Day 3.
- Кира, Кира... открой глаза…Кира!!
Мать испуганно смотрит на меня.
- Кажется, ты потеряла сознание, девочка моя. Я так за тебя испугалась.
Моя ненависть растет к ней с каждой минутой.
- Волнуйся за своих любовничков!
Я встаю с постели, не самое удачное выдалось утро. В голове всплывают отрывки вчерашних событий. Отец в больнице, а я сижу дома?
Одеваю свои любимые джинсы, накинув ветровку, иду вниз, не обронив ни слова в сторону мамы.
Мне страшно, да – я боюсь. Совсем недавно я с ним почти не разговаривала, а сейчас иду к своему отцу в больницу. Что я буду ему говорить? Как смотреть ему в глаза? А если он спросит, где мать? Хотя он по-любому спросит. И что я ему скажу? Нет, я не буду его расстраивать, неизвестно еще в каком он состоянии.
Подхожу к больнице, не смело открываю дверь и иду к главному корпусу.
- Здравствуйте, скажите пожалуйста, к вам поступал Билли Остин?
Женщина роется в бумагах – бесконечно долго.
- Извините девушка, этот мужчина поступил к нам. А вон там стоит его доктор, подойдите к нему. Еще раз простите, кем вы ему приходитесь?
- Я его дочь. – Разворачиваюсь и иду по длинному коридору, в сторону мужчины, который по – видимому и есть врач моего отца. Женщина за стойкой заметно волнуется и смотрит на меня – быстро хлопая ресницами. В помещении тусклый свет и пахнет хлоркой. Все медсестры ходят в аккуратных халатах и бахилах. Подхожу ближе и чувствую, как с каждым шагом мой пульс учащается. Делаю пару шагов и вот, я уже стою возле мужчины лет пятидесяти, может больше. Выглядит он прилично, аккуратно. Когда я понимаю, что молчание уже выглядит глупо – начинаю разговор.
- Здравствуйте, извините вы…
- Я Брюс Конорс. Вы пришли к Биллу?
- Да, я его дочь. Хочу узнать, как он себя чувствует. – Замечаю, как доктор начинает нервничать.
- Понимаете в чем проблема…- он отводит меня в кабинет и просит присесть. – Ваш отец получил серьёзную черепно-мозговую травму. У него сформировалась диссоциативная фуга - одна из форм тяжелой амнезии, боюсь – он может вас не узнать.
- Да как он может не узнать меня? Я же его дочь, он мой отец. Вы всё врете! – чувствую, что сейчас заплачу. – Проводите меня к нему.
- Как пожелаете. – Мы выходим из кабинета и поднимаемся на лифте еще три этажа, вверху над входом висит название отделения « Неврологический диспансер» Около двух минут мы идем прямо, потом сворачиваем налево, еще раз налево, направо и, вот я уже стою возле палаты своего отца.
- Я могу войти и одна с ним поговорить? – настойчиво спрашиваю у врача.
- Да, конечно. Вы имеете на это полное право. Только будьте с ним поаккуратнее, ладно? – он удаляется.
Открываю дверь палаты, ищу глазами отца. В комнате четыре человека, один молодой паренек – постоянно трогает что - то руками, рядом с ним мужчина – сидит как герань в горшке и смотрит в угол. За что их так наказал бог? Это как же надо согрешить, чтоб так поплатится?
У окна замечаю отца, мои руки дрогнули. Он лежит, совсем один – никому не нужный, весь в синяках. У меня сжимается сердце.