Разрыв времён

Любовь Архипова
2005 год...
Люблю май, и не столько потому, что родилась в мае, а больше из-за Дня Победы. В моей семье существовала традиция: ежегодно,  накануне девятого мая мой  папа, инвалид  Великой Отечественной войны, прилетал из Донбасса в Москву.
День Победы – святой праздник для папы, а значит и для меня, мужа и сына. Мы  готовились к нему, как к параду на Красной площади: квартира должна сиять чистотой, стол ломиться от еды….  Ранним утром семья во главе с героем дня выдвигалась к Большому театру, где из года в год встречались немногочисленные папины однополчане. После торжеств,  все приглашались к нам домой на праздничный обед. С годами ветеранов становилось всё меньше и меньше, да и папа уже не мог приезжать – старые раны болели сильнее.

Летело время, уходили ветераны… Традиция сохранилась, но изменилась. На Украину, в Донецк стала летать я, так как папа совсем ослабел. «Пороха-то во мне ещё много осталось, но сыроват чуток»,- бодрился отец.

Приближался очередной шестидесятый победный май.  Я  работала по 12-14 часов в сутки, так как именно май для меня - самый напряжённый месяц года по степени нагрузки. И я, предательница, решилась: позвонила отцу и сообщила, что на девятое не смогу прилететь, а приеду только  в конце мая, раньше никак не получается. Папа успокоил меня, сказав, что он всё понимает, работа есть работа. Его слова меня добили окончательно.

В тот день настроение было нулевым. Как назло, моя помощница радостным голоском сообщила, что ко мне на приём  пожаловал  господин Х. Через пару минут в кабинет вошёл молодой, сияющий улыбкой красавец  и ни слова не говоря, поставил передо мной на стол странный деревянный ящик защитного зелёного цвета.

- Любовь Петровна,  хочу Вас поздравить с приближающимся днём Победы. Наша фирма изготовила уникальную тару. Видите, на Вашем ящике жетон из алюминия, а на нём номер 173. А всего мы сделали 400 экземпляров уникальной тары для подарков  ветеранам  войны. Понятно, что Вы не воевали, но возможно Ваш отец....- и, развивая мысль, он открыл замок, который висел на ящике, и я… потеряла дар речи. В ящике лежал автомат Калашникова, изготовленный из … прозрачного стекла.
- А что внутри автомата? –  удивление моё нарастало.
- Как что? Водка. Этот стеклянный автомат - точная копия настоящего.  Наша фирма постоянно участвует в выставке «РОСУПАК»,  много о Вас слышал, вот пришел познакомиться лично. Можно я присяду?

Когда он ушёл, я позвонила помощнице и попросила заказать мне авиабилет до Донецка на 8 мая и обратный – 10 мая.

Два дня до отъезда тянулись, как резина. Закрывала глаза, и представляла: вот я прилетаю, папа меня встречает, начинает меня «пытать», что это за ящик, а я, как партизанка, не выдаю тайну, и только дома, когда мама и папа сядут за стол, вручу сюрприз. Я рисовала картину встречи тысячу раз, и счастью моему не было предела. Не было и не могло быть.

Вылетала из Внуково. Автомат решила везти ручной кладью. Когда российские таможенники попросили открыть ящик, я медленно ключом открыла замок, сняла его с петель, и гордо взяла в руки Калаш. Сбежались все, кто мог. Поахали, пошутили, и предупредили, что «хохлы» на украинской таможне могут такое чудо и не пропустить.

В самолёте призадумалась: а что, если и правда, конфискуют автомат? Вспомнив папу, успокоилась, сказав себе, что нет такой силы, чтобы лишила меня подарка для отца.

Приземлились. Прошла паспортный контроль. Уверенно иду на таможенный контроль. И вдруг:
-Жинка, а шо цэ вы нэсэтэ?
-Подарок отцу ко Дню Победы.
-А шо там у яшику? А ну открыйтэ!
Открываю, и таможенник начинает по именам громко звать своих коллег:
-Мыкола, Васыль, Игорёк,… вы такый автомат бачилы?

Все смеются, рассматривают, подбежали  милиционеры, столпились прилетевшие пассажиры. Насмотрелись все.

Таможенники попросили меня передать привет отцу и пожелали напоследок:
- Та хай Ваш батько не вып’е цилый автомат за одын раз.

С папой расцеловались, я умудрилась быстренько положить ящик в багажник наших стареньких жигулей, села на переднее сидение рядом с отцом, и когда он спросил, а где мой багаж, я лишь отмахнулась и сказала, что прилетела налегке.

Выехали из Донецка, за разговорами и не заметила, как доехали до моего любимого с детства места, которое я называла «аллеей отца». Папа, когда я была совсем маленькой девочкой, решил вдоль дороги протяжённостью более двух километров, с обеих сторон, посадить пирамидальные серебристые тополя. Он их заказал в специальном питомнике в Крыму. Расплатились за саженцы углём, и  на субботнике посадили всем миром.

Шли годы, и тополя превратились в могучих высоченных великанов, их листья трепетали серебром на ветру, а мощные белые стволы стояли, словно почётный караул, встречая каждого въезжающего в небольшой шахтёрский городок.

Я опустила стекло и приготовилась любоваться майскими тополями, зеленеющими, справа и слева, бескрайними ухоженными полями молодой изумрудной озимой пшеницы. И вдруг! Я увидела сначала один высокий пенёк  спиленного тополя, затем второй, слева-третий. Пни торчали хаотично, и было их немало.
- Папа, а что случилось? Почему спилены некоторые тополя?
- Это я разрешил.
- Зачем? Они заболели?
- Нет. Их спилили на гробы.
- Какие гробы?
- Для ветеранов. В Донбассе всегда трудности с лесом, а теперь, когда с Россией не стало нормальных отношений, доски на вес золота. Вот ветеранов теперь  в гробах из тополей приходится хоронить. Но нас совсем мало осталось. Все не спилят. Останутся тополя, ещё поживут.

Я не могла плакать в присутствии отца. Не могла. А теперь - могу. Плачу.

***

Приехали домой. Мама сияла от радости, а я открыла багажник и вынула автомат, подняла высоко над головой и закричала:
- Да здравствует Победа! Ура-а-а!

Мама и папа ахнули, а потом сели за стол, который стоял во дворе под старой черешней, и папа торжественно объявил, что из этого автомата будут пить только ветераны. И только в день Победы.

Господи, как мы были счастливы в тот день… Я знаю, что такое счастье….

Москва.
2014 год…


Сегодня:
Киев. Майдан. Горящие шины. Стенка на стенку. Брат на брата. Убитые. «Хто нэ скаче - той москаль», «Москаляку – на гыляку»…

В Донецке и Донецкой области живут все мои родственники  по маминой украинской линии и русской  - папиной. Созваниваемся с сестрой чуть не каждый день. Она боится за детей. Три месяца назад сестра  в третий раз стала бабушкой. Малыша назвали в честь прадеда Петром.
Вчера, в конце разговора она тихо-тихо сказала:
- Любочка, я думаю,  хорошо, что родители не дожили до этих страшных дней, особенно папа.