Рассказ написан в рамках игры ЧЕЛОВЕК В ГРИМЕ http://www.proza.ru/2014/01/19/27
В авторстве подозреваются:
Алекс Романов
Александр Кениг
Анн Диа
Тамара Пакулова
Юлия Григорьева 2
Юрий Жеребцов
Юрий Камалетдинов
Но кто ИСТИННЫЙ АВТОР???
Угадки пишите в виде рецензий под рассказом.
И будьте бдительны – в комментариях вас могут водить за нос. Ориентируйтесь только на свой здравый смысл, анализируйте авторский стиль, характерные словечки и т.д.
Каждому угадавшему – 100 баллов.
Догадки принимаются до 23.59 по московскому времени 6 апреля
Успехов всем!
***
ЛЮБОВЬ ДО ГРОБА
Среда. Обычный рабочий день.
На стенде с расписаниями занятий кафедры русской и зарубежной литературы университета висит объявление об отмене лекций и семинарских занятий. Семинар (в рамках дисциплины «История и методология изучения литературы») должен был проводить доцент кафедры Андрей Николаевич Голуб. Собственно говоря, он и оказался косвенной причиной срыва занятий университета. Нет, он бы великолепно справился со своей задачей, в этом сомнений не было ни у тех, кто его хорошо знал, ни у тех, кто о нём только слышал. Поэтому все они и пришли. Пришли попрощаться со скоропостижно скончавшимся Андреем Николаевичем.
Цветы, цветы, цветы… Венки, перевитые алыми лентами, возлежали на закрытом деревянном гробу. Шуршали листья под зябким осенним дождём. Лились прощальные слова над открытой могилой.
Жизнь даётся только один раз… она никогда… он никогда… его никогда… НИКОГДА…
Кто мог лучше и правильнее сказать, что означает смерть Голуба для всех, кто пришёл с ним попрощаться. Никто, лучше чем Абрамов Виктор Сергеевич, не мог. Сам Абрамов, академик, ректор института и заведующий этой самой кафедрой,
Какой выдающийся мозг обитал в черепе Голуба! Ненасытный и прожорливый, требующий всё больше и больше информации для употребления, переработки и оформления в очередную порцию информации.
«Бессмысленная, трагическая смерть. Впоследствии её, несомненно переосмыслят. Переосмыслят, безотносительно для погибшего, да и для всех здесь собравшихся. Но общей для всех невосполнимой потери…», - так говорил Абрамов. Все стояли, слушали и думали, что никто бы не мог сказать правильнее.
Нет-нет. Мог бы, а ещё точнее, могла. Только она ничего не скажет. Не скажет никому и никогда.
Она стоит, смотрит на окружающих, на распахнутую могилу и закрытый гроб, слышит прощальные слова. Слышит то, что не сказано, но полно значения, как и самое начало церемонии прощания, когда она тихо стояла в одиночестве подождем без зонта, а коллеги нерешительно ей кланялись или даже робко протягивали руку.
Тридцать шесть лет сейчас Веронике Васильевне, и тридцать четыре исполнилось ей, когда она впервые переступила порог Голуба, чтобы передать тому рукописные наброски статей Абрамова «Исследование наиболее рациональных методик преподавания для достижения максимальной успеваемости». Они были знакомы и прежде, они имели, как им казалось, сформировавшееся в деловых буднях и корпоративах мнение друг о друге – чувство взаимного уважения и тонкой иронии. Та страсть, с которой Вероника отдавалась своим секретарским обязанностям, была лишь суррогатом личной жизни. А он, едва достигший двадцати восьми лет карьерист, мнил себя звездой науки и восходящим гением.
Гений впервые заглянул домой к незаменимой секретарше Абрамова в самый день её рождения. О дне рождения он узнал случайно из ленты объявлений университетского сайта, и поздно вечером неизвестно для чего нанёс визит новорожденной.
Голуб протянул ей три каких-то цветка и бутылку сухого вина, якобы от коллег. Вероника предложила ему войти. Они разговорились, как это бывает с людьми, полагающими, что знают друг о друге всё, а на самом деле, встретились впервые. Немного выпили. Бутылка осталась недопитой. Разговор вернулся к исходной точке, той самой идее, которая возникла у Абрамова, но нашла законченное оформление у Голуба.
Он говорил, говорил, говорил…
Она смотрела на него, ожидая новых слов.
Она смотрела в окно, когда он ушёл, поскольку разговор уже не клеился, а время было позднее.
А потом они встретились ещё раз. Встретились совершенно случайно в безликой атмосфере театрального холла, даже места у них были не рядом. Но они встретились. Новинка театрального сезона знаменитого постановщика. Они устали. Они устали, но им оказалось нужным излить душу, поговорить о прекрасном, у них оказалось значительно больше общего.
Ночь они провели вместе.
Эту ночь, и ночь следующую. А на другой день начался семестр.
Она пыталась понять себя.
Он пытался разобраться в себе.
Они продолжали встречаться.
— Андрей, нам необходимо поговорить, нам необходимо поговорить о нас.
— Зачем говорить об очевидных вещах?
Молчание. Они смотрели в глаза друг другу, пытаясь что-то понять, проникнуть в мысли и чувства.
Коллеги находили, что Вероника похорошела и помолодела на десяток лет.
— Мы не можем таиться вечно, Андрей! Я должна знать, что меня ждёт.
— Ты знаешь.
— Завтра. А через неделю? Через месяц, через год?
Они продолжали встречаться.
Он парковал машину перед окнами. Она слышала, как он открывал дверь, как с порога говорил: я тебя люблю и протягивал ей алую розу. Всегда розу. И всегда алую.
— Андрей, мне необходимо знать…
— Что?
— Я тебе надоела?
— Чепуха.
— Нет, у нас будет ребёнок…
— У нас? Это у тебя, дорогая, будет ребёнок.
Она была совершенно спокойна.
Она сидел в машине, за рулём. Он сидел с ней рядом.
— Мне нелегко, — услышала она, а потом до неё долетали лишь обрывки его слов.
«… любил тебя, но…», «я…», «…у меня, в конце концов», «ты же понимаешь», « ты просто обязана понять…»
Слова кружились в машине. Она слушала, ехала, но ничего не видела. Перед ней расстилалась широкая бесконечная трасса. И скупое осеннее солнце ослепило её. Вероника теперь слышала только, что кто-то говорит и говорит рядом с ней, словно в стекло бьётся осенняя муха. Жужжит и жужжит, никак не перестаёт жужжать, и слепящее солнце словно кружится у неё перед глазами… Вот оно сморщилось, потемнело, словно туча, словно туча стало тёмным, как тягучее красное вино, оно ударило в лобовое стекло, и со звоном рассыпалось слепящими солнечными зайчиками...
Она не тормозила. Она не успела затормозить. Машина врезалась в гружёный прицеп.
Стальная штанга, пробив лобовое стекло, снесла ему голову.
Рецензии и комментарии здесь http://www.proza.ru/comments.html?2014/04/05/116