Восходящая звезда ненецкой литературы - Вадако” Ларь (Александр Алексеевич Ледков), автор новых эпических сюдбабц (песни про богатырей).
Предлагаем вам синопсис начала героической песни «Хасава сюдбя» – «Мужчина-богатырь». Ненецкие эпические сказания читали прежде много дней подряд. Сейчас сказителей фольклора почти не осталось.
Вадако” Ларь делает собственные импровизации на темы ненецкого эпоса.
О каких только богатырях не сказывали сказок и легенд… Помните, русский Илья Муромец тридцать три года на печи просидел, пока калики перехожие ему не помогли обрести силу богатырскую.
Вадако” Ларь в Нарьян-Маре не так давно стал писать ненецкие эпические сказания. В его героической песне-сюдбабц «Хасава сюдбя» будущий богатырь изначально не только не умел ходить, но и не говорил от рождения. О нём с любовью заботились мать и сёстры. Когда их всех увезли (как потом окажется - замуж), пришлось всему научиться самому: вставать и ходить.
До этого он ходил только во сне: «Во сне я по облакам хожу. Я такой большой, что земля меня не выдерживает. Где пройду, там озеро, где отдыхаю лёжа, там море. Тогда я на облака поднимаюсь, по ним хожу. По облакам ходить очень хорошо, мягко, сверху видно все. Там олени ходят, там деревья от ветра гнутся, а там, в океане, медведи с моржами за льдины борются. А вот чум стоит, маленький, меньше облака. В чуме сопит кто-то, видно крепко спит. Чум маленький, а облака большие, мешают смотреть. Я на облака дунул и из них снег выдул, снег на чум начал падать».
Оказывается, будущий богатырь видел с облака самого себя в доверху занесённом снегом чуме:
«Тут я проснулся. На меня с макодана снежок упал. Сестры моей Ябтане не видно. В чуме темно, только в очаге маленький огонёк, да в макодане свет сквозь снег еле пробивается. Я лежу, по сторонам взглядом вожу. Никого нет».
Говорить его учил огонь костра, что посреди чума: велел подвинуться поближе, раскрыть рот пошире и выстрелил раскалённой искрой. Так Хасава заговорил.
Потом огонь очага дал ещё советы, среди них последний:
– Слушай меня, я скажу, как из чума выйти. Но запомни, через три года вернись в чум. Эти дрова я три года есть буду. Через три года ты придёшь, новые дрова мне принесёшь. А теперь, как ты из чума выйдешь? Надо тебе через макодан (дымовое отверстие) выпрыгнуть, только так из чума можешь выйти. Как из чума выйдешь, сам решай, что дальше тебе делать». И вот он выпрыгивает через макодан, а на улице «ветер снег гоняет, а на небе братья-сполохи друг другу разноцветные тынзеи-арканы начали метать. Хорошо на улице, воздух свежий, а в небе звезды на меня смотрят, удивляются, откуда я такой появился, откуда выскочил… Я есть и у меня слово есть. Я ходить могу, говорить могу и передо мной тундра, как стол. Куда хочу, всюду могу пойти».
Идти по глубокому снегу нелегко, он провалился по пояс. Герой придумал, как можно легко по снегу ходить, интуитивно нашёл волшебный способ:
«Чтобы по снегу ходить, надо легче стать. Из головы тяжелые мысли убрать надо… Пимы подвязаны, малица подпоясана, ветер мои волосы треплет. Голова моя легкая, тело легкое. Сейчас мне надо легкими шагами идти. Я по снегу пошел легкими шагами. Ноги мои глубоко в снег не проваливаются. По снегу теперь хорошо иду, легко. Мои первые следы на снегу были похожи на ямки разрытые, оленями разрытые будто. Когда далеко от чума отошел, мои следы похожи на ямки от куропаток, когда куропатки из-под снега вылетают, на такие ямки мои следы похожи. Легко теперь иду, быстро теперь иду».
Хасава идёт и слышит всю тундру. Это удивительное умение пришло к нему само собой: «Слышно, как за той сопкой дикие олени под снегом ягель ищут. Слышно, как под этой заснеженной кочкой мыши-лемминги земляные орешки грызут. А еще здесь, в тундре, я слышу морской прибой. На далеком берегу слышно, как прибой льдины береговые ломает».
И видит он по-богатырски далеко, нисколько этому не удивляясь:
«Мои ноги меня несут туда, куда мой взгляд падает. Мой взгляд падает за горизонт. Что за горизонтом, это вижу».
Вы только вслушайтесь в эти львиные слова:
«Мои ноги меня несут туда, куда мой взгляд падает. Мой взгляд падает за горизонт. Что за горизонтом, это вижу».))))))))))))))))))))))
«Вижу я тридцать чумов. Чумы стоят на сопке, сопка, как колода. Все чумы на сопке стоят, а в центре три больших чума. У этих чумов стоят три нарты. На каждой нарте сидит оленевод. Им на нартах хорошо сидеть, они люди оленные, они по тундре пешком не ходят, у них недалеко от чумов олени пасутся. Ребята-пастухи недалеко от чумов оленей пасут, недалеко от чумов ездовых быков держат. Если быки недалеко от чумов, можно их быстро в нарты запрячь. Три оленевода, на нартах сидящие, хотят ехать куда-то наверное, если быков ездовых недалеко от чумов держат. Я захотел имя их узнать, как зовут этих трех оленеводов. Тут один из них говорит:
– Старший Вай, он к нам идет. Проснувшийся Нярава мальтятна Хасава к нам идет.
– Вижу его, Младший Вай. Если Нярава мальтятна Хасава к нам идет, Хасава к нам сам придет. Оленей можно пока не трогать. Хасава к нам быстро идет. К нашим чумам он через одну луну придет.
«Одна луна» – лунный месяц, 29 дней. Воистину, богатырские масштабы: видеть и слышать то, до чего ещё месяц нужно идти! «Моя сила к другой силе ведет», – думает богатырь. Скоро представился случай проверить свою силу. В его голове появился голос: «Возьми большой нож, нож для мяса достань». Он так и сделал и не напрасно: «в близком леске зашумело, с деревьев снег осыпался, а из кустов зверь выскочил большой… Оказывается, лось выскочил, прямо на меня выскочил, на меня бежит.. Я руку с ножом поднял, остриём вверх поднял. Лось от меня на расстоянии тынзея был, когда я руку поднял, только я руку поднял, лось уже на расстоянии вытянутой руки оказался. Я только успел ладонь сжать, крепко нож в руке зажал. Лось сам в мой кулак с ножом стукнулся, лбом стукнулся. От удара моя рука в локте немного согнулась, от удара мои ноги в снег на пол-ладони погрузились… Лось остановился, сразу на бок упал, сразу умер от удара...
Вдруг там, откуда лось выскочил, громкий рык раздался, маленькие ветки с деревьев, как давеча снег от лосиного шума, ветки с деревьев падать стали…Тут над кустами поднялся другой зверь, он, как человек, на двух ногах стоит. У него руки одеты в тёмную шкуру, а на руках его когти, длиной, как мой нож в руках. Голова у зверя, как темный капюшон-сюма, только лицо закрывает. Тут зверь рот открыл, это морда медведя оказывается, а из его пасти клыки торчат, чуть меньше моего ножа в руках. Медведь пасть разинул, из пасти рёв раздался, наверно, убитого мною лося увидел, наверно, это его добыча была. Рёв медведя такой громкий, что снег около него, наполовину снег до земли выдуло. Только я на месте стою, жду, что медведь дальше делать будет… Пока я об этом думал, медведь стал на четыре лапы и на меня побежал, очень быстро побежал. Я к медведю два шага сделал, рукой взмахнул и черенком ножа медведя стукнул в лоб, между глаз его стукнул… Я двух зверей убил, за два шага я два больших зверя положил. Наверно, я сильный человек, только одной силы мало будет, надо знать, где силу применить».
Хасава пошёл по следам зверей, дошел до сломанных медведем деревьев: «по лиственнице ладонью похлопал, кору с лиственницы рукой смахнул. Потом я нож достал, пя’ хар достал, нож для дерева. Ножом я ветки срезал, ножом я вдоль лиственницы провел, лиственницу пополам разрезал, вдоль разрезал. Три раза я ножом вдоль провел по дереву, я из лиственницы две доски гладкие вырезал, две доски для лыж я вырезал. Внизу я ровно подрезал, наверху я заострил — это кончики лыж будут».
Потом «березу поднял, за верхушку одной рукой взял, другой рукой ствол у верхушки обхватил, ладонью обхватил. За верхушку я всю березу через ладонь протащил, все ветки, всю кору-бересту снял. Ножом я вверху и внизу подровнял и получился у меня посох, как хорей — посох».
Потом он разжёг с помощью кремня и огнива костёр. Подержал острые концы досок над костром. От жара кончики досок загнулись наверх, получились лыжи. Потом подошел к убитому медведю, похлопал по шкуре ладонью, сделал надрезы по животу и на лапах. Затем за хвост потянул с медведя шкуру снял. Лося освежевал не менее технологично: «У лося я обухом ножа постучал по основаниям рогов, рога отвалились. Дальше всего лося по шкуре похлопал, ладонью похлопал. Ножом сделал надрезы по животу и ногам, взял за хвост, за хвост всю шкуру снял. Теперь у меня две шкуры, шкура медведя, шкура лося». Потом у костра обе шкуры на лыжи натянул: «одну лыжу обтянул шкурой медведя, другую — шкурой лося. Горячая смола приклеила мездру шкур к нижней стороне моих лыж».
Нанизал он тушу лося на берёзовый посох, над костром подвесил жариться: «Костер недолго горел, до вечера горел, до вечера мясо туши лося хорошо прожарилось. Как мясо приготовилось, я и поужинал слегка, всего лося я съел, только косточки да рёбрышки остались».
Наутро Хасава «На лыжи встал, одна моя нога стоит на лыже, подбитой шкурой медведя, другая нога — на лыже, подбитой шкурой лося. Одну ногу я привязал лапами медведя, когти медведя, как защелки, сцепились друг с другом, другую ногу привязал ногами лося, копыта лося сцепились между собой, словно пряжки. Я посох поднял, посохом оттолкнулся, на лыжах заскользил. В снег совсем не проваливаюсь, на лыжах ходко иду, быстро иду. На ближайшую сопку поднялся, на свои следы посмотрел, следов от лыж не видно, где я прошел, следов нет. Мои лыжи шкурами зверей подбиты, сзади на лыжах короткие хвосты зверей висят. Эти хвосты следы от лыж заметают, где я на лыжах прошел, не видно, что я здесь прошел. Я незаметно хожу, не видно, где я прохожу. Теперь проверить надо, как быстро на лыжах ходить могу? Стоя на невысокой сопке, я вперед посмотрел, другую невысокую сопку увидел. Та сопка недалеко, один олений переход до той сопки будет. В сторону той сопки я крикнул вполсилы, громко не крикнул, негромко крикнул. Как крикнул, к той сопке я на лыжах устремился, посохом оттолкнулся и до той сопки на лыжах помчался. До сопки я быстро докатился, на сопку быстро поднялся и остановился. На вершине сопки остановился и повернулся в сторону той невысокой сопки, откуда я примчался. Только повернулся и услышал звук своего крика, от той сопки эхо своего крика услышал. Значит, на лыжах быстро хожу, быстрее крика хожу, быстрее эха хожу».
Богатырь не особенно удивляется своим умениям, воспринимая их, как должное: ведь он других людей не видел.
И вот он пришёл к стойбищу Трёх Вай. Слышит их обращение: «Давно тебя ждем, такого сильного человека давно ждем… Дверь чума, как крыло птицы взметнулось, дверь чума стремительно открылась. Из чума красивая женщина вышла. На женщине паница красивая, таряв’ паны на ней, из белки её паница сшита. Женщина сама красивая и одежда её красивая. Она на меня смотрит и улыбается. Это моя мать, оказывается, она ко мне подбежала, меня за пояс обняла». Оказывается, она теперь жена Старшего Вай.
И пошли в чум праздновать добрую встречу. После пира говорит Хасава матери:
«Вот тебя нашёл, потом сестер своих найду, как им живётся посмотрю».
Эту героическую песню автору ещё продолжать и продолжать. Ему удаётся поймать лад старинных сюдбабц, ему дано передать этот лад по-русски. Колоритно, эпично импровизирует Вадако" Ларь и слово-песня с ним дружит.
Фото Л.В. Царьковой - Вадако" Ларь
Его героические песни, полный текст -
Новая книга - https://www.etnonao.ru/attachments/Literatura/vadako_lar.pdf