Мир трудно изменить одним
только сотрясением воздуха…
В одном сказочном королевстве давным-давно жила-была Принцесса. Больше всего на свете она любила звучание скрипки. Оно вселяло в её душу необычайные ощущения, которые передать словами не представлялось возможным. Да и как, в самом деле, передать словами весь спектр красок зарождающегося рассвета или звучание ручья, стремительно вливающего свои воды в великий и могучий океан… А то вдруг Принцессе чудился в мелодии ни с чем несравнимый голос родимой матушки, зовущий куда-то за собой. И всякий раз, в такие минуты Принцесса становилась задумчивой… Понятно отчего. Ведь матушки Её Светлости давно уже не было на свете. Принцесса лишилась её в младенчестве. Каждый раз, как только появлялся скрипач со своей неизменной драгоценной ношей… Раздавались шевеление и шепоток в тронном зале… Скрипач идёт… Скрипач идёт. Лишь одна Принцесса не слышала, поглощённая в эти мгновения своими мирами. Она сидела в задумчивости и наблюдала. Скорее, Принцесса делала вид, что это так. В действительности, она не могла не догадываться о том, что ни для кого не было тайной. От мальчика-молочника до стражника королевских покоев, – все знали скрипача в лицо. И, конечно же, придворные очень хорошо понимали, что он так трепетно прятал под мышкой… Завидев музыканта, сердце Принцессы таинственным образом обмирало от предвкушения той радости, которую оно хотело получить. И каждый раз сердце было вознаграждено игрой необычайно волнительной. Скрипка вызывала восторги окружения Её Высочества… Скрипач играет… Скрипач играет…
Возможно, поглощённая мелодией, Принцесса и впрямь не слышала, что шепчут вокруг. Для неё в минуты игры существовала только музыка и скрипач, исполняющий её так, словно они составляли со скрипкой одно целое. Слитые в дуэте, они заключали в себе тайну, которую Принцессе однажды захотелось разгадать. Она отчего-то решила, что в исполнении кроется непостижимый смысл. И ей страстно захотелось прикоснуться к нему.
Постепенно, музыка настолько захватила Её Высочество, что она и жизни уже не представляла без скрипки… В минуты звучания, невидимые чары превращали её в слушательницу. Через слово, в речи Принцессы проскальзывали то музыкальные термины, а то уж ей самой стало чудиться, что волнующая мелодия звучит повсюду и всегда. Придворные не смели перечить. В конце концов, у великосветских особ свои причуды. И эта – не слишком уж плоха.
И все мирились со странностями, делая вид, что ничего странного во дворце не происходит.
Между тем…
Принцесса всё больше отдалялась от дел. Она готова была слушать
волшебный голос скрипки в любое время дня и ночи. Даже, когда она безмятежно спала, подле неё стоял скрипач и тихо наигрывал мелодию. Казалось, звуки лилась невидимой струйкой с трепетных пальцев музыканта и обволакивала всё, что находилось в покоях спящей Принцессы. В сад мелодия не проникала, потому что Её
Высочество предпочитала почивать в палатах с плотно закрытыми ставнями и дверями. Только она и музыкант могли наслаждаться диковинным голосом чудесного инструмента. Соединяясь со сказочными переливами музыки, заворожённая принцесса засыпала.
Дела в королевстве стали идти из рук вон плохо. Но Принцесса, поглощённая действом, ничего не замечала. Кроме…
И вот, наступил такой момент, когда в королевской казне не осталось ни одной золотой монеты. Однажды казначей пришёл в царские покои и заявил, что…
И тогда… Между Её Светлостью и казначеем произошёл следующий диалог:
- Ах ты, мерзкий, старый щелкун! Нет денег! Нет? Так будут!
- Как же, Ваше Сиятельство? Коли их нет?
- А как армия наша? Сильна ли она? Как войско? Готово ли оно?
- Армия? Но в каждом королевстве есть войско. Без этого нельзя. Охрана рубежей! Честь им и хвала. Пока держатся молодцами. Охраняют границы. И бдят.
- Это радует. Хоть это… Так ты не ответил на мой вопрос. Готово ли
войско?..
- К чему?! О, моя прекрасная Принцесса? - округлил глаза казначей.
Он не знал, что и подумать.
- К войне…
Войско на поле брани показало само себя выше всяких похвал. Воины сражались, не щадя живота своего. И одолели-таки соседнее королевство. Казна вновь пополнилась. Принцессу стали побаиваться. И Её Высочество успокоилась… Но, ненадолго.
Как-то раз Принцесса задала вопрос, который скрипач боялся услышать. Он проводил холодные ночи без сна, потому что понимал: рано или поздно Принцесса примется за него.
Так и произошло.
Ведь тот, кто платит за тебя, однажды и спросит.
- А не научишь ли ты меня играть на столь удивительном инструменте?
Музыкант в тревожной задумчивости отступил назад. Эта новость прозвучала, как приговор. «Свершилось», - пронеслось в его голове.
Скрипач был не только наслышан о необузданном нраве Принцессы. Он знал его лучше других. Её Сиятельство могла запросто ударить любого, если настроение было скверным. Но дело не только в этом. Зная, что власть её безмерна, Принцесса могла и, чего доброго казнить…
Однажды произошёл инцидент, невольным участником которого стал скрипач. Забывшись, Принцесса ударила своей туфелькой чужеземного посла. И Гильём, шут и тень Принцессы, чтобы сгладить злой казус, хрястнул той же туфелькой себя по лбу. Дело было улажено самым предостойным образом! Посол решил, что таков обычай этого королевства. А против него, разве попрёшь? С тех самых пор, всякий посол, посещавший дворец своенравной Принцессы, нет, нет, да и ударял себя в разговоре по лбу. «Мол, знай наших». А Принцесса без шута на приёмы не показывалась. Не дай, бог, очередной заскок приключится!.. И что тогда? Королевство держать на высоте – не шуточное дело. Однако… Оказывается, смотря какой шут при нём.
Королевство, в который уже раз упрочило свою власть. Но подобного рода причуды нет, нет, да и случались с Принцессой. И шут приходил каждый раз на помощь. А Её Высочество выпутывалась из щекотливых положений легко.
Что бы она делала без шута? Поэтому Принцесса так дорожила карликом.
Верный Гильём стоял справа от Принцессы и смотрел на реакцию скрипача. В глазах шута промелькнула странная тень. Ничто не предвещало столь неожиданного поворота событий. И вдруг…
Скрипач в замешательстве повёл себя неловко. Он чуть не выронил
драгоценный инструмент из рук. Его неуклюжие движения не ускользнули от пристального взора Принцессы. И она поняла, в чём тут дело.
- Да ты стушевался, любезный… Зря. Ничего не бойся! Я постараюсь
выполнять любые твои указки… Ведь ты рядом не только для того, чтобы играть. Пора бы было уже…
Принцесса скривила бровь, прижала веер к губам и устремила говорящий взор на музыканта. Тот был сражён. Он стал меньше ростом, скукожившись и покрываясь липким противным потом. «Мама моя», - промелькнуло в его голове. И это было тем более странно, что родительницу свою он не помнил вовсе. Щёки скрипача запылали пожаром, а поджилки предательски затряслись. Увидев, что сталось с бедолагой, Принцесса отдёрнула резким движением веер от губ, словно он был к ним приклеен, слегка сморщилась и продолжила… Тут надо отметить, что голос её с каждой нотой крепчал, а сама она становилась как будто бы выше ростом:
-… Даже если мне будет совсем-совсем трудно, и они покажутся ненужными придирками. Главное – научи…
Скрипач наблюдал за удивительным преображением Её Высочества.
Принцесса вся как-то вытянулась, став похожей на скрипичную струну,
и подалась вперёд. Музыканту, в короткий миг затмения привиделось, что вот-вот произойдёт чудо, и она взлетит на своих тонких неуклюжих ножках…
Ах, какое было бы счастье, если бы ветер унёс сейчас Принцессу за
тридевять Земель!
Но такого не произошло. Её Сиятельство стояла на том же самом месте, как вкопанная и не думала даже куда-то взлетать.
Музыкант огорчённо вздохнул. А Принцесса на его глазах вновь стала прежней.
- О чём ты подумал, скрипач?
- О Вас, Ваше Высочество. О том, как Вы играете на столь чудном инструменте.
- Я не заметила радости на твоём лице.
- Вы ошибаетесь, Ваше Высочество.
- Как ты смеешь спорить со мною?
- Я не спорю. Я утверждаю. Я рад.
И скрипач представил… Его слегка передёрнуло от подобных неприятных грёз, но посмел бы он сказать такое… Даже помыслить… На лице музыканта отразилось лишь привычное подобострастие. То выражение было так знакомо Принцессе, что она почти успокоилась. И в самом деле, как перед желанием Её Светлости может устоять придворный? Пусть и скрипач…
«Может быть, она всё же раздумает?» - промелькнула в голове спасительная мысль. Но, взглянув на Её Высочество снова, музыкант понял, что
подобного не произойдёт.
Принцесса приняла окончательное решение.
Она захотела научиться играть на скрипке, во что бы то ни стало…
Скрипач несмело глянул на свою госпожу после короткой паузы.
В его глазах отразилась неприкрытая грусть. Ведь он знал, что это
почти невозможно…
Принцесса, заметив перемену, приняла её на счёт своей очередной удачи.
Она произнесла участливо и с улыбкой:
- Научишь? - одновременно в голосе послышались просьба и мольба. Это была её тайная мечта, которую она сейчас озвучила, сказав роковое для себя слово…
Но так окажется гораздо позже…
Гораздо позже Принцесса поймёт, какую ошибку она совершила в тот день, когда попросила о невозможном…
Почувствовав силу просьбы, скрипач не посмел отказать. Он понимал, что напрасно. Усилия его вряд ли увенчаются успехом. А потом… Перечить самой Принцессе? Разве такое возможно? На подобный шаг решился бы лишь безумец.
Он молча пригнулся в глубоком поклоне. К счастью, Принцесса не заметила великое смятение, которое отразилось на лице музыканта в тот короткий миг, когда он совершал столь знакомые при дворе жесты придворного этикета.
Принцесса их прочитала. Взмахнула веером. И, не проронив ни слова, скоро вышла из тронного зала.
Свита гадала о том, что же случилось.
Её понял только скрипач.
Она была счастлива. И сделала то, что посчитала нужным. Ушла. Чтобы не поддаться соблазну и не закричать от восторга. Именно он распирал всё её существо, да так, что не было возможности просто стоять на месте…
Войдя в свои покои, Принцесса взлетела к потолку. Но… Никто этого не увидел. Она была одна. Повисев немного и смахнув случайно пыль с огромной люстры, Её Сиятельство громко чихнула, и тотчас оказалась снова на полу.
- Что ж… Быть по сему. Я хочу узнать, в чём состоит тайна этой загадочной скрипки. И никто не посмеет мне помешать… Никто!..
Эхо ударилось по сводам и отозвалось:
- Кто… Кто… Кто.
Принцесса несколько раз с обидой в голосе произнесла слово «Ни-кто», но каждый раз эхо отвечало ей: «Кто».
Принцесса даже пару раз топнула ножкой, выражая свой каприз. Но и это не помогло. Эхо продолжало перечить и говорить одно и то же: «Кто».
- Какое оно глупое, однако, это эхо. Почему оно отвечает мне совсем не то слово, что говорю я?
- Я, я, я, - вторило эхо.
- Ну, что ж, - решила схитрить Принцесса. - Раз ты такое значительное, оставайся таким и дальше. Ведь я же не смогу отрубить тебе голову. Хотя бы потому, что не знаю даже, как ты выглядишь…
На этот раз, эхо промолчало. И Принцесса поняла, что и его можно усмирить. Если найти подход. А можно даже попробовать сделать так, что эхо будет служить её королевской воле… Почему бы нет? И Принцесса заключила, прибавив, для пущей важности, в голосе твёрдости:
- А потом, если ты такое смелое, я могу сделать тебя главнокомандующим своего королевского войска. Ты согласно? Да?
- Да! - радостно отозвалось эхо.
… С тех самых пор, на плацу, куда выходило поутру королевское
войско, чтобы показать свою сноровку, раздавалось такое громкое цоканье копыт и бравые команды фельдъегеря, что никому из сановных особ ближайших земель и в голову не приходило совать нос в дела такого могущественного правителя, как Её Высочество.
Так, мудрая Принцесса, сумела не только усмирить строптивое эхо,
но и извлечь пользу для всего королевства.
Её Высочество стали бояться ещё больше. А сама Принцесса успокоилась, поняв, что конкурентов для неё в ближайших королевствах нет…
Между тем, шло время. Но, как не старался скрипач, какие усилия не прикладывал, - всё было напрасно. Казалось, Принцессе не только на ухо слон наступил, но и отдавил, по случаю, столь восхитительные пальчики.
Ведь у маленьких детей пальчики (кто бы со мной спорил) всегда прекрасны. Но Принцесса уже давно не была ребёнком. «Когда с ней такое произошло?» - подумал в замешательстве скрипач. Но этот вопрос так и застыл в воздухе. На него ответ знала только сама Принцесса. Но она предпочитала молчать. Пальцы её были похожи на самые настоящие сосиски, какие королевский повар приготовлял к обеду. Такие же толстые и короткие. Совсем даже не королевские…
- Но, Ваше Величество, - сетовал музыкант. - Я делаю всё, что в моих силах. Я не могу учить иначе. Я лишь скрипач. Не более. Может быть, я что-то говорю не так. Слишком медленно, чем требуется. Или, наоборот, слишком быстро показываю искусство, которым владею. Вы также можете пригласить кого-нибудь другого. Педагог, Ваше Величество, который с успехом освоил подобного рода великолепный инструмент, обучит Вас всем премудростям звучания скрипки. Я же лишь играю на ней для Вас.
И для пущей убедительности он принялся исполнять одну из самых
изумительных мелодий, которые освоил в совершенстве – дивертисмент. То, что принцессе было всегда по душе.
Принцесса прервала игру резким взмахом веера. Она была в бешенстве. Щёки пылали пожаром. Веер заходил ходуном в руках. Её Величество сморщила свой напудренный носик и произнесла, коверкая слова:
- Я же лишь играю на нём для Вас.
Негодование и обида. Боль и гнев. Всё слилось в этой фразе. То был
сарказм.
Но скрипач не понял.
Он не мог ещё отойти от процесса игры, поглощённый ею насквозь.
Привыкший к похвальбе, он необычайно смутился, не зная, как вести себя дальше. Он едва удерживал скрипку. Руки его дрожали. Совсем так же, как только что веер в руках капризной Принцессы. Рот Скрипача оказался полуоткрыт. Словом, он был потерян.
- Ворона влетит, любезный, - проговорила сквозь зубы Принцесса. В голосе сквозил холод. - Так что ты сказал, повтори…
- Я же лишь играю на нём для Вас…
С этими дерзкими словами, музыкант склонился перед Величеством в глубоком поклоне. И поступил абсолютно правильно.
А Принцесса ответила ему, вскипев. В руках её трепетал веер, выражая скрытую обиду на судьбу и на музыканта, который не пожелал… Впрочем, что он не пожелал, Её Высочество не касалось. Она проговорила, едва сдерживая гнев:
- Если бы ты, дерзкий музыкантишка, чуть выше пригнул передо мной свою голову, я бы тотчас повелела её отрубить. Но ты, скрипач, поклонился мне так, как подобает.
И я не казню тебя сегодня. Хотя завтра. Кто знает…
«Хотя завтра… Кто знает», - эхом пронеслось в его голове. От этих слов музыкант затрепетал. Он понял, что участь его незавидна. Она зависит от настроения Принцессы. А оно так переменчиво…
Принцесса, заметив смятение и смертельную бледность скрипача,
решила сгустить краски. Она развернулась в сторону придворных и принялась злорадно хохотать.
Холодом веяло от неё. И этот холод заворожил окружение недоброй
Принцессы.
К сожалению, стужа и жестокость в отношениях друг к другу,
прокравшись незримо в одинокие покои Её Величества, стали привычным атрибутом царской власти.
Свита, привыкшая к злым шуткам Принцессы, хохотала до упаду.
Окружение давно усвоило, что слова у Принцессы никогда не расходятся с делом.
Бедный скрипач побледнел. И лицо его стало похожим на кусок мела. Он понял, что наговорил лишнего. И за это вполне может завтра же лишиться головы.
- Но я дам тебе одну возможность спасти свою голову, - словно
прочитав его мысли, произнесла Принцесса. - Ты, не позднее завтрашнего утра, приведёшь к моим ногам нового учителя. Он должен, наконец, научить играть меня на столь чудном инструменте. Иначе… Не сносить тебе головы!
И грозная Принцесса топнула ножкой и сверкнула царскими очами.
Величественным перстом, на котором сверкнул злым чёрным оком агат, обрамлённый в белое золото, она указала скрипачу на дверь.
Музыкант, задрожав, как осиновый лист, развернулся и кинулся вон.
Он, что есть мочи, побежал в лес. Прочь, прочь из этого ужасного королевства. Подальше, подальше от злой и ненавистной Принцессы.
Но, как бы далеко он не мчался, ноги возвращали каждый раз скрипача на то же самое место, с которого он начал свой побег.
«Хорошо же, Ваше злое Величество. Будет Вам учитель», - решил,
наконец, беглец. С разными невесёлыми думами, которые теснились в голове, точно осы, он изготовил из ствола упавшего в лесу дерева скрипку. Клеем послужила смола, которую он собрал в баночку из-под духов. Музыкант никогда с ней не расставался. Струны и смычок взял от той, что была прежде. Поколдовав несколько часов над новым детищем и опробовав звучание, музыкант понял, что в изготовлении скрипки нет ему равных. Этот инструмент зазвучал лучше предыдущего. Даже птицы смолкли на тот момент, когда скрипач заиграл, а деревья склонили свои ветки в почтительном поклоне.
В этот момент, по лесу проходил лесоруб. Встретив странного незнакомца, он удивился, так как давным-давно ни с кем из людей не сталкивался
в королевских владениях.
- Кто ты? - поинтересовался лесоруб.
- Я? Скрипач.
- Странное имя… Не приходилось такое слышать. А откуда ты? И куда держишь путь?
- Из дворца.
- Ты заблудился, судя по всему, - кивнул лесоруб. - Ну, да это не беда. Я помогу. Растолкую, как добраться назад.
- Я рад, что встретил на пути того, кто может мне помочь, - воодушевился музыкант. Недолго думая, он обменял свою великолепную одежду на захудалую и дырявую.
- Возьми, - протянул скрипач знатный подарок.
Лесоруб пожал плечами и принял. Искреннее недоумение отразилось на его лице. Но вскоре лесоруб успокоился, решив, что господину виднее, и сопроводил Гринвальда в сторожку. Он угостил прекрасного незнакомца чудным ужином, предоставив к тому же ночлег.
Спозаранку, скрипач попросил у нового приятеля бритву и остриг свои чудесные кудри. В баночке, которую Гринвальд предусмотрительно не выбросил, оставалось ещё немного клея. На самом дне. Музыкант приклеил себе усы и бороду из остриженных волос. И стал вовсе не узнаваем. Лесоруб с удивлением смотрел на такое преображение. Но промолчал. Он был добрым и простым, а, главное, честным человеком. Этот странный парень, пусть и из очень знатных, ничего плохого ему не сделал. К тому же, из одежды, которую человек, случайно повстречавшийся в лесу, захотел по доброй воле оставить, можно сшить столько прекрасных вещей. Как раз хватило бы на приданое для дочери…
Утром, перед королевскими очами предстал новый, таинственный
музыкант. В руках он держал незнакомую скрипку.
Принцесса, завидев новичка, рассмеялась ему в лицо:
- Ты кто такой, замарашка? И как здесь очутился?
И тут появилась королевская стража.
- Что такое? Кто это? Что за чучело вы пустили во дворец?
- Ваше Высочество, - переглянулись стражники и хором сказали, -
Это скрипач!
- Вон, как!.. А я ведь хотела уже догнать и выпороть каналью. А может быть даже отрубить ему голову. Как обещала. Да, видно, поторопилась. Иногда не следует горячиться в вопросах государственной важности. Впрочем, что я… Сыграй нам, что-нибудь, дружок. Заскучали мы тут без музыки. И что делать с тобой – решим уже сами. Принцесса взмахнула веером, и стража тотчас удалилась.
А скрипка зазвучала, как только музыкант притронулся к ней.
Такой великолепной музыки не слышали ещё своды дворца. Она летала и парила в воздухе, распространяясь на всё вокруг.
Взмахом веера Принцесса повелела остановить представление.
Музыкант почтительно поклонился.
- Да что это за костюм на нём, а? Эй! Никакого уважения к персоне…
- махнула она веером.
Стражники мигом ринулись за придворным портным.
А Принцесса в это время всё не могла успокоиться:
- Почему такой великий музыкант одет так неподобающе? Видно на Вас, маэстро, напали в лесу? Кто это был? Разбойники? Как они выглядели? - посыпался град вопросов на побледневшего от волнения Гринвальда. - Да скажите же хоть что-нибудь, наконец! Не стойте, как соляной столб! Ведь не немой Вы музыкант, в конце-то концов!
Среди свиты пролетел лёгкий смешок.
Но Принцесса не поддержала его. И всё тотчас смолкло.
Напротив, Принцесса была серьёзна, что с нею случалось редко. Наклонив слегка голову в белоснежном парике и чуть выставив вперёд ножку в великолепной атласной туфельке, она терпеливо ждала ответа.
А скрипач по-прежнему стоял, ни жив, ни мёртв. Он понимал лишь одно, что если сейчас откроет свой рот и заговорит, обман сразу же откроется. Принцесса поймёт, кто перед ней и прикажет немедленно отрубить ему голову.
На его счастье, Принцесса приписала молчание музыканта внезапно
случившемуся шоку при виде Её Величества и недавнему ограблению в лесу. Её Высочество, как всегда пренебрегая советами, делала выводы сама. Она, логически рассуждая (а логика никогда не была ей чужда), решила, что скрипач лишь на время потерял дар речи. Представить себе музыканта не говорящим вовсе – было выше её понимания. Принцесса повелела сей же час привести в порядок маэстро. Что и было исполнено с придворным шиком.
Через пару часов чистенький и сытый музыкант вновь предстал перед светлыми очами Её Величества.
На этот раз она предусмотрительно закрыла все окна и двери.
Музыка, которая разлилась в пространстве комнаты, достигала ушей
лишь придворной свиты, Принцессы, да самого музыканта. Никого постороннего не было допущено до прослушивания.
Звучание скрипки было поистине волшебным. Всё вокруг становилось мягким и невесомым. Предметы, казалось, теряли свои первоначальные очертания и тоже парили и зависали в воздухе. Музыка, имея чарующие свойства, обволакивала заворожённых слушателей. Они дышали в такт ей. И дыхания всех внезапно смешались и превратились в одну общую и таинственную неземную субстанцию. Музыка и загадочная материя слились воедино и превратились во что-то такое, что давало всему вокруг волнительную жизнь и одновременно вливало в неё свежие, восхитительные краски. Как только звуки скрипки смолкли, все открыли глаза. Отовсюду послышались слова одобрения и восторженные крики: «Браво, маэстро! Восхитительно! Волшебно! Превосходно!» Люди хватали музыканта за лацканы и просили сыграть ещё хоть что-нибудь. Принцесса стояла в сторонке и наблюдала. Багрянец залил её царственные щёчки. Она, конечно, тоже испытывала трепет от прозвучавшей только что музыки. Но не настолько, чтобы она, ПРИНЦЕССА, была потеряна. То время, пока звучала скрипка, о ней НЕ ДУМАЛИ! Эта негодная скрипка затмила собою всё. И даже ЕЁ ВЫСОЧЕСТВО.
Это было неслыханно. Возмутительно. Какой скандал назревал…
Но Её Величество не была глупой и однозначной. Она знала, что любое затмение длится только какое-то время. После него всё опять становится таким же, как прежде. Мировой порядок вообще трудно изменить одним только сотрясением воздуха.
И оказалась права…
С этой минуты горделивая Принцесса разлюбила скрипку. Вернее, она перестала для неё существовать…
Свита обернулась на неё. Свою Принцессу. Вначале все, как по команде, смолкли. Затем присели в глубоком поклоне.
Мировой порядок уцелел. На этот раз.
Царская особа выглядела как всегда величественно и строго. Она возвышалась на небольшом подиуме и смотрела немигающим оком на окружение. Она ждала. И находила это таким, как находила. Принцесса продержала свою свиту в поклоне ровно столько времени, какое сочла нужным. Сама. Оно было равно тому, что звучала музыка, и дважды – тому, что все вокруг восхищались, слушая пленительные звуки, рождённые скрипкой.
Постепенно, всё смолкло. О скрипаче, оказавшемся в центре круга,
казалось, забыли вовсе.
Принцесса лишь краем глаза взглянула на виновника. Он стоял, как
и все, в глубоком поклоне.
Она поняла, что победила и на этот раз. Едва заметная улыбка тенью
прошлась по губам и тотчас исчезла.
Мировой порядок трудно изменить одним только сотрясением воздуха…
Молча, она вышла.
Так, постепенно, молчание вошло в моду при дворе. И уступило место наушничеству…
Музыкант, страшась смертного приговора, больше так и не заговорил.
К этой особенности со временем все привыкли. Да и самому скрипачу стало
уже казаться, что он немой. А по сути, зачем ему говорить было? Ведь за него это делала скрипка. Перестав когда-то существовать для одной лишь капризной Принцессы, скрипка покорила своим волшебным голосом мир. Только чуть позже. И теперь, спустя столетия, о скрипке знают все, а о той Принцессе – никто. Даже имя её стёрлось в веках из воспоминаний… И в том есть безусловный и бесславный её конец.
На фото: Эйнштейн играет на скрипке (из инета).
2009 – 2015