Порой мне начинало казаться, что я теряю всякое ощущение реальности. Что всего, что со мной происходит, просто быть не может. Наваждение какое-то.
Этот зеленый мальчишка Спиридон, Да не бывает на свете зеленых мальчишек, которые к тому же в болоте живут. Да и Астафий чем лучше? Болотный дух, надо же, А Тихон Тихоныч, То ли он, в самом деле, есть, то ли, мерещится иногда. Примерещится, волосы запутает, потом ищи его под печкой. А, ну как увидит кто. Спросит, чего это ты, голубушка, под печкой потеряла? А, Хозяина ищешь. А все ли у тебя, милая моя с головой то в порядке?
Или вот, тот старичок в лесу. А Финеюшка? Ну, как, это все объяснить? Да, никак. В смысле, никак этого не объяснить. Нет им объяснений. А, вот, сами они есть. Голову сломать можно, над всем этим размышляя, или мозги вывихнуть. Уж не знаю, что и лучше.
А, если с другой стороны посмотреть. Так, мне здесь, моя городская жизнь еще нереальнее кажется, и какой-то неправильной. Ну, что, просыпаюсь, иду в школу. Прихожу из школы, учу уроки. Потом в Интернет. Вечером, опять Интернет, или на сериал какой-нибудь подсядешь. А в нем серий пятьдесят, если не все сто. И ни одну пропустить нельзя. Потом спать. На следующий день то же самое. Замкнутый цикл это называется. И никуда из него не вырваться. Так, ведь, пожалуй, и вся жизнь пройдет впустую.
Ох, ты, куда меня понесло. Правду говорят, что много думать вредно. А некоторым, вроде меня, наверное, вообще лучше не думать. Вот, здесь в Вешке, как раз, это проще всего. Ни какой тебе лишней информации, да и не лишней тоже. Здесь не только Интернета, тут и телевизора то нет. Все новости, только от Астафия. А какие у него новости.
Но самое интересное, это никаких отрицательных эмоций не вызывает. Вот, дома, я имею в виду, там, в городе, на полчаса электроэнергию отключат, и все. Вселенская катастрофа. Трагедия в мировых масштабах. Ну, как же, ведь в это самое время футбольный матч шел, как раз пенальти назначили. Или сериал на самом интересном месте. Ладно, если все без инфаркта обойдется.
А, здесь. Да, гори он, синим пламенем, этот пенальти, вместе со всеми сериалами сразу. Дедуля говорит, что чем меньше у человека зависимостей и привязанностей, тем свободнее он себя ощущает, тем полноценнее испытывает он чувство душевного покоя. Правильно, наверное, говорит, да только сам то по ночам хоккей из НХЛ смотрит. Несвободен значит, раз такую зависимость имеет.
Что по мне, то да, я себя здесь гораздо свободнее чувствую. Лишние мысли голову не заполняют. Только, вот насчет полной свободы, сомневаюсь. Вернее, не сомневаюсь, даже, а уверена, что не может свобода быть полной. А, как же тогда привязанности. Я вон и к Финеюшке привязалась, и к тете Арише. Да и к Спиридону с Астафием. Не смогу я от привязанности к ним отказаться. Даже не представляю себе такого. Что же, это. Например, прихожу я к Финеюшке, он мне что-то свое рассказывать начинает. А я так небрежно, равнодушным тоном ему, помолчи мол, не до тебя мне.
Тьфу ты. Только представила, и то на душе аж противно стало. Или, вон, когда Спиридон Белку с Сашкой “похитил”. Как забегали сразу все. Сразу обо всем другом позабыли. А по-другому то как? Никак по-другому. Поэтому никакой полной свободы человек достичь не может. Конечно, может быть, кто-то и достигает, люди все-таки разные бывают. Но мне лично, такой свободы и даром не надо, и за деньги, тоже. Это как же я с равнодушием буду к близким своим относиться. И к сестренкам, и к маме с папой, и к бабуле с дедулей. Да и мало ли к кому еще. Нет, уж увольте.
Всю последнюю неделю. дождей не было, так что на поливке нам досталось, как следует. Малышня даже похныкивать начала. Но тетя Ариша им своевременное внушение сделала, и все вошло в норму. На этой же неделе, мы сено на сеновал убрали. Высохло, так и нечего ему дождей дожидаться. Кстати, сено носили мы интересным таким образом. Никогда, раньше я такого не видела.
Впрочем, тут было много такого, чего я не видела раньше. А делали мы это так. Прямо на землю клали сложенную вдвое веревку. Накладывали на нее сено. Потом два свободных конца заводили к середине веревки, утягивали, и все вязанка готова. Если хорошо утянуть, то ни один клочок сена не упадет. Вязанками же и на сеновал поднимали, а там просто ослабишь веревку, потянешь ее за серединку, и все, идешь за новой вязанкой. Мне работа понравилась, да только я как говорится, разошлась, как сено и кончилось. Немного его было.
Как выяснилось, сено мы убрали вовремя. Если бы на пару дней задержались, могло бы вовсе пропасть. Я имею в виду грозу эту. В тот день погода начала портиться после обеда, ближе к вечеру. Тучи, сначала затянули дальний край неба, а потом неспешно двинулись в нашу сторону. Пару раз прыснул дождик, Но это так, пыль даже не смочил. Несколько раз ветер порывами пробежался вдоль деревни. Потом поднялся куда-то вверх, зашумел там верхушками деревьев. От всего это в воздухе стала скапливаться какая-то тревога.
- Сильная гроза будет – встревожено сказала тетя Ариша, поглядывая в сторону наплывающих туч – хорошо, если краем заденет, а если прямиком по нам пройдет, то натворит она тут дел.
Вдалеке вспыхнула молния, следом за ней с некоторой паузой раскатисто прогромыхал гром. Через некоторое время картина повторилась.
Да, похоже, не обойдемся, прямо на нас идет. И Астафия вон нет сегодня, Что-то чует, значит. А его прогноз всегда самый точный – голос тети Ариши стал твердым и спокойным
Это меня не удивило. Я заметила, что, как правило, больше всего пугает неопределенность. А тут, чего уж. Ну, движется на нас гроза, Так что. Изменить мы, все равно, ничего не можем. Остается только ждать. Мы и ждали. Буренку, пораньше с выгона привели. Кур в курятнике закрыли. Малышню молоком напоили, и как они ни сопротивлялись, уложили пораньше спать. Впрочем, уснули они быстро.
- Ты тоже ложись, незачем тебе такую жуть то смотреть – сказала мне тетя Ариша.
- Да разве я усну – воспротивилась я.
- Уснешь, уснешь. Ты главное ложись.
Когда я послушно легла, тетя Ариша присела ко мне на край кровати и ласково провела рукой по голове.
- Спи спокойно, умница ты моя – как-то по особенному сказала она – спи, не бойся ничего.
И странное дело, То и дело, избу освещали вспышки молний, гром грохотал так, что уши закладывало. Да еще дождь в окно стучал непрерывно. А у меня на душе было хорошо – хорошо. Спокой такой, умиротворяющий. И еще радость. Тихая, тихая, мягкая, какая-то. И чувствую я, как в нее проваливаюсь, растворяюсь в ней. И засыпаю, засыпаю…
Так, я грозу и не увидела. Проспала. Дедуля потом рассказывал, что посмотреть было на что. Да я и сама это поняла, когда вышла утром на крыльцо.
- Тогда считать мы стали раны, товарищей считать. Словно для нас написал Михаил Юрьевич. Ишь ты, как гроза накуролесила – дедуля почесал затылок – ну что ж, пойдем, посмотрим, товарищей посчитаем.
Почти сразу, путь нам преградил, лежащий посреди улицы громадный тополь. Его толстенный ствол, который и Астафию не обхватить, был переломлен словно спичка, и лишь острый излом, почти у самого корня, укоризненно смотрел в небо, словно спрашивая, за что же это меня так.
- Это ветром его, что ли так? - не удержавшись, спросила я.
- Ветром – кивнул головой дедуля.
Хотя это было и так понятно. Ни в вопросе, ни в ответе, надобности не было.
Тополь оказался серьезной преградой. Обсыпанный многочисленными, сломанными ветками, он кроме всего лежал в центре огромной лужи. Впрочем, создавалось впечатление, что вся Вешка была окружена безбрежной водной стихией, с редкими островками суши, то тут, то там торчавшими из воды.
- Знатный, скажу я тебе, был дождь.- дедуля улыбнулся вчерашним впечатлениям – Как будто, кто-то взял Тихий океан, и опрокинул его ночью на нас.
- Ну, уж впрямь Тихий океан – зачем-то возразила я.
- Хорошо, пусть будет Атлантический, или Индийский – согласился дедуля – главное, что бы, не Северный Ледовитый. Не хватало нам только тут босыми ногами по льдинам шлепать.
Первую преграду мы преодолели. Вполне благополучно. Но то, что мы увидели за поворотом, вызвало такое опустошающее действие, что мне захотелось сесть прямо в лужу, посреди которой мы стояли. Скажу сразу, на ногах, все-таки устояла. Но что стало с Вешкой. Мы уже так привыкли к виду этих, нет, не развалин, а просто брошенных домов, давайте называть вещи правильно, своими именами, что казалось, что только так и должно быть.
А теперь. Ни одного целого сарая, или надворной постройки. Сплошные хаотические нагромождения досок, бревен, и всяческого мусора. Сами дома, правда, устояли, если не считать разную мелочь. Там ставню сорвало, тут рама вылетела. Но в целом грозу выдержали. Кроме одного. Этот дом сразу бросился в глаз, своей нелепостью. Своей невозможностью, даже.
Сколько раз я слышала выражение – крышу снесло. Понятно в переносном смысле. А тут я в первый раз это увидела. Да и не в переносном, а в самом, что ни на есть, буквальном. Ветер, каким то непонятным образом сложил крышу и столкнул ее вниз. Так она, прислонившись к стене дома, и стояла, угрожая рассыпаться в любой момент.
- Говорил я, что стропила совсем гнилые, куда им было такой ветрище выдержать – мрачно сказал дедуля.
И тут до меня дошло. Это же не просто с дома крышу сорвало. Да шут с ними, со всеми крышами. Это же с Финеюшкиного дома крышу снесло. С Фмнеюшкиного.
- Финеюшка – со всех сил закричала я и бросилась в дом.
- Осторожнее – закричал мне вслед дедуля.
Да только, куда там. Дверь на крыльце намокла, раздалась. В обычном состоянии ни за что бы мне ее не открыть. А тут, и не заметила ее даже. Ворвалась в дом. И тут же без сил опустилась прямо на мокрый пол. Сидит Финеюшка на шестке. Живой и здоровый. Да только, словно это и не Финеюшка это совсем. Сидит, и словно не видит ничего вокруг себя. На меня, как на пустое место посмотрел. Я так и не поняла, увидел он меня, или нет. Таким отрешенным, я его никогда не видела. Мне даже страшно стало.
Тут дедуля вошел. Оглядел все, головой покачал. Потом открыл крышку подполья, туда заглянул.
- А подполье, то полное воды, изумленно сообщил он – тебе Финеюшка, наверное, нужно теперь из домового в водяные переквалифицироваться.
Финеюшка в ответ обхватил лицо крошечными ладошками и заплакал. Громко, навзрыд. Его маленькое тельце, так и трясло от рыданий. Я укоризненно посмотрела на дедулю, но он только рукой успокаивающе помахал, ничего мол, все в порядке. Пусть плачет. Выплачется, и легче ему станет. Главное он из этого своего состояния вышел. Теперь за него можно и не бояться.
Действительно, вскоре Финеюшка и говорить начал. Со слезами и с рыданьями вперемешку. От дедули, правда, упрямо отворачивался, обиделся, значит. Ну, ничего, отходчивый он, обиду в себе долго хранить не станет. Зато мне начал свое горе выплакивать. Дедуля понимающе, кивнул мне головой и вышел. А мы, вот так и сидели. Он говорит, я слушаю. И плачем оба. Потом, и не заметили даже, как он у меня на коленках уснул. Раньше о таком панибратстве и речи не могло быть, А тут надо же, уснул. Ребенок еще совсем, хоть и Хозяин.
Так я и просидела там, боясь разбудить, пока он не проснулся. Успокоила его еще раз, как смогла. Пообещала, что обязательно, придумаю что-нибудь. Хотя и понимала, ну что я могу в этой ситуации придумать. Одна надежа на тетю Аришу.