойную.
- Как поездка? – поинтересовался Джефри, всем видом давая понять, что не настаивает на ответе. Бутылка виски в его лапище выглядит хрупкой, словно из тонкого льда, тем удивительнее наблюдать за идеально точной струйкой, хлынувшей в стакан.
- Скажем так… - я поднял стакан на уровень глаз, любуясь преломлением лучей света в напитке. – Я получил, что хотел.
- Не сомневаюсь, - Джефри осклабился. – Синтия заезжала пару недель назад, спрашивала про тебя. Вы снова вместе?
- Не знаю, Джеф, все сложно, - честно сказал я. Горячая волна прокатилась по пищеводу, угнездилась в желудке, по телу начало разливаться приятное тепло. – Налей еще, что ли… одно могу сказать точно – Синтии Макхэл пока лучше держаться от меня подальше.
- Хочешь добрый совет? – спросил Джефри, пододвинув наполненный стакан. – Поговори с ней. В сердечных делах недосказанность и неопределенность хуже пули.
- Может, и поговорю… - я залпом осушил стакан. – Как малышка Энди?
Грубое лицо бармена смягчилось, просветлело.
- Уже начала ходить. Бойкая, шустрая, вся в маму.
Я поставил стакан на стойку, рядом положил сложенную купюру.
- Купи ей подарок от дяди Арчи. Я за столик, пришли официантку принять заказ.
Джефри кивнул. Я пожал его лопатообразную ладонь и направился к угловому столику, за которым изнывает от безделья Дэн.
Дэн откинулся на спинку стула, все тело гудит от усталости. Жизнь, которую он вел до встречи со мной, конечно, не изнежила, однако мало подготовила к тяжелому существованию в седле. Желая отвлечься от этих мыслей, парень посмотрел в огромное зеркало, висящее на стене. В матовой поверхности отражается стойка и несколько столов, за одним компания из четверых мужчин сосредоточенно играет в карты. Двое похожи на охотников за бизонами – невысокие, но кряжистые, сильные, кожа темная, прокаленная солнцем, в третьем Дэн узнал ганфайтера – навидался этой публики за время наших совместных странствий. Высокий, худощавый, с быстрым цепким взглядом, в расслабленной позе чувствуется готовность к мгновенным и беспощадным действиям. Коричневая шляпа лежит рядом на столе, светлые волосы хищно падают на слегка заостренное лицо.
Четвертый игрок, молодой чернокожий, одет в простую рубаху и прочные брюки, посмотрел в свои карты, помрачнел. Троица украдкой переглянулась.
- Ну, что скажешь, Ларри? – лениво осведомился высокий. – Поднимаешь или нет?
Чернокожий колеблется, Дэн понял, что парень обладает достаточно сильной комбинацией, однако не настолько, чтобы быть абсолютно уверенным в успехе. Наконец, он опустил руку в карман, светловолосый незаметно положил руку на кобуру.
- Играю на это, - чернокожий разжал горсть, на ладони поблескивают желтые камешки размером чуть крупнее речной гальки. Дэн затаил дыхание – даже при столь скудном освещении золотые самородки сверкают необработанными гранями, приковывают алчные взгляды. Соперники чернокожего так и вовсе на несколько мгновений потеряли дар речи. Наконец, один из охотников на бизонов шумно выдохнул, карты с глухим шлепком упали в центр стола.
- Я пас, парни. Схожу до ветру пока что…
Он выбрался из-за стола. Сердце Дэна сжалось в предчувствии какой-то гнусности, когда он заметил взгляд светловолосого, брошенный на охотника. Тот как раз оказался за спиной чернокожего, украдкой огляделся, рука на мгновение опустилась к карману игрока, однако что именно он положил или взял Дэн не рассмотрел – в этот момент зеркало заслонила широкоплечая фигура.
- Хэй, партнер, - я сел, привычно водрузив левую ногу на стол, стул жалобно скрипнул, раскачиваясь на задних ножках. – Что-то не так?
Дэн бросил взгляд в зеркало – охотник, слегка пошатываясь, удалился в сторону туалета, игра продолжилась.
- Нет, все в порядке, - Дэн покачал головой. – Показалось.
К столу подошла симпатичная женщина в простом, но опрятном платье, вырез на груди ровно в пределах приличия. Дейзи работает официанткой уже несколько лет, однако все знают, что ни о каких вольностях с ее стороны не может быть и речи. Одна из первых девушек, приехавших на Дикий Запад из Европы по программе «Жены из-за рубежа», она вышла замуж за владельца небольшого ранчо. К сожалению, несколько лет назад муж взял большую ссуду, желая купить побольше коров и с выгодой перепродать в восточных штатах, однако по пути стадо настигла банда угонщиков скота. Начатое ими довершили индейцы, так что супруг вернулся ни с чем, лишь чудом избежав гибели. Ранчо за долги забрали ростовщики, супруг же тихо спился. В общем, обычная история Запада.
- Привет, Арчи, - Дейзи дружески улыбнулась. Пару раз я жестко приводил в чувство ее мужа, когда он во время очередного запоя начинал гоняться за ней с кнутом. – Что желаешь?
- Привет, Дейзи, - я кивнул. – Хорошеешь с каждым днем. Мне как обычно.
Зардевшаяся официантка быстро черкнула в блокнотике.
- А что хочет твой друг?
- А мой друг… - взгляд упал на пустой стул, я быстро огляделся. Дэн уже у столика картежников, причем ситуация там явно накаляется. – А мой друг хочет неприятностей. И, судя по всему, он их уже нашел.
Всего за пару минут ситуация за карточным столом разительно изменилась – игроки стоят, как ганфайтеры перед поединком, разве что ладони не на рукоятках револьверов, но за этим дело явно не станет.
- Я выиграл, - отрывисто сказал чернокожий. Светловолосый усмехнулся.
- Я охотно признаю свою неправоту, если ты покажешь карты, которые сунул в карман.
- Ты..! – чернокожий вспыхнул. – Я ухожу.
Он сгреб со стола самородки, сделал шаг в сторону выхода. Жестокий удар в лицо швырнул обратно, загремели перевернутые стулья.
- Никуда ты не уйдешь, черномазый, - светловолосый быстро наклонился и запустил руку в карман упавшего. – Этот парень – шулер! – объявил он, швырнув на стол две карты.
Чернокожий испуганно огляделся, сочувствие в глазах присутствующих тает быстрее, чем снег на солнце, взамен проступает отвращение и презрение.
- Это не правда, - решительно произнес Дэн. – Карты ему подложили. Я сам это видел.
Светловолосый отшатнулся, словно получил удар в нос, теперь недобрые взгляды обращены на него. Пауза затянулось, он мучительно выбирает выход из нестандартного развития ситуации, но не находит. На бледном лице медленно проступила ярость.
- Не надо было лезть в это дело, незнакомец.
Прогремел выстрел, рука мошенника хлопнула по бедру, где еще мгновение назад висело оружие. Револьвер вместе с кобурой и обрывками ремня упал на пол, я опустил дымящийся «Кольт» и неторопливо выпрямился.
- Если есть, что сказать моему другу, сперва скажи мне.
На лицо светловолосого медленно возвращается краска, самообладания ему не занимать, вдобавок чувствует спиной поддержку приятелей.
- Очень смело – сперва обезоружить, потом бросить вызов.
Окружающие одобрительно загудели, смелость всегда вызывает уважение. Револьвер скользнул в кобуру, я расстегнул пояс с оружием и бросил на столик.
- Ну вот, - я шагнул вперед, разминая кисти рук. – Теперь мы в равных условиях. И что дальше?
Светловолосый чуть пожал плечами, огляделся… свинг справа великолепен. Я принял на левое предплечье, ударил в ответ. Противника отбросило на стойку, однако развить успех я не смог – он оттолкнул ногой, сжав кулаки, бросился в атаку. Краем глаза я отметил, как Дэн и Ларри схватились с охотниками на бизонов. Пианист заиграл быстрее, аккомпанементом ему стал грохот переворачиваемой мебели, женский визг, глухие вскрики бойцов после особо удачных ударов.
Дэн с ходу двинул в челюсть, охотник покачнулся, встряхнул головой. Напарник лишь вспикнул, когда сильные руки схватили за грудки и легко, словно мешок картошки, швырнули в сторону бара. Джефри невозмутимо посторонился, Дэн перекувыркнулся через стойку и исчез из виду. Послышался треск – Ларри обрушил на спину охотника стул, тот рухнул, как подкошенный, рядом с приятелем, чья голова испытала этот же стул на прочность несколькими мгновениями раньше.
Спустя минуту обмена ударами я понял, что противник не так уж силен в кулачном бою. Типичная ошибка ганфайтеров, слишком полагаются на револьвер и не учатся драться голыми руками. Этот не стал исключением, дышит тяжело, часто опускает руки, единственным же достижением стала сбитая с моей головы шляпа. Выбрав момент, я нырнул под руку, ударил в солнечное сплетение, затем в скулу. Ошарашенный противник отступил… и выдернул из голенища сапога нож.
- А если так ..?
Он пригнулся, наступает медленно, желает загнать к стене, где мне будет некуда отступить. Разгадав замысел, я двигаюсь по кругу, в результате топчемся на пятачке метра три в диаметре. Зарычав, он пырнул из-под руки, я перехватил запястье, локтем ударил в лицо, несколько раз стукнул вооруженную руку об угол стойки. Тускло сверкнув, нож исчез в темноте под стеной, я развернул противника к себе, дважды ударил в лицо. Светловолосый уже не сопротивляется, лишь вздрагивает, глаза помутнели. Чуть отступив, я достал хорошим апперкотом, ноги мошенника оторвались от пола, он отправился в свободный полет… закончившийся на некстати подвернувшемся столе. Ножки не выдержали внезапно свалившейся нагрузки, с противным треском разъехались в стороны, под последние аккорды пианино парень растянулся на полу.
На мгновение повисла пауза, взорвавшаяся аплодисментами зрителей. Я поднял сцепленные руки над головой, не только проигрывать, но и побеждать надо красиво, подошел к стойке, на ходу застегивая пояс с кобурой.
- Должен признать, Арчи, отдыхать ты умеешь, - заметил Джефри, толкнув в мою сторону стакан с виски. – Призовая.
Я кивнул, но пить не стал, плеснул на ободранные костяшки кулаков. Зубы скрипнули, однако кровь быстро сворачивается, ободранная кожа съеживается, висит лохмотьями. Перегнувшись через стойку, я за шиворот выдернул Дэна.
- Эй, там внизу, как дела?
- Пыльно, - пожаловался напарник. Джефри оскалился, очевидно, это выражение лица он считает дружелюбной улыбкой.
- У уборщицы приступ пустынной лихорадки, так что…
Входная дверь распахнулась, при виде звезды шерифа посетители торопливо отворачиваются, прячут лица. Серые глаза изучающее оглядели помещение из-за круглых стекол очков, лишь на мгновение задержавшись на стонущих забияках. Звякнули шпоры, шериф неторопливо направился к стойке с видом человека, твердо уверенного в том, что он и есть власть и закон в этой конкретной точке пространства.
Я отставил стакан, повернулся к вошедшему. Ростом невелик, шляпа-котелок едва достанет мне до плеча, но едва ли кто-то посмеет назвать коротышкой. Коричневый сюртук распахнут, слева от серебряной пряжки пояса красуется изящная кобура, рукоять из слоновой кости так и просится в руку.
- Арчи Боу, - негромко произнес он, остановившись. Голос низкий, но на удивление приятный. – Разве я не говорил, что не желаю тебя больше видеть?
Я поднялся навстречу, ладонь машинально поправила кобуру, взглянул с вызовом.
- Может, и говорил. Я не прислушиваюсь к воплям из свинарников.
На лице шерифа не дрогнул ни один мускул, но по залу пробежала волна. Стулья со скрежетом отодвигались подальше от стойки, несколько человек испуганными мышами скользнули к выходу. Пианист без стука опустил крышку на клавиатуру, Дейзи, выглянув из подсобки, поспешила спрятаться обратно.
В глазах шерифа заиграли озорные искры, он неожиданно прыснул. Я стиснул зубы, стараюсь удержать каменное лицо, но смех прорывается, словно воды Миссисипи во время половодья.
- Давно не виделись, брат.
Мы стиснули друг друга так, что захрустели ребра. По залу прокатился облегченный, но вместе с тем разочарованный шепот, Дэн украдкой выпустил воздух. Вилки со стуком упали на тарелки, зал снова наполнился голосами, чавканьем, пианист снова придвинулся к инструменту.
Джефри тщательно протер стакан, темно-коричневая жидкость с ласкающим ухо звуком наполнила на две трети. Шериф бросил на стойку шляпу, неспешно выцедил стакан и лишь после этого задал вопрос, ради которого и пришел:
- Что тут у тебя?
- Три болвана, - невозмутимо отозвался бармен. – Они свое получили.
Шериф повернул голову, вопросительно изогнул бровь. Я ответил честным взглядом пай-мальчика, у которого мама спросила, чем это он занимался с соседской дочкой на сеновале.
- Ну-ну…
Бармен взглянул искоса, но шериф сделал вид, что не заметил рассыпанные на полу карты. Пострадавших усадили у стены, те встряхивают головами, озираются.
- Значит, ты теперь шериф? – поинтересовался я. – А что случилось с тем Четом, которого я знал пять лет назад?
Чет усмехнулся в ухоженную бородку.
- Он постарел, брат. Век стрелка недолог, хочется остановиться и насладиться тем, что может дать жизнь, а не просто выживать.
Желание развивать эту тему пропало, я махнул напарнику, тот опасливо держится поодаль.
- Знакомься, это Чет Карсон, лучший стрелок по эту сторону Рио-Гранде. А это просто Дэн.
Чет оглядел парня с любопытством бойцового пса, обнаружившего новый вид кошек.
- С каких пор Арчи Боу потребовался напарник?
Я пожал плечами.
- Кому-то надо за костром следить. Дэн, не слушай этого типа, я сам его терплю лишь потому, что однажды он спас мне жизнь.
- Дважды, - перебил Чет.
- Случай в Додже не считается, - возразил я. – Я мог…
Дверь ударила в стену, едва не слетев с петель, молодой парень в залитой кровью рубашке шагнул в зал. Колени подломились, покачнувшись, он рухнул на руки посетителей. Кто-то пододвинул стул, в руку сунули наполненный до краев стакан. Парень выпил жадно, проливая на подбородок и грудь, шумно задышал, но взгляд прояснился.
- Шериф… я ищу шерифа.
Он замолк, даже несколько слов дались нелегко.
- Ты его нашел, сынок, - сказал Чет. – Что случилось?
- Шериф.. команчи… угнали табун… двоих ранили…
Лицо Чета окаменело.
- Сколько их было?
- Пара дюжин, может больше…
- Чертовы краснозадые, - Чет оглянулся. – Кто пойдет со мной?
Повисла тишина, посетители переглядываются, некоторые пытаются незаметно отодвинуться в тень - на равнине даже пятеро конных команчей внушают почти суеверный ужас. Дэн взглянул вопросительно, я усмехнулся, но смолчал.
- Я!
Ларри шагнул вперед. Поколебавшись, вызвались еще пара мужчин. Чет кивнул, вернулся к стойке за своим котелком.
- Рад встрече, Арчи, но мне пора, надо надрать несколько красных задниц… или хочешь развеяться?
Я поднялся, нахлобучивая шляпу
- Наконец-то, я уж думал, не спросишь.
- Я тоже поеду.
Посетители расступились, светловолосый мошенник выпрямился. Под глазом багровеет широкая ссадина, я покосился на свой кулак. Ларри и Дэн переглянулись, Чет тоже не выразил особой радости неожиданному добровольцу.
- Что, Патрик, решил для разнообразия помочь закону? Сможешь держать себя в руках?
Патрик покосился на меня, в глазах полыхнул недобрый огонек.
- Мы это скоро узнаем, да?
Я ответил прямым взглядом, ладонь как бы невзначай опустилась на кобуру.
- Узнаем.
Западный край неба еще алеет, но ночь уже распростерла крылья, полная луна равнодушно взирает на всадников, стремительно удаляющихся от города. В оврагах и балках колышется серый туман, такие же клубы вырываются изо рта. Я поднял воротник плаща, подавив желание скорчиться, сберегая остатки тепла. Кони идут экономной рысью, разгоряченные, словно только что вынутые из горна бруски металла. Через несколько миль Чет уверенно свернул на северо-запад, оставив по левую руку поросшую жестким кустарником балку. Оттуда доносится возня, хруст, лошади опасливо косятся, спешат миновать пугающее место. Впереди медленно вырастает темная громада столовой горы, на плоской вершине запросто поместился бы приграничный городок средних размеров. От основания склоны тянутся пологие, словно оплывшие под собственной тяжестью, однако дальше стены отвесные, в лунном свете кажутся гладкими, как стекло. У подножия видны огни, там расположилось ранчо «BJ».
До ранчо не доехали, Чет увел на запад. След табуна нашли быстро – конокрады спешили, полоса вытоптанной травы бросается в глаза как грязное пятно на белой рубашке. Я прикинул, что в табуне не меньше сотни лошадей.
Чет натянул поводья, предостерегающе вскинул руку. Я распахнул плащ, пальцы пробежали по рукоятям револьверов. Плечи оттягивает чехол с винтовкой, вдобавок под плащом уютно примостился обрез.
Из полумрака выметнулись два всадника, осадили лошадей. Чет убрал руку с кобуры, мы с Дэном тоже расслабились – ковбои продемонстрировали пустые ладони, на лошади одного я рассмотрел тавро «BJ».
- Шериф! – крикнул один, грузный мужчина в сером плаще и такой же шляпе. – Значит, Скотти добрался до города?
- Добрался, - отозвался Чет. . – Поговорим позже, ублюдки с каждой минутой все дальше.
- И то верно, - согласился толстяк. Копыта гулко ударили в землю, огни ранчо начали удаляться скачками.
Я оценивающе оглядел ковбоев. На сапогах толстяка нет шпор, правит коленями, наверняка служил в кавалерии. С возрастом черты утратили твердость, лицо словно испечено из ноздреватого хлеба, но глаза цепко ощупывают вершины холмов и овраги. Поперек седла лежит карабин и, держу пари, этот тип способен стрелять на скаку, зажав поводья в зубах.
Второй молод, тяжел в плечах, лицо в оспинах, словно стервятники поклевали, смотрит больше под копыта, чем по сторонам. Нос сломан минимум дважды, на ранчо наверняка первый кулачный боец. На сгибе локтя лежит укороченный дробовик, на поясе болтается самодельная кобура с дешевым револьвером. Впрочем, от ковбоя с жалованьем сорок баксов в месяц трудно ожидать другого.
Брызнула вода, неглубокая речушка осталась позади, лошади быстро взобрались на пологий берег. Едем быстро, но в галоп срываем редко, лишь когда равнина идет чуть под уклон, а внизу не темнеют норки мелкой живности, в которых лошади запросто поломают ноги. После полуночи дали коням короткий отдых, выпили по чашке остывшего кофе. Впрочем, особо не рассиживались, вскоре земля снова замелькала под копытами.
Внезапно равнина оборвалась склоном чашеобразной долины. Порыв ветра принес запах конского пота, на дне колышется темная масса, распадающаяся на отдельные точки, вокруг с воплями носятся всадники, сгоняя табун.
- Они!- возбужденно шепнул Дэн. – Точно, они!
Я огляделся. Ковбои оживились, на усталых лицах проступает краска, оружие покидает чехлы с характерным шорохом. Чет выпрямился, потянул из кобуры револьвер.
- Чтобы ни одна тварь не ушла!
Маленький отряд сорвался с гребня. Индейцы, увлеченные лошадьми, заметили атаку, когда мы миновали уже половину склона, с криками бросились врассыпную. Рядом со мной грянул карабин, один из команчей завалился на круп лошади. Другой обернулся, натягивая лук, но Чет быстрее, первая пуля попала индейцу в плечо, вторая в грудь.
Я бросил поводья, револьверы холодно блеснули вороненым металлом, порадовали руки знакомой отдачей. Троих индейцев с коней как ветром сдуло, я бросил разряженные револьверы в кобуры, из под плаща появился обрез. Два выстрела прогремели почти дуплетом, пара команчей, чьи лошадки безуспешно пытались вскарабкаться на каменистый склон, скатились к подножию.
Сбоку выметнулся хрипящий конь, индеец замахнулся томагавком. Я свесился с седла, над головой свистнуло, едва не задев шляпу. Через мгновение всадник повалился вместе с лошадью, Дэн быстро взвел курок, второй раз выстрелил прицельно.
Через несколько минут стрельба стихла, ковбои зажгли наспех заготовленные факелы, начали умело сгонять испуганных лошадей. Индейцев перебили всех, у нас же только толстяк получил стрелу в руку. Впрочем, судя по довольной ухмылке, он не унывает.
Я пустил коня вокруг, на ходу перезаряжая оружие. Бэк брезгливо переступает трупы, фыркает, когда копыта опускаются в лужи крови. На плоском камне у склона видна цепочка шевелящихся точек, огромные красные муравьи уже спешат воспользоваться неожиданным богатством.
Вдруг один из лежащих взметнулся вверх, через мгновение оказался у меня за спиной. У горла блеснул нож, я перехватил руку, наудачу ткнул назад локтем. Тонкий вскрик стегнул по ушам, нападающий упал по кошачьи, на четыре точки, но нож не выпустил. Я обернулся, дуло револьвера ищет цель, но подоспевший Дэн ударил по стволу ладонью.
- Стой! Разве команчи бывают блондинами?
Я перевел взгляд на беглеца. Головной убор из шкуры койота слетел, по плечам рассыпались светлые волосы, из-под неровно обрезанной челки яростно сверкнули голубые глаза.
- Не бывают, - согласился я. Бросив повод на луку седла, спешился. Сверкнуло лезвие, я отступил, по ладони сбегает горячая струйка. Девушка зашипела, как кошка, бросилась вперед. Я без труда увернулся.
- Угомонись, дура!
Она обернулась, я перехватил руку с ножом, ударил наотмашь. Девушка упала, но пальцы на рукояти не разжались, я ударил снова, тыльную сторону ладони обожгло. Дэн подобрал выпавший нож, я быстро стянул руки беглянки за спиной.
На дне долины горит костер, за пределами освещенного пространства угадываются конские силуэты. Трупы ковбои оттащили подальше в темноту, там уже шныряет мелкая живность. Ну, мы тут не задержимся, а зверью тоже есть что-то надо…
Увидев пленницу, Чет присвистнул, она стегнула презрительным взглядом. Я связал жестоко, как пленного команча, локти сильно отведены назад, отчего высокая грудь приподнялась, натягивая ткань рубашки из тонкой кожи, затейливо расшитой бисером и цветными нитками. Я толкнул на свободное место у костра, она закусила губу до крови, но промолчала.
- Гм… - Чет прочистил горло. – И как зовут это чудо природы?
Она не ответила. Из темноты появились ковбои, вытирая руки шейными платками. Толстяк удивленно поднял брови, но спрашивать не стал, Патрик же на мгновение остановился, затем опустился у костра. Взгляд, которым он смерил пленницу, мне не понравился.
- Рассвет скоро, - негромко сказал Чет. – Попробуем отдохнуть. Кто хочет дежурить первым?
Дэн открыл рот, услужливый дурак, но я перебил.
-Я.
Желающих возразить не нашлось, маленький отряд уснул, укутавшись в плащи. Я сел спиной к огню, винтовка уютно устроилась на коленях. Пленница лежит неподвижно, дыхание ровное, но я почти физически чувствую ее напряжение. Перед сном Дэн ослабил ее путы, иначе останется без рук, так что наверняка ждет момента. Ну пусть ждет…
Я отвернулся. В темноте иногда всхрапывают кони, снова завели бесконечную песнь сверчки. В кустах зашебуршило, я не глядя бросил камень, какой-то осмелевший зверек опрометью кинулся прочь. Костер догорел, оставив лишь россыпь багровых углей, спиной ощущаю приятное тепло, но по ногам тянет холодом. На востоке первые лучи поджигают облака, но до рассвета еще далеко…
Присутствие белой девушки в отряде команчей меня не удивило. История знает много пленников команчей, ставших впоследствии полноценными членами племени. Самой известной была Синтия Паркер, попавшая в плен в 1836 году. Она провела среди индейцев больше двадцати пяти лет, ее мужем был один из могущественных вождей. Было много попыток выкупить ее и вернуть к родным, однако женщина не соглашалась. Ее сын Куана стал одним из самых лучших и свирепых воинов, зачастую приводя в ужас даже соплеменников.
Один из спящих поднял голову, я притворился задремавшим. Патрик выбрался из-под плаща, нож покинул чехол с характерным звуком. Воровато оглядевшись, он подобрался к пленнице, ладонь опустилась на ее лицо, зажав рот. Она вздрогнула, у горла сверкнул нож.
- Заткнись, индейская сучка! Думала, пронесло? Нет, я вскрою тебе глотку, но сперва покажешь, чему тебя научили команчи…
Затылка коснулось что-то твердое, звук взводимого курка показался оглушительным.
- Не спится? – осведомился я. – Отойди от нее.
Он медленно повернулся, в глазах такая смесь ненависти, бессилия и унижения, что мне стало не по себе. Девушка отпихнула, быстро укрылась за моей спиной.
- Она - команч. Думаешь, сможешь сделать из нее человека?
- Даже из обезьяны получился человек, - ответил я. – Но глядя на тебя, понимаю, что кое-кто предпочел остаться на деревьях. Теперь убери нож и вернись на место. А если уж совсем невтерпеж, у тебя есть руки.
Он открыл рот, но я смотрю, как на уже мертвого, запнулся. Я проследил, как он влез под плащ, лишь после этого убрал револьвер.
- Ты не отдать меня свои люди?
Я оглянулся, девушка смотрит с удивлением.
- Так, значит, по английски все-таки говорим?
- Ты не отдать, - сказала она. – Ты забрать меня для себя?
- Не льсти себе, - отозвался я. – Лучше спи. Утром трудный путь.
Я сел у костра, пошевелил палочкой угли, чувствуя спиной взгляд пленницы.
- Меня звать Белая Птица.
Я не обернулся.
- А как родители назвали? Настоящие родители.
Даже спиной я ощутил волну негодования.
- Я всегда жить с Народ! Мой отец – Смеющийся Койот!
Я промолчал, потеряв интерес к разговору. Выждав, она легла на место, вскоре я услышал ровное дыхание.
Почти до полудня собирали табун. Чет опасался появления новых команчей, однако прерия безмолвствует. Патрик держался в стороне, стараясь не смотреть в мою сторону, я тоже не распространялся о ночном происшествии. Девушка, чувствуя ненависть светловолосого, держалась ближе ко мне, что не осталось незамеченным другими ковбоями.
За пару миль до ранчо тепло попрощались с толстяком и его другом, те погнали табун, мы свернули к городу. Патрик отстал незаметно, впрочем, искать его охотников не нашлось.
На небе перемигиваются первые звезды, когда мы въехали в город. Прохожие останавливаются, изумленно таращась на девушку за моей спиной. Она старается смотреть с вызовом, но я чувствую, как ее трясет. Мы остановились у салуна, я почти снял дикарку с седла, она сжалась, как мышь при виде тощего кота.
Едва мы переступили порог, гул голосов стих, как крик неосторожного путника под ножом команча. Джефри смотрит бесстрастно, лишь брови приподнялись на пару миллиметров.
- Нашел себе новую подружку, Арчи?
- Я не растлеваю детей, - я взглядом нашел официантку. – Дейзи..! Это… Пет. Ей нужна ванная и что-нибудь из одежды. Я оплачу.
Дейзи мягко улыбнулась. Пет не ответила, но позволила себя увести. Я повернулся к стойке, виски ждет слишком долго. Чет уже выцедил порцию, жестом велел бармену повторить.
- Утром я отправлю запрос, - сказал он. – Может, сможем найти ее родню.
- Хорошая мысль, - рассеяно согласился я. Друзья проследили за моим взглядом, Дейзи как раз вернулась в зал. Я поднялся, нахлобучивая шляпу.
- Я на минуту.
Задний двор представляет площадку утоптанной земли, где едва умещается пара навесов, где постояльцы могли оставить на ночь коней, компостная куча и поленница. В лунном свете земля кажется серой, под навесами клубится черный, как грех, мрак. Я остановился в переулке, привалившись плечом к стене. Если я прав, то долго ждать не придется.
Окно открылось с негромким скрипом, я мысленно похлопал себя по плечу. Птица ловко перемахнула подоконник и замерла у поленницы, прислушиваясь. Я подобрался, желая напугать, когда пойдет мимо.
Три темные фигуры выросли как из-под земли, я узнал Патрика и его приятелей, охотников на бизонов.
- Помнишь меня, тварь?
Пет не ответила. Патрик злорадно усмехнулся, протянул руку… и с ходу получил в зубы поленом. Девушка лаской скользнула под руку второго, бросилась прочь… петля лассо упала точно, прижав руки к туловищу. Бандит дернул, Пет повалилась навзничь, второй умело сунул в рот кляп из скомканного шейного платка.
- Поднимите ее! – приказал Патрик, сплевывая кровь и осколки переднего зуба. Приятель схватил за волосы, запрокинув голову, девушка смотрит со страхом, в глазах блеснула влага. Патрик с наслаждением ударил наотмашь, из носа жертвы брызнула кровь. Он неспешно вынул из чехла нож.
- Зря ты не сдохла в той долине…
Грянул выстрел, обломок клинка улетел в темноту, едва не отхватив нос своему владельцу. Троица ублюдков замерла, опасаясь шевелить даже глазами. Я поставил ногу на край поленницы, пристроив револьвер с дымящимся дулом на колено.
- Всего трое на одну девушку? Вы, очевидно, очень крутые парни.
Патрик осторожно выдохнул. В кулаке поблескивает рукоять с обломком клинка не больше нескольких сантиметров.
- Что тебе за дело до этой дикарки? – прорычал он. – Она бы содрала с тебя скальп без колебаний!
Я не ответил, большой палец лег на курок. Охотники поняли намек, девушку отпустили. Я шевельнул стволом, троица попятилась. Под ноги попало полено, испытавшее на прочность зубы Патрика. Всплеснув руками, охотники повалились на спины… прямо в компостную кучу. Патрик устоял, но брызгами обдало так, что скунсы примут за своего.
- Завтра весь город будет знать, что ты притащил в город пленного команча, - прохрипел Патрик, словно шею сдавила невидимая рука. - Что будешь делать, когда придут не трое, а три десятка?
Я чуть шевельнул плечами.
- То же, что и обычно. Разве что патронов потребуется чуть больше.
В полдень я решил, что оказался в другом городе. Фасады зданий смотрят запертыми ставнями, закрыты магазин и почтовое отделение. На улице ни души, лишь ветер гоняет сухие комья перекати-поле да бездомная собака роется в поисках съестного.
Я заканчивал с поздним завтраком (или ранним обедом), когда Чет вошел в пустой зал. На этот раз пояс оттягивают два револьвера, на стол он положил кавалерийский карабин «Шарпс».
- Арчи, у нас проблемы.
Я отодвинул тарелку.
- В прошлый раз, когда я слышал от тебя эти слова, мы удирали из спальни дочерей судьи Сан-Мануэля, а из одежды на нас были только шляпы и револьверы.
Чет не улыбнулся, но лицо немного просветлело.
- Где твоя новая подружка?
- Наверху, Дэн присматривает за ней.
Чет опустился на стул напротив, я придвинул бутылку. Он покачал головой, из чего я сделал вывод, что дело серьезное.
- Патрик взбаламутил весь город. Большинство считает, что девчонку надо вернуть родным, но нашлись и те, кто уже присмотрел ей подходящий сук.
Я помолчал.
- А остальные?
- Не вмешаются, - Чет усмехнулся. – Рисковать шкурой никто не захочет.
Я поднялся, прошел к окну. Жестяная поилка у коновязи лежит на боку, солнце и горячая земля давно иссушили влажную лужицу. Мелькнула мысль, что кровь высохнет еще быстрее, а трупы скормят свиньям. Или вон той собаке.
- А ты? – спросил я. – На чьей стороне?
Чет ответил не сразу.
- Я шериф. Нет такого закона, чтобы убивать детей.
Я обернулся. Решение принято, за спиной с грохотом упал груз выбора размером с Небраску.
- Вдвоем против банды, как в старые времена?
- Втроем!
Дэн сбежал по лестнице, пышет жаром, из ушей разве что пар не идет. Я по-новому взглянул на напарника. На лбу пролегли складки, вокруг глаз сеточка морщин, губы плотно сжаты. Хмыкнув, я хлопнул по плечу, ладонь ощутила крепкие мышцы.
- Втроем.
- Вчетвером.
Дверь подсобки явно не рассчитана на его габариты, Джефу пришлось наклониться и пройти боком. Под нашими взглядами он выпрямился, передернув затвор дробовика.
- Не могу же я позволить, чтобы моих клиентов убили до того, как они расплатятся по счету.
Снаружи донесся стук копыт. Доски крыльца скрипнули в агонии, словно взошел откормленный бык-лонгхорн, проем загородила тучная фигура. Я опустил револьвер, узнав толстяка-ковбоя с ранчо «BJ». Его приятель с покрытыми оспинами лицом топчется сзади, не в силах протиснуться мимо этой туши.
- Мы с вами, - заявил толстяк. – Если в дело замешан Патрик, то честным людям следует быть по другую сторону винтовки.
Слезы не потекли, но лед в моих глазах подтаял.
- А в спину не выстрелите?
Толстяк оскорбленно вскинул голову, явно борясь с желанием дать мне по наглой роже.
- Я сражался с команчами, еще когда тебя на свете не было, парень. И даже им не стрелял в спину.
- Это правда, - сказал Чет. Пожав плечами, я посторонился.
- Тогда добро пожаловать в «крепость».
Через четверть часа салун действительно превратился в подобие крепости. Дверь подперли столом, несколько стульев придвинули к окнам, на них ждали своего часа револьверы и винтовки. Из кухни валит пар, Дейзи и Пэт кипятят полосы ткани для предстоящих перевязок.
- Арчи!
Я подошел к окну. Со стороны площади приближаются около двух десятков мужчин, солнечные лучи отбрасывают зловещие блики на металлических частях оружия. Впереди вышагивает Патрик, губы распухли в кровавые оладьи, но в облике страстное желание реванша.
Толпа остановилась перед салуном, Патрик вышел вперед.
- Эй, там! Отдайте девку и никто не пострадает.
Загрохотал отодвигаемый стол, дверь неспешно распахнулась. Я сошел с крыльца, солнце злорадно обрушилось на шляпу и плечи, покусывая кожу сквозь ткань рубашки.
- У меня встречное предложение. Разойдитесь по домам, и я сделаю вид, что ничего не было.
Слова одиночки перед толпой вызвали злорадный смех.
- Думаешь, ты сможешь остановить нас? – спросил Патрик. – Один?
Я чуть шевельнул плечами.
- Кто сказал, что я один?
Окна салуна распахнулись, оттуда выглянули дула винтовок. На плоской крыше поднялся во весь рост Чет с карабином в руках. Ковбоев шериф отправил в дома через улицу, так что толпа оказалась в кольце оружейных стволов.
Патрик облизнул разом пересохшие губы, в толпе послышался шепот, многие переминаются с ноги на ногу, затравленно озираются.
- Вас едва полдюжины, - неуверенно сказал он. – Всех не убьете.
- Но часть погибнет сразу, - нарочито громко произнес я. – Кто хочет быть в ее числе? Эти люди могут остаться. Остальным бросить оружие.
Патрик оглянулся. В задних рядах началась возня, вперед выбрался молодой парень, едва ли старше Дэна. В пыль упал видавший виды капсюльный револьвер. Сжавшись, словно в ожидании пули, неудавшийся линчеватель побрел прочь под взглядами товарищей. Удалившись шагов на сорок, он зашагал быстрее, через десяток побежал.
Винтовки, револьверы и даже ножи посыпались, как груши осенью. Грозная толпа тает на глазах, через пару минут Патрик остался в гордом одиночестве.
- Это еще не конец, - процедил он. Я чуть склонил голову к плечу, ненависть в глазах противника обжигает сильнее полуденного солнца.
- Нет, все закончится здесь.
Я направился в середину улицы. Патрик опомнился лишь через несколько мгновений, растерянно-униженное выражение на лице сменилась свирепой радостью. Я повернулся к нему, ноги привычно заняли устойчивое положение.
Он чуть наклонил голову, словно бык перед атакой, следит исподлобья, ладонь опущенной руки точно напротив рукояти револьвера. Мое лицо в тени шляпы, лишь глаза горят, как у дикого зверя.
Ярость во взгляде Патрика разгорается, пальцы начали подрагивать от прилива дурной крови. Я выжидаю, в висках стучит, поле зрения сузилось до размеров узкого коридора. Палящее солнце, порывы ветра, скрипящий на зубах песок, лениво переваливающиеся перекати-поле – все утратило свое значение, осталось где-то там, вне этого коридора.
Вскрикнув, словно от боли, Патрик рванул револьвер. Грянул выстрел, он вздрогнул, словно дерево под ударом топора. Револьвер в вытянутой руке трясется, силясь найти цель, Патрик сделал пару шагов и рухнул ничком.
- Аминь, дурак, - произнес я.
Револьвер отправился в кобуру. Только теперь я увидел, что моя команда столпилась у крыльца, смотрят восхищенно, лишь в глазах Чета укоризна, мол, мог бы покончить с недоумком и без выкрутасов.
Что-то очаровательно взлохмаченное, сверкающее счастливыми глазами, едва не сшибло с ног, обхватило руками и ногами, горячие губы ткнулись мне в щеку.
- Я знать! Я знать, что ты победить!
- Да ладно, - ответил я, из всех сил стараясь удержать ее на расстоянии руки. – До последнего момента даже я этого не знал.
Я осекся, отпихивая девушку за спину. Команда обернулась, ощетиниваясь стволами.
По улице неторопливо вышагивают маленькие лошадки, разрисованные полосами белой и красной глины. Седлами команчи не пользуются, вместо них цветные попоны, у правого бедра каждого всадника покачивается украшенная бисером и перьями палка для счета «ку» (для касания головы поверженного врага без его убийства, что являлось особой доблестью для воинов многих племен – прим. автора). Одежда большинства всадников, а их тут даже навскидку не менее полусотни, состоит из штанов из мягкой кожи и вышитых рубах, некоторые предпочли отправиться в путь полуголыми.
Впереди едет индеец выше и крупнее прочих, плечи и голова прикрыты искусным убором из шкуры волка. По его жесту отряд остановился, я понял, что вижу вождя.
- Это мой отец, - негромко сказала Пет. – Смеющийся Койот.
Она зашагала к отцу. При виде дочери лицо вождя изменилось. Глаза из осколков льда превратились в два ласковых солнца, черты смягчились. Пет взобралась на круп коня, вождь пустил его прочь, не удостоив нас взглядом. За ним направился и отряд.
- Пусть едут, – негромко произнес я, заметив вопросительные взгляды друзей. – Они ее семья.