6
Родная улица изменилась до неузнаваемости. Восемь лет. Вместо землянок на южной стороне выросли два микрорайона. Пятиэтажные хрущобы с драными балконами, разнокалиберными рогами телевизионных антенн, были похожи друг на друга, как и подобает однотипным, типовым близнецам. Северную сторону не тронули. Частный сектор. Вот только хозяйской руки не чувствовалось. Заборы, радовавшие прохожих зеленью новых красок, покосились, почернели. Частокол поредел. Очевидно, штакетник пользовался большим спросом при выяснении простого житейского вопроса, кто на базу хозяин. Этот вопрос неизменно вставал перед каждым поколением и решался все тем же дедовским методом, оглоблей.
Отчий дом ни чем не отличался от остальных. Такой же не беленый, ставни облезлые, забор щербатый, но ворота выделялись своей мощью. Очень солидные ворота. Пусть не крашенные, но очень большие. На высоких столбах калитки он прикрепил огромный лом и получился турник.
Дом располагался на углу школьного сада и все идущие на занятия и с уроков домой, непременно подтягивались на самодельном турнике. Споры, кто больше подтянулся, и кто слабак, разрешались дедом Дениса, Гордеичем, с помощью метлы или лопаты. И то , и то другое в его руках было грозным оружием. Школьники с громким криком: « Атас…» разбегались в разные стороны. Нравилось это ему или нет, история умалчивает, но лом до сих пор висит на подгнивших столбах.
Правда, школы нет. Огромный пришкольный яблоневый сад замусорен алкашами и обильно посыпан золой близлежащих домов. Газ к частному сектору так и не подвели. Куда идти жаловаться народ не знал. Перестройка. Кто в какую сторону перестроился не понять. При царе и коммунистах проще было, понятней. Жгли все, что горит, а зола, что зола, кто ее вывозить будет?
Вместо школы хлебопекарня. Детей было, классов не хватало. Куда дети делись ? Выросли, а новых школяров заводить никто не хочет. Сам процесс нравится, а вот воспитывать…
На задворках школьного двора котельная. Самое место кирпичи лепить. Так думал Гордеич, так предполагал народ, так и получилось. Весь двор и дорога к школе были забиты штабелями шлакоблоков. Кто, куда и когда их вывозил, никому было не интересно, своих забот невпроворот.
У калитки Дениса встретил дед. Под девяносто, а без папиросы никуда. Курил не в затяг. Пыхнет пару раз и гоняет из угла в угол беззубого рта. Спичек на прикуривание уходило куда больше, чем папирос.
- Там тебя оболтус этот дожидается. Дружок твой. Морда бандитская. Вот Васька Сытов, какой хороший пацан был. Утонул после твоего отъезда, а этого никакая лихоманка не берет. Рожа красная, но магарыч мне завсегда ставит. Гони его, беды с ним не оберешься. Арестант.
- Ты о ком, дедуля?
- Сергей, с Галантерейной улицы. Часа два сидит. Не выгонишь. Соскучился , говорит. Что ты девка красная, чтобы по тебе скучать? Он два раза уже зону топтал. Ничего хорошего от такого друга не жди.
- Да ладно, все нормально,- Денис обнял деда за плечи, - не волнуйся. Я же у тебя вон, какой большой. И умный, весь в тебя.
- Умный. Задним числом. Был бы умный, не болтался бы столько лет на краю земли. Мне помирать скоро, а тебя черти где-то носят. Я бы сам его наладил, да сил нет. Огород весь зарос. Долго еще отдыхать будешь?
- Завтра. Может даже сегодня, - обнадежил старика и пошел в дом.
За столом сидел Шаров Сергей, или просто Шарик. О том, что он Сергей, мало кто знал. Шарика знала вся округа, если не большая часть города. Странности замечались за ним с детства. Он не понимал, что нельзя брать чужое, нельзя приходить в гости, если тебя не звали, неприлично драться со сверстниками и обижать младших.
Как и все дети, он ходил в школу, но дойти до храма знаний получалось не всегда. Столько всякого интересного было во дворах и подворотнях, а какие учителя. У всех за спиной колымские, читинские, северные университеты. Даже из питерских крестов преподаватели приезжали. Вот это были лекции, заслушаешься. А романтики сколько. Лагерные песни уколото- обкуренной шпаны, это вам не урок пения под взмахи указки. Здесь все по настоящему. Поэтому выбор профессии перед Сергеем не стоял.
Это была странная дружба. Денис люби читать, Сергей любил слушать. Один рассказывал о прочитанном, закатывая мини спектакли одного актера, а второй слушал с открытым ртом и восхищался. По дороге в школу он обязательно влезал на турник верхом, потом на брюхо. Повисев сосиской, соскальзывал вниз на руки и старался подтянуться, но ничего не получалось. Вес и рост были не годам. Зато Дэн легко подтягивался, делал склепку и даже пытался крутить солнышко. Серега брал портфель Дениса и они толкаясь бежали в школу, но на пороге их пути расходились. У каждого свои учителя. В младших классах Шарик заступался за худощавого Дениса и после уроков угощал его теми вкуснотями, которые «случайно» оказались в его бездонных карманах.
К восьмому классу Дэн окреп, подрос. Появились бицепсы, трицепсы и прочие мышцы, которые так нравятся девочкам. Но девочек Шаров к Денисову не подпускал. Он не мог себе даже представить, что его друг может рассказывать свои истории кому-то еще. Восьмой класс дался Сергею с трудом. Вернее, учителям пришлось здорово потрудиться, чтобы Шаров благополучно закончил свое образование.
- Серега!
- Денис!
Друзья обнялись, проверяя друг- друга на крепость.
- Ну, ты накачался. Бронежилет под рубашку одел? Как из дерева. Жилистый. Месяц живешь и не зашел, бродяга.
- Зато ты упитанный. Не обхватишь. Думал, я выше. Так и не догнал. Два метра что ли? Тебя разве дома застанешь? Ты чего лысый такой? Тяжелый, не поднять. Совсем не изменился и морда красная. Рассказывай. Что, где, как?
- Чего рассказывать? Я дома. Это ты по Дальним востокам шлындаешь. По заграницам. Подарки где? Один баул всего.
- А ты обшманать уже успел. Как маленький. Конфеты искал?
- Да ладно, брат, чего ты. Два часа жду. Заглянул в сумку, делать то нечего. Думал подарок, какой – никакой, а у тебя голяк полный.
- Есть у меня подарок для тебя, даже два. Из Японии.
- Из самой Японии? – недоверчиво спросил Сергей, - это так барахолка во Владивостоке называется?
- Из Японии. На гинзе купил, для хохмы.
- Для хохмы? – насторожился Шарик, - это типа женских бюстгальтеров, которые в воде размокают ? Трусы какие- нибудь? Чтобы я в них купаться пошел, а весь пляж угорал от хохота?
- Да нет, игрушка. На смлотри, - Сергей передал перевязанную бантиком коробочку, - открывай смелее.
Серега извлек тридцатисантиметровую игрушечную рыбу, стоящую на хвосте с открытым ртом. Она вся искрилась, переливаясь всеми цветами радуги.
- Ты че, я же не женат. Детей у меня нет. На хрена она мне?- удивленно, по детски посмотрел огромный двухметровый друг детства на Дениса.
- Что ты тупишь? Это для хохмы, потом объясню. А это для жизни, то, о чем ты мечтал в детстве, когда играли в пиратов, - Дэн передал Сергею сверток. Развернул. На ладонях лежал японский нож в ножнах, - это настоящий Танто, обоюдоострый самурайский нож. Он уже три года со мной. Крови на нем нет, дай бог, чтобы и не было. Теперь он твой.
- Вот за это, брат, огромное спасибо. Ну, Денис, вот это да, - глаза светились радостью и восхищением, - вот это подарок. Ты мужчина, Дэн. Я этого никогда не забуду. Ни у кого из братвы такого нет.
Гигант заплясал вокруг стола, размахивая ножом, словно в бою. Пол угрожающе заскрипел.
- Пол провалишь
- Теперь вижу, что это ты , брат. Этот клинок всегда защитит тебя, как и прежде. На копеечку. Говорят, оружие дарить нельзя. За копеечку, можно, - он осторожно вынул нож из ножен. Потрогал острие пальцем, - острый, зараза. Смотри разводы какие. Написано что-то. Читать по японски можешь?
- Эти ножи делают только на заказ определенному человеку. Этот сделали для большого русского. У него длина максимальная, тридцать сантиметров. Кабанов будешь резать, свежая копейка. Читать не могу, так , понимаю немного.
- Кому ты мозги пудришь. У тебя книги с иероглифами.
- И книги полистал?
- Так два часа ждал. Тишина , как в одиночке. Не курил даже. Дед ворчит. Давай за встречу, - с этими словами, невесть откуда, на столе появилась бутылка водки, - закуску давай.
- А я что, женат, по-твоему. Где ты хозяйку видишь? За два часа можно было хотя бы супец сварить.
- Дэн, сейчас все исправлю, я мигом.
Не прошло и десяти минут, как школьный друг, пыхтя и фыркая, вернулся с огромными « авоськами». Накрывая на стол, Денис удивился.
- Откуда все и сразу. Даже свежие огурцы и помидоры. У меня на огороде их еще нет.
- Пацаны подогнали. Я тут вроде как начальство. Позвонил. Потом расскажу, давай накрывать, Гордеич уже кряхтит на веранде. Недоволен, наверное, выпить хочет. Такой клинок обязательно обмыть надо.
- Вообще- то у меня табуна спиртное. Но сегодня повод действительно хорош. Восемь лет. Думал не увидимся никогда. Да и стресс небольшой снять надо.
- Уже «отметился» где-то? Аж рубашка под правым рукавом лопнула. Ты бы переоделся, а брюки и рубашку сожги, мало ли кто, обнюхать захочет.
- Опыт, его не пропьешь, - удивленно сказал Дэн, - ты хуже мента. С чего взял. Автобус битком был. Рубашка мала. Вот и лопнула.
- Я лучше мента. Поэтому на воле. Ты, как в детстве, руки о жопу вытираешь. В твоем автобусе у бабки из носа кровь пошла от давления, а ты рукой вытер и об штаны.
- Да, так все и было. Сейчас переоденусь, наливай.
Первая соколом, вторая вдогонку, ну а третья легла как надо. Гордеич после второй засобирался в гости к соседу. Прихватил не начатую бутылку и был таков. Вспоминали детство, школу, одноклассников. Все то, что делает детство и юность самым прекрасным периодом нашей стремительной жизни. Самое поганое детство, самая нелепая юность, все равно остается в памяти любого человека, как чистая, познавательная пора вступления в суровую взрослую жизнь.
Сергей периодически любовался клинком. Только что на зуб не пробовал.
- Ты с ним поосторожней. Острый очень. Я его контрабандой провез.
- Ясный перец. А рыба где? Сувенир. Я ее Светке подарю. Мне ее поставить некуда. Ты не против?
- Вот балда. Какая Светка. Это для мужиков. Туда хер суют.
- Чего суют? – пьяно спросил Серега, - в рыбу? Это у вас на востоке прикол такой?
- Смотри, - Денис включил вилку шнура в розетку. «Сувенир» засветился, заиграл разноцветными огнями. Нажал на едва заметный тумблер. Рот закрылся, игрушка стала сокращаться и увеличиваться в размерах, шурша чешуей, - суешь сюда свой «инструмент» и она начинает медленный отсос.
- Что мне его сунуть некуда, - обалдело смотрел Сергей на рыбу, - вот пиндосы до чего додумались. Пидоров из нас сделать хотят. Нет, это не для правильного пацана. Это на кичу, для опущенных заслать можно. Чтоб веселее жилось.
- Да это просто хохма. Для прикола. Игрушка, чтобы посмеяться. Понимаешь?
- Понимаю, - пьяно сказал однокашник, - только на хрена она мне. Если надо, я Светке позвоню. У нее таких «рыб», как грязи. Не понимаю я этих японцев.
- Причем здесь японцы. Это сувенир с подтекстом. Просто с у в е н и р. Ладно, далась тебе эта рыба. Я ее сейчас выброшу.
- Нет. Нельзя. Ты ее мне привез?
- Тебе.
- Ну и все. Что хочу, то и делаю.
- Хватит, а? А то , как в детстве. Слово за слово и подрались.
- А что? Я тебе и сейчас бока намну. Пошли в огород, посмотрим, кто – кого, - Сергея совсем развезло. Шатаясь, он пошел к выходу, - Пошли. Я уже восемь лет тебе бока не мял. Японец тоже мне. На зоне тоже кое- чему учат. Аккуратненько, даже ребра не поломаю.
- Пошли. Только без обид.
- Какие обиды. Ты ж мне брат. Я же брата никогда не обижу, - пьяно бормотал Шарик.
Сошлись на свободной площади между сараем и картофельным полем. Обхватив друг друга, старались оторвать от земли и бросить на землю. Приемов борьбы никто не применял. Топтались вокруг невидимой оси, как два одичалых медведя. Давили друг друга по настоящему. Клоунада продолжалась минут двадцать.
- Ты чего не падаешь? – прохрипел Сергей.
- Рано еще.
- Не, хватит. Вижу, ты в форме. Зачем гостя о землю марать?
- А кто гость?
- Ты приехал, ты и гость. Соскучился я. Хоть пообнимались. Давай картошку печь. Костерок небольшой организуем, помнишь, как в детстве.
- Давай. Картошка еще молодая. Я из погреба возьму. Дрова не знаю где. Сам найдешь.
- Я вот сейчас упаду на сарай и будут дрова.
Бездонное небо, костер, лучок, водочка и картошка снимают любые стрессы прожитых лет.
Нелепый случай разлучил их восемь лет назад. Денис возвращался из очередных сборов, чтобы отдохнув, уехать в Ленинград, на первенство СССР по ручному мячу среди юниоров. На остановке дрались четверо. Вернее трое «учили» мальчишку хорошим манерам. Подросток и взрослый дядя пытались применить в схватке приемы бокса, остальные наблюдали. Воспитуемым был Сергей, или просто Шарик. Денис не стал разбираться кто прав, кто виноват. С разбегу, бросив сумку одному, ударил второго. От неожиданности мужчина упал и «уснул». Второй, держа пойманную сумку, удивленно смотрел на мальчишку, не зная, что делать. Зато Денис знал. В нем кипела ярость, а злость утраивала силы. Он бил и бил, попадая , в основном по сумке, которой умело защищался его противник. «Уснувший» встал явно не в настроении. Повторная встреча с ним ничего хорошего Дэну не сулила. Не надо было ему отряхивать брюки. В это время, повалив каким-то образом своего «воспитателя», Серега оттащил Дениса, вырвал потрепанную сумку и они убежали. Скрылись с места преступления, как значилось в милицейских сводках.
Все бы сошло с рук, мало ли драк происходит на улицах города, но упавший навзничь оказался инструктором райкома партии. Шишка на затылке не давала покоя, или обида за падение, но «пострадавший» написал заявление в милицию. Двое других, претензий не имели. Шарик удар по инструктору взял на себя, категорически заявив, что раз все произошло из- за него, то он и будет отвечать, иначе это не по понятиям. О понятиях Дэн слышал, но толком ничего о них не знал, поэтому согласился.
Да и что будет, ведь малолетки еще. Однако суд счел дело серьезным, и Сергей Шаров получил три года тюремных университетов. Денис Денисов, по совету и личному содействию тренера, досрочно ушел в армию, в спорт роту морской пехоты.
Это было. А сейчас они мирно спали у затухшего костра, где сгорели рубашка и брюки Дениса. Первым от утреннего озноба проснулся Дэн. Серега сопел рядом, замотавшись в драное одеяло. Опыт лагерной жизни, отметил про себя Денис.
- Вставай, поздно уже, - толкнул он Сергея в бок, - пошли в дом.
- Поздно, не рано, - пробасил тот и вдруг вскочил. – Сколько на часах?
- Часов нет, девять, десять, точно есть.
- Все. Дядя Ваня прибьет.
- Причем здесь дядя Ваня?
- Я у него, вроде как, на работе. – Серегу лихорадило, - опаздывать нельзя.
- Он же никогда не работал.
- Чего ты как маленький. А то ты не знаешь, кто он такой. Я скажу, что у тебя был. Врать ведь нехорошо. За тебя он ругать не будет. Кадушка где? Вижу. Умою морду лица. Нож забираю, рыбу потом. Забегу на днях. Да, забыл. Он просил узнать, что ты делать собираешься? Вообще, он поговорить с тобой хочет.
- Что делать? Работать пойду. Жить собираюсь. Дома жить.
- Он бы пришел, да дед гонит. А он деда уважает. Так что сказать?
- Скажи, чтоб он жалованье тебе добавил.
- У нас зарплат нет. Короче, рожай, давай скорей, ухожу.
- Скажи, нужен буду , найдет.
- Будут проблемы – сообщи через любого пацана. Особо не залупайся, город до конца не поделен. Отморозков море. Все. Ушел. Меня машина ждет.
- Машина? Какая машина? – машинально спросил Денис.
У калитки действительно стоял черный мерс с наглухо тонированными окнами. Он догадывался, кем может работать Шарик, но чтобы черный мерс у ворот, это уже слишком.
7
Субботний вечер проходил как обычно. Семейный ужин на веранде в кругу семьи. Разговоры ни о чем за чаем и прогулка к реке и обратно. Все, как и прежде, кроме одного.
Мысль постоянно возвращалась к этому парню, Денису. Такой независимый любитель зрелых женщин. А она, Тамара, разве не женщина? Разве не по ней «сохнет» весь курс. Разве не она получает розы от незнакомых мужчин, желающих привлечь ее внимание.
Она остановилась, подвезла, согласилась перекусить, разве это не шаг навстречу, разве это не предложение к продолжению отношений? А он даже телефон не попросил. Может так испугался этих троих, что обо всем забыл? Хотя , по его поведению не скажешь, что он чего – то боится. Говорит, не женат и не был женат. Вот в чем причина!
Ему лет 27 – 28 и не был женат. Значит, неразделенная любовь. Он ее любил, а она вышла замуж за другого, более успешного. Как она сразу не догадалась. И шутки у него такие колючие. Точно, переживает и боится женщин. Хотя на вид не робкого десятка, предложил же ей поужинать вместе. Вот там и разберемся, кто есть кто. А пока зачем думать о том, чего может и не быть.
В гостиную, где предавалась своим размышлениям Тамара, вошел отец.
- Почему в темноте? Мечтаешь?
- Отдыхаю от суеты. Пап, сегодня парень от Ивана Сергеевича заходил. Денис. Ты его знаешь?
- Откуда?
- Он говорил, что был у тебя.
- Был у меня? – вспоминал отец, - с Чекмаревым, очевидно. Что хотел?
- Хотел меня от бандитов защитить. Потом он с этими отморозками разговаривал. Сказал, больше не придут.
- Ну и хорошо. С понедельника займусь организацией охраны магазина. Давно пора иметь свое охранное агентство. Средства есть. Кого–нибудь из милиции переманим, из других структур. К тебе тоже пора охранника приставить.
- Это правильно. Белье в прачечную возить, машину мыть, обед готовить, сказку на ночь читать.
- Не утрируй. Охрана нужна.
- Мне не нужна. В случае чего, Чекмарев каратиста пришлет.
- Против лома нет приема? Каратисты твои такие же бандиты.
- Они же спортсмены.
- Им давно все мозги повыбивали и хватит об этом. Охрана будет. И у тебя охрана будет. Нужно только парня нормального подобрать. Возможно из бывших «конторских».
8
Два черных джипа медленно ползли по главной улице Старого города. В первой машине на заднем сиденье сидел Сергей и бессмысленно перекидывал из руки в руку японский нож.
- Где таким пером разжился? – донеслось с первого сиденья.
- Подарок. Танта, или Танго, называется. Рукоятка не под мою руку, переделать надо. Маловата. Это мы исправим. После «объезда» к Седому завернешь, он по ножам мастер. Ты маршрут продумал? Дядя Ваня сердит?
- Нет. Он нам адрес дал, где тебя забрать. Все как обычно.
- Знал, значит, где я. К кому первому едем?
- К Ашоту. Он уже два месяца не платит. Неделю назад звонил. «Наехали» на него « бакланы» какие-то. Просил разобраться.
- Разобрался?
- Я не опер, чтобы разбираться.
- У него сколько кафешек?
- Пятнадцать, или двадцать.
- Сколько он нам должен?
- Сколько даст. Кто считал?
- Учиться надо было. Это тебе не на «гоп- стопе», карманы «шманать», может он мало дает? Или мы много берем и бизнес ему душим. Бардак. Раньше все понятно было. Что «взял» , все мое. Теперь, много взял – плохо, мало взял - тоже плохо. Сдаем на общак, себе не берем и все равно мало. Нет, раньше лучше было. Сколько захотел, столько на общак и отдал. Остальное все твое. У тебя какое образование?
- Ты что, забыл? На «малолетке» вместе «чалились». Вторя ходка по - взрослому пошла. Правда, по общему режиму, считай незаконченное высшее. Что дальше будет, кто знает?
- Эта перестройка все запутала, - сдался Шарик, - вроде как на «дело» едем, а с другой стороны – «работа» такая. А если это работа, значит никакого креминала и все почти по закону. Правильно?
- Я не знаю. Ты прокурору позвони, он объяснит, - хохотнул сидящий за рулем.
Ашот встретил на входе в зал для вип персон. Широко улыбаясь, пригласил к столу.
- Как приятно встречать друзей, которые всегда выручат в трудную минуту, - сев за стол он подал Шарику конверт с деньгами, - теперь я вижу, что вы настоящая «крыша». Эти беспредельщики уже показания в милиции дают.
- Какие беспредельщики?
- Мы попросили вас о помощи, вы моментально среагировали. Это же ваш парень был? Буфетчица ничего ментам не сказала. А за ними два погрома. Так что сядут надолго.
- О звонке я знаю. Ты подробней расскажи.
- Они неделю нас терроризировали. Сначала кафе в центре посетили. Сломали два стола, посуды набили гору. Сказали, придут за деньгами. Потом кафе у рынка. То же самое. Угрозы, требования денег. И вот вчера уселись в кафе на въезде в Старый город. Буфетчица позвонила вам и ваш парень, буквально через пять минут, их вырубил и скрылся. Мы их сдали в милицию. Парня, правда, не разглядели, «уработал» моментально. Скорая приезжала. Одного увезли, с горлом что-то.
- Мы заботимся о своих друзьях, - сделав строгое лицо ответил Сергей, - чтобы во время платил. Эта услуга тоже денег стоит.
Ашот протянул второй конверт.
- Ты извини Шарик, - виновато промямлил хозяин сети кафетериев, - не всегда деньги в наличии есть. Я буду стараться не огорчать тебя. Ты бы дал свой телефон, чтобы в случае чего, звонить тебе напрямую.
- Будет тебе телефон, будет. Мне новый «подгонят», я тебе сообщу. Все. Дел много. Буфетчице скажи, чтоб молчала.
- Конечно, конечно, - гримасничал Ашот, - какие дела. Ты помогаешь мне, я тебе. Задержек с деньгами не будет. Я всем говорю, что ты моя «крыша». Проблем не было. Эту проблему решили правильно и быстро.
Выйдя из кафе, озадаченный и мрачный, Сергей направился к машине.
- Так ты кого послал в кафе на въезде в город?
- Никого.
- Точно?
- Точно. На хрена мне это надо. Да и кто бы поехал без твоего приказа?
- Кто – то же этих «лохов» завалил. Ашот думает мы. Пусть так думает. Кто из наших может вырубить без шума сразу троих?
- Кто? Да, ни кто. Это только в японском кино могут.
- Значит какой – то японец появился, и мы его не знаем. Сегодня он нашу работу сделал, а завтра может нас «сделать». Узнай, кто в нашем городе появился. Может «откинулся» кто?
- За весь город не знаю, да и никто не узнает. А у нас на окраине твой кореш появился.
- Он не той «масти». Инженер. Тихий. Я его с детских лет знаю. Бухали всю ночь. Ты меня у него забрал. Зачем ему их «глушить»? Это кто-то специально, по наводке. Поспрашивай. Поехали, кто там следующий.
Объехали весь Старый город. У каждого предпринимателя был свой срок и условия платежа. У кого доход был стабильный, платили по накоплению установленной суммы. Она устанавливалась с помощью трех « П» - палец, потолок, пол. Бригадир, старший группы, или бригады, многозначительно ходил по комнате, смотрел в пол, потом в потолок, почесывая пальцем затылок, а уж потом называл сумму. Если хозяин сразу падал в обморок, снижал сумму до появления признаков жизни.
Конечно, платили далеко не все. Кто-то отдавал свой бизнес под охрану милиции, но по истечению некоторого времени, негласные услуги, подарки и подношения, превращались в те же поборы.
Солнце давно перевалило через зенит и неумолимо стремилось к горизонту.
- Может, хватит на сегодня? Пацаны жрать хотят, да и сумки полные.
- Рули к Дяди Вани. Жара. Светке позвони, пусть парилку освободит. Через пару часов буду. Мяса хочу, только не шашлыки. По домашнему, с лучком. Осточертело все. На массаж пусть оставит тех, кто не работал.
Дядя Ваня встречал сумки молча. За свои семьдесят с небольшим лет, он повидал многое. Войну встретил на втором сроке уже авторитетным вором. Власть не любил, но в штрафбат ушел добровольцем. Жизнь не щадил и Родина списала с него все судимости. Вернулся домой героем, но жить как все было не для него. Эшелоны с военными трофеями манили своей загадочностью. Для разведотряда штрафбата «распотрошить» эшелон или склад было привычным делом.
В 52-ом году банду взяли. Был бой. Настоящий фронтовой бой в мирное время. Перестреляли всех. Пленных не брали, да никто и не сдавался. За годы войны штрафники настолько сроднились со смертью, что стали полномочными ее представителями на этой грешной земле. Трое, полуживые, тяжелораненные, получили по десять лет строгого режима и залечивали раны в лагерях Читинской области. Там он получил свою последнюю награду – Вор в законе.
- Это все? Сколько здесь?
- Я не считал. Хочешь, пересчитаю,- Шарик всегда отвечал одной и той же фразой.
- Должников нет?
- Есть, позже отдадут.
- Надо учиться тебя послать. Считать так и не научился.
- На зону хочешь отправить? – испугался Шарик, - я еще свободой не надышался. Смотрящим мне еще рано.
- Дурак. Учиться надо. В институт не возьмут. Препода ищи, чтобы мозги тебе заточил под бизнес, понял. Месяц тебе сроку. Чтобы точно знал, с кого сколько брать. Какой доход. Полный расклад. Все , иди.
Сергей вышел. Закрыл за собой дверь и облегченно вздохнул. Могло быть и хуже. Теперь гуляй «рванина» от рубля и выше. Пацаны ждали у автомашин.
- Все. Разъезжаемся. Мобилы не выключать! – Шарик сел в джип, откинулся на сиденье, - давай к Светке!
Банно-прачечный комбинат на берегу речки вонючки с грозным названием Чапаевка был «прихватизирован» директором. Приватизация прошла успешно, но что делать с «наследием» застойного периода, разместившегося на двух этажах, начальство не знало. Гособеспечение прекратилось. Горожане предпочитали стирать дома. Первым ушел сторож, по совместительству грузчик. За ним прачки, технологи и бухгалтера. Когда из производственного цеха исчез огромный чан для замочки грязного белья, Светлана поняла, надо что-то менять в этой жизни. Перестраиваться, так кардинально.
Мир не без добрых людей. После разговора с Дядей Ваней жизнь постепенно стала налаживаться. Здание отремонтировали и перепрофилировали под казино « У реки».
Первый этаж достался «одноруким бандитам» и роскошным столам с зеленым сукном. Часть зала занимало ночное кафе с баром. Путь игрока к игровым автоматам и заветным столам лежал через бар. Рюмочка, другая и жажда наживы разгоралась даже у меланхоликов.
Второй этаж предназначался для отдыха другого рода. Здесь в тиши массажных кабинетов отдыхали от мирских забот преуспевающие бизнесмены, директора крупных предприятий и рэкетиры.
Массажистки свое дело знали. Светлану называли ласковым словом «мамка» и подчинялись ей беспрекословно. Попасть сюда было не просто. Только по записи. Без определенных рекомендаций простых смертных здесь не было.
- Привет, светик! – приветствовал Шарик старую подругу, - что–то твои девочки сегодня с лица сбледнула! Случилось что?
- Иностранцы парились. По - русски, по - сибирски, по - шведски. До массажа, слава богу, не дошло. Поддали и в парную. Захотелось по – русски, с веником. Ухлестались, пришлось скорую вызывать. А если бы под наших девок попали? Вам четвертую сауну приготовили.
- Сама зайдешь? Соскучился.
- Цветы ты прислал? Так и человеком станешь. По обстоятельствам. Я на работе.
Попарились. Остудились пивком. Зашли по второму разу. Сергей поддал кипятком с раствором трав на раскаленные камни камина. У потолка густо развесил полынь. Любил он запах полыни и скошенного луга. Вооружившись вениками, начал хлестать себя с двух рук, кряхтя от удовольствия. Пропарить сотню с лишним килограмм не просто, и он понемногу увеличивал температуру, плеская на камин кипяток.
Из парной сразу в бассейн с прохладной водой. Бассейн был небольшой, три на шесть, но с прозрачной голубой водой. Сопровождавший его шофер, второй раз в парную не пошел, резвился в бассейне.
Отлежавшись в прохладной воде, Шарик вылез из бассейна и направился к массажному столику, предварительно опрокинув сто граммов беленькой.
- Ты много не пей. Еще домой ехать. – внушал он другу, - массаж делать будешь?
- Жена дома сделает. Раздрочат только.
По правилам, установленным в этом заведении, массажистки никогда не вступали в непосредственный половой контакт с клиентами, но отдыхавшим этого даже и не требовалось: массажное мастерство профессионалок было на столь высоком уровне, что клиенты испытывали долгий сладчайший оргазм и без соития. Бывали исключения, но это только по разрешению мамки.
- Тогда жди в машине, - Шарик нажал на кнопку, встроенную в массажный столик.
Две стройные, молодые девушки не заставили себя ждать. Попросив Сергея лечь на живот, первая взгромоздилась на спину, вторая занялась ногами.
Удобно усевшись на спине верхом, массажистка начала разминать богатырскую шею и плечи. Она не пыталась промять каждую мышцу. Нежными прикосновениями рук и сосков груди, скользя вверх и вниз всем телом по огромной спине, она старалась максимально возбудить Сергея, разбудить желание обладать ею. Ноги задавали ритм движениям, сдавливая и расслабляя ребра. Женская плоть терлась о поясницу.
Вторая массажистка, разминая ноги, поднималась все выше и выше, пока не поймала в свои горячие, нетерпеливые руки «дружка», мирно спавшего на массажном столе. Он встрепенулся, зашевелился и расправил плечи. Каково же было его удивление, когда пальчики красавицы, стали нежно поглаживать его головку. Ему это настолько понравилось, что он весь потянулся в руки девушки. Продолжая поглаживания, второй рукой она ровняла прическу на яичках, постоянно пересчитывая их, словно искала третье, но не находила.
Тело покрылось легкой испариной. Пора было переворачиваться на спину. Лежа на спине, Шарик поглаживал попки массажисток и ловил «кайф». Склонившись над его «дружком» , они ласкали его губами и языком. Поочередно и вместе, то погружая в рот, то давая «ему» вдохнуть глоток свежего воздуха. Это продолжалось до тех пор, пока от перенапряжения «мужскую гордость» не «стошнило». Он, как-то сразу размяк, расстроился, устало примостившись на яичках, и девушки оставили его в покое.
Хихикнув на прощанье, массажистки удалились. Сергей лежал, удовлетворенно посапывая, собираясь вздремнуть.
- Ну, что, красивый мой, как самочувствие,- раздался голос Светланы.
- Как заново родился, - ответил мужчина, садясь на стол, - где мой шофер?
- Там, где ему и положено быть. В машине.
Перед ним в прозрачном пеньюаре стояла не женщина, богиня. То, что было под ним, весьма привлекало взгляд. В сорок пять – баба ягодка опять. Перед этой «ягодкой» трудно было устоять, спасало то, что он сидел на столе. Но его «дружок» начал волноваться. Все, что было между ними, было так, как будто бы в последний раз.
Трудно было не заметить плавные изгибы бедер и стройные, сильные ноги. Соски изящной груди выпирали настолько, что казалось проткнут пеньюар.
- Разогрели тебя мои девочки?! Теперь ты готов для серьезных дел. Иди сюда, ласковый мой. Стол пахнет не только тобой, а ты мне нужен весь, - с этими словами она направилась к тахте, уже совершенно нагая.
Роман между Светланой и Сергеем продолжался не один год. Виделись они часто, но близость была редкой, страстной, запоминающейся. Шарик был намного моложе, но не чувствовал этого. Его влекло к этой женщине. Часы безумств пролетали в мгновенья, опустошая и наполняя исковерканную душу теплом. Дядя Ваня устроил им незабываемую ночь даже за колючкой и Шаров помнил и ценил такое отношение к своей персоне.
Когда Сергей постучал в лобовое стекло джипа, уже светало. Шофер проснулся, молча открыл дверь. Задавать вопросы, возмущаться, в их среде не принято. Хорошо, что хорошо. Жить надо здесь и сейчас.
9
Первая неделя, в качестве начальника Бюро новой техники, далась нелегко. Коллектив был представлен женщинами трех поколений.
Если представительница сегодняшних выпускниц ВУЗов покрывалась легким румянцем при взгляде на Дениса, а среднее поколение испытующе нахально изучало обаянье начальника, то представитель довоенного поколения, снисходительно улыбаясь, подкладывая все новые и новые папки с документами.
Дэн добросовестно читал о бачках и унитазах, о ваннах и мойках, о методах нанесения эмали на чугун и тонкое железо, а мозг отсчитывал часы, минуты и секунды до окончания рабочего дня. Потолок становился все ниже и ниже именно над его головой. Он давил на мозги, психику, вдавливая его стройное тело в кресло по самую макушку.
В конце рабочего дня он бежал в спортзал. Именно здесь, все , что накопилось за день в его душе, вырывалось на волю. Пружина неудовлетворенности своим положением в существующей реальности, сжимавшаяся весь день под испытующими взглядами сотрудниц отдела, разжималась, превращая отрицательные эмоции в удары по безропотным мешкам. Он видел перед собой не боксерские груши, не коварного противника, а ненавистные бачки и унитазы. Каждый удар разбивал в дребезги эти необходимые предметы нашей жизни, принося облегчение душе и телу. После двухчасового самоистязания Денис валился на маты. Мыслей не было. Была опустошенность.
Вот и сейчас он лежал тупо уставившись в потолок.
- Что лежишь? – это кочегар, а по совместительству завхоз, смотритель, банщик, сантехник и просто хороший человек, зашел проверить готовность спортзала к очередным занятиям, - прибери за собой. Что, запутался в сетях жизни? Я же вижу, как ты мешки рвешь. Жизнь – жизнью лечить надо. Ближе к людям.
- Да уж, куда ближе, - пробурчал Денис, вставая, - уберу, не волнуйся.
- К соревнования готовишься?
- Нет. Агрессию сбрасываю.
- По стенам молоти. Я тебе бревно подвешу, пару матрацев брошу. Обвяжешь сам. Мешки денег стоят. Ты с Гошей поговори.Вроде, за «бабки» драться собираются.
- Тотализатор что - ли? Подпольный?
- Не знаю. Не спрашивай. НО «пар» тебе спустить надо по серьезному. Девку заведи.
- Какую девку? На себя денег нет.
- Иди, мойся быстрей, или с ребятами еще попрыгаешь?
- Нет. Иду. Полы протрешь?
- Иди. Протру. Разбогатеешь, пивком угостишь.
После душа Дэн зашел в вестибюль перед парной. Присел, прилег, не заметил, как уснул. Проснулся резко. Словно током ударило. Из зала доносился рабочий шум тренировки. Взглянул на часы над входной дверью. Проспал минут сорок. Пора уходить. Зашел в спортзал. После традиционного поклона , махнул рукой Гоше.
- Привет. Тренироваться будешь? – спросил Гоша, - чего такой кислый?
- Гош, я слышал, к соревнованиям готовитесь?
- Не готовимся, а готовлю. Одного. Бои без правил. Типа тотализатор. Сейчас можно. Время другое. Хочешь попробовать? Потянешь?
- Деньги нужны. Совсем пустой.
- А ты понимаешь, что это?
- Понимаю.
- Пробовал?
- Пробовал. В Хабаровске. Тогда подпольно проводили.
- Как попал? Туда просто так не попадали.
- Тренер предложил заработать, я не отказался. Кто и как договаривался, не знаю. Нас не посвящали. В автобус и вперед.
- Ну и как?
- Один бой выиграл, после второго вылетел.
- Сколько было до финала?
- Пять боев.
- Круто. В один день?
- В два.
- Проиграл и уехал?
- Да.
- Как выпустили?
- Да никак. Поезд ночью был. Вышел из гостиницы и уехал.
- Ты им без надобности был. Денег не дали. А как остальные?
- Не знаю. Каждый за себя. Сразу в море на полгода. Списался в Находке. Сам я встреч не искал.
- Сейчас эти дела легально. Деньги, конечно, не легально. Поговори с Сергеевичем, я не против твоего участия. Там входной взнос. Проверить тебя надо по серьезному. Хотеть не значит мочь.
С Чекмаревым Денис встретился в кафе у озера в городском парке. Терраса уходила в озеро метров на двадцать, создавая иллюзию палубы парохода. В жаркий день здесь было прохладно. Днем посетителей было мало и можно было обсуждать любые темы, не боясь быть услышанными.
- Как работается? – спросил Иван, - зачем звал? Что за секреты?
- Хочу участвовать в боях без правил, - без предысторий начал Денис, - работа в «лом». Чужое все. Не знаю , как сказать Вадиму Николаевичу. Я же обыкновенный матрос. Заочник. По диплому не работал. Одно дело пароход, другое унитазы. На судоремонтном заводе я бы смог, а здесь унитазы, ты понимаешь?
- Давай по порядку. Трудно, понимаю, но перспективы – то есть. Бачок от унитаза отличаешь, уже хорошо. У него на тебя большие виды. Освоишь. Сам говоришь, унитазу до парохода далеко, согласен. Но, что –то делать надо? Мне тебе предложить нечего. Для спорта ты стар. Тренером прыгать будешь? Имя иметь надо. Оно у тебя есть? Без обид. У нас тренера от сборов получают. Сколько рубликов за занятия собрал, часть получишь. Не факт, что бОльшую. Я же не могу новичку платить, как заслуженному, известному тренеру. Здесь одного знакомства мало. Теперь по боям. Как и от кого, ты себя заявишь? Это уже бизнес. Кто на тебя поставит? От Федерации боец уже есть. Можно раскрутить тебя , как «темную лошадку», но где деньги взять? Ты уверен, что выиграешь?
- Могу и выиграть.
- Между могу и выиграю, большая разница. На кону стоят деньги. Вход тоже за «бабки». Можно индивидуально. Плати и выступай. Легенду придумай. Ставить на тебя никто не будет, поэтому если выиграешь, можно на тебе хорошо заработать. Призовой фонд гораздо больше твоей зарплаты, но его забрать надо. Жалеть тебя никто не будет. Можешь калекой остаться. Говорить серьезно на эту тему я не готов. Если деньги найдешь, звони. Законное получение основного приза могу взять на себя. Ребят подтянем, чтобы после боев ушел здоровеньким. Всякое может быть. В казне денег нет. Мы выставляем одного бойца на правах Федерации бесплатно, а за всех остальных платить надо. Участников будет человек десять, пятнадцать. Кто такие не знаю, но догадываюсь. Мы только вывеску даем и помещение цирка. Что зря воду в ступе толочь, у тебя денег все равно нет. У тебя две недели. Решай.
- Решай, - с сарказмом сказал Дэн, - я надеялся через тебя в «клетку» попасть. Глухо, в общем.
- Почему? Подумай хорошо. Одиночек нет. За всеми стоит какая – то организация, солидные люди. А ты сам. Если выиграешь, шуму будет, выше крыши. Слава, известность, приглашения. Ну и завалить могут, если не правильно себя поведешь. Смотри, тебе решать.
- Если денег найду, поможешь?
- Чем смогу помогу. С Гошей поговори, он участвовал. На пустырях дрался. Много чего рассказать может. Яне пойму. Тебе что, спокойная жизнь надоела? Думаешь, денег срубишь и все? Нет, брат. Тебя в покое уже не оставят и куда это выведет я не знаю. Даже прогнозировать не буду.
- А жить – то как? Дом сыпется. На мне последние штаны. Работа поперек горла и зарплата с гулькин хер. Как жить? К Шарику в банду идти? К стати, я что, зря кулаками махал? Ты обещал деньги за защиту.
- Нет пока денег. Директор ЦУМа пока деньги не перечислял. Будут деньги, дам, но немного. Он большой угрозы не почувствовал. Больно быстро ты их вырубил.
- Надо было, чтобы они с его дочкой позабавились, страху нагнали, а потом показательно наказать, так что ли?
- Так, не так, а пока денег нет.
Домой возвращаться не хотелось. Пятница, можно и побродить. Поужинать где- то надо. Вечерело. Денис медленно шел по внешней бровке пляжа. Немногочисленные отдыхающие сворачивали свои лежаки, вытряхивали песок из одежды.
Мысли? Какие мысли? Тяжелая пустота и поговорить не с кем. Вот она жизнь на берегу. Людей много и все чужие. В море все просто. Работа, вахта, подвахта, все свои и нет проблем. Вернее, все проблемы решаемы. Брел в никуда. Бездумно. Бесцельно.
Пляж внезапно прерывался, превращаясь в подобие причальной стенки. Небольшие прогулочные лодочки тыкались носами в деревянную стенку причала.
- Привет, молодой человек, - вывел его из транса женский голос, - каким ветром? Что ищем? Приключений?
Денис поднял глаза. Копна рыжих волос. Губы в улыбке от заката до рассвета. Рыжеволосую секретаршу он узнал сразу, но радости не испытал. Молча кивнул не останавливаясь.
- Прокатиться не желаете? Очень даже помогает сбросить задоты рабочего дня. Наташа, - протянула руку девушка, - Вы, я так понимаю, первым с женщинами не знакомитесь?! Мне друг ваш сказал, что вы мужчина серьезный. Весь заграничный и загораете исключительно на экваторе.
- Денис, - пожал руку Дэн, - вообще не загораю. Некогда. Если хотите, можно прокатиться. Лодочника что-то не видно, весел нет. Кому платить за удовольствие непонятно.
- Никому. Это лодочная станция Спорткомитета. Небольшой бизнес. Проверить зашла. Подожди. Весла возьму и переоденусь.
Минут через пятнадцать перед ним стояла совершенно другая женщина. Волосы, зачесанные назад в два тугих хвостика, перетянутые резинкой, открыли красивый лоб с дугами черных бровей. Глаза, в отблесках заката, искрились смешинками сине-болотного цвета. Идеальную фигуру скрывал спортивный костюм.
- Вас не узнать, - удивился Денис.
- Вы не видели меня после душа, - ответила Наташа, - незабываемое зрелище.
- Может быть на «ты», мы ведь знакомы больше месяца.
- Можно. Бери весла. Грести можешь?
- Приходилось.
Выбрали лодку. Отошли от берега. Денис греб молча. Мысли перенесли его в далекий рыбацкий поселок на берегу бухты Ольга Японского моря. Он никого не вспоминал. Вековые кедры и ощущение энергетики заходящего солнца, передающую мощь океанской волны. Накат за накатом, в ритм исполняющего ката. Морской воздух охлаждал его разгоряченное тело , наполняя энергией жизни, энергией борьбы. Невольно приналег на весла, уключины заскрипели, лодочка стала набирать ход. Он снял рубашку и положил на банку ( сиденье в лодке). Греб на закат, абсолютно не обращая внимания на девушку. Могучий торс, развитые грудные мышцы, трицепсы , связанные тугим узлом, в лучах заката смотрелись очень эффектно. Плечи украшали татуировки в виде погон непонятного вида, ниспадающих до локтей. Они были выполнены в цвете, такие в России не делались.
- Эй, эй! Ты где? Вернись ! Не на гонках, - вернул его к жизни строгий голос, - развлекай женщину, если взялся покатать.
- Задумался, извини. Из меня плохой развлекальщик. Давай просто помолчим. Полюбуемся закатом.
- Твои татуировки в лучах заката как погоны. Ты генерал ? Это что, погоны? Не могу понять, вернее, рассмотреть рисунки. У нас такие узоры не делают.
- Это в Японии. По молодости. Справа ронин, слева тигр. Думал красиво. Сейчас оденусь. Не хотел, чтобы рубашка потом пахла. Смотри на закат, зачем на меня смотреть?
- С тобой красивая женщина, а ты закатом любуешся. У тебя с ориентацией все нормально?
- С ориентацией все нормально. Ты действительно красивая женщина, но не моя. Жизнь не нормальная. Настроение не то.
- Что, что-то не то, я на первой встрече заметила. Ты не такой, как все. Непонятный и на женщин не падкий.
- Зачем на них падать, - пошутил Дэн, - их любить надо.
- Вот и я о том же.
- Наташ, я тебе вечер, наверное, испорчу. У тебя одно настроение , у меня другое. Ты уж извини.
- Ладно. Раз уж ты женщину во мне не видишь, выкладывай, что случилось?
- Ты о боях без правил слышала?
- Что значит , слышала. Я в составе оргкомитета. Вся развлекаловка на мне. Девчонки, концерт, столики и прочее. А,а,а,.. поняла. И ты , туда же. Денег захотел. Самурай заморский. Наши, местные, огорчить тебя могут до такой степени, что на инвалидной коляске ездить будешь, вместо девятки.
- Девятку разыгрывают? – оживился Денис, - сколько участников?
- Не знаю. Разыгрывают. Только ты ее не получишь.
- Почему?
- Что-то я в тебе чемпиона не вижу. Там быки, знаешь какие? У них кулаки с твою голову и вес 120 – 130 кг. Паша Черный из Волгограда, Руслан из Грозного, ты знаешь, что это за люди?
- Нет, не знаю.
- Не знаешь, а лезешь, куда не надо. Давай назад поворачивай, темнеет. Зачем тебе это?
- Деньги нужны.
- Женись на богатой. Молодой , симпатичный. Хочешь, подберу тебе женщину. Богатую, правда, разводную, но без детей. Будешь с ней бои под одеялом устраивать.
- А она денег занять может?
- Занимают только родственники, да и то не все. Время такое. Женись и отрабатывай. Вот здесь ты можешь стать чемпионом, после определенной подготовки.
- Родственники, родственники, - задумчиво повторил Денис, даже грести перестал, - ты права, ты права. Это мысль.
- Какая мысль? Ты о чем?
- Это так. Я о своем. Спасибо за подсказку, - улыбнулся в ответ мужчина, налегая на весла.
- Значит знакомить? Женишься ?
- Нет. Я ведь подготовительные курсы еще не прошел. Не всю Кама Сутру освоил. Ты, по дружбе, не восполнишь пробелы?
- Очень может быть, но это заслужить надо. Пока могу рассмотреть только в качестве кандидата, - улыбнулась в ответ Наташа.
Домой королева пляжа пошла, не переодеваясь, в легких сандалетах на босу ногу. Дом за сквером через дорогу, совсем рядом с пляжем. Старая хрущеба стояла облокотясь на высокий забор, или это «цирковые» уронили его на здание, когда парковали свои передвижные домики.
- Такое впечатление, что дом наклонился в сторону забора. Шалашик образовался. Здесь общага была? – спросил Денис, внимательно осматривая входную дверь подъезда.
- Почему была. Общага и есть. Здесь работники цирка жили, да и сейчас живут. Вот здесь я и живу. С видом на улицу, между прочим и рядом пляж. Зайдешь? Чаем угощу.
- С бутербродами?
- Не ужинал?
- Пытался. Начальник твой все сам умял за разговором, пока я пытался слово вставить в его «пламенную» речь.
- Посмотрим, что от обеда осталось. Не дать умереть ближнему от голода святая обязанность женщины. Ты где живешь?
- За Старым городом. Окраина. Странное название, но точное.
- Слышала я о вашей Окраине. Бандитский район. У нас тут спокойно. Цирк, парк, озеро. Цивилизация. А вашей тьму таракани до сих пор газа нет, - поднимаясь по лестнице, тараторила Наташа, - пришли. Второй этаж. Удобно. Заходи. Почему не спрашиваешь, замужем, не замужем? Кто дома, с кем живу ?
- Была бы замужем, не пригласила. Разведена, скорее всего. Кто дома – увидим. По моему, ты из тех женщин, которые сами за себя решают. Я для тебя не опасен. Кроме бутербродов ни о чем думать не могу, - Денис осмотрелся. Небольшая прихожая, кухня. – А говоришь общага.
- Только в одном подъезде одно и двухкомнатные квартиры. Для начальства. Мой руки и за стол.
Помыв руки, взглянул на часы. Половина одиннадцатого. Летом темнеет поздно. Успеть бы на последний автобус.
На столе его ждал шикарный ужин. Первое, второе и даже салат из свежих огурцов с помидорами. Он даже опешил от неожиданности. Нерешительно уселся в уголок углового дивана.
- Усаживайся, поудобней. Что ты зарделся, как красна девица. Это борщ. Вот половник. Сам, я вижу, не нальешь. Я помогу, - Наташа налила борщ в тарелку, - чтобы все съел. Зло хозяйке не оставляй. Вижу, не каждый день тебя так встречают. Вот женишься, и каждый день так встречать будут. Ешь , давай. На меня не смотри, дырку просверлишь.
Денис молча, быстро, размеренно и деловито съел первое, второе. Но секунду задумался, посмотрел на кастрюлю и налил добавки. Салат есть не стал.
- А салат, что? – спросила Наташа.
- Места нет. Ты сама почему не ешь? Я тебя без ужина оставил? – Денис вопросительно посмотрел на девушку.
- Нет. Я не хочу. Смотрела, как ты ешь. Люблю кормить, смотреть, как едят мою стряпню, получать от этого положительные эмоции.
- Поздно уже, -серьезно сказал Дэн, надо что – то решать. Или уходить, или оставаться.
- Вот и решай. Ты мужчина.
- Я не готов остаться, да и ты не готова.
- А ты подготовь, - Наташа присела рядом, провела рукой по волосам, полуоткрытые губы потянулись к губам Дениса, - ну, смелее.
Он, не торопясь, нежно привлек ее к себе, ловя губами ее дыхание, чуть прикасаясь к манящим губам девушки. Когда его пальцы почувствовали легкую дрожь желания и напряженность тела, поцеловал. Нежно-страстный поцелуй кружил голову, унося в неведомое.
Руки, передававшие напряжение нежной страсти, усиливали эффект надвигающегося безумства. Не отрываясь от губ, Денис поднял ее на руки. Она прижалась к нему всем телом. Встал, вышел из-за стола. Плавно отстранил, дав забросить ноги на бедра. Его руки блуждали по спине. Правая придерживала голову, плотно прижимая упругую грудь к своей груди. Левая ласкала ягодицы, не давая сползти вниз. Возбуждение нарастало.
- Пойдем в комнату, здесь не место, - прошептала Наташа, отстраняясь, - а может и не время.
- Тебе решать, - напряженно прошептал Денис, не выпуская ее из своих рук.
Остановить обоюдную страсть, когда сердце в бешеном галопе будоражит кровь, а легким не хватает воздуха, чтобы голосовые связки могли произнести что-то членораздельное, практически невозможно.
Срывая одежды, нелепо кружась и спотыкаясь, они добрались до кровати. Это ложе любви, или порока, стало убежищем двух одиноких сердец. Молодые, сильные, красивые тела отдавали друг – другу тепло и сострадание, ласку и нежность, страсть и желание быть понятым, желанным, то , что так недоставало Денису и Наташе там, за пределами кровати, в нашей полной лицемеря жизни.
10
Кто и когда дал этой улице в четыре дома название Галантерейная, никто не знал. Домики состарились, покосились. Чердаки, как заломленные набекрень фуражки, придавали им залихватский вид. Вот только фасадные окна портили пейзаж. Внешние стороны просели, прихватив с собой часть наличника. При открытых ставнях, они напоминали гримасу Пьеро из известной сказки.
Три дома пустовали, скучая по жильцам, переехавшим в новостройки. Хозяева появлялись весной и то ненадолго, на субботу и воскресенье. Выстывшие за зиму дома радовались теплу оживших печей, суете и крику детей, смеху и неспешным разговорам бывших хозяев. Они с радостью распахивали двери кладовых и чуланов, где хранились лопаты, грабли, вилы, одним словом садовый инвентарь. Им не хотелось быть просто дачей, но ничего поделать с этим не могли. Конечно, они завидовали третьему с краю дому, который жтл полноценной жизнью настоящей усадьбы.
Вот в этом доме, практически на пустыре и жил Дядя Ваня. Годы не пощадили ни дом, ни его. Из крепко скроенного, не знавшего печали и страха красавчика, он превратился в сутулого старика. Все та же кепка и зуб золотой, все та же уверенная походка и властный взгляд, да вот плечи чуток осели, как окна у домов. То ли для солидности, то ли, в самом деле, раны давали о себе знать, но трость из левой руки он не выпускал никогда.
Здесь постоянно были люди, даже во время затяжных отсидок. Отсюда уходили на кичу, сюда возвращались по истечению срока, чтобы получить «подъемные» из общака и занять указанное место в сложной иерархии блатной жизни. Здесь, на сходках, кроился и перекраивался город, область, выносились решения возвеличивавшие человека до небес, или опускавшие его ниже плинтуса. Здесь давно уживались и жизнь, и смерть, дополняя друг – друга.
Вот сюда, опустошенный, после сладкой, неожиданной, давно желанной ночи, ноги сами привели Дениса. Здесь мало что изменилось. Все так же, как и двадцать, пятнадцать лет назад, на лавочке у забора сидели двое и играли в карты. Менялись люди, но не менялись традиции.
- Ты куда прешь, здесь не буфет, - верзила перегородил дорогу к калитке, - адрес попутал?
- Я к дяде Ване,- ответил Дэн, - скажи Денис пришел.
- Присядь, скиталиц, - страж достал мобильный величиной с кирпич и стал звонить.
Неожиданно калитка распахнулась и сам Дядя Ваня вышел на встречу. Денис шагнул навстречу объятьям.
- Дениска, мальчик мой. Ну, наконец- то , мальчик мой, - бормотал старик, обнимая племянника. Он с трудом сдерживал слезы, - думал не дождусь. Мальчик мой. Пятнадцать лет. Что ж так долго, Денис? Ни весточки, ничего. Денис, мальчик мой. Надеюсь, опять на Восток не сбежишь? Мужчина, совсем мужчина. Пошли в дом. Дай, разгляжу тебя получше.
Не выпуская гостя из объятий, он повел его в дом.
- Кто это? – спросил страж у другого.
- Не знаю. Ты же слышал? С Востока. Магаданский сиделец, наверное. Сам вышел, значит в законе. Молодой, правда. Хрен поймешь. Не наше это дело. Сдавай по новой.
Войдя в комнату, Денис осмотрелся. Все было так же, как и пятнадцать лет назад, когда он, еще девятиклассником, был здесь в последний раз. Часы с кукушкой улыбались ему выцветшей улыбкой. Это он разрисовал их в пятом классе. Все тот же стол у окна и неумело сколоченная книжная полка на стене.
- Что замер, проходи.
- У тебя ничего не изменилось. Все по старому, как в детстве. Даже запах яблонь из окна все тот же.
- Все. Как ты оставил, так и лежит. Никто ничего не трогал, даже когда меня здесь не было. Жду, когда порядок на полке наведешь. Ладно. Дай ка, тебя получше рассмотреть. Вымахал под потолок, косая сажень в плечах. Волосы, как у матери, и глаза ее. А вот нос батин. Хорош, мужичек получился, - трогая руки, похлопывая по плечам, поворачивая из стороны в сторону, рассматривал Дядя Ваня своего племянника, - у родителей был?
- Был. Ограду поменять надо. Что ты меня, как на рабовладельческом рынка рассматриваешь. Может зубы показать?
- О.о,о… Порода заговорила. Смотрю. С собой сравниваю. В кого пошел. В чей род. Вижу дурь наша, костяк тоже, хоть бы мозги отцовские были. Сколько тебе сейчас? Двадцать шесть, двадцать восемь? В самый раз мозгами начать работать. Где тебя носило столько лет? Дед не знает, или знает, но молчит. Дружок твой ничего толком не рассказывает. Надолго к нам?
- Навсегда.
- Это радует. Хоть похоронишь меня по - человечески.
- По тебе не скажешь, что ты «костлявую» в гости ждешь.
- Ее никто не ждет, она без спросу приходит. Что так долго не приходил? Больше месяца в городе. Дед не пускал?
- Осматривался. Не знаю почему. Не спрашивай. Надо чтто-то решать. Своей головы не хватает, да и нет у меня никог ближе тебя. С дедом не поговоришь, да и зачем его «грузить» своими проблемами, - начал Денис, присаживаясь за уже накрытый стол двумя дюжими молодцами, - может и тебя «грузить» не надо, не знаю. Есть хочу. Ноги сами сюда привели. Тихо у тебя. Устал я. Вошел в комнату, как в детство. Расслабился. Я поем?
- Ешь, ешь, не спрашивай. Это дом твоей матери, значит и твой дом. Она мне тебя беречь наказывала. В том смысле, чтобы противозаконными делами не занимался. Только как тебя сберечь, если мы раз в пятнадцать лет видимся. Ты ешь, ешь. Совсем мужик стал. Опоздал я с воспитанием. Оно может и к лучшему.
- К лучшему, не к лучшему. Все делается только к лучшему.
- Поел? Ложись. Кровать перестелена, пружины подтянуты, думаю, тебя выдержат. Запомни, сынок, ты дома. Для тебя я брат твоей матери. Судьбы разные – кровь одна. Я тебя давно жду. Ни о чем не беспокойся. Спи. На твоей подушке никто не спал и матрац тот же. Помнишь , говорил? Спать хочу, пошел в солому. Так что, давай в солому. До замужества на ней мать твоя спала. Странно, ты всегда спать сюда приходишь. Видно тянет тебя на это место. Может мать во сне приходит, кто знает. Я, по старости, суеверным стал, - Иван замолчал, задумался.
Денис, по детски потянулся, разделся, завернувшись в одеяло, уснул.
Откинувшись на спинку венского, плетенного стула, Иван разглядывал спящего племянника. Летит время, не остановишь. Когда он его видел в последний раз? В восьмидесятом, или в семьдесят девятом? Лет тринадцать ему было. Вот здесь, в этой комнате, Денис просил его показать приемы защиты от удара ножом. Кусок деревяшки его не устраивал. Разгоряченный борьбой, он просил ударить настоящим ножом.
- Не жалей меня! Не жалей, бей! Я смогу, - кричал мальчик, старательно делая блок, перехват, удар, - ну как? Дядь Вань, ну как?
- Нормально. Зачем тебе все это? Увижу со шпаной , уши надеру. Тебе ручного мяча мало?
- Я должен уметь себя защитить. Это же твои слова, забыл? Давай еще на подножках поиграем. Кто кого завалит. С подстраховкой, - видя недовольное лицо дядьки, начинал гнусавить, - последний раз. Ну, честно, последний раз.
Иван выполнял все капризы племянника. Сестра умерла, когда Денису было десять. Последнее письмо он хранил до сих пор. Просила уберечь сына от тюрьмы и сумы, да вот рецепта, как это сделать, не было.
Пятнадцать лет, как один день. Мужчина, а был мальчик, даже не верится. Жилистый. Красивый пацан получился. Почти один в один как он в сорок восьмом. Глаза другие. У него искрились веселым задором и наглостью, а у Дениса спокойной грустью. Пришел. Мучает его что-то. Надо бы аккуратно поговорить, да вот о чем?
- Помоги ему человеком стать, - словно кто - то прошептал за спиной, он даже оглянулся.
По каким понятиям человеком стать? Сам –то кто? Человек со звериным оскалом, или зверь в человеческой коже. Радость в дом пришла. Племянник, единственный родственник вернулся, а на душе неспокойно. Мечется душа, не знает что делать. Ответственность за другую жизнь – ноша тяжелая. За себя отвечать дело плевое, привычное. А вот как ему не дать в блатной омут скатиться, когда сам этим омутом командуешь и другой жизни не знаешь, задача не из легких, но решать надо.
У мальчишки уже свои понятия добра и зла, чести и совести. Как с ним разговаривать? Где добро превращается в зло и на что меняют в этой жизни честь и совесть Иван хорошо знал, но надо ли говорить об этом с Денисом? Иван всегда был вне закона. В далеком 45-ом, по прибытию в родной город, как и положено, на третий день по прибытию в родной город, пошел в военкомат. Орден Красного знамени, нашивки за ранение, чем не герой. Вошел орлом, а вышел совсем другой птицей. Его предписание подшили в ту папочку, которая за ним по зонам ходила. И понял он, что кровью можно только умыться, а смыть прошлое невозможно.
Перед ним на кровати спал родной ему человек, который пришел просить совета и это страшило его.
Иван привык распоряжаться судьбой и жизнью чужих людей. Судил по понятиям воровской жизни, и его слово было законом.
Как поступить со своим племянником он не знал.
Продолжение следует.