***
Леви ушел с ужина, последовавшего за болтовней организаторов выставки, при первой же возможности, прихватив с собой бокал вина и тарелку с бутербродами. То, как это выглядит, его не волновало по довольно простой причине: здесь почти все были со странностями.
Черная икра с вином шла не особо, но молодой человек начал пить приличный алкоголь не так давно, чтобы в этом разбираться. На минуту он даже остановился, попытавшись избавиться от отчетливо зазвучавшего в голове материнского голоса. Вот уж она бы не обрадовалась, узнав, что ее птенчик пьянствует в компании незнакомых людей.
Сейчас, правда, компанией и не пахло: Леви поднялся на верхнюю палубу, подальше от людских голосов и музыки.
Не прошло и пяти минут, как от лестницы донеслись шаги, тихие голоса и смех, и... наверное, это карма, но на палубу поднялся все тот же давешний мрачный художник, разве что в этот раз он был не один. Спутница Эдгара отличалась весьма эффектной внешностью, напоминающей Венеру Амори Дюваля, громким голосом и бурной жестикуляцией. Впрочем, судя по блеску в глазах и румянцу на щеках, причиной тому было, скорее, вино, чем природные качества.
И еще она была прямо-таки возмутительно молода, особенно по сравнению с Бостафом.
- ... прямо у них из-под носа! - возмущалась девушка, обращая мало внимания на то, что ее куда-то ведут. - И это при новейшей системе охраны, вы представляете?! Куча денег на ветер, а этот мерзавец еще и издевается, отправляя следователю по его делу шампанское после каждой кражи!
Эдгар вежливо улыбнулся спутнице и махнул Леви рукой.
- Мы снова встретились, мистер Розенфельд. Надеюсь, мы вам не слишком помешаем?
- Розенфельд? - округлила глаза девушка и уставилась на молодого художника немигающим, почти плотоядным взглядом. - О-о-о...
Тоненький еврейчик вздрогнул от столь бурного проявления восторгов и едва не отправил на нижнюю палубу содержимое "выкраденной" тарелки. Не то что бы он никогда с подобным не сталкивался - напротив, на более масштабных и доступных публике мероприятиях вокруг него вились дамочки разных возрастов, впечатленные игрой цветов и форм в его работах и смазливой мордочкой автора, но то ли ему везло, то ли была какая-то аура у выставочных залов, но поклонницы вели себя тише. И они редко бывали такими... такими...
"Хорошенькими. На внимание таких особ у меня обычно не хватает ни славы, ни денег. И проблема чаще именно в деньгах."
- Добрый вечер, мистер Бостаф и... простите, не знаю вашего имени, мисс, - немного неловко улыбнулся Леви, чувствуя, что, несмотря на вечернюю прохладу, очки начинают сползать с вспотевшего носа. Поправив их и сделав вид, что просто протирает глаза, он внутренне вздохнул: вот и нет тебе компании...
- Джоанна Гилеспи. - Выпустив локоть Эдгара, девушка порхнула к Леви и протянула руку для рукопожатия. - Смотритель Нью-Йоркского музея современного искусства, я большой поклонник ваших работ, мистер Розенфельд! Хотя последние ваши пейзажи показались несколько странными, что побудило вас создать их?
На нее посмотрели так, будто девушка спросила, сколько щеночков Леви ест на завтрак. Затравленно взглянув на Бостафа, молодой человек взял руку Гилеспи и очень мягко и бережно пожал - ради этого пришлось оставить тарелку на перилах, так что долгим рукопожатие не было.
- Очень рад знакомству, - размеренно, ловя себя на отцовских интонациях, произнес Леви. - Не хотите ли бутерброд?
Делиться было жалко, но это хоть как-то оправдывало такую заботу о тарелочке. Леви не улыбалось быть живой иллюстрацией анекдотов про скупых жидов. Нет, он-то сам это запросто переживет, но его репутация, уроненная в присутствии такой важной персоны (насколько важной на самом деле, Леви судить не брался, но в юности он бы удавился за возможность приглядывать за предметами искусства), падения бы не пережила, а она, отчасти, тоже его кормила.
- Кхм, - попытался он немного разобраться с голосом. - Сложный вопрос, мисс Гилеспи. В каком-то смысле они - попытка переосмыслить то, что я видел в Америке, и внести это в устоявшиеся рамки моей жизни...
"И спрятаться от родни, желающей видеть меня окольцованным и в родной стране. Тут как только сказку и не создашь."
Мисс Гилеспи и не подумала отказаться от угощения, а по лицу Бостафа можно было прочесть полную гамму чувств от ревности собственника, уже нацелившегося на высокую грудь и упругую задницу эмоциональной дамочки, но пока не имеющий на них особых прав, до саркастического наслаждения от неловкости молодого коллеги. Сам он таких напористых поклонниц не слишком любил, и грех был упускать такую чудную возможность понаблюдать, как Джоанна восторженно терзает бедолагу-Леви.
- Значит, дядюшка Сэм перевернул вашу жизнь? Любопытно! Позвольте поинтересоваться, какое именно впечатление на вас больше всего повлияло?
- Если я скажу, что это демократия и право на ношение огнестрельного оружия, ответ будет очень банальным? - страдальчески улыбнулся еврей, даже не предпринимая попыток это страдание скрыть. Все равно выходило немного театрально. - На самом деле, - вздохнул он, смирившись со своей участью, - у меня очень большая семья, а здесь я остался один. Все перевернулось, так что... переосмысление имело место быть, и очень серьезное - я уехал в семнадцать, встряска была та еще. Все это оставляет отпечаток.
Он улыбнулся и отпил вина. Обычно он не оставался почти наедине с поклонниками и теперь мечтал о том, чтобы сброситься в бассейн прямо с палубы. Останавливало только не самое хорошее умение плавать: Леви умел лежать на воде и делать небольшие заплывы, но с таким напряжением, что лучше было и не пытаться. Оставалось улыбаться и быть милым.
- О, это очень интересно, - еще больше воодушевилась Джоанна. От природы не наделенная развитым чувством такта, будучи подшофе, она его потеряла окончательно. - А правда ли, что...
- Мисс Гилеспи, - мягко сказал Бостаф, подойдя чуть ближе. - Кажется, вы говорили, что вас ждет сэр Райли?
- Точно! - немного театрально хлопнула себя ладонью по лбу девушка. - Спасибо за экскурсию, мистер Бостаф, и вам спасибо за беседу, мистер Розенфельд. И за угощение.
Без разрешения схватив еще один бутерброд с подноса, Джоанна чуть ли не вприпрыжку помчалась вниз, досаждать - или осаждать? - еще одной творческой личности. Эдгар проводил ее сожалеющим взглядом.
- Я могу попросить ее вернуться, - помолчав, предложил Леви. Некоторые вещи он понимал прекрасно и без слов. - С ней вам будет веселее, чем разглядывать звезды в моей компании.
- У меня от нее башка трещит, - покачал головой Эдгар, усевшись в один из шезлонгов, и расслабленно откинулся на спинку. - Кроме того, куда удобнее будет пригласить ее к себе в каюту поздно вечером, когда она напьется еще больше и станет потише. Ходят слухи, что ее спину изрисовал вдоль и поперек какой-то известный японский мастер татуировки. Интересно было бы взглянуть, не считаете?
- Если там есть четкие линии и нет расплывчатых пятен, то это не моя тема, - улыбнулся Леви, снова облокотившись на перила и запрокидывая голову. Было забавно обсуждать женщину - с ним такое редко случалось, и эта странность с налетом пикантности вполне могла бы подойти для новой картины. Что-то вроде "Женщина с татуировкой", изображенная большой лиловой кляксой.
Иногда искусством называют невероятную глупость.
- Меня больше интересует не татуировка, а то, на что она нанесена, - со странной жесткой мечтательностью улыбнулся Бостаф. - Думаю, тут многие были бы не против... сделать пару набросков.
- Эта женщина очень эффектна, - мягко, но почти равнодушно согласился Леви, сунув в рот самый маленький бутерброд и тщательно его пережевывая. Только насладившись вкусом, он продолжил: - Если она меня завтра вспомнит, предложу ей попозировать, наверное. У нее божественные волосы.
- У вас кто-то есть, или вам в принципе женщины не нравятся? - с легким удивлением посмотрел на него Эдгар.
- М-м... Есть, - решил просто не уточнять правду Леви, обернувшись, но на этот раз наградив Бостафа не улыбкой, а очень задумчивым взглядом. - И я не ищу приключений. Не хочу ни оскорблять такими вещами, ни рисковать здоровьем. Да и... не тянет.
- Почти завидую, - хмыкнул Эдгар и, закинув руки за голову, прикрыл глаза. - Женщины - одна из немногих моих слабостей.
- Любые женщины? А не боитесь? - саркастично изогнулись губы молодого художника. - Или просто пока еще не нашли ту единственную, о которой так любят писать поэты?
- Любовь к чему-то кроме искусства - слишком большая роскошь.
- Значит, я и правда счастливчик, - немного нетактично, но хотя бы вполголоса хмыкнул Леви, допивая вино. Переставив бокал и тарелку с остатками бутербродов на один из столиков, он прошелся по палубе от одного бортика до другого, поежившись от налетевшей прохлады.
Из-за очков он казался старше, но даже они не могли прибавить возраст настолько, чтобы не казаться сопливым мальчишкой. Вполне возможно, что что-то подобное останется с ним даже лет в сорок, слишком уж тоненький и нескладный он был.
Эдгар не ответил. Солнце и морской воздух вообще делали его до странного добродушным, да и мальчишка, хоть и оказался пидарасом, особой неприязни не вызывал. Первая сделка заключена, есть заявки еще на парочку, впереди определенно жаркая ночка с Джоанной Гилеспи и целых пять дней до возвращения домой, в маленькую захламленную студию к двум лопухам-лавочникам и торговле, оставляющей так мало времени для искусства.