;
;
Посвящается Лене З.
Мне исполнилось 65 лет. Можно уже подвести итоги жизни, т.к. впереди ничего хорошего не светит, - только разные проблемы и болезни, всё больше и больше, пока не наступит конец. Хотелось бы сохранить для истории воспоминания и размышления. Первые семь глав я написала в 2005. Но с 2014 постоянно - каждый год, что-то добавляю, вставляю, исправляю или комментирую. Пытаюсь осмыслить свою жизнь в прошлом. Чем дальше, тем меньше событий и воспоминаний и больше рассуждений. Всё это естественно.
Я описывала прошлое всегда очень откровенно. Почти так, как было. И получается всё как-то грустно и мрачно… Книга сначала называлась «Я знаю, кто виноват и что делать». Действительно, ведь, знаю… Причём, всё более ясно и отчётливо. Если бы меня бы выбрали править какой-нибудь страной, мне кажется, я бы делала это хорошо. Под этим названием я отправила текст в интернет в «Заметки» Берковича, в местные журналы «22» и «Зеркало». Никто печатать не захотел. Беркович еле-еле, не сразу, опубликовал только 1-ю главу. (Под первым псевдонимом «Ирина Лимошевская-Апельсон» - в честь Лимонова, Петрушевской и Чернышевского. -А Апельсон похоже на мою настоящую фамилию). Теперь, через 15 лет я поняла, что название было дурацкое. Что делать - все прекрасно знают и без меня. Надо делать добро и не делать зла. Если люди в силу внутренних закономерностей не хотят делать добро -помогать ближним и спасать их от опасностей, болезней и страданий, беречь природу, развивать религию, культуру, науку и медицину, строить красивое жильё, сажать сады, то они в этом не виноваты. Такие уродились и воспитались. Дело вовсе не в том, что чего-то не знают. Не хотят! Сейчас я решила остановиться на более разумном и скромном псевдониме и названии книги. Меахатулина - это на иврите то реальное дело, которое я сейчас делаю, -пытаюсь спасать дикое количество бездомных бат-ямских котов. – «Сто котов» на иврите - «меа хатулим». Названия психушек «Канатчиково» и «Абарбанель», - это тоже моя реальность (увы!), из которой не могу вырваться всю жизнь.
;
СОДЕРЖАНИЕ
1. Евреи. Родственники. Знакомые. 5
2. Детство. Старая Москва. (1955-1966) 16
3. Кузьминки. (1966-1972) 34
4. Горка. (1972-1984) 52
5. Илюша. Без мамы. Переезды. (1984-1992) 69
6. Политика в Израиле. (1992-2005) 82
7. Жизнь в Израиле. Тель-Авив. (1992-2005) 97
8. Бат-Ям. (2011-?) Опять о политике. 111
9. Бат-Ям. Опять про меня. 121
10. Фото 137;
ЕВРЕИ. РОДСТВЕННИКИ. ЗНАКОМЫЕ.
… А на 12-й версте, когда у меня не стало картошки,
я швырнул в них грудой листовок. Но только один
из них протянул за листовкой грязную мертвую руку.
И я узнал Илью, сына житомирского раввина...
И. Бабель. «Сын рабби»
Итак, я родилась в Старой Москве в семье евреев, точнее евреек, в 1955 году в том же Лепёхинском роддоме у Покровских Ворот, рядом с нашим домом, где и моя мама (Покровка, 22). Построил его купец Лепёхин, у которого умерла от родов дочь. А меня там спасли от асфиксии.
Здесь нельзя не вспомнить известный фильм М.Козакова "Покровские ворота". Всё там очень точно передано из 50-х годов. Но печально то, что Козаков изобразил, сам того вероятно не замечая, исчезновение евреев, как единого народа. Примерно с 50 -х годов в Москве появились два временных полународа - евреи и еврейки (иногда случайно пересекающиеся между собой, как математические множества). Евреи - герои Козакова, Велюров и Хоботов - этакие оригиналы неумелые, безрукие, беспомощные, но добродушные гении, за которых бьются полчища русских женщин, готовые всё за них делать. Спрос на евреев колоссальный. У евреев бурная личная жизнь, в результате которой они преисполняются манией величия.
А евреек (типа Велюрова и Хоботова) в литературе нет. То есть, на самом-то деле они есть, и очень бедствуют, как правило. Еврейки никому не нужны. (Это уже слишком: и баба и еврейка!) Они страдают от комплексов и депрессий. Где-то они там, - в безвоздушном и безлитературном пространстве борются за жизнь: одна выходит замуж за чёрт-те кого, другая рожает без мужа, третья попадает в психушку, четвёртая ничего, кроме работы не видит. И нет никакого Козакова, который бы всю эту подлость изобразил. Ну, разве что, у Петрушевской пара рассказов ("Еврейка Верочка", "Мильгром").
В начале 20-го века всё было совершенно наоборот. Дворянки сбежали в эмиграцию или были репрессированы. Крестьянки были простые, малообразованные. Поэтому еврейки (любые) были в цене. Именно поэтому на них женились писатели и политические лидеры, а вовсе не из-за каких-то мистических заговоров сионистов или демонических чар. Но потом евреям стало в СССР очень плохо. (А еврейкой так и вообще лучше не родиться).
Вся "алия 90 -х" в Израиле- это обычно смешанные семьи, которые взяли от евреев предприимчивость, а от русских здоровье и крепкие нервы. Я уверена, что скоро они потихоньку захватят, наконец, тёплые местечки в Израиле и отомстят за свои унижения. Хорошо это или плохо не знаю, т.к. эти семьи, как и сабры, растеряли какие бы то ни было идеалы. А датишники - совсем дремучие. Все они уже, в любом случае, совершенно не похожи на тех московских евреев, с которыми я себя прежде всегда идентифицировала.
Я жила вместе с мамой - Еленой Борисовной (1926-1985), врачом-рентгенологом и бабушкой Надеждой Ильиничной Поляк (1900-1978), библиотекарем, в коммунальной квартире в центре Москвы. Моя мама была мать-одиночка. Папашу я видела пару раз. Когда мне было уже 25 лет, я спросила у мамы его фамилию и разыскала его, не сходя со стула, через "09". Противный тип. Хотя и еврей, но слишком деловой, не из тех, кто перед смертью протянет руку за листовкой.
Итак, начинаю с самого начала, с предков. Родители дедушки и бабушки жили в Ростове-на-Дону. В одном доме и на одном этаже находились их квартиры. Семья дедушки была богатая. Кажется, они были купцы. У них было несколько небольших двухэтажных домов, которые они сдавали. Бабушкина мать, Ревекка Савельевна Рабинович, происходила из семьи ковенского раввина. Она очень страдала от притеснений мужа-деспота по имени Юдель Хаймович Поляк и покончила с собой, когда бабушке было 9 лет.
У бабушки ещё были - старший брат Миша, старшая сестра Аня и младший брат Гриша. Сестру Аню после окончания Ростовского мединститута послали на тиф в деревню и она там погибла. Один раз она тонула в проруби, много болела, но её всё равно заставляли работать. Про это вроде бы была большая статья, то ли в "Правде", то ли в "Известиях" в 1924 году под названием "Замученный врач Анна Ильинична Поляк". Саша Поляк - сын дяди Гриши, пытался найти эту статью, но не удалось. Брат Миша уехал в Ленинград и женился на антисемитке, которая даже не знала, что он еврей. Когда дедушка и бабушка поехали его навестить, она не захотела с ними знакомиться. Известно, что Миша умер в самолёте, который вывозил его из блокадного Ленинграда. Осталась дочь Нина, с которой связи нет. Брат Гриша в детстве тяжело болел гриппом и у него осталось на всю жизнь больное сердце. У него были русская жена Лидия Петровна и сын Саша. Остались внук Алёша и правнук Глеб. Дядя Гриша был крупным, хорошо обеспеченным советским чиновником. Одно время он даже вроде был начальником финансового отдела Госплана и работал вместе с Косыгиным. Потом в ЦСУ СССР. (Это было известное здание Корбюзье на ул. Кирова. Там вместо лестниц были пандусы, по которым я один раз с кем-то носилась, пока нас не выгнали. Очень там было здорово)
Саша Поляк был химик. Он был очень приятный и порядочный человек. Он умер недавно в мае 2005 года от рака. У меня с ним были хорошие отношения. Мы довольно часто перезванивались. Он говорил что-то своё, а я - своё, скажем, про котов. Тогда он спрашивал, близко ли до моря и умеют ли мои коты плавать? Тогда мы переходили на другие темы. Он был страшный сионист. Любил читать всякую еврейскую литературу. Очень идеализировал Израиль и я, живя здесь, не могла его переубедить. Все три жены у него были еврейки. Первая жена была дочерью поэта Павла Когана. Я знала раньше мать Алёши - Лену (Она тоже умерла от рака, вскоре после моей мамы). Последняя жена Лиля - очень симпатичная, осталась сейчас одна. Алёша работает адвокатом в банке. К папе и его жене относился не очень хорошо и не помогал им. Здесь надо отметить, что у меня осталась масса фотографий начала века семьи дедушки и несколько фотографий Поляков. Все они выглядят очень хорошо - красивые, здоровые, эффектные, породистые на вид. - Не то, что мы, увы. Мы все явно вырождаемся. И количество, и качество уже не то. Не спасают и смешанные браки.
Итак, у дедушки -отец Мордух и мать -Софья Самойловна. Старшие сёстры -Буся (Берта) и Маруся, старший брат -Фрося (Ефрем) и младший брат-Сева (Евсей). Вся семья, кроме дедушки, были очень деловые, практичные, хотя и стремились зачем-то иногда собрать всех родичей на дни рождения и свадьбы. Следующее поколение давно уже этого не делает и знать друг друга не хочет. У сестры Буси -дочь Валя, внуки- Толик и Галя. У Толика двое детей - Галя и Серёжа. Серёжа - директор школы, а его сыновей зовут Дима и Иван. Они уже все абсолютно русские. У меня нет с ними никаких отношений после смерти тёти Вали (она сгорела от газовой плиты в 1985 году). Галя общаться со мной не хотела, а Толика я мало знала и сама не звонила.
Тетя Маруся два раза была замужем. Первый муж увёз её в 1918 году в Польшу в Лодзь. У неё было три дочки. Старшая Лара в Канаде, Зося и Ира - в Израиле. Сейчас осталась в живых только Зося. Во время войны семья Маруси спаслась, попав на территорию СССР. Их выслали в Якутию а потом - в Казахстан. В 1945 году они вернулись в Польшу и оттуда уехали в Израиль в 1956 г. У тёти Зоси - муж Филипп - врач, - дочь Нурит - учительница,-сын Нурит - Лиам. Сын Зоси - Павлик, работает в Париже во Всемирном банке, помогает слаборазвитым странам. У Павлика два сына - Ноам и Имануэль. У тёти Иры - дочь Тамар, программист, и сын Ави -врач в "Ихилове". У Ави два сына - Идо и Илай. У Тами сын - Гони. Когда мы приехали в Израиль, то застали ещё живой тётю Марусю, но она была уже старая и ничего не помнила.
Итак, остались дядя Фрося и дядя Сева. Они были похожи друг на друга, полные, лысые, общительные, часто приглашали в гости, также как и их двоюродные сёстры - Рая, Роза (дочери Ревекки Самойловны, сестры Софьи Самойловны) и Лиля- жена их умершего брата Ефрема (она была немка). Устраивали на день рождения пиры для всех родственников с обильным вкусным угощением (Этим они были похожи на израильских тёть Зосю и Иру). Софья Самойловна и Ревекка Самойловна умерли ещё до войны (а отец дедушки Мордух - ещё до революции). Все эти родственники жили недалеко от нас, - в Подсосенском переулке и в соседних с ним. Там жила и тётя Буся со своей семьёй. Она, кстати, дружила с жившей поблизости певицей Изабеллой Юрьевой, тоже из Ростова.
Где работал дядя Фрося, что-то не помню. Мне больше запомнилась его жена тётя Лара. Она была гречанка, дочь городского головы Мариуполя. Она иногда рассказывала про ту роскошь, в которой они жили до революции. Особенно меня поразили "конюшня с белыми лошадями" и "свой остров в Греции". У тёти Лары была подруга с гимназии Ольга Степановна, дочка ректора Варшавского университета. Она была одинокая старая женщина, так и жила всю жизнь в Ростове. Когда умер дядя Фрося, она приехала навестить тётю Лару. Мы (в основном, я) с нею подружились и потом несколько лет переписывались, причём в стихах. Писали всякую чепуху.
У дяди Севы была очень интересная биография. В 1915 году ему было примерно 14 лет, но он был высокого роста и хотел пойти на войну. Его каким-то образом взяли в казаки (!) Он воевал на турецком фронте и даже получил там георгиевский крест. Потом он воевал с Будённым в 1-ой Конной армии. У него было много разных фотографий, медалей и воспоминаний. Но всё почти выкинула его последняя жена стерва ему назло. Потом он с ней развёлся, но вскоре разболелся и умер. После Гражданской войны он работал в ЧК, в уголовном розыске и в НКВД, а в старости просто адвокатом. Устно он как-то признался, что участвовал в пытках заключённых. Вроде бы только смотрел, сам ничего не делал. В своих воспоминаниях для журнала "Социалистическая законность" он описывает случаи, когда добился оправдания невиновных.
У него дочь Надя, рентгенолог, от первого брака, внучка Таня - учительница, правнуки Соня, Маша, Андрей. Они все уже русские. Дядя Сева был очень шумный, любил рассказывать анекдоты и петь песни. На всех праздниках он был центральной фигурой. Он умер от рака желудка. (А дядя Фрося от рака горла.) У дяди Фроси - сын Игорь - работает в Академии Наук, кажется физик. Внук - Саша. Дальше не знаю. У меня после смерти стариков никакой связи с их детьми нет. Очень жаль. Иногда звоню Наде. Иногда звоню тёте Мире в Нью-Йорк и её брату Мише в Москву - детям тёти Розы. У тёти Раи одна дочка – Наташа (умерла), внучка Ира, правнуки в Германии.
Перехожу к бабушке (1900-1978) и дедушке (1900-1944). Они родились и провели детство в Ростове-на-Дону. Кончили там гимназии. Бабушка очень любила учиться и училась всегда на "отлично". Училась в Ростовском мединституте и на факультете общественных наук Донского Университета 4 года. Потом уже в Москве кончила курсы психологии и курсы технических библиотек. Закончила Учительский и Библиотечный институты. Даже, когда я уже родилась и она была на пенсии, бабушка всё ходила учиться! Сначала она работала учительницей русского языка и литературы в детдоме, но дети её не слушались, и она стала библиотекарем. С 30-го по 35-й годы работала в институте Охраны Труда. С 43-го по 47-й - трафаретчицей в "Окнах ТАСС". У бабушки была ярко выраженная еврейская внешность, за что ей здорово доставалось в жизни. То её обвинили в воровстве, то на улице камнем по голове стукнули. Она была всю жизнь какой-то запуганной, всего боялась, подчинялась любым авторитетам. Бабушка была красивая, стройная, с чёрными глазами и волосами, никогда ничем не болела. Я помню, что в старости, когда ей было уже 60-65 лет, она выглядела отлично, только волосы были с сединой. (Я-то с детства ощущала себя полной развалиной, но об этом потом). Бабушка очень любила русскую литературу, ходила в театры, кино, в гости, любила собирать у себя всяких эрудированных, интересных людей и разговаривать обо всяких высоких материях. (Не о политике, боже упаси!). Благодаря бабушке я очень чту русскую классику (Пушкина, Гоголя, Лермонтова, Некрасова, Блока, Маяковского, Толстого и т.п.). К сожалению, когда она в старости заболела депрессией и попала в психушку (и сидела там 7 лет!), я мало её жалела, была очень к ней жестока и равнодушна, в чём очень сейчас раскаиваюсь, но ничего уже изменить нельзя.
Дедушку, Бориса Матвеевича (Бенциона Мордуховича) я никогда не видела. Дедушка был очень хороший отец, преданный семье, добрый и внимательный. Несмотря на бедность, каждое лето возил их - в Крым или на Кавказ. Покупал много книг. Один раз, чтобы достать маме красивое красное платье, отстоял целую ночь зимой в очереди. Он кончил МВТУ и работал инженером-электриком. Строил Днепрогэс. Работал преподавателем в МИИТЕ и в МЭИ. Потом у него украл какой-то начальник материалы его диссертации и его ещё исключили из партии и выгнали из института. Дедушка, по рассказам мамы, старался всем помогать. Однажды зимой он поднял с земли замерзающего пьяного и повёл его домой. Там он попал в какой-то жуткий притон, где его чуть не убили. Другой раз одна их знакомая растратила казённые деньги и её должны были посадить. Дедушка собрал с огромным трудом требуемую сумму, но эта девица скрылась и дедушке пришлось самому отдавать все долги. Ещё забыла рассказать, как дедушка в детстве попросил у директора гимназии денег на мороженое и его за это исключили на год. Другой раз он в знак протеста против чего-то ходил целое лето в зимней шинели.
Перед войной дедушка работал в трамвайно-троллейбусном управлении, откуда и ушёл ополченцем. На фронте, он, по-видимому, попал в окружение под Вязьмой, но выбрался оттуда и пересёк фронт. Его видела Нюра, сестра маминой няни Ксении, в оккупированной деревне Лотошино Волоколамского района, т.к. он нашёл её и просил спрятать, но она побоялась и рассказала об этом только после войны. Только в конце 1943 года стали снова приходить письма, без каких-либо объяснений, пока он не погиб в январе 1944 года под Могилёвом. Письма были очень грустные.
Я хочу написать несколько слов о поколении "ровесников века". Сколько им было всего дано в начале! Как ни одному поколению ни до них, ни после них. Ещё девственная, не загаженная, не перенаселённая планета. Отличное здоровье. Большие дружные энергичные семьи. Прекрасное образование во множестве недавно созданных гимназий и университетов. Свободные поездки по всему миру. Электричество, кино, автомобили, самолёты, вакцины, радио, телефоны и т.п. Вера в прогресс, науку, искусство.
Но тут же их бросили в бесконечные мировые войны, расстрелы, чистки, аресты. У меня такая версия, что люди, имевшие власть, просто"оборзели", как сейчас говорят, от открывшихся возможностей. (И до сих пор никак не придут в себя. Надо никого не допускать до власти, пока он не помучается, как следует, на дне общества.) Перечислю лишь несколько "ровесников века": Экзюпери (1900-1944, как дедушка!), Э.Ремарк, Э.Хемингуэй, Ю.Фучик, И.Бабель, М.Шолохов, А.Гайдар, Н.Заболоцкий, С.Есенин, В.Маяковский, Н.Островский, К.Паустовский, И.Ильф, Е.Петров, В.Катаев, В.Каверин, И.Эренбург, А.Вертинский, Л. Пастернак, М.Цветаева, О.Мандельштам, М. Зощенко... Кого ни возьми, все мучились, кормили вшей в окопах, работали санитарами, голодали, болели, скитались. Мои бабушка и дедушка не были исключением. Сколько им в молодости было дано! И чем они кончили? Братской могилой и психушкой.
У дедушки и бабушки было очень много друзей, в основном, евреев, с которыми они вместе работали. Особенно из ВНИИ Охраны Труда в 30-е годы. У меня лежит книга "История советской психологии труда" 1983 года издания (сборник статей). Читать я её особенно не читала. Скучная она. Но написана в нормальной интеллигентной манере, которая была тогда принята, а сейчас большая редкость. Пытаются, никого не унижая и не навешивая ярлыков, спокойно разобраться, почему у одного человека получается одно, а у другого -другое и как сделать, чтобы все работали лучше и им нравилась их работа. - Не то, что современные питекантропы, которые, прямо с дерева спустились в министерские кресла. Поменяли дубинки на компьютеры, минуя "Шинель", "Муму" и "Палату № 6". (Про библии я не пишу, т.к. это всегда - предмет спекуляций. Слишком много там всего понаписано и, поэтому, истолковать их можно как угодно). Как они заколебали уже со своими удочками, которыми нечего ловить! Для тех, кто не в курсе, поясняю: Это теория такая- голодному надо дать не рыбу, а удочку и заставить кончить курсы рыбной ловли. И шалом! Лови себе в своём унитазе, что поймаешь. Вот сейчас Биби опять лезет со своей дурацкой программой "Висконсин" за 80 млн. шекелей (специалистам по удочкам, не людям, отнюдь!) Да за такие деньги можно несколько предприятий открыть!
Кстати, есть и в Израиле люди, которые понимают гибельность современной жизни и капиталистической свалки. Вот как считает, например, профессор Института эволюции в Хайфе В.Красилов: "Борьба за существование фактор регресса, а не прогресса, как принято думать. Люди стали людьми в тот короткий период, когда борьба за существование уже перестала быть смыслом их жизни, и в то же время они были слишком малочисленны на просторах планеты, чтобы серьёзно конкурировать друг с другом. Смутные воспоминания об этом счастливом периоде в истории ассоциируются у нас с раем". То же самое говорит Анатолий Вассерман (статья «Естественный отбор»). Лучше приспособлены те, кто лучше выживает - бактерии, мухи, комары, тараканы, клопы. -В «Красной Книге» их нет. В «Красной Книге» животные интересные, красивые, необычные, привередливые. Так для чего же нужно развитие жизни от низших форм к высшим? - Никто не знает. Это развитие идёт против основного физического закона энтропии, что всё должно распадаться, разрушаться и упрощаться.
Но вернусь назад, к книге. Половину фамилий, которые в ней называются, я многократно слышала дома. Их произносили с большим почтением. Иногда этих людей приглашали в гости. Чаще не к нам, а к бабушкиной подруге Анне Савельевне Копелович ("тёте Ане"), которая жила на Арбате в Б. Кисловском переулке. Ещё у неё были подруги из этой лаборатории Евгения Яковлевна Подольская ("тётя Женя"), которая жила в Комсомольском пер. и Варвара Аветовна Арутчева ("тётя Варя"), которая жила на Валовой ул., возле метро "Павелецкая". Были ещё А. А. Нейфах («дядя Шура», -муж тёти Жени, врач, -он умер в 1955 г., но мама часто его вспоминала), В. М. Коган, В.С. Геллерштейн, И. Селецкая, Р. Д. Рейтынбарг, Шпигель, Р.И. Почтарёва, Е.С. Браиловский и другие.
Сначала в детстве я не особенно ко всему этому прислушивалась и различала разные национальности. Потом, когда я уже узнала, что я - еврейка и стала переживать по этому поводу, я нашла утешение в том, что евреи – самые лучшие и умные. Я стала страшная сионистка, хотя мама всегда говорила о евреях как-то вяло, без большого энтузиазма. Я её поняла только через много лет, уже в Израиле. Тогда же меня очень болезненно задевало стремление отдельных нетипичных евреев себя возвеличить, а других затоптать. Так редко, иногда... Кто-то кое-где у нас порой... Но надо для справедливости заметить, что в то время ещё полно было действительно блестящих людей, ходячих энциклопедий с разнообразными талантами и красивыми библейскими лицами. Сейчас их уже нет. Все поумирали. А то, что осталось, выглядит достаточно жалко. Зато апломбу всё больше и больше.
Больше всего мы общались с Женей, Варей и Аней. Тётя Женя была врач, доктор наук. Тётя Аня -детский врач в китайском интернате. Тётя Варя работала в музее Маяковского и секретарём Чуковского. Я часто в детстве чувствовала, что мы людишки второго сорта. Меня постоянно муштровали и ругали. Не разрешали ничего трогать и брать почитать. (Другим было можно, но не мне.) Даже наша кошка была - тьфу, а не кошка. А вот кошка Чуковского Чертецца (она упоминается в "Бибигоне") была необыкновенно умная. Тётя Варя любила обзывать меня всякими маяковскими словечками, типа "дрянцо". Я часто на неё обижалась. Бабушка обожала своих подруг и считала их всегда правыми. Мама молчала. Сейчас я понимаю, что она тоже обижалась. Например, она мне как-то рассказала, что Варя попросила её посидеть с больной женой Чуковского. Чуковский пришёл ночью и сказал: "Деточка, ложитесь спать!" А потом жаловался тёте Варе "Кого прислали! Вместо того, чтобы сидеть возле кровати больной, завалилась спать!". Конечно, прав был он.
Варя и Аня умерли в самом начале 90-х годов. В последние годы жизни они стали относиться ко мне лучше, т.к. я их навещала, не забывала.
У меня сохранилось несколько забавных стихотворений, написанных к дням рождения. Кажется, всё писал «дядя Шура» Нейфах.
Ко дню рождения дедушки (вместе с тортом):
Пусть этот год проходит сладко - вкушай и крем и абрикосы!
И пусть директора МИИТа на части разорвут барбосы!
Ко дню рождения мамы (17.02.1938, нарисована красивая сцена театра):
Рады пожарные! Рада милиция! У москвичей всех весёлые лица
И в зоопарке большой бегемот в нежной улыбке осклабил свой рот.
А в Харитоньевском весел и рад и бесконечно доволен Бармат.
Мать, переставши скулить по привычке, пробует сделать улыбку на личике
Что ж за причина всех этих хлопот? Лене сегодня прибавился год!
Вот почему у всех праздничны лица! Рады все этому в красной столице!
Лена! Тебя и семью поздравляем, быть инженером - актрисой желаем!
Ещё застрял в памяти стишок «дяди Шуры» про своих сыновей:
Котёнки изгибают стан и задирают хвост. - Дерутся старший сын буян и младший сын прохвост.
Ко дню рождения бабушки (31.08.1936 и 31.08.1950) :
В подарок горестной Надежде задуман таз большой был прежде.
В тазу чтоб прочно водрузясь, болячки смыла, словно грязь.
Но, к сожаленью, волей неба, в Москве не стало ширпотреба.
И мне утешить нелегко Надежду парою трико.
День помня сей отменно, поздравления семья приносит.
И за подарок свой презренный прощенья у Надежды просит.
Прожить полвека - удел не каждого человека.
Но только редкий человек имеет столько ж лет, сколь век.
Желаем быть наиредчайшим человеком и до конца идти в ногу с веком!
Мама и бабушка подарили Нейфахам “Книгу о вкусной и здоровой пище” со следующей надписью (31.01.55):
Восторженно профессор восклицал: “Мечта поэта”, видя скудный стол.
Он с возрастом придирчивее стал, в прекрасных яствах понимает толк.
Предвидя ваши затрудненья в семье согласье сохранить,
О яствах пышное творенье в сей день решили подарить.
О маме писать трудно. Сказать, что я её "очень любила"? Это будет что-то не то. Как можно очень любить то, без чего просто не представляешь свою жизнь, незаменимое, как часть тела? Я с ней иногда ругалась, обижалась на неё, особенно после того, как она поступила со мной и с бабушкой в 1969 году и простила её только после смерти, которая стала для меня настоящей катастрофой.
С тех пор (с 1985 года) прошло уже двадцать лет. Я вспоминала о маме редко, т.к. это было тяжело и мучительно. В результате я почти забыла её. Сейчас у меня осталось немного фотографий, писем и кассета с её голосом, где она немного поёт песню "Всё стало вокруг голубым и зелёным" (я, дура, не дала ей толком попеть) а в другом месте читает стихи "О доблести, о подвигах, о славе..." И всё.
У меня с мамой было очень близкое мироощущение. Ближе, чем с бабушкой. Но поведение - диаметрально разное. Я любила спорить, бунтовать, качать права, пока меня не выгонят или не побьют. Тогда я горько плакала, обижалась и впадала в отчаяние. Мама говорила, что у меня отсутствует инстинкт самосохранения. Она сама была очень разумной и сдержанной. Мама всегда в сложных ситуациях молчала и уходила первая - всегда вовремя. Все её советы были правильными, но я ими никогда не пользовалась. Я добивалась у неё: «Вот ты предсказала всё правильно, но почему ты мне ничего не ДОКАЗАЛА? Поэтому-то я тебя и не послушалась. Я не хочу поступать в жизни интуитивно, как животное, лишённое разума. Докажи!» Тогда она обычно выдавала: "Люди любят ..." и страшно меня этим бесила. - "При чём здесь чувства! Как мне уже надоели твои "ЛЮ-ЛЮ"! -Сейчас-то я уже поняла, что миром правят чувства, а не рассуждения и понять эти чувства, значит победить. Вообще, о чём и с кем можно логически договориться, если один ощущает ценным и важным одно, а другой - другое? Но в школах никогда (кроме Лайтмана!) об этом не говорят. Каждый ученик сидит за партой со своей головой, своими понятиями, вкусами, со своей системой ценностей. Сидят за одной партой, скажем - Армен Григорян и маньяк Головкин. Никого не волнует, по-настоящему, что у них в мозгах и что из них выйдет. Поэтому вся система образования и воспитания не работает и не будет работать, пока обществу безразлична душа каждого ребёнка.
Мама родилась в 1926 году. В детстве у неё, как и у меня, убили любимую кошку Куливу. Школу, она, как и я, не любила. Она училась не в моей 613-й школе, а в 445 -й в пер. Стопани. Ходила в тот же Дом Пионеров, что и я, - в театральный кружок. У неё там было много друзей, всё очень интересно, хороший руководитель. В гости приходили настоящие артисты, например, Книппер -Чехова приходила. Интересно, что в её классе училась Вера Васильева, которая, как раз ни в какие кружки никогда не ходила, а стала знаменитостью. В мамином классе было много немцев, которых в начале войны всех выслали. Хулиганов было так же много, как и в моё время. Тогда наш район назывался не Бауманским, а Куйбышевским.
22 июня 1941 года семья мамы и Нейфахи находились на станции Осташков. Они собирались отдыхать на озере Селигер. Пришлось немедленно вернуться. Мама и бабушка уехали в эвакуацию в Куйбышев, где мама закончила школу и работала на лесозаготовках. Ей там раз попали сильно топором по ноге. Ещё она во время войны отморозила руки и они остались очень чувствительными к холоду. В куйбышевской школе у неё были близкие подруги, с которыми она потом всю жизнь переписывалась. В 1942 году летом бабушка почему-то оказалась в ...Сталинграде. Вроде бы поехала за продуктами или вещами и потом чудом спаслась на последнем пароходе. Когда уже заканчивалась посадка, к бабушке подошёл военный и спросил, почему она плачет и нельзя ли ей помочь? У него оказалась фамилия Поляк (!) и он провёз её, как жену, обратно в Куйбышев.
Соседи подговаривали Ксеню захватить бабушкину комнату, но Ксеня отказалась, осталась жить в кладовке. Потом она пошла на фронт и родила в Польше в 1945 году дочку Лиду. (У Лиды уже большие внуки -учатся в институтах). Когда Ксеня вернулась, им с Лидой дали комнату в соседнем подъезде. Мы к ним часто ходили в гости. Я любила у них на патефоне слушать пластинки Трошина, Кристаллинской, Робертино Лоретти и т.п. Ксеня, Лида и Оля (дочка Лиды) были вроде нас, потомственные матери-одиночки. Лиде в школе было трудно. Её постоянно ругали, ставили двойки. Потом, когда она выросла, оказалось, что Лида очень толковая и умелая. В конце 90-х, когда я приезжала в Москву, Лида с Олей даже немного разбогатели и купили дачу. Лида была тогда "челноком". И сейчас у неё свой мелкий бизнес на рынке.
Мама была очень скрытная, молчаливая. Поэтому я знаю о ней мало, какие-то обрывки. Хотя вроде бы мы с ней много разговаривали... Она любила рассказывать, как Ксеня спасла ей жизнь, когда ей был примерно год. Мама вытащила из матрасика и вдохнула в бронхи колос ржи. Сильно разболелась и никто не знал, что делать и как её спасти. Только Ксеня увидела дырку в матрасе и догадалась, в чём дело. Маме сделали операцию и вытащили этот колос, весь покрытый гноем. С тех пор у неё остался большой шрам на шее, который она всегда прикрывала бусами.
В 1943 году мама с бабушкой вернулись в Москву. Мама поступила в 1- й мединститут. Она не хотела быть врачом, но считала, что обязана учиться на врача из-за войны. Ей там не нравилось. У неё была сильная тоска из-за смерти дедушки. Один раз она наглоталась таблеток. Её спасли. После этого она взяла себя в руки и больше этого никогда не делала. По распределению работала 3 года в Таганроге. Еле-еле вернулась в Москву. Её не хотели прописывать. Она случайно встретила в паспортном столе подругу по школе, которая и поставила ей штамп о прописке. Мама ходила несколько лет на курсы английского языка. Потом мама родила меня. Подробностей этого рассказывать не любила. Видимо, там ничего интересного и не было. У меня по этому поводу никаких комплексов тоже никогда не было. Мама меня иногда спрашивала, не хочу ли я себе папу, сестру или брата? Я пугалась, как будто мне предлагали принести в дом какое-то чудовище. Я уверяла её, что мне никого не надо, кроме мамы и бабушки.
Мама работала долгое время в медсанчасти Метростроя и подрабатывала в подмосковных больницах. Но основная её работа была в течение 10 лет в Московском онкодиспансере на Бауманской, откуда тётя Женя перетащила её в НИИ им. Герцена в "лабораторию кибернетики". Меня тогда это разочаровало, - что мама "была врачом, а стала счетоводом". В 1968 году она защитила какую-то дурацкую кибернетическую диссертацию - "Диагностика центрального рака лёгких при помощи ЭВМ". Там был ещё один интересный эпизод. Однажды приехала страшно возмущённая тётя Женя. - "Как это мама посмела на неё наезжать! - Вот, мол, пригрела змею!" Бабушка разволновалась, заплакала. Мама же была абсолютно спокойна и возражала, что у неё просто другое мнение и она имеет на него право. Когда тётя Женя уехала, я спросила, из-за чего был весь шум? - Мама дала мне почитать. Это, действительно, была совершенно безобидная фраза, что - то вроде: "В отличие от Е. Я. Подольской, мы думаем, что, если тень в левом лёгком справа более тёмная..." Ничего личного против тёти Жени не было. Чистая наука. Я поразилась тогда очень, какие там, среди учёных, шекспировские «страсти - мордасти».
В институте Герцена, вообще, обстановка была довольно тяжёлая. Хуже, чем в больнице. Мама приходила с работы часто нервная, на всех жаловалась. После защиты мамин начальник П. Е. Кунин и не думал её продвигать. Он был очень талантливый математик, друг Сахарова, но бабник. В то время, как его молодая любовница, не писавшая никаких диссертаций, была «с.н.с»., мама оставалась все пять лет после защиты «м.н.с.» Там вообще была куча странных математических гениев, сочинявших заумные кибернетические книги. Был, например, некий Мика Бонгардт, написавший книгу "Проблема узнавания" (образов). Потом он зачем-то полез в горы и там разбился.
Где-то в 1974 году мама вернулась в онкодиспансер работать врачом в диагностическом кабинете. Там и зарплата была больше. Она работала там до самой смерти от рака груди в 1985 году. После первой онкологической операции в 1969 году она стала толстая, рыхлая, неважно выглядела. У неё появилось много всякой дряни: мерцательная аритмия, варикоз, целлюлит, шпоры. Я из-за этого злилась, ругала её за то, что она за собой не следит. А сама развалилась гораздо раньше. Я в 30 лет стала почти такой же, как мама в 50. А в 50 я толще её на 20 кг и разных болезней у меня гораздо больше. (И мамины почти все - тут, как тут)
У мамы было несколько подруг. Тётя Мура, тоже рентгенолог, ещё с института, живёт сейчас в Иерусалиме с дочкой Леной моего возраста. С Леной мы дружили в детстве. Но после их отъезда в Израиль в 1977-м году, ни разу не виделись. В 80-е они уезжали лет на 5 в Америку, но им там не дали гражданства и пришлось вернуться в Израиль. Я приезжала к ним в 1993 году в Иерусалим один раз, но они ко мне ни разу. Лена писала мне десятки писем, часто звонила, но не приезжала, хотя не работала и у неё не было семьи. Когда умерли мама и папа, Лена замкнулась, перестала отвечать даже на звонки. Даже на один звонок в год на день рождения! -Довольно странно.
В диспансере мама дружила с Ириной Моисеевной Домшлак, дочкой известного профессора. Очень такая была одинокая, нервная и обидчивая женщина. Она умерла рано от инсульта, оставив старую больную мать. Другая подруга, Жозя из Таганрога, журналистка, сгорела от плиты, как и тётя Валя. Оставила одного мужа Карла, больного болезнью Паркинсона. Ещё была подруга из Таганрога Надя, врач-гинеколог, очень странная и одинокая. Ещё Марина из Куйбышева, учительница, тоже без семьи. Другая подруга - Зоя, очень нервная, умерла от инсульта, оставив толстого, странного и больного мужа Женю, писателя. Одни трагедии. Почти никакого потомства. Как-то я раньше над этим не задумывалась. Другая знакомая - Галя О. умерла от рака, оставив, опять же, больную мать. А её муж, доктор наук, тут же женился снова. Галин сын, Миша, завёл свою семью и бабушке мало помогал. Так она и осталась в старости одна.
Более или менее благополучны только тётя Галя П. и тётя Ида, инженеры, живущие сейчас в Америке. Ида и её муж Лазарь жили всю жизнь дружно. Работали в каком-то "ящике", проектировали бомбардировщики. Они были очень современные, спортивные, много путешествовали, катались на горных лыжах и байдарках, да ещё потом показывали про это кино на стенке. Да и сейчас у них всё нормально, есть сын биолог, внук.
Тётя Галя П. - племянница тёти Жени и одна из жён её сына Алика Нейфаха (известного биолога) была у мамы самая близкая подруга. Да и после маминой смерти она была единственным человеком, который меня не бросил. Часто звонила и проверяла - жива я или нет.
-У неё в Америке в Чикаго есть сын Шурик - биолог (умер в 2005 году в 49 лет от рака) и внук Лёня - известный в Нью-Йорке журналист (Леон Нейфах). Ещё Шурик усыновил девочку из России - Аню.
- У дяди Алика, кроме Шурика ещё 4 детей от разных жён. Всех детей вырастил, выучил в МГУ. Всем жёнам помогал. Юра Нейфах - тоже биолог и сельский священник “отец Георгий” (умер в 2006, после Шурика). Илья (Лозовский) чемпион Америки по бальным танцам. Сейчас - как и Лёня, журналист. Ещё в Москве две дочки. Брат Алика Женя - тоже биолог. У него сын Антон (Сафронов) - композитор. Я знаю о них от тёти Гали. Семья, в целом, очень успешная и интересная, многочисленная и разбросанная по всем странам. - Можно прочитать про них подробно в «Википедии». - Кстати, Алик - мамин «молочный брат», - его кормила моя бабушка. Мама и бабушка общались с этой семьёй гораздо чаще, чем с родственниками.
Кроме тёти Гали никто мне никогда не звонил. Да и при маме последнее время общались с родственниками очень редко. Звонили, в основном, онкологические больные с медицинскими проблемами посоветоваться. Я недавно смотрела фильм про репрессированных. Там одна женщина рассказывала, как примерно через сутки, после того, как забрали родителей, "замолчал телефон". Так вот у меня телефон замолчал после похорон мамы безо всякого сталинизма и молчал 7,5 лет до самого отъезда в Израиль. Всё это, на самом деле, не лучше ГУЛАГа. Там был страх, который ещё как-то можно объяснить, оправдать. А равнодушие? Я ведь ничего ни у кого не просила. Мне только важно было чувствовать, что я не одна. Как сказано: "Бойся равнодушных ... с их молчаливого согласия совершаются все преступления в мире".
- Но сейчас модно быть равнодушным. Выходит масса книг, специально обучающих равнодушию, безразличию и эгоизму. Надо, мол, сидеть в позе гадюки и плевать на всё, что вызывает отрицательные эмоции. Отшивать всех неудачников и переть, как танк на фронте, за успехом. Всё предопределено. Ничего изменить нельзя. Слабые должны погибнуть. Но это неправда. Я верю, что всё зависит только от людей. Если они захотят, они вполне могут сделать жизнь нормальной и счастливой.
;
ДЕТСТВО. СТАРАЯ МОСКВА (1955 - 1966)
Я с детства не любил овал.
Я с детства угол рисовал
П. Коган
Меня, как видно, бог не звал,
И вкусом не снабдил утонченным.
Я с детства полюбил овал
За то, что он такой законченный.
Я рос и слушал сказки мамы
И ничего не рисовал,
Когда вставал ко мне углами
Мир, не похожий на овал.
Но все углы и все печали,
И всех противоречий вал
Я тем острее ощущаю,
Что с детства полюбил овал.
Н.Коржавин
Мы жили по адресу -Москва. Центр. Малый Харитоньевский пер. д.7 кв. 38. Был ещё такой вариант: "Всем, Всем, Всем! Милости просим! Харитоньевский,7 квартира 38!"
-Это то самое "У Харитонья", куда привезли Татьяну Ларину. Наш переулок был известен «Дворцом бракосочетания" (дом 10), находившимся прямо напротив нашего дома. На свадьбе космонавтов Терешковой и Николаева была такая толпа, что моя бабушка, пытаясь через неё протолкнуться, потеряла трусы, точнее китайские тёплые штаны, в то время очень ценные. До революции там был особняк Рериха. Во время войны там была английская военная миссия. Английские офицеры часто ходили через наш двор, дарили детям подарки. Один раз даже какой-то офицер поцеловал малыша во дворе. Сейчас в интернете есть масса информации по истории города. Есть даже статья в Википедии «Малый Харитоньевский»! - Но я пишу о том, что памятно мне или рассказала мама.
Мы жили в центре квартала, образованного двумя радиальными улицами: Кирова (Мясницкой) и Чернышевского (Покровкой) и двумя кольцевыми улицами: Чистопрудным бульваром и Садово -Черногрязской. В середине его находится наш двор. По углам - площади:
Тургеневская (там были раньше Тургеневская библиотека и Филипповская булочная. Их сломали.) Возле метро «Кировская» («Чистые пруды»), памятник Грибоедову и всем героям "Горя от ума". -Земляной вал (Ничего там сейчас интересного нет)
Красные Ворота. Сами ворота давно сломаны. Вместо них довольно красивая, в форме полукруглых концентрических арок красного цвета, станция метро. Там же памятник Лермонтову, сталинская высотка и куча разных министерств.
Покровские Ворота. Магическое место, как и все ближайшие бульвары и улицы - Чистопрудный, Покровский, Яузский, Маросейка. -Какая-то там особая аура, - «шехина». - Не объяснишь…
Литературные названия не случайны. Это самое литературное место в мире! У нас жили или бывали почти все русские и советские классики. Если почитать В. Катаева "Алмазный мой венец" - кого только не было! Ильф и Петров, Олеша, Есенин, Багрицкий, Горький, Ленин с Крупской, Пастернак. Бабель и Маяковский тоже жили неподалёку. Кроме того - Макаренко, Эйзенштейн, Аполлинарий Васнецов, Мария Чехова. Бывали композиторы (дом N 1, -Чайковский, Дебюсси, Лист). Родился Нагибин (повесть "Чистые пруды"), Владимир Леви тоже часто вспоминает в своих книгах наши края. Не говоря уже о Пушкине, Лермонтове, Тютчеве и Грибоедове. Насчёт Чернышевского, Тургенева и Некрасова точно не знаю, а врать не буду. Ну, где ещё можно найти такое место?
Мы жили в коммуналке из 4 х комнат, всего - 10 человек. Это было ещё очень прилично. За стеной от нас люди жили на нарах по 10 человек в одной комнате. (Квартир по 20 комнат у нас нигде не было). В самой большой комнате в квартире -24 кв. м., - о двух окнах жили просторно, как буржуи, - я, мама и бабушка. Мне был огорожен возле окна книжным шкафом личный угол, где стояли письменный стол и кровать. Посреди комнаты был круглый мощный дубовый раздвижной стол. Еда была простая: манка, картошка, яйца, макароны, бульон. Иногда давали грызть или тёрли морковку - для каротина, чтобы лучше расти. Растирали желток с сахаром - "гоголь-моголь".
В комнате были: холодильник "Север", чёрно-белый маленький телевизор "Рекорд", швейная машинка "Зингер", мамино раздвижное кресло, бабушкин диван, тёмный со стеклянными окошечками книжный шкаф и роскошный платяной "многоуважаемый" зеркальный старинный шкаф красного дерева с позолоченными украшениями внутри филёнок (С которым я всё никак впоследствии не могла расстаться и таскала его за собой до тех пор, пока было возможно. Уже готовясь к Израилю, я сдала его со слезами в комиссионку.) Было ещё старинное немецкое пианино с подсвечниками. Мама иногда пыталась на нём что-то играть. Я помню "Вальс" Шопена, "Серенаду" Шуберта, мелодию из фильма "Серенада солнечной долины" (она тогда была в моде). По телевизору я обожала смотреть мультфильмы: «Кто сказал мяу?», «Чиполлино», «Золотая антилопа», «Царевна-лягушка». В самых любимых мультфильмах (тогда не говорили «мультики») я знала наизусть каждое слово, каждый кадр, каждую ноту.
Ещё постоянно орало маленькое круглое радио с одной программой. Там была неплохая музыка, отличные радиопостановки. Но, иногда, как заладят пропагандистскую нуду... Даже я, октябрёнок и пионерка, при всей моей лояльности, зверела. Особенно меня выводили из себя даже не речи и чтения передовиц, а "Пионерская зорька" и бодрые пионерские песни: "...Всегда у нас весело в классе, да здравствует дружба, ура!.." или "...Ребята! Ребята! Скворцы прилетели! На крыльях весну принесли..." Фальшь этих песен просто убивала. Хотелось разбить радио. (2020. - Ну что в этих скворцах было такого страшного? - Не могу сейчас понять даже…) - Когда я слушаю радио "РЭКА", оно навевает на меня ностальгическую тоску количеством романтических завываний. Какая-нибудь "Поэзия еврейской души", концерты по заявкам, или недельная глава Торы Цви Патласа (- Вот опять! - Ну что такого ужасного в Патласе?) -Но повернула ручку радио - и снова тихо и грустно. Закипает разум возмущённый. - Хватит врать! - Говорите правду! - Хочется уходить в подполье, печатать "Искру" и захватить почту на ул. Эцель. -Хотя, это устарело уже, а интернет не захватишь.
Через стенку от меня была маленькая комната, где жил пьяница и хулиган дядя Федя с женой Марусей. Дядя Федя часто устраивал скандалы, ругался. Тогда нас защищал дядя Коля Сучков - рабочий-кузнец. Он сбросил один раз дядю Федю с лестницы и тот летел, вниз головой, гремя костылями. Мне его даже стало жалко.
Дядя Коля, тётя Оля и Вова были очень простые, тихие, хорошие и добрые люди. Они жили возле туалета в довольно большой комнате (но меньше нашей) с одним окном.
Рядом с ними жила толстая больная старуха Татьяна Филипповна с невесткой Тоней. Её сын был репрессирован, а потом выслан за 101 -й км. Там он, работая электриком, однажды залез на столб и его убило током. А молодая жена Тоня осталась ухаживать за его больной и довольно вредной матерью. Она не бросила её и жила с ней много лет - до самой смерти. Мама всегда её очень хвалила. У них была такая крошечная комнатка с кроватями в два этажа, что когда меня мама возила в 4 года в Коктебель на поезде, я была совершенно уверена, что мы почему-то переселились в комнату тёти Тони. Рядом с их комнатой были кухня и кладовка.
Меня купали на кухне в оцинкованном корыте. Воду грели в чайнике на плите и подливали, когда вскипит. Иногда, бывало и ошпаривали. Потом начали водить в баню. Но в бане мне становилось плохо от духоты. К счастью, к этому времени к кухне пристроили ванную комнату. (Вода грелась на газовой колонке в кухне.) Да, ещё мама добивалась 10 лет добилась телефона- и всё -таки добилась.
ЗИМОЙ было всё очень мрачно и фантастично. Масса сугробов. Качающиеся фонари с вихрями снежинок, таинственными тенями. Красивые дамы в пышных воротниках и шляпах. Занесённые снегом и покрытые морозными узорами двойные рамы. А в квартирах тепло, пар, вечно какие-то запахи, круглый стол, покрытый белой скатертью, с долгим чаепитием, печеньем, сушками. (Смотрите «Хрусталёв, машину»!!! Точно так оно и было!) Новый Год я очень любила. Мама притаскивала всегда дешёвую кособокую ёлку. Но не беда - мы ставили её всё равно в угол. Ёлку украшали самодельными игрушками, цепями из цветной бумаги, электрической гирляндой и очень симпатичными картонными и ватными фигурками, сделанными артелями инвалидов. Они были очень какими- то андерсеновскими, романтичными. Я на них не могла прямо наглядеться. Сейчас такие, наверное, ни за какие деньги не достанешь. Были и стеклянные блестящие шары. Но это всё - таки была штамповка, китч. А я тогда очень остро чувствовала разницу, понимала цену старине, дереву и ручной работе, не любила новые грубые вещи. На окна налепляли водой самодельные снежинки. На подоконнике раскладывали вату и расставляли разные игрушки. - В школе или в саду был утренник, где мы, красиво одетые, обменивались большими самодельными конфетами, длиной, наверное, до полуметра, которые назывались почему - то "хлопушками". А внутри них уже были собраны разные сладости и игрушки. Когда "ёлка" была в Доме Пионеров или каком-нибудь клубе ("им. Кренкеля" или "им. Николаевой-Терешковой"), там давали "подарки" в картонной корзиночке.
Один раз в году, на русскую пасху, вся квартира объединялась под руководством Татьяны Филипповны и пекла куличи и красила яйца. (Даже мы - еврейки, тётя Оля - татарка и тётя Маруся - полька). Их изготовляли неимоверное количество, - очень разных и красивых. Яйца были самые лучшие у меня, я оклеивала их целиком переводными картинками или разрисовывала гуашью разными узорами. (Не хуже, чем у Фаберже, но краски держались плохо, расплывались и яйца быстро теряли всякий вид.)
А потом - весна! Стук палок, выбивающих последние ледышки из водосточных труб (см. фильм «Застава Ильича»!) Первый дождь, первый гром…
ПЕРВОМАЙСКАЯ ДЕМОНСТРАЦИЯ. На 1-ое Мая мы обычно шли сначала на Чистые Пруды и там покупали разные сладости и игрушки. Помню леденцы, красных петушков на палочках, стеклянных лебедей с зелёной жидкостью внутри, обязательно красные флажки для детей, обезьянок, болтающихся на длинных резиночках, с проволочными лапками. Обычно всё продавали инвалиды. Самые страшные инвалиды были безногие на деревянных дощечках с колёсиками из подшипников. Они отталкивались от земли специальными, замотанными в тряпки, чурками.
Было очень весело, - красные флаги, банты и ленты, солнышко, молодая зелень, распускающиеся почки, шарики, "транспаранты" из красной ткани, колышущиеся на ветру и отбрасывающие розовые блики, уносящие в мечты, как корабль с алыми парусами - «ВПЕРЁД, К ПОБЕДЕ КОММУНИЗМА!» - "МИР. ТРУД. МАЙ!" "СВОБОДА, РАВЕНСТВО, БРАТСТВО И СЧАСТЬЕ ВСЕХ НАРОДОВ!"
Ещё всюду висели портреты великих и мудрых членов Политбюро - анфас, а гениальных основоположников и вождей - по трое - в профиль. Я иногда воображала себя на таком плакате с подписью: "Да здравствует великий вождь и учитель - Ира Апельсон, которая привела нас к победе коммунизма!" - Я буду скромной и скажу: "Не надо мне никаких плакатов и культов личности! Лишь бы был коммунизм!" - Но в глубине души всё равно очень хотелось прославиться и возвеличиться. Накупив разных сладостей и игрушек, мы шли следом за демонстрацией по ул. Кирова. До Кремля было очень близко, но мы туда, как у Ерофеева, никогда не доходили. Я сейчас понимаю, что мама и бабушка не особо разделяли мой энтузиазм.
- Потом, кстати, выяснилось, что я не одна была такая дура. Журналист Александр Минкин как-то признался, что по пролетарским праздникам вскарабкивался на подоконник и стоял там в каких - то нелепых героических позах, обвешавшись медалями предков и флажками. Хорошо человеку во что-то верить... - Я потом читала ядовитые воспоминания разных контриков (Буковского, Солженицына и т.п.), которые всё это высмеивали. А я до сих пор отношусь к этим праздникам без иронии, разве что с некоторыми оговорками.
Первомайская демонстрация 60-х в Москве (см. фильм «Застава Ильича»!!!) похожа немного на пуримовское шествие. Но Пурим, как и остальные еврейские праздники, никуда не зовёт, а только отмечает древние события. Марш гордости гомиков и то осмысленнее. Так, принарядились, прошли по улицам, попели, поплясали, а для чего? Зачем? - Представьте себе всенародный марш с портретами всех праведников, проповедников и героев, с призывами: «Построим через 20 лет 3-ий храм!», «Каждому - бесплатное жильё!», «Арабы, давайте дружить!», «Уборщики, медсёстры, шомеры, метапели - объединяйтесь!», «Долой монополии!», «Позор пакидам - бюрократам!», «Платить по труду!», «Хайтековцы, спуститесь на землю!» «Врачи, вспомните клятву Гиппократа!» - и т.п. Пэсах тоже мог бы быть прекрасным поводом проповедовать свободу и справедливость. Но нет этого. Только жрут мацу и читают замшелую агаду.
- А чему вы можете предложить поклоняться? Шнуркам, что вашим? - Лет в 20, когда я усиленно приобщалась к иудаизму, я прочитала в каком - то мидраше, что один хасид всю жизнь мечтал увидеть очень знаменитого цадика. Наконец ему удалось это сделать и увидеть издали (?) как цадик зашнуровывает ботинки. И всё. Он вернулся в свой город навсегда счастливым, погружённым в Б - жественный свет и т.п. и т.д. Если это не идолопоклонство, то, что же это? - Ну никак я не могу в это погрузиться. Всё во мне протестует и возмущается.
Хасидские песни нравятся, но каждый раз, когда я пытаюсь слушать или читать всерьёз и регулярно канонические тексты или выполнять обряды, как будто пружина какая-то злая внутри сжимается.
И так со всеми современными религиями. Вам же дали, козлам, 10 заповедей, формулу Гилеля, Нагорную проповедь, буддистскую "дорогу 8 -ми"? Вы уже всё там выполнили? Уже нечего делать, только любоваться на чьи-то шнурки за тридевять земель?
- Я больше того скажу - даже и эти заповеди не особо нужны! - Чем плохи обыкновенные "Законы юных пионеров" или "Правила октябрят", которые раньше печатали на обороте тетрадей? -"Пионер - верный товарищ, смело стоит за правду", "Октябрята - дружные ребята". - Верный товарищ не убьёт, не украдёт, не обманет! - Да если бы все люди на земле были хотя бы простыми, как валенок, пионерами и октябрятами!!! Это стоило бы дороже, чем Талмуды, Кораны и Библии, чем все церкви с Ватиканом и римским папой.
Иудаизм внушает нам, что всё, мол, не так просто. Люди очень сложны и, поэтому, прямо в лоб они ничего не будут делать. Надо задурить их разными обрядами до полного умопомрачения. Глядишь, по ошибке-то, - запоются, заиграются и случайно полюбят ближнего. Может быть, что-то в этом и есть. Не знаю. Но мне это не нравится. Я человек простой. Мне идеи дороже любых обрядов. Мне это хитроумие отвратительно. «…Оставь там дар свой перед жертвенником и пойди прежде примирись с братом твоим…»
Первые мои воспоминания, кроме комнаты и квартиры - это двор. Он был совсем не таким, как стал позднее - скучные светло-жёлтые стены и заасфальтированная полностью земля, - весь забитый машинами. Двор был закрытый и уютный. Со стороны переулка двор закрывался железными воротами и в них была калитка. Все старались как-то украсить свой угол двора. Под каждым почти окном стояли или висели ящички с цветами. Было несколько тополей. Когда с них летел пух, это было очень красиво, как будто снег идёт. В центре двора - клумба и стол для доминошников, а над ним низко висела лампа, из-за которой я иногда не могла заснуть. Все стены были из красивого красного кирпича. Тогда не было стремления всё белить, желтить и асфальтировать, как сейчас. Кинотеатр "Колизей" был благородного тёмно-серого цвета, а не белый, как теперешний театр "Современник". Всё это исчезало постепенно. Помню, как я сидела возле окна. - Вдруг во двор вбежали какие-то весёлые девицы и нагло, прямо перед моим носом, оборвали все цветочки (кажется, фиалки) с нашего ящика. Я настолько растерялась, что ничего не смогла сказать или сделать. Наш подъезд был в левом углу, напротив ворот. Если зайти в подъезд, направо была наша квартира, а налево жила певица, Ирина Александровна. Она была всегда очень ярко накрашена, а её муж, писатель Серафим Фёдорович, бородатый с трубкой, был похож на Хемингуэя. Ещё у них был пушистый рыжий кот Мурзик. Под их окнами был крошечный, но очень красивый садик, с оградкой и дорожкой. Один раз они мне открыли малюсенькую калиточку и разрешили походить по дорожке. Я ходила к ней один год учиться играть на пианино, но из этого ничего не вышло. Слух у меня вроде - бы был, но пальцы слушаться не хотели. А может, меня учить надо было как-то по-другому.
Зато я очень любила петь разные героические песни, революционные и военные: "Паровоз", "Бухенвальдский набат", "Орлёнок", "Варяг", "Юный барабанщик", "Весёлый барабанщик" (Из любимого кинофильма «Друг мой Колька»), "Мы - кузнецы", "Марш энтузиастов ", "Легко на сердце от песни весёлой " и т.п. До сих пор больше всего уважаю такие песни. Они - как молитвы. Ничем они не лживее молитв. В любой хорошей песне есть духовное ядро, а слова всегда условны. Более или менее удачны. Иногда слова дурацкие или не очень понятны. Так ведь и в молитвах так же точно. В звуках шофара или колокольного звона вообще нет никаких слов.
- Потом с возрастом начала ощущать какую-то эротическую тоску и перешла к более лирическим мелодиям: "Песня остаётся с человеком", "Я люблю тебя, жизнь", "Ой, ты, рожь", "Эх, дороги", "Старый клён", "Одинокая гармонь", "Прощайте, голуби!" и т. п. (Кстати, тогда ещё всюду были голубятни, да и диких голубей было полно, которых все кормили, несмотря на грязь.)
-Я тогда была такая романтическая девочка с длинными волосами, круглыми глазами и бантом на макушке. (Точно, как Валерия Новодворская в детстве. - Один к одному!) Но школьный атеизм плюс шестидесятнические слащавые песни, фильмы и книги о поисках счастья, постоянная погоня за приятными впечатлениями и удовольствиями, выдаваемые за культурное развитие, как-то меня постепенно портили и делали эгоисткой, отдаляли от истины. Что потом привело к массе заблуждений, ошибок и ненужных страданий.
Сразу за квартирой Ирины Александровны стояла мощная каменная стена, а за ней высокая жёлтая башня. У меня было тогда очень суеверное, даже религиозное отношение к башням. Особенно к высотному дому у Красных ворот. Он даже мне иногда снился. Его башня плыла высоко в облаках, а я вокруг неё медленно так летала или ходила по её лепным украшениям с какими-то воздушными существами, вроде ангелов. Всё было очень торжественно и нереально.
Но башня около нашего дома меня тоже очень волновала. Она мне тоже иногда снилась, но по-другому. Как-будто, - это запретное и страшное место. Но, я по каким-то доскам перелезаю через забор и попадаю по лестнице в жёлтую башню, и там у меня происходит уже что-то тяжёлое и малопонятное. Меня за что-то ругают, а я ничего не понимаю. Потом я узнала, что там находится министерство Военно-Морского Флота СССР. Вход в него был с двух сторон - с Харитоньевского и с Козловского переулков. Через ворота ходили офицеры в чёрных или белых мундирах с золотым пуговицами, золотыми погонами, золотыми поясами с кортиками, зимой в белых шарфах и фуражках. На карауле всегда стояли бравые матросики со штыками в красивой бело-синей или чёрной форме. Матросы отдавали офицерам честь. Они были для меня постоянным источником вдохновения. Первые мои рисунки всегда изображали "матлосиков". В нескольких метрах от садика Ирины Александровны под стеной находился люк.
Однажды я кого-то со двора уговорила, чтобы одной не было страшно идти. Мы взяли фонарик и спустились вниз по отвесной железной лестнице. Там находилось весьма обширное "подземелье" с множеством комнат и несколькими запертыми дверьми. Меня особенно волновало, что через подземелье возможно пройти на территорию министерства ВМФ и разведать там разные военные тайны. Видно, не мне одной пришла в голову такая мысль, т.к. вскоре люк заварили, а потом и вовсе залили асфальтом.
Вообще в детстве все вещи, казались загадочными и волшебными. Светящееся красным светом одинокое окно вечером, люк в земле, дверь в стене с проржавевшим замком, - всё казалось скрывающим тайну. Иногда мне казалось, что окружающего мира нет, что всё поставлено и подстроено специально для меня. Я резко оборачивалась, чтобы успеть увидеть пустоту, но не успевала. У меня также бывало иногда ощущение "дежа вю". Иногда по ночам мне вдруг становилось очень страшно. Я боялась смерти, вечности и бесконечности. Мама тогда брала меня к себе в постель, чтобы успокоить.
Первая любовь у меня была лет в пять. К нам зашёл на несколько минут молодой художник, очень красивый, полуеврей - полугрек, сын дедушкиного друга Сергея из Ростова. Я ему показала своих "матлосиков" с огромными бескозырками. Я запомнила, как он спросил: "Почему у них такие большие шапки? Они с головы не свалятся?" Я ответила "Не свалятся" и посмотрела на него. Меня как будто ударило током или молнией (Читайте рассказ Чехова «Красавицы» или Бунина «Лёгкое дыхание»!). Я покраснела и перестала что - либо соображать. Он ушёл. А я всё начисто забыла и вспомнила только через 9 лет (!) Все эти годы я мучилась и пыталась что-то вспомнить, что именно, я не знала. Память у меня всегда была неважная. Я помнила только сильные впечатления. Огромные скучные отрезки жизни выпадали из памяти полностью.
Все обстоятельства разговора рассыпались в сознании на отдельные куски и я не могла их собрать в единое целое. Прежде всего, имя Алёша и всё, что с ним связано. Я, например, готова была смотреть бесконечно фильм "Баллада о солдате". Это действительно хороший фильм, но я в нём видела что - то особенное и не могла объяснить, что именно. Однажды нас позвали в гости к мальчику Алёше, который жил рядом, на ул. Чаплыгина. Я очень разволновалась, но он оказался обычным невзрачным мальчиком. Когда мы шли домой по этой улице, я смотрела на красный дом, стоящий в конце улицы (уже по Большому Харитоньевскому) и безуспешно пыталась что-то вспомнить. Ругала маму, что это не тот Алёша, и чуть не плакала. Мама ничего не могла понять, да и я сама тоже.
С тех пор, всякий раз, когда я проходила мимо этого дома, чувство забытой тайны повторялось. То же самое было и с матросами, стоящими на карауле, и с зеркальным шкафом, возле которого мы тогда стояли и даже вообще с искусством. Однажды, уже лет в 13, мне в руки попала книжка с древнегреческими скульптурами. Я от них совершенно обалдела и опять почему-то вспомнила про нераскрытую тайну и красный дом.
- Второй раз в жизни я увидела его в 14 лет, вскоре после психушки. Нас пригласила его мать в день памяти его отца. Тут - то я всё и вспомнила! Но теперь я уже была вполне сознательной и половозрелой. На этот раз я влюбилась очень сильно и надолго. Через год нас снова позвали. Но к тому времени у меня уже так поехала крыша, что это было видно простым глазом. Я не могла от волнения ничего соображать и нормально говорить. Смотрела всё время куда - то в землю или на его ноги. Больше нас не приглашали. Я ещё долго потом переживала и плакала. Вот такое - "Я помню чудное мгновенье"..."А.К."... Прямо как у классика...
До года меня растили дома. Мама сразу пошла на работу и меня возила няня на троллейбусе в Бауманский онкодиспансер почти год на кормления. Потом отдали в ясли позади нашего дома, в проходном дворе в Козловский переулок. (Сейчас в этом здании музей ВМФ). Ясли я не помню. Помню себя с детского сада у Красных ворот. В детском саду было много хулиганов, которых я люто ненавидела. Я мечтала вырасти, стать милиционером и их расстрелять. А ещё лучше стать правителем - генеральным секретарём ЦК КПСС или Председателем Совета Министров. Они больше могут настрелять. Я спрашивала всех, как туда устраиваются на работу и где надо учиться, но никто ничего вразумительного сказать не мог. Особенно меня доставали два мальчика: Мишка Ольхов и Сашка Ершов. Я даже имена эти люто ненавидела и потом очень долго относилась с недоверием к Пушкину и Лермонтову. (Вроде бы -" Знаем, знаем какие вы поэты"). Помню ещё, как одна девочка насморкала полную горсть густых зелёных соплей и намазала мне на лицо. Со мной тогда была жуткая истерика. Почему - то считается, что дети легко переносят и быстро забывают обиды и оскорбления. Со мной всё было наоборот. Я была очень гордая и впечатлительная. Я научилась только с возрастом смотреть на это проще. В детстве у меня никакого юмора не было абсолютно. Я прямо зверела от бешенства.
Летом нас вывозили на дачу детского сада в Красково. Мне там было очень худо. Я ходила на прогулке вдоль деревянного забора и в тоске молилась на тени от штакетника, которые отбрасывало солнце на землю. Мне почему - то казалось, что бог рядом, в этих тенях, что, когда они загораются, это сигнал для меня. Когда я позже прочитала в книге "Бытие" о том, как бог "ходит по саду в прохладу дня" и о том, как на небе загорается радуга, как символ завета и союза с евреями, я почему-то сразу представляла себе Красково.
Ещё помню, как я раз на прогулке забилась в угол, а мальчишки по очереди подбегали и били меня кулаками. Другой раз со мною была история, похожая на "Тёму и Жучку". Кто-то закинул в деревянный туалет живого цыплёнка. Я залезла туда через дырку и вытащила его. Перемазалась, разумеется. Это всем подонкам очень понравилось. Они начали кидать туда разные предметы, даже красивую машинку не пожалели и просили, хихикая, меня вытащить, вроде бы у них случайно упала. Но я всё поняла и ушла. Цыплёнка я предусмотрительно отнесла подальше.
Вообще интересно сравнить детство рядового человека с разными дворянскими воспоминаниями. Там всё красиво, благородно, а у нас - чёрт знает что (если писать правду, разумеется). Мама тогда любила цитировать некую современную пародию на "Евгения Онегина". Я помню только такой кусок:
"... в трамвай садится наш Евгений...
Судьба Евгения хранила, - ему лишь ногу отдавили,
И только раз, толкнув в живот, ему сказали - идиот!
Он, вспомнив прежние повадки, хотел дуэлью кончить спор.
Полез в карман, но кто-то спёр уже давно его перчатки.
За неименьем таковых, смолчал Онегин и притих..."
Мама с бабушкой никогда меня почти не ругали, не наказывали, но и не ласкали и не хвалили никак. У нас не было принято друг друга расхваливать, целовать или обнимать. Я так же растила Илюшу. Впоследствии я узнала, что, когда к ребёнку не прикасаются, не ласкают, это способствует развитию аутизма и страхов, неуверенности в себе, половых отклонений. Мама с бабушкой не говорили никогда никаких грубых слов, даже когда ругались. Когда я слышала даже слово "дура", чуть не плакала. Что уж говорить про мат! Мне потом в жизни из-за этого было тяжело. Я привыкла к мату только в Израиле, потому что здесь это обычно только слова, не заключающие в себе никакой половой угрозы или оскорбления. Прикоснуться к человеку мне до сих пор трудно. То, что из меня никогда не делали вундеркинда, наверное, хорошо. Я сама из себя делала вундеркинда, но поддержки в этом не получала. Ко всем моим выдумкам относились обычно иронически.
Но то, что никогда не говорили о физиологии, всё-таки плохо. Я никогда не смогу смотреть не это просто, естественно и нормально, как большинство людей. Должен приехать принц на белом коне, очень сильно любить, увезти меня куда-то в сказочную страну, вылечить от всех болезней, долгое время уламывать, петь серенады и совершать подвиги, чтобы я смогла отнестись к сексу без отвращения, а потом не плеваться и не чувствовать стыд. А это нереально. Ну, ладно, пусть даже не принц. Но любовь должна же быть? Без неё лучше с котами целоваться. Хорошему коту даже м… сделать не противно. Они хотя бы не предадут. Вообще дикость, когда навязывают секс, как что-то отдельное. - Ты мол, красавица, поешь пока соли, а супу потом дадим. Если заслужишь, если понравишься, чайную ложку через неделю... Даже у животных такого нет…
2016. - Я очень долго думала об этом, - почему оно так. И, кажется, поняла. Наши половые органы очень тщательно и далеко запрятаны. Чтобы просто относиться к сексу, надо быть изначально очень простой, - как насекомое. Но простоты у многих женщин ОТ ПРИРОДЫ НЕТ. Так устроены, так воспитаны. Всё только через голову. Они НЕ МОГУТ ничего без очень близких, доверительных, интимных отношений. Женщина тянется к мужчине, влюбляется, строя таким образом, - через собственные чувства, - близость, доверие и интим, - но только с одной стороны. Но прочный и надёжный мост должен строиться с двух сторон. Иначе всё обязательно рухнет и кончится жутким разочарованием или психическим расстройством. Причём, если моста вообще никакого нет, это лучше, чем мост, построенный наполовину.
В детском саду я дружила с мальчиком по имени Наим и с Женей Бендером. Они оба были такие же маленькие, дохленькие, нервные и беззащитные, как и я. Насчёт Наима я помню только, как однажды мы с ним возвращались из сада по Козловскому переулку и страшно спорили. Наим говорил, что Сталин был предателем, что он видел собственными глазами фотографию, где он пожимает руку Гитлеру. (По-видимому, он имел в виду пакт Молотова и Риббентропа). А я говорила, что Сталин, конечно, плохой, но он был главный правитель и, поэтому, никак не может быть предателем. Главный правитель не может сам себя предать. С Женей Бендером у нас была такая дружба, что дело дошло даже до свадьбы. Я нарядилась в костюм снежинки, сделала из золотой фольги колечки. Как раз накануне мне подарили деревянный сундучок с шоколадными золотыми монетами. Я его притащила в сад и всем раздавала. Эту свадьбу потом все долго вспоминали.
Ещё помню, как Алик Нейфах (сын тёти Жени) подарил мне роскошный цветной альбом про динозавров. Мы с Женей после этого перекопали весь детский сад - искали кости динозавров. В хорошую погоду я всем показывала этот альбом из окна во дворе, но в руки никому не давала. Собиралась даже очередь посмотреть. Потом я дала Жене этот альбом на время подержать, а он держал, держал, да так до сих пор и не отдал.
Однажды дядя Гриша подарил красивую куклу Сюзанну. Но я не знала, что с ней делать и её засунули за шкаф. Я очень её жалела и чувствовала себя виноватой. Я понимала, что ей там плохо - за шкафом и уговорила маму её кому-нибудь переподарить, в более подходящие руки.
А у меня было много разных маленьких медведей. Одного, самого любимого, я как-то сбросила с самодельным парашютом с декоративной каменной башни в саду им. Баумана. Мы там иногда гуляли. Мне тогда этот жалкий садик казался огромным парком. Я вообще редко уходила со двора и это был настоящий праздник - куда-то пойти.
Во дворе было полно хулиганов, которых я боялась и ненавидела. Самое ужасное было, когда повесили мою кошку, точнее, кошечку, которую я подкармливала и приручала. Меня позвали во двор яслей. Я её с трудом узнала, так она страшно выглядела. Она висела там на ветке дерева. На мордочке навсегда застыли ужас и страдания. Меня потом долго трясло от этого. В бессильном отчаянии я мечтала, что они жестоко заплатят за каждый её коготок. Были у них и более безобидные шутки: изуродовать голубя, написать полную бутылку и закинуть в окно соседям. Им было очень весело… - Во дворе было ужасно.
Впрочем, не следует слишком уж сгущать краски. Иногда подбиралась хорошая компания и мы играли в разные игры. Помню некоторые: 1) "Вышибалы"- с двух сторон одна группа кидает мячик и выбивает другую группу, стоящую в центре. 2)"Ножички" - в центре двора выбирается ровный участок земли, чертится круг и разбивается на сектора по числу участников. Потом надо кидать в землю "росписью" нож и вдоль его плоскости проводить прямые линии - новые границы (не сходя со своего участка) захватывая таким образом новые земли. Играют до тех пор, пока все противники не смогут устоять на своей земле и не останется один человек. 3) "Казаки-разбойники" - одна группа убегает и бегает по всему кварталу, оставляя за собой нарисованные мелом стрелки через каждые метров десять, иногда нарочно маленькие и незаметные, а другая группа её разыскивает. 4) "Ключик" - какая-то сложная психологическая игра, когда надо было найти, спрятанный в кулаках предмет. Было много детей и много разных игр, которые они затевали.
Зимой во дворе дома пионеров строили огромную деревянную горку и заливали её несколько часов на морозе из шланга водой. С неё катались на попе на дощечках или картонках, но на санках было лучше, можно было проехать ещё лишних метров 50.
Однажды мы пошли туда с подругой по двору Леной Т. и катались по очереди на моих санках. Потом пришли какие-то большие девки и устроили скандал, что мы портим горку своими санками. Они сбросили меня с горки вниз головой, а на меня сбросили мои санки. Лена сразу же сделала вид, что она тут не при чём и меня не знает, всю жизнь каталась только на картонке и тоже стала ВМЕСТЕ С НИМИ возмущаться. Меня такое предательство просто убило. Я возненавидела и горку и Лену.
На горку я больше не ходила, а от Лены куда ж денешься, опять помирились. Но прежнего доверия и уважения (она была меня старше на год), уже больше никогда не было. Я стала видеть в её поступках и словах ложь. И не только у неё. Многие девочки были такие - с виду ангелочки, а на самом деле стервы.
Лида брала меня иногда на каток на Чистых прудах кататься на коньках. Это было тоже одно расстройство, т.к. все катались себе, радовались, а у меня подворачивались ноги. Лида мне не верила, говорила, что я нарочно придуриваюсь. Тогда были такие обычные чёрные полуботинки с привинченными к ним коньками. Если бы у меня были такие же, как сейчас у фигуристов высокие ботинки, поддерживающие щиколотку (они появились через несколько лет), может быть, я бы и смогла тогда кататься...
Вообще со спортом у меня ничего не получалось. Меня фатально не брали ни в какие спортивные кружки, а по физкультуре были только тройки с минусом. Я была совершенно неспособна ни к каким "берёзкам", "ласточкам", "мостикам", "шпагатам", не могла лазить по канату или прыгать через "коня"( или "козла?"). Мне потом Лена К. рассказывала, как в её классе одна недотёпа еврейка, вроде меня, через козла прыгала. Её подружка отвлекала внимание физкультурника, а она оббежала вокруг козла, подпрыгнула и встала, разведя руки, как будто на самом деле перепрыгнула. Слепой физрук ничего не заметил и её очень хвалил. Здорово! А я даже и на такие "подвиги" не была способна. Танцевать я тоже никогда не умела и не смогла научиться.
Но я не была жирная, как сейчас, а, наоборот, очень маленькая, худенькая и шустрая. Если надо было пролезть в форточку и отпереть изнутри дверь, я всегда делала это запросто. Вообще - то у меня в детстве было море энергии. Я никогда ничем не болела и не уставала. Но, как потом выяснилось, настоящее здоровье заключается не в этом, а в способности делать то, что все, выдерживать психологические нагрузки и перегрузки и не ломаться. Я знаю массу людей, которые всё детство просидели в поликлиниках (а я даже не помнила, где она находится), зато потом жили нормально - учились, работали, женились, рожали детей и т.п.
Я училась первые 4 класса в 613-й школе имени Некрасова на углу Малого и Большого Харитоньевского переулков. До революции на месте нашей школы была церковь с кладбищем. Но в 30-е годы ломали много церквей и на их месте строили школы. В 70-е годы школу закрыли, -некого стало учить, - все разъехались по Кузьминкам и Черёмушкам. Там было одно время медучилище. Последний раз я проходила там в 2002-м году. Школу перестроили в гимназию с религиозным названием. Надеюсь, что они сохранили хотя бы памятник Некрасову и мраморную доску, с именами учеников, погибших на фронте.
В нашем классе сначала бандитов не было. Меня посадили за одну парту с очень аккуратным и симпатичным мальчиком, Гришей Лукановецким. Он был всегда круглый отличник. Голова у него была выбрита наголо, только оставляли маленькую чёлочку. Но дружила я, в основном, с Олей Соколиной. Оля, как и я, увлекалась всякими мистическими и фантастическими книгами, искусством.
Ничего там особенного ни с ней, ни с другими приятелями по школе не было, но они относились ко мне хорошо, как будто даже любили меня. Даже дразнили необидно: "Апельсишка-мышка". Ничего этого впоследствии уже никогда больше не было. Поэтому я иногда вспоминала 613-ю школу с умилением. Ни с кем из школы я потом уже не встречалась. Через несколько лет мне вдруг позвонил Андрей Жук и мы поехали к Оле Соколиной - вспоминали детство. Потом я неожиданно увидела Володю Альперта по телевизору в игре - "Что, где, когда". В классе был одно время исторический кружок, который вела мама Коли Никольского. Для кружка я перечерчивала подробную схему Кремля и очень этим увлеклась. Мне поручали всегда выпуск стенгазеты. Содержание этих стенгазет было совершенно идиотское, но оформление было отличное. Я старалась нарисовать всё как можно красивее - и буквы, и заголовки, и картинки к праздникам.
Ещё была масса радости, когда ставили в школе разные спектакли по сказкам. Мне однажды Ксеня сшила мышиный костюм и я в нём блестяще сыграла роль мышки. У меня была там одна фраза, что-то вроде того: "Пи-пи-пи! Пустите меня под грибок!" Между прочим, сказка была с глубоким смыслом. - Не жадничали, всех пустили, а грибок-то и вырос! Другой раз надо было играть утку Серую Шейку и мама принесла с работы много жёлтой бумаги от рентгеновских плёнок, из которой я наделала бессчётное количество пёрышек, которые нашила потом на мышиный костюм. Получилось очень здорово. Но я зря старалась. На роль Серой Шейки назначили другого. После фильма "Гусарская баллада" все делали или покупали красивые гусарские шапки - и мальчики и девочки. У некоторых даже целые гусарские костюмы были. У меня тоже была такая шапка.
Учительница наша была пожилая, худая, очень строгая и аккуратная. Прасковья Харлампиевна. Мама всегда поражалась, как ученики не сломали ещё язык. Ко мне относились хорошо всё-таки не все. Примерно с десяток детей были такие рослые, уравновешенные, благополучные. Они дружили только между собой и других не принимали и презирали. Но я это тогда не очень замечала и ощущала не так болезненно, как впоследствии во 2-ой школе, где все были против меня.
В третьем классе я получила от жизни два жестоких удара. Я открыла две УЖАСНЫЕ ТАЙНЫ на букву "Е" (от которых лет 20 не могла прийти в себя). Однажды учительница забыла на столе журнал. Все бросились смотреть, кто какой национальности. Обычное дело. Выяснилось, что я ЕВРЕЙКА. Ничего себе! До этого я была убеждена, что я - русская! - Я любила петь разные "Коробушки", "Дубинушки", "Лучины", "Рябины"... Один раз даже в коридоре квартиры пыталась плясать вприсядку... И тут такой кошмарный сюрприз! Я призадумалась. Я стала интересоваться, кто ещё еврей, и оказалось, что я в совсем неплохой компании.
- Вскоре после этого я увидела на том же столе двух борющихся медвежат, которых вылепила Оля Соколина в подарок учительнице к 8 Марта. Кто-то сказал, что они Е…-СЯ . -Я спросила, что это такое? Мне объяснили. Я была в шоке. - "Это же такое страшное хулиганство! За это надо сразу расстреливать на месте!" С тех пор уже 55 лет меня со всех сторон пытаются безуспешно убедить (и я сама себя тоже), что это нормально, красиво, приятно и полезно. Но ничего не выходит. Я уже и пробовала, и литературу читала, и порнофильмы смотрела. Мерзость - она и есть мерзость.
Примерно классе в 4-м к нам пришёл Сашка Либерман. Он был настоящий бандит, с гнусной наглой циничной физиономией и волосатой бородавкой на щеке (через многие годы меня уверяли, что этот Сашка был сыном директора школы (?)) Я возненавидела его с первой минуты. Его посадили за парту позади меня, с которой он говорил какие-то гадости, пытался тыкать пальцами в глаза, замахивался рукой, как будто хочет ударить. Я заплакала и пожаловалась учительнице. Его пересадили. Поздно вечером (мы учились во вторую смену, да ещё после какого-то собрания) я вышла из школы с тяжёлым портфелем, набитом учебниками и разной общественной работой. Внезапно меня со всех сторон окружила шпана. Я знала только одного главаря, которого звали Килькой. Килька сказал: "Девочка, тебя проводить?" Я окоченела от страха и побежала со всех ног домой. Портфель не решилась бросить. Метров через 50 за углом, они меня догнали, повалили и начали пинать ногами, не очень сильно, но синяки остались. Потом я как-то выползла и снова побежала. Забежала в наш двор и спряталась в нише стены рядом с воротами. Через несколько минут меня нашли. На фоне дворового фонаря возникли тёмные фигуры, стукнули меня по голове моим же портфелем и убежали. Всё.
Либерман потом куда-то исчез. Было ещё несколько подобных историй. Меня не особо и били, иногда только пугали ножом, материли, угрожали, пытались куда-то затащить, затолкать, пощупать. Не насиловали ни разу. Но мне и этого хватило, чтобы жизнь навсегда стала казаться страшной. Я была в полном ужасе от всего этого - от их всемогущества, моей беззащитности и от бездействия школы и общества, которых я не знала, как после этого уважать.
-Я не просто боялась. Это было настоящее психическое заболевание. Я всю жизнь боялась заходить в подъезды и ходить одна поздно по улицам или по лесу. Более или менее этот страх прошёл только в Израиле, т.к. здесь уличной преступности почти нет. Такие истории бывали со многими, но их скрывают или изображают себя героями, которым всё нипочём. А Лимонов, например, ("Подросток Савенко") "...долго лежал на кровати (побитый) и думал...". И не придумал ничего лучшего, чем подружиться с бандитами, чем сберёг свою психику для дальнейшей карьеры. Неприятно быть заодно с жертвами. Проще над ними посмеяться или представить дело так, как будто это всё далеко, давно, пустяки и неправда. Я же не нашла никакого выхода и не искала его. Я до сих пор в глубине души в том же ужасе и в той же ненависти, как в детстве, разве что избегаю часто думать об этом. Сказано: «Не заглядывайся в бездну». Но в детстве не понимаешь ничего, идёшь напролом. Зацикливаешься на страхах и обидах и долго не можешь остановиться и успокоиться. Из-за этого я стала нигилисткой. Я поняла, что всё на свете - ложь и чепуха, кроме борьбы со злом и насилием. Хотелось бы писать только о приятных вещах, без чернухи, но это было бы уже про кого - то другого, а не про меня. Когда у меня появился интернет, я нашла массу всяких страшных историй про маньяков. Но про страх перед шпаной - нигде ни слова. А ведь их во много раз больше, чем маньяков, и они ходят повсюду целыми бандами. Один Лимонов об этом написал, и то не так, как надо бы. Недавно прочитала в интернете осуждение того, что в Европе, чуть ли не с пелёнок, половое просвещение. - Правильно делают! Лучше подготовить ребёнка заранее в приличной форме, чем в подворотне он напугается до полусмерти и потом сойдёт с ума. Да и потом быстрее придёт в себя, если будет готов к насилию или разврату.
В детстве у меня была масса увлечений. Школу я не очень-то любила и была счастлива вернуться домой, сделать кое-как уроки и заняться тем, что мне нравится. Я любила читать сентиментальные сказки. Самая любимая была - "Гном из забытой страны"(больше я эту сказку никогда не видела ). Потом Джанни Родари ("Джельсомино в стране лжецов", "Путешествие Голубой Стрелы"). Ну, и, конечно, Андерсен, А. Волков (у меня были все шесть его книг). Потом В. Гюго (самая любимая - "Отверженные"), Г. Уэллс, Стругацкие ("Страна багровых туч"), А. Беляев, Ж. Верн.
Советские пропагандистские книги для детей я совершенно не могла читать. Меня мутило от одного их вида, а в библиотеке их постоянно совали в нагрузку, да ещё потом проверяли, читала я их или нет. Поэтому, книги я старалась выпрашивать у знакомых.
Я много рисовала, лепила, клеила, вырезала, вышивала, придумывала разные самоделки, собирала коллекции (открытки, значки, этикетки) Открыток у меня до сих пор - 6000! Книг, пластинок и кассет -сотни! -Я так и притащила всё это в Израиль - неизвестно зачем, да ещё здесь накупила кучу книг, видеокассет и DVD. (2020, - Сейчас, в Бат-Яме есть место только для ноутбука и котов. - Всё раздала)
-Если я начинала что-то делать или собирать, то не могла никак остановиться. У меня была гигантомания. Лет в семь я устроила в комнате итоговую выставку своих рисунков года за два. Все стены были облеплены полностью от пола до потолка матросами, солдатами и разными животными. Там и сям висели грозные таблички "ОПСТРАКЦИЯ ЗОПРИЩИНА"
Один раз нам в школе сказали сделать часы с поворачивающимися на оси стрелками. Так вот, я их наделала 73 штуки, всевозможных видов и расцветок. Сейчас можно было бы приделать к ним механизм и продать на ул. Нахлат -Биньямин (Хотя и там всё завалено и никому не нужно). А тогда это было очевидной глупостью. Но остановить меня было невозможно. Наверное, во мне проснулись вдруг гены какого-то часовщика.
Другой раз сделала самодельную книгу. Всё было аккуратно сшито, на каждой странице красивыми печатными буквами текст и внизу иллюстрация. Заглавные буквы в каждом абзаце - узорные, цветные, с завитушками, как в русских народных сказках. Но содержание было слабое. Там был герой - медвежонок, который не мог убежать из зоопарка в лес. Ему всё время мешали, ловили и сажали в ту же клетку. В общем, книга не удалась и красивые картинки не помогли. Получилось очень скучно и мрачно.
Как-то раз мама принесла с работы большой рулон синей бумаги. Мне не хотелось тратить его на мелочи. Я решила сделать грандиозное полотно "Явление Ленина народу". Навырезала из детских журналов фигурок в разных позах и наклеила туда. Получилось что-то похожее не на Иванова, а, скорей, на Глазунова, но у меня было красивее, т.к. всё это разбавлялось массой зверюшек, цветочков, ягодок и звёздочек из серебряной бумаги. Не говоря уже о том, что я додумалась раньше Глазунова делать такие большие и глубокомысленные полотна.
После прочтения книги "20 тысяч лье под водой" я начала чертить подводные лодки в разрезе. Всякие роскошные апартаменты, подробно, с красивой мебелью и отделкой, разными колоннами, лифтами, люстрами, коврами, множеством непонятных пультов и кнопок. В иллюминаторы заглядывают завистливо акулы, осьминоги, рыбы. Меня тогда завораживали достижения науки и контрасты их с дикой природой. У меня до сих пор лежит, наверное, полкило этих чертежей, а было когда-то в несколько раз больше. Там были ещё и межпланетные станции. В каждой лодке или станции обязательно была ТЮРЬМА. И уж там никаких излишеств не было. Тесно. Цепи. Решётки. Койка. Миска и стакан. Ещё я любила сочинять всякие жестокие, кровожадные законы для жителей этих лодок и станций. - Пусть только попробуют драться или ругаться матом! - Тем более – убивать и насиловать! Позднее, приобщившись к либеральным идеям, я стыдилась этого факта и чертежи тюрем выкинула. Сейчас я думаю, что это были попытки психологически освободиться от реальности, в которой я чувствовала себя всё более неуверенно. Не могу до сих пор принять, когда диссиденты осуждают насилие власти, но молчат о насилии в народе, о преступниках и живодёрах. Всем этим я занималась часами. Я могла сидеть за столом сутками. Я не уставала и мне не надоедало. Меня постоянно пытались выгнать во двор "погулять", а я не хотела. Во дворе были грубость, жестокость, ложь. Всё там было "НЕЧЕСТНО" (У меня долгое время это было любимое слово). Дома я была хозяйкой. Я принимала серьёзные политические решения, хотя бы на бумаге. Я была почему-то уверена, что меня однажды выберут в правители или хотя бы в командиры подводной лодки, плавающей по всему миру, и тогда я уж возьмусь за дело как следует. Коммунизм победит!
Я очень любила «СТАРУЮ МОСКВУ». -Как самого близкого человека. Когда ломали, даже самый паршивенький домик, у меня было ощущение трагедии, конца света, чего - то апокалиптически страшного. Я понимала, что то место, где мне повезло родиться, -на самом деле - уникально и неповторимо. Я с трудом представляла, как живут люди в других местах. - Да и жизнь ли это? -Я очень боялась любых серьёзных потрясений и изменений и переживала из-за любого беспорядка, разрушения, ущерба. О смерти вообще боялась даже думать. Я волновалась даже за судьбу всяких отходов и мусора. С водой из туалета было просто - она текла на поля и их удобряла. А с мусором было неясно - куда его девают? Только, когда меня все уверяли, что всё самым тщательным образом перебирают и ни одна палочка, ни одна тряпочка зря не пропадают, я могла спокойно спать.
- Последние два года в квартире всё переменилось, осовременилось. Появилась ванная, телефон, телевизор (об этом я уже писала). Поменялись почти все жильцы. Дядя Федя допился и докурился до того, что ему отрезали ноги и он вскоре умер. Сучковым завод дал крошечную однокомнатную квартиру на Открытом шоссе (там была комната метров 12 и кухня 4 метра, а прихожей вообще не было) Они сначала очень радовались, а потом что-то начали болеть, как и мы. Дядя Коля через несколько лет умер. Вместо Сучковых поселили глухонемую тётку. Никто её имени не знал. Так и звали - Немая. Она никогда не мылась и постоянно варила тухлую рыбу (где- то доставала бесплатно). Меня она очень любила, даже пыталась произнести моё имя - "Ихеда". Как увидит меня - так сразу бросается обниматься, что было не очень-то приятно, но я не хотела её обижать.
Тётя Тоня и Татьяна Филипповна поменялись с Таей и Наташкой. Тая была молодая, красивая, легкомысленная женщина, после развода. Наташка постоянно болталась одна, с ключом на шее, вечно голодная. Ела всё, что дают соседи. Она была меня моложе на два года. Тая купила у нас пианино, но ободрала зачем-то очень красивые подсвечники. Пока мамаша гуляла, Наташка без конца играла собачьи вальсы. Тая однажды съездила в круиз по Средиземному морю, вместе с Высоцким и Мариной Влади, много фото наснимала. А Наташка была какая-то совсем заброшенная. Лет в 15, когда мы уже уехали, она родила двойню, а потом снова родила. Им дали комнату Немой, которая умерла от инсульта, а потом комнату тёти Маруси, которая тоже умерла. А наша комната стояла несколько лет закрытой. Дальше, что было там, я уже не знаю. Интересно, кто там сейчас живёт?
Теперь напишу о самом лучшем, что было у меня в жизни. Однажды, когда я ещё ходила в сад, мы увидели на улице несколько детей с мольбертами, которые рисовали с натуры природу. Они сказали, что ходят в изокружок Дома пионеров им. Крупской в пер. Стопани рядом с нашим домом. Я размечталась тоже туда ходить и мы с мамой пошли записываться. -Вышел пожилой неприятный мужчина и сказал: "Только с четвёртого класса!" - Мне это показалось недостижимо далеко, как "В будущей жизни". Однако, когда я пошла в первый класс, мама снова сходила туда и там оказался новый руководитель изокружка, очень молодой и симпатичный, Юрий Петрович Иванов, который согласился меня принять. Мне там очень нравилось. Кружок находился в главном здании, - бывшем дворце чаеторговца Высоцкого (тот самый чай с буквой "W" и корабликом).
- Ему же принадлежало и "Чаеуправление" на ул. Кирова - роскошный магазин в китайском стиле - всякие красные колонны, арки, завитушки, вазы, драконы и между ними прилавки с чаем, кофе, конфетами и тортами (2020. -Оказывается, -это «Чайный дом Перлова»). Филипповская булочная была тоже роскошная, но её сломали (я писала выше). А "Чаеуправление" стоит до сих пор.
Сам дворец, где были разные гуманитарные кружки, в то время, в 60-е годы ещё был почти цел. Когда я заходила туда в 2002 году, уже остались рожки да ножки. Соседний корпус, с техническими кружками я плохо помню, но наш был прежде великолепен. (В таком же запустении Юсуповский дворец в Большом Харитоньевском, в саду которого гулял в детстве Пушкин. При мне там была сельскохозяйственная академия. Мы были в этом здании только один раз - ходили на выборы и я помню, что там было тоже потрясающе красиво)
Итак, -Дом Пионеров. Заходишь со Стопани в шикарные кованые ворота, висящие на мраморных столбах с шарами наверху, поворачиваешь налево и заходишь в главный вход, под аркой. Направо - полутёмный зеркальный зал для танцев с зеркальными же колоннами по периметру, затем буфет в виде подводного грота, сделанный из ракушек. Я сдавала одежду в раздевалку напротив входа и шла налево по низкому коридору. Там была комната с чучелами медведей. Потом поднимаешься по красивой витой лестнице (от неё уже ничего почти не осталось) мимо окон - витражей на второй этаж, оттуда в деревянный зал с китайскими росписями в нишах, потом в мраморный зал с фонтаном - и на потолке тоже - голубое небо с китайскими птицами (а сейчас там одна побелка, а от фонтана уже и никаких следов не осталось). Потом снова - по деревянной круглой лестнице - в наш кружок, который располагался как-бы на антресолях, над основным залом и занимал две комнаты.
Под лестницей находился красивый актовый зал. Там все стены были из дерева с портретами знаменитых композиторов в специальных нишах. В этом зале проходили постоянно репетиции симфонического оркестра. У меня сохранилась старая афишка с фотографией нашего дворца и заголовком: "Симфонический оркестр "Юность и музыка" Худ. рук. Ваксман". Таким образом, всё время, что мы рисовали, мы ещё постоянно слушали замечательную классическую музыку. Мне запомнились на всю жизнь - увертюра к "Руслану и Людмиле", "Вальс-фантазия" Глинки и многое из Бетховена. - Когда я слышу эти мелодии, - я всегда вспоминаю детство.
3 раза в неделю я выходила из своей мрачной коммуналки и приходила в сказочный мир, который каждый раз потрясал своим великолепием. -Белая бумага была прикноплена к облезлому мольберту (дома я рисовала на столе, но привыкла и так). Делай, что хочешь, никто не мешает, слушай себе музыку, рисуй, мечтай, смотри в окно на заснеженные деревья в парке и крыши. Рисунки были, конечно, детские. Но в воображении я готовилась к чему-то великому. Мне хотелось научиться передавать игру света на старинных вещах, зданиях, деревьях, рисовать что-то очень романтичное. Портреты и натюрморты я рисовать не очень любила. Но природа, животные и старинная архитектура были мне близки и понятны. Я мгновенно заряжалась от них разными светлыми эмоциями и настроениями. Это было моё спасение в злобном и враждебном мире. Я не верю, что можно быть счастливым в современном городе, построенном кое-как, почти лишённом зелени и красоты, зато полном всякой суеты, чепухи, рекламы и магазинов с ненужным барахлом.
Я ходила в изокружок всю начальную школу - с 1 по 4 класс. Мои рисунки Юрий Петрович часто вывешивал в коридорах и посылал на разные выставки и конкурсы. Один раз я даже получила первую премию - эстамп.
После окончания 4-го класса Юрий Петрович направил нескольких учеников на экзамены в Суриковскую художественную школу напротив Третьяковской галереи. Меня и Олю Соколину (она занималась в скульптурном кружке) возила на трамвае моя бабушка. Было три экзамена - рисунок (2 дня), натюрморт (2 дня) и композиция (1 день).
- В первый день я быстро нарисовала требуемые фигуры. Во второй день я не знала, - что делать дальше, зачем-то стирала, переделывала, но лучше от этого не стало. С натюрмортом произошло ещё хуже. Надо было изобразить блестящий горшок с фруктами, на котором отражались квадратики света от окна. Я снова нарисовала всё более или менее прилично в первый день. Во второй день я опять полезла переделывать и улучшать, наверное, на нервной почве. Но это были уже акварельные краски, которые лучше не трогать. Я замазала все блики света и посадила пятно рядом с горшком. Чтобы его не было видно, я горшок расширила в диаметре и он превратился в какой-то бесформенный коричневый мешок. Начинать сначала уже не было времени, да и нервы уже окончательно сдали. Я отдала всё, как есть. Пятый день меня пугал больше всего. Но мне даже не пришло в голову заранее продумать, что именно я буду делать. Я думала, что как только сяду на стул, меня осенит вдохновение и я исправлю все прошлые ошибки. Но когда я села, меня, наоборот, как парализовало. Я несколько часов не могла ни на что решиться. Что бы я не придумывала, всё казалось мне дурацким и неуместным. Девочка из нашего кружка, слева от меня, не очень-то способная, уже давно бодро нарисовала простого колобка с лисичкой под ёлочкой (одиннадцатилетняя дылда!), а я всё сидела и думала. Наконец, когда время уже истекало, я вдруг бросилась изображать какой-то сложный многофигурный зоопарк. Только я успела наметить карандашом клетки, как время вышло. Девочка слева поступила, а мы с Соколькой провалились.
В 1965 году мама вступила в ЖСК "Буревестник". Заплатила, набрав долгов, начальный взнос - что-то около 1000 рублей. Ещё 3000 мы выплачивали 15 лет. Летом 1966 года квартира в Кузьминках была уже построена. От меня этот факт долго скрывали, т.к. знали, что я не хочу никуда уезжать. Меня отправили на одну смену в гнуснейший пионерлагерь от китайского интерната. Я бы ни за что не поехала в обычную "Ёлочку", но купилась на слово "Китай". Но ничего китайского и никаких китайцев там не было. Обычные бандиты. Если я спрашивала у этих детишек китайские слова, они говорили матерные и смеялись. Когда я вернулась домой, в комнате уже не хватало многих вещей, -их перевезли на новую квартиру. Но старые вещи остались в комнате и там осталась прописанной бабушка. А в новой было всё новое, современное, купленное в кредит. Мама с бабушкой находились постоянно там. Они устали со мной воевать, т.к. я ехать никуда не хотела. В конце-концов приехал мамин знакомый Соломон Абрамыч, заморочил мне голову разной болтовнёй, заболтал, - взял за руку и незаметно отвёз к кузькиной матери - в КУЗЬМИНКИ.
;
КУЗЬМИНКИ (1966-1972)
Вам много посвятили книг и песен,
Слезливых и сентиментальных.
Подумаешь, здесь райские насесты,
Из ботанического сада пальмы.
Здесь расплодились патриотов стаи.
В чём же? И что вокруг тебя, давно понять пора
Коробка запылённых стен, и дробный стук трамваев,
Корявые стволы, вода рябая и неба голубой квадрат.
О, Чистые Пруды! Здесь все дорожки
Изъездил старый мой велосипед.
Здесь я гуляла беззаботно и бросала уткам крошки,
Не ведая, что лучше места в мире нет.
Рвалась наружу, на простор - из клетки!
Ждала от жизни я наград и орденов.
Тогда не знала и не ведала я, детки,
Что попаду в другую - без воды и облаков.
Где будут бить и оскорблять, привязывать к кровати,
Где траву можно видеть только через закалённое стекло,
Где грязная убийца ходит в чистеньком халате.
Да что теперь уж вспоминать! Что было, то прошло...
Я умереть хочу вот здесь, на этой вот скамейке.
На ней уютно мне, спокойно и тепло.
Я умереть хочу под жаркими лучами,
Палящими сквозь ветки раннею весной.
Меня привезли в Кузьминки летом 1966 года. В школу ходить было ещё не надо. Кругом была масса зелени. Рядом -в 3-х минутах - большой парк с прудом, где можно было каждый день купаться. Мама и бабушка всё время охали и ахали, как здорово жить в отдельной квартире. Для них это было важно, т.к. они ходили на кухню готовить, стирать и т.п., а я ни черта дома не делала и мне была эта отдельность абсолютно безразлична.
Больше того, я сейчас вообще думаю, что во многих случаях людям с неустойчивой психикой лучше жить в большой семье или приличной коммуналке. В квартире оптимально должно быть 3 - 5 - 10 человек, и не менее половины из них - нормальных, здоровых и молодых. Это их долг - поддерживать слабых, а не прожигать жизнь или делать карьеру в своих эгоистических интересах за счёт обрывания всяких связей с теми, кому трудно. Я бы ввела большой налог не только за бездетность, но и за отсутствие в доме стариков и инвалидов (не обязательно родственников). У меня одна знакомая снимала квартиру и всё время попадала в психушку, пока её не взяли в хороший хостель. Всё - таки не случайно мы в этой замечательной отдельной квартире все сразу начали скучать, переедать, болеть и сходить с ума!
Тоска началась с осени, когда я начала ходить в рабоче-крестьянскую 461-ю школу. Стало холодно, уныло, страшно. Наши две кооперативные башни торчали посреди моря пятиэтажек, заселённых простым народом и разными бандитами, выселенными из подвалов, бараков и чердаков. Перед нашим приездом, по слухам, пересажали несколько тысяч человек и стало чуть-чуть спокойней. Наш дом называли жидовским, приходили к нам кататься на лифте и писать всякую гадость на стенах. Между этажами, на ступеньках, часто сидели какие-то жуткие шайки. Вначале, правда, в подъезде, под лестницей сидели круглосуточно лифтёрши в специальной будке и охраняли наш покой.
У нас все приличные дети ходили неподалёку в английскую школу, но я не захотела. Я поняла разницу между английской и простой школой буквально, т.е. что там точно такие же точно дети учатся, как везде, но ещё и впридачу заставляют учить ужасный английский язык. А мама не потрудилась мне что-либо объяснить. Я с детского сада ненавидела английский язык, особенно всякие эти "th" и "wh". Я страшно возмущалась, почему англичане не хотят разговаривать, как нормальные люди, нарочно, что ли, издеваются? Так что отправили меня в обычную пролетарскую школу. У меня там не было никаких друзей и вообще там было очень скучно и плохо.
В кружок я продолжала сначала ездить. Первое время у нас ещё не было метро и я ездила на автобусе до Таганки, а потом на метро с пересадкой на Комсомольской до Красных Ворот. Короче было с Кировской, но мне хотелось каждый раз пройти через наш двор. Некоторое время меня ещё узнавали и приветствовали соседи. Один раз на меня даже налетел дворовый хулиган по кличке Король и сорвал шапку, но, когда увидел лицо, милостиво сказал: - "А, Апельсон! Ну, иди, иди..." -Во дворе и квартале продолжалась какая-никакая жизнь, а в Кузьминках началась смерть. "...Всё прошло и вьюгой замело. Оттого так пусто и светло…" - На нашем 10-м этаже было "пусто и светло"…
Настроения что-либо рисовать совершенно не было. Технически у меня получалось всё лучше и лучше, но вдохновение куда-то ушло. Позднее я и читала статью, кажется Кассиля, что дети бросают рисовать из-за того, что, мол, не могут перейти от детской манеры рисовать к взрослой. Ерунда! Главное, у многих в подростковом возрасте происходит моральный кризис. Взрослому художнику уже никакие кризисы не страшны - это его хлеб, его работа, которую он бросит, только если ему руки отрезать. Подросток же задаётся вопросами: "Зачем всё это? Кому нужна красота? Это же всё ложь и притворство! - и не находит ответа. Так что я постепенно бросила ездить.
Мне было очень горько всё это. Я ненавидела Кузьминки и не понимала, как и зачем теперь жить. Однажды зимой я решила покончить с собой. Открыла заклеенные рамы, уселась на подоконник и свесила наружу ноги. Вряд ли бы, конечно, я прыгнула. Я очень боялась смерти. Я сидела и смотрела на "дорогу жизни". Там была такая тропинка наискосок от метро, обсаженная берёзками. Я смотрела вниз и вдруг увидела, как по ней ковыляют по гололёду, держась друг за дружку, мама с бабушкой. Мне стало их очень жалко - и себя, и их. Я слезла с подоконника и закрыла окно. Всё.
В 461-й школе был один еврейский мальчик, Игорь Ш., из соседней башни. Он учился и соображал плохо, но был довольно хитрый. Внешне очень хорошенький, румяный, кудрявый, полные губки бантиком, большие глаза с длинными густыми ресницами и т.п. Я в него влюбилась, но не платонически, а наоборот... Воображала себя с ним вдвоём на необитаемом острове, где у нас очень нежные и романтические отношения. Мы там с ним гуляем в полураздетом виде, лазим по каким-то горам и друг друга спасаем, - прячемся от опасностей в каких-то тесных пещерах над пропастью и поневоле обнимаемся, а потом ... в общем, ясно, -что потом. Всё это было явно недостижимо в реальности. Однажды, когда у меня никого не было дома, он позвонил и попросил помочь ему по математике. Он пришёл, но заниматься не хотел, валял дурака, и вдруг грубо предложил мне заняться сексом. Меня это страшно возмутило, я выгнала его и вся любовь испарилась. Я даже и разговаривать почти с ним перестала.
У меня с тех пор развилось очень сильное половое влечение, но оно всегда сочеталось с таким же по силе отвращением, страхом и чувством вины. Кроме того, когда я общалась с объектами моих чувств, я всегда лишалась последних остатков разума. Всё это, должно быть, выглядело странно. Я могла влюбиться в каждый столб. Ну, может, не в столб, но в скульптуру, в едва различимый карандашный рисунок, в прохожего. Единственное, что я ещё рисовала, это разных красавцев. (Рисунки я от мамы прятала, стеснялась). Мне нравился средиземноморский тип лица - брюнеты с крупными изогнутыми "миндалевидными" глазами, орлиными носами, пухлыми губами и страстным взглядом. "Обольстительное" лицо, как говорили в старину. Пусть даже "развратное" лицо (но не поведение!). Ну, и, конечно, должно быть в лице, что-то мало-мальски интеллигентное, доброе. Злобные и тупые лица я не любила, несмотря ни на какую красоту. Фигура большого значения не имела.
- Мне нравились молодой Зельдин в "Учителе танцев", молодой Жан Габен в "Набережной туманов", Гарри Купер (название фильма не помню) ...Ну, и, конечно, разные певцы - итальянские, французские, испанские, греческие, еврейские. Мне нравились только их сладкие тонкие голоса, которые я могла слушать часами. Я не стремилась что-то о них узнать, ненужные подробности из их жизни, не собирала никаких портретов. Мне это только мешало бы слушать.
Но с живыми людьми я общаться никогда не умела. Годам к тридцати я стала понимать, что я, ничего не приобретая взамен, напрасно себя мучаю бесплодными чувствами. Хорошо разным поэтам и певцам восхвалять любовь, которой в их жизни полно. А если ничего нет, зачем зря мучиться, смешить народ и травмировать себе психику? Лучше как-то научиться сдерживаться и не думать об этом. Да, существует потребность кого-то любить. Но когда постоянно читаешь про любовь, слушаешь красивые песни про любовь, а у тебя самой ничего и близко нет, от этого можно сойти с ума. Как жалки влюблённые женщины, об которых вытирают ноги! Например, вдова Грицацуева, бегущая за Бендером! А книги и фильмы продолжают врать! -Ах, любовь! - Всё равно, как в советское время читали про разных положительных героев, которые только и думают, как бы поскорей построить коммунизм и совершить побольше подвигов. Закроешь книгу, - И где они? Поэтому я давно уже книги про любовь не читаю. Фильмы смотрю осторожно, слишком не увлекаясь, а тексты песен стараюсь воспринимать так, как будто они имеют ввиду кого-то мне реально близкого, - того, кто рядом на самом деле. - Котов например. - «Давай, пожмём друг другу лапы и - в дальний путь - на долгие года...» -Не всегда это получается. -Лучше вообще о словах в песнях не думать! - Половина психушек опустеет!
Летом я наотрез отказалась ходить в 461-ю школу. Но тут мамины знакомые кибернетики рассказали про 2-ю физико-математическую школу на Ленинском проспекте. Я математику любила, особенно решать всякие логические задачи. Меня пригласили на собеседование и дали пару очень лёгких задач, которые я без труда решила и с 1-го сентября 1967 года начала там учиться. Учиться там было интересно. Помимо основных занятий, которые вели очень хорошие учителя, были ещё разные "лекции" и "семинары", которые проводили студенты и преподаватели университета. Было ещё много разных литературно культурных мероприятий, экскурсий, походов, КВН-ов. Нагрузка была очень большая. Сначала мне было трудно, но потом немного привыкла. Ещё там часто велись разные диссидентские разговоры, что тоже очень заинтриговывало. Я совершенно забыла про ненавистные, гнусные Кузьминки, т.к. утром уезжала очень рано, а приезжала поздно и до полуночи делала уроки. Некогда было даже в окно глянуть.
Половина класса были евреи. Девочек (со мной) было всего шесть. Но почти все были какие - то высокомерные воображалы. Со мной почти не разговаривали. Особенно девочки. А с мальчиками тоже было мало общего. Я всё время была в нервном состоянии, что-то хотела кому-то доказать. Вскоре началась подготовка к 50-летию Советской власти. Мне поручили оформить 4 больших альбома. Один назывался "Имена революционеров в названиях улиц", другой - "Имени Ленина...", остальные - не помню, как. Я очень много возилась с этими альбомами по ночам. Переписывала красиво текст, подбирала картинки из своих открыток. Спать не хотелось. Было всё время состояние возбуждения, эйфории. Ела в школе, в основном, жареные пирожки с повидлом за 5 коп.
Материалами для всех альбомов меня снабжал небезызвестный олигарх Петя Авен. Он был председателем совета отряда и вообще большим общественным деятелем. Наша команда КВН называлась «Аn ( «А» в степени «n») и Ко» Кличка у него была "Авен -старый хрен". - Впрочем, у меня не лучше - "Апельсон - кальсон". Петя, как и все, не упускал случая меня унизить. Например, обращался на собраниях так: "Девочки, мальчики и Апельсон". Но особенно меня травили некие Тройчанский и Каушанский. (В отличие от Ольхова и Ершова, они не дрались, а только издевались, но это было не легче.) Никакого человеческого отношения к слабым там не было. Уже в первый год кто-то ушёл. Мне там было интересно и я не хотела уходить несмотря ни на какие унижения.
После ноябрьских праздников я заболела. У меня была какая-то непонятная нервно-соматическая болезнь. В общем, - были проблемы с кишками. Особенно плохо мне было в транспорте - метро, автобусе. Я никому ничего не говорила и мучилась ужасно, т.к. это всё трудно было скрывать. Я думала, что это божья кара. Даже раз пошла молиться в церковь. Я только не понимала - «за что» и как выйти из этой ситуации. Проходили месяцы, но болезнь не исчезала. Я думала, что дотяну до летних каникул, отдохну и всё пройдёт. Нет, не прошло.
Тогда, уже в августе 68-го года, я пошла в детскую поликлинику рядом с нашим домом, села в коридоре на стул и стала ждать. Я так себе представляла, что вдруг выйдет добрый-добрый врач и скажет - "Девочка, что с тобой? Заходи, поговорим." - и тогда я постепенно, не сразу, всё расскажу, т.к. всё это сказать сразу, запросто, было невозможно. Тогда добрый врач выпишет мне таблетки. Я их попью и выздоровлю. - Я сидела несколько часов и никто ко мне не подходил. Поликлиника постепенно опустела. Мимо меня всё время проходила толстая злобная тётка (потом оказалось, что она была главврач!) и старый дядька-сторож и странно, подозрительно на меня поглядывали. Потом тётка вдруг подошла и злобно сказала: "Что ты тут делаешь?" Уходи, поликлиника скоро закрывается!" Я ответила, что хочу ещё немного посидеть. Тогда они ненадолго ушли посовещаться и снова вернулись, схватили меня и силой затащили в какой-то кабинет. Я упиралась, а они пинали меня ногами и ругались матом.
Через некоторое время приехала милицейская машина. Меня привезли в наше отделение на Волгоградском проспекте. Милиционеры были очень вежливые и добрые, не то, что врачиха. Они бы меня даже и отпустили сразу, но я рыдала и отказывалась разговаривать, а им надо было записать мои данные. Поэтому, они заперли меня в красном уголке, напротив бюста Ленина и дали журнал "Крокодил", чтобы я почитала и успокоилась. Но я не могла читать. "Крокодил" был весь мокрый от слёз. Я просидела там ещё несколько часов, глядя на сердитого Ленина. (Этот бюст был вовсе не из серии для детских садов "добрый дедушка", а, наоборот, очень суровый и мрачный). В конце концов меня отпустили (т.к. я сказала имя и адрес) и отправили домой.
Впоследствии я написала очень длинную (90 строф) и дурацкую поэму "Разговоры с товарищем Лениным". Там, я в основном, жалуюсь на свою горькую жизнь и ругаю советскую власть, из-за которой все несчастья и которая то ли извратилась, то ли с самого начала была плохой. Мне было ближе первое. Самого Ленина я, то восхваляю и пишу, что все его предали, то, наоборот, обвиняю во всём. На самом деле у меня в голове была полная каша и ломка взглядов заняла много лет. Это был очень долгий и мучительный процесс. Остаться без смысла жизни было очень тяжело. Я ещё доносила до конца пионерский галстук, но в комсомол уже не вступала. Я была настроена довольно воинственно, особенно после психушки (далее). Через несколько лет я написала письмо дяде Алику, чтобы он помог мне связаться с диссидентами. Он позвонил, чтобы я пришла и долго уговаривал, что вся эта борьба - бесполезное занятие и лучше бы я училась и т.п. Но я не соглашалась. Тогда он просто сказал, что придётся сидеть в тюрьме, а это очень тяжело. Вот тут я и не знала, что возразить. Действительно, какая уж тюрьма, если я в простой психушке два месяца еле-еле выдержала. Религия у меня не пошла (об этом дальше), а в политику я и сейчас верю и примерно представляю, что в ней следует делать, только не могу к ней подступиться. Не берут что-то меня в главные правители.
Антисоветских стихов я написала кучу. Они получались всегда очень фальшивыми и высокопарными. Даже стыдно их целиком приводить. Есть правда удачные куски. Например:
Август. 72-е отделение. За что сижу, неведомо мне.
Двое в комнате я и Ленин. Мраморный бюст на красном сукне.
.....................
Мне б скорей опуститься в забвение рядом с Вами, товарищ Ленин.
Мы ведь с вами равно одиноки - в Мавзолее и на помойке.
......................
А теперь ко всему я глуха. Или слишком мне видны пружины?
Как во сне. Отползти-б от греха в виде красной державной машины.
Замереть. Пусть раздавит других. - У которых глаза не отмыты слезами.
Но шофёр на ней - буйный псих - всё рулит на меня, скрипя тормозами.
Чуть отстанет, чтоб мне вздохнуть. И снова с звериным оскалом
Идёт, отрезая единственный путь и душу катком размалывая…
Сейчас (2014) у меня, наконец, чётко определилось отношение к политическим вождям. Их судить надо, как фигуристов, по четырём категориям - благородным намерениям, реальности выполнения задуманного, гуманности и правильности тактических решений. По этим показателям Ленин не так уж плох. Я бы дала ему - 5 3 3 5, - Хрущёву и Горбачёву -5 3 4 2. Брежневу - 3 2 3 4. Ельцину- 2 4 3 2. Путину – 4 4 4 5. Сталину - 3 4 2 3. Гитлеру -2 2 2 2.
Про тех, у кого вообще нет никаких планов развития общества, кроме личного успеха и кровати в самолёте за полмиллиона $ (это я про Биби) - я и говорить не хочу. Это не политики, а уроды.
-Они вроде никому не мешают. -Не стоят на пути, как тираны - параноики. - Все довольны их ничтожностью. Но если хозяина у дома нет, - дом рухнет. Нужны всегда принципиальный ум и твёрдая рука (2020, - Китай. Пандемия !!!)
Существует такое мнение, что «хороший правитель» делает все преобразования незаметно, осторожно и постепенно. Об этом пишет и любимый Лениным Салтыков-Щедрин в «Истории одного города». Но, например, в 1917 ситуация в обществе была очень напряжённая. Две тяжелейшие войны. Безвластие. Нищета. Голод. Борьба не на жизнь, а на смерть красных и белых. Не нам, живущим сейчас в более или менее спокойном и упорядоченном мире (хотя бы мировых войн нет уже 70 лет!), понимающим массу вещей, которых сто лет назад ещё почти никто не понимал, судить Ленина или Троцкого. Конечно, сейчас было бы дикостью расстреливать без суда «врагов народа». Нам непонятна сейчас поспешная расправа с семьёй царя (Боялись, что их освободят белые и восстановят монархию) -Никто не спорит. Но плохую никчёмную власть надо менять, - законным путём, через выборы, через просвещение, или через переворот - постепенно или быстро, - но менять необходимо. Как выйдет, как получится. Кто может заранее всё предвидеть?
Идеальные правители бывают очень редко. Главное - их стремление что-то в обществе построить и улучшить. Сколько жестоких вещей сделали Пётр I и Екатерина II. Но их чтут, как ВЕЛИКИХ. Я совершенно не понимаю современную истерию против Путина. Ни по какой категории он не заслуживает такой ненависти. Он сделал зла гораздо меньше Ельцина. Где вы были, когда Ельцин разрушал СССР и остатки советского социализма?
Тем более, совершенно несправедливо обвинять деятеля, лежащего в могиле, в том, что было после его смерти, когда он уже ни на что повлиять не мог. Если бы да кабы… Вот бога почему-то никто не обвиняет, хотя он вечный и всемогущий и жестоко убил бессчётные триллионы. Боятся. Любят лизать того, кто сильнее, и пинать того, кто не может ответить.
С какого-то момента я поняла, что меня уже тошнит от этих ослиных копыт. Если меня пытаются втянуть в бесплодные споры, - кто был хуже - Сталин или Гитлер, или где было тяжелее - в Освенциме или в Гулаге, не хочу отвечать, пока тот, кто меня спрашивает, не ответит на все острые СОВРЕМЕННЫЕ вопросы, которые я задам. Пусть осудит любое зло, которое здесь и сейчас во всём мире приводит людей и животных к страшным страданиям и мучительной гибели. Пусть вспомнит про негров в Африке, про 5 миллионов бездомных в Америке, про миллиарды кошек, собак, коров, баранов, про израильские «миюны», «психушки» и Битуах Леуми, про российских уголовников. А потом на десерт можно и вспомнить историю. -Если бы да кабы…
Я снова пошла учиться - в 7-ой класс. Постепенно я пришла к тому, что придётся обратиться к маме. Но, как я и ожидала, мама не приняла мои жалобы всерьёз. "Ты всё выдумываешь! У тебя ничего нет!" Я продолжала на неё давить. Тогда она торжественно повезла меня к частному врачу. Это оказалась симпатичная врач-ПСИХИАТР. Мы с ней поговорили о том, о сём (кроме моей болезни). Она меня похвалила, сказала, что у меня есть, конечно, проблемы, но меня спасёт высокий интеллект (?)... В течение зимы эта история повторялась в разных вариантах. К весне я поняла, что жаловаться бесполезно и надо уходить из 2-ой школы. На весенние каникулы наш класс ездил на недельную экскурсию в Киев. Когда я вернулась, меня на вокзале встретила тётя Ида и сказала, что мама в больнице. - Оказывается, у неё был рак и ей сделали операцию - удалили грудь. Этот год был вообще ужасный. Я до сих пор содрогаюсь, когда где-нибудь вижу цифры "1969".
-У бабушки началась депрессия. Я была тогда жуткая эгоистка и мало обращала на неё внимания, поэтому бабушкины и мамины болезни прошли мимо моего сознания. Я думала только о том, что будет со мной осенью. Бабушку летом забрали в больницу, и она пробыла там 7 лет, почти до смерти. Мама навещала её там раз в неделю и уверяла, что бабушке хорошо, что она не хочет домой и не хочет меня видеть. Только гораздо позже, когда я сама оказалась в 13-й психбольнице и увидела там гериатрическое отделение, я поняла, через какой ужас прошла бабушка, пока мы жили в своё удовольствие.
В то лето у меня было тяжёлое предчувствие. Я знала, что продолжать так больше невозможно. Но мы плавали, как обычно, на пассажирском пароходе по "кругосветке" (Москва - Ока -Горький -Верхняя Волга - Москва). Плавали очень дёшево, в отдельной каюте с радио и электророзеткой, в коридоре кипяток, душ и туалет, в салоне - телевизор, пианино, библиотека, в ресторане - дешёвая свежая рыба, за 8 дней - что-то 12 рублей билет без питания, - поэтому мы ездили каждый год. В то время река была чище, отдых не превратился ещё в бизнес. Всё выглядело натуральным. Памятники старины были в плохом состоянии, заброшенные, но никакой пошлости вокруг них не было.
В то время ещё разрешали кормить хлебом чаек. Эти чайки давали настоящее цирковое представление! Ни один кусочек не долетал до воды! Через 11 лет я проехала по этому же маршруту на скучном экскурсионном пароходе, без крестьян с мешками и арбузами, без цыган. 100 рублей на билет мне, кстати, вручил "папа" Рудольф и больше я его не видела. Чайки были уже совершенно не те, даже с воды кое-как клевали! - Всего за 11 лет дикие птицы изменились до полной неузнаваемости! Что же тогда происходит с людьми? - Мне кажется, что за 50 лет моей жизни люди изменились больше, чем от сотворения мира.
Когда мы вернулись, в квартиру залетела ласточка, билась о стенки и долго не могла вылететь.
Такая же история была и с дикой кошкой, которая каким-то образом оказалась на нашем 10-м этаже, кидалась на стенки и не могла найти выход. Я не верю в приметы, но оба эти случая произвели тяжёлое впечатление. Кошка от страха ничего не соображала, стукалась в ужасе без конца о стенки, перила, решётки, не понимая, куда бежать.- Я схватила веник, чтобы остановить её мучения и погнала вниз до 1 этажа, где она выскочила через распахнутую дверь подъезда и спряталась в кустах. По дороге она опять вся избилась и потом, должно быть, умерла. Потом мы смотрели по телевизору, как американцы ходят по Луне. Вроде бы -здорово, - но на самом деле -как-то странно и пугающе. - На чёрта нам эта дурацкая Луна, если даже на Земле нет порядка?
1 сентября я отказалась идти в школу. 3 сентября мама положила меня в больницу на Восточной улице. Я там была ровно месяц, - до 3 октября. Я там воспряла было духом. "Наконец-то меня начнут лечить!" Я дружила со всеми больными, помогала лежачим, пела песни, с радостью проходила все обследования. Настроение было отличное. Вроде бы ничего не находили, но я верила, что что-нибудь придумают. «Начали лечить!». -Так прошёл месяц. Наконец лечащий врач по фамилии Фундатор объявил: "Мы поставили тебе диагноз и переводим тебя в специальную больницу, где лечат как раз такие болезни, как у тебя". Приехала мама и повезла меня на такси.
-Ехали в темноте по незнакомым улицам. Вдруг возникла ярко освещённая Гагаринская площадь. Я обрадовалась: "О, Ленинский проспект!" Я вообразила, что меня везут в одну из Градских больниц. А может даже в Академию наук? Как редкий случай?
- -Но такси снова повернуло налево в темноту. Въехали в ворота, прошли через двор в приёмное отделение. Маме надо было поговорить с врачом без меня. Медсестра завела меня в соседний кабинет и старательно заперла ключом дверь.
- Вот когда щёлкнул этот замок, у меня в мозгах тоже что-то щёлкнуло и я вдруг поняла, куда попала. Я стала колотиться руками и ногами в дверь. На меня не обращали внимания довольно долго, потом отперли дверь. - "Почему меня заперли!!!" "Мы тебя закрыли, потому, что рядом мальчика переодевали". Никакого мальчика поблизости не было, да и вообще, что это за объяснение! Никогда раньше не слыхала, что для того, чтобы одного переодеть, надо другого запереть на замок!
Меня повели в 3-е отделение. Оно состояло из трёх частей: спокойной половины (смежные палаты 1 и 2), беспокойной половины (смежные палаты 3 и 4) и 5-ой палаты для непокорных и тяжёлых случаев. Меня привели в 1-ю палату и положили спать. "Я отсюда убегу" - сказала я. -"Не убежишь"-ответила медсестра. -"Не убежишь" - подтвердили с соседней кровати. Утром я решила устроить бойкот и отказалась вставать. Меня полдня не трогали, а потом снова повели, провели через палаты 3 и 4, по дороге отпирали и запирали множество дверей и я оказалась в "палате № 5".
-Это была комната метров 20 с одним большим окном. По одной из стенок были стол и стулья, по другой - штук 5 кроватей, стоящих поперёк. Ещё были запертые днём двери в три маленькие спальни и одна открытая - в туалет. На стульях и кроватях ПРОВОДИЛИ ЖИЗНЬ человек 10 девочек разного возраста. Самые больные лежали в своих кроватях остальные должны были сидеть весь день на стуле и смотреть в стенку. Впрочем, когда медсестры не было, можно было лечь на пол. Большинство из них выглядели ужасно. Бледные, распухшие, с перекошенными дикими лицами, они все были в растительном, заторможенном состоянии.
А иначе там было невозможно выжить. В промежутках между едой они раскачивались на стульях, завывая непонятно что на разные голоса. Идиоты лежали на своих кроватях обычно молча. Я была в 5-ой палате два дня, но многие годы помнила каждую минуту, проведённую там, имя каждого ребёнка, каждое слово. Я постоянно всё это вспоминала, плакала и не хотела ничего забывать. Я считала, что НЕ ИМЕЮ ПРАВА ЗАБЫТЬ, что я должна буду потом всё это рассказать, быть свидетелем на каком -нибудь "нюрнбергском процессе". Я весной смотрела во 2-ой школе этот фильм. Мне запомнился там человек, который плакал битый час, что ему всего-то отрезали там снизу что-то. И весь зал суда с ним плакал. А тут... Такой ужас, такой фашизм РЯДОМ, в нашей замечательной стране, строящей коммунизм, - и никто не знает! (Но потом с годами я постепенно всё забыла, перестала об этом часто думать. Если всё в жизни помнить, сойдёшь с ума).
Одна девочка, Галя П., билась о стенку головой. Я попробовала тоже, но было больно. Колотилась в дверь, но тогда мне говорили, что свяжут. Тогда я взяла стул и попробовала разбить окно. Окно звенело, но не разбивалось. Тогда я разглядела штамп "закалённое". Пришли медсёстры и повели меня в комнату, которая называлась "АМИНАЗИНОВАЯ". Там они навалились на меня и вкололи соответствующий укол. Когда они меня отпустили, я была в бешенстве и дала пощёчину медсестре, которая перед этим сидела у меня на голове. Это был единственный случай в жизни, когда я кого-то ударила. Они сразу завозмущались: "Зачем ты нянечку ударила?" - Значит, получается, меня можно ни за что, ни про что лишить свободы и насиловать, а если я пытаюсь защититься, -я плохая?
Под аминазином я вовсе не успокоилась, как предполагалось, а окончательно взбесилась. Я орала диким голосом и каталась по полу. В это время как раз пришла мама меня навестить. Я вцепилась в её ноги, стала их целовать и просить меня забрать. Эта сцена успешного лечения, видимо, всё-таки произвела на неё впечатление, т.к. после этого меня сразу перевели в "беспокойную половину", но отпустить так и не отпустили. Мама потом уверяла, что просила меня выписать, но они отказывались. Но другие девочки говорили, что родители могут в любую минуту забрать детей "под расписку". Тогда она начала мне клясться, что они её запугали, что я больна ужасной болезнью, и, что, если меня не начать немедленно лечить, я погибну. Это тоже выглядело неубедительно. Она прекрасно до этого видела, что в нормальной обстановке я вела себя абсолютно тихо, спокойно и разумно. Это видно было любой малограмотной бабке, которая после целования ног забрала бы меня немедленно домой. А мама ведь была кандидат медицинских наук.
Я провела в "беспокойной половине" (3-4 палата) два месяца. Там тоже было очень тяжело. Режим был тюремный. Даже хуже, т.к. пихали в огромном количестве таблетки, от которых я себя чувствовала ужасно, - сводило всё тело, нарушалось зрение, дрожали руки, сохло во рту, а, главное, была жуткая медикаментозная тоска, от которой я буквально выла. Тогда мне добавляли ещё. Я умоляла отпустить меня, тогда врачиха говорила: "Как же я выпишу тебя В ТАКОМ СОСТОЯНИИ?" А состояние благодаря лечению становилось всё хуже и хуже. Я чувствовала, что никогда оттуда не выйду. Время тянулось невыносимо медленно. В тюрьме человек знает свой срок. - В психушке - нет.
Я многие годы ненавидела врачей психиатров и всех, кто работает в этой системе. Сейчас я понимаю, что все эти ужасы (так же точно, как и ужасы фашизма, сталинизма и т.п.), происходят вовсе не по коварному садистскому умыслу злодеев, а просто решают определённую категорию людей убрать, изолировать, чтобы другим было лучше без них. Всё это стараются сделать попроще, подешевле. А человек - не вещь. У него даже на самом роскошном курорте бывает депрессия. Представлять себя на месте арестантов начальство никто не обязывает. Не платят им за это. Поэтому их не волнует, как чувствует себя человек постоянно взаперти, в четырёх стенах, как чувствует себя связанный, как мучительны боль, нехватка необходимых вещей и лекарств, привычных занятий, близких людей, скука, да и то, что любая "мелочь", вроде запертой двери, невозможности пойти в туалет, прополоскать рот, встать с постели, зажечь свет, заснуть - превращается в пытку. Проще всего ведь загнать много людей в маленькое тесное помещение и никуда не выпускать. Зачем вникать в их чувства, проблемы? Зачем интересоваться, - а вдруг у них началась клаустрофобия? - Зачем представлять себе состояние человека, которому насильственно пихают тяжёлые психиатрические препараты, от которых начинается гиперкинез (неусидчивость) и при этом ограничивают его подвижность. Столько забот и хлопот выяснять, как он себя чувствует!
Лично я бы заставила всех психиатров один раз в год выпивать по одной таблетке «СЕМАП». Не буду объяснять, что это такое. Это надо пробовать. Что же касается тяжёлых агрессивных больных или преступников, которых, действительно, нельзя оставлять на воле, то, если невозможно обеспечить им нормальное содержание, честнее их убить.
В Израиле, я, работая "метапелет", бывала несколько раз в больницах для умирающих. ЭТО АД. Людей, которые умерли бы за несколько дней - "из гуманных соображений" заставляют лежать неподвижно с трубками в горле и носу - неделями, месяцами, годами, - в страшных мучениях. Зачем? Они даже не могут выдернуть эти трубки, т.к. их руки привязаны. Никто не интересуется, что они чувствуют и что чувствуют их близкие. А это ведь несложно. Тебе не хватает воображения? Ну, ляг на часочек рядышком, с такими же трубками и привязанными руками, попробуй! А персонал этих больниц? Здоровые, сильные и чуткие люди занимаются чёрт знает чем. (Одни "русские". Израильтян туда калачом не заманишь). Я не удивлюсь, если узнаю, что они на этой работе долго не выдерживают, уходят или заболевают.
- Какой садист это всё придумал? А вот именно, что не садист, а просто «нормальный» современный человек. Который считает сострадание ненужной чепухой. Человек, не способный даже представить, что через 20-30 лет может он сам лично окажется в таком же положении! А ведь как просто было бы провести комиссию из 10, даже 100 врачей, попытаться вступить в контакт с больным, и, убедившись, что он не хочет жить, отключить к чёрту эти трубки и усыпить его уколом.
Вернусь в психушку. Девочки были совершенно разные, - человек 40, -со всей РСФСР -из Дагестана, даже с Камчатки, от 5 до 15 лет- все в одной куче. Были умственно отсталые - грязные, голодные, с отмороженными руками, т.к. им никто не помогал есть, одеваться, на прогулке они были без варежек, гостинцы у них отнимали или вообще не давали. Никогда не поверю, например, что родители привезли с Камчатки только пачку печенья. Было много евреек, - некоторые - даже из спецшкол - английских, музыкальных. Были две малолетние проститутки. Они любили рассказывать о своих похождениях и явно не поддавались таблеткам. Они вели себя хорошо, чтобы поскорее выйти и продолжить. Было много хулиганок из детдомов и интернатов, которые сильно отравляли и без того тяжёлое существование. Они были очень хитрые и ловкие, - не плакали, не тосковали, а наоборот - веселились, шутили. Для них запертые двери были привычны. Запросто прятали за щёку и выплёвывали таблетки, открывали зубной щёткой двери. Половина дверей была с квадратным отверстием, которое можно было открыть зубной щёткой (у меня не получалось). Другой тип замка был с металлическим, квадратным в сечении, стержнем, который можно было открыть только специальным ручкой-ключом. Если бы мне кто-то передал с воли такой ключ! Я бы отдала за него всё, абсолютно всё. Но это только в романах передают с гостинцами отмычки...
Я дружила с девочкой из Оренбурга, Мариной Б., с эпилепсией. Она была очень спокойная, рассудительная и я, буквально цеплялась за неё, как утопающий за соломинку. Она меня не отталкивала, старалась помочь, - отвлечь нейтральными разговорами, снять напряжение, успокоить.
Лечащий врач, Евгения Александровна, была такая бесчувственная, очень важная, расфуфыренная, лживая тётка с выпученными глазами. Она проходила через палату, задрав нос, не глядя по сторонам и громко стуча высокими каблуками. Как многие медработники, она была чересчур подтянутая, чистенькая и аккуратненькая, что на фоне окружающего её кошмара выглядело, как стремление подчеркнуть дистанцию между собой и больными. Когда она вызывала меня на беседу в кабинет, это было, как праздник, т.к. кабинет врачей имел уютный человеческий вид. В отделении не было НИЧЕГО, кроме привинченных к полу кроватей, затянутых тусклыми серыми покрывалами, а в смежной со спальней столовой, где сидели весь день, не было НИЧЕГО, кроме белых столов и стульев.
Вдруг выяснялось, что в мире ещё где-то есть жизнь, краски, цвета, нормальная мебель, ковры, кресла, книги, картины, безделушки. Но они не для больных, а для здоровых врачей, поучающих их, как жить. (Читайте почаще "Палату № 6"!). Когда я ей что-то рассказывала, она быстро-быстро писала. Я наивно тогда думала, что она вникает в мои мысли и чувства. Сейчас я понимаю, что она просто "шила дело", выискивала в моих словах всякие нелепости и навешивала на них психиатрические термины - дело нехитрое.
-Говорила она тоже, как робот, одними и теми же штампами: "Время работает на тебя, всё бесследно пройдёт" (Что пройдёт? Жизнь пройдёт? Последние остатки здоровья пройдут и не вернутся? Палата №5 бесследно пройдёт? Я потом в учебнике по психиатрии нашла все её любимые фразы, которые там рекомендовалось говорить больным. Своих у неё не оказалось.) Никто её не любил. Я её ненавидела и мечтала убить, когда выпишусь.
Мне казалось, что всё это никогда не кончится. Время тянулось бесконечно долго. Может быть, я никогда отсюда не выйду? Однажды на прогулке меня забыли во дворике, причём одновременно оказался повреждён забор в соседний, такой же маленький дворик, куда смотрели окна из кабинета врачей. Можно было туда перелезть. Я стояла там и смотрела на этот забор. Произошло совпадение, которое бывает раз в сто лет. Но как я выберусь из дворика врачей во двор больницы? А если там сейчас кто-то сидит и меня через окно увидит? А как я пройду по территории больницы и мимо ворот с охраной? А куда я потом пойду? Если домой, меня найдут и вернут. Да ещё посадят в палату № 5 или ещё куда (они мне намекали сами, что есть ЕЩЁ ХУЖЕ местечки для буйных - и я очень боялась). Побег пришлось отменить.
В жизни всё далеко не так просто, как, например, в комедии "Кавказская пленница"- подпрыгнул на доске, перелетел в грузовик с матрасами и поехал дальше веселиться.
Когда я уже совсем одурела от лекарств и слёз, меня вдруг перевели в "спокойную половину" (мама говорила, что это она добилась). Там, действительно, было тихо и спокойно, как в санатории. Были всякие развлечения - уроки (арифметика), кружок рукоделия (у меня так дрожали руки, что я ничего почти не могла делать), один раз была физкультура и один раз кино на стенке. Но чтобы все эти неземные радости оценить и не бунтовать, надо было пройти через все ужасы "беспокойных" палат. Я там находилась несколько дней. Если бы я там была все предыдущие два месяца, я была бы спокойной и вышла бы в нормальном состоянии.
10-го декабря меня выписали. Помню, как ехали домой, и всё вокруг казалось поразительно ярким, красочным и вместе с тем пугающе просторным, таящим неисчислимые опасности. Потом я сидела несколько месяцев дома и пила таблетки. Мне их постоянно пихала мама и уверяла, что я без них пропаду. Я наблюдала у себя разные нарушения психики, которые впоследствии нашла в справочниках. Прежде всего, мучительную тоску и невозможность контроля мыслей и чувств. Мысли то замедлялись, то ускорялись, в мозгу против моей воли повторялись одни и те же слова. Ну и гиперкинез, конечно. Это было очень тяжёлое состояние. (Не считая всевозможных побочных действий - дрожание рук, сухость во рту и т.п.) В конце учебного года я ходила некоторое время в соседнюю 620- ю школу. Там меня жалели, не приставали ни с чем, ставили пятёрки и выдали аттестат о восьмилетнем образовании. Мама была очень довольна: "Вот видишь, мы побеждаем болезнь!". Она героически преодолевала ТО, ЧТО САМА ЖЕ И УСТРОИЛА. Но она постепенно снижала дозы таблеток и мне от этого становилось лучше.
Следующие два года я училась в заочной "школе рабочей молодёжи" на ул. Энгельса. Публика там была очень разношёрстная и странная, вроде меня. Я туда приходила раз в месяц и сдавала "зачёты" сразу по пяти предметам. Требования были минимальные. Было достаточно чуть-чуть почитать учебники и рассказать что-то элементарное, и потом можно было снова месяц гулять.
Кроме того, маме, видимо, врачи сказали меня развлекать и не волновать, поэтому она меня постоянно водила в театры, кино, летом - на кинофестивали. Много ездили отдыхать - и летом и зимой - каждый раз в новое место, то в Прибалтику (Рига, Пярну, Друскеники), то на юг (Кисловодск, Крым), то на север, то в среднюю полосу, то на пароходе. На юге было интересно, но юг почти всегда производил (кроме гор) впечатление чего-то суетного, пыльного и заплёванного. На севере же была масса романтики и первобытного величия. Особенно запомнился "Остров им. Белова" на Псковском озере. Тихо, чисто, прохладно. Валуны, сосны, ёлки, роса, туманы... Почти никаких "братьев по маразму". А те, что есть, очень тихие, спокойные, незаметные.
Я очень радовалась всем развлечениям. У меня была постоянно дома депрессия, тоска. Чтобы избавиться от неё, надо было куда-то уходить или уезжать. Но то, что мама всё время стремилась меня "не волновать" и избавить от любых забот и проблем, оказалось не очень правильным. У меня тогда сформировались понятия, совершенно оторванные от реальной жизни, которые мне потом сильно мешали общаться с другими людьми. Я жила в своём придуманном мире, поэтому вела себя часто странно и нелепо - громко возбуждённо говорила, не умела сдерживать чувств, болтала лишнее, не понимала, - как с кем говорить: чего от меня ожидают и что мне от кого ожидать. У меня была масса дурных привычек. Я ковыряла в носу и прыщи на лице, неаккуратно ела, чавкала, вылизывала тарелку, собирала крошки со стола. Тётя Варя и тётя Аня меня за это жутко пилили и ругали. Говорили, что я никогда не выйду замуж. Правильно говорили. Они сами ели очень аккуратно. Но замуж обе тоже не вышли, между прочим. Зря старались. Зря "мыли шею". Кроме того, я не умела готовить, одевалась кое-как и многое-многое другое было (и есть) со мной не в порядке. Что-то мне тогда можно было объяснить, что-то я и сейчас плохо понимаю. Но мама вообще всегда молчала, не делала мне никогда никаких замечаний, чтобы меня «не волновать». Это была, конечно, медвежья услуга.
По большому счёту, - это всё ерунда. Но люди-то думают иначе, и, если к ним не приспосабливаться, пропадёшь. Конечно, надо стремиться быть приятнее и симпатичнее, - в разумных пределах. Тогда больше добьёшься в жизни.
- Но слишком у многих сейчас самосовершенствование превращается в религию, самоцель. Хоть трава не расти, лишь бы красиво высморкаться. Они делают из себя конфетки, оставляя мир, в котором живут, тухлым помойным ведром. Я много об этом думала. Кругом всё больше и больше аккуратных красивых людей. А счастья нет. Я всегда не любила фразу Чехова: "В человеке всё должно быть прекрасно..." Как это можно на одну доску ставить одежду и душу! В результате - одежда остаётся, а душа, как нечто эфемерное, выбрасывается за ненадобностью. Разве большинство людей занимаются душой хотя бы сотую часть того времени, которое посвящают телу и одежде? Да и кто скажет, в чём красота души? Сколько кругом всяких суперменов с чистыми и светлыми душами, со всякими чакрами и астральными телами. Ну, и на что они повлияли, что они сделали? Очень мало! Где-то они там, далеко-далеко, на каких-то высях - Цфатах, Меронах, Уманях, Тибетах, Афонах, очищаются, просветляются, молятся я за нас грешных… А нам от этого ни холодно, ни жарко. Как они поглощены своими душами, семьями, молитвами, кошером, одеждой. Без конца таскаются в синагогу, молятся и учатся. Но забота о ближних и обществе и у них чисто формальная.
Надо судить людей только по делам, только по поступкам! Вот, к примеру, сейчас (лето 2005) у меня убили половину котов. Зачем мне копаться в душе? Я знаю, что там ничего хорошего и благородного нет, только чувство облегчения. Меньше забот, хлопот, расходов. Такая же ситуация и с сыном. Когда он сильно бесится и не надо его брать домой, я в глубине своей подлой души иногда облегчённо вздыхаю. Это естественно. Эгоизм естественен. Человек старается избежать волнений и жалеет себя больше, чем других. Но когда он наплюёт на свою душу, на её покой и красоту, и сделает что-то для ближних, - мучаясь, ошибаясь, пачкая одежду кошачьей кашей и шерстью, ругаясь с соседями, споря, тратя время, деньги и силы, выслушивая терпеливо несправедливые или неблагодарные обвинения и упрёки, что сделано мало (те, кто ничего не делает, всегда хорошие), - вот тогда он по-настоящему молодец.
Вернусь в прошлое. Дома я почти ничего не делала, только читала и слушала музыку. Особенно я любила борьбу со злом. Гюго, Диккенса, Ромена Роллана ("Жан Кристоф"), Войнич ("Овод", "Сними обувь твою"), Ольгу Форш ("Одеты камнем"), Эрве Базена, Джека Лондона ("Отступник", "Мексиканец" и т.п.), Некрасова, Паустовского, Достоевского ("Униженные и оскорблённые").
Мне вначале нравилась идея противостояния унижениям, защита своей чести. Но потом я устала от всего этого, разочаровалась в Достоевском, в графе Монте-Кристо и других подобных книгах. Они ничего не дают душе, поддерживая её в состоянии истерической гордости. Все эти отказы общаться с плохими людьми, швыряние денег в печку и т.п. ничего никому не доказывают, только ставят человека в состояние постоянного противоборства с миром. Жизнь и так бесконечно тяжела. Надо противостоять по мере сил злу, но без истерики, без позы. Главное, быть спокойной, не не жалеть себя, не быть гордой. Прощать можно и нужно, но это не решает никаких проблем. Надо и наказывать. Прощёный преступник снова пойдёт совершать преступления, и они будут на совести того, кто его простил.
-"НЕ ВЕРЬ, НЕ БОЙСЯ, НЕ ПРОСИ!". - Сказано очень сильно, но не всегда осуществимо.
Теоретически, я и тогда как будто правильно всё понимала. Как надо жить. Что делать. - Но из-за психических отклонений мне всё это в реальности плохо давалось. Кроме того, примерно лет с 7-9 лет, со школы, я перестала инстинктивно чувствовать бога и до 55 лет оставалась атеисткой, - не понимала высших сил, не верила в их существование. Ставила себя в центре мироздания. То впадала в гордыню, то в стыд. То в манию, то в депрессию. То нелепо влюблялась, то так же нелепо ненавидела. Не верила в свою смерть. Поэтому, несмотря на отчаянные усилия "жить по правде", всё получалось всегда глупо и фальшиво.
Иногда меня приглашала Надя, дочка дяди Севы, на свою дачу в Хотьково. Надя была очень бойкая женщина. Всё умела делать. Она до сих пор работает, хотя старше меня на десять лет. Несколько раз выходила замуж. У неё было много друзей. Она меня явно презирала за мою никудышность. Я не очень обижалась. Один раз я у них выпила вина и в буквальном смысле слова свалилась спать под стол.
Другой раз (я уже работала) она научила меня своей любимой поговорке «Иди ты знаешь куда». - Я помнила выражение из сказки -«Иди туда, не знаю куда» и решила, что это что-то в этом же роде. Я пришла на работу и стала всем говорить - «Иди ты знаешь куда». Все почему-то обижались и шарахались от меня. Дома мне мама объяснила - «куда». Раньше я не знала этого! -Честное слово! -Вообще, я долгое время многое не знала и говорила или делала невпопад разные глупости. Из-за незнания. Из-за непонимания. Например, могла, когда надо позвать кого-то к телефону, повесить трубку. Но многие люди часто думали почему-то, что я грубая и коварная нахалка. У Чехова есть на эту тему замечательный рассказ «Сапоги». Мама мне всегда говорила, что это точно про меня. (2020. Решила позвонить Наде. Говорю ей: (как будто бы в её стиле): «Ну как, твой муж жив?». -Как она обиделась! -Ужас! - А как же Есенин в «Письме матери» писал…?)
Как-то зимой мы пошли к тёте Гале, и она завела на катушечном магнитофоне песни Вертинского. Они поразили меня с первого звука. Вскоре мы купили большой диск болотного цвета. Позже вышли ещё два коричневого цвета. Это было что-то потрясающее. Это был не просто любимый певец, это была моя религия, как и Старая Москва. Я с утра до вечера бродила по центру и бормотала песни Вертинского или романсы. Я понимала, что всё это - безумие, наркомания, что я выгляжу нелепо, но другого у меня в жизни ничего не было, а нервы были слишком разболтаны, чтобы просто сидеть дома и заниматься обыденными вещами, которые вызывали у меня отвращение.
Заболевание, из-за которого я бросила школу, постепенно прекратилось, т.к. прекратились психологические и умственные перегрузки, недосыпание и двухчасовые ежедневные поездки в транспорте. Но с головой у меня стало плохо. Я становилась всё более странной и сумасшедшей. Меня все избегали и из-за этого я ещё больше дичала. Особенно трудно было общаться с противоположным полом, который я почти что и не видела. В кино и книгах были, конечно, замечательные герои. Но в жизни попадались только всякие придурки, хамы, бандиты и паразиты. Поэтому я, постепенно, стала испытывать к мужчинам всё более враждебные чувства. Не переставая, при этом, влюбляться в них. Эта любовь была всегда какая-то безумная и выдуманная. Но всё равно мужчины ужасны. От них всё зло в мире. Из-за них нельзя свободно гулять, где и когда хочешь, - ночью, например, или в лесу. Они насилуют и мучают бедных женщин, заставляют их делать чёрную работу или прислуживать, а сами любят только командовать и поучать. А ничего более мерзкого, чем мужские половые органы, в природе не существует. У меня иногда возникало такое сильное отвращение, что я ненавидела даже маленьких детей и животных мужского пола. Я чувствовала, конечно, что это патология, но ничего не могла с собой поделать. Никакое самовнушение не помогало. Единственного реального лекарства - нормального товарища, жениха или мужа - в аптеках не было. В Израиле мужчины гораздо симпатичнее и доступнее, чем в России. Это все признают, независимо от прочих взглядов. Не составляет большого труда завести каких-то знакомых или хотя бы просто пообщаться на улице. Сейчас у меня крыша почти встала на место.
В любом случае, возможность для психически больных общаться с объектами их разных нелепых фобий очень полезна. Она может излечить полностью. Я сейчас считаю вообще, что терпеливо разговаривать с сумасшедшим, здороваться с ним, вникать в его проблемы, - это «мицва», обязанность для каждого - коллеги, соседа, прохожего, - всё равно, что дать поесть голодному коту. Поговорил с сумасшедшим, накормил кота, - и день прошёл не зря, чувствуешь себя нужным и полезным обществу.
- Не сделал этого - может быть ты виновен, что человек потом отравился или кого-то убил или тяжело заболел. Не отталкивай никого! Не бей наотмашь! Не гордись своей нормальностью! -Не шурши белыми нарядами, - не прикидывайся праведным! Недавно посмотрела в "Пусть говорят" семейку Малининых. - Злые люди в белом... Не они одни, конечно.
Летом 1970 года мы опять ездили на пароходе в Пермь. Мы там познакомились с девушкой Олей из Тулы. Она была старше меня на 2-3 года, очень приятная и умная. Мы с ней потом долго переписывались. Она поступила в Москве в заочный швейный техникум и приезжала к нам сдавать экзамены, всегда с огромными печатными пряниками, на которых были разные пейзажи и сказки. Когда закончила техникум, подарила нам электросамовар. Мы тоже доставали и посылали разный дефицит. У меня с Олей было мало общего, но я чувствовала себя очень одинокой и для меня очень много значило, что у меня где-то "есть подруга". В 1985 году, когда я осталась одна с Илюшей, она вдруг приехала с мужем, но дальше коридора они не пошли, сунув последний раз пряник. Больше я её не видела. У них появились в Москве новые друзья, получше меня. Похожие истории были и с другими иногородними подругами. Они все были хорошие, добрые, но и забывали про меня быстро, как только заводили более полезные связи. Со многими мне самой было не очень интересно. Но я НИКОГДА НИКОГО НЕ БРОСАЛА.
С сентября я пристала к маме, чтобы она устроила меня в «спортивную секцию». Мама облазила все Лужники, но никуда не брали. Только за рекой неожиданно взяли в горнолыжную секцию. Я ходила туда несколько месяцев и делала там со всеми разные упражнения, укрепляющие ноги. Например, прыгали через низкую длинную скамейку влево-вправо. Надо было делать это быстро и чтобы колени были на одной линии. Я даже дома клала на пол доску и всё время прыгала. Много времени сидели в деревянной раздевалке и ничего не делали. Там были сквозняки и много курили. Я там заработала на всю жизнь хронический насморк. Он внезапно начинается, течёт как из водопроводного крана, и так же внезапно проходит. Одна девочка была чемпионка и всё время рассказывала про поездки в "Букрянь" (Бакуриани). Наконец выпало достаточно снега и начали раздавать ботинки и лыжи. Но мой тренер куда-то вдруг уехал надолго. Вместо него пришла тётка, которая дала мне только один ботинок. Частным образом их тогда было купить очень дорого, да и почему это всем дают бесплатно, а я должна покупать? -Я ходила за ней несколько дней и жалобно просила второй ботинок, но она отмахивалась от меня, как от мухи. Потом она дала другой ботинок совершенно другого типа, да ещё на ту же самую ногу, что и первый. Все уже давно катались, а я всё ходила за ней, как дура, с этими ботинками. Выхода никакого не было и пришлось горнолыжный спорт бросить.
Зимой 1971 года председатель нашего ЖСК Пётр Ильич взял меня с собой кататься на лыжах в парк. Там он рассказал, что ходит в "походы выходного дня" Московского клуба туристов. Оказывается, можно бесплатно ходить с группами по всему Подмосковью. Расписание походов я брала раз в месяц на Рабочей ул. 11, возле площади Ильича. Это был такой большой розовый лист бумаги с красно-синим текстом (Сейчас это всё в интернете). В субботу и воскресенье общее число походов было около 50. Да и на неделе бывали походы тоже. Основатель Московского клуба туристов Михаил Иосифович Кроль, уже был старый и ходил на 10-15 км по самой любимой туристами Белорусской дороге, - по "Усовской ветке".
Я ходила обычно в "оздоровительные походы" на 15-20 км. Но были ещё и "тренировочные" на 30-40 км в быстром темпе. Там доходило до 100 км в "день лыжника" в конце февраля. Билеты на электричку были дешёвые, а иногда я ездила "зайцем". Контролёры заходили в вагон с двух сторон. Тогда придумывали разные хитрости, чтобы спрятаться. Один раз я даже залезла под лавку. Но лучше было, конечно, не рисковать. Всю дорогу многие пели туристские песни Визбора. Самой популярной была песня "Милая моя, солнышко лесное..." Я ходила обычно с Егоровым, Печёнкиным, Лобачёвым, Горьковым и другими. Я очень любила природу, лес, свежий воздух и эти походы давали мне очень много, несмотря на некоторую фальшивую бодрость и весёлость туристов, в основном, одиноких женщин среднего возраста. Но они, во всяком случае, ничего из себя не строили и никого не отталкивали, а это главное. Пели весёлые песни, играли в разные игры.
Летом самые замечательные походы были вдоль водоёмов. Москва река, Истра, Пахра, разные озёра, водохранилища - Клязьминское, Пироговское, Пестовское, Пяловское, Учинское, Икшинское. Мы купались целый день, как утки. Особенно мне понравилось купание в маленьких лесных озерках, образованных родниками, - "бычажках", укрытых сверху ветвями деревьев, очень уютных и красивых. Все почти шли в купальниках или шортах. Сельские жители смотрели на нас обычно с осуждением или насмешками. Когда мы в дождь укутывались туристическими плёнками с завязочками под подбородком, они спрашивали: "Что это за похоронная процессия?" В группе бывало до тысячи человек, которые растягивались на несколько километров. Иногда руководитель уже ехал в электричке, а хвост всё ещё плёлся в середине маршрута.
Самый кайф был, конечно, зимой. Летишь себе, как во сне, часами, между соснами, ёлками и берёзами. Лыжи чуть скрипят. Солнышко блестит между заснеженными ветками. С горки на горку, вверх- вниз... (Горки маленькие такие, ненастоящие, шею не свернёшь.) Потом сядем на складные стульчики или брёвна, попьём из термоса чаю с бутербродами и опять вперёд. На станцию приходим уже затемно, устали. Дома примешь горячую ванну и спишь, как младенец. На душе - неземная тишина и покой.
-Бедные израильтяне! Как они ещё без зелени и снега все с ума не посходили? - Как я завидую сейчас молодым москвичам, которые могут ходить в походы выходного дня!
У меня в походах было несколько подруг. С Юлей К. я дружу до сих пор. Юля человек очень преданный старым друзьям, благодарный и готовый всегда помочь, чем может.
Раньше была ещё Нина с собакой спаниелем, жирной, как свинья, Белкой. Нина ходила постоянно в лес из-за сильной астмы. Она даже ушла с работы в библиотеке и стала сторожем лодок и лыж в Филёвском парке. Чтобы не было страшно, приручила там кучу бездомных собак. Когда я ей звонила, в трубке раздавался жуткий лай. Нина жила на Рабочем Посёлке и мы с ней часто бродили вдвоём по Усовской ветке, полагаясь на защиту Белки. Иногда забредали там "по ошибке" на правительственные дачи, которые вовсе не так хорошо охранялись, как принято думать. Один раз бродили по территории санатория "Поляна"(там была дырка в заборе). Скупали дефицит в барвихинских магазинчиках. Другой раз Белка утащила с правительственной дачи целую палку сырокопчёной колбасы. Закопала её в куче листьев. Так и не нашли. Это была сцена, не хуже, чем у Гайдая. Погоня, крики... Белорусское направление было из всех 10 линий особое. А «Усовская ветка»,- тем более. Очень красивая, уютная, чистая, как большой парк. Недаром там потом построили «новые русские» Рублёвку.
Была ещё Надя П., бывшая инвалидка, которая после родовой травмы до 16 лет не могла ходить. Она сразу с костылей начала плавать в бассейне, даже получила разряд по плаванию, а потом уж научилась ходить. Она ходила на носках, не наступая на пятки. Была всегда очень возбуждённая, фанатичная. Сначала она увлекалась здоровым питанием, йогой, овощными соками, голоданием, чистками. Научилась здорово играть на пианино, потом ударилась в религию и вышла замуж, но после этого отошла от меня и от походов, стала злобной, нетерпимой.
Был ещё странный тип - Эдик С. Когда я приезжала из Израиля в 2002 г., мы с Юлей на следующий- же день поехали в лес на юбилей Печёнкина. Там я увидела Эдика, который совершенно не изменился, но он почему-то не захотел со мной разговаривать. Когда я вдруг встречаю человека из прошлого, пусть даже самого мерзкого и противного, я всегда, по крайней мере, в первый момент, искренне радуюсь. Меня трогают и умиляют знакомые лица. Но это не у всех так. Почему?
Была ещё Надя Л. Она сейчас стала, как и я, кошатницей. Родители и сестра умерли. Племянника - лет девяти убило молнией. У неё несколько десятков кошек. Семьи нет.
ГОРКА (1972- 1984)
...Так мчалась юность бесполезная,
В пустых мечтах изнемогая...
Тоска дорожная, железная
Свистела, сердце разрывая...
Да что - давно уж сердце вынуто!
Так много отдано поклонов,
Так много жадных взоров кинуто
В пустынные глаза вагонов...
А. Блок "На железной дороге"
Как всё вспомнить, как всё рассказать, -
Мою долгую-долгую жизнь,
Что распалась на тысячи гирь,
Ни одной сейчас не поднять.
И лежат в мёртвом прошлом, на дне,
Все потопленные корабли.
Не тревожь их, не хватит сил
Не тяни их обратно наверх.
Ты плыви, моя шлюпка, плыви...
Есть ещё под днищем вода.
И всё тяжкое - к чёрту, туда...
Если хочешь прожить хоть миг.
После окончания школы я поступила в Московский Техникум Механизации Учёта по специальности "Программирование". Он был недалеко от дома и там надо было учиться только полтора года, потом год "практика", потом ещё полгода учиться - и всё. Я не надеялась на своё здоровье и силы, чтобы идти в институт. В техникуме мне не нравилось. Было очень скучно. Куча никчёмных предметов, которые впоследствии мне никогда не понадобились. Учителя были, в основном, противные унылые тётки. Они с видимым отвращением читали по тетрадке текст, который и сами-то не очень понимали. Делали в английских словах ошибки, неправильные ударения, а мы, тридцать девочек и два мальчика, исписывали, как проклятые, под их диктовку горы общих тетрадей по 44 коп. -8 учебных часов каждый день. Впоследствии я уже писала, совершенно отключившись. Мои мысли были далеко-далеко, «в бананово-лимонном Сингапуре». Часто, когда меня спрашивали, я не помнила даже то, что написала минуту назад. К концу этой дурацкой учёбы я здорово испортила глаза - в них летали чёрные мухи. У техникума не было своего помещения. Мы занимались сначала возле площади Ногина, потом в школе на Пятницкой. Месяц или два занимались даже в здании бывшей 613 й школы (!)
В первый год учёбы (1972) я проходила иногда в субботу или праздники по ул. Архипова (Спасоглинищевский пер.) мимо синагоги. Это была такая крутая улица, спускавшаяся от Маросейки к Солянке. Её кратко называли "горка". Меня очень заинтересовали толпящиеся там евреи. Они стояли отдельными кучками и выглядели очень живописно, интеллектуально и антисоветски. Под полураспахнутыми специально кожаными куртками у многих виднелись магендовиды, которые я до этого видела только на карикатурах. Я подходила к ним, пыталась пообщаться, но ничего не получалось.
Однажды я приметила одиноко стоящую тётку, всю чёрную-чёрную, как ворона, а в профиль похожую отчасти на орла, отчасти на попугая. С таким лицом хорошо быть сионистом и ходить на ул. Архипова. Во всяком другом месте точно побьют. Я подошла к ней и очень так вежливо, даже заискивающе, спрашиваю: "Скажите пожалуйста, а почему здесь народ собирается?" - "Здесь синагога, евреи приходят молиться". -"Но синагога внутри, а все стоят снаружи". -"У каждого свои дела". Я снова спрашиваю, ещё вежливей: "А какие дела? Вот у Вас, например?" - КАК она начала орать... Как будто её уже схватили и тащат на соседнюю Лубянку. Это был совершенно дикий, злобный и хамский визг. Все кучки сразу замолчали и многозначительно воззрились на меня. Не помню уж, как я унесла оттуда ноги. Я редко в жизни чувствовала себя до такой степени оплёванной. Вечером мне мама сказала: "Вот видишь, какие ОНИ! - И нечего тебе ТАМ делать. Чем тебе плохо в походах?» - Я согласилась и стала обходить стороной ул. Архипова. Если бы мне кто-нибудь тогда сказал, что скоро я буду ходить туда каждую субботу в течение десяти лет, и без конца наступать на те же грабли...
Летом 73-го года я вдруг превратилась в настоящую аристократку. Я играла в теннис. Получилось это так. Одна туристка сказала, что на Петровке,26 (стадион "Динамо") можно купить на июнь абонемент на уроки тенниса. Я купила. Но оказалось, что эти пропуска никто особо не смотрит и я стала ходить каждый день и торчать там по полдня. Я провела там всё лето, принарядилась во всё белое, загорела. Один скучающий старичок меня обучал. Получалось у меня не очень. Я больше играла о стенку. Теннис - не бадминтон, в нём нужны сильные руки. У меня правая ладонь была вся в водянках, но я не бросала, потому, что там мне всё очень нравилось. И люди и обстановка. Лето было очень жаркое, но можно было после игры ходить в душ. В общем, поиграла немного в белую здоровую женщину. Есть, что вспомнить. Но в конце концов мне это тоже надоело, да и корты с осени закрылись и я снова начала ходить в походы.
Весной 74-го года меня распределили на практику в Министерство Заготовок на Чистых Прудах. Мне очень понравился адрес. Я поехала туда и пришла к будущему начальнику по фамилии Пасхин. Он спросил мою фамилию. Я сказала "Апельсон". Он ответил "Нам таких не надо". Я вернулась в техникум в расстроенных чувствах. Завуч совершенно искренне ужаснулась и при мне позвонила туда и с ним ругалась, что он не коробку конфет покупает и не имеет права выбирать. Она не знала, что со мной делать и разрешила свободное распределение.
Мамины знакомые кибернетики устроили меня на практику в Институт Патентной Информации (ЦНИИПИ) в здании Политехнического музея на пл. Ногина в лабораторию профессора Кронрода. Там были, в основном, очень симпатичные и интеллигентные люди. Мне они все очень нравились. Я занималась весь год одною и той же большой, запутанной программой на Ассемблере "Авторский указатель", которую всё время переделывала и усовершенствовала.
Там был один программист - Гриша (Цви) Б. -Я сначала на него не очень обращала внимание, т.к. кроме него там было полно всяких красавцев, один другого интереснее. Но один раз я с ним разговорилась и выяснилось, что он религиозный еврей, соблюдающий иудаизм. Вот тут-то и началось наваждение, которое продолжалось потом много лет и привело к массе разнообразных негативных последствий. Но, видимо, это было уже предопределено, т.к. меня постоянно, как магнитом, тянуло ко всему еврейскому и неформальному. Я обязательно вляпалась бы в какую- нибудь подобную историю - не в одну, так в другую. Да и возраст был соответствующий. Я влюбилась очень сильно, не столько даже в него лично, сколько во всю эту ивритско-иудейско-сионистскую романтику. Он был старше меня на 16 лет. Разведённый. Высокого роста. С очень благообразной, утончённой внешностью и тихим приятным голосом. Одевался почти так же, как и тысячи чёрно-белых датишников - «пингвинов» кишащих сейчас в Иерусалиме или Бней-Браке. Только вместо чёрной шляпы у него были кепка или берет. Но тогда это воспринималось мною, как нечто необыкновенно героическое, романтическое и трогательно красивое. Как яркая индивидуальность, каких больше нигде нет. Возможно, что мне, по Фрейду, подсознательно не хватало именно такого отца. Мне даже и не надо было никакого секса. Только хоть мысленно прижаться к его облезлой жилетке. Только поплакаться в его мягкую бороду. Как будто, он и не отказывался. Но всегда, когда я хоть чуть-чуть пыталась приблизиться к нему ближе, чем на полметра, приласкаться, он ускользал. Всегда у него находились важные причины для этого и ощущение оставалось очень мучительное. У Виктории Токаревой было в одном рассказе сравнение жениха со сломанным замком, который постоянно щёлкает, прокручивается, но не открывается. Так же было и со мной. Общаясь с ним, я доходила, буквально, до безумия. Но мне всё казалось, что вот-вот что-то получится, и я решу все свои проблемы одним махом - и личные, и сексуальные, и психологические, и медицинские, и национальные и идейные - и какие угодно. -И буду счастлива. Мне хотелось иметь опору в жизни. Не то, чтобы висеть на ком-то постоянно, приставать и надоедать. Но хоть на миг почувствовать, - вот есть опора, есть каменная стена, есть счастье. «Мне было довольно того, что твой плащ висел на гвозде».
Я тогда думала, что его чёрствость - внешнее, а на самом деле он сдержанный, молчаливый, но благородный человек. Он же искал себе, видимо, подходящую по религиозным параметрам невесту и ни я, ни мои проблемы его абсолютно не интересовали. А отталкивал меня, потому, что ещё не решил, как поступить.
Как-то вечером на работе он сделал мне «предложение» и мы поехали на проспект Вернадского знакомиться с его родителями. Всё было как в сказке - всякие комплименты, приятные разговоры. Казалось, что все мучения позади. Один раз, правда, когда я произнесла какую-то удачную фразу, он сказал "один-ноль" и меня это очень задело и испугало. Значит, он ведёт со мной счёты, считает очки, и они могут быть не в мою пользу? Недостатков у меня хватает. Он продолжает меня оценивать, взвешивать и когда это закончится - неизвестно... Они предложили остаться у них ночевать, но мне показалось это неудобно и я поехала домой. В метро он попрощался со мной. "Вы не проводите меня до дома?" - "Нет". - И всё. - Никаких объяснений. Ну да, в субботу же нельзя ездить на метро!
- В Кузьминках было пусто. Я побоялась идти наискосок и пошла вдоль Волгоградского проспекта. Но за мной всё время топал следом какой-то дядька. Когда уже надо было сворачивать в тёмный квартал, я остановилась, чтобы его пропустить. Он посмотрел на меня и сказал: "Не бойся! Я же не буду тебя е... при милиции" и пошёл дальше своей дорогой. - Действительно, откуда-то появился милиционер. Я быстро побежала через квартал и благополучно добралась домой, где объявила маме, что мне сделали предложение. Но на душе была уже не радость, а муть.
После этого всё замерло и никаких объяснений не было. Иногда он мне звонил и мы встречались, гуляли. Он давал мне литературу: Тору на русском, что-то по ивриту, какие-то брошюры, внушающие, как важно зажигать свечки в субботу. Всё это было бы в другой ситуации очень интересно, но у меня на всю жизнь с религией прочно связалось ощущение обмана и издевательства. Говорил он очень мало - одну фразу в неделю и эта фраза была малопонятной, уклончивой и двусмысленной. Я же сходила с ума от жуткого нервного напряжения и отчаяния. Через некоторое время он, видя, как я психую, сказал: "Зачем ты хочешь всё сразу решить? Лучше оставлять все вопросы в подвешенном состоянии. Со временем они сами собой решатся." - Мама Гришу не любила и звала "Его преподобие". Вообще она всегда скептически относилась к моим попыткам выйти замуж и изрекала часто непонятную фразу: «Муж объелся груш».
В это время закончилась практика и снова началась учёба в техникуме, последние месяцы. Я сделала дипломный проект по своему "Авторскому указателю" и получила потом по нему "пятёрку", но кроме того снова началась зубрёжка всяких ненужных предметов и сдача по ним экзаменов. Две учительницы, по "математическим методам" и по "Коболу", сговорились и начали одновременно меня травить. Они постоянно заваливали меня на экзамене. Один предмет я пересдавала что-то 7 раз, а другой - 10 раз! Зачем им было это нужно, не понимаю. Помню, что учебник Кобола я выучила почти наизусть, но даже и после этого она меня пару раз заваливала. Была даже какая-то комиссия и меня чуть было не выгнали. Другой человек на моём месте плюнул бы и ушёл в дворники. Нервы дороже. Но я относилась к этому чересчур серьёзно и ответственно.
В результате двойного стресса я снова тяжело заболела. У меня начался очень сильный нейродермит в паху. - Предвижу циничные шуточки читателей! -Я бы предпочла заболеть чем-нибудь более приличным, какой-нибудь стенокардией или язвой, чтобы можно было хотя-бы сказать моим мучителям - Грише и учительницам: "Вот, смотрите, что вы со мной сделали!" Но - увы... В течение пяти - семи лет («лучшие годы жизни», - как принято говорить) я каждую ночь расчёсывалась до крови и целый день ходила в полуобморочном от боли состоянии. Боль была всё же легче зуда. Потом болезнь стала постепенно проходить. Но я была опять вынуждена очень беречь себя от рецидивов, избегать малейших волнений и перегрузок, а потом слушать постоянно обвинения в лени. К этому я тоже с годами привыкла. Бесполезно спорить. Никому ничего невозможно объяснить.
Сейчас-то я знаю, что мне надо было всё это глушить большими дозами антигистаминных препаратов, преднизолоном и т.п.- и у меня всё бы прошло. Но я тогда ничего не понимала в медицине и целиком полагалась на маму. А мама, как обычно, принимала дорогие и бесполезные полумеры - уколы в нерв, гомеопатию, лучи Букки и т.п. Всё это абсолютно не помогало, но её это не очень волновало. Она даже никогда не спрашивала, -помогло или нет? - Я чувствовала, что она опять мне не верит и считает, что я преувеличиваю. Что все мои жалобы в основе -психоз. Даже для простого человека это непростительное легкомыслие, тем более для матери-врача. Но такое тогда было время. Неврологические заболевания не принимали всерьёз и лечить не умели. Да и сейчас мало что изменилось.
После окончания техникума дядя Гриша (брат бабушки) устроил меня в ИВЦ Главторга. Я там проработала два года и меня выгнали из-за сионистской литературы, которую я с собой таскала. Прямо они этого не сказали, просто начали придираться.
Религиозные обряды душили меня и оболванивали. Но мне постоянно внушалось, что надо их выполнять постепенно всё больше и больше. И тогда со временем я начну понимать их смысл. "Наасе венишма" (сделаем и послушаем). Никаких обсуждений реальных этических и личных проблем не было. Только обряды и чтение Торы.
Через год Гриша вдруг выдал цитату из Торы, приблизительно такую: "Если мужчина собирался жениться на женщине, а потом находит в ней НЕЛЕПОЕ, -он не обязан жениться". Я поняла, что это про меня. Что я могла ответить? Спорить, что я хорошая? Что я исправлюсь? Я только с горечью спросила: "А в мужчинах никогда не бывает ничего нелепого? - Он не ответил. Всё и так было ясно. Да и попробуй что-нибудь скажи. Окажется, что я-то и плохая, ничего не понимаю. У меня - "лашон ра" (злой язык). Моё положение было подневольное и зависимое. Я должна была улыбаться и делать вид, что всё замечательно. Это было тяжело. Я молчала. Я не решилась тогда протестовать и сказать, что он сам нарушил моральные нормы (например, в Англии за такие шутки, как у него, можно и под суд попасть). Не нашла в Торе подходящей цитаты. Не нашла и своих слов. Всё осталось надолго камнем лежать на дне души.
Вскоре, летом 1976 года, он уехал в Израиль учиться в ешиве в Кфар-Хаббаде. Он мне показывал письмо с личным приглашением аж от самого Любавичского ребе. Мы ещё некоторое время переписывались. Я теперь вместо звонков ждала его писем, пустых и малоинтересных на самом деле. Перечитывала их по сто раз. Я подружилась с его матерью, Софьей Михайловной, часто ездила к ней, помогала. Потом познакомилась с его племянницами. На что-то надеялась, непонятно на что. Потом он женился. И живёт здесь, на юге, - отец большого семейства.
А меня устроили в кружок "Крият-тора", который был по субботам на квартире Лёни (Арье) В. Вёл его Володя (Зеев) Ш. Там занимались обычно 5-6 молодых людей и жёны В. и Ш., которые сидели там больше для виду и мало чем интересовались. Ш. очень хорошо и интересно читал на иврите куски из Торы с комментариями Раши и своими пояснениями. Часто это было малопонятно и далеко от нашей жизни, но всё равно преподносилось как что-то непостижимо мудрое, интеллектуальное, с глубоким многослойным смыслом, который невозможно никогда постичь до конца, даже если на первый взгляд текст кажется примитивным и нелепым. Если бесконечно толковать самую скучную писанину, хоть телефонную книгу, всегда начнёшь находить в ней глубину. Я тоже что-то такое постигала и прозревала. А Лёня В. в простоте душевной иногда даже вскрикивал от восторга. У Лёни был набор умных слов, таких, как - "ментальность", "релевантно", к которым он добавлял свои, типа "чувак". Но самая фишка была тогда "Павлик Морозов". Обругаешь Павлика и сразу ясно, что ты свой человек, а не подосланный казачок. Лёня это очень хорошо освоил. Сейчас он большой раввин в Израиле. (А мне уже стал почти являться кровавый труп убиенного Павлика с красным галстуком, который вставал из гробика и молил о пощаде. Но куда там! Все знаменитые тираны, маньяки и злодеи были перед ним святыми.)
Так я ходила туда несколько месяцев и была от Ш. и Торы в полном восторге. Потом были объявлены летние каникулы. Осенью я приходила каждую субботу на горку и спрашивала у всех, когда же начнутся опять занятия. Мне всё время отвечали, что ещё не начались. Во время праздника "Симхат-Тора" я увидела Лёню и он снова подтвердил, что занятия ещё не начались.
Но тут же ко мне подошёл кто-то и спросил, почему я не хожу заниматься? -Как!? - Да уже давно занимаемся... -А тебя не позвали? Им, наверное, надоело, что ты слишком много вопросов задаёшь..." - Всё это было страшно обидно. Обидней всего было то, что они лгали, даже в такой святой день, даже в праздник "Симхат-Тора". И ничего, - земля под ними не проваливается... Тогда мне смертельно захотелось всё это бросить, искать другую религию, но это оказалось не так просто. Я уже сильно втянулась и ещё много лет прошло, пока я бросила зажигать свечки, читать молитвы по сидуру каждый день, недельные параши по субботам и агаду про козлика по пэсахам, пока стала снова твёрдой рукой класть в рот свинину и свои любимые пельмени со сметаной. Я так ничего в обрядах и не нашла для души, но привычки оказались очень сильными и труднопреодолимыми. Религия - это рабство, из которого выйти не легче, чем из Египта.
Я поняла ещё, что невозможно войти в религию, которая на 99 % состоит из обрядов, не войдя в религиозную общину, где тебя уважают, всегда приглашают и принимают. Потом уже можно и поссориться с кем то, бороться, задавать неудобные вопросы и делать всё по-своему, но начинать надо с позитива, желательно в детстве. Делать всё изначально в одиночку, на тоске, отвращении, скуке, обидах, на протесте - дурость. Никто такого новообращённого, тем более - женщину, не примет. Это всё равно, что водить хороводы сама с собой или выходить за саму себя замуж.
Ещё мне не нравилось, что вся эта система молитв и обрядов внушает человеку не столько любовь к богу и ближним, сколько постоянное чувство вины, неполноценности и греховности. Надо не просто «спешить делать добро» или учиться правильно рассчитывать силы и возможности, чтобы делать это добро, а зарабатывать личные обрядовые очки в какой-то небесный кондуит. - За послушное поведение ты будешь вознаграждён ещё в этом мире, что явная ложь, не подтверждающаяся никаким жизненным опытом. Но чтобы эта ложь не была очевидна, всё нарочно усложняют и запутывают так, что не поймёшь, где чёрное, а где белое. Намеренно утверждают, что только бог знает, кто хороший, а кто плохой и какая заповедь важнее. Если с кем - то случается беда, сразу же за ним задним числом находят страшные грехи. Любой странный человек, спорящий и задающий вопросы, незаметно оказывается в полной изоляции. О браке и речи нет. Если какой-то мерзавец благоденствует, значит, есть большие заслуги у его предков или наказание ждёт его потомков. В общем, всё хорошо, прекрасная маркиза, только сала не ешь и умей подлизаться к уважаемым людям в кипах.
Они сейчас уже допрыгались, точнее «докошрыгались» до того, что, мол, 6.000.000 евреев, погибших в холокост, правильно были убиты, так как не соблюдали, как надо, заповеди. Это о людях, которые были на голову выше их, которые тяжело работали, учились, многое знали и умели, боролись за существование, постоянно перебегали с места на место без денег, голодные и холодные, а не сидели целый день на жирных пособиях в ешивах с готовыми вкусными обедами.
Сколько они носятся с разными пустыми избитыми словами, молитвами, с «лашон ра» (злой язык»)! А трупы кошек и больных бездомных нищих на улице даже не замечают. «Низших» существ в упор не видят, отпихивают ногами. В Израиле вообще идёт такое грубое навязывание иудаизма из каждого утюга, как коммунизма в СССР, что это ничего, кроме отвращения, вызвать не может. -Но иврит я всё-таки люблю и слушаю иногда с удовольствием по радио нормальные светские передачи.
Иудаизм мне не только не дал душевного равновесия и самоуважения, но наоборот, забрал последние остатки. Не говоря уже про веру в бога, которой у меня как не было раньше, так и не появилось, несмотря на многолетние чтения Танаха и кусков Талмуда. Мне также не по душе всегда было постоянное навязывание иерархии, как в тюряге. Бородатый пузатый самодовольный раввин - по сути - пахан. Я считаю, что все равны, все братья и сёстры, как это было у первых христиан. Если кто-то лучше и умнее меня, ну, и слава богу, - я очень рада. Рада у него поучиться. Но это вовсе не значит, что он может постоянно меня унижать и давить своим авторитетом, запугивать, изгонять и командовать всем и всеми, ничего при этом не объясняя логически.
20014. Как я сейчас понимаю, начитавшись Аруша, всё-таки в иудаизме есть некое рациональное зерно, которое я раньше не чувствовала (потому что самого главного - веры - у меня не было). Это смирение перед богом. Обряды учат покорности.
- Бог без устали подбрасывает разные сложные задачи, испытания и проблемы, которые настоящий иудей должен так же весело и бодренько решать. Искать выход, а не сидеть и плакать - «Ой, мне плохо! Господи, спаси и помилуй!» Достаточно вспомнить праотца Авраама, торгующего своей Сарой в Египте. А пророк Иов? -Умерли у него жена, дети, рабы. - И фиг с ними. Выздоровел от чесотки и новых народил, лучше прежних.
-Наверное, поэтому, первое поколение людей, отошедших от религии и было таким гибким и живучим. Они были очень симпатичными, но не было у них никаких моральных абсолютов, как у христиан. Они запросто переступали через трупы, если надо, толкали локтями слабых (как и все народы, впрочем), - не замечая этого.
- Потом многие искренне поверили в коммунизм. У них появился новый стержень, смысл жизни. -Но ненадолго. Сейчас лучшая часть евреев и вообще людей провозгласила «общечеловеческие ценности» и стали, наоборот, из-за этого -неудачниками - «шлимазлами». Слишком это большая нагрузка - всерьёз относиться к этическим идеалам в лицемерном обрядовом обществе. Счастья это не прибавляет. А худшая часть опять начала с этим играться - они занимаются выборочно, тем, чем им хочется, т.е. всякой чепухой напоказ, поднимают дикий шум вокруг этого. Вроде борьбы с антисемитизмом, с тоталитаризмом в России, защиты гомиков и негров.
В 1976 году мама привезла вдруг из больницы бабушку. Я её едва узнала. Она превратилась в маленькую сморщенную испуганную старушонку. Она прожила дома года полтора. Она обычно сидела неподвижно, всего боялась, даже включить телевизор. Часто плакала. Вместе с тем была какой-то надоедливой, искала тепла, сочувствия. Но мы с мамой мало на неё обращали внимания. В основном, она нас только раздражала своим унылым видом. Мы её называли не «бабушка», а «бобик». Летом 1978 года она упала и сломала шейку бедра. В это время мама повела меня к очередному светилу. Светило взяло 25 рублей и объявило, что мне надо ездить к морю, побольше купаться и загорать. Срочно достали путёвку в Геленджик и я там валялась целыми днями на пляже. Ненавижу это занятие. Кожа облезала всюду слоями, а болезнь осталась. Вечерами я звонила в Москву. Бабушке было плохо. Потом мама сказала, что она умерла. От почечной недостаточности. Перед смертью она почему-то вспомнила про попугая Флобера, который плачет по-французски. (Это потому, наверное, что я всё время крутила дома прежде эту пластинку.)
После ухода из Главторга я по телефонной книге обзванивала все шарашки поблизости и спрашивала, не нужны ли программисты. Наконец, меня взяли в "ГСКТБ АСУ ММП РСФСР" в Текстильщиках, полчаса пешком от дома.
-Через год, примерно, начальником отдела стал Тальмон, бывший израильтянин. Работать с ним было одно удовольствие. Он был замечательный программист и очень приятный человек. Разрешал мне приходить, когда я захочу, писать программы дома. - Вместе с тем он был очень трусливый, осторожный, никогда не говорил о политике. Про Израиль рассказывал только, что там притесняют арабов. Однако с удовольствием брал у меня почитать книги на иврите. Раз он сказал, что на месте Павла Васильевича (начальника, который был сначала), ни за что не взял бы меня на работу, т.к. я выгляжу неблагонадёжно и со мной может быть много неприятностей. -Тальмона я встретила в начале 90-х в Израиле. Он купил квартиру в Лоде, - "поближе к аэропорту"(?!). Он зарабатывал хорошо, но хотел вернуться в Москву. У него один сын - Даня, - столяр.
Кроме Тальмона, в отделе было ещё человек 10. Большинство относились ко мне хорошо. Была там одна вредная еврейка, Зинаида Зеликовна, которая постоянно меня изводила. Чем-то я её раздражала. По-видимому, её бесило то, что я рассказывала отдельским бабам за чаем про мои похождения на горке. Она была очень дремучая, но рассказывала про себя только то, что повышало её престиж. Ещё там был очень противный комсорг, Миша К. -тоже еврей, бард, наглый высокий красавец. В сущности, та же Зеликовна, только помоложе и ценного мужского пола. Он комсомолил недолго и вскоре женился на богатой француженке и уехал в Париж. Были ещё братья Илья и Игорь Ч., -оба уехали в Израиль. Игорь тоже ходил на горку. Вначале он относился ко мне хорошо, давал литературу на иврите, приглашал на разные мероприятия, но потом что-то ему видно во мне не понравилось (Я сказала, что осуждаю смешанные браки. -А у него жена была русская). Игорь Ч. тоже уже умер. Все почти евреи вскоре разъехались. Двое - в Америку, пятеро - в Израиль.
Русские в отделе были тоже некоторые не очень приятные, но они все были тихие, молчаливые и это не так бросалось в глаза. Очень была одна симпатичная девушка - Таня Попова, - из Подмосковья. (Тальмон сказал через 20 лет, что она умерла от рака).
- В ГСКТБ я справлялась с работой, т.к. всё было очень удобно, не надо было рано вставать и далеко ехать. Ездили часто в совхоз, на овощную базу, на стройки. Там я проработала 7 лет - до 1983 года, пока на работу не пришли кагебешники. Они вызвали меня в отдел кадров "на беседу". Пытались меня уговорить, чтобы я им "рассказывала" обо всех делах на горке. Я отказалась. Тогда они сказали, что весь разговор останется "между нами". Я могу спокойно продолжать работать. Они "никому ничего не скажут" и я тоже "не должна никому ничего говорить". Вроде бы у меня с ними есть какие-то секреты. Мою знакомую Марину Я. в это время постоянно вызывали на "беседы". Она это скрывала от семьи и сослуживцев, а потом они же (КГБ) её шантажировали, что кому-то расскажут о "беседах". Я не хотела оказаться в таком же положении, да и не смогла бы умолчать в принципе, поэтому я сказала, что пусть делают со мной, что хотят, но молчать я не буду, а, наоборот всем всё расскажу. По глупости или с перепугу, но я была совсем не тот человек, которого можно заставить молчать. Видимо это было сделано правильно, т.к. они разозлились, повышали голос, пугали, угрожали, но от меня отстали и больше ни разу не вызывали. Зато вскоре меня уволили "по собственному желанию", объяснив, что если я сама не уволюсь, то они меня уволят за опоздания. Тальмона к тому времени уже не было. Его выгнали, как и Павла Васильевича, несмотря на всю осторожность и дипломатичность.
Кстати, всё, что я делала там за 7 лет, оказалось никому не нужным. Когда меня выгоняли, я со злости испортила все свои программы, входившие в разные АСУ ММП (подсчёт изделий местной промышленности - сувениров, игрушек, с/х и муз. инструментов, похоронных принадлежностей и т.п.), - чтобы они по датам в разное время вырубались и стала с ужасом ждать, что будет… Ничего не было. Никто мне так никогда и не позвонил.
Я без проблем устроилась диспетчером в своём же ЖЭКе. Это была замечательная работа "не бей лежачего". Сутки дежуришь, трое гуляешь. Днём запишешь 20-30 заявок, ночью спокойно спишь, - заявок почти нет. Меня там, правда, тоже ругали, т.к. там надо было много врать, а я этого не умела делать. Например, при срочном вызове мастера, надо было твёрдым, уверенным тоном говорить, что он придёт через 20 минут, а его на самом деле нет и неизвестно, когда появится или позвонит. Там я была полгода - до декрета и с тех пор больше не работала.
Итак, я стала по субботам ходить на горку, а по воскресеньям -в походы. На горке у меня появились знакомые, приятели. Обстановка там была тяжёлая. Все друг друга подозревали, плели интриги. Обычно были какие-то пустые разговоры о том о сём. Обсуждали письма из Израиля, менялись книгами «сам-» и «тамиздата», кассетами.
Мне очень нравилась вся еврейская музыка, - и израильская, и на идише, и канторская, и хасидская. Особенно тогда мне понравился Шломо Карлебах. Это был такой американский раввин. Он пел на иврите невнятно, с ошибками и жутким акцентом, но голос у него был потрясающий. Вообще мне очень нравилась религиозные песни, особенно о жизни, судьбе, смерти, мучениях и о приближающемся конце света: "Эгель рах...", "Хагига нигмерет", "Карев йом", "Хевелей машиах", "Лайла -лайла", "Агадат а паамон", "Ма эварех","Адон олам", "Гешер цар меод" и т.п. В сущности, все эти песни, как и советские революционные, близки к молитвам или это просто молитвы из Танаха на музыку, но не связаны с обрядами и ритуалами, как в синагоге. - Поёшь или слушаешь, только когда душа просит, а не когда приказано. Очень нравилась группа "Бней Хорин" (А. Разгон), записи фестивалей хасидской песни. Я много тогда записала на магнитофон - штук 30 кассет (Сейчас, через 25 лет всё там расплылось и слушать почти невозможно. Да и магнитофон сломался. Выбросить не решаюсь). Иногда устраивали разные мероприятия, лекции об Израиле, спортивные праздники на Лаг-ба-омер в Овражках, Пуримшпили (В. Гейзель). Осенью устраивали фестиваль еврейской песни в Овражках (А. Шварцман, И. Гурвич). Один раз там собралось 5 тысяч человек!
После этого городские власти запретили на время массовый выезд из Москвы за город "в целях противопожарной безопасности". Евреи всё равно прорывались небольшими группами. (А вот Клуб Туристов пострадал. Отменили все походы. Туристы недоумевали.) Тогда же была известная история, когда из-за небольшой кучки евреев завернули большой прогулочный пароход, который уже вышел из Химок.
На горке попадались очень симпатичные люди. Но они забредали туда редко и снова исчезали. То ли у них не было времени там толочься, то ли они пугались чего-то. Те же, кто ходил постоянно, каждую субботу, были очень противные. Сколько у меня там было обид, разочарований! Это можно написать отдельную книгу. Но зачем? Опишу только несколько историй.
Ида Н. Она жила в нашем дом-башне (ул. Юных Ленинцев-79-6). Мы на 10-м этаже в 79-й кв-ре, а она на 4-м в 28-й. Она была отказница, боролась за выезд. Однажды в воскресенье группа отказников собралась устроить демонстрацию, но их не выпустили из квартир. Тогда они вывесили свои плакаты из окон. Ида вывесила на балконе, который смотрел на 620-ю школу. Между школой и домом была стройка молочной кухни. И в школе, и на стройке никого не было, кто бы мог прочитать надпись: "Отпусти народ мой!" Но кагебешники зачем- то полезли из нижней квартиры и попытались сбить палками плакат. Ида поливала их сверху из чайника, даже, кажется, горячей водой.
-Враги отступили, но сильно рассердились. Иде дали 4 года ссылки в деревню Кривошеино Томской области. Весь дом ей сочувствовал. Ну, не весь, конечно, но многие. Я тоже послала несколько писем и посылку. Она мне писала в ответ очень хорошие, нормальные письма. Кстати, ей было совсем не так уж плохо. Ей там купили дом с большим участком. Работала она бухгалтером, лес не валила, полы не мыла (Не то, что тут, -даже на никайон не всякого берут).
Со всего мира её заваливали посылками с подарками. Летом приезжали навестить. Когда Ида вернулась, её не прописывали в Москве. Все ей старались помогать. Я гуляла с её собакой колли Пизеркой в парке. Потом ей пришлось продать квартиру и уехать куда-то в Ригу, но её там тоже не прописали. В конце концов она прислала мне письмо из города Бендеры и пригласила в гости.
-Я приехала в свой единственный двухнедельный отпуск. У неё там тоже дом был неплохой в хорошем месте, с красивым участком, большим садом. Работа опять лёгкая - продавать билетики на карусель. Но обращались они со мной (Ида и её сестра Ира) совершенно по-хамски. Почти не разговаривали и всё время намекали, чтобы я уехала, хотя я уже и приходила только ночевать и ихней еды не трогала, наоборот один раз забила холодильник всякими дорогими продуктами с базара. Может быть, у меня и были какие-то странности из-за болезней, аутизм, но ничего намеренно плохого я не говорила и не делала, как, впрочем, и всегда. Они не попрощались со мной, не проводили, да ещё напоследок потребовали деньги за проживание. Что это было, почему они на меня так злобно налетели, я так и не поняла.
- Через 13 лет я увидела Иду на одной из демонстраций в Иерусалиме. Я боялась к ней даже подходить, но люди уговорили. Я подошла и сказала ей: «Здравствуйте!». Она сразу меня узнала, но, вместо приветствия сказала: «А ТЫ ИДИ К ПСИХИАТРУ». И всё.
Ася Л. была "библиотека". Она жила в Текстильщиках, рядом с моей работой. Я часто приходила к ней за книгами, разговаривали с ней о жизни, о политике. Она мне казалась очень умной, смелой и в то же время простой. Я почему-то переносила на неё содержание всех интересных книг, которые она мне давала почитать, а иногда дарила, как будто это она сама их тоже отчасти написала, так, что, возможно, из-за этого она казалась мне умнее, чем была на самом деле. Однажды она дала мне надолго на хранение большой чемодан с антисоветчиной, что было по тем временам опасно. Мама очень переживала из-за этого чемодана (возможно, что даже заболела из-за него). Однажды я читала у неё какие-то книги, а она зашла и сказала: «Что ты тут одна сидишь, иди к молодёжи!». Я пошла в соседнюю комнату, - там была её дочь Ира и много разного народу. Как только я зашла, они все замолчали. Я тоже молчала, - растерялась. Стояла, стояла и ушла. Обиделась сильно. Но потом подумала, что у них какие-то важные секреты. Действительно, время было тяжёлое, - аресты, суды.
Ася относилась ко мне хорошо и звонила иногда даже после рождения Илюши. Один раз даже приехала с подарками. Когда я уезжала в Израиль в 1992 году, мы с ней нормально попрощались.
В 1995 году я приехала в Москву к тёте Гале и сразу же пошла к Асе. Она мне назначила встречу на 12.00 Я просидела у неё под дверью до 16.00. Наконец, она появилась, какая-то безразличная, с таким видом, как будто я случайный, надоедливый нежелательный посетитель. Не извинилась, поговорила еле-еле сквозь зубы несколько минут и выпроводила меня, даже чаю не предложив. Перед уходом я попросила телефон её дочери Иры в Иерусалиме. Она дала (?) - Я почему-то обрадовалась и вообразила, что, когда я в Израиле позвоню её дочери, всё наконец объяснится. Нет, не объяснилось. Дочь тоже не хотела со мной говорить.
И тогда я уже обиделась по-настоящему. Дело даже не в обидах. Я просто не понимаю, что это такое и зачем так себя вести. Хотя бы что-то объяснили - почему, за что… Я тоже, бывает, веду себя не очень хорошо. Бывает, что я занята, а человек, который пришёл или позвонил, меня не очень интересует. Но если я вижу, что для него очень важно, чтобы я изобразила внимание, я пытаюсь по мере сил это сделать, а не наоборот, демонстративно плюю на него, ничего не объяснив. Я не считаю хамство нормальным и не ищу для него оправданий и поводов. Если даже я ссорюсь, иду на конфликт (очень-очень редко, не люблю ссориться), - то, по крайней мере, всем всегда чётко ясно, из-за чего.
Марина Я. и Лена Б. были такие хитрые, себе на уме, девушки моего возраста, тоже программистки. Точнее, Марина была хитрая и замкнутая, а Лена попроще, но с какими-то непонятными мне жлобскими амбициями, которые не сразу проявились. Постепенно она всё больше нападала на меня из-за любой мелочи, начала избегать меня, говорить всякие обидные вещи, вроде того, что не хочет общаться с "шушерой", в то время, как я, наоборот, очень к ней привязалась, чуть ли не влюбилась, готова была всё, что угодно для неё сделать. Я познакомила её с Эдиком М., который работал у нас в ГСКТБ, а потом стал артистом в театре "На пятом этаже". Они поженились и родили двоих детей.
Марина ходила постоянно на горку и стояла часто с очень важным видом одна, не подавая виду, как ей тоскливо. Я плохо переносила эти проститутские стояния. Одиночество и грусть были всегда написаны на моём лице, т.к. даже деды, выходившие из синагоги, иногда выражали мне сочувствие, в том смысле, что, - мол, будь я помоложе, я бы сразу на тебе женился.
Но не Марина. Она выглядела всегда гордо и неприступно. Когда я в первый раз подошла к ней, она сказала, что у неё очень важная встреча, но, так и быть, есть несколько минут поговорить. Так я с ней подружилась, а потом через неё и с Леной, которая на горку никогда не ходила. Я их обеих познакомила со всеми своими приятелями, и, таким образом, выдала замуж. Так что, по идее, они должны были меня за это очень любить. Чёрта с два! После свадьбы они обе зазнались страшно, не здоровались, перестали мне звонить, и, уехав в Израиль, даже не оставили мне никаких адресов или телефонов. Они знали прекрасно, что я осталась одна с больным ребёнком. Марина (ныне «Мири») здесь процветает, работает в хайтеке. У неё, как и у Лены двое детей. (Если бы меня кто-нибудь в 25 лет удачно выдал замуж, я бы этому человеку каждый день рождения посылала букет роз до конца жизни. Или хотя бы звонила и спрашивала, как дела!)
- Кстати, все они недавно нашлись в интернете.
У Лены страница в «Одноклассниках». Какие-то слащавые картинки, сюсюканья. Марина тоже в Прозе.ру. И вообще она тут очень известная поэтесса, пишет сионистские (правые, поселенческие) стихи и переводы. А муж Лены, Эдик М., - в «Прозе.ру» известный «поэт-номинант». Пишет иногда неплохо. Но его хвастовство карьерой и личным материальным благополучием неприятно.
- Так же, как и восторженные описания банков, самолётов, автомобилей, пистолетов, полиции, армии, борьбы с террором, метких ударов в челюсть. (И что-то мне это всё сомнительно. Похоже, что всё оно на 90% выдумано. Он и в молодости был не очень здоровый и плохо видел). Недавно вдруг написал где-то очень злобный комментарий сплошного мата и оскорблений. Мне его даже стало жалко, до какого уровня он в Израиле скатился. - 30 лет уже прошло! Уже нет никаких обид. Но и видеть их всех не хочется совершенно. «Воспоминания - как острый нож оне»
Ира Ш. жила в Кузьминках с родителями и ребёнком. Она была гением по умению поставить себя. Вокруг неё всегда толпились поклонники. Все знаменитые на горке личности были когда-то её любовниками или мужьями. Она даже умудрялась их раскручивать на дорогие подарки. Меня, например, за 10 лет только один раз сводил пожилой дядечка в бубличную за "Детским Миром" (прямо напротив здания КГБ) и угостил бубликом за 6 коп., после чего так испугался своей щедрости, что сказал, что, по-видимому, не следовало этого делать, и чтобы я особо не надеялась на него.
Методы Иры Ш. были жуткие. Однажды я пришла и увидела интересную, оживлённую кучку, которая столпилась вокруг Юлия Э. (Сейчас -большая шишка!) - Я попыталась туда затесаться, послушать, но никак не удавалось. И вдруг я осознала, что с какой стороны ни зайду, передо мной неизменно возникает спина Иры Ш. Я решила проверить и снова зашла с другой стороны. Ира, не переставая обсуждать важные вопросы, снова загородила мне дорогу своей задницей. Но тогда я на неё не обижалась, потому, что вне горки она была обычно разговорчивой, приветливой, не скрывала своих успехов и секретов.
-Наоборот, рассказывала про все свои многочисленные романы подробно и интересно, давала ценные советы. Между прочим, даже она, такая хитрая, жаловалась на неудачи. На горке она строила из себя очень крутую даму. Она и здесь в Израиле такая же точно. Она адвокат. Говорит очень часто неверные вещи, но с фантастическим апломбом, нажимом, тараща циничные, уставшие от вранья глаза через огромные очки. Раз я позвонила в её контору, чтобы получить для знакомой бесплатный совет, и она не захотела даже подойти к телефону и передала, чтобы я записывалась на приём.
Вообще-то, ещё в Москве там у многих была гнусная манера не здороваться, не отвечать на вопросы, смотреть на мелкого, по их понятиям, человека, как на пустое место. У них это была такая игра, а меня буквально трясло от обиды. И до сих пор, иногда трясёт, как вспомню.
Например, знаменитый сейчас "профессиональный еврей" Валера Э. Или Лёва У. Там вообще было что-то запредельное. Я увидела его на пляже в Планерском. Обрадовалась, подбежала, зову его. Он лежит кверху брюхом и не шевелится. Ну и как это понимать? А ведь тоже ходил в кружок "Крият-Тора", богом интересовался... Иногда появлялись, окружённые свитой, великие и ужасные знаменитые отказники. Щаранский, Абрамович, Бегун, Эдельштейн, Эссас, Слепак, ещё какие то, уж не помню. Просто так подойти к ним и поговорить было невозможно, хоть сто лет туда ходи. Даже в Овражках. Они занимались только друг другом, как кукушка и петух. Ну и фиг с ними. Я не понимала их правил игры, - и слава богу. Не думаю, что я много потеряла. Хватит мне и Иды с Асей. Как говорится: "Минуй нас пуще всех печалей..." (2014 - Видела в интернете «Овражки -2010», - через 30 лет! - время почти никого не пощадило, - жирные, страшные… Продолжают друг-друга и себя восхвалять, но в Израиле всё это как-то поблёкло и их пафос смешон).
Считаное число раз меня приглашали на разные частные квартиры и дачи для неформального общения. Но я там была инопланетянкой, белой вороной. Всего стеснялась, боялась мужчин, ничего не понимала. У них там были непонятные мне, сложные взаимоотношения. Кто-то с кем-то закрывался и трахался. А меня посылали в спальню или под куст с поручениями, а на самом деле проверить, что происходит. Надо мной смеялись, а я бегала. Разговоры их тоже были мне непонятны, часто на каком-то сленге. При этом иногда выяснялось, что они ни черта не читали, даже из школьной программы ничего не знают. Только всё модное, и то больше на словах.
На самом деле там было много сумасшедших и всяких чудаков. Но они почему-то не хотели дружить и объединяться. Их травили беспощадно, но они и сами были хороши. На горке надо было постоянно без устали набивать себе цену, а другим сбивать.
Я никогда раньше (до суда в 1993 г.) не понимала изречения "Злые языки страшнее пистолета". Не видела связи между простым обсуждением недостатков и агрессивными нападками, причиняющими зло. Я всегда любила просто посплетничать, но под этим не подразумевала каких-либо враждебных действий. Типа: "У Тани прыщи - не позову её в гости", " У Мани слишком громкий голос - не буду с ней разговаривать", - «Саша -толстый, - не отвечу на его звонки» и т. п. Сплетни для меня просто развлечение, - попытка понять жизнь окружающих меня людей, или хотя бы сделать вид, что я её понимаю. Когда я с кем-то знакомлюсь, мне всегда бросаются в глаза физические недостатки или странности. Часто сначала люди противны, даже просто отвратительны. Неудивительно, так как я с детства всегда была одна, - кроме мамы, кошек и книг ни с кем не общалась. Но потом я привыкаю, привязываюсь к человеку и всё готова ему простить, лишь бы он так же относился и ко мне.
- Только недавно, уже в Израиле, до меня дошло, что вокруг меня творится. - «Не по хорошу мил, а по милу хорош». Новые «друзья» восхваляют тебя до тошноты, а потом, когда решат с тобой поссориться, так же точно вдруг осыпают нелепыми обвинениями, никак не связанными с реальной причиной их раздражения, которая обычно не в плохих поступках, а в том, что им померещилось, что я их недостаточно «уважаю», или они сами потеряли ко мне «уважение». Поэтому любая критика, шутка или спор воспринимаются, как нападение, объявление войны. Любая сплетня у них - донос. Любой наивный вопрос - провокация. Поэтому, надо долго умно молчать, как Штирлиц в тылу врага, обдумывать сто раз каждую фразу и всех хвалить, если не хочешь иметь врагов. И не дай бог кому-то передать, что про него сказали. Тысячу раз подумай. Результат может быть, как взрыв атомной бомбы. «Простота хуже воровства». Кроме того, надо всё время выглядеть очень бодренько, весело, энергично и хвалиться своими успехами. Больные и несчастные никому не нужны. -Одно слово "Фейс -контроль" говорит о нашем времени больше любого романа.
-А на горке всё это было в квадрате, в кубе, т.к. усугублялось всякими политическими проблемами, обвинениями и подозрениями. Много было, как я сейчас понимаю, людей, которые завели там «полезные связи» для дальнейшей карьеры в Израиле, пока такие как я, без толку толклись, ничего не понимая, делая всё невпопад и обижаясь. Но я не уходила с горки. Это было как наркотик.
Я, действительно, хотела поехать в Израиль, но мама отказывалась. Я ей предлагала жить в киббуце, на природе, и укреплять там здоровье простым физическим трудом, показывала ей всякие красивые книжки с картинками, принесённые с горки.
Но мама не верила этим картинкам и говорила, что она там умрёт от тоски без любимой работы, среди жары, песков и пейсатых в бурнусах. Мама могла представить себя, кроме Москвы только в Ленинграде или Нью-Йорке. - Вообще, она не боялась Америки. Знала английский. - А я боялась. - «Город жёлтого дьявола». Живут в коробках под мостами. Каждый сам по себе. Звериный капитализм. Я и сейчас так же думаю. - В хорошей стране бездомных нет. В конце концов я уломала маму и мы заказали вызов. Но вызова не доходили. Один раз вместо вызова (который устраивала Ася) получили мужскую синтетическую шубу из Голландии и сдали её в комиссионку за 400 рублей.
- У меня сохранился образец идиотских писем, которые я отправляла в то время (в 1978 году) в Израиль. - Как Ванька Жуков писал "на деревню дедушке", так же и я писала, например, так: "В религиозный киббуц, председателю". Потом я описываю свою жизнь и проблемы. Потом пишу, что ненавижу город и личную собственность, люблю природу и всё общественное, не хочу "жить для себя". Пишу, что в Союзе "человек человеку волк" (2005. - А тут тогда вообще - человек человеку - саблезубый тигр!). Потом пишу: "...для меня важнее всего моральная сторона Торы... а здесь я вижу только мёртвые, бездушные обряды ... эгоизм, жестокость, и мракобесие" На эти письма, я, естественно никаких ответов не получала.
Я тогда совершенно не понимала, что была отщепенкой. Все кругом требовали "свободы" и капитализма. Я одна критиковала Советскую власть слева, требовала не то лько "свободы", но и "равенства" с "братством", бесплатной хорошей медицины, жилья, безопасности. На меня, в лучшем случае, смотрели с удивлением, иногда с подозрением. Все люди кругом ехали в Израиль за совершенно противоположным. - Впрочем, большинство из них тоже просчиталось. Как сказала потом одна сумасшедшая Лена валявшаяся на Алленби: -"Я хотела жить БОГАТО". -Не бывает так. Либо все живут скромно, но прилично, либо одни в нищете, а другие богато. Общественный пирог один на всех. Значит, ты хотела жить богато за счёт другого? Я верила в реальность киббуцов, которые уже давно превратились в привилегированные поселения для избранных за высокими заборами и ничего общего ни с каким коммунизмом не имеют. Они не ищут среди олим единомышленников, а только дешёвую рабсилу или устраивают по блату своих правых друзей на время, чтобы они могли отдохнуть на свежем воздухе, как в санатории, подучить язык и поискать работу.
Из сионистской литературы, которую я тогда читала, мне нравились больше всего статьи Жаботинского. Это был образец такого благородного еврея, которого я не видела в реальной жизни, но, который, как я предполагала, есть в Израиле. Мне нравилось, как он противопоставляет всей культуре "от Москвы до Ахена" малыша, болтающего по-древнееврейски. -Как же я жестоко ошибалась! Сейчас, живя в Израиле, я поняла, что Жаботинский был такой же, как и я, отщепенец. Он придумал себе красивые фантазии и сумел уверить в них массу народа силой своей собственной веры. Если бы не было таких людей, как Жаботинский, Израиль никогда не был бы построен, но и удержаться у власти они не могли. Они были чужие здесь среди моря вранья и гешефтов. Они сделали своё дело и исчезли за ненадобностью, а их именами продолжают спекулировать, - называют улицы, вешают на стенки их портреты во всех бюрократических кабинетах, как это было в СССР. Ликуд примазывается к имени Жаботинского неизвестно на каком основании. Правый политик не может предложить каждые 50 лет всё делить поровну (статья "Белый передел") или предоставлять бесплатно гражданам жильё, еду, одежду, образование и медицину («5 -М» на иврите, - статья «Социальное освобождение»).
Но, вернусь на горку. С 25 лет я начала заниматься сексом. Я хотела "плодиться и размножаться", как заповедано в Торе. Я бы предпочла забеременеть из пробирки, но тогда такой возможности не было. Я искала секс-партнёров только на горке, т.к. считала рождение ребёнка - полукровки предательством великого древнего народа, который и так уже почти весь уничтожен, который вымирает, ассимилируется и вырождается прямо на глазах и никому нет дела. Я не хотела в этом участвовать.
- Теперь мне это кажется глупостью, т.к. на горке заведомо ничего путного не было. Доступными для общения были одни выродки - алкоголики, наркоманы, гомосеки, шизики. Опасности рождения больного ребёнка я себе не представляла. Мне она не казалась близкой и реальной. Может быть, - родится странный и не очень здоровый, вроде меня, но - полный инвалид!?
-Я была слишком поглощена своей безответной любовью к еврейскому народу. Чем больше меня отталкивали, тем больше я снова лезла к ним. Это была какая-то неизвестная психическая болезнь. Мазо-юдо-филия? Жидо-френия? Сионо-мания?
-За 3 года у меня было 7 любовников, в основном, по одному разу. Один мне даже очень понравился - Серёжа Э., наркоман. Зато я ему не понравилась. Я опускаю подробности не потому, что считаю это запретной темой, а потому, что ничего в чистом сексе не нахожу интересного или привлекательного. -Гадость!!! - Вот любовь - другое дело. Но любви никакой почти-что и не было. Ну что, описывать, как я приезжала в грязные, тёмные чужие квартиры и со смешанным чувством отвращения, любопытства и полового влечения, трахалась? - Я даже уже и не помню почти никаких подробностей. Помню только, что всё без конца срывалось, т.к. они вели себя по-хамски, а я хотела хотя бы чуть-чуть человеческого отношения, общения, дружбы. Единственное, о чём иногда жалею, -о неудачной личной жизни.
-Я просила сделать ребёнка Володю-Зеева Г., который проводил пуримшпили и вообще отлично пел и был очень симпатичным. Но он отказался. Был ещё вариант с Борисом Р. Ему надо было срочно прописаться в Москве и он предложил мне фиктивный брак. Я сказала, что мне нужен не фиктивный, а настоящий. Тогда он сказал, что «может и по-настоящему» (?). Мне это показалось как-то обидным. Я ответила, что я так сразу, с ходу, «по-настоящему» не могу, мне надо с ним поближе познакомиться. Но у него не было времени со мной возиться. Он женился на Марине Я. И вроде удачно. Двое детей. Но в Израиле они вроде-бы развелись.
Кроме того, я ходила к еврейской свахе. Сваха денег не брала, только свежую рыбу. Сколько же она пожрала этой свежей рыбы! У неё была одна заветная истрёпанная тетрадочка с женихами. Она издали показывала эту тетрадочку воспалённым невестам, но в руки никому не давала. Раз в неделю мне звонили женихи и мы встречались. Только в воскресенье! Так требовала сваха. Из-за этого я не могла ходить в походы и трепала нервы с разнообразными идиотами. Эти женихи были обычно ещё хуже моих любовников, т.к. были вруны и лицемеры. Приведу три случая.
Захар. Не успел он поздороваться на станции метро, как побежал звонить по телефону. Потом сказал: "Стой здесь, никуда не уходи. У меня дома наводнение. Я через 2 часа приеду. Я поверила и стояла там полдня, как дура. Никто не приехал. Потом мне другие невесты сказали, что у этого Захара (жуткого старого урода, кстати, - карлика с большой головой и с массой бородавок, вроде Шаинского) всё время, то пожар, то наводнение. Это он так всегда делает, если ему кто не понравится. Шутка такая. Через несколько месяцев сваха похвасталась, что женила этого гнусного Захара на молодой девушке, умнице и красавице после института и эта девушка совершенно счастлива. -Чем? - Ужас. "Собор Парижской богоматери" с добрым благородным Квазимодо перед этим - весёлая поэзия.
Скрипач. Сваха сказала, что посылает меня к другой свахе. Обмен, так сказать, товаром. Я приехала, чёрт- те куда, на край света. Новая сваха долго расспрашивала подробно обо всём, морочила голову. В это время рядом сидел её сын скрипач (тощий злобный тип, тоже довольно страшный) и ковырялся в своей скрипочке, струны перетягивал. Потом я поехала домой и стала ждать её звонка. Звонка не было. Тогда позвонила я и она призналась, что её сын не хочет никуда ездить знакомиться. Времени нет. И поэтому она притворяется свахой и устраивает этот спектакль со сватовством на дому, авось ему кто-то понравится.
Трус. Я дала ему почитать своего драгоценного Жаботинского (самиздатовский сборник дореволюционных статей, подарок Аси). Вечером позвонил его папаша и сказал, что им подло подсунули очень опасную книгу и они эту мерзость выкидывают в помойку. Тогда моя мама снова позвонила и сказала, чтобы немедленно вернули, иначе мы заявим в милицию. Я была в шоке, что любимая книга пропадёт и я останусь одна в холодной постели без идей сионизма. Мама еле-еле договорилась с ними. Нам была назначена стрелка поздно вечером на станции «Лермонтовская». На станции уже никого не было. С одного конца шли мы с мамой, - с другого,- трус с папой. Мы сходились медленно и осторожно, как Лермонтов с Мартыновым. Вдруг они чего-то испугались и побежали назад. Мы заорали дикими голосами. Тогда трус побежал вбок между колоннами, закинул на платформу книгу, выскочил и припустил вслед за папочкой.
Всё это было ужасно унизительно и тяжело. Но всё-таки я постепенно набиралась, некоторого ума и смелости. Не скажу, что желаю всем такие воспоминания о молодости, но ещё бы пару лет, и, может быть, что-то бы из этого и вышло.
-Но тут произошли непредвиденные события. У нас на Пролетарской возле метро стояла закрытой однокомнатная квартира. Когда-то давно дядя Сева попросил поменять комнату в Харитоньевском на комнату в его коммуналке на Таганке, на Ульяновской улице, где поселилась его дочь Надя с мужем и дочкой. - У них там комнатах в пяти из восьми были сплошные их родственники. Почти всю квартиру захватили. Потом этот дом забрал институт и всех срочно расселили, - дали каждому по квартире в центре (!) Нам дали небольшую 1-комнатную квартиру возле метро "Пролетарская". Мы оформили родственный обмен с бабушкой и эта квартира стала моя. Телефона в квартире не было, и это был очень существенный недостаток. Мобильных тогда ещё не существовало. Очередь на телефон подошла через несколько недель после оформления обмена - только на имя бабушки. Я его получить не могла.
- Ира Ш. сказала, что её знакомой Тане Б. негде жить. Таня была такая немолодая лживая женщина с ребёнком. Я дала ей ключи, но она и не думала, оказывается, туда въезжать. Вместо неё поселился уголовный тип по имени Вадим из Донецка. Этот Вадим, видимо, со слов Тани решил, что моя квартира - хорошая и лёгкая добыча для него. Через некоторое время Таня позвонила поздно вечером, чтобы я срочно туда приехала. Её самой там не оказалось, зато я познакомилась с Вадимом, от которого была в полном ужасе. Он вцепился в меня мёртвой хваткой. Он клялся мне в любви и верности с использованием ненормативной лексики, заодно совал под нос кулаки с угрозой набить морду, если я его предам. Он тоже меня никогда не предаст. Потом он разрезал палец и написал кровью клятву с указанием всех своих паспортных данных. Потом вспомнил, что у него в Якутии припрятано несколько килограмм золота, которые он, когда откопает, мне привезёт. Я попыталась сбежать, но не тут-то было. Он затащил меня в постель. Я сбежала только под утро. Мы разыскали Таню и сказали ей, что, если этот Вадим не свалит, мы сообщим в милицию. Он ушёл, но устроил в квартире настоящий погром, всё почти переломал, перебил посуду, даже стены грязью перемазал. Так, что пришлось долго убирать и делать ремонт. После этой истории мне страшно надоели все похождения и приключения. Я впала в тоску. Мне захотелось как можно скорее на чём-то остановиться и родить.
Вадим был за № 6. А Ефим П.- №7. Это был такой простой, не очень умный фотограф 46 лет. Он выглядел очень добродушным и приятным. (Но это только казалось. На самом деле он потом оказался злобным шизиком). Он терпеливо меня ждал и зазывал в гости уже год. Он мне всё время плёл, что хочет научить меня фотографировать. Я поехала и сразу забеременела. В тот же день вечером меня пригласили на новоселье новые жильцы в квартиру на Пролетарской. (Мама решила сдать квартиру, чтобы я там опять что-нибудь не натворила). Они меня здорово напоили. - «Пьяное зачатие»? -Я еле доплелась домой. - Всё это можно было бы давно забыть и не вспоминать, если бы не мой сын Илюша, который сидит в "Абарбанеле" и глотает по 30 таблеток в день, его почти не выпускают и чуть ли не каждый день привязывают к кровати. (2020. Сейчас он уже почти полный овощ. Привязывают редко)
ИЛЮША. БЕЗ МАМЫ. ПЕРЕЕЗДЫ. (1984- 1992)
Как мир меняется! И как я сам меняюсь!
Лишь именем одним я называюсь,
На самом деле то, что именуют мной,
Не я один. Нас много. Я живой.
Чтоб кровь моя остынуть не успела,
Я умирал не раз. О, сколько мёртвых тел
Я отделил от собственного тела!
........................................................
Как всё меняется! Что было раньше птицей
Теперь лежит написанной страницей,
Мысль некогда была простым цветком,
Поэма шествовала медленным быком,
А то, что было мною, то быть может,
Опять растёт и мир растений множит...
........................................................
Н. Заболоцкий "Бессмертие"
Илюша родился в августе 1984. История его родов заслуживает описания. Надя П. уговаривала меня рожать у профессора Чарковского. Роды под водой. Тогда про это много писали. Мол, совершенно больные женщины под водой рожают здоровых детей. Мне удалось дозвониться туда. Всё это оказалось бессовестной брехнёй. Они брали только очень здоровых спортсменок. Меня тогда подобная наглость прямо потрясла. Сейчас же это во всех странах обыденная вещь. Мало того, что врут. Ещё и наживаются на этом. Рекламируют, например, чудодейственное средство, дерут огромные деньги и - никакого результата. И денег не возвращают. Попробуй, укради в супере коробку спичек. Сядешь надолго. А отнимать у больных людей последние деньги - нормально и законно. Впрочем, советская медицина тоже сильно поражала воображение.
- Итак, утром 22 августа у меня начались схватки. Я пошла в нашу женскую консультацию и попросила, чтобы меня направили в роддом при 15-й больнице - недалеко от нас. Его все хвалили. Но они отказались. Им не понравились мои ноги. Дело в том, что накануне я подобрала совершенно слепого котёнка. У него была масса блох и он заразил нашу кошку этими блохами. Блох в квартире было дикое количество, причём каких-то очень кусачих. У меня до колена ноги были в укусах и расчёсах.
Так вот, они сказали, что в хороший роддом с такими ногами нельзя. Только в инфекционный. В конце концов я их убедила, что это блохи такие, но они всё равно меня направили в далёкий и плохой роддом № 19, чёрт-те где, на Соколиной горе. Потом его вроде бы закрыли.
Врачиха, которая меня принимала, была жутко злобная, да ещё и антисемитка. Она почти не подходила ни к кому. Она сидела в углу предродовой палаты и периодически говорила разные обидные вещи по поводу того, как мы делали этих детей, передразнивала крики рожениц. Особенно она издевалась надо мной.
-В 6 часов вечера схватки у меня стали непрерывными и невыносимыми. Я начала орать и орала так 13 часов. Это было что-то ужасное, хуже смерти. У меня, когда это началось, возникла в голове фраза: "Мы так не договаривались!" Как будто у меня был уговор с богом, до какой степени допустимы страдания, а он вероломно нарушил его. Позднее я похожую фразу нашла в рассказе Юлии Шмуклер про роды: "Она вообще не подозревала до этого, что в природе существует такая боль, никто не предупредил, её заманили обманом…" Сейчас в Израиле, кажется, любая желающая может сделать под наркозом кесарево сечение и не мучиться зря или сделать обезболивающий укол. Потому, что многие роды по тяжести сравнимы с операцией без наркоза. Но тогда на мои крики плевать хотели. Интересно, что происходит сейчас в российских роддомах?
К утру наконец наступило избавление. Я начала терять сознание, впадать в кому. В 7 часов 23-его числа пришла другая смена. Новая врачиха подошла ко мне, осмотрела, взяла какой-то инструмент и разрезала плодный пузырь, у которого, оказывается, была очень плотная оболочка. Сделала мне укол и схватки снова начались. Головка плода вышла наружу. Подошла медсестра и сказала: "Слезай с кровати, пошли в родовую палату!" А кровати и в предродовой и в родовой были очень высокие, наверное, метр высотой. Я думаю, что по правилам следовало перевалить меня на каталку и везти на ней до родовой. Но они при мне ни разу ни с кем этого не делали. Я попросила хотя бы помочь слезть с кровати. - "Ну, вот ещё! Я буду всех вас, коров, таскать на себе?" Я кое-как слезла с головкой между ногами и поковыляла враскорячку в родовую, которая была в другом конце коридора. Залезать на кровать в родовой мне тоже никто не помогал. Скажите пожалуйста, где, в каком фильме это можно увидеть? Не успела я залезть, как Илюша выскочил с обвитой вокруг шеи пуповиной и заорал. Его еле успели поймать. Они не ожидали, что он вылетит, как пробка. Даже выругались. (Ира Ш. говорила, что её сына вообще уронили в лоханку с кровью, к счастью, полную) Меня торжественно повезли на каталке (когда это было уже не нужно!) в послеродовую палату. Это было такое блаженство - избавиться от схваток!
Через несколько часов привезли ещё одну женщину, немолодую. Когда её везли, я и ещё несколько человек сидели на лавочке в коридоре. Её провезли мимо на каталке, а за ней следом пронесли на руках её ребёнка. А в роддоме были все двери на таких тугих- тугих пружинах, которые из-за этого хлопали со страшной силой, как во 2-ом доме Старсобеса. Так вот, у всех на глазах ребёночка долбанули дверью по голове. Роженица этого не видела. Я вошла в палату и она попросила меня передать записку родственникам. (Я была ходячая, а у остальных у всех были разрывы и они лежали. Это была палата для всякой патологии.) Я из любопытства прочла: "...роды были ужасные, я вся порвалась. Но, слава богу, наконец всё в порядке с ребёнком!"
Когда я вернулась в палату, она рассказывала, как ей не везло до сих пор с детьми - выкидыши, один ребёнок погиб во время родов. Но теперь-то всё в порядке! Я вышла в коридор. Приехала реанимация в зелёных халатах. Оказалось, к ребёнку этой женщины. Они долго там возились, но потом уехали и ребёнка увезли. Дела с ним были плохи. Женщину вскоре выписали, т.к. мест не хватало. Можно себе представить, в каком она была состоянии. Но про дверь ей никто так и не сказал.
Ещё у них там была такой жуткий порядок - детей на кормления носили по 2, а то и по 4 - как поленья, да ещё при этом изловчались придерживать локтями или ногами хлопающие двери. Мне как-то сразу все эти цирковые номера не понравились. (В 15-й больнице каждая мать лежала в отдельной палате со своим ребёнком). Илюшу принесли на второй день. Первый раз принесла пожилая нянечка и всё было хорошо. Второй раз - молодая медсестра пришла забирать его и подбросила вверх, чтобы удобнее было ухватить... Вторая рука у неё была занята другим ребёнком. Илюша выскользнул и громко стукнулся обнажённой головкой о каменный пол. Орал он ужасно. Его быстро утащили и потом приносили уже всегда отдельно и уверяли меня, что всё в порядке. Илюша, действительно, был уже спокойный, нормально сосал... Но ведь было на моих глазах сотрясение мозга... А потом были ещё два...
Через неделю нас выписали. Уход за младенцем оказался утомительным и скучным. Но мама помогала. Я иногда могла куда-то уйти, отвлечься, расслабиться. Мама снова заболела раком молочной железы. Кроме того, у неё была мерцательная аритмия. Она продолжала работать в онкодиспансере на Бауманской на полставки. Я умом понимала, что дело плохо, но представить себе, что мамы не будет, не могла. Даже не хотела об этом думать. В феврале 1985 года мама почувствовала себя хуже и ушла с работы. В это время мы наконец нашли подходящий родственный обмен - большую трёхкомнатную квартиру 45 кв. м., кухня 9 кв. м. на 7-м этаже в такой же, как и у нас 12 -этажной башне рядом с метро Ждановская на ул. Хлобыстова. Найти было трудно из-за того, что на Пролетарской не было телефона. Никто не хотел терять телефон.
30 марта мы уже сложили все вещи в коробки. Мама помогала мне упаковывать, передвигать тяжёлые предметы. Потом она пошла в душ, помылась и легла в постель. Приехали тётя Галя и Ефим. Я кормила в своей комнате Илюшу. Вдруг прибежала тётя Галя и сказала: "Иди скорей, маме плохо!" Я не торопилась, докормила Илюшу, уложила его и попыталась открыть дверь, но она оказалась запертой на крючок снаружи. Это сделал придурок Ефим. Я стучала в дверь, но они не открывали. Через некоторое время, через 10-15 минут примерно, дверь открылась и я вошла в большую комнату. Мама была мертва. Это было что-то невозможное, неправдоподобное. И вместе с тем я сразу осознала, что вот, всё кончилась, я осталась одна, её больше нет и ничего уже нельзя изменить. Всё внутри как окаменело, сжалось. Я не могла даже плакать.
С тех пор прошло 20 лет, я постепенно стала меньше вспоминать её, забывать. Я долго хранила её платья, на их воротниках держался её запах, потом их отдала одной старухе. Всё исчезает неизвестно куда и время стирает постепенно все следы. Скоро и я исчезну. Поеду к богу на бал. А там встречу снова маму, бабушку и всё, что мне было дорого?
Тётя Галя передала мне "завещательное письмо" от мамы. Там на 6 страницах она каялась, что я, оказывается, состою на психучёте и невозможно меня с него снять. Она раньше ходила вместо меня 2 раза в год отмечаться, чтобы меня не волновать (?) Но она так и не признала, что поступила неправильно в 69-м году. Мол, другого выхода не было. Зато призывала меня быть осторожной и скрытной. Не советовала ехать в Израиль. Ещё написала, чтобы я сильно не переживала её смерть и постаралась жить нормально и вести себя разумно - работать, заниматься ребёнком. Всё.
Через пару дней был назначен переезд. Переехали. Много помогали тётя Галя и Надя, дочь дяди Севы. Мама была в морге, в заморозке. Везти в крематорий её было нельзя, т.к. чтобы получить свидетельство о смерти, нужен был паспорт, а паспорта были в ЖЭКе на прописке. Наконец, всё обошлось. Около морга и в крематории было много народа. Я получила в руки урну, которую потом захоронили на Востряковском кладбище в семейной могиле рядом с другими родственниками. Ефим переселился ко мне. Он оказался совершенно сумасшедшим, хотя, по-прежнему, при посторонних выглядел очень симпатичным и тихим. Он не давал никаких денег, т.к. фактически постоянно нигде не работал. Иногда он вёл кружки фото в домах пионеров или клубах - раз в неделю, но недолго. Обычно, он, не успев устроиться, ругался там с начальством и уходил. Примерно раз в месяц он вставал с дивана и отправлялся ходить по улицам и снимать младенцев на детских площадках. Тогда не у всех были фотоаппараты и дела шли неплохо. Он умел строить всякие глупые обезьяньи рожи и младенцы весело смеялись, глядя на него. Потом он делал большие качественные портреты и заламывал за них по несколько рублей. Обычно редко кто отказывался. Если с ним пытались торговаться, он рвал свои снимки, но никогда не уступал.
Собрав так сотню рублей, он успокаивался и начиналась мания величия. Денег он так никогда и не давал, ничем не помогал, зато устраивал бесконечные скандалы и выяснения отношений, бил посуду, лампы, ломал стулья и т.д. После этого он требовал, чтобы я его любила, слушалась и уважала. Я говорила ему всё, что об этом думаю, после чего начинались новые скандалы. Часто он звонил по телефону своим родственникам или знакомым и долго рассказывал, что я ничего не умею делать. Я, действительно, ничего не умела делать, но я ДЕЛАЛА. Я стирала, купала, гуляла, таскала коляску, ходила в поликлинику, покупала, готовила что-то. Я же подходила ночью, т.к. Ефим просил, чтобы его ночью не беспокоили. Я тоже хотела хотя бы один раз нормально выспаться, но его это не волновало. Он только сидел и ругался. Если он что-то иногда и делал, то как будто играл для своего развлечения - делал то, что ему захочется и тогда, когда ему вздумается, а не тогда, когда просила я. Он ещё и поднимал на меня руки, бил меня кулаками по голове. После этого он плакал и говорил, что не хотел этого делать, но я его "довела". Если мы куда-то шли, я тащила Илюшу, т.к. Ефиму было "тяжело". Но и этого ему казалось мало. Он и в это время иногда лягал меня ногами. Плевать ему было, что я могу с ребёнком грохнуться. Особенно меня разозлил случай, когда он ходил по комнате с Илюшей на руках и сюсюкал, изображал страшную любовь. Потом мы из-за чего-то начали спорить (он из-за любой ерунды спорил со страшной злостью) и он швырнул ребёнка с силой на диван. Диван был мягкий, но сам факт, что он позволяет себе такие вещи, был для меня диким, недопустимым. Единственное, что ему можно было доверить, - это ходить на детскую молочную кухню в Кузьминках раз в два дня по утрам за кефирчиками и творожками. Это было очень важно, т.к. в магазинах или ничего не было, или надо было стоять в огромной очереди, бросив коляску на улице. Тогда рассказывали про многочисленные случаи похищения детей. Но всё равно, когда Илюше исполнился год, я его выгнала.
Как я уже писала, было очень тяжело с продуктами. Я сама не ела ничего почти, кроме хлеба с маслом, набрала 20 кг. Надя уговаривала меня оставлять Илюшу одного дома. Она, мол, всегда так делала. Но хорошо ей было говорить! Она жила, когда растила Таню, в огромной коммуналке, где человек 10 были её ближайшие родственники (муж, мама, папа, новый муж мамы, новая жена папы и ещё всякие дяди и тёти). Если бы с ней что-то на улице случилось, ребёнок бы не пропал один в к вартире. Ко мне же никто никогда не заходил, а тётя Галя звонила пару раз в месяц и всё. Соседей по дому я почти не знала. Матери-одиночки, если у них нет близких родственников или друзей, да ещё плохо со здоровьем - настоящие героини. Обстановка постоянной, ежедневной борьбы за существование. Период до сада, когда Илюша был маленьким, вспоминается сплошным кошмаром и подвигом. Легче работать в две смены в шахте, чем такое. А тогда ещё не было ни еды нормальной, ни памперсов. Мне сочувствовала только одноногая соседка, тоже в прошлом мать-одиночка, жившая вдвоём с взрослым сыном алкоголиком. Ей ребёнок тоже достался тяжело (у неё не было ноги с детства) и потом оказалось, что все мучения были зря. Остальные все только ругали меня.
Особенно любили поиздеваться всякие могучие простые бабы, про которых поэт сказал: "Коня на скаку остановит". - Другой поэт сказал ещё лучше: "Бельё стираю я в реке с больным ребёнком на руке"(?!) Детская врачиха называла меня тунеядкой. Она всё время ставила мне в пример соседку-многодетную мать, живущую с мужем в двухкомнатной квартире. Вот, мол, смотри, какая она худенькая и сколько работает! А ты одна, толстая, в трёхкомнатной, ничего не делаешь. Она не слушала моих жалких оправданий, что у меня все умерли, поэтому и просторно. Что лишний вес я бы с удовольствием уступила бы худенькой шустрой соседке, если бы это было возможно.
- Я сейчас понимаю, что положение у многодетных матерей гораздо лучше, чем у одиноких. Раз они столько рожают, значит сил немеряно. Материально им, конечно, надо помогать, но в остальном можно только позавидовать. Жизнь у них весёлая, интересная, шумная, нестрашная и всё впереди. Если даже один ребёнок неудачный, это не конец света. Жалеть надо не их, а нас - одиноких, толстых, вырождающихся айнкиндеров.
-И плевать - кто что говорит. Лучше считаться ленивым или сумасшедшим, чем загнуться раньше времени и загубить ребёнка, чтобы угодить общественному мнению. Вообще, как заколебали меня эти разговоры о лени и о том, как стыдно не работать! Когда меня в молодости посылали в колхоз, на стройку или овощебазу, я там себя чувствовала прекрасно, лучше, чем сидя в конторе, и работала не хуже других. Единственное, что я плохо всегда переносила, это мат, хамство, жару и неудобные рукавицы на стройке, от которых у меня быстро стирались руки. А сейчас я от любой работы выдыхаюсь через 2-3 часа, а от тяжёлой - через 5 минут. Много ходить, стоять на ногах и даже сидеть на стуле свыше 5 минут не могу. Болит спина. - Вы хотите, чтобы я пошла вешаться, что сижу на пособии? - Не дождётесь! Сами вешайтесь, злыдни! - Но тогда я была жутко закомплексована. Я падала с ног, путалась, не знала, за что хвататься в первую очередь, а за что во вторую. Но вскоре стало совсем плохо.
Итак, 23 августа 1985 года Илюше исполнился год. Надо было как-то это отметить. Я пошла с коляской искать разные продукты. Купила всё, что нужно, кроме майонеза для салата "оливье" и, хотя, в поисках дошла до метро "Рязанский проспект", так и не достала его. На день рождения должна была прийти тётя Варя. Я еле доплелась до дому, поставила Илюшу (он умел уже стоять, но не умел ходить) на диван возле спинки и полезла в комод рядом с диваном за колготками.
ПЕРВЫЕ ШАГИ... Илюша внезапно пошёл в противоположную от комода сторону, цепляясь ручками за спинку дивана, оборачиваясь ко мне и смеясь. Увидев, что я хочу его схватить, он ПОБЕЖАЛ. - Не успела я ничего сообразить, как он перевалился через бортик и стукнулся затылком о паркет. Он опять дико орал. Голова вся распухла. Гематома была размером с голову. Приехала скорая помощь и увезла его в больницу. На этот раз уже был официальный диагноз: "Перелом затылочной кости. Сотрясение мозга." - После этого он орал непрерывно, до хрипоты, днём и ночью. В течение шести месяцев. Очень тяжело было то, что я совершенно не высыпалась и из-за этого снова заболела. Меня постоянно шатало, болела и кружилась голова, смертельно хотелось спать. Врачи абсолютно ничем не могли помочь. Помог совет Иры Ш. поить его сбором успокаивающих трав. Илюша постепенно выздоровел и перестал орать. Я отдала его в год и семь месяцев в ясли- сад, но у меня самой головокружения и слабость не прошли. -Я пошла в поликлинику к невропатологу и стала просить инвалидность. Невропатолог сказала замечательную фразу: "Да, я верю, что у Вас кружится голова, но ВЫ ЖЕ НЕ ПАДАЕТЕ. Чтобы получить инвалидность, надо падать, и то, больше третьей группы Вам никто не даст". Я тут же себе очень живо представила, как я, с ребёнком на руках, падаю посреди улицы, и ломаю кости себе или ему. Прибегают добрые айболиты и назначают мне аж 20 рублей в месяц по третьей группе. Больше я ничего не просила.
Когда я гуляла с Илюшей около дома, я часто встречала странного старика с палкой, с огромным носом, большой лохматой чёрной седоватой бородой и шевелюрой, как у Карла Маркса. Он ковылял всё время куда-то с авоськой, разговаривая сам с собой. Его звали Евгений Борисович. Ему оказалось не так уж много лет, около 45, как Ефиму. Но он был очень добрый и вежливый. Приносил мне продукты и лекарства, помогал, чем мог. У него тоже оказалась нелёгкая жизнь. Его брата, студента Петю нашли в бассейне ("Чайка", кажется) на дне со связанными руками. После этого родители умерли, а у него самого был инсульт и он лежал долго парализованный. Ему дали сначала инвалидность, но потом сняли. Из-за этого он всё время собирал и тащил в дом разный мусор. Квартира у него была завалена хламом почти до потолка. Он был женат на русской женщине Гале. Она одна работала. Их сын Виталий вернулся из армии без зубов, с отбитыми внутренностями и психически больным. Инвалидности у него тоже не было, т.к. он отказывался идти к врачам. Он кидался на мать и бил её кулаками в грудь. Она заболела раком молочной железы и умерла. Это всё произошло очень быстро, уже при мне. Евгений Борисович жил с дочкой Аней, тоже очень больной, и слепой тётей Геней, сердечницей. Сын жил отдельно в маминой квартире. Евгений Борисович очень привязался ко мне. Намерения у него были самые серьёзные. Но он мне не нравился. Он был очень скучный. Говорил только о быте, покупках и болезнях. Кроме того, он был помешан на сексе и постоянно приставал ко мне. А я это всё в гробу видела. Так мы с ним и дружили до самого нашего отъезда в Израиль, но близких отношений не получилось.
Денег было всего 2000 рублей. Ещё мне давали 3000 рублей за разные драгоценности, которые у нас были, но я их, по дурости, не продала. Потом я продала их в Израиле за несколько сотен шекелей, т.е. раз в сто дешевле. Я могла сдать одну комнату, но я боялась чужих людей. Я выбрала самый худший вариант - стала искать обмен на меньшую квартиру с доплатой. Я стала ходить на Банный переулок. Исписала десяток общих тетрадей. Но разговаривать, ездить смотреть, общаться с реальными людьми не умела и боялась. Только перебирала часами свои дурацкие записи. Мне предлагали много хороших квартир с доплатой 5-7 тысяч рублей, но я не соглашалась. Только 10! Только с большой кухней и лифтом! Только сто метров от метро! Только километр от парка!
Но вскоре я нашла жулика-маклера, который показал мне квартиру в пятиэтажке на Туполевской набережной (реки Яузы) возле Курского вокзала. Квартира была в ужасном промышленном районе. Кругом одни заводы, копоть, грязь, да ещё 4-й этаж без лифта. Я бы даже не смогла таскать туда коляску. Тогда он показал хорошую маленькую двухкомнатную квартиру возле метро "Медведково", но въехать надо пока на Туполева, не распаковывать коробки и ждать. А потом, скоро, после сложного обмена по длинной цепочке, я перееду в Медведково. Я поверила, оформила обмен, получила 10 тыс. рублей и стала ждать нового переезда. Илюшу в это время удалось отправить в детский санаторий на месяц. Вскоре выяснилось, что меня обманули и я остаюсь на наб. Туполева.
-Сейчас, наглядевшись на израильские лачуги, сараи и собачьи будки за миллион, мне все эти переживания трудно понять. А тогда у меня начался такой стресс, что я заболела с высокой температурой, сильным воспалением глаз и на пару дней совершенно ослепла, почти ничего не видела. Я уже думала, что это конец, однако всё прошло и я выздоровела.
Прошло уже две недели, как я отправила Илюшу. Безо всякой надежды я облепила окрестности объявлениями об обмене. Случилось чудо. Мне сразу позвонила тётка, которой как раз нужна была квартира в этом районе. В течение двух недель (!) я снова оформила обмен, выписалась, прописалась и переехала. Новая квартира была возле метро "Рязанский проспект", в хорошем зелёном месте, причём точно такая же, как у нас была в "Кузьминках". У неё был один единственный недостаток. Почти вровень с окнами находилась огромная крыша овощного магазина, покрытая толем и измазанная варом, от которого пахло очень неприятно в жару. Кроме того, она была покрыта горами мусора, который кидали какие-то гады с верхних десяти этажей. Часто там лазили мальчишки, бегали, орали, копались в мусоре. В общем, окна открывать было невозможно.
-Но я была совершенно счастлива, забрала туда Илюшу, распаковала всё, кроме книг, и не торопясь, не волнуясь, начала искать новый обмен. Илюшу даже не пришлось переводить в другой сад, т.к. до старого было ещё ближе, чем раньше. Ему было уже 2 года. Он был очень хороший, послушный ребёнок. Играл в разные игрушки. Слушал сказки. Любил качаться на коне-качалке, на качелях (в комнате и во дворе), съезжать с горки. В коляске и на санках я его катала часами. Но говорить он начал только в 4 года. Однажды я пришла забирать его из сада и мне сказали, что он пропал. Оказалось, что группу перевели на другой этаж, а он это забыл, хотя прошло уже много времени. Пока он ходил со всеми, всё было в порядке, но когда он остался один, пошёл на старое место и сидел там тихо под дверью несколько часов, пока я его не нашла. Таких случаев было несколько. Он не мог самостоятельно сориентироваться в непривычных ситуациях, подумать, принять решение.
Мне снова повезло с обменом. Через полгода, после хорошего снегопада, когда крыша была вся белая и красивая, пришла молодая пара и сказали, что им срочно нужно переехать. (Как потом выяснилось, из-за ревности мужа к соседу.) Крыша их не очень пугала, т.к. всё лето они жили с ребёнком на своей даче. Квартира у них была просторная, светлая на ул. Кетчерская, в зелёном районе Вешняки. 8-ой этаж. Окна во двор, на юг. Рядом -Кусково. Там же, рядом, жила моя подруга из походов Юля.
- Незадолго до переезда сверху на снег упала гитара, а возле её грифа лежал кочан гнилой капусты. Вдруг в квартиру ворвалась милиция. Им сообщило сразу несколько человек, что возле моего окна на крыше лежит труп голой женщины. Оказалось, что гитару сбросил сумасшедший парень, который часто сидит на балконе 10-го этажа, свесившись вниз, и на ней играет. Посмеялись. Но в день переезда он свалился и сам. Его снимали с крыши через моё окно. Вся квартира была измазана кровью. Но меня уже там, слава богу, не было. Я ехала в грузовике с вещами на Кетчерскую.
- Как хорошо было на Кетчерской! Мне там всё нравилось. Ну, сама квартира, разумеется, -удобная, большая. Нормальные, хорошие соседи. Там даже НЕ БЫЛО ТАРАКАНОВ. Большой зелёный двор, размером этак с тель-авивский парк "Леуми" (т.е. "национальный парк"). Во дворе было на выбор - 3 детсада и 2 школы. В другом, соседнем дворе, было всё, что нужно - магазины, почта, аптека, сберкасса, прачечная. За ними 2 поликлиники - взрослая и детская. Если выйти из подъезда и перейти бульвар из вишнёвых деревьев, тянущийся до платформы "Новогиреево", за которой парк "Кусково" (мы туда ходили почти каждый день), выходишь сразу к автобусной остановке, где всегда полно народу и каждую минуту останавливаются несколько автобусов из Новокосина до метро. Один автобус идёт в парк "Кузьминки", один до "Измайлова" ("Терлецкие пруды").
На электричке в 3 -х остановках - замечательный лес "Горенки" и там вдоль пляжа, а потом вдоль зелёного тихого берега озера выходишь к зоне отдыха: лодки, горки, качели карусели, библиотека, столы для игр, а главное, - педальные машинки. Всё это или бесплатно, или очень дёшево, кроме лодок. (В 1996 году мы было туда сунулись, но там всё было сожжено, одни головёшки, а озеро всё затянуло тиной).
- Мы гуляли очень много - и одни, и с Юлей иногда. Я купила цветной телевизор и мы смотрели каждую неделю диснеевские сериалы - "Утиные истории", "Мишки Гамми" и т.п. Купила Илюше велосипед "Дружок", потом маленькие настоящие лыжи с жёсткими креплениями и ботиночками. Илюша был замечательный ребёнок, всё время улыбался, был всем доволен, пел песни, сочинял сказки (у меня и сейчас есть кассета, если кто не верит). Первые три года всё было просто прекрасно. Я даже почувствовала себя гораздо лучше. Я стала приходить в себя после бесконечных поисков квартир, болезней, страхов и четырёх переездов.
За полгода, что я уехала с Хлобыстова, я переезжала три раза, истратив на переезды и доплату последним обменщикам 3000 рублей, не считая нервотрёпки. Надо было соглашаться сразу на то, что мне предлагали обычные люди. Мне ведь предлагали ту же Кетчерскую (+7000) но я выпендривалась. А лучше всего было сидеть на Хлобыстова, сдавать одну комнату, продать драгоценности и никуда не дёргаться. Сейчас (2005) квартира на Хлобыстове стоит не менее 150 тысяч долларов. Вот так.
-Но откуда я могла тогда всё это заранее знать или предвидеть? Я всё чего-то боялась, - что отнимут лишнюю площадь, что разболеюсь совсем и останусь без денег. Боялась вообще переездов в разные дремучие места и хотела закончить с этим поскорее. Из-за всяких нелепых страхов я принимала самые неудачные решения. Вообще-то, почти любая окраина Москвы, если не работать и остановка рядом с домом - чудесное зелёное место, где есть всё необходимое. Лучше Москвы ничего нет! (2020)
-Я, помню, долгое время придиралась к названиям улиц, которые часто звучали жутко - Зюзино (?), Химки-Ховрино (Хамки -Хиврино?), Бескудниково (Паскудниково?), Дегунино (Дёготь?), Кожухово (кожу сдирают?), проезд Шокальского (там по ночам воют шакалы?), Газопровод, Вагоноремонтная, Студёный проезд, Печорская, Колымская, Чукотская, Ангарская, Жулебино, Металлургов...
-Зато в Израиле одно название красивей другого - "Врата надежды", "Дом солнца", "Колодец клятвы", "Свежая", "Деревня дедушки", "Чудо в Сионе", "Дорога честных", "Продукция нашей стране" (название улицы возле моего дома), "Холм весны", "Сады весны", "Оазис пальм", "Утреннее поле" и т.п. и т. д. А от названий в религиозных кварталах вообще чокнуться можно - "Жаждущий жизни", "Радость", "Веселье", "Бог моя крепость", "Воссияет". Ну и что, стали эти города и улицы от названий лучше? Часто это такие гнусные скучные грязные дыры, которые мне в Москве и в страшном сне не могли присниться…
Илюша ходил в садик во дворе. Я всё-таки чувствовала себя не очень хорошо. У меня часто дома болела или кружилась голова в помещении, но на улице, гуляя с Илюшей, я чувствовала себя отлично. Поэтому я стала искать работу дворника - в ЖЭКе или в парке "Кусково", но меня никуда поблизости не брали, может быть из-за лишнего веса, не знаю. А ездить далеко у меня не было сил. Я не переживала особо, т.к. денег было полно. У меня уходило в год 2000 рублей моих денег и 400 пособия (32 * 12). Тётя Варя мне советовала ходить почаще в психдиспансер и жаловаться на депрессию. Они, мол, там запросто дают инвалидность, даже в больнице не надо лежать. Сведения у неё оказались устаревшими. Я послушалась её и пошла в 1988 году в районный Перовский ПД. Лечащий врач направила меня к главврачу еврею (фамилию не помню). Он обещал сделать мне инвалидность, надо только месяц отваляться в 13-й психушке (той самой, где держали бабушку). Это, мол, чистая формальность, так положено. Ты только посиди там немного, а уж мы тебе всё оформим. Я поверила ему и согласилась.
Отправила Илюшу снова в санаторий. В психушке опять заставляли глотать таблетки, было скучно и тяжело. Но в этот раз я сама пришла добровольно и всего-то на месяц. Через три недели выяснилось, что не хватает каких-то справок для ВТЭКа. Я выписалась, чтобы их собрать по поликлиникам и через пару дней снова села туда и снова отлежала три недели, чувствуя себя омерзительно от таблеток и жалуясь постоянно на депрессию, которую в тамошней обстановке изображать не составляло большого труда. Многие больные тоже готовились к ВТЭКу. Были женщины вроде меня, которые страдали от слабости, головокружений и быстрой утомляемости. Но жаловаться на это не имело смысла. Они ходили по коридору и нарочно громко выкрикивали глупости или обращались к несуществующим собеседникам ("голосам"). В палате ничего этого не было. Одна раз залезла при всех на толчок и привязала на шею цепь от бачка ("попытка повеситься"). Другая расцарапала чуть-чуть руку ниже локтя, так, чтобы текла кровь ("попытка вскрыть вены"). Был один здоровый, как бык, парень, разрядник по боксу, который не хотел служить в армии. Никакой депрессии у него не было. Он даже хвастался, что ему никакие пособия не нужны, он сам заработает, сколько захочет. На беседу с врачом меня раз вызвали с ним вдвоём. Он придуривался совершенно ненатурально. Ни одного настоящего сумасшедшего при мне, - из тех, что проходили ВТЭК, - НЕ БЫЛО. Но они почти все получили-таки инвалидность. А мне не дали ничего - даже 3-ей группы. Я пошла обратно в диспансер говорить с главным врачом, но он нагло врал, что ничего мне не обещал и вообще меня первый раз видит, а в больнице меня просто «наблюдали». - Это очень полезно - «иногда полежать, понаблюдаться».
- В 2001 году, когда я была в Москве, меня пригласил один знакомый, Авигдор Л. (про него ещё будет дальше) в свой кружок пенсионеров "Панейну ле Исраэль" (Лицом к Израилю). Кружок находился на Кетчерской, рядом с Юлей, у которой я в то время жила. Когда я пришла, ко мне сразу подскочил странный, совершенно сумасшедший дед. (Авигдор сказал, что он сошёл с ума, когда у него на глазах умер от передозировки чего-то его единственный сын). Он стал требовать, чтобы я, всего-то, сущие пустяки, отсудила ему, без каких-либо документов, земли в Израиле на несколько миллионов. (Оказывается, злодей-брат, уезжая с Украины в Израиль, зашёл к нему, якобы проститься, а сам выкрал все документы, оставшиеся в наследство от родителей и уже получил по ним землю и деньги.) Это оказался тот самый перовский главврач!
Вернусь в 88-й год. Однажды я встретила в метро Авигдора Левита, с горки. Он был такой очень странный человек. Бывший израильтянин, как и Тальмон. Он постоянно что-то сочинял, мягко выражаясь. Огромные, многотысячные левые еврейские партии и движения, где он был председателем. У него по этому поводу всегда была масса красивых бумажек, с которыми он ходил в крупные еврейские организации и просил материальной помощи. Ещё у него была привычка наобещать кому-то золотые горы и ничего не сделать. Но в остальном он был очень симпатичный и добрый человек, приветливый, вежливый, внимательный, что на горке было большой редкостью. Кроме того, он был там один единственный левый. Поэтому я относилась к нему хорошо. Авигдор попросил проводить у меня на квартире уроки иврита.
У него на уроках было очень много самых разных людей. Цви Зильбер (с РЭКИ) был пару раз. Было совершенно спокойно. Горбачёв, перестройка. Никого не трогали. Когда я посмотрела на эти уроки, я поняла, что ничего сложного в этом нет. Я могу проводить уроки не хуже. Когда-то я одолела почти всю серию книг на лёгком иврите "Гешер" и ещё несколько других, потолще. Разучила сто песен по "Широну"(«сто лучших израильских песен» на трёх полуторачасовых кассетах, с текстами). Так что, разобрать какие-то жалкие уроки из учебника показалось ерундой. Я набрала через Игоря Чёрного человек 20 учеников. Они приходили раз в неделю, платили по два рубля, с уважением слушали всё, что я плела. Но однажды одна толковая тётка попыталась со мною поговорить на иврите. Выяснилось, что я не умею говорить. Я почувствовала себя неловко. Кроме того, ученики часто опаздывали, приходили по одному, по два, все - в разное время, а потом вообще исчезали, после нескольких уроков. Всё это надоело.
К лету 90 года я придумала новый бизнес. Я делала в мастерской ксерокопии учебников "Элеф милим", "Дусихим", "Хабет-у-шма", переплетала в другой мастерской, а потом продавала возле израильского посольства на Ордынке за 15 рублей. Там тогда стояли огромные тысячные толпы и всё разбирали, что продают, моментально.
Олимы пёрли на Ордынку, как горбуша на нерест, точнее, как потом выяснилось, на «никайон». Они были все одинаково чистенькие, аккуратненькие, в наглаженных белых рубашечках и костюмах, скромненькие, похожие друг на друга. Какие-то робкие, забитые. - -Это евреи?! Ничего не знали, платили безропотно огромные деньги за всякую чушь, даже брехню, лишь бы хоть что-то узнать об Израиле. Я же превратилась в настоящую торговку. Вошла в образ. На свежем воздухе у меня перестала болеть голова. Деньги шли хорошие. Я стояла очень наглая и самоуверенная в замызганной старой куртке, всё время жевала что-то и строила из себя большого специалиста по всем вопросам. И мне верили, советовались! Только иногда стыдили, что я плохо одета.
Торговали книгами человек 20 евреев. Половина вроде собиралась в Израиль, а половина в Америку. Но возле американского посольства никакой торговли почему-то не было, так что они все почти зарабатывали ивритом. У всех (!) были русские жёны. Они мне объяснили, что еврейки никуда не годятся - ничего не умеют, ленивые и вообще с ними жить невозможно. Один парень, Миша, был очень серьёзный и симпатичный. Он тоже продавал учебники и словари, но не ворованные из синагоги, как у некоторых, и не копированные в мастерской, как у меня. Он всё от начала до конца делал сам, своими руками - копировал и переплетал по ночам, а днём торговал. Он наторговал тогда за лето, по его словам, что-то миллион рублей (сто тысяч долларов!). Ещё там был один хитрый тип. Он где-то добывал большие тяжёлые технические или медицинские англо-русские словари и стоял полдня с одной штукой, за которую заламывал сто или двести рублей. И продавал! Вообще - чего только не продавали! Наборы инструментов, конфеты...
В мае ко мне подошли двое молодых людей жуликоватого вида. Одного, главного, еврея, звали Эдик. Он был изо Львова. Другого - русского, не помню, как звали, допустим, Вова. Он был из Одессы. Они сказали, что только что с поезда привезли партию "сихонов" (разговорников). Не соглашусь ли я их выкупить и продавать? Они привезли мне на дом пару тысяч. Я их выкупила по 13 рублей а продавать должна была по 15. Там почти у всех всё было почему то по 15, кроме словарей. Словари были по 50. Я продавала в день в среднем двести штук. Иногда и больше. Всё шло сначала прекрасно. Я привыкла к Эдику и Вове. Они приезжали одновременно и ночевали у меня. Им доставляли товар на Киевский вокзал из Кишинёва. Они привозили сихоны на такси ко мне, получали деньги и уходили гулять. Один раз приехал только Вова. Он забрал часть денег, где-то напился, подрался и попал в милицию. В это время мне позвонили с вокзала поставщики и попросили срочно забрать сихоны. Выяснились интересные вещи. Мне они говорили, что выкупают их по 10 рублей, а им, что продают по 5 рублей. А на самом деле выкупали по 3 рубля, а мне продавали в тот же день по 13! В общем, тогда был жуткий скандал и чуть было всё не рухнуло. Потом они там как-то между собой договорились, но мне ничего всё равно не прибавили.
Всё-таки я уже немного разбогатела и решила заняться Илюшей. Он был очень милый мальчик, но научить его читать или считать было невозможно. Соображал он плохо, хотя ему было уже 6 лет. Как он пойдёт в школу? Я вызвала домой по газете частного врача психиатра по фамилии Соловьёв. Он назначил Илюше лошадиные дозы стимуляторов мозга - ноотропила, церебролизина и энцефабола - всё вместе. (Потом, когда уже было поздно, я узнала, что в таком количестве эти лекарства могут вызвать шизофрению.)- Я достала все эти лекарства и отправила его с ними в санаторий в Зеленограде, а сама продолжала торговать. Я особенно радовалась этой удаче, т.к. одно из лекарств было в уколах, которые я не умела делать, а в санатории это была не проблема. Кроме того, я теперь могла без Илюши торчать с утра до вечера возле посольства.
- Там начались проблемы. Лёва Городецкий завалил Ордынку дешёвыми типографскими копиями словарей и учебников. Он готовил к продаже 50 тысяч таких же точно сихонов, как и у меня, но по 5 рублей и гораздо лучшего качества. Он сказал, что это будет не скоро, через месяц-два, так что пока я могу спокойно торговать. Эдик с Вовой заволновались. Они стали привозить всё большие партии и требовать, чтобы я продавала больше. Но спрос упал до 50 штук. т.к. появились и другие разговорники. У меня вся квартира была завалена выкупленными и невыкупленными сихонами. Почти все деньги были вложены в них.
Эдик с Вовой однажды подвели ко мне на Ордынке противного хитрого типа по имени Витя Рискин. Они сказали, что я не умею продавать, а Витя будет делать это лучше, и чтобы я все невыкупленные сихоны отдала ему. Они уехали, не взяв с него денег вперёд, как брали с меня. Витя посадил меня в свою машину, приехал ко мне и забрал все невыкупленные сихоны. Он стал рядом со мной и торговал тем же, что и я. Продажа упала ещё в два раза. Мало того, он подмешивал к хорошим сихонам сотни бракованных (с пустыми страницами), которые я отложила для возврата и из-за этого потом покупатели ругались. Так прошла пара недель. - Городецкий, наконец, напечатал свои сихоны и начал продавать в 10 местах. Я стала еле-еле продавать 2-3 штуки в день по 5 рублей. В общем, была полная катастрофа. -Эдик с Вовой милостиво пересчитали мне все оставшиеся сихоны по 4 рубля, но меня это не спасло.
-Я поехала к Илюше на родительский день. Илюша с трудом меня узнал и начал быстро-быстро говорить что-то непонятное про ведьм и колдуний. Это меня испугало и я попросила врачей отменить ему все лекарства. Но меня отговорили. Сказали, что лекарства очень полезные, от них не может быть никакого вреда. Просто так вот он сейчас разболтался.
-Я вернулась на Ордынку спасать положение с разговорниками. Надо было их продать хоть за сколько-нибудь. Чтобы не стоять попусту из-за нескольких рублей целый день, я набрала ещё красивых учебников у одного дядьки из Новосибирска. Теперь мне пришлось стоять там до конца лета. Всё-таки тысячу долларов я наторговала.
Когда Илюша вернулся из санатория, он был уже явно болен. Он вытворял чёрт- те что: злился, дрался, кусался, ругался, плёл чепуху. Я повела его в поликлинику и его срочно направили в 6-ю детскую психбольницу. Там за 21 год многое изменилось, как будто в лучшую сторону. Впрочем, об этом судить снаружи нельзя. Во всяком случае, больница внешне стала больше похожа на больницу, а не на тюрьму. Стало меньше заборов. Появился живой уголок. Третье отделение, где я сидела, было разрушено. Остались одни стены без крыши, с пустыми проёмами вместо запертых когда-то дверей, между которыми можно было гулять и предаваться воспоминаниям. Всё выглядело гораздо меньше и теснее, чем мне казалось раньше. Целый мир страданий и ужасов исчез. Развалины небольшого домика - замусоренные, заросшие травой.
Илюша был там три месяца. Ему поставили диагноз "детский аутизм". На самом деле это была настоящая шизофрения, но мне сказали, что в шестилетнем возрасте такой диагноз не принято ставить. После больницы Илюшу направили в специальный садик - пятидневку в Ивановском, недалеко от нас. Там был замечательный уход, очень хорошие воспитатели, которых я до сих пор вспоминаю с благодарностью. Но однажды какой-то ребёнок стукнул его палкой по голове довольно сильно. Я не придала этому большого значения, но Илюша вспоминает об этом до сих пор и говорит иногда: "Я ТРИ раза ломал голову, поэтому я злюсь и ничего не соображаю". Его согласились там держать до восьми лет. А дальше? Отдать снова в больницу № 6? -Да я сама тогда попаду в соседнюю Кащенко!
В Израиль я ехать не очень-то хотела. Слишком много поступало негативной информации, причём - из первых рук. Например, я раз пошла на встречу с руководителем киббуца. Он в очень грубой форме сказал, что не хочет принимать одиноких матерей. Они, мол, все б...,- разрушают нормальные полноценные израильские семьи. Только молодые пары! (Впоследствии выяснилось, что и молодые пары там не очень-то жалуют. Их больше всего устраивают бесправные рабы - иностранные рабочие.)
Другой раз я записалась на программу "Первый дом на родине". Мне опять пришёл отказ, причём даже безо всяких объяснений. Всё это не очень вдохновляло. Авигдор изготовил от своих мифических организаций очень красивую рекомендацию в киббуц, на которую впоследствии никто и не смотрел. Но я всё равно из-за Илюши решила начать собираться и не жалею, что он здесь, в "Абарбанеле", а не в «6-й» или "Белых столбах". Очень жалко было квартиру на Кетчерской, к которой я очень привязалась за 5,5 лет. Так что отъезд был запланирован на сентябрь 1992 года. Была ещё огромная очередь на отправку багажа (в двух контейнерах по 500 кг). Илюша пил два года "орап", ходил в замечательный садик и его состояние значительно улучшилось, он даже научился немного читать и считать. Мы потихоньку собрались, продали или раздали всё, что можно, отправили багаж и поехали.
;
ПОЛИТИКА В ИЗРАИЛЕ. (1992 - 20017)
...в Иерусалиме далай-лама встретился с далай-каха...
Из журнала "Беседер" («лама» - почему, «каха» - потому)
Жизнь в Израиле почти всех толкает или к политике или к религии. Я лично помешалась на политике. Кого она не волнует, могут спокойно перейти к следующей главе.
Визу на ПМЖ в израильском посольстве нам несколько часов не хотели давать - прятались куда-то от нас, чтобы мы ждали, морочили голову. Видимо пронюхали, что у нас много проблем. Это выглядело в достаточной степени гнусно. Я потом прочитала, что существуют неофициальные рекомендации под любым предлогом и любым способом не пускать старых и больных. Может быть это, действительно следует делать, но честно, напрямую, давая людям возможность выбрать, что для них лучше и не вынуждая их из-за нескольких долларов ломать себе жизнь и притворяться страшными сионистами, когда все мысли только об элементарном выживании.
Например, сказать так:- «Вам будет тяжело в Израиле. Вы будете, в лучшем случае, получать 600 долларов пособия в месяц и жить в нищенских условиях, т.к. за нормальное жильё в нормальном месте со всеми счетами надо отдавать 400$ (2016, -за жильё уже 1000$, а пособия инвалидов почти те же 600-800$!). Никаких "караванов" не ждите! Не ждите даже комнат в коммуналках, землянок, бараков из гофрированного железа, как после войны. Ничего, кроме койки в приюте «Гагон», -с чужими людьми, -без мазгана ночью,- с жестоким психиатрическим режимом, не будет! Караваны мы раздадим поселенцам по 30 тыс. шекелей (60 кв.м.!) или за 60 тыс. шекелей ("каравиллы" -130 кв. м.!). Часть караванов сожжём, уничтожим, часть продадим за гроши за границу, часть поставим посреди пустыни, чтобы туда никто не захотел, но ни одного каравана даже инвалиды-колясочники в хороших местах не получат. Потому что нам надо держать высокими цены на жильё, а если будет бесплатное жильё, цены упадут. Нам наши деньги важнее вашей жизни! -Когда вам понадобится медицинская помощь, вы её можете не получить по разным причинам: что-то окажется слишком дорогим, что-то бесплатным, но вам будут постоянно отказывать или просто сотни раз под разными предлогами отправлять вас домой НИ С ЧЕМ, даже не поговорив. На дом врач никогда не придёт. Климат тяжёлый и, чтобы его легко переносить больному человеку, - надо жить в очень комфортных условиях, в нормальной температуре, с кондиционером, а на это, опять же, нет денег.
Развлечений почти никаких, кроме магазина, телевизора и телефона (и всё это тоже недёшево!) Никакой лёгкой, сидячей, тем более, надомной, работы для больных нет. А захотите немного подработать, надорвётесь, а получите копейки. -Не лучше бы было вам остаться в СНГ, а мы будем вам ЗДЕСЬ ОКАЗЫВАТЬ ПОМОЩЬ - 100$ на человека в месяц?" (Когда мы уезжали, были такие цены, что мы были бы счастливы получить и по 10$!)»
-Говорят, что все тогда прикинутся евреями. Но ведь можно накануне принятия такого закона, провести перепись евреев, оставшихся в бедных странах и их материального положения. В России, сейчас, кажется, не более 200 000 евреев. Я думаю, что тысячи бездельников, сидящие в Сохнуте и в «Мисрад клите» со своими компьютерами вполне осилят эту работу. Но не хотят по-честному. Не хотят благополучия людям. Не хотят процветания Израилю (за счёт экономии миллиардов на сотнях тысяч липовых "сионистах поневоле") - Почему? Я долгое время думала, что просто не понимают. Надо только хорошенько объяснить. Но за последнее время я поняла, что НЕ ХОТЯТ ПОНИМАТЬ, не хотят сделать, как лучше всем, не болит у них душа "за державу". Хотят только одного - хапнуть для себя как можно больше и как можно быстрее и ради этого готовы на ровном месте создать массу проблем другим людям, всему обществу. Ибо в чистой воде много не наловишь, а в мутной можно поймать, ой, как много. Вам мало примера с "РЕПАТРИАЦИЕЙ"? (Это слово звучит сомнительно, если едет даже стопроцентный еврей. Если же едут внуки, правнуки и праправнуки, то это просто насмешка над сионизмом)
Вот хороший пример намеренного подрывания израильского общества. В 93-м году мне отказали в получении машканты (ссуды на квартиру) в 47 тыс. $, взяв предварительно за оформление и задаток всё, что у меня тогда было - 5 тысяч $. Эту машканту я должна была отдавать в течение 28 лет в двойном размере и с привязкой к индексу цен. Поскольку я брала небольшую сумму и у меня были льготы, выплаты были очень небольшие - 400 шекелей в месяц (сейчас вдвое больше). Всем бы было хорошо - и мне, и государству. Но нет, не дали. А теперь я живу уже почти 30 лет на съёмных квартирах в постоянном страхе, что окажусь на улице или сдохну во время переезда. Меня каждый год могут выгнать, поэтому я не ремонтирую ничего, не улучшаю, и вообще чувствую себя морально очень погано. Я заплатила уже более 300 тыс. $ за съём разных сараев и клетушек из того же пособия, что даёт мне государство.
- Кому это выгодно? -Мне? - Нет. -Обществу? - Нет. Кому вообще выгодно, что при годовом бюджете 500 млрд. шек. (140 млрд.$) не построили за 25 лет Большой Алии ни одной государственной квартиры в Гуш Дане (центре), если верить газетам? Отвечаю. Строительным компаниям, банкам и всем людям, сдающим или продающим квартиры.
Кому выгодно плохо лечить людей? «Лечить» без малейшей попытки вылечить. Отвечаю. -Врачам. Они вроде бы нужны, при деле. К ним ломится всё больше и больше больных. Возиться с каждым индивидуально и пытаться вылечить некогда, т.к. даётся 5-10 минут на человека, запись часто за несколько месяцев, даже с острой болью! Можно лечить кое-как, ссылаясь на перегруженность, тогда болезнь превращается в хроническую.
Человек бросает работу. Впадает в нищету. Он будет таскаться в поликлинику бесконечно или, даже, отчаявшись, приходить на частные приёмы. Вообще люди болеют всё больше, а медицина становится всё более дорогая и недоступная. - Куда смотрит государство? Неужели нельзя вместо бесконечных ремонтов помещений и истязаний умирающих, организовать хотя бы обязательные бесплатные ежегодные профилактические осмотры на рак и другие опасные болезни при помощи современной техники?
-Неужели нельзя дотировать современные методы лечения артрита, из-за которого масса людей среднего и пожилого возраста почти обездвижена? Они не жалуются, не просят электрические коляски, спецавтомобили, служанок, экскурсии, гулянки, кружки, концерты, курсы, поездки на параолимпийские игры, - как богатые израильские инвалиды и пенсионеры.
- Они могли бы просто нормально жить и работать на самой поганой работе, если бы им хоть чуть-чуть помогли. Вообще, в нормально обществе, если еды не хватает, вводят карточки, если не хватает жилья - ставят палатки или караваны, дают коммуналки.
-Если не хватает денег на здравоохранение, пусть тоже дают карточки, хотя бы на какую-то минимальную сумму раз в год, чтобы инвалид мог попробовать пройти нормальную физиотерапию или частную лечебную процедуру, или купить электроколяску, - то что ему нужно, а не одни таблетки или то, что равнодушные дяди в минздраве придумали.
- А придумывают они часто совершенно дикие вещи. На включение дешёвых и простых лекарств в "корзину услуг" (со скидкой) денег часто не выделяют. И тут же вдруг - на какие-то особые препараты - или на особо сложные операции - половина всех средств. До полумиллиона в год на человека на лекарства и до пяти миллионов на операцию! - Конечно, всех жалко. Но лучше помочь сотне человек или хотя бы десяти, чем одному. Тем более, что многие сложные операции часто только причиняют больным лишние страдания и оканчиваются неудачно. Будущее всё-таки не за ножом, а за новыми технологиями. Психиатры не столько лечат, сколько калечат. - А потом, загубив человеку здоровье, дают, как великое счастье, справки о сумасшествии для решения (наполовину или на четверть) финансовых проблем. А могут и не дать. Мест в психушках уже почти нет. Выкидывают тяжёлых сумасшедших на улицу. Хотя ещё неизвестно, где больше сумасшедших.
- Кому выгодно, что Израиль на первом месте в мире по числу судебных тяжб? Отвечаю. Адвокатам. Адвокаты за деньги вершат правосудие. Больше в стране несправедливостей, нищеты, воровства, злодейств - больше судов, апелляций - больше у адвокатов денег - больше новых бумажек и нового правосудия. А если бы всё было спокойно и хорошо, на что бы жили толпы адвокатов? Их число на душу населения тоже самое высокое в мире (63.000 штук!) и всё равно работы всем хватает, так что они позволяют себе заламывать за свои услуги фантастические цены. -Творится чёрт те что: незаконные аресты, несправедливые приговоры. Убийцы и воры гуляют на воле. Но вдруг без всякой причины они наезжают на самого безобидного человека, «шьют дело», арестовывают, запугивают. Отрицается презумпция невиновности, которая была ещё в римском праве. Полный дурдом. Присылают счета и штрафы непонятно за что. И без платного адвоката ничего не добьёшься, т.к. не ОНИ должны доказать, что я должна деньги, а НАОБОРОТ - Я ИМ, что не должна. -Вообще, что такое частный адвокат? -Это человек, который защищает воров на наворованные деньги против обворованных, у которых денег нет. О каком правосудии можно в этом случае говорить?
Кстати, вся эта весёлая компания (адвокаты, амуты, астрологи, психологи, психиатры и соцработники) получают тоже десятки, сотни миллиардов. - Сколько точно, сказать не могу. Нет данных. Но можно себе представить косвенно по их числу (Соцработниц- 20.000! - Каждая сидит в отдельном кабинете с компьютером, телефоном и кондиционером и «соцработает» без устали целый день!).
Израиль - страна очень маленькая, но богатая, за счёт предприимчивости и афёр всё ещё оставшихся каким-то чудом обычных европейских евреев, за счёт «хайтека», туризма. Деньги есть. Массу проблем можно было бы решить буквально за один день. Но не хотят. Нет в обществе искреннего стремления к этому. Нет даже такого понятия - "благо народа". Есть только желание устроить максимально красиво, богато и комфортно свою личную жизнь. Прожрать. Прогулять. Отношение к другим людям, к животным, к природе - потребительское, деструктивное. Отрицаются базовые права «ближнего» прописанные уже 2-3 тысячи лет во всех культовых книгах всех религий!
Кому выгодно, что миллион самых здоровых и молодых израильтян сбежали за границу и платят налоги там? -Выгодно тем, кто занимается "делёжкой пирога" здесь. -Ура! -Сколько тёплых местечек освобождается! -Для нас, только для нас, не для бесправных олимов же или арабов! -На безрыбье, я, рак, буду рыбой! -А я, курица, буду орлом! – Идёт жестокая борьба за особые исключительные права влиятельной части общества жить в роскоши и плевать на остальных.
Всё это прикрывается красивыми словами о том, что они "много работают", "служили в армии" и, наконец, самой знаменитой, оправдывающей, любое преступление: - "мы платим налоги". - "А ТЫ ПЛАТИШЬ НАЛОГИ????" гневно указуют они на тебя пальцем. - Давайте разберёмся.
Деятельность, с которой платят налоги, при ближайшем рассмотрении, - сплошь и рядом приносит обществу и окружающей среде только вред. Например, производство сладостей, мучного, сигарет, одноразовых или плохо сделанных товаров, массы разных сомнительных услуг, развлечений и увеселений, развлекательных поездок со своих мусорок и развалюх в чистое место, называемое курортом, всяких модных предметов роскоши, электроники, личных автомобилей. Я не хочу сказать, что всё это вообще не нужно. Но сначала надо обеспечить людей (если они дураки и сами этого не понимают, то и насильно) самым элементарным жильём, транспортом, здоровым питанием, хорошим лечением и предупреждением болезней, защитой от всевозможных опасностей, преступников, эпидемий, стихийных бедствий, а потом уже думать о сборе налогов.
А сейчас получается, что те люди, которые делают что-то по-настоящему полезное: ухаживают за больными, лечат, учат, рожают и растят детей, готовят, убирают, шьют, строят, ремонтируют старые вещи (сберегая этим природу), делают добротные долговечные вещи или качественные продукты питания, выращивают полезные растения, заботятся о диких и брошенных животных, берегут памятники культуры и т.п. - получают ничтожно мало или вообще ничего. Так что, естественно, и налогов много заплатить не могут. Из этого делается вывод о их малоценности для общества и о большой ценности всяких аферистов и спекулянтов, платящих большие налоги. (Много украл? -Заплати налог и спи спокойно!) Это проблема одинакова почти во всех странах (кроме, кажется, скандинавских) и не зависит особенно от общественного строя, потому, что настоящего социализма до сих пор ещё не было нигде. Кроме того, взысканные налоги тратятся, в основном, на содержание целой армии никчёмных чиновников с огромными зарплатами, а также родственников и друзей их и самых щедрых налогоплательщиков. Получается замкнутый круг нужных и полезных друг другу людей, т.е. попросту, мафия.
Нам продолжают упорно внушать, что другой экономики быть не может. Никаких серьёзных доказательств этому нет. Они просто давят авторитетом, как раввины со шнурками. Я это особенно поняла, когда прочитала замечательную книгу С. Кара-Мурзы "Идеология и мать её наука". Все доказательства экономической состоятельности современного капитализма - туфта. Просто подгоняют "науку" к существующему, временно устойчивому, положению вещей. Почему временно? Потому что это "пирамида", тянущая всё больше и больше ресурсов со всего мира и идущая к скорому банкротству.
-Можно ещё сравнить такое общество с живым организмом, где вся кровь (деньги) стекается в голову, на том основании, что она самая важная. Руки-ноги - чёрные от гангрены. А в мозгу постоянно высокое давление, склероз, инсульты. Бибиномика.
- Кстати. Почему это специалисты, если они действительно нужны, должны получать больше простых рабочих? -Человек долго учится. В результате он НЕ РАБОТАЕТ НА УЛИЦЕ, на жаре, ветру, морозе, на тяжёлой грязной опасной работе, среди простых грубых людей. Он сидит в чистоте и уюте с бумажками. И он должен радоваться, что получает НЕ МЕНЬШЕ рабочих. А уж если его работа действительно очень ценна, - ИНОГДА И НЕМНОГО БОЛЬШЕ. С деньгами следует обращаться предельно аккуратно, вдумчиво, буквально, как с ядерным или химическим оружием, иначе они приносят не пользу, а ВРЕД.
- Почему не подсчитываются убытки, приносимые всё увеличивающимися загрязнением окружающей среды, преступностью, бюрократией, неразберихой, нищетой, болезнями, невежеством и т.п.? Причём эти убытки не сиюминутные. Они растягиваются на многие поколения, разрастаются, как снежный ком и когда-нибудь превратятся в лавину.
Конечно, бесплатно лечить человеку зубы экономически "невыгодно". Гораздо выгоднее продать ему же леденцы и заплатить с этого налоги. Развлекать большую толпу молодёжи в дискотеке доходнее, чем открывать кружки или серьёзные курсы. Вообще на разных пороках и слабостях можно заработать кучу денег. Нормальное общество можно сравнить с нормальной семьёй. Будет ли, допустим, отец или мать спаивать, скуривать, травить, не лечить или развращать своих детей? Нет. А чужих, значит, можно. Экономически выгодно. Налоги идут. Будет ли нормальный хозяин дома, зная о приближающемся землетрясении вместо того, чтобы проверять и укреплять фундамент дома, открывать там десятый по счёту ларёк с барахлом или гараж? Нет. А Израиль и Америка поступают именно так. Потому, что якобы "экономически выгодно".
- Чтобы влиять на все эти вещи, не обязателен даже социализм. Разумное общество может и в рамках капитализма задавить налогами всё вредное и поддержать льготами и дотациями всё полезное. МИНИМАЛЬНАЯ ЗАПЛАТА ДОЛЖНА СОСТАВЛЯТЬ 2/3 ОТ СРЕДНЕЙ. -Это вопрос принципиальный.
-Я вовсе при этом не хочу сказать, что человек по-настоящему выдающийся не должен получать больше в час, чем остальные. Например, общеизвестно, что лучше держать одного очень сильного программиста, чем 100 слабых. Но платить ему 100 зарплат ни к чему. Перебьётся. Хватит с него 2 х -3 х-кратной средней зарплаты + уважение общества.
-Самое главное, чтобы работал хвалёный «свободный рынок», чтобы таланты вовремя обнаруживались и ценились. А мы наблюдаем в самых серьёзных областях сплошь и рядом всевозможные мафии и монополии, которые тормозят развитие общества. И, вот, как ни странно, причина этого ИМЕННО в чрезмерном НЕРАВЕНСТВЕ. Те, у кого слишком много денег - слишком много власти, т.е. возможность решать, - кого брать, кому платить, за что платить, сколько платить. Хорошего специалиста разумеется, могут и взять. Но за соседний стол посадят СВОЕГО бездельника и стукача. А чужому или не дадут работать так, как он хочет, или мало заплатят, или ещё какую-нибудь пакость устроят. Из-за денег начинаются грызня и интриги. И в конце своей жизни даже самые хорошие и уважаемые специалисты с горечью вспоминают свою жизнь, - как мало им удалось сделать, насколько больше и лучше они бы работали, если бы им не мешали власть имущие, интересующиеся только деньгами.
Жульничество предпринимателей защищено законом. Нажал на телефоне случайно не ту цифру, и плати за двухчасовый разговор вместо 1ш.20 аг. -840 ш. (вместо 1аг./мин. по программе «Безек Бейнлеуми», - 7 шек./мин. «Эксфону», который нарочно не отключил связь через «00»). Разница в оплате - в 700 раз! Это -свободный рынок? -Это бандитизм!
Неравенство - философия всей жизни. Постоянно режут слух громогласные объявления о льготах, подарках, угощениях, амнистиях, особых разрешениях, компенсациях, освобождениях от налогов для каких-то очень узких категорий людей. Причём слушателей обычно это нисколько не радует, а только бесит. И это вовсе не зависть. В России была замечательная поговорка - «В тесноте, да не в обиде!», которую здесь, к сожалению, не знают. - Чем больше власти собачьих костей бросают в толпу «нищих», - тем становится хуже. -Например, чем меньше остаётся «жертв Холокоста», тем с большим усердием их делят на разные подгруппы. - «На празднование Пэсаха приглашаются находившиеся на оккупированной территории не менее шести месяцев». - А если -5 месяцев и 29 дней? А если печати какой-то нет или бланк не такой, как надо? -Не видать тебе мацы и гефильте -фиша! - Топай, ветеран, домой.
Очень важно строить всем жильё (не говоря уже про стариков и инвалидов!), причём жильё в нормальном месте, а не в Магадане и Сдероте. Хоть 5 -метровую комнату, плюс прожиточный минимум (оплата счетов плюс простейшая еда). Если государство не способно обеспечить нетрудоспособных прожиточным минимумом, это преступное государство. Очень важно, чтобы люди чувствовали себя беззаботно, чтобы могли послать далеко-далеко любого работодателя, который захочет над ними издеваться. Да, тогда будет падать производительность труда (рабского труда за гроши!), но всё остальное, наоборот, оживёт. Люди не будут бежать (миллионами!) за границу, смогут больше заниматься своей семьёй, своим здоровьем, творчеством, ближними и т.п.
Кроме того, надо разогнать половину чиновников, а остальным уменьшить зарплаты до минимума и контролировать всё, что они делают, принимать от населения жалобы на них.
-Но в Израиле вместо этого обвиняют во всех грехах самых слабых и беззащитных. Их намеренно валят в одну кучу с преступниками. Я читала своими глазами примерно такой список врагов общества: "...наркоманы, одинокие матери, алкоголики, проститутки, инвалиды..." -И кто это пишет? Люди, семьи которых всего лет 60 назад чудом спаслись от газовых камер. А сейчас они возомнили себя, наверное, богами. Печально. Причина этого, прежде всего, в капиталистической, эгоистической философии. Считается нормальным ставить развлечения и удовольствия богатых людей выше жизни и здоровья бедных.
-Был опрос зрителей на российской телепередаче -"Что вы сделали бы с миллионом долларов?" Подавляющее большинство радостно рассказало, как потратят его лично на себя. На другой передаче герой налил своей девушке ванну шампанского. Это было представлено, как благородный поступок, любовь. Эти передачи были из России, но в Израиле всё абсолютно то же и даже хуже.
Ещё меня раздражает в Израиле стремление к показухе. Всё должно обязательно сверкать, блестеть и выглядеть шикарно. Все мисрады, школы, поликлиники, больницы каждые пять лет обязательно проходят самый дорогостоящий ремонт. Организовать в купат-холим посещение больных на дому, пригласить новых врачей, поставить массажную кровать, выпустить расписание приёма больных у них денег нет, а ломать почти все стены, менять всю мебель, лампы, мазганы - есть.
-Когда-то давно, Лена З. ездила посмотреть Израиль. Она даже проехалась раз по железной дороге. "Ну, как?"- спросила я. -"Знаешь, ты видела мышиную железную дорогу в уголке Дурова? - Всё точно так, как там - какое-то игрушечное, ненастоящее, похожее на аттракцион". Когда мы с Илюшей попробовали прокатиться, так всё и было. Игрушечное. Даже по вагонам ходили клоуны с шариками, развлекали и хлопали в ладоши на станциях.
-2005. Сейчас железная дорога в Израиле стала вдвое длиннее и сильно грязнее, но своей «мышиности» почти не утратила. Стоят в чистом поле нарядные, разукрашенные пустые станции, не имеющие никакого отношения к городам, по имени которых называются. (Кроме Тель -Авива, Хайфы и ещё какой-то станции за Хайфой, где расположена воинская часть. Единственные постоянные пассажиры - солдаты, проезжающие туда бесплатно).
-2019. -Железная дорога наконец-то стала почти настоящей! – Люди ездят! -Но работает постоянно с перебоями. -Зато скоро будет трамвай! Вот заживём-то с трамваем! Ура!
Страдает мышиностью и Великая Новая Центральная Тель-Авивская Автобусная Станция («Тахана мерказит»), торжественно открытая в 93-м году. Её строили 26 лет! В ней 230.000 кв.м. площади, на которой, кажется, 5 тысяч (!) помещений для магазинов и лавочек. Используется, хорошо, если четверть. Первые два этажа из семи вообще закрыли сейчас за ненадобностью. Третий и пятый наполовину пусты. (Скоро её обещают снова почему-то сломать и построить другую, ещё лучшую, но где-то далеко, не в центре. - Это будет, уже, наверное, - Вавилонская Башня!)
-Автобусы сейчас въезжают на седьмой и шестой этажи. Чтобы спуститься оттуда на землю - на четвёртый этаж, приходится здорово побегать по всей автостанции, ища работающие эскалаторы и лифты. -Интересный аттракцион! -Время нервы пассажиров, возможности инвалидов - тьфу! Главное - магазинов прорва!
Мисрадов и супермаркетов настроили стратегический запас - лет на сто вперёд. Но нормального жилья, больниц, зелени, транспорта по-прежнему не хватает. Да, делается что-то. Но уж так медленно и неторопливо! Я уже "жить в эту пору прекрасную" не надеюсь. Я даже не надеюсь, что будет когда-нибудь достаточно скамеечек и навесов от солнца. Инвалид может пройти сотни метров и не встретить на ни одной скамеечки! Только на автобусных остановках. Хотя недавно власти осчастливили жителей Шхунат -а-Тиква. -Наконец-то догадались сделать над базаром навес! Илюшину больницу - "Барби" ("Абарбанель") который год угрожают закрыть. - Куда девать психов, их не интересует.
Теперь - по поводу нехватки рабочих мест. - Мест полно. Никакой «безработицы» нет. И не нужны никакие «пособия по безработице» более, чем на месяц. Но за самую тяжёлую работу платят меньше всего. Это абсурд - что «экономически невыгодно», чтобы граждане страны просто честно работали. Может быть, да, невыгодно частным работодателям нанимать на чёрную работу израильтян, а не китайцев и арабов с территорий. Но для чего тогда государство? -Можно доплачивать за тяжёлую работу гражданам страны и поощрять создание новых рабочих мест. -Почему так делается? -Очень просто. Нарочно. Тогда отхлынут фактически бесплатные рабы с никайонов, типуля, больниц, шмиры. А власти не хотят этого. Они умеют считать только деньги в своём кармане сейчас, не задумываясь о последствиях такой политики для всей страны в будущем. Причём всё это хамство происходит под прикрытием маниакальной веры в образование и «хай-тек». Мол, надо повышать расходы на образование и технологические разработки любой ценой, идти на любые человеческие жертвы. Примерно как это делал Сталин, развивая тяжёлую промышленность и губя всё живое направо и налево. Пусть тысячи бедняков живут в сараях, которых постыдились бы дикари. Пусть роются в помойках. Пусть от постоянных стрессов преждевременно болеют и умирают.
Рабочих на самом деле НЕ ХВАТАЕТ. Их завозят из третьего мира. Или зовут на работу соседей -арабов, которые нас режут, стреляют и взрывают. (Потому что граница намеренно открыта, а политического урегулирования нет уже десятки лет). ТРЕБУЮТСЯ, ТРЕБУЮТСЯ, ТРЕБУЮТСЯ… Строительные рабочие, уборщики, повара, официанты, горничные, охранники, сиделки, водители, механики, техники, садовники, кладовщики, продавцы. Но когда говорят о зарплатах реальных людей, готовых идти на эту работу и честно делать её, официальные лица, их консультанты, разные профессора-социологи (!) строят жалостливо - презрительную морду и говорят: «Надо было в своё время учиться хорошо, - осваивать иврит, английский, компьютеры» - Прямо какие-то «мальчики-электроники»!
-Это у моего Илюши в Абарбанеле такая есть любимая песня «До чего дошёл прогресс, труд физический исчез…» (При этом не может самостоятельно даже штаны надеть!). Я ему - «Да разуй глаза, не зацепись за швабру уборщицы, не налети на автокар с кухни, не споткнись об груду кирпичей, которые сложили строители при входе…» Бесполезно… - «…Вкалывают роботы, а не человек!». Любимая песня! - Где вы этих роботов видели, кроме фантастических фильмов? Да, закрылись (в развитых странах) большие заводы, фабрики, шахты.
Но зато расцвела бескрайняя сфера обслуживания. Это тоже физический труд! Причём тоже нелёгкий! Он никуда не исчез и не собирается исчезать! И его надо нормально оплачивать! Иначе никакого «свободного рынка» не выйдет. Вашу страну будут содержать и обслуживать иностранные рабочие и беженцы. Они же будут всеми правдами и неправдами получать гражданство, размножаться и заселять её. А вы сами из-за лени и лицемерия выродитесь и вымрете!
- Такого презрения к физическому труду не было даже в древние времена. Рабов мучали, убивали, эксплуатировали, но ни в какой неполноценности и увиливаниях от учёбы не обвиняли. - Следуя новейшей логике, - строитель - недоучившийся инженер, доярка - это двоечница, не пожелавшая пойти учиться на агронома, воспитательница маленьких детей - дура, не способная закончить педагогический институт, кассир, - тупица, не способный выучиться на бухгалтера, и т.д. – Что-то похожее говорил когда-то Герман Стерлигов: «Пусть ВСЕ РАБОЧИЕ бросят свою низкооплачиваемую работу и приходят ко мне - Я НАУЧУ ИХ ИГРАТЬ НА БИРЖЕ!». - Сегодня на «РЭКЕ» некто на полном серьёзе говорит: «Если я устроюсь хорошо в Америке по своей специальности («ФИЛОСОФОМ»!!!), я в Израиль не вернусь. Сказал бы уж честно: «Меня, кроме денег ничего не интересует, и вся моя философия к этому сводится. Можете мои труды не читать. Зря потеряете время».
Ни в одной области нет долгосрочной программы. Взорвался дом от газового баллона, - месяца два все ящики забиты листовками, призывающими проверять газ. Загрызла девочку собака, - опять месяц шум, терроризируют собак и их владельцев. И опять тишина. Обвалился потолок, мост - опять то же самое. Теракт, крушение поезда из-за отсутствия шлагбаума, - снова шум, гам, разговоры и снова никаких мер. Поколыхалось болото и опять стоит до следующей аварии. Никакие проблемы никто, никогда и никак не собирается ни решать, ни предупреждать. А они нарастают, как снежный ком.
Да, забыла ещё высказаться по национальному вопросу. Я целиком и полностью за равенство в правах арабов. Пусть даже будут президентами и министрами. Пусть заберут себе все земли, где их много. Каждый человек, - прежде всего – человек и должен иметь все человеческие права. Но я против любых действий, постепенно и незаметно подрывающих национальный характер и национальную безопасность государства. Если немедленно не будут приняты чёткие и однозначные законы в этой области, Израиль очень быстро исчезнет. Причём, лучше от этого вовсе не станет! Миллионы людей ехали сюда именно, как в единственное еврейское государство. Тысячи проливали за него кровь или жертвовали на него огромные деньги. Не на абстрактное "государство всех его граждан", а именно на СВЕТСКОЕ ЕВРЕЙСКОЕ, пусть самое маленькое и бедное, но на СВОЁ, на МАЛЕНЬКУЮ ЕВРЕЙСКУЮ ЕВРОПУ. А не на замусоренные экзотические скопища сараев и синагог с толпами работяг и туристов со всего мира из всех племён и наречий. Я бы прекратила полностью въезд "внуков" и "правнуков". -От «Палестины» отделиться немедленно! И плевать на гнилую европейскую и американскую "демократию" сто раз.
Это было моё невразумительное мнение в 2005 году. Теперь, оно под влиянием жизни изменилось. Я совсем не против, чтобы разбавить евреев и арабов ЕВРОПЕЙЦАМИ. А негры, арабы, мизрахи и азиаты, мне, как-то, ещё, извините, не очень по душе. Остался ещё некоторый расизм. Признаю. И не спешу его преодолевать! -Тот, кто говорит, что у него нет ннационализма и ксенофобии, просто врёт. Кого вы предпочтёте встретить ночью на тёмной улице - пожилую еврейку или даже русскую из Петербурга, или молодого араба из Рамаллы? - Если вы скажете, что вам всё равно, это будет неправда, хотя в каждом отдельном случае всё может оказаться наоборот: еврейка плохая, а араб хороший. Но между народами, между большими массами населения пока что существуют огромные различия. - Если уж вырождаться и вымирать, то в обществе хотя бы европейцев.
- 2017. - Всё уже пропало… - Не будет даже «Исратины». Кто верит в неё - большие оптимисты. - Будет - «ИзРуАрАфрАзДатина». - Как вся эта разношёрстная компания будет уживаться на одной маленькой территории, - представляю с трудом! Разве что ещё больше заврутся и замкнутся в своих гетто! - Наши власти делают вид, что ничего этого нет, что мы живём в еврейском государстве. А от него уже осталась одна оболочка…
Личные вкусы любого человека естественны. Всегда люди, более похожие на тебя кажутся лучше, чем чужие. Они вам ближе. С ним легче общаться. А вот в тексте и понимании «Закона о возвращении» никакого произвола быть не должно. Чем запутаннее национальный вопрос, тем важнее чётко придерживаться определённых строгих правил. Но этого нет. Есть невразумительный закон «О национальном характере государства» (2018). Есть страшное МВД, которого все боятся. Которое может, безо всяких объяснений и законов, не разрешить въезд даже в гости, не дать гражданства человеку, который здесь прожил десятки лет. Может вдруг, ни с того, ни с сего, депортировать целую семью с детьми, родившимися здесь, кончившими школу и отслужившими в армии, только за то, что они «поменяли веру» или потому, что двадцать лет назад чиновник МВД что-то недосмотрел в их документах! Может быть не признан гражданский брак. Могут ни за что, ни про что хватать и отправлять назад целыми самолётами из аэропорта туристов (с путёвками!) если морда не понравилась, возраст, пол или цвет волос. - Так им и надо! -Могут хватать ночью в постели в лучших традициях НКВД. -Не законное ограничение выдачи визы. Не внесение залога. Нет. -Пусть себе едут. - И побольше! - Есть ещё дикий закон, согласно которому, приезжающие в Израиль в рамках воссоединения семей старше (хоть на один день) пенсионного возраста (62 -женщины, 67 -мужчины), не имеют права на пособие по старости и медицинскую помощь. - Почему???
И в то же время насильно «огиюривают» целые толпы диких африканцев. Вдруг почему-то стали признавать брак гомиков, которых настоящие «иудеи» на дух не переносят. Раз уж до такой свободы дело дошло, перестаньте изводить всех вопросами о вере. Скажите прямо - вот таких-то «условных евреев» берём, а таких-то - нет и баста. (И никакие деньги, адвокаты и Багацы не помогут, разве что, правда, особый случай, признанный единодушно судом присяжных).
Чистых евреев, которые бы всех устраивали, уже в галуте давно не выпускают. Они везде вымирают и экономически неэффективны. Евреи чаще других бегут из Израиля. Здесь им очень плохо, гораздо хуже, чем крепким и циничным «гоям». -Существуют даже на эту тему шутки типа: «Я не еврей, я люблю Израиль!» Евреи не выдерживают египетских бюрократических казней и 40-летних хождений без Моисея по пустыням «развития», которые устраивают Биби и Ко. Надо беречь народ, который ещё есть, а не топтать и убивать его. И пусть едут (из Европы или Америки!), все кто пожелает, - в рамках некоего условного закона, разумеется. Иначе, Израиль за 10-20-30 лет постепенно исчезнет и превратится неведомо во что.
2014. -А суданцам с эритрейцами пусть уж дают гражданство! В Израиле долго не было охраняемых границ. Иди, кто хочешь. Набежало из Африки 60.000 человек (!) беженцев. Надо было или закрыть границу, или принять их по-человечески. Не сделали ни одного, ни другого. Только мучают их, гоняют с газона на газон, с лавки на лавку, удивляются, что они не хотят тихо умирать. - А они (неблагодарные обезьяны) то кушать хотят, то отлить, то секса. Было несколько десятков нападений на прохожих (странно, что не тысяч!). Часть «беженцев» посадили в концлагерь в пустыне Негев. Выходить из него можно свободно, но - куда? -Три раза в день они должны явиться на перекличку! -И им видите-ли это не понравилось. Русский фашиствующий интернет очень возмущён этим, - предлагает скормить их крокодилам в Хамат -Гадере. Сердобольные сабры возят им супы, одеяла, поют с ними песни, водят их к врачам и на демонстрации. Правительство молчит. - 60.000 человек. Пустяки какие. -Постепенно рассосутся!
Я никогда не понимала туристических восторгов от Израиля. Мне-то здесь придётся жить до конца, а не ездить на экскурсии. Мне жить в этих лачугах, хибарах, хрущобах, среди этой сплошной автостоянки и мусорной свалки. Мне и Илюше лечиться в этих «капут- холимах» и больницах, а потом валяться вот на этом облезлом кладбище Яркон или вообще на какой-то свалке. Может быть, поэтому я и воспринимаю всё так трагически?
- С жильём вообще полное безобразие... Говорят, что земля якобы дорогая. В России, где земля дешёвая, масса многоквартирных домов, а в Европе, которая побольше Израиля, есть дома на 17 тысяч квартир, -на 50 тысяч жителей в одном доме! Если построить только четыре (!) 10-этажных многоподъездных дома, - квадратом, каждый по 500 квартир (как у нас в Москве на Кетчерской), то в них можно поселить небольшой израильский город на 6.000 жителей, вроде Иерухама или Мицпе-Рамона, которые сейчас размазаны на огромной гористой территории с сотней (!) кривых запутанных улочек, редкими автобусами и страшненькими маленькими и убогими домишками, которые без конца требуют разнообразного дорогого ремонта и ухода. - То крыша, то забор, то стены, то трубы, то крысы, то термиты, то осы, то муравьи, то тараканы, то плесень, то проводка, то бойлер. Хорошо, если есть ещё пара жалких кустиков. - В каком веке мы живём?
-Ещё Жаботинский писал, что надо строить многоэтажные дома. (Но, похоже, что Жаботинского в Израиле никто не читает!)- Земля в пересчёте на одну квартиру вовсе не будет дорогая. Мало того, внутри такого двора можно сделать огромный прекрасный, доступный всем парк, а в нём и на первом этаже все необходимые службы, детсады, школы, магазины, кафе. Всё пешком. Без машин. При строительстве многоэтажных домов высвобождается масса земли для зелени, не растягиваются коммуникации, как сейчас.
Становится дешёвым и быстрым транспорт, проведение и ремонт газа, воды, разных труб, проводов и кабелей, дешевле отопление. Вообще всё становится близким, удобным и дешёвым. На высоких этажах летом сильно дует, - не жарко, - а зимой не сыро, меньше болеют аллергическими и простудными заболеваниями, меньше насекомых. Дети, старики и животные спокойно гуляют в полной безопасности во дворе, где нет машин.
На территории только Тель-Авива масса огромных свободных площадей вдоль моря, - частный аэродром Дов, Тель-Барух, Гивъат-Алия, - всё на высоком красивом берегу! Ещё Микве-Исраэль, сельскохозяйственная школа с огромными опытными полями почти в центре Тель-Авива! Можно было бы застроить эти земли многоэтажными большими бесплатными домами, засадить деревьями и сделать счастливыми и патриотически настроенными тысячи людей. Но, увы, понятие "народное счастье" сионистским не считается. В красивых местах или помойки (их берегут, ждут повышения цен) или частные виллы для миллионеров, - всё равно - довольно-таки жалкие и тесные, -без размаха. А беднякам никакое жильё вообще не положено. Гони за сарай миллион (если банк даст ссуду - машканту) и посвяти всю свою оставшуюся жизнь выплатам и ремонтам.
Зато много еды и барахла, - довольно дрянного. У меня уже все шкафы еле закрываются. Израильтяне издеваются над олимами иногда: "Ну, эйх? Охель тов бе-Исраэль?" (Ну, как, еда хорошая?) Они даже не понимают, что смеются сами над собой. За почти 60 лет существования еврейского государства нечем похвалиться кроме питы с фалафелем и тряпок. Ни жилья нормального, ни транспорта, ни зелени, ни чистоты, ни порядка. Ну да, ещё скоро будет ТРАМВАЙ!
А сколько всего можно было бы сделать! Когда я ездила на экскурсии по стране, я только всегда расстраивалась. Вот, например, побережье Средиземного моря, Кинерета. Можно ведь было бы сделать вдоль всего берега благоустроенные пешеходные грунтовые дорожки со всякими удобствами, украшениями и развлечениями, насажать деревьев и т.п., как в Прибалтике, пустить вдоль берега рейсовые катера и яхты. Сделать всюду нормальные волнорезы, чтобы люди могли в любую погоду купаться и не тонуть, бесплатные лежаки и навесы, подъёмники для инвалидов. На горах тоже можно сделать прогулочные дорожки, терренкуры, как в Кисловодске и сделать хотя бы раз в день туда автобусные рейсы. И к морю тоже! Сейчас же ничего этого нет. Автомобилисты, лопаясь от гордости, тащатся туда, толкаясь друг с другом, на своих стотысячных машинах, чтобы сесть у дороги или моря на грязную полянку, пожрать шашлыки, ещё больше напачкать, намусорить, сфотографироваться и уехать.
Личные автомобили в Израиле - это священная корова, занявшая место когда-то уничтоженного золотого тельца. Если бы её зарезать или хотя бы чуть-чуть подоить (хотя бы за то, что она превратила здесь все города в своё вонючее стойло), можно было бы решить, наверное, все экономические проблемы. Да и спасти несколько десятков тысяч жизней. Каждый год только убитых до 600 человек, гораздо больше, чем в терактах! (В 2014 – «300 убитых за год» - тоже немало!)
-Тель-Авив поражает также воображение количество канцелярских крыс, причём, в основном, молодых! Куда их столько?! Сколько по улицам Дерех Петах-Тиква, Масгер, Игаль-Алон мисрадов намисрадили! Тысячи людей расфуфырились и сидят там, гордятся неизвестно чем, бумажки перекладывают. А на производство и стройки сионизма гонят старых олимов, арабов и иностранных рабочих за гроши, которые называются минимальной зарплатой.
Я тоже сидела в молодости в такой же шаражке. Но я это делала из-за болезни, а не потому, что мне это нравилось. Я бы предпочла заниматься искусством или наукой. На худой конец, что-нибудь бы делала руками. Кроме того, я не требовала, сидя в конторе «Рога и копыта», больше денег, чем зарабатывают рабочие. Если бы мне и предложили больше, я бы не взяла или потратила, скажем, на корм котам. Я не орала на уборщиц из-за того, что под моими бумагами на моём столе осталось несколько крошек печенья, которые я сама же и накрошила или из-за того, что если чистый стакан посмотреть на свет, то видны разводы от воды, которой его мыли. (Почему вообще кто-то должен мыть мои личные стаканы?) Я бы не требовала убирать 43 комнаты за 2,5 часа (!)
- Выход из всей этой дикости один - у чиновников и их уборщиц должна быть ОДИНАКОВАЯ ЗАРПЛАТА. Только тогда разорвётся этот замкнутый круг блата, кумовства и издевательства над недавно приехавшими и слабыми, прекратится открытие бессчётных никому не нужных контор, амутот, министерств. - Экономика оживёт.
Я пробовала иногда писать какие-то соображения в газеты: "Русский Израильтянин", "Миг", "Вести", "Новости недели". Обычно всегда отказывают, да ещё часто в грубой форме. На РЭКУ не прорвёшься, а если и прорвёшься, успеешь сказать только несколько слов. (2020 - На РЭКЕ теперь самая любимая народная передача -«Особый случай». - Этих особых случаев столько…)
Только недавно до меня дошло, что происходит в редакциях. Если пишешь конкретную жалобу - на врачей, работодателей, Битуах-леуми, полицию, соц. работников и т.п., вполне могут иногда напечатать. Материалов у них мало, а публику всё это живо интересует. Политические же и философские рассуждения они у человека с улицы не возьмут - не по чину. Могут взять "письмо читателя" только если оно повторяет их собственные мелкобуржуазные хапужные идеи, или, если оно "против", письмо какого-нибудь глупого, малограмотного деда, чтобы показать - вот, смотрите, какие левые -дураки, -ха-ха! (2005)
Боже упаси сказать что-то плохое про евреев, как народ! (2005). -Попробуй кто-то, например, нарисовать на синагоге свастику - сколько воплей будет! Тут все, как один, поднимутся, разорутся в приступе патриотизма. - А фашизм никто не запрещает. - Газета "Вести"(2005) печатает почти в каждом номере фашистскую статью, от которой Гитлер был бы в восторге - и ничего. (2000. -Особенно они при Кузнецове свирепствовали. Сейчас - как будто поменьше). То они предлагают отменить ничтожное пособие по прожиточному минимуму, то прямо радуются, что в Африке люди умирают от голода, войн и нищеты. Не скажу, что это такая же политическая цензура, какая была в Советском Союзе, но оболванивает такое постоянное коричневое давление справа не меньше. При том, что информация вроде бы вся открыта, вроде бы сталкиваются противоположные взгляды.
- "...НО ПОД ВСЕМИ СЛОВЕСНЫМИ ПЕРЛАМИ ПРОСТУПАЕТ ПЯТНОМ НЕМОТА. -ГДЕ ТЕПЕРЬ КРИКУНЫ И ПЕЧАЛЬНИКИ? - ОТШУМЕЛИ И СГИНУЛИ СМОЛОДУ. А МОЛЧАЛЬНИКИ ВЫШЛИ В НАЧАЛЬНИКИ, ПОТОМУ, ЧТО МОЛЧАНИЕ - ЗОЛОТО…" (А. Галич)
Вот сейчас (2005) кстати, 100-летие первой русской революции и массовых еврейских погромов в России. Нигде ни слова. Почему? - Зато на Йом-Зикарон сколько лицемерия и крокодиловых слёз! Возят детей в обязательном порядке в Аушвиц пугать страшным прошлым, не зная при этом никакой истории, - ни мировой, ни еврейской, не видя в упор горя и ужасов вокруг? - Зачем зря разбазаривать деньги и ездить так далёко? У нас и тут Аушвиц с Холокостом под каждым окном круглый год. -Истощённые, покалеченные животные. Долго не живут. Не успеют родиться и гибнут. Я некоторых худых котят так и называю - Бушка (Бухенвальд), Ошка (Аушвиц), Костик (Холокост), Шайка (Шоа), Гетта, Зика (Зикарон). Надо было уже давно завести «Список Кошиндлера»! Бывают и "акции" и "ликвидации", как на Тахане-Ракевет в Тель-Авиве, когда внезапно исчезли все подброшенные туда котики.
-Вообще-то за 13 лет, что я здесь живу, в "белых" районах коты (которые остаются в живых) стали выглядеть лучше. Сейчас уже редко увидишь скелетообразное создание, бросающееся на кусок сухого хлеба или подъедающее за пьяным рвоту. Положение, как будто, улучшается. Но как невыносимо медленно! Миллионы на квартиры и машины у людей есть, а 50 шекелей (2005) на кастрацию СВОЕГО животного -"дорого!" - Но про котов тема большая. Я ещё напишу про них дальше, по порядку. Вот, кстати, самая последняя газета "Вести" - заметка - "Доброта нужна всем" - о том, как амута "Ахава" вывезла из Газы брошенных там животных (всех ли?), деньги у неё закончились и теперь неизвестно, что с ними будет. Если это доброта, то, что же тогда зло? Да я бы на содержание каждого животного содрала бы с поселенцев тысяч по 10, вычла бы из их жирных компенсаций! -И не только с них! - Со всех гадов, разводящих и разбрасывающих по улицам животных, а потом помалкивающих.
В марте 1996 года я ездила делегатом на 1-ый учредительный съезд ИБАЛа. -Нас было тысячи две человек. Это были одни БАРАНЫ (Прости, господи! - Я может быть сто раз сумасшедшая, но я не баран)! -Сначала были приветствия. Нетаниягу, Перес, Перец, ещё кто-то. Потом Щаранский произносил речь. Как всегда, о том, что приехали образованные люди, профессора, а их заставляют махать метлой. Ай-ай-ай! Каждому профессору - по кафедре! Метлу - израильтосам! - Но ему за этот бред устроили прямо овации.- Из выступавших только один человек сказал, что бОльшая часть алии занимается физическим трудом и другого пока не предвидится, поэтому олимовская партия должна добиваться нормальных условий жизни для ВСЕХ ТРУДЯЩИХСЯ. -Но его не поддержали. -Ничего нам не надо! Жила бы страна родная! Сами всего добьёмся! Сами с усами! Пусть слабые гибнут! Работать надо и учиться, а не лениться и просить! Сами себе заработаем на «виллу» и «вольво»! А Щаранский пусть дальше в шахматы играет! Молодец!
-Потом нам раздали список "ЦЕНТРА" из 570 готовых фамилий, неизвестно кем и по какому принципу составленный и предложили проголосовать за него и очистить помещение для работы "центровых" людей. Большинства из них даже не было в зале. Они уверенно ждали в фойе своего часа. Этот список у меня сохранился. Четверть его - пары, как будто это список не партии, а сладких парочек.
Вот только начало: - "Альтерман Борис и Йосеф, Альтшулер Беньямин, Герман и Стелла, Барс Александр и Стиана, Битаров Иван и Надежда, Ваксман Нина и Владимир, Вартман Анит и Эли, Галай Даниэль и Рахели, Гейкер Лия и Евгений, Гергусевич Анатолий и Роза, Горбонос Александр и Галина, Горелов Александр и Виктория, Гофтейн Белла и Сарра, Гринберг Шимон и Яков, Гроссман Елена и Михаэль, Гурман Ицхак и Таль, Гутман Марк и Валерий, Дамский Наталья и Александр..." -Может, кто-то там и однофамильцы, но так же точно у мужа и жены могут быть разные фамилии.
- Делегаты - бараны, разумеется, проголосовали "за" и побежали скорей в фойе кушать приготовленные для них Щаранским бутерброды и газировку. В массовом порядке продались за бутерброд! Им даже не пришло в голову, что все действия Щаранского от начала до конца недемократичны и унижают их. Оставшиеся в зале члены "ЦЕНТРА" в тёплой семейной эротичной обстановке (читай список выше) выбрали "ПАНЕЛЬ" (название не уступает ИБАЛу!), т.е. список кандидатов в члены кнессета на выборах. -Единственных там всем известных и порядочных людей, Меламеда и Тенцера, они завалили.
Ещё пару лет после этого я ещё трепыхалась, ходила на собрания и демонстрации, записывалась в разные общества и организации. Результат был тот же. Всё олимовское движение сгнило, не успев родиться. А мой одиночный голос ничего не весил. Один в поле не воин. Уже давно, может быть ещё до Израиля, образовались компании "своих людей". Они друг друга выбирают, хвалят, продвигают.
- Через год после "съезда" была встреча жителей Тель-Авива с Эдельштейном. На этой встрече я пожаловалась ему, что мне не дали машканту, придравшись к гарантам и что надо, наконец, отменить гарантов вообще. (Что было, кстати, и в пункте 3.2.3 программы партии ИБАЛ!). На это Эдельштейн возразил, что гаранты очень полезная вещь, отменять их не следует, т.к. если получивший машканту не может платить, его не выселяют, а берут деньги с гарантов. То есть он считает нормальным грабить людей, которые тебе помогли и за тебя поручились. Никто даже не и не подумал этим возмутиться. Я тоже возразила ему, но чересчур вежливо. Сейчас я понимаю, что излишняя скромность жертвам подлых политиков не к чему. На них надо орать, стыдить их, обвинять, ругать. Ничего, скушают! Задумаются. -Если бы я тогда выразилась более энергично, может быть что-то и отпечаталось бы в его куриных мозгах.
«Русские партии»- ИБАЛ («Исраэль -Ба-АЛия»), ИБУ (от «Исраэль БейтейнУ, - сейчас «НДИ») любят устраивать разные дешёвые спектакли. Больше всего меня поражает даже не их цинизм, а готовность публики его кушать. У меня, например, есть один очень якобы «умный» знакомый - Саша К. Сколько я с ним спорила! Я не могу понять его логику. Он голосует всегда за самых мерзавцев, а потом говорит, что в политике ничего нельзя изменить. - А ты проголосуй за честных людей! -Нет, нельзя. Рылом не вышли. «В шахматы не умеет играть». «Несолидный». «Похож на школьника». Причёска не та. Галстук некрасивый. Не умеют презирать и топтать слабых. (Недавно (2014) в «ИТОН-ТВ» Давид Кон говорил буквально то же самое, что и я!).
- Олимы воспринимают выборы, как забавную игру, вроде конкурса красоты, не имеющую отношения к их жизни. А выборы в кнессет очень хитры. Всё нарочно так сделано, чтобы не дать большинству людей выбрать своих представителей. Если голосуешь за маленькую партию (Тенцер, «Зелёные», Кон), она не проходит электоральный барьер. Если голосуешь за большую (потому что они вставили в конец списка какого-нибудь правозащитника для приманки), проводишь в кнессет десятки совершенно тебе чужих людей, а человек, из-за которого ты голосовал, или вообще не проходит, или один ни на что не может повлиять. Настоящие честные выборы должны быть напрямую, чтобы выбрать в кнессет конкретных людей, а не партии.
Когда-то давно партии имели смысл. Люди не смотрели по телевизору спектакли кандидатов, а читали внимательно «программы» партий, статьи, листовки. А те, кто не умел читать, слушали грамотных. Уважали логику, смысл и порядок действий. - Первыми превратили политику в шоу Гитлер и Сталин. И очень в этом преуспели, в отличие от невзрачных интеллигентов с книжками и бумажками, вроде Троцкого. Тогда появилась формула: «Я не читал, но осуждаю!» Но сейчас ещё хуже. Политика окончательно превратилась в балаган. Никто никого не слушает. Не успеет человек открыть рот, его уже облили грязью. Даже ненавистного мне Биби иногда жалко.
- Тем не менее, если бы наши олимы относились к выборам серьёзно, можно было бы и сейчас многое изменить. Но большинство их голосуют за Ликуд и НДИ. А половина ВООБЩЕ НЕ ХОДЯТ НА ВЫБОРЫ и считают, что это умно. -«Назло бабушке отморожу уши»! - Им онравится антиарабская воинственная риторика Биби или Либи. - "Всех арабов выслать через трансфер!"- Куда выслать 5 миллионов, которые ВСЕ никуда ехать не собираются и живут в СВОИХ огромных домах на СВОЕЙ земле сотни лет, большими многодетными семьями. Часто живут гораздо лучше и дружнее многих евреев. - Бред! - Сейчас (2015) я чуть-чуть стала понимать этих людей благодаря чтению в интернете их комментариев на разные заметки. Они вовсе не бараны. - БАРАНЫ ДОБРЫ! А эти - очень часто несостоявшиеся волки. ШАКАЛЫ. Хотели урвать себе лично много, да не вышло. Вот они и сидят в своих жутких «амидарах» или выкупленных огромными трудами паршивых развалюшках, но с компьютерами, злобствуют на весь мир, хвастаются, что они своё «г…» уже съели и остались живы, а другие не захотели - так им и надо! -«А НАМ ХВАТАЕТ». Даже когда они злятся, они вовсе не хотят улучшить мир. Они не поют, как левые - «АНИ ВЕАТА НЕШАНЕ ЭТ ХАОЛАМ…» («Я и ты изменим мир…»). - Чем мир хуже, тем им приятней…
2005. -Сколько я писала всюду по поводу чудовищного "Договора с Амидаром" (государственная жилищная компания). Мы благополучно перебрались в ХХI век с этим пещерным договором. Как вам нравится произвольное замуровывание окон и дверей, выкидывание на улицу вещей (никаких специальных складов в природе нет), взламывание дверей в любое время, запрет принимать гостей, запрет покидать квартиру (поскольку срок отсутствия не указан, следует понимать так, что из неё вообще нельзя выходить), запрет обменивать квартиру, оставлять после смерти квартиру детям, которые в ней родились, зависимость от соседей (по их жалобе в могут выселить безо всякого суда). В Амидаре имеют право выселить за неправильно оплаченный счёт, даже не по вине съёмщика (все извещения, если верить договору, посылаются обычной почтой, с которой по статистике каждое десятое письмо пропадает). Меня успокаивают, что всё это редко применяется. Но я не хочу юридически зависеть всю жизнь от милости начальства. -А вы? -А знаменитые, построенные Эдельштейном на посту министра строительства, крошечные комнаты в общежитии («микбацей диюр») в Ашкелоне по 1200 долларов в месяц (за счёт богатого министерства, разумеется). Тогда "РИ" вышел под шапкой "Когда Эдельштейн будет сидеть в тюрьме?" - Ну и что, сидит?
Никому нет дела ни до чего принципиального. Всё граждане кушают и дальше ещё и не такое скушают. Просто обожают всяких Биби, Шариков, Щариков и их бездушную брехню. Если какие-то группы населения Натаниягу, Шарон или Щаранский с Эдельштейном захотят посыпать дустом или повесить или даже отправить в газовые камеры, никто протестовать не будет. Только разбегутся в новый галут и устроят новые Яд-ва-шемы и Йом-зикароны. Я написала всё это, потому, что ещё надеюсь, что здесь можно что-то изменить. (2005)
ЖИЗНЬ В ИЗРАИЛЕ (1992-2005)
..У вас снега, у нас жара и бабка три часа с утра…
-Галя Ш. (мать-одиночка, сбежала на «доисторическую родину»)
Мы приехали в Израиль 2 сентября 1992 года. Этот день трудно забыть. В аэропорту нас принимала и распределяла некая чиновница. Я рассказала ей, что ребёнок болен шизофренией и что ему нужна медицинская помощь. Она бросила короткий взгляд на Илюшу, который играл на полу неподалёку и спросила, есть ли у меня мед. справки? - "Конечно, есть. В чемоданах. Если надо, я вытащу." - "НИЧЕГО НЕ НАДО. Я И ТАК ВИЖУ, ЧТО ВЫ ВСЁ ЭТО ПРИДУМЫВАЕТЕ. ЕСЛИ ВАМ НЕ НРАВИТСЯ ВАШ РЕБЁНОК, МЫ В ЭТОМ БЫСТРО РАЗБЕРЁМСЯ И ЕГО ОТБЕРЁМ".
Я совершенно обалдела от израильских шуток и только пробормотала: "Нет, нет, очень нравится". - "Вас кто-нибудь встречает?" - "Нет." -"Где вы хотите жить?" - "Не знаю. Если нельзя в киббуц, то в любое место, где его будут лечить." - "Хотите в олимовскую гостиницу Цидон в Тель-Авиве?" "Эта гостиница бесплатная, вроде мерказ-клита?" - "Да" - "Конечно хочу!" Она дала мне направления на такси и в гостиницу и дала на всякий случай свой телефон.
Мы сели в микроавтобус с ещё двумя семьями. Все вещи шофёр Шем-Тов поставил на крышу. Было очень жарко. Шофёр сначала развёз эти семьи и мы остались с Илюшей одни в салоне машины. Шофёр поговорил немного и потом увёз нас в глухое место, поставил машину на обочину и пересев на сидение рядом со мной, начал меня всячески хватать руками. Если бы это было в России, я бы, наверное, умерла на месте от страха. Но в Израиле я сразу сориентировалась, заорала, оттолкнула его и сказала, чтобы он вёз нас - куда ему сказали, а не валял дурака. Сейчас, пожив в Израиле, я понимаю, что у Шем-Това никаких особенно дурных намерений не было. -Такие вот обычаи мизрашные. Он снова сел за руль и привёз нас к Цидону. Сбросил вниз все наши сумки, в том числе 4 больших баула по 40 кг и спросил - "Всё?" - Я так разволновалась, что ответила - "Всё", даже не пересчитав сумки. Кроме того, снизу не было ничего видно, что там осталось на крыше.
Когда он уехал, я вспомнила про сине-белую полосатую сумку. Такой сумки у других пассажиров не было. Вряд ли они её забрали по ошибке. В ней были старинные открытки (до 1945 года), которые я выложила, чтобы получить разрешение на их провоз. Никто мне потом ничего не вернул. Но я ещё легко отделалась - у других были потери более серьёзные. Мы втащили кое-как тяжёлые сумки и баулы в гостиницу и поставили в холле.
Я подошла с направлением к администратору и тут выяснилось, что гостиница вовсе не бесплатная. Надо платить 60 шекелей (25 долларов) в день! Я попросила дать мне позвонить в аэропорт. Он не разрешил. Тогда я купила в соседнем магазине жетоны и стала дозваниваться в аэропорт с автомата, который висел рядом с администратором на стене. Никак не могла дозвониться. Пока я звонила, менаэль впал в бешенство и начал кричать, что мы заняли весь холл своими вещами и ничего не заплатили. Он приказал служителю и тот выкинул все наши восемь сумок, которые мы с таким трудом втащили, на тротуар и запретил заходить в гостиницу. Мы сидели там, наверное, на 50-градусной жаре на наших сумках и плакали, не представляя, что дальше делать.
Тут же собралась, как водится в Израиле, большая толпа сочувствующих (которые, небось, полчаса назад сами кого-то оскорбляли и выгоняли). Быстро всё уладили, помогли втащить назад наши сумки. Нам дали маленькую комнатку, но нельзя было почему-то взять с собой вещи. Их разрешили только поставить в большой, постоянно открытой комнате внизу, рядом с холлом, напротив дверей, т.е. их мог спокойно кто угодно вынести. Там сотни чемоданов были свалены в огромную гору. Остальные олимы не протестовали. Забрали, наверное, самое ценное, а на остальное плюнули. Но я снова начала рыдать, опять пошла к менаэлю и он видно не захотел с такой скандалисткой связываться. Нам, в порядке исключения, разрешили взять вещи в номер. В комнате была ужасная духота. Мазгана (кондиционера) вообще не было. Окна на юг затянуты чёрными (!) шторами.
2016. - Гора чемоданов в гостинице Сидон что-то мне смутно напоминала. -Что именно, я вспомнила, посмотрев кинохронику 40-х. - Оказывается, кроме нас был когда-то ещё один чемоданный протестующий, -музыкант. Пытался забрать чемодан в номер. Его в день приезда отправили в психушку, откуда он вернулся через две недели никакой, с дрожащими руками. Ещё кто-то там в окно выбросился. - Нашу злосчастную «колбасную алию 90-х» колбасило с первого дня.
-То ли дело - сейчас! - Алия вся в полёте, в поисках себя. Сдали квартиру и альнули на три месяца на Пэсах весной, пока не жарко, - погулять вокруг Йерусалима, пособирать маки. Потом ерданули на лето на дачу под Москвой. Потом опять альнули осенью к Новому Году за остатками корзины. Поплавали в море, получили денежки за сданные квартиры и снова ерданули на лыжный курорт. А потом вежливо и тонко так написали: «Мне Израиль очень понравился, но я сам себе в Израиле не понравился» (М. Козаков. - Он на самом деле приехал с «колбасной алиёй», но жил здесь раньше свободно, в стиле «сырной алии»)
На следующий день пошли в "Мисрад клита". Там мы были ещё несколько раз, т.к. они обещали бесплатную гостиницу "Марина" на берегу моря, но так и не дали. Не было мест. Кстати, характерная особенность израильской философии и политики. - Я многократно читала заметки в газетах о том, какие плохие условия в гостинице "Марина", а через несколько лет, когда начали её расселять, о протестах в защиту несчастных олимов, которых вышвыривают в провинциальные амидары. Но никаких протестов в защиту тех, кому ни плохая "Марина", ни амидары не достались, не было. Надо обязательно принадлежать к какой-либо группировке, банде, партии, секте, кучно живущей, иначе ты никого не интересуешь и никто тебе помогать не станет.
-Когда выселяют или увольняют сто человек, даже законно, - страшный шум. Если одного - полная тишина. -Тебя нет. Ты не существуешь. 2016. -Когда протестует тысяча инвалидов – «Инвалид - не пол-человека!», «Как можно прожить на 2.500!» -их слушают, сочувствуют. Но молчат о получающих 0 («ноль», - после уплаты съёма), - это никому не интересно.
После "мисрад-клита" в первый же день мы пошли на улицу Дубнов, в главное киббуцное управление. Туда нас даже не хотел пускать охранник. Еле-еле уговорили, куда-то зашли, но от нас отмахнулись, как от мух. "Никого не принимаем! Идите, вы мешаете!" Не помогли и красивые бумажки Авигдора. На них даже и поглядеть никто не хотел. Придя в Цидон, я со злости порвала толстую красивую книгу "Киббуц. Так мы живём!" на отдельные странички и сложила их в туалете. Соседи, старики беженцы из Приднестровья, приехавшие без денег и вещей, сказали "спасибо".
Вскоре их куда-то отправили, а на их место въехала очень деловая молодая семья, не очень-то похожая на евреев, зато без проблем. В первый же день они безо всякого иврита все трое нашли работу, ещё через пару дней - жильё, и тоже уехали. Мы ходили в соседнюю маклерскую контору, но там на нас никто не обращал внимания и ничего не предлагали, т.к. у них было и без нас навалом клиентов. Там сидели две наглые девки. Однажды мы сами нашли хорошую трёхкомнатную квартиру рядом с Сидоном за 500 долларов. Я дала им адрес и попросила взамен найти нам что-то подешевле (за деньги!) Они согласились, но обманули. В самой гостинице была группа помощи по поиску квартиры, но они тоже ничем не помогли.
Один знакомый с пляжа дал нам адрес маклера Бориса в Шхунат-а-Тикве. Борис привёл нас в симпатичный старый сарай, полуподвал почти без окон, но с пальмой в середине крошечного дворика, в самом центре Шхунат-а-Тиква по улице Эцель, 39, позади почты - всего за 700 шекелей в месяц. Я поставила под пальмой шезлонг и постепенно начала приходить в себя. Но ещё долго было чувство временности, нереальности происходящего.
-Как будто, вот сейчас закончится "отдых" в дикой южной республике и я вернусь домой в Москву, в нормальную жизнь. Отмоюсь, успокоюсь, а от Израиля останутся только воспоминания, загар и экзотические фотокарточки. Но квартиры уже не было и дороги назад тоже не было. Может оно и к лучшему. Я потом видела несколько человек из Москвы, которые болтались годами взад-вперёд в самолёте в полном безумии между хреном и редькой. Можно, конечно жить и на десять домов, но на это нужны средства и здоровье. А если их нет - лучше не дёргаться.
С хозяевами мне повезло. Они были очень добрые старички из Йемена. Дед - Шимон Бен-Товим, моэль (специалист по обрезанию) и его жена Мирьям. У них было 8 детей, которые жили отдельно и все собирались у деда только на Пэсах. Над моей квартирой была их собственная маленькая синагога, всегда пустая, но они всё равно ею очень гордились. У меня с ними были прекрасные отношения.
Только через 6 лет, после смерти деда, когда во дворе собралось приличное количество кошек, бабка вдруг сказала, что не может их больше видеть и боится заразиться. Я должна их выгнать или уходить. Я выбрала второе и мы мирно расстались. Мы её потом навещали иногда и она даже жалела, что погорячилась. У других было с хозяевами гораздо хуже. Например, одну соседку, Р., сумасшедший хозяин (пол-Тиквы сумасшедшие) бил палкой по голове и по коляске с новорожденной девочкой.
Большая проблема была (и остаётся) с жизнью на "карке"(земле). Наш сарай был даже на полметра ниже земли. Вскоре у меня начался хронический бронхит, который тянется до сих пор, т.к. из-за котов и Илюши продолжаем жить на карке.
У меня были две основные задачи: купить квартиру и пристроить в хорошую школу Илюшу. В соседнем доме сидел маклер в кипе Моше МЕЙШАРИМ (честный!). Он мне предложил две квартиры поблизости по 50 тыс. долларов. Я выбрала квартиру по ул. Йехиам, 14, рядом с "парком" Ган-а-Тиква, -довольно большую -40 кв.м. Маклер взял у меня задаток (квартира была его собственная) - 3 тыс. долл. Договор оформил его же адвокат Рами Шаарави, который обещал написать, что, если я не получу машканту, то задаток мне должны вернуть, но не сделал этого, а я не смогла проверить, т.к. текст был намеренно мелкий и неразборчивый. Адвокат сказал, что получать машканту следует только в банке "Ацмаут". Действительно, в других ипотечных банках ("Тфахот", "Мишкан", "Йерушалаим" и др.) с нами даже говорить не хотели. А "Ацмаут" сразу согласился и всё оформил. Выплата в месяц составляла только 400 шек. (всего-150 долл.!) Я заплатила четырём гарантам тысячу долларов. Ну и адвокату, шамаю, в Табу, банку, ещё куда-то.
Работник банка Закай Берлинер требовал всё новых и новых справок, причём не все вместе сразу, а по одной. Просто издевался. Потом вдруг потребовал, чтобы я привела для переговоров местного. Он, видите ли, меня не понимает. Моше прислал срочно некую Авиву, которая поговорила с Закаем несколько минут неизвестно о чём и потребовала за это тысячу шекелей. Заплатила. Потом Закай сказал, что в квартире нужен небольшой ремонт и электрическая вентиляция в туалете. Сделала.
Пока он тянул время, гаранты, заработав хорошо в Израиле гарантиями, вернулись на родину, в Россию. Тогда это была хорошая профессия. Во всех газетах были объявления: "Отъезжающим! Требуются гаранты! Много работы!" - Закай всё время звонил им, на их вымышленные рабочие места с высокими зарплатами и не мог дозвониться. Он всё прекрасно понимал, но ему нравилось ломать комедию. Однажды мне это надоело, и я сказала ему, что гаранты уже не годятся. Если ему надо, я приведу новых гарантов, хотя это ДОРОГО. Последнее слово его очень обидело. А то он не знал. Дело совсем заглохло.
Тем временем я ходила постоянно на беседы с моей социальной работницей Дворой Махти. Я была для неё находка, т.к. болтала много лишнего и могла без переводчиков говорить на иврите. Она всё время улыбалась и расспрашивала меня обо всех мелочах и подробностях моей жизни. И всё время что-то писала.
Я не придавала этому значения. Пусть себе пишет, что хочет! Лишь бы помогла с машкантой, с Илюшей и с ещё одной проблемой (У меня, когда мы жили в Цидоне, одолжили большую сумму и скрылись). Я была совершенно уверена, что социальные работники занимаются только помощью нуждающимся и ничем другим. В ноябре она устроила Илюшу в психиатрическую больницу "Нес-Циона" якобы на «двухнедельное обследование», чтобы потом его приняли в специальную школу "Натив" рядом с нашим домом. Илюша вёл себя сравнительно хорошо, неплохо читал считал и хотел учиться. Две недели прошли, но его не выписывали. Двора говорила, что врачи задерживают его. -Потом выяснилось, что это она приказывала доктору Тикве не отпускать его!
Обычно я забирала его на три дня в конце недели, так же, как и в Москве, и мы много гуляли. Я старалась забраться с ним в более глухие, безлюдные места, чтобы он был спокойней и его никто не видел. Мы ездили несколько раз на поезде в сторону Хайфы или Иерусалима. Выходили на станции, где виднелась хоть какая-нибудь рощица облезлых полузасохших деревьев.
Чтобы добраться до них, надо было пересечь канавы, рвы, горы строительного или бытового мусора, мотки колючей проволоки, заросли колючек и кактусов. Всё по солнцу, по жаре. Местами приходилось топать по шоссе, вплотную к машинам, несущимся на бешеной скорости. Иногда попадались какие-то подозрительные арабы, пасущие баранов или коз. В Бейт-Шемеше залезли на гору и еле спустились, т.к. всё под ногами осыпалось. Похожая ситуация была у меня за 15 лет до этого на горе Карадаг. В заповедниках (Неот-Кдумим, пещеры) было чисто, красиво, но вход платный, да и добираться до них было очень сложно и дорого. Все эти поездки оказывались так или иначе дорогими, утомительными и небезопасными. Рассчитанными на богатых здоровых автомобилистов, а не на простых и бедных инвалидов.- Такого кайфа, как в московских парках и «походах выходного дня» у нас никогда уже не было. Потом мы уже ходили только в тель-авивские парки (Яркон, Леуми и Даром) или гуляли по набережной. Но вначале мы много экспериментировали. Не знаю, как мы вообще выжили, не сломали шею, не получили солнечный удар или камень от арабов.
Одна израильтянка помогла нам найти наших родственников - Марусю, Зосю и Иру. Они оказались в Рамат-Авиве. Они живут здесь уже давно и всё у них в порядке. Когда я жаловалась тёте Зосе, что всё происходит совсем не так, как я хочу, она, как и все израильтяне, призывала меня к савлануту (терпению). Без трудностей жизни не бывает. Но важно - КАКИЕ трудности. В Израиле легко и непринуждённо ломают жизни тысячам людей. То, что для местного - мелочь, пустяк, - для олима без денег или здоровья оказывается непреодолимым препятствием.
Приведу наглядный пример: Допустим, два человека перемещаются по дороге. Один идёт ногами, другой едет в инвалидной коляске. Вот на дороге бревно или яма. Первый переступил и забыл через минуту. Второй застрянет на всю жизнь, если ему не помогут. Да, многие олимы слабы и беспомощны. Так что же, убивать их за это?
Подложить инвалиду соломку или дощечку - это что, очень дорого? Или религия не позволяет? Или так понимается сейчас сионизм - отбирать и выделять "лучших"? Гитлер уже пробовал это делать, но проиграл войну "недочеловекам".
В апреле ко мне в гости приезжала тётя Галя. Я ездила с нею на экскурсию в Иерусалим. Илюша просился домой, но его не отпускали. После отъезда тёти Гали я решила что-то предпринять. Однажды в мае я взяла его на шаббат и не вернула. Дней через десять рано утром в дверь позвонили и ворвалась полиция. Схватили нас с Илюшей, в чём мы были, и посадили в машину. Илюшу отвезли обратно в Нес-Циону, а меня посадили в больницу "Абарбанель". Я была там две недели и ещё примерно месяц должна была являться каждый день. Опять - тоска, неволя, страх, таблетки. Лечащий врач доктор Машиах (Мессия) с больными не говорил, не отвечал на вопросы, сильно надоедливых привязывал. Он обычно запирался в своём кабинете и неизвестно чем там занимался. Иногда доносилось постукивание. Видимо, он играл сам с собой в шеш-беш (нарды)
-Когда я вышла из больницы, мне снова разрешили забирать Илюшу. Бунтовать я уже не пыталась. Илюше начали давать галоперидол, от которого он становился очень злобным. Научили его матерным словам, гомосексуализму (Потом они обвиняли во всём этом меня!)
С квартирой всё окончательно рухнуло. Закай выдумал вдруг, что по заключению «шамая» (который сказал делать ремонт и электрическую вентиляцию в туалете), она непригодна для жилья. Я потеряла 5 тысяч долларов. Через некоторое время тот же банк "Ацмаут" дал машканту на эту же квартиру другой одинокой матери. А ещё через несколько лет квартиру поделили пополам. Обе половинки были снова перепроданы через банк «Ацмаут» и снова считались пригодными для жилья! Я пришла к новым жильцам забрать свои вещи. На двери висело объявление "Гадаю по картам и кофейной гуще". Гадалка открыла дверь и разрешила забрать мягкую мебель, которую подарила тётя Ира. Когда диван и кресла вынесли, она попросила отдать ключ от квартиры. Я дала. Тогда она захлопнула дверь с криком: "Больше ничего не отдам!". Там оставались шкаф и письменный стол, которые мне подарили на складе Сохнута. Я не сильно расстроилась из-за них, т.к. у меня в сарае было мало места. - Но гадалка конечно была нахалка!
Через год после приезда Битуах Леуми оформил мне временное пособие. Я должна была отмечаться раз в неделю в "лишкатке" (бюро по трудоустройству). Потом я набрала ещё много разных справок: от эндокринолога о гипотиреозе и ожирении, от лечащего врача - о постоянных простудах, от невропатолога о головокружениях, и коронную - из Абарбанеля, которая дала мне 30 % инвалидности. Ещё через год мне дали инвалидность. Сейчас её получить значительно труднее.
- К этому времени я набрала ещё 20 кг и стала весить 105 кг! (Я жрала на нервной почве массу дешёвых израильских булок и сладостей с базара)
Я продолжала ходить на беседы с Дворой и верить ей. В декабре 1993 года Илюшу, наконец, выписали, но Двора и её начальница Гиля Халя снова написали куда-то письмо. Ночью (!) ворвалась миштара, стащили Илюшу с постели и увезли снова в больницу. На этот раз я решила искать помощи не у Дворы, т.к. стала догадываться, что это её рук дело. В Тель-Авивском Университете я нашла бесплатного адвоката Ною Римальт и она вернула его моментально домой и в школу "Натив". Оказывается, что без моего согласия никто не имел права отправлять его в больницу!
-Но после Пэсаха меня неожиданно вызвали в суд по вопросу лишения родительских прав. Лена К. посоветовала обратиться в Общество защиты детей в Иерусалиме к Хане Дашевской. Она назначила мне беседу и я приехала... Сидит такая молодая здоровая девка в мягком кресле с кофейком под мазганом и говорит обличающим тоном: "Я таким, как Вы, не помогаю! - Почему Вы не работаете?" Я тогда прямо видеть эту гадину не могла спокойно. - Мне захотелось ответить: "А почему ВЫ не работаете? Всюду нужны уборщицы, санитарки, дворники. Такую лошадь с удовольствием возьмут. - Подайте личный пример! А то гонят всяких инвалидов, гипертоников и диабетиков на укладку асфальта и они потом загибаются" Но я тогда с трудом, но промолчала. Я боялась, что она может сделать мне какую-нибудь пакость. Хоть сейчас выскажусь. Илюше уже 21 год, больше детей не ожидается и плевать на неё (2005)
Я начала искать адвоката. Все адвокаты или отказывались или требовали бешеных денег (по 2000 шекелей за каждое заседание суда!). Однажды я вышла из дому позвонить из автомата возле почты Гиле Хале насчёт суда. Когда стоящая за мной в очереди женщина услышала это имя, она стала страшно ругаться матом. Оказывается, у неё Гиля тоже пыталась отобрать ребёнка и она отсудила его при помощи адвоката Рут Эноши. Она тут же дала мне её телефон. Рут Эноши сказала, что за последний год только на Тикве забрали у олимов 50 детей и она намерена с этим бороться за минимальную оплату. Она дала мне на руки материалы, которые передали в суд социальные работники и доктор Машиах (Мне их в суде отказывались давать).
- Я прочитала и обалдела, такая это была наглая клевета. Сейчас я все эти бумаги потеряла. Пишу по памяти. Всё, что я когда-либо рассказывала на беседах с Дворой и Машиахом, было переврано до полной неузнаваемости. Если говорила, что мы с Илюшей нашли на улице полезную вещь, - она писала, что я посылаю его копаться в помойке и собирать объедки. Если я рассказала, как мы на набережной встретили знакомого из Москвы, который играл на аккордеоне, сели рядом на парапет, а Илюша взял коробку и за это ему несколько минут бросали больше монеток, - она писала, что я посылаю Илюшу собирать милостыню. Если я сказала, что хозяева дали нам очень старый, ржавый, но работающий холодильник она писала, что холодильник грязный и в нём ползают черви (как им там не холодно?) Если я жаловалась, что мне не вернули долг и обманули при покупке квартиры, то Двора писала "растратила безрассудно все деньги".
Машиах не отставал, он изобразил меня какой-то грязной бомжихой, - "МУЗНЕХЕТ" (Они сами же мне дали в больнице рваный старый халат, размеров на 10 меньше, чем нужно, из-за чего я не могла его даже застегнуть на животе и выглядела неважно) Кроме того, он не пожалел для меня разных психиатрических эпитетов. В общем, изобразил полной идиоткой, у которой и в роду все были такие же (Наверное, для этого он спрашивал, - не было ли у моих предков странностей, - и я отвечала, что - «да, были». - Я же думала, что говорю с врачом, а не стукачом). Когда я это прочла, я страшно разозлилась, но после суда те же бумажки помогли мне получить инвалидность. Спасибо Машиаху, за то, что он явился на землю помогать инвалидам!
Суд откладывался всё лето 1994 года. Сколько они выпили у меня крови - не описать. Я всё время плакала. У меня снова начала болеть и кружиться голова. В это время в Израиль к сыну приехал Авигдор. Он пришёл на заседание суда поддержать меня. Суд вёл судья Шинфельд. Я выиграла дело. Рут Эноши взяла всего 600 шекелей, а после суда повела нас в ресторан и подарила игрушку. Илюша с сентября снова пошёл в "Натив". Ему там очень нравилось. Но через несколько месяцев его состояние ухудшилось так, что я не смогла с ним справляться и его снова забрали в "Нес Циона". Он становился всё более злобным, агрессивным. Я стала больше ездить и навещать его там, а не брать домой. Иногда он очень дрался и ругался. Кусал мне руки, пытался ударить кулаком или ногой в лицо. Эти две зимы - 94-го и 95-го года я болела очень сильно. От кашля у меня перелопались все связки и я почти не могла говорить. В затылке постоянно болело от кашля, а от насморка был заложен постоянно нос и тяжело было дышать. Голова кружилась. Какой уж тут Илюша... А лечащий врач, доктор Теллер, выписывал мне только акамол и моксипен, которые мне абсолютно не помогали. Я весной 1995 года нашла в больничной кассе аллерголога, доктора Порана, который потом каждую зиму делал мне уколы "Дипроспана" и стало как-то возможно существовать. (Сейчас уже и "Дипроспан" почти не помогает.)
Я начала подрабатывать "метапелет" в фирме "Натан". Когда Илюша сидел в больнице, я не знала, чем заняться. В Тикве было очень тоскливо, особенно в жару. Друзей никаких почти нет. Пойти некуда. Я увлеклась также отправкой посылок с тряпками знакомым в Россию. Ходила на склады, базары. Набирала за 2-3 недели килограмм 10-20 и отправляла. Почта была в моём же доме. Так я отправляла посылки много лет, но сейчас бросила. Никому ничего уже не надо, да и у меня денег стало вдвое меньше, когда Илюше исполнилось 18 лет.
В Нес-Циону ездить было очень далеко и утомительно. Я доезжала до Таханы - Мерказит и оттуда до автостанции города Нес-Циона. Дальше начинались проблемы. Автобус ходил раз в 1-2 часа и у него не было определённой остановки и точного расписания. Он мог совершенно незаметно отъехать и я пропускала его. Такси было не очень-то и дорого- 10-15 шек., но я считала это непозволительной роскошью.
Я часто взбиралась пешком на эту чёртову гору под палящим солнцем. Когда я доползала доверху, я была уже еле живая, вся красная, как помидор и мокрая, как мышь и долго отдыхала, сидя на лавочке и смотря назад, в сторону Тель-Авива. Красота там и тишина были совершенно потрясающие. Всюду какие-то тропические растения. Ярко синее небо. Иногда на севере над Тель-Авивом виднелось чёрное марево, наверное, смог такой. Внизу - заросший колючками склон горы без единой тропинки. Я поднималась сбоку через деревню Кфар-Аарон. Вокруг горы - сплошные пардесы (апельсиновые сады). Сейчас все ближние пардесы вырубили, а через гору прорубили шоссе. Территория между горой и Нес-Ционой почти полностью застроена промзоной.
Отдышавшись, я шла в детское отделение на беседу с доктором ТИКВОЙ («Надеждой»). Разговор был всегда пустой, бессодержательный. Я требовала срочных спасательных мер, пробовать что-то новое, увеличивать дозы, а Тиква не спешила. Все её действия были нарочито замедленные, запоздалые, совершенно не адекватные, по моему мнению, динамике развития болезни. За все 13 лет в Израиле не провели ни одной консультации с врачами из других больниц, не говоря уже об иностранных врачах. (Это не я придумала, это положено по закону). Были формальные ежегодные комиссии, где нас расспрашивали и потом подтверждали право находиться дальше в больнице. Но о лечении серьёзных разговоров не было ни разу. Наругавшись с Тиквой, я шла к Илюше и мы гуляли с ним по территории больницы, а в прохладную погоду и по пардесам.
Илюша зимой 1996 года очень бесился, но когда стал получать большие дозы лепонекса, стал спокойней. Благодаря этому, летом 1996 года его выписали даже на 1,5 месяца, чтобы он съездил со мной в Москву. Он вёл себя там прилично, особенно первые 2-3 недели. Мы жили у Юли, много гуляли по городу и паркам, ездили на дачи к знакомым.
-После Москвы, с осени 96-го года, Илюшу выписали и он стал ходить в "Натив".
-Как-то утром, в январе 97-го года, Илюша утром перед школой громко кричал и из соседнего дома нам кинули в окно камень, точнее тяжёлую деревянную чурку. Она валялась на полу, а обе наши кровати были покрыты мелко-мелко битым стеклом. Я тогда опять болела. Не было сил успокаивать Илюшу, вести под дождём в школу, убирать стекло, вставлять новое. - В общем, у меня не выдержали нервы. Я позвонила в больницу и его опять забрали. В больнице состояние Илюши надолго ухудшилось. В школу он уже больше никогда не ходил.
-Я пошла через несколько дней в полицию с чеком от стекольщика и вещдоком (чуркой), но они, как обычно, ничего не сделали, даже не прислали никакой отписки. Мне потом объяснили умные люди, как следует грамотно вести такие дела (камни в окно) в Израиле. Следовало слегка порезать Илюшу осколками, чтобы кровь текла, и, ничего не убирая и не вставляя стекло, сразу вызвать скорую помощь и полицию - одновременно. При этом громко вопить и плакать. Результат был бы самый ослепительный. Мы не только вставили бы за счёт соседей стекло, но и вообще решили бы за их счёт на несколько лет вперёд массу материальных проблем и заключили бы с ними надолго мир. Век живи - век учись.
Вообще с полицией у нас были одни неприятности. Пока Илюша был маленький, они охотно его искали, когда он убегал. Но когда он подрос, всё изменилось. Они не хотели делать ничего. Ни искать, ни отвозить его в больницу, когда он буянил, а у больницы с машиной тоже было сложно.
Летом 1997 года Илюша бесился как раз у ворот миштары. К нам подошёл смуглый молодой шотер и приветливо улыбаясь, сказал, что он как раз работает с подростками и может с ним поговорить. Он увёл его наверх, а мне сказал сидеть во дворе. Я ждала довольно долго. Илюша вышел спокойный и весёлый. На следующий день он мне признался, что полицейский его развращал - рассказывал про секс, показывал свой член и просил его погладить, но он "не боялся" и погладил. Вообще-то про Нес-Циону он мне рассказывал и не такое. Но я привыкла уважать власть. Мне казалось, что для полиции существуют правила поведения и эта история меня тогда просто взбесила. Я подала жалобу инспектору по делам несовершеннолетних в Яфо, а он - в МАХАШ, написала письмо в газету "РИ", которое пересказал в подборке "Осторожно, полиция!" Пётр Люкимсон. - Мне достаточно было только извинений. Но дело всё равно закрыли.
- В ту же осень они мне отомстили. Моя соседка, Лена Г., должна была мне крупную сумму и не хотела отдавать. Я взыскала эти деньги через суд. Тогда она заявила в полицию со страшными рыданиями (и дочку Вику подучила), что я у неё украла кошелёк. Они открыли дело и закрыли его через три года, "за отсутствием свидетелей", но дело ещё будет в компьютере до 2007 года (!) и мне по закону могут отказать из-за этого в приёме на любую работу, что и было в 2004 году, когда я пыталась устроиться на "Моторолу" уборщицей.
Мне же всегда дела не открывали, или открыв, ничего не делали. Например, когда у меня один сумасшедший садист, Женя Г. взял белую кошечку Катю, а потом через день задушил и выкинул её. Потом мне рассказали про него, что он изнасиловал и убил собственную бабушку, а соседки его китаянки - "туристки" показывали пальцы на руках и ногах, которые он давил дверью. чтобы они не смогли работать. Он знал, что они без документов, боятся полиции и жаловаться не будут. Значительно позднее, я вдруг поняла, что он делал с Катей, когда прочла в интернете, что маньяки связывают кошек скотчем и насилуют.
Ещё был случай, когда у меня украл чек бухарец Юра и снял по нему 10 000 шекелей с моего счёта. Мне повезло, что я в трёхдневный срок успела отменить этот чек и деньги вернулись в мой банк. Тогда он сам, без полиции, отдал мне этот чек и сказал, что "пошутил". Вскоре этого Юру всё равно посадили за продажу не принадлежащих ему квартир. Кстати, чек он выкрал, когда предлагал мне купить двухкомнатную квартиру в Тикве всего за 30 тысяч долларов. У другой женщины, Маши, он вообще каким - то образом забрал пустые чековые книжки и она лет 10 только и занималась, что оплатой его чеков и судами, где ничего не могла доказать.
Как-то я пыталась открыть дело против одного мошенника, который уговорил меня подписать очень неразборчивый и непонятный договор, по которому он вроде бы обещал мне содействовать в деле о возврате долга (ещё с гостиницы "Цидон"). Потом выяснилось, что по этому договору я должна ему, неизвестно за что, 10 000 долларов (!) Слава богу, что он потом куда-то скрылся и оставил меня в покое. Но тогда, когда он меня тряс и требовал деньги, я обратилась в полицию. Мне в полиции сказали, что договор законен и я обязана платить (!), а если мне в Израиле законы не нравятся, я могу убираться в свою Русию. Это сказал начальник отдела по борьбе с мошенничеством.
Ещё в году 94-м или 95-м я была свидетелем, как хозяин квартиры искалечил жильца, что привело потом к его смерти. Он толкнул лестницу, когда жилец полез на антресоли за своими вещами. Этого человека звали Рафаил. Он лежал потом в другом сарае со сломанной ногой, которая не срасталась, грязный, голодный и пьянствовал беспробудно, пока не умер. У него был цирроз печени и инфаркт. Так вот, с этим Рафаилом я ездила в полицию на такси, но они отказались даже открыть дело под предлогом, что он не знает фамилию старого хозяина, только имя и адрес.
О какой законности вообще можно говорить после следующей истории. Это не моя история. Мне её рассказала бабушка, которую я метапелила. Им тётя, актриса "Габимы", оставила в наследство две большие квартиры возле ул. Дизенгоф (между фонтаном и морем!), при условии, что они вселятся в течение 10 лет. Иначе квартиры получит театр. Нотариус ничего в Москву не сообщал и сдавал 8 лет эти квартиры. Они узнали о кв-рах случайно перед приездом в Израиль. Когда приехали, пришлось ещё судиться с нотариусом и платить ЕМУ (!) большие деньги по суду.
Кстати, Лена Г., была хорошо знакома с израильской полицией и их вздорными истерическими методами расследования (сначала побить жертву, заковать в цепи, перевернуть всё в доме, - а потом уже разобраться, кто у кого украл и кто кого побил). Она постоянно пользовалась этим в своих интересах и хвасталась, что половина нашего отделения на ул. Босем, 5 - её любовники и она может, если захочет, кого угодно посадить, а ей самой никогда ничего не будет. Незадолго до истории с её жалобой на меня я зашла на нашу почту и увидела Лену с Викой, стоящих в большой очереди, чтобы оплатить счёт. Вдруг Лена начала истошно орать, что одна очень старая бабушка ударила Вику (я сильно в этом сомневаюсь). Она выбежала на улицу, крича: "Полиция! Полиция! Спасите! Спасите!" Она орала, не переставая, пока не приехали 2-3 полицейские машины и скорая помощь. Собралась огромная толпа. По узкой улице Эцель движение прекратилось. На плачущую старуху надели наручники и наножники и уволокли. Чем там кончилось, не знаю. Лена была отличная актриса, но у неё всегда было плохо со свидетелями (кроме Вики). Она требовала, чтобы я была свидетелем, а я отказалась. Может быть, что из-за этого я и оказалось следующей её жертвой. Недавно её встретила. Работает продавщицей в аэропорту, а Вика - стюардессой!
В общем, в Израиле жить не скучно! Разные истории с судами и полицией -неотъемлемая часть нашей жизни. Раскройте любую газету. Там будет ещё и не такое. Да, есть люди, которым удаётся всего этого избегать. Если сидеть тихо в СВОЕЙ квартире в нормальном районе, получать стабильно свои деньги в нормальной фирме, не сталкиваться по жизни с разными придурками и аферистами, то можно до поры, до времени не знать об этом...
Но в Тикве спокойной жизни нет. Жара. Тоска. Скандалы. Обжорство. Сумасшедшие. Наркоманы. Пьяные. Полиция. -Сейчас ещё беженцы из Африки (2014)
-Как там у Блока? "Ночь. Улица. Фонарь. Аптека..." -«Шхунат-а-Тиква. День. Полиция. Фалафель...»А лучше на иврите, или, как говорят некоторые грубые люди, на "ивроте":
-Шхунат а Тиква. Йом. Шарав. Шотрим. Фалафель. Глида. Пицца...
Мешугаим. Мисъадот. Цаакот...
Мана бе матана. -Шильшуль. -Труфа. Бикур оведет социалит...
Шабат. Митпалелим. Махон бриют. Кипот...
Бейт кнессет. Шук. Агванийот. Бухарим. Миц. Шуарма...
Мехонийот. Кушим, русим ве синим. Агалот...
Дира схура. Бааль а байт. Шаар а доллар. -А шана нигмерет...
Рош а Шана. Бният оhель. Суккот...
Михтав ми бейт мишпат? О ми битуах леуми? Ацилу!
Тор бе мисрад. Орахат дин. Тлунот...
Ве шув гшамим. Купат холим. Итуш. Шиуль. Назелет...
Од Пурим. Шемеш. Еладот яфот...
Шомер. Бдика. Хафец хашуд. Пицуц. Мацева ба тайелет...
Квар Пэсах. Хаг. А коль сагур. Маца. Нерот...
Ве шув шарав. Ольхим ла ям. Амон митрахацим ве рааш...
Галим. Мациль. Лихлух. Холот хамот... и т.д. и т.п.
-Надо уже остановиться. Так ведь можно до бесконечности...
В 1998 году на 50-й День Независимости Израиля я в приступе патриотизма решила во что бы то ни стала вытащить Илюшу на парад. И получила. У него был жуткий припадок. Он кидал камни, даже кирпичи, ругался, орал диким голосом, дрался, опрокидывал в кафе столики, бил стёкла...
- В 1999 году Илюшу перевели по возрасту в больницу "Абарбанель" в Бат-Яме, в подростковое отделение "Ноар - алеф". В "алефе" были ужасные врачи - МЕГЕД («Благо») и ВЕРЕД («Роза»), - гораздо хуже Тиквы. Они постоянно демонстрировали полное безразличие к больным. Один раз в кабинете Вереда во время беседы, при соцработнице Йоне, Илюша ударил меня кулаком в лицо. Веред умудрился, глядя прямо на нас, ничего не заметить. Вообще у него был аутизм почище, чем у его пациентов, и за пять лет я не смогла вытянуть из него почти ни одного слова.
Мегед был чуть поразговорчивей, но все эти слова были пустыми и ничего не значащими. У меня есть фото Илюши на фоне кабинета доктора Мегеда. - На двери табличка с тремя индийскими обезьянами, которые сидят в ряд и зажимают лапами глаза, уши и рот ("Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу") и надписью -"Просьба не беспокоить. Я занят." Все остальные - и русские, и местные, -медсёстры, медбратья, учителя, воспитатели, Йона были очень хорошие и внимательные, но врачи - всегда какие-то равнодушные монстры. Были и другие врачи, но мы не могли к ним перевестись.
Летом 2001 года Илюша стал немного получше и мы опять поехали в Москву "за туманом и за запахом тайги". Тайга не тайга, а Кусково и Измайлово тоже ничего. Опять нас принимала, кормила и развлекала Юля. Навестили всех знакомых и старые места. Съездили на неделю на турбазу "Звенигород", на дачу к Ларисе Владимировне. Кое- что подкупили, чего нет в Израиле. Но в это раз было гораздо тяжелее, чем в 96-м, а сил у меня меньше. Теперь я уже и не знаю, когда снова решусь на это. Без Илюши я ездила ещё три раза в 95-м, 2000-м и 2002-м.
-2014 -Сейчас даже пойти погулять в парк Яркон - нет ни сил, ни денег, а уж поездка за границу, -совершенно нереальна... 2020 (еле-еле хожу около дома)
Илюша пробыл в "алефе" до 2003 года, когда его снова выкинули, несмотря на мои отчаянные протесты во все инстанции. Его перевели в соседнее отделение "Ноар бет", бывшее прежде просто ужасным. Но незадолго до перевода Илюши там начала работать доктор Стамате, которая, по словам других родителей, навела там относительный порядок. Я её тоже не очень-то любила, но по сравнению с Вередом и Мегедом она прямо - мать Тереза. Отделение всё равно, по сравнению с "алефом", маленькое, невзрачное, бедное. -Но, главное, больные там самые тяжёлые. Большинство из них не могут говорить, неспокойные, мычат что-то непонятное. У них нарушена координация движений, уродливая внешность. Пока к ним не привыкнешь, даже страшно. Илюша там тоже сильно поглупел, но спокойней не стал, несмотря на внимательное отношение доктора Стамате. Время упущено. Я брала его домой раз в две недели, а то и реже. Каждый раз - это крики, бессонная ночь, драки, мат, камни, всё разбито и поломано. Он мог запросто меня убить или сам в припадке попасть под машину, когда бегал по улицам, не глядя по сторонам.
Осенью 2000 года я попыталась продлить ещё на 3 года пособие матери - одиночки, которое истекало через 2 года. 2 года считалось достаточным, чтобы оформить всё это через суд, т.к. с 18 лет до 21 года то же самое пособие 900 шекелей называется «алиментами». Меня направили от "бесплатной юридической помощи" к адвокату Илье Вайсбергу, который все эти два года ничего не делал и всячески издевался. Содрал 700 ш. за суд, который всё равно отложили. Тем временем с 1 марта 2002 года я утратила право на пособие. Алименты стали выплачивать только, если суд состоялся до этой даты, или на детей, чьи отцы живут в Израиле, а Ефим, как оказалось, находился в Германии.
Но адвокат ничего мне не сказал и продолжал почти год морочить голову, даже устроил в ноябре никому уже не нужный суд, несмотря на то, что я просила закрыть дело и вернуть мне деньги. Я по его вине потеряла около 30 тысяч шекелей. Для меня это огромные деньги. Когда я пожаловалась в коллегию адвокатов, они там даже не прочли моё письмо и приложенные к нему документы и прислали отписку с копией решения суда. Это тот самый Вайсберг, который даёт советы на «Рэке». - Так было много раз с «бесплатной юридической помощью». Когда я пыталась выбить через суд положенную мне скидку при оплате телефона, адвокат три года ничего не делал, а потом закрыл тик, потому, что, якобы, не мог найти N моего телефона, который ровно сто раз был напечатан в деле и в приложенных к нему квитанциях об оплате за 10 лет.
Инвалидность на Илюшу я получала только последние 2 года до 18 лет, т.к. до этого в Битуах Леуми мне ничего не говорили о возможности приносить справки о ночах, проведённых им дома (не менее 15-ти в месяц). Таким образом, с 18 лет я стала получать сразу на 3 тысячи (!) шекелей меньше, чем раньше. Всё это сильно осложнило жизнь. Денег резко стало не хватать. Теперь мне обязательно надо было работать, иначе я не сведу концы с концами. Но если в 2002-2003 годах я как-то справлялась (у меня жила "туристка" и я метапелила в фирме "Натан"), то с осени 2003 года по осень 2004 всё сорвалось. Туристка сбежала, т.к. их начала на улицах отлавливать полиция.
Из фирмы "Натан", где я, так или иначе, с перерывами работала лет 10, меня вдруг выгнали безо всяких объяснений, причём по-подлому. Полгода мне говорили, что нет работы. Потом они забыли мой голос и сказали, что работа есть. Когда же я назвалась, снова сказали, что работы нет. Всё это из-за деда, который нажаловался на меня в отместку за то, что я не хотела с ним заниматься сексом. С "никайонами" (уборками) ничего не получилось. В основном, потому, что они требуют очень быстро всё делать, а я не могу. Так что, я снова "метапелет". Пока вроде держусь. Но со здоровьем плохо. Простуды, аллергии, усталость, головные боли, да ещё и сейчас появились боли в ногах, "шпоры", артрит коленей.
Мы живём (2005) уже 7 лет в отдельном домике на "карке" за 500 долларов в Т.-А. на улице Игаль Алон, 27. Хозяев описывать не буду. "Умолчу, яко о предержащих".
Много сил, нервов и денег забирают коты. Они приходят ко мне сами, пешком - в дверь или через окно. Иногда их явно подбрасывают. Например, ставят возле двери коробку с котятами и убегают. За всё время в Израиле у меня было примерно 200 котов, 4 ёжика, петух и черепаха. Собак я обычно прогоняю, т.к. на них есть другие любители, а котов никто здесь не жалеет. Постоянно находятся котов 15 в квартире или во дворе. Столько же приходят за едой утром, вечером или самые трусливые, - ночью. Примерно 1-2 раза в месяц один кот погибает и на его место приходит новый. Очень обидно, когда котёнка приручишь, вырастишь, выкормишь, вылечишь, кастрируешь, - только он начал было радоваться жизни, - и вдруг пропал. Никому, кроме меня, в нашем районе они не нужны, так что надеяться, что их кто- то украл, не приходится. Убили. Я редко вижу трупы. Говорят, что ездит по ночам машина, оттуда вылезает мужик с сачком и подманивает. То ли сатанист, то ли на опыты, то ли на шкуру, то ли на мясо. Кто знает? Почему-то никто не записывает номер машины, а я ни разу её не видела. Больше 30 котов одновременно не бывает. Всегда найдётся пара злобных самцов, которые не пускают чужих, выгоняют их. На корм и ветеринара уходит вся зарплата. Штук 30 котят удалось пристроить - кому попало. Кастрировала за всё время около 50 (всех, кого удалось поймать. 2015 – уже около ста!). Усыпила больных около 10, утопила маленьких котят около 30. Переподбросила в северные богатые районы около 10. Ещё хожу раз в неделю кормить котов возле стадиона "Яд Элиягу" и около танка возле Бейт-а-Ширьон. Вожу корм в больницу "Абарбанель", где их тоже полно. Я знаю нескольких человек с шхунат Эзра и шхунат- А-Тиква, которые безответственно плодят и плодят всё новых бездомных котов. Что я могу сделать? Если бы ирия таких как-то припугнула, штрафанула. Если бы ветеринарная служба приезжала бы не по вызовам, раз в сто лет, а постоянно обходила бы каждый двор, можно было бы что-то изменить. Но они кастрируют, хорошо, если одну кошку из десяти, поэтому результатов их работы никто не видит. Я чувствую себя постоянно убийцей. Но убийцы и все жители Израиля.
Об израильских котах в литературе ничего нет. В этом они похожи на одиноких сумасшедших русских евреек и вообще на всех, по-настоящему угнетённых. Дина Рубина, с обычной для неё наблюдательностью и равнодушием упоминает "отважных израильских кошек, забредающих иногда даже на лётное поле". Да, с голодухи и не туда забежишь! Даже на космодром! - Коты - ласковые и добрые существа с благородной душой. Их единственный недостаток - высокая рождаемость. Кот должен быть на вес золота. А пока быть кошатником - очень тяжёлое и неблагодарное дело. Масса возни, грязи, расходов, не считая аллергии и скандалов с соседями. Только за это лето (2005) у меня пропало более 10 кошек: Чёртик (1год), Серёжа (2), Дуся (3), Слепуша (2), Пушок (6), Белка (5), Нуф-Нуф -самый любимый, Рыжик, Пуся и Муся (маленькие, 3-4 месяца) и диких несколько.
Я ещё ничего не написала про своих знакомых в Израиле. Пока я жила на Эцель, у меня никого почти не было. Сейчас у меня много знакомых. Больше всего я общаюсь со Светой, Андреем и Диной. Говорим о новостях, передачах, книгах, здоровье, биодобавках. Все мои знакомые люди простые, небогатые и неблагополучные. Я о них писать ничего не хочу. Вообще мне трудно писать о других. Я их плохо понимаю, поэтому не берусь разбирать события их жизни и их поступки. Что бы я не написала, они наверняка обидятся. Пусть сами про себя пишут!
Лена З. уговорила меня начать писать воспоминания. Мы познакомились с ней на сионистском мероприятии в Москве, ещё давно. Она тоже мать-одиночка, с двумя детьми. Живёт в Нью-Йорке. Мы с нею говорили по телефону и она сказала, что пытается анализировать свои поступки. Что было бы, если бы она когда-то поступила так, а не иначе. Я раньше тоже из-за этого мучилась. Мне всё казалось, что я совершаю постоянно роковые ошибки. Сейчас я уже успокоилась. Я поступала всегда естественным для себя образом, а жизнь тоже отвечала по своим законам. Я катилась по жизни, как биллиардный шар, постоянно стукаясь о стенки и падая в сетки, которые не я ставила. Я даже не подозревала, где и почему они стоят. С возрастом ослабела кинетическая энергия и сила удара. Я еле-еле качусь. Сейчас даже и не докатываюсь до расставленных ловушек, останавливаюсь сама раньше. Жизнь застывает, замедляется. Активные люди помоложе по-прежнему ошибаются, гибнут, сходят с ума, попадают в жуткие истории. А я уже как -будто своё отыграла. Да, в молодости можно было поступать умнее, но бог не дал ума. Ничего не поделаешь! Как я писала в 14 лет в одном стихотворении "У каждого зверя - своя судьба". Я никогда не стремилась быть умной, считала это низким. Я ошибалась. Даже умерший и воскресший Шая Иосифович, оказывается, вовсе не приветствовал глупость, а призывал: «будьте мудры, как змии, и просты, как голуби». Но куда мне до него. Я всегда была глупа и сложна невпопад. Такой бог создал.
Недалеко от нашего дома под бананом лежит круглый камень, на котором выбито: «Господи! Дай мне смирения, чтобы принять то, что я не могу изменить, - силу, чтобы изменить то, что я могу и разум, чтобы различать между первым и вторым».
«Прекрасное далёко» жестоко почти ко всем. Одного котёнка всю жизнь ласкают, с ним играют, кормят лососем и фаршем, лечат, учат. Другого всё время отшвыривают ногой, а потом убивают. И он даже не понимает - за что. Я тоже не понимаю. То есть понимаю на житейском, логическом уровне, почему это происходит и что надо делать, чтобы этого не было. Но зачем Богу угодно, чтобы всё это происходило, и чтобы большинство живых существ, ничего не понимая, мучились сами и мучили друг друга, не понимаю.
-А вы знаете, что у алжирского бея под самым носом шишка?
БАТ-ЯМ (2011- 2020). - ОПЯТЬ О ПОЛИТИКЕ.
«Я хочу интернационала добрых людей. Я хочу, чтобы каждую душу взяли на учёт и дали бы ей паёк по первой категории». - И. Бабель - Гедали
«Передо мной лежат три кубика - «Б», «Л» и «Я». И пока я не сложу из них слово «счастье», я отсюда никуда не уйду!» - что-то буддистское
Прошло ещё 10 лет… Жизнь стала ещё хуже. Кажется, хуже уже и быть не может! - Ан нет… В 2007 нас, как инвалидов, выгнали из очереди на квартиру в министерстве абсорбции. 15 лет мы там отмечались, собирали мешки документов ежегодно. Потом, когда наша очередь уже приблизилась (N 65!), Софа Ландвер сказала: «Постояли, и будет - дайте другим постоять!».
-На одной из демонстраций Марина Солодкина посоветовала обратиться в министерство строительства, подать документы на «ваадат харигим» («комиссия по особым случаям»). Потом мы ещё обращались туда дважды в 2011 (в «Халамиш» - компанию минстроя в Яфо). Сидит там некая Рики Элимелех. Принимает документы и велит ждать дома приглашение на комиссию письмом. Через несколько месяцев приходит письмо с почтовым штемпелем на конверте уже после назначенной даты. Прихожу, а там ещё несколько человек в таком же положении. Выходит Рики и кричит: «Вы опоздали, я вас не приму! -Уходите, а не то вызову полицию!». - Я это сейчас вспомнила, т.к. ко мне пришёл пожилой знакомый М. с просьбой перевести отказ этой же Рики от того же 2007 года в праве на квартирные (500 шек.), - совершенно безумный и беззаконный. И жаловаться некуда. Человек живёт на пособие 1700 шекелей (и это ещё не минимум!), из которых отдаёт 1300 за съём комнаты, остальное - за автобус и телефон. -Как он живёт, что ест?! -Никого, кроме него самого не волнует. Все такие кругом духовные, прямо из них искры летят. Без Шекспира и оперы жить не могут. «Чёрные обезьяны с дерева» между прочим, - чуть кого пальцем тронут, - все, как один идут протестовать. Так что ещё неизвестно кто из нас «слез с дерева», - может быть мы, «русские»? Нас можно как угодно эксплуатировать, лишать пособий, грабить, сажать, бить, душить, вешать. - Мы только спросим: «А верёвку свою из дома приносить, или дадут казённую?»
Недавно (2016) умер ещё молодой музыкант Юра (51год), который играл каждый день на Мацеве- центральной площади Бат-Яма. (Говорят, что вообще, - то-ли убили, то-ли покончил с собой). Я пыталась найти его кошку. Он никого к себе раньше не приглашал. Оказалось, что он жил в маленькой комнатке в подвале без окон, без света, без воздуха (Ротшильд, 60). За 2200 шек.! (650$) Потому что «отдельная квартира» и близко к Мацеве. Я видала раньше на «Тикве» «квартиры» и по 4 кв.м., но они хотя бы были с окном и дешёвые. А сейчас… Надо бы школьников после Польши привозить в эти подвалы и чердаки. - «Вот, посмотрите, как родственники этих жертв, уцелевшие и добравшиеся до Израиля, живут!».
- Правительство спешит нас порадовать, что «на квартиры, не соответствующие санитарным нормам» или при «повышении платы за съём более 2%» - «деньги на съём даваться не будут». 2016, июнь. - Принят новый закон «О защите жильца». - Теперь нас можно будет выгонять не раз в году, а каждые три месяца! Очень приятно! Съём самой маленькой квартиры уже превышает инвалидские квартирные (770 шек.) в 3-4 раза, а автахатовские (530 шек.) в 5 раз!
Они под видом «заботы», хотят выдавить всех одиноких, бедных и неблагополучных из центра. За последние годы не построено НИ ОДНОЙ 1-2 -комнатной квартиры. - 90% строящегося жилья - 5-комнатные кв-ры! - Всё оплетено чудовищной ложью. -Тысячеметровые виллы - хорошо. Трёхкомнатные квартиры - бедность. Однокомнатные и двухкомнатные квартиры –ах, плохо, устарело. Коммуналки с «шутафим» - ах, очень плохо, - язвы коммунизма. А вот запихнуть В ОДНУ КОМНАТУ - «Гагон» - 12 больных сумасшедших людей и там бесконечно их мучить и муштровать, - это, оказывается, - очень хорошо. Никто это не осуждает.
«КОЙКА НЕ ЛЕЧИТ» (Это говорили в Москве диссиденты, когда власти рапортовали народу о числе коек в больницах.) Поэтому беспомощного тяжёлого больного надо продержать в «миюне» НА СТУЛЕ СУТКИ и ни с чем выгнать в никуда. Главное, чтобы в отделениях всё сверкало и шуршало, мигали яркими лампочками чудо-приборы и расхаживали важные, как фараоны, врачи. А больные пусть подыхают, как хотят, хоть на улице, хоть дома. Кому они нужны, - разговаривать с ними, лечить. - Впрочем, и заветная койка может не спасти! В «бейт-авоте» «Ноф-Ям», где сейчас находится парализованная Света, - по 38 лежачих больных на этаже. Но вечером и ночью - одна сиделка.
Летом 2011 в Тель-Авиве на бульваре Ротшильд началась грандиозная демонстрация «палаточников», которую я никогда не забуду. Я постоянно туда ходила. Повесила там большой плакат о положении инвалидов и он там провисел чуть ли не полгода (до дождей). Там собралась замечательная левая молодёжь. Очень приятно было с ними разговаривать, читать их листовки и программы. Эти люди просто, как глоток кислорода… -ПОСЛЕ 2011 ГОДА Я ЛЮБЛЮ ИЗРАИЛЬ.
-В 2012 году летом уже было значительно меньше народу. На Ротшильд палатки ставить запретили. 22 июня снова собрались несколько десятков человек, держали на весу палатки. -Я два дня рисовала плакат, где наглядно изобразила, как живут люди на минимальную зарплату и пособия, за вычетом расходов на квартиру. Как будто человек находится в помещении, где высота потолка столько метров, сколько тысяч шекелей он получает чистыми:
Вот- 2,5 метра - нормально себе стоит, даже приплясывает, улыбается (На заднем плане шкафы с вещами, холодильник с едой, ТВ, свет горит. Плакат -«Слава Ликуду!»)
Вот - 2,0 - тесновато, не попрыгаешь. («Вот подлость. Всё из-за арабов и левых. -Дайте мне автомат их пострелять! Левотина -блевотина! Гальон- гальюн! Мерец -Перец!»)
Вот - 1,5 - согнулся, не до смеха. (На выборы не ходит, потому что «бесполезно», «всё куплено левыми». Патриотизма не теряет - «Киньте наконец атомную бомбу на Газу!»)
Вот - 1,0 - сидит на полу в собачьей будке, которую дёшево снял на крыше арабского дома в Яфо (Это я не придумала, это мой знакомый - большой право-патриот Семён снял сарай на крыше мечети). Но возле будки гордо развевается родной бело-голубой флаг, а на стене - фото любимого Биби. - «Над арабской мирной хатой гордо реет жид пархатый», - как сказал поэт. Ест вместе с ручной крыской из миски дары "от Аминова", а потом таскает по улицам агалу с маленьким флажком, набитую тряпьём и бутылками.
Вот - 0,5- обернулся змеёй, охотится на мышей. (Но магендовида не снял из принципа)
Вот - 0 метров - могилка на святой земле. (Кстати, одинокие инвалиды в лучшем случае получают именно «0», после съёма жилья и оплаты счетов. Но это, так сказать, - «ноль по Цельсию». «Абсолютный ноль» - это ничего не получать и не иметь жилья. Когда я представляю себе жизнь таких людей, мне становится дурно… -А их ведь - тысячи!)
Ещё можно изобразить положение граждан Израиля, как пловцов:
-Вот - богатые,- сидят в шезлонгах на яхтах (несколько метров над водой).
Вот -средний класс или квартиросдатчики - на лодках (полметра над водой). Можно немного погрести. Можно и отдохнуть. - Не утонешь.
Вот - трудяги-бедняки, -плывут кролем, -«шлёп-шлёп», -«зарплата-оплата», -«зарплата-оплата», «зарплата-оплата»), -нос и рот всё ещё над поверхностью воды.
Вот -нищие (плыть уже не могут, захлёбываются, идут на дно). Доброе общество кидает им прямо в воду: одеяла, инфузию, «обеды», курицу, мацу и агаду на Пэсах, молитвенники и пакетики со свечами на Шабат. Можно даже сделать бесплатно подводное обрезание. -Вдруг поможет?
2012 год. ДЕМОНСТРАЦИЯ НА РОТШИЛЬД. Я пришла одной из первых. Только попыталась повесить свой плакат (см. выше -первый вариант), как у меня вырвали его из рук полицейские «ясамники» (в чёрных рубашках) и порвали, точнее, уволокли куда-то и больше я его не видела. Их нагнали очень много и вели они себя гнусно, провокационно. Искали случая начать драку.
Когда я ушла, Дафне Лиф сломали руку и ребро «за сопротивление власти» и арестовали её. Очень симпатичная и интеллигентная девушка. Только недавно её «дело» закрыли. 14 июля (через год после того, как был основан палаточный городок, в День Взятия Бастилии), была снова проведена крупная демонстрация на улице Каплан. Я там тоже была, правда ушла рано и не видела, как поджёг себя Моше Сильман. Через неделю он умер. У меня сейчас уже нет ни моральных, ни физических сил ходить туда. По-моему, многие пали духом. Демонстрации пока заглохли. Хотели было поставить памятник Моше Сильману, но так ничего и не сделали. Я потом нарисовала красной краской огонь на том столбе, под которым он горел. Думала, соскребут. - 2017, - Нет, пока не трогают!
Но то, что было в русском интернете, по поводу палаточников, это просто какой-то шабаш уродов. Чего только не наплели! Особенно мерзкий стишок некоего Алекса Тарна («Сломали руку Дафни Лиф, сломали руку»…, и рифмы, -«немного куку» … «эту суку» … «чем ей в палатке в час ночной развеять скуку…»). Далее в комментариях: «тварь, курица, кулёма, паразиты, подлые, отморозки». Я сначала пыталась по-хорошему с этими людьми спорить, но сейчас поняла, что бесполезно. Лучше вообще молчать. Не потому, что я их боюсь или неправа. Когда-нибудь они сами поймут, захлебнутся своим бессмысленным, иррациональным, антисионистским, местечково-фашистским псевдо -патриотизмом. Но будет поздновато.
За что же они так не любят «левых»? Левые мешают им радоваться жизни, своим привычным убогим кормушкам. -«Всё хорошо. Не зря мы приехали в Израиль. Здесь всё прекрасно. Плохо только бездельникам, дуракам и нытикам. Пусть подыхают. Ничего менять не надо. Только всех арабов убить или отправить в другое измерение».
А Тарн, ведь, кроме того, ещё и идейный ПОСЕЛЕНЕЦ. (Хотя деньги от правительства - миллиарды в год - поселенцы мимо кошелька не проносят). Ужасные левые хотят отдать арабам его дом! - Но если это сейчас не сделать добровольно, потом заберут силой, и заодно всё остальное, сначала Негев и Галилею, где арабов и бедуинов скоро будет большинство, а потом весь центр, все исконные израильские территории, завоёванные большой еврейской кровью, о которых у поселенцев почему-то душа никогда не болит. Ни о Яфо, ни о Лоде, ни о Хайфе, ни о Нацерете, ни даже о Бат-Яме, где уже всюду, - на улице, в автобусах, женщины в арабских платках. - Подавай им Рамаллу, Шуафат, Джабр-Мукабр! -Они туда влезут с краю, дадут библейское название, огородятся колючей проволокой с охраной и КПП, доведут соседей-арабов до полного бешенства и будут считать себя большими героями.
А то, что скоро евреи во всей стране постепенно исчезнут, станут нацменьшинством или разбегутся, -кто куда, - их не колышет. Впрочем, и поселения без Израиля тоже долго не продержатся. Арабы не хотят никакого Израиля, тем более такого, как сейчас, с ишувами на их землях и блокадой Газы. Поэтому война тоже никогда не прекратится, дополняя внутренние проблемы. И всё это приведёт к полному краху. Но «правые» не желают ничего знать. Они думают, что сохранить пейсатость, землю и древние развалины важнее, чем сохранить народ. Для кого землю? Им не стыдно, что в центре страны евреи живут в развалюшках «на курьих ножках». Что в Тель-Авиве 600 бомжей, замерзающие десятками зимой на улице или получающие тепловой удар летом. Что каждый девятый ребёнок - беженец из Африки без документов, каждый десятый житель -иностранный рабочий. Что фальшивые «туристы», «беженцы» и «внуки» из СНГ вообще не поддаются счёту. «Правым» надо получить и изобразить свою личную благодать, а там - хоть трава не расти. Попрыгать в пейсатом хороводе с криками «Дай-даену!» на вершине халявного благоустроенного героически захваченного холма, у подножия которого - арабские или бедуинские посёлки до горизонта. Снять на фоне Эйфелевой башни свои скучные рожи без кипы, а на фоне Стены Плача в кипе. Дома сняться на фоне шкафов с позолоченным талмудом, а во дворе - возле бассейна и автомобиля. Отправить детей в престижную школу и потом устроить их на такую же кормушку, как у папы. И вот мы уже держим бога за бороду, радостно вскрикивая: «Ах как нам хорошо! Спасибо Ха-шему и родному правительству! Ах-ах-ах, как мы любим нашу семью, наш дом и наш Израиль!».
Но особенно дремучи «правые русские», которых кроме их лоханки ничто не интересует. Психологи говорят, что, когда человек попадает в тяжёлые условия, один из способов выжить, - начать радоваться всему плохому и приписывать вину тем, кто пытается с этим бороться. Они гордо говорят - «РУСИМ ОВДИМ» (русские работают), - нам некогда ходить на демонстрации, на которые, мол, ходят только богатые бездельники. - Я не упускаю случая поправить - «РУСИМ - АВАДИМ» (русские - рабы), но они даже не замечают юмора.
Они элементарно не понимают, что чуть-что случись, какой-то несчастный случай, проблема со здоровьем, с семьёй, война с арабами, землетрясение, эпидемия, их любимая лоханка накроется медным тазом и ПОМОЩИ НЕ БУДЕТ НИКАКОЙ. Потому что она НЕ ПРЕДУСМОТРЕНА ЗАКОНАМИ ГОСУДАРСТВ, И ВСЕЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ СИСТЕМОЙ.
Предусмотрен сбор налогов и распределение их неким причудливым образом, не дающим всерьёз никаких социальных ГАРАНТИЙ НИКОМУ. Например, может быть снижение на 5-10% некоторых цен. Какие-то малозначащие мелочи можно будет получить иногда бесплатно.
-Но не будет никогда никаких палаток, караванов, госпиталей ДЛЯ ВСЕХ. Не будет карточек, пайков, кранов с питьевой водой и крыши над головой, горячей бани, медосмотров и санобработки от вшей и клопов, - даже того немногого, что давал Сталин во время Отечественной войны или в лагерях, который несмотря на свою тираническую кровавость, решал все принципиальные вопросы достаточно серьёзно.
Рядовые относительно пока благополучные наши сограждане - олимы думают, что 3-5-10 тысяч шекелей, на которые они живут, ездят в «Ебипет» и покупают даже чёрную икру за тысячу ш/х (изредко) и шоколадки за 2 шекеля (часто), где-то жёстко продумана и рассчитана, как были продуманы в ЦСУ скудные пайки, зарплаты и пособия в СССР? - Нет этого! Завтра вас оштрафуют за неправильный переход улицы, - за собачку, кошку, -их какашку, ветку на дереве, конфискуют квартиру за непонятный долг ненасытному Битуах Леуми или телефонной компании, что-то сгорит, затопит, упадёт, попадёте в аварию, землетрясение, бомбёжку, эпидемию. Умрёт супруг или старый хозяин, а новый поднимет плату. И всё. - Вместо «ПЛЮС N ТЫСЯЧ» у вас будет «МИНУС N ТЫСЯЧ». - Что вы тогда запоёте? - Может вы всё-таки вспомните тогда арифметику для первого класса и начнёте считать общественные деньги и обсуждать законы, по которым живёте?
Здоровье тоже никому не гарантировано. Каждый может заболеть. В Израиле живут тысячи олимов -инвалидов, которые в определённых случаях ничего не получают, а «НИЧЕГО» в Израиле - не просто «НИЧЕГО» или «МАЛО» как было в Советском Союзе или сейчас в России. Это НЕ НОЛЬ! -Это чистыми -до минус 3000 ш/х» (после оплаты комнаты в подвале и счетов!) - Эти люди (БОЛЬНЫЕ!), если не получают нигде помощи, просто оказываются на улице и погибают! Якобы не существуют семьи с детьми, где тяжело физически работает только один человек, и ВСЯ его зарплата -уходит на оплату жилья и разных счетов. Чистыми - ноль. Нет ни одной государственной инстанции, которую бы это волновало. Волнует ситуация с жильём только левую партию «Мерец», которую миллион олимов почему-то люто ненавидит («Гальюнша»!). Ненавидят они и профсоюзы. Вместо того, чтобы создавать свои профсоюзы, они хотят «разогнать» их вообще, чтобы НИКАКИХ ПРАВ ни на что не было НИ У КОГО. - «Пусть я ослепну на один глаз, а сосед на два»!
- «Ах, ты, -«ниодногодняшка», -ещё хочешь продолжать жить каким-то непостижимым образом в нормальном месте! Кошек кормишь! - А на чьи деньги?! Зажигаешь свет, печку и кондиционер! Воду в бачке спускаешь! По телефону говоришь! Проездной на автобус покупаешь! Зубы лечишь! Печку зимой жжёшь! Молоко пьёшь. Сладости ребёнку покупаешь! ИШЬ ТЫ КАКА-А -А -Я!» Сосед-инвалид, по их понятиям, должен бедствовать в 21 веке в израильском городе, как бедуин в Аравийской пустыне. Кстати, многие бедуины живут уже в роскошных новых частных домах. А вот израильские патриоты из совка думают, что патриотизм - это довольство своей хрущобой и презрение к чужой палатке. Пусть слабые подыхают! Они говорят: «Какие - такие дополнительные пособия, зарплаты и квартиры? Ты знаешь, сколько стоит один выстрел из «кипат-барзель»? - Жилья не будет! - Израиль бедный! Израиль должен воевать, защищаться!». Патриотизм - это ненависть к арабам, которых надо «выкинуть», «выселить», «перестрелять» (6 миллионов!), но ни в коем случае никогда не отделяться от них. Пусть дальше размножаются и постепенно вытесняют нас. А мы будем продолжать притворяться, что их нет.
Тарн со своей правой сворой не хочет знать, что вся мировая культурная традиция - и у евреев, и у христиан - коммунистическая, левая, а не правая. Левые - Моисей (он оторвал людей от горшков с мясом, уничтожил золотого тельца, вывел рабов из рабства), все известные пророки - Гилель, Будда, Христос, Магомет. Левые - почти все политики и писатели - Маркс, Ленин, Пушкин, Радищев, Некрасов, Салтыков-Щедрин, Толстой, Достоевский, Лесков, Чехов, Куприн, Жаботинский, Горький, Короленко, Гюго, Ромен Роллан, Уэллс, Андреев, Бабель - все, у кого «душа страданиями человеческими уязвлена», кто «пробуждает чувства добрые», кто велит нам «любить ближнего».
- Любить ближнего, значит, делиться с ним всем, что есть, а не выгонять его на улицу, забирать у него последний кусок и лезть по трупам бедных к личному счастью. Не хотите сами делиться? «ОТНЯТЬ И ПОДЕЛИТЬ!» (Молодец Лимонов!). Отнять не личное имущество (да пусть подавятся им!) - а всё общее - землю, общественные здания, недра, воду, газ, нефть, власть, налоги, бюджет, власть. То, что было присвоено жуликами, спекулянтами и бюрократами нечестно, обманом.
Революционеры двигают мир вперёд, несмотря на кровавые ошибки 20 века, а не циничные пожиратели фалафеля с хумусом, чёрной икры, соловьиных язычков и прочих желудочных радостей. Да. А жалкие «духовные» радости ДЛЯ СЕБЯ ЛИЧНО ничем не лучше желудочных. Не думайте, что боженька вам за посещение оперы, церкви, ашрама, мечети или синагоги запишет больше очков, чем за ресторан, бардак или бутик!
Эволюция без революций (как выдумал Тарн) невозможна. Если посмотреть на историю, на развитие живых организмов, всё всегда двигается вовсе не постепенно, а скачками. - И рождается, и умирает. Скачками создаются сложные органы, вроде уха и глаза. Потому, что они работают только в законченном виде, как самолёт или автомобиль. Нелепо было бы представлять, что они развиваются миллионы лет, не принося почти никакой пользы. Медленно можно только (якобы!) варить лягушку, чтобы она этого не заметила и заснула прежде, чем почувствует опасность. Медленно можно иногда надувать пузырь, но лопнет он быстро - в один день. Даже Израиль создавался скачками (1917, 1948, 1967). Уже 50 лет в Израиле не было крупных потрясений. Но радоваться нечему. Все древние и новые рабовладельческие империи, развивались, процветали, подавляли протесты народа, иногда очень долго и успешно подавляли, но потом «вдруг» разложились и рухнули. И некому было их защитить. На гнилых развалинах снова СКАЧКАМИ развивается дикая каннибальская жизнь и новые неудачные попытки построить общество, ПРИГОДНОЕ ДЛЯ СЧАСТЬЯ. Мучительные тысячелетние попытки. - Но наши правые отморозки, вроде Тарна, -«психопатриоты», именно РАЗРУШАЮТ хрупкие гуманистические устои, с таким трудом созданные человечеством за 2-3 тысячи лет, РАЗРУШАЮТ принципы СИОНИЗМА, как строительства общества ДЕСЯТИ ЗАПОВЕДЕЙ и превращают Израиль в дикое коррумпированное африканско-азиатско -пиндосное государство, которое рухнет при первых же серьёзных проблемах.
Вообще, общественные явления правильнее делить на гуманные или жестокие, а не на «правые» и «левые». Я поддерживаю израильских «левых», - партию «Мерец», не потому, что они «левые» или «за арабов», - а потому, что они стараются быть справедливыми и человечными. – Но большинство современных людей не желают вообще слышать ничего о справедливости и гуманности. Как будто они учили в школе «Майн Кампф». - «Сдохни ты сегодня, а я завтра!»
Они говорят мне, что я просто не хочу работать, экономить, вертеться, крутиться, побираться. Всё это я делаю по мере моих сил. Но вся наша бурная, но на 99% бессмысленная деятельность нисколько не улучшает мир. Жизнь становится всё тяжелее и тяжелее, кошмарней и кошмарней, абсурдней и абсурдней. Если здоровый энергичный человек до поры до времени чувствует СЕБЯ нормально, этот кошмар прячется в тёмный угол. Но он всё равно есть! Я бодрюсь и веселюсь, как и все кругом. Хожу по скользким гнилым брёвнам через пропасти с грязью, гадюками и скорпионами, через которые ДОЛЖНЫ СТОЯТЬ ПРОЧНЫЕ МОСТЫ С ПЕРИЛАМИ. -Я не ною без особых причин. Вы не скажете по моему виду, что я недовольна. Но хвастаться здоровьем, гордиться своими микроскопическими успехами на фоне всеобщего упадка, на костях тысяч затоптанных неудачников, - гораздо большее безумие, чем видеть всё вокруг таким, какое оно есть на самом деле. А именно подлым и бесчеловечным не в меньшей степени, чем страшные лагеря и войны 20 века.
Фашисты всегда находят оправдания любой несправедливости. В интернете иногда красиво пишут о героях, помогающих бездомным животным. Но именно на них набрасываются с обвинениями, что на улицах множество брошенных кошек и собак. Оказывается, не те виноваты, кто выкинул. Не те, кто развёл и рассовал кому попало. Виноваты те, кто не умеет ходить по трупам спокойно. Те, кто развязывает на помойках мешки с полудохлыми котятами и пытается вылечить их.
Оказывается, они зря тратят драгоценные силы, потому что в первую очередь НАДО ПОМОГАТЬ ЛЮДЯМ. Вроде бы правильно. Но весь фокус в том, что те, кто жалеет животных, могут иногда пожалеть и человека. Потому что все их помыслы сосредоточены на сострадании и спасении. А те, кто считает убийство слабых - нормой, не пожалеет вообще никого и никогда. Ни в первую, ни во вторую, ни в десятую очередь. - То, что одними фашистами пока только произносится, другими запросто выполняется. Где-то среди нас и родители маньяка из Петах-Тиквы, зверски убившего 500 кошек и двоих бомжей. Где-то и семья таинственной «А.К.», из-за которой, или из-за подобной ей, сидит пожизненно Задоров. Эти люди не просто кого-то не любят. Они уже перешли к действиям.
Последнее время, что-то слишком часто встречаешь моральный нигилизм. Мол, никаких агнцев в природе не бывает, а в овечьей шкуре ходят исключительно волки. - Видишь, бежит стадо ягнят - это всё волки принарядились. А «Возлюби ближнего, как самого себя!», - провокация левотины. А Иисус Христос - переодетый сатана. По этому поводу все бешено льют друг на друга грязь. Особенно достаётся тем, кто посмеет сказать что-то благородное. - Кто тебе разрешил? - У тебя есть удостоверение служителя культа? - Кто тебе заплатил и сколько? Почему налоги не уплачены? - Всех гуманистов надо мочить в сортире, исписанном стихами Тарна. -Кстати, очень рада, что Иртеньев, наконец, надавал Тарну по морде, - пусть и не за Дафну Лиф. Иртеньев с Аллой Боссарт, может быть, и не идеальные люди. Может быть, они и ошибаются. Но почему они не имеют права что-то сказать критическое о власти, даже в стихах? - Чем больше справедливой конструктивной критики, тем быстрее наступят улучшения, о которых я, например, страстно мечтаю. Алекс Тарн никогда ничего не критикует. Он только бешено обрушивается на тех, кто посмел открыть рот против власти. - И тут же в Интернете поднимается дикий вой его безумных матерящихся сторонников.
Мне очень помогает то, что я, наконец, определилась с религией и философией. Несколько лет назад мне попалась замечательная книга Татьяны Платоновой «Всё просто». Это маленькая тоненькая розовая книжечка 2010 года издания тиражом 2.000. До этого я была, в сущности, атеистка. Но тут меня вдруг как будто стукнуло что-то по голове. Я упала в прах и увидела вдруг высоко над собой и прочими ничтожными слабыми букашками всесильного и вечного бога.
Потом я перешла на книги Лайтмана «по каббале». Мне у Лайтмана нравится идея борьбы с эгоизмом и «ВЗАИМНОЕ ПОРУЧИТЕЛЬСТВО». А также идея «СРЕДНЕЙ ЛИНИИ». Средняя Линия создаёт движение вверх путём отталкивания от боковых, примитивных сторон жизни. (Дом, хозяйство, работа, чувства, мысли, развлечения, прогулки, кошки). Нарочно развести МНОГО этих боковых сторон, но всё как бы НЕ ВСЕРЬЁЗ, и энергично толкаться между ними, оставляя ПУСТОТУ в центре души, не впадая ни в чём земном в фанатизм и безумие, но получая от реальной жизни энергию для движения вверх. Как-бы вылезать из колодца, упираясь в стенки, как Тёма с Жучкой. Если ТЕСНЫХ СТЕНОК и пустоты в середине не будет, не вылезешь вверх, а начнёшь заваливаться вбок. Это моё понимание, может быть не очень правильное.- Но скучновато что-то у лайтманцев. Культ личности. Много болтовни, зауми. Нет реальных действий. Участия в политике. Чего-то выжидают. Да, и к тому же, почему-то, ни Платонова, ни Лайтман не любят животных.
Поэтому, я, как колобок, ото всех ушла. Но нечто главное осталось. Всё живое едино. Нет ничего личного и «своего». Нет ни рая, ни ада. Нет ни заслуг, ни вины. Всё и все прах. Смерти тоже нет. Просто странная игра Всевышнего, в которой мы обязаны участвовать. Обязаны барахтаться, выживать и плыть в общем потоке, который несёт нас неведомо куда, благодаря только одного Бога, если эта жизнь ещё как-то худо-бедно длится. Человек, который утверждает, что верит в Бога, должен это понимать. Никого не презирать. Никого не превозносить. В другой жизни мы были и будем, скорее всего, травинками, бактериями, насекомыми, сперматозоидами тараканов, икорками рыбок, маловероятно - мышками, ещё менее вероятно - крупными животными или людьми, - возможно очень глупыми, злыми, плохими, жестокими. Может быть, родимся вообще в другом мире. Может быть вообще никогда снова не родимся! - Не нам это определять («Я в прошлой жизни была Наполеоном, точно помню, а в будущей жизни буду королевой красоты в Швейцарии, а, иначе, зачем сейчас надрываюсь»). Надо нести свой крест и не роптать. Пустое это дело. Не надо также слишком много брать на себя, обожествлять себя, объявлять себя пророком. Ничто не отменяет реальных обязанностей в этой жизни, обычной логики и морали. Чем больше тебе дано (разума или здоровья), тем больше с тебя спрос. Отняли разум, здоровье, - не плачь, - и требования у бога будут ниже! «Отдыхай», -то есть просто терпеливо мучайся. Но в следующей жизни, если она наступит, легче не будет!!! - Все мучения начнутся сначала!
Мне бы хотелось - сказать ещё проще и понятней о ДУШЕ, чем у Платоновой в её книге «Всё просто». Когда человек рождается, все прекрасно понимают разницу между его телом и пелёнками. Всё внешнее - не часть тела. Так же точно обстоит дело и с разницей между ДУШОЙ и ЭГО. Душа, самосознание, - частичка единой божественной души, Единого Бога или как выражается Платонова - «Единого сознания», всё время разливаемого по мелким сосудам. Душа послана в мир страдать, бороться за правду и справедливость, погибать, как Иисус Христос. Душа - это ТОЛЬКО непосредственное восприятие мира без единого грамма «я», - эгоизма, личных интересов или предвзятости, - такая же голенькая и беззащитная, как тело ребёнка при рождении.
-Всё остальное - тело, эмоции, амбиции, обиды, любовь, мысли, творчество, память, знания, поступки, труд, обязанности, - не душа, а НАРОСШАЯ НЕИЗБЕЖНО корка «Эго», - нужная для СЛУЖЕНИЯ душе, как служат части тела мозгу. «Эго» появляется с рождением и исчезает со смертью тела. Самостоятельной ценности у «Эго» нет. Во всяком случае, не больше, чем у пелёнок или сосок, одежды, мебели, посуды или инструментов. Как только мы начинаем служить не душе, т.е. богу, а личному «Эго», мы сразу чувствуем моральный дискомфорт. Хотя физически эгоист чувствует себя часто очень неплохо, но душа мертвеет. Мертвеет душа у больных и нищих, вынужденно думающих только о себе. Человек, обуреваемый «эго», не способен любить, молиться, даже просто спокойно работать. Необходим ежедневное самоотречение, тяжёлый труд над собой - постоянное отрывать от своей души липкого осьминога, пытающегося вцепиться в неё - «эго». Главное, что надо уметь делать, - это вовремя вытащить «эго» из его террариума, использовать, и снова забросить туда и закрыть крышку. Как вы это сделаете, - какими приёмами, мантрами, религиями, молитвами, поступками, работой, стихами, песнями - не важно.
Я очень долго тряслась над своими личными вещами, старыми фотографиями и документами. Прямо-таки плакала. Хотела, во что бы то ни стало, их сохранить. Сейчас я поняла, что ничего особенно уникального в них нет. Я вообще перестала понимать людей, что-то «КРАСИВОЕ» копящих и собирающих. Мир уже переполнен красивыми картинками, пейзажами, статуями, лицами, нарядами, костюмами, причёсками, книгами, фильмами и т.п. Катастрофически не хватает справедливости, гуманности, правды. ДАВАЙТЕ КОЛЛЕКЦИОНИРОВАТЬ ДОБРО! Приложенные далее фото были наклеены давно, в 2005 году. В них ещё чувствуется сильное желание сберечь своё «Эго». Сейчас я, ей-богу, не стала бы с этим возиться, но коль скоро они собраны, можно и показать. Может быть, в них, если присмотреться, содержится интересная информация к размышлению.
У Татьяны Платоновой теперь есть свой «блог» в Интернете, который так и называется - «Всё просто». Но сама книга таинственным образом исчезла. Вместо неё много других, - длинных, скучных и дорогих. «Онлайн бесплатно» читать нечего. Платонова пошла по пути Лайтмана. Зарабатывает деньги. Собирает «семинары», «тренинги», «прогулки», дорогие поездки по восточным странам. Улыбки, цветочки, сэлфи, мед. советы и рецепты. - Бизнес. Все замечательные проповедники почему-то «начинают за здравие, а кончают за упокой»
Я прожила уже более 65 лет. Последние годы стала больше приглядываться и прислушиваться к другим людям и пытаться их понять. Когда начала всё больше болеть, заметила, что очень многие от природы здоровые люди просто, как дети малые. До 70-90 лет живут в полном неведении о существовании болезней. Даже врачи!!! - Им сто раз говоришь -«сильно болит, из-за боли быстро устаю, плохо себя чувствую…». А они «Ты ленишься, - преодолевай себя, ходи, работай!». -И вот, наконец наступает, как будто, и на моей улице праздник. -Дошло! - Здоровячок - бодрячок, который меня стыдил и учил, - сидит сам в кресле-коляске в мокрых подгузниках и размазывает сопли. Но всё равно часто не теряет самомнения! Уже много лет всё для него. Куплена квартира. Коляска - не простая, а электрическая. Есть своя машина. Выросли дети и внуки. Суетятся с утра до вечера купленные метапели, выполняя малейшую его просьбу, подают в постель деликатесы. Так он и умрёт, - гордый и самодовольный, ничего в жизни не поняв, не испытав и тысячной части того, что достаётся другим…
Последнее время приходится постоянно спорить о смысле жизни. Все почти мои друзья, увы, стали жуткие циники и эгоисты, не стремящие абсолютно к улучшению мира, не верящие в духовное развитие, как смысл его, мира, существования. Они верят слепо только в «науку» и «технический прогресс». Я не в состоянии их переубедить. Они хотят «просто жить хорошо». Ни у кого из них нет ощущения греховности личного «успеха». Они не считают нужным жалеть неудачников, помогать инвалидам. Причём - сами-то сидят на пособии! - Им не жалко денег на космос, армию, бомбы, поселения, бюрократию, на всякий дурацкий хайтек, рестораны и туризм. А на инвалидов, жильё и хорошую медицину -жалко. Мы ругаемся постоянно на эту тему.
-Я: Как же вы там, например, в Америке, можете веселиться, когда у вас столько-то миллионов бездомных, наркоманов, сумасшедших, одиноких?
-Л: Ну, и что? Это же в процентах немного совсем! И они почти все сами виноваты. Если им давать жильё и пособия, никто не будет работать. Только сопьются и скурятся. В средние века пол-Европы умерло от чумы. А в середине 20 века пол-Европы покалечились или погибли в войнах. Во все времена кому-то плохо. Так должно быть. Так природа устроена. Происходит естественный отбор. Если большинству - хорошо, не надо ничего менять. Будет только хуже. Придут к власти озлобленные маргиналы и невежи, всё разрушат до основанья, а затем всё опять станет по-старому.
- Я: Это неправда. Менять надо, только менять, конечно, в лучшую сторону. Мы для этого и живём. Больше ни для чего. Если бедствующих мало, надо окружить их максимальной заботой и вниманием. Если - много, значит общество порочно. Смотри, как всё кругом уже загажено и испоганено. Ни природы, ни растений, ни животных, ни архитектуры, ни красивой и удобной городской среды, ни жилья, ни безопасности, ни медицины, ни еды нормальной, ни законов, ни справедливости. Одни машины, помойки, мусор, смог, преступники, нищие и больные. Мы находимся на одном тонущем «Титанике». От того, что твои успешные друзья залезли на самую верхнюю палубу, истина не меняется…
БАТ-ЯМ. - ОПЯТЬ ПРО МЕНЯ.
Покой нам только снится…
А. Блок
Мы с Илюшей окончательно развалились. Переломным, как обычно, был один год -2011-й. Нас выгнали из Тель-Авива хозяева квартиры на Игаль Алон, 27, где мы прожили 13 лет. Их мать, сумасшедшая больная раком старуха, которая уморила со своими восемью злыми детьми 4-х «метаплёток» (двух из Молдавии и двух из Румынии), всё-таки сама умерла, и наследники взялись за нас. До этого только грозили, пугали, но договор продлевали. 31-ого августа мы едва успели съехать с 12-ю кошками, а 1-ого сентября наш дом был уже разрушен. Так и стоит разрушенный до сих пор (2015!)
Каким-то чудом удалось снять квартиру с большим двором в Бат-Яме возле Абарбанеля. У нас - комната 9 кв. м., но двор - что надо. Наверное, на весь город больше такой квартиры нет. Квартира - всего только 2700 шек /мес.! (2015, -в 2020 - 3.350!). Каждый год хозяин добавляет ещё 5-10%, а главное, каждый год пугает, что вообще не продлит договор. Он имеет на это право… То же, что было на Игаль Алон. У меня в Израиле не было ни одного нормального дня рождения. Конец мая-июнь - самое страшное время в году. Подписание нового договора на съём.
Кошкам (уцелевшим) раздолье, но их число вышло за все разумные пределы. Какие-то сволочи постоянно подбрасывают всё новых и новых. - Я уже не говорю про свои время и деньги. Голод, неполноценное питание, грязь, блохи, клещи, лишаи. И самое страшное - тяжёлые простуды, гнойные воспаления ушей и эпидемия воспаления рта, из-за которой почти никто не может есть твёрдой пищи. Несколько котов так разболелись, что перестали даже пить воду и умерли или я их усыпила. А что делать, если снова выгонят с квартиры? - Прекратите, сволочи, подбрасывать! Зачем вы, гады, их разводите!!! - Персидких с жуткими колтунами и кожными болезнями, сиамских, британских. Кого только нет! Все не стерилизованы. Породистым выжить на улице очень трудно.
Мы залезли в жуткие долги, в связи с переездом. Хорошо, хоть Юля нас выручила из своей пенсии… -Отдала нам все свои сбережения - 2000 дол. (2016. - Сейчас она очень тяжело болеет уже полтора года после перелома ноги. Почти не может ходить).
Но всё равно с деньгами стало очень плохо. И не только у нас. Квартиры всё дороже и дороже, а пособия те же.
После переезда в Бат-Ям я почти полгода болела. Кружились голова. Было высокое давление. Еле-еле пришла в себя. Все последние 20 лет (до мая 2014) работала примерно по 9 часов в неделю «метапелет», ухаживала за стариками. Впечатлений разных было много. Всякое бывало. Старухи часто сумасшедшие, агрессивные, неблагодарные. Но работы своей не стыжусь. Считаю её нужной и важной.
В том же месяце, как мы уехали из Тель-Авива, Илюшу выгнали из подросткового отделения и перевели во взрослое, закрытое, для хроников, где всё значительно хуже. Много опасных, агрессивных больных. Илюша тоже - не подарок. Никто ими там не занимается. Больные только ходят по коридору и три раза в день едят. У него теперь новый доктор ХОЛОСТОЙ, с которым у меня за пять лет не было ни одного серьёзного разговора об Илюшином состоянии, которое всё хуже и хуже. Я навещаю его три раза в неделю. Иногда беру домой. Он уже почти ничего не соображает и не понимает. Не может прямо стоять и ходить. Сгибается. Спотыкается. Падает. Очень грустно на это смотреть. Вылечить его не хотят или не могут. Но последнее время он стал чуть-чуть спокойней. Мне все дают массу замечательных, но невыполнимых советов. Куда-то его перевести. Каким-то платным врачам показать. На всё это у меня нет ни сил, ни денег, даже если я поубиваю всех котов и сама пойду жить на улицу. И сама загнусь, и ему ничем не помогу. Вообще, никогда наша жизнь не была такой нищей и безнадёжной, как сейчас. Видимо, конец близок. Уже и не страшно, как бывало раньше. Всякая суета, магазины, прогулки, поездки, гости уже почти не интересуют. Да и денег на это опять же нет.
Слушать РЭКУ и читать газеты всё более противно. Особенно эти правительственные секс-скандалы, убогая развлекуха, разоблачения взяточников и бесконечный мирный процесс. Обычные люди, которые мрут, как мухи, от болезней, нищеты, бомжеваний, несчастных случаев и самоубийств (полторы тысячи только среди олимов!), - никого не волнуют. Никого не волнует, куда девают полутриллионный бюджет, никто не требует его подробной публикации и прозрачности.
Прямо где-то над ухом поют иногда ангелочки и зовут к себе. Но мне ещё рано. Я отчаянно барахтаюсь. Продолжаю спасать котов. У меня уже на попечении более 100 котов («Меа хатулим»). Из них - около 20 - живут в доме. Многие из них очень больны, стары и без меня пропадут. Познакомилась в Бат-Яме с несколькими кошатниками. С ними дружить легче, чем с остальными. По крайней мере, когда речь идёт о помощи животным, мы друг - друга понимаем. Вообще, разных знакомых, друзей стало очень много. Если в Москве у меня никого, почти, кроме Юли не было, то сейчас телефон постоянно звонит. Много разных кошачьих дел - кормёжка, вода, кастрации (Я уже поймала и кастрировала около 80 штук). Сейчас в Израиле орудует таинственная банда сатанистов, сдирающая шкуру с живых котов. В Иерухаме, Араде, Тель-Авиве, Бат-Яме. Вдруг видишь кошку, у которой на спине или боку вырезан круг или квадрат. Мы, конечно, всё это фотографируем, отправляем куда следует. Но ответа пока нет.
Если бы не коты и Илюша, я бы уже давно чокнулась, наверное, или слегла. Но я не могу себе этого позволить никак. Хватит с нас одного психа и немощного. Когда-то давно я спрашивала маму: «Почему ты никогда не болеешь?» «А мне нельзя болеть!» Вот и мне тоже сейчас нельзя болеть, нельзя ошибаться, нельзя валять дурака. Но, всё равно, периодически что-то случается.
В 2014, в мае, через неделю после дня рождения, я простудилась, а потом подняла тяжёлый мешок, и у меня был полтора месяца сильный ишиас. Медицина ничем не помогла, хотя я два раза ездила в больницу Вольфсон. Даже ни одного не укола сделали. Кроме того, усилились боли в коленях, спине, плече, бедре. Я почти не могла сидеть и стоять. Только лежать и немного ходить.
Я бросила работу и решилась на операцию левого колена. Замена коленного сустава. Операция была 8 сентября. Неделю была в больнице Ихилов, потом еле-еле перевели в «шикум» (реабилитацию) в больницу «Реут» (возле моего старого дома на Игаль Алон, 27). Илюша сидел полтора месяца один. Котов кормила соседка Оля. Когда недели через две вышла, с меня сняли наркотик «тарджин» и перевели на «перкосет» (что-то вроде опиума, но слабый), который я пью до сих пор. От боли в колене полгода просто сходила с ума и давление поднималось (нижнее) до 130! А то, наоборот- 115/105! Сейчас колено болит меньше, но всё равно ХУЖЕ, чем до операции. Лучше бы я её не делала! (Да ещё, если доживу,- каждые 12 лет операцию надо повторять, т.к. сустав расшатывается. -2017-2018. -Уже расшатался!). Болит сильно левое плечо. Да и голова часто кружится. Без ходунков ходить не могу. Около дома могу ненадолго выйти с палочкой.
Одна знакомая уговорила меня пойти в Битуах - Леуми, чтобы получить положенную мне после операции надбавку к пособию – «шерутим меюхадим». Дали на полгода по 1400 шекелей в месяц. Потом пригласили 16 марта 2015 на комиссию ортопеда и терапевта и 30 марта (30 лет со дня смерти мамы!) к психиатру доктору ПОМЕРАНЦ. - Я зашла к ней в кабинет с ходунком. Только было открыла рот, начала что-то рассказывать, - слёзы навернулись… Померанц дала мне салфетку вытереть сопли и выгнала тут же из кабинета, почти не поговорив!
Через неделю пришло письмо из Б.-Л. Оказывается, Померанц снизила психиатрические проценты с 30% до 0% и тем самым ПОЛНОСТЬЮ СНЯЛА ИНВАЛИДНОСТЬ! Моя нетрудоспособность («и-кошер») в один день упала с 90% + 50% (ш/м) =140% - до 0%! -Дура она или гадина, я не знаю, - что это, зачем это?! -За два года до пособия по старости! -Наверняка, это всё было задумано заранее!
-Мне что-то все психиатры всегда попадаются с символическими фамилиями. Дал инвалидность -МАШИАХ, сняла ПОМЕРАНЦ. - «Помирай-с»! Про Илюшиных психиатров уже писала.
Через месяц пошла к другой психиатричке - доктору СТРАХИЛЕВИЧ в Рамат-Гане. Она написала мне, что я нервная, есть депрессия, но как-то неубедительно. Ходила в июне к Брурии ПАСТЕРНАК в Ришоне. Еле-еле записалась вне очереди. Она увидела по компьютеру, что я была у Страхилевич и выгнала. Но до этого хотела вроде бы меня принять. Я ей говорю: «Пожалуйста, дайте мне несколько минут, - объяснить ситуацию, я долго говорить не буду, - народу много». И тут я услышала новое слово в психиатрической науке: «Я не обязана с вами вообще разговаривать и слушать ваши истории. Я врач, а не психолог». Я всегда знала, что в Израиле легче поговорить со стенкой, чем с психиатром. Но чтобы это было открыто заявлено, как норма, - такого ещё не было! Куда мы катимся? Но в Абарбанеле написал для комиссии письмо Ярон ГИЛАТ («Вечная радость!»). Тоже письмо не очень… Я притворяться сумасшедшей не умею. А то, что у меня всё болит и сидеть даже не могу, а живых денег - меньше нуля, никого не волнует.
Какой это всё кошмар, не объяснить (2015) Я не могу работать и не получаю инвалидской надбавки. Если даже смогу опять метапелить, как раньше, всё равно не хватит, а пособие по прожиточному минимуму могут отменить, т.к. они требуют определённое количество часов работы в неделю или не работать вообще. Всего в сумме я теряю около 2000 шек., которых мне и раньше едва хватало на самое необходимое! Это уже нешуточный удар по бюджету. Жду повторной комиссии и езжу через день собирать милостыню в Тель-Авив. Уже раз 20 ездила.
-У меня два плаката - очень жалостливые - на иврите и английском. По-русски нет смысла писать. Туристы и так бросают. А местные русские - жмоты. Если бы я была настоящим писателем! - У нищих столько страстей, и приключений, что хватит на несколько романов. Гоняют, толкают, обливают водой, вызывают полицию и скорую помощь. Если лежу на земле, а не на лавке, голову на всякий случай закрываю тележкой. Запросто могут наехать на велосипеде, или какой-нибудь псих долбанёт. Когда лежишь горизонтально (из-за больной спины) и смотришь снизу на суетящихся равнодушных людей, чувство тоски и обиды иногда просто захлёстывает. Некоторые (в основном, не местные, а туристы), это понимают и кидают хоть 10 агорот, чтобы морально поддержать. Это очень, оказывается, важно. Когда несколько часов подряд идут тысячи людей и не кидают ни копейки, становится жутко. Я высовываюсь из-под простыни, проверяю плакаты… - Висят! Надеваю очки, чтобы наладить радио. В очках успеха больше… Я, наверное, напоминаю кого-то из предков. Звякает монетка. Если разбогатею когда-нибудь, буду всегда кидать всем нищим подряд хоть шекель… Четыре раза давали по 50 шекелей! Я каждый раз чуть не плачу от благодарности и умиления. Какие же бывают хорошие и добрые люди! Но очень редко.
Вечером по тель-авивской набережной проходят мимо тысячные толпы весёлых молодых красивых загорелых людей из совершенно другого мира. Часто - большими компаниями, семьями, на велосипедах, с детьми, всякими запасами и снаряжением. Бросает милостыню, может быть, один на тысячу, и, обычно, очень мало. У многих в глазах равнодушие или отвращение. Небось, приходят домой и спрашивают: «Бабушка, как там у вас были газовые камеры устроены? - Надо бы сообщить в ирию, чтобы вдоль берега несколько штучек поставили».
Это я в какой-то степени понимаю. Грязные нищие с их тряпьём и тележками противны. Я сама себе иногда противна. Но мне надо набрать хоть немного денег на съём. Кроме того, никто, кроме меня, не борется. Никого не видно, никаких протестов. Есть палаточный городок на «Ракевет», который разрешили поставить на отшибе, вдалеке от прохожих. Его территорию постепенно уменьшают. Уже осталось всего несколько палаток. Прессе и ТВ он уже не интересен. На демонстрации инвалидов ходит по 5 человек раз в году.
Именно я, толстая, старая, со своими болями, хромотой, головокружениями, циститами, поносами, истерическими слезами должна держать оборону. - Не хочу «чашу сию»! Больше всего хочу спокойно лежать с любимыми кошками в чистой постели в маленькой тихой съёмной квартире, зажигать свет и комп, пользоваться горячей водой, чайником и стиралкой, класть в свой холодильник молоко, хлеб, яйца и таблетки, покупать сигареты и лакомства Илюше и его соседям по «Шалве», сухой корм, банки и обрезки мяса для котов! - Не хочу никуда ходить! Не хочу видеть весь этот бардак, грязь, облезлые сараи, больных бездомных животных и людей. Счастье, что хозяин договор ещё на год продлил, т.к. переезжать нет никаких сил и не на что!
-В гробу я видела ваше море и вашу жестокую набережную! Я её никогда не любила. Не любила сотни роскошных гостиниц и ресторанов не про нашу честь. Это не зависть, а просто противно. «Город контрастов» всегда мерзок, как Содом и Гоморра.
- Прогулка по набережной всегда поселяет в душе тоску. Не любила никогда ваши дурацкие «марши гордости» вдоль берега, кроссы и велопробеги с десятками жертв от утомления и перегрева, спецпляжи за заборами для пейсатых. Не любила шезлонги с зонтиками и питьё по 12 шекелей. Мы нарочно всегда ложились между лежаками на песок или в тени зонтика, но не под ним, чтобы не платить. Не люблю скамейки от бомжей, короткие или поделённые скобой пополам. Я лучше наберусь вшей на нормальной скамейке, чем смотреть на всякие подлые выкрутасы муниципалитетов. Не люблю глядеть на тощих кошек с котятами -скелетиками, - «холокосиками» которые всегда вертятся вокруг столов и редко что-то получают. Особенно в Яфо. Кого-то эта средневековая экзотика развлекает. Меня - нет. Всё какое-то дорогое, шикарное, но бездушное. Рядом с роскошью - горы мусора. - Нет, это не Европа. А Азия. Местами Африка. Раньше даже туалетов, раздевалок и навесов почти не было. Сейчас хоть дошло, что это неприлично.
- Наслаждайтесь, плавайте, отдыхайте! Я, честное слово, очень рада, что хоть кого-то всё это веселит. Рада, что ещё существует в Израиле столько благополучных семей. Что они приезжают шумными толпами на дорогих машинах, мотоциклах, красивых зелёных ириёвских или электрических велосипедах, самокатах и сегвеях. Что тысячи людей сидят и искренне веселятся в этих дурацких обжираловках. Поют, пляшут, не боятся терактов! С огромными тарелками мяса, рыбы и всяких экзотических блюд, с бутылками, салатами, тортами. С айфонами, планшетами, музыкой, арбузами, мороженым. А сколько весёлых, нарядных, кудрявых младенцев с игрушками, совочками и мячиками! Сколько яхт, лодок и виндсерферов!
Но дайте нам, нищим инвалидам и старикам, дожить спокойно! - Дайте нам жильё! - Любое! -Коммуналки. Палатки. Бараки. Жестяные и фанерные маабароты из израильских музеев. Разберите бараки в Гулаге. Путин добрый, на своих бывших граждан даст. Выкопайте землянки. Песок копать легко! - Даже дикие звери себе в лесах и полях копают норы, кстати, безо всякого разрешения. Караваны зачем сожгли? Списанные морские контейнеры дёшево стоят. Фанзы привезите из Китая! - Им уже не надо. У них квартиры по 5.000 долларов. Фавелы попросите в Бразилии. Из Африки хижины! Юрты одолжите в Монголии. Иглу у эскимосов. (Ой, иглу не надо! Растает!) Возьмите в Америке первые два неудачных домика у трёх поросят - из соломы и прутьев. Ничего, мы не такие кошерные. Я их пропитаю пожарозащитным составом, покрою брезентом и решётками, повешу кондиционер и «хорош гусь», - как говорила моя мама! - Не страшен серый волк - «балабайт»! - Всё лучше, чем погибать на улице или в диких «городах развития» на 5-м этаже без лифта.
А вот вам бесплатно идея на сто миллионов! - Можно выкупить несколько бараков из польского музея в Освенциме. Прямо с полосатыми пижамами и волосами и прочим хламом НАШИХ (-а не ваших!) прабабушек и прадедушек. Может быть, бездомные, которые замерзают десятками зимой в Тель-Авиве, согрелись бы там и не погибли. Опять же - экономия! И прибыль! Сколько зря «Клаймс Конференс» прожирает! - Школьников далеко на экскурсии возить не надо!
-Будет действующий филиал с узниками прямо на святой земле! - Бомжи будут при деле и не будут мозолить вам глаза со своим тряпьём, беззубыми ртами и гнилыми ранами на ногах. «Балабаи» из Южного Тель-Авива отлично сыграют «капо». Они будут ходить между нарами, щёлкать хлыстами, выворачивать карманы и требовать сексуальных услуг. Полиция (в свободное время, конечно, -только фуражки поменять!) отлично сыграет СС! Будет периодически врываться с дубинками, всех колотить, заковывать в цепи, волочить по полу и кричать: «Грязные недочеловеки! Убирайтесь в свой Негев!» - А бомжи будут плакать и показывать замусоленные поддельные разрешения собирать бутылки в Тель-Авиве в течение суток. - А туристы-то! Валом повалят! Они любят острые ощущения!
25 июня 2015 года вечером, поехала, как обычно, на набережную Т.-А. собирать милостыньку. Устроилась на пляже «Гордон» в тенёчке напротив плаката «Возлюби ближнего, как самого себя!». За два часа накидали 9 шекелей, а потом подсел какой-то чернявый развратник и стал уговаривать, что мне надо завести «хавера». Надоело всё мне это и болела голова от запаха горелого масла из щелей деревянной крыши ресторана, на которой я лежала. Кое-как встала и поползла к большой синагоге на остановку.
Смотрю, бегут огромные разряженные толпы в сторону бульвара Ротшильд на праздник «Белая ночь». Я постелила подстилку на травку в начале бульвара. Целый час - ни одной агородинки! Тысячи людей бегут мимо галопом, как ошпаренные, куда-то вверх, в сторону «Габима». В 22.30 в десяти метрах от меня начал оглушительно играть оркестр. Гитары, барабаны, тарелки, - грохот жуткий. Собралась вокруг толпа молодёжи. Прыгали, подпевали, визжали от радости. Но меня сильно не топтали. -Сначала кидали конфетки. Принесли питьё и мороженое. Потом вдруг как посыпались деньги, - только успевай сгребать! За полтора часа накидали 997 шекелей и 7 долларов! (В том числе кто-то кинул бумажку в 200 ш. и двое - по 50 ш.!) К сожалению, я очень мерзко себя чувствовала, встала, и, из последних сил доползла к последнему автобусу. Два дня голова болела. А то бы, наверное, за ночь собрала несколько тысяч! (30.06.2016 опять была «Белая ночь». - Но собрала только 300 шекелей!)
Всему надо учиться. Даже собиранию милостыни. Во-первых, не надо психовать, стесняться и бояться. Только последнее здоровье потеряешь. Пусть Бибияга стыдится! А я даю им главное в жизни, - возможность сделать ближнему добро и почувствовать себя хорошими людьми!
Надо смотреть на них в упор. Заговаривать, просить «кама шкалим», желать здоровья, приятного аппетита, говорить: «Добрый вечер!». Во-вторых, в плохую погоду или днём в жару, когда никого нет или все быстро пробегают по делам, нет смысла валяться вообще. Только простудишься или получишь тепловой удар. Кидают шекель в час. Максимум -5. Надо посидеть на закате с 7 до 8 возле спокойно гуляющей густой толпы один час и за этот час могут накидать очень много. Особенно на всяких дурацких шумных праздниках.
Я впервые в жизни стала уважать мужчин. Женщины обычно кидают 1-2 ш., даже 10 агородок, хотя у меня ясно написано, что не на мороженое собираю. - «I CANNOT AFFORD TO PAY MY RENT. PLEASE, HELP!» - А вот какие-то таинственные благородные мужчины, обычно туристы, кидают запросто 50, 200, - один раз даже 500!
Кроме того, надо учиться очень экономно тратить деньги. Здесь у меня пока есть резервы. Особенно, при покупке еды. Привыкать есть только хлеб, каши, капусту, яйца, кошачьи супы из обрезков и зелёные салаты с чесноком или луком. Пить побольше воды или чая с лимоном. Этого вполне достаточно. - Только здоровее будешь!
19 июля 2015 был последний день месяца Рамадан. Тыщи арабов. За три часа в Яфо кинули три шекеля. И то - не арабы! А потом какие-то наглые арабские девчонки вообще согнали меня с моей лавки. Арабские дети вообще ведут себя часто агрессивно, - кривляются, плюются, кидаются чем-нибудь, как обезьяны. А матери рядом сидят и молчат. Еврейские дети (в центре Тель-Авива) всё-таки лучше! - Если они меня замечают, просят у матери монетку и кидают в мою банку из-под кофе. А в «городах развития» дети часто хуже арабов. В моего знакомого, Семёна К., пожилого человека, беженца холокоста, кидают камни и железные палки, воруют его вещи. В полицию там, в Офакиме, жаловаться бесполезно.
-2018. -Когда я валялась с плакатами на лавочке возле пушки в Яфо, я поняла нечто важное. Люди уже почти превратились в роботов. Идёт мимо меня толпа разодетых загорелых весёлых красивых туристов. Не больных. Не нищих. Не старых инвалидов. Не на работу в переходе метро. Но какие же они со стороны убогие! Можно предсказать каждое их движение. Как стадо какое-то идут. Как изделия на конвейере едут. Вот сейчас они посадят детей на пушку. Фото. Потом фото на фоне католической церкви. Потом потопчутся у торговцев безделушек. Потом поднимутся наверх. Дальше я уже не вижу. Наверное, едят фалафель и смотрят иногда там какие-то выступления. Ничего своего. Никакой инициативы. Никаких подвигов. Ни соколов, ни буревестников. Нет, чтобы организоваться и решить хоть одну тяжёлую мировую проблему, которые умножаются, как снежный ком. Конец света близок, как никогда, но никого это не волнует. -2020! - Корона! - Наконец-то! - Сдохнет этот маразматический туризм! - Наконец-то оглянутся все эгоисты и увидят, какая дрянная вокруг жизнь!
Всего за две недели в июне 2015 набрала 600 шекелей. А весь конец июля не ходила. Была апелляционная комиссия в Битуах Леуми - «ваадат ирур». Пока ответа нет. Прошла ещё какие-то дурацкие СТ, MRI мозга и дуплексы вен, на которых всё прекрасно. Их невропатолог даже и не посмотрела на них. А как я себя чувствую, где нам и на что жить, интересует только меня. Организация евангелистов - «Рука помощи Израилю» через общество инвалидов «Нитгабер» пожертвовала 1200 шекелей в виде 6 магнитных карточек на покупку продуктов.
Но израильские чиновники не унимаются. Постоянно наносятся всё новые неожиданные ловкие удары в лоб. 28 июля нам арестовали счёт за неуплату телевизионного налога. Наш «долг» - 5200 шекелей! Мы не смотрим телевизор, только Илюша играет раз в неделю по часу в игру «SEGA» или смотрит DVD через экран маленького старого неисправного приёмничка (14 инч). -Я, правда, имею право снимать пособие каждый месяц- 3.300 (а за квартиру надо всего по всем счетам около 3. 700). -Но они забрали -2.700 шекелей, хотя имели право взять по закону 1.950. И заберут в сентябре пенсию из России за три месяца- 1000 шекелей. Надо снова ходить по судам и адвокатам. 14 декабря будет суд. Эта история уже тянется два года после того, как однажды приятный мужской голос позвонил и поинтересовался для опроса, какие мне нравятся телепередачи.
- Язык мой - враг мой! Умные люди, не стесняясь, посылают всех этих опросников и рекламщиков очень далеко и бросают трубку. Так же было и с беседами с с/р Дворой, после которых меня пытались лишить родительских прав, а потом запихнули сына в Нес-Циона. Так же было и с попытками получения машканты. Если бы я помалкивала, никуда не ходила и никому не доверяла, было бы только лучше. Если бы не давала денег гарантам и посредникам, пока не получу машканту. Если бы не одолжила в 1992 году почти всё, что привезла из Москвы, некоему Олегу, я бы без проблем с этими деньгами получила бы машканту и её уже давно бы выплатила. Если бы не доверилась хирургам и не делала рискованную операцию на колене. (Лучше бы капустные листья прикладывала!) Если бы я полгода назад не пошла под давлением Л. сама в пасть к тигру (в Б/Л) просить «шерутим меюхадим», они бы про меня и не вспомнили до самой пенсии. Если бы я всегда молчала, как партизан, никому ничем не помогала и тратила бы деньги только на себя, я бы не попала в такую тяжёлую ситуацию.
9 июля 2015 года, наконец, выпустили на «телевизия хеврати» (tv.social.org.il) короткий фильм на 7 минут про тяжёлое положение инвалидов. (На английском - 11 июля). Там показали меня и Таню Кадочкину, председателя общества инвалидов. В общем, неплохой фильм. Я там очень страшная и говорю почему-то только про невкусные реваховские овощи и макароны (которые, кстати, с августа перестали давать), а не про ГЛАВНОЕ - стоимость съёма квартиры и оплаты счетов. Это тема запретная. О ней всегда и везде говорят как-то вскользь. Только Таня говорит. Однако достали уже они в этом фильме со своим «дикаоном» (депрессией), от которой якобы страдают 40% инвалидов. То, что у тебя нет сил, кружится голова, всё болит, не можешь работать и не на что жить - никого не интересует. По «голове» бьюсь с комиссиями и в СССР и в Израиле, - уже 30 лет - как рыба об лёд. Космические корабли бороздят просторы Вселенной, генетический код расшифрован, скоро уже голову начнут пересаживать, а вот определить точно, кто болен, а кто здоров, не могут. «Очень сложно. Невозможно отличить симулянтов от больных». -Половина инвалидов получают отказ. И пенсионный возраст всё повышают и повышают.
-Подавай депрессию. Уже говоришь: «Да, депрессия, депрессия. Скоро повешусь!» - Опять не верят! Общество интересуют только красочные спектакли - крики, истерики, верёвки, ножи, кровь, канистры с бензином, прыжки из окон, таблетки, госпитализации. Везёт только прирождённым артистам, блатным, или бедолагам, которых довели нищетой и уличной жизнью до полу-животного состояния, похожего на сумасшествие. И то их всё время попрекают (грязных, вшивых, покрытых коростой и болячками, ничего уже не соображающих, -мычащих что-то невнятное и никому непонятное), -«Иди работай!» - Если можешь держать стакан с водой, ложку с едой, надевать и снимать штаны, ты - симулянт и никакой дополнительной помощи никогда не получишь. А то и основной…
Сколько уже пишут про безобразия, - несправедливость и взятки на медицинских комиссиях. Они, кажется, будут бесконечно. А выход очень простой. ВЫХОД ВСЕГДА НАХОДИТСЯ ТАМ ЖЕ, ГДЕ ВХОД. А именно. Никакой врачебной тайны, покрывающей издевательства над больными не должно быть. - Хочешь получить деньги? Пусть на твою комиссию приходят, как на суд, все желающие. По крайней мере, знакомые, журналисты, специальные группы общественного контроля.
- И пусть во всех газетах печатают, что, вот, сегодня, например, - Н. (фамилию писать не обязательно), -18-летний чемпион по боксу и бальным танцам, поступивший недавно в университет, живущий с обеспеченными родителями, братьями и сёстрами, в своей 10 -комнатной вилле, получил скоропостижно инвалидность по депрессии.
-И в тот же день, на той же комиссии отказали В.- 60-летней бездомной матери - одиночке, живущей 23 года на съёме с сыном- 100% - инвалидом, с палкой еле передвигающей ноги, со списком болезней на трёх страницах. - Все желающие могут ознакомиться. - Вот понос, вот золотуха, вот психоз, вот гипотиреоз, вот артрит, вот колено - щёлкает, как пистолет, - вот недержание мочи и т.д. - А депрессии нет. - С чего бы ей быть? Прямо-таки от веселья и радости поём, прыгаем и пляшем.
Кстати, это касается и оплаты медицинских расходов. Пусть всё пишут, на что тратятся деньги и сколько. Это же очень интересно. Бесконечные ежегодные ремонты помещений. Оплата, - до нескольких миллионов (!), - сомнительных операций, пересадок органов пожилым людям. В то же время никого нигде внимательно не выслушают. Нет времени! Больницы переполнены. Уход плохой. В поликлинике никакой настоящей физиотерапии. -Даже кровать «Сераджем» не могут поставить! Из больницы (после тяжёлой операции или травмы ноги) неходячего одинокого или умирающего человека выкидывают через день. Самое большее - через неделю. На дом не ходят ни врачи, ни медсёстры. Скорая помощь берёт по 500 шекелей! Обезболивающие уколы при ишиасе в больнице отказываются делать.
22 октября 2015 года я получила отказ на «ирур» (апелляцию) в Битуах Леуми.
14 декабря был, наконец, суд против министерства связи, который тянулся два года. Я его проиграла. Меня заставили платить что-то за 7 лет теле-налог. Правда, сделали скидку. Вместо 6.000 ш/х -3.600 ш/х. Сняли арест со счёта.
Весь декабрь ходила в центр Тель-Авива, на Дизенгоф! - пока не простудилась. Собрала тыщи полторы! Какие там всё-таки хорошие приличные интеллигентные люди! - Не то, что в Яфо или на набережной.
- Очень странная история. Восстановили-таки инвалидность! В августе я выложила в «прозе.ру» «Открытое письмо», в котором выразила протест по поводу отсутствия соц. жилья. В декабре (2015) по совету одной знакомой отправила это письмо на эл. адреса четырёх членов кнессета (Светловой, Развозову, Плосковой, Ландвер). Ответ пришёл по электронной почте только от Ландвер и, почему-то, из министерства абсорбции - «…Вы получаете целые 1.522 ш/х! - Желаем здоровья вам и вашим близким!» (2016 - Прямо как в песне: «Хорошего вам настроения! …Только денег нет!»).
- Уж не знаю, какие там ржавые шестерёнки со скрипом завертелись, но через несколько дней пришёл вызов на новую комиссию 31.01.16 по нетрудоспособности («и-кошер») и 7.02.16 было восстановлено пособие 2.491, -почти то же, что и было год назад -2.611. Дали 100% -«и-кошер». Напоминаю, что съём квартиры у меня (жилая комната 9 кв.м.) - 2. 900 ш/х! Суд 08.02.16 по поводу % инвалидности пока был отложен, т.к. Б/Л не прислало «тик» (дело). 23. 02.16 мне сделали повторную операцию на левом колене. На этот раз как будто более удачно.
Эта зима (2015-2016) была холодная, дождливая, с ветрами. На Мацеве замёрзли двое бездомных. Мы с котами мёрзли и болели, несмотря на включённую печку.
Моя знакомая Лиля, живущая с больным сыном в палатке (в разрушенном доме без крыши), тоже очень мучилась от холода. У неё нет вообще ничего, - ни гражданства, никаких пособий, медицины. А главное - нет уже сил бороться и психика не выдерживает. Если им никто не поможет, они пропадут.
Про Илюшу даже не хочется ничего писать, - настолько всё плохо стало в «Шалве». Он не в состоянии ни сидеть, ни стоять, ни ходить нормально. Всё время падает, куда-то вбок заваливается, не в состоянии выпрямиться. Челюсть дрожит. Еда и жидкость изо рта выпадают и выливаются. Всё на одежду. Вообще во время еды засыпает с набитым ртом. Говорит невнятно какую-то полную чушь. Не различает время. Всё забыл, - и то немногое, что раньше знал. Иногда не выдерживаешь, начинаешь на него кричать, воспитывать, учить. Тогда он злится, матерится, иногда пытается стукнуть (очень слабо, - какие у него силы?). Но его тут же привязывают к кровати в «хедер бидуд» и лишают прогулок по территории больницы. Домой отпускают сейчас очень редко. А ему очень нужно общение, движение, забота. В «Ноар Бэте» было лучше.
В «Абарбанеле» недавно выгнали нашего стервозного директора Йехуду Баруха. Вместе с Машиахом. За разврат с молодой девушкой, которая лежала в больнице. Она вышла из больницы, сделала аборт, и заявила на него в полицию.
-В июне 2016 восстановили медицинскую (рефуит) инвалидность, -63%.
-У меня обнаружилась начальная стадия дистрофии сетчатки.
-Лето 2016 очень жаркое, влажное и душное, но суставы болят хуже, чем зимой. Илюша не может прямо стоять и ходить от таблеток. Сгибается в три погибели и бежит мелкими шажками, цепляясь за землю, пока не упадёт. Надо его всё время держать за руку. Пятки растрескались. Никто ничем не хочет помочь с пятками. Илюша впервые за 32 года очень привязался, наконец, ко мне. Ждёт меня. Считает дни. Не хочет расставаться.
Нам дают раз в неделю еду в благотворительной организации «Эзер -ми-Цион». Обеды в жестяных коробочках, крупы, немного овощей и хлеб.
Ходила на концерт группы «Квинс» в парке Яркон. 60.000 зрителей. Билеты на стулья - по 1500 ш/х! Перемножьте, сколько там было денег… -90 миллионов. Еле-еле человек 15 накидали 120 шекелей. - Не завидуйте нищим!
- Чтобы судить о благородстве общества, вовсе не обязательно раскидывать кошельки с крупными суммами, как делали в некоторых экспериментах. Это проверка на честность, а не на гуманность. Гораздо точнее рассадить в разных местах и в разное время подальше от дороги в тенёчке (32 градуса, грязь, шум, запах бензина, негде пойти в туалет) тихих калек или скрюченных седых старушек и посчитать, сколько накидают. -Никто не подойдёт! Не дадут ни только десятины, - но даже и «миллионины»! - Могут вообще за день не кинуть ничего. -Что же ждать от властей, которых выбирает такой эгоистичный народ?
2019 год. - Дополнение. - Инвалиды! - Учитесь! - Мастер-класс! -Один мой довольно крепкий физически знакомый бегал по вагонам поезда (мягкие кресла, кондиционеры, туалет, красивые виды из окон) и кричал, нависая над сидениями зычным страшным голосом, что он сумасшедший. -Он собирал ЗА ДЕНЬ по 500$, а на АЭРОПОРТОВСКОЙ ЛИНИИ - по 1000$! - Но его быстро оттуда выгнали «пакахи», пригрозив полицией. - Вывод. - Большинство кидает не от сочувствия, а от беспокойства и суеверия (перед поездкой за границу) или от мощного психологического нажима.
-Одна тётка ходит по Мацеве, держа в одной руке банку, а в другой большие ножницы, остриями наружу. Молча подходит и стоит, злобно уставившись! - Все кидают!
Октябрь 2016. -Я снова разболелась. Астма. Теряю зрение. Ещё и катаракта. Про артрит уже и забыла. Постоянные головные боли. - Успеть бы, если не дописать, то хотя бы привести в относительный порядок словарь «Корнеслов»! Я рассчитывала ещё на несколько лет, но их уже не будет. Домашних котов попрошу усыпить. А диким без меня придётся очень плохо. Пропадут они все тут. Вообще, надо бы продержаться подольше.
2017. - Год Петуха. - 1 января плохо себя почувствовала. Семейный врач направил в больницу «Вольфсон». Меня там продержали в «миюне» сутки и отправили обратно домой без диагноза. Ещё и счёт прислали.
2017. - В конце января, наоборот, почему-то вдруг почувствовала себя очень бодренько. Начала сразу, активно действовать, - бегать туда-сюда по разным делам, навестила Лилю и Сашу С., возила к врачам кота Фоксика, но 25 января, закидывая его клетку на шкаф, свалилась с табуретки и сломала ногу (тройной перелом лодыжки). После операции была 3 месяца в «шикуме» (реабил. отделении) нашей Бат-Ямской больницы «Байт -ба-Лев». У меня остеопороз и кости плохо срастаются. (За котами присматривали соседка Оля и «шутаф» Андрей. - Спасибо им!)
Впечатления от больницы тяжёлые. Там ВНЕШНЕ очень комфортные и приятные условия, - чисто, уютно, физиотерапия, гимнастика, рукоделие, телевизоры, интернет, вкусная еда. Можно раскатывать, если целы руки, весь день на кресле-коляске по коридорам, этажам и лифтам, по магазинам на площади «Мацеве». Можно болтать с другими больными. Близко узнать и понять самых разных людей. Но всё это при условии, что ты «НЕ ЛЕЖАЧИЙ» больной и нет тяжёлых сопутствующих заболеваний. Если есть ещё силы самостоятельно себя обслуживать, ходить в туалет. Иначе - пропадёшь.
Десятки людей, лежат, как живые брёвна, - подолгу, - иногда многие годы. После тяжёлых травм, параличей, комы. С болями в костях, суставах и мышцах, удушьем, трубками, в мокрых и грязных титулях, с запорами, с воспалениями и зудом на коже. Мучаются ужасно, сходят от этого с ума. Никто ими не интересуется, не подходит часами. С вечера до утра, - ДО 15 ЧАСОВ ПОДРЯД никто не подходит. Телевизор там, как и в палатах, почти всегда без звука и передачи только на иврите. Могут иногда вывезти в кресле в столовую с завтрака до обеда, если сможешь просидеть. Кнопка вызова санитарки фактически не отвечает. Очень страшно представлять себя на месте лежачих.
- Но самое страшное, что ничего нельзя изменить, потому что весь этот ужас начинается именно В ГОЛОВАХ ЛЮДЕЙ. Жутко становится, когда говоришь об этом с 80-летним человеком, которому, возможно, придётся очень скоро самому валяться без ухода, и он абсолютно ничего не понимает. - Хоть кол на голове теши. - Хоть сама головой о стенку бейся. Я ему говорю о праве на эвтаназию, а он мне - «НЕГУМАННО». То же самое и со Светой, которая лежит сейчас уже скоро год в «бейт-авоте» после инсульта. Она говорит: «Я живу в аду». - Казалось бы, - уж куда яснее. Но её муж считает, что она всё выдумывает из-за психического расстройства и из-за безнадёжности, а условия, мол, прекрасные. Нет - не прекрасные! Делайте что угодно, но избавьте человека от мучений или убейте!
19 апреля меня выписали домой. Приехала, - еле-еле хожу по квартире, уже месяц, - опять на «Перкосете». Если долго ходить - распухает и болит нога, стреляет в коленях.
К Илюше ездила несколько раз на такси, но это дорого. Состояние его очень неважное. Лечащий врач Илюши - доктор Холостой обещал в январе поменять «Лепонекс» на «Сероквель», но оказалось, что ничего так и не сделал. Теперь уже еду навестить своим ходом, - на кресле-коляске. Приходится снова везти кучу корма для котов. Иногда полдороги кто-то помогает, - толкает, иногда сама толкаю кресло перед собой. Устану, - снова сяду и кручу колёса руками. - Под гору, -на Мацеву, -вообще, - одно удовольствие. Дома собрались целые горы мусора, стирки. Килограммы счетов, долгов, требований разных справок, угроз. Надо срочно оформлять пенсию, квартирные, разные надбавки и льготы, опекунство. Телефоны учреждений не отвечают, а на такси мотаться всё время - разоришься.
Коты больные. Заели блохи. У всех почти гниют зубы. - Надо без конца вырывать. 6 тель-авивских котов уже умерло. Чернушка попала под машину. Бумера усыпила - рак лапы. Усыпила Гогена, Чаки, Бечу (местных). Умерла чёрная Йоланда у меня на кровати. Снежка забрали в хороший приют. Самая ласковая, Рыжуня, умерла старенькая, - в 18 лет. Приласкалась и ушла куда-то перед смертью. Кошка Таня, дымчатая красавица (похожа на британку, но с раскосыми китайскими глазками) вдруг разболелась, несколько недель промучилась и тоже умерла. Остались - Мими, Нюша, Ошоня, Эсмеральда. Кот - инвалид Фоксик (с парализованными задними лапами) всё время болеет. Возле дома почти все коты живы.
А в «Абарбанеле» все больные и странные исчезли. Истребили. Остальные здоровые. - Худые, но живы. (2020! Никого внутри больницы не осталось!)
18 мая 2017 было две комиссии в «Битуах -Леуми». -«Шерутим меюхадим» и «Ахмарат мацав». Получила опять отказ. Спасибо, хоть пенсию («Пособие по старости») уже получаю с июня. -3009 ш/х! - И никто её уже не отнимет! Хозяин опять продлил договор (В этом месте надо перекреститься или перемагендовиться!) .- Уже 3000 ш/х в месяц ровно! (Только не сказал, из какой тумбочки брать.)
Илюша становится всё глупее и слабее. У него было уже две комиссии. Хотят выгнать из больницы. 23 августа исполнилось ему 33 года.
Знакомая из больницы пригласила меня на три дня бесплатно в гостиницу на Мёртвом море лечить ноги в солёной воде. Конечно, спасибо ей. Но «Мёртвое море» оказалось гораздо мертвее, чем я даже могла себе представить. - Привет из Содома и Гоморры! По дороге - множество нищих поселений бедуинов. Верблюды, ослы, люди и лошади, похожие на скелеты. Вся дальняя дорога, -от Арада до Эйн-Бокека и обратно, - через Эйн-Геди петляет между пропастями и крутыми скалами, покрытыми массой огромных камней, готовых в любую минуту обрушиться на шоссе. По этим горам лазают иногда сумасшедшие самоубийцы - «снепленгисты». Жарища - 40 градусов в тени. Скучно, страшно и дорого. Обратно добиралась своим ходом- целый день.
-Лечебные процедуры, - вообще не знаю, для кого доступны. До моря добираться инвалиду на коляске далеко. Пляж запущенный. Но внутри гостиницы - немыслимая, просто преступная роскошь с едой. Так называемый «шведский стол». В то же время отношение к постояльцам невнимательное. Всё время какие-то проблемы, запреты. Всё - то закрыто, то заперто, то не работает, то не включено. Очень хороший и красивый внутренний бассейн с морской водой, сауна, турецкая баня. Но всё время там же не просидишь. Сделали бы лучше такой бассейн в Бат-Яме!
-Это сейчас происходит везде. Посреди тоски, тысячи нерешённых проблем, бездушия, грязи, вырождения и запустения вдруг мерзкий островок веселья и роскоши за деньги. Местные жители, работающие там, в свою очередь могут скопить денежки и «погулять» на другом конце мира, в другой туристической резервации, вместо того, чтобы сдвинуть хоть на сантиметр что-то у себя. Та прослойка, которая ездит постоянно на такие мероприятия, чувствует себя внешне очень бодро и весело.
29 июня опять ездила на «Белую ночь» на Ротшильд. Как и в первый раз, -когда села возле оркестра, накидали очень много. Почти 500 шекелей.
Битуах -Леуми опять отказало в надбавке «шерутим-меюхадим» («ирур» - апелляция). Снова соберу справки и буду подавать на «сиюд» (уход) и «наядут» (передвижение). Кроме того, буду обращаться в комиссию минздрава, чтобы дали электр. кресло-коляску. Я свою, простую, крутить уже не могу. Болит жутко правый локоть, даже ночью заснуть не могу, после того, как коляска на подъёме перевернулась. В «ахмарат амацав» (ухудшение состояния) отказали совершенно незаконно. «Ирур» подавать не буду. Сразу жалобу.
Ирия (муниципалитет) Тель-Авива снова прислала (через 6 лет после переезда в другой город!) счёт за воду. Я его сослепу оплатила (170 шек!) -Когда же это прекратится! Сколько раньше я раз жаловалась. - Всё бесполезно. Начальница отдела оплаты воды даже угрожала, что, если я не буду платить, они выломают дверь и вынесут все вещи! А судиться я сейчас не в состоянии.
-Помощь по уходу - «сиюд» тоже не дали. Это 9 часов работы «метапелет», - покупки и уборка. (Большинство «метапелек» реально работают очень мало и плохо). Я впервые увидела собственными глазами лист отказа. Это таблица, где считаются очки, которых надо набрать - хотя бы 2,5. У меня - одни нули, кроме того, что я живу одна - 0,5 очка.
- Чтобы метапелет просто сходила в магазин или аптеку и помыла пол, - нужно:
1) Часто падать, причём благополучно, иначе - в «бей-авот» 2) Быть неспособной переодеться 3) Быть неспособной самостоятельно помыться 4) Быть неспособной без посторонней помощи есть и пить 5) Быть неспособной дойти до туалета и сесть на унитаз 6) Нуждаться в постоянном присмотре.
-Обычные у стариков болезни и физические немощи в списке отсутствуют. Больные ноги, руки, рак, сердце, слабость, глухота, слепота. Этот абсурдный документ надо бы послать в Багац или ООН.
-Те, кто его сочинил, заслуживают самой страшной китайской казни.
-За почти двадцать лет работы метапелет («Натан» и «Данель») из десятков человек я ни разу не видела ни одного старика (кроме лежачих или сумасшедших, возле которых сидят круглосуточно филиппинки), который мог бы получить очки хотя бы по одному пункту. -Каким образом люди получают вообще метапелет? - Устраивают при помощи соседей и родственников цирковые представления? - Дают взятки? -Как может зайти в квартиру проверяющий, - если одинокий старик должен быть полностью неходячим и лежит, не вставая, в кровати? -Кто откроет дверь? Как это старик вообще один дожил до визита проверяющего? Если этот человек «не может дойти сам до туалета», то какие уж могут быть потом «прогулки», «экскурсии», «концерты» и визиты к врачам? Или метапелет должна нести его на руках? - А если в кресле-коляске, то как в одиночку сажать и снимать его или таскать кресло по ступенькам? - На тему кошмара с получением «сиюда» я написала в «Прозе.ру» очень точный рассказик «На кнессет депутатишке».
Мне отказали три комиссии по «сиюду». Теперь надо ждать суда в октябре 2018 года.
Последние новости. 26 октября 2017 года была комиссия по «наядуд» от министерства здравоохранения на Арбаа, 14. Уж как я там плакала, не вставала почти с кресла, потеряла на обратном пути все документы. Дали только 40% наядут. Этого достаточно, чтобы получить помощь, если у меня есть машина. Если машины нет, я должна по закону набрать 80%! Столько мне никогда не дадут. - Следующая комиссия, по апелляции, была 19 февраля 2018 года в «Тель-а-Шомере». Дали 60%. Этого всё равно мало!
Суда уже было два. По «наядут» отказали. По «сиюд» был суд 11.04.2019. Осенью был ответ суда - опять отказ.
2019. Май. Пишу кое-как (из-за глаз) словарь «Корнеслов». Никак не закончу разбор маленького английского словарика на 20.000 слов. Фоксик умер год назад. Нюшка умерла летом. Ошоня - осенью. У меня с лета 5 новых котят: Серый, Серёжа, Серафима, Плакса и Белка. Их мать Матильда притащила. Очень помогает со стерилизацией организация «Бат ям любит животных» - Яна и Вика. Пропали любимая Шкряба, Нога, Варька, Жинжи.
Абарбанель не разрешает мне уже 2 года гулять с Илюшей во дворе больницы. Кроме того, они объявили мне уже месяц новую «пяточную войну». Если я буду продолжать лечить пятки, они через суд лишат меня родительских (опекунских) прав. Пятки уже месяц без ухода. Растрескались жутко. Скоро начнут гноиться и Илюша не сможет наступать на пятки. Но им на это наплевать. Пусть подыхает. Зубы тоже недолечили. Нет денег.
2020. Январь. Наконец МНЕ ДАЛИ 15 часов метапелет! Дали и соседке Оле. Благодарить не знаю кого. Помогала одна женщина - Света из «Менпауэра». Буду за неё молиться!
- С глазами очень плохо. Голова кружится. В жару - бессоннница, головокружения и спазмы в мозгу. В феврале Илюше вдруг, через два года запретов, разрешили гулять со мной во дворе больницы и раз в неделю приходить домой с сопровождающим (моим метапелем Алексом). Это счастье продолжалось только месяц. - Всё снова под запретом! - «Корона»! - В апреле лежала в «Вольфсоне» шесть дней с пневмонией. Тесты на «корону» отрицательные. Медленно выздоравливаю. Но кашель не проходит.
Июль 2020. Снова запрет по короне. Илюшу ещё два раза приводили домой между двумя карантинами. Выглядит ужасно. Сидит без прогулок взаперти уже три года.
У знакомых -дела тоже плохи. У Светы, Лили, Зины, Оли, Наташи, Лены, Марины, Любы.
Последнее время я получаю очень много продуктов из «Эзер Ми-Цион». Спасибо им! -Могу и сама поесть и соседей угостить.
Котов новых -масса. Уже год - большая белая слепая кошка Слепуша, потрясающе умная и аккуратная. Ещё трёхлапый пушистый красавец Рыжик. Но очень сопливый. Злая серая Двора (чуть не загрызла соседскую собаку). Драчливые Боба, несколько Васек, Обама и Гитлер (это об Бобу соседка Оля споткнулась, сломала шейку бедра и сидит уже полтора года в коляске). Новый серый ласковый Вася (уже Вась разных было 100, наверное!). Белый грустный Тощун. Краснохвостый (ободранный хвост не заживает -погиб). Огромная пушистая Снежная Королева - прожила несколько лет и исчезла. Тёмно-серый ручной и весёлый Гоша со сломанным хвостом (Он оказался кошкой!)
Много ещё осталось старых (уже по 9 лет), - Чука, Зайка, Кролик, одноглазая Джесси, Джерри, Ясмина. Мои из Тель-Авива остались две из 12 (Мими и Эсмеральда).
-Ещё две новые матери -Матильда и Мавер (каждая с тремя котятами - не успели вовремя стерилизовать). Первой Матильды дети тоже пока живы, кроме Плаксы и Серого. -Белка, Серёжа и Серафимка. Одноглазая серая Шибзя -пропала. Лохматка пока бегает. Хромая чёрная Пушаня с вывернутой ногой сидит дома. Бесхвостая маленькая чёрная косоглазая Гога сидит всё время под окном на холодильнике. -Кто-то отрезал хвост. - Она пропала на неделю и появилась снова без хвоста. - Несколько лет теперь слезает почему-то с ног шерсть. Лечить не даёт.)
Белая «Машка -Пальмашка» переселилась ко мне. Трёхцветная пушистая грустная Лиза тоже всё время приходит (хозяева не кормят). Ласточка - очень преданная и умная. -Ничего почти не ест, уже три раза пришлось возить её к врачу и всё бестолку. Чем-то тяжело больна. Умирает. Вторая Матильда после стерилизации пропала. Её дети - Мася и Муся всё время сидят со мной на кровати, ласкаются и муркают, а дочь Меся - дикая и у неё что-то со ртом.
Моя помощница Вика за год уже штук 5 кошек стерилизовала. Но всё равно откуда-то набегают всё новые и новые кошки с неподрезанными ушками. И ещё десятки безымянных. И ещё несколько десятков около Абарбанеля и улицы Йерушалаим.
Продолжаем лететь вниз, в пропасть, красиво взмахивая руками и лапами. Медитируем.
Пока что, всё хорошо, прекрасная маркиза!