Глава 10
1
Прежде чем Биг встал на финишную прямую к намеченной цели, пришлось изрядно повозиться, а мсье д’Провеньяну – раскошелиться. Он подогнал в помощь Георгию Кондратьевичу специального человечка из бывших советских и тот учредил в Москве филиал несуществующей фирмы, которой якобы совладел Георгий Кондратьевич Смолянинов. Человечек набил контору служащими, открыл текущий и операционный счета в банке «ДМС» и контора забила ключом энергичной деятельности. Пока конторские накачивали свои компьютеры всевозможной информацией, распечатывали разные документы на принтерах и препровождали их во всякие места, бывший советский стал налаживать связи с барыгами из «Росвооружений». Евгений Борисович сказал своё веское слово, кого надо подпихнул и дело пошло. Разгон получился нетрудный. Дело в том, что барыги из «Росвооружений», официально зарабатывающие до четырёх миллиардов долларов в год на чистой воде спекуляциях, сами давно точили зуб на военный завод в Алабинске. Но, как истинные российские генералы, не хотели тратиться ни на рейдерскую акцию, ни на прочие дорогостоящие манёвры, способные преподнести им лакомый завод на блюдечке. И продолжали точить зуб, пока к ним не подкатился ловкий человечек, говорящий на русском языке с изящным французским акцентом, и не предложил содействие.
Конечно, если бы не влияние Евгения Борисовича через нужных людей, дело могло бы не тронуться с места. Поскольку российских генералов, привыкших к полной халяве и патриархальной лени, не тронул бы ни сам человечек от д’Провеньяна, ни бурная деятельность его московской конторы: мало ли их открывалось в столице и куда они потом подевались? Но Евгений Борисович, зная слабые струны продажных душ новых русских генералов, так грамотно на них сыграл, что сумел пробудить в коллегах по воровскому ремеслу и дополнительную поросячью жадность, и интерес к человечку от д’Провеньяна. То есть, сначала интерес, а потом уже сам человечек намекнул генералам, что всю операцию по возвращению интересного завода в Алабинске в лоно «Росвооружений» оплатит он сам. Но взамен потребует, что завод возглавит некто Георгий Кондратьевич Смолянинов. С тем, чтобы лично курировать производство мобильных ракетных вооружений. А затем и торговать ими, половину доходов от будущей коммерции отдавая «Росвооружениям».
Как намекнул, так и появилась дополнительная поросячья жадность известно кого. Но как ей не появиться, ведь аппетитное предприятие возвращают в лоно «Росвооружений». А это, значит, вешают на шею государству. Каковое берётся полностью отвечать за расходную часть баланса предприятия, а доходную отдаст на рассмотрение (по чести и совести) новых русских генералов. Ну, а те и расстараются.
Во-первых, расходуемые государством средства на поддержание нормальной функциональности предприятия можно слегка перераспределить в собственную (генеральскую и, опять же, по чести и совести) пользу. Ну, типа, сократив рабочие места, свернув несколько научных проектов и даже распилив пару цехов на железо. Но на балансе оставить всё по-прежнему.
Во-вторых, всю прибыль можно будет и не показывать. А кому это надо? А ту часть, какую показывать, перекрыть расходами на зарплату, премии за дутые инновационные проекты плюс страхование какой-нибудь придуманной интеллектуальной собственности через дочерние (или сыновние, в прямом смысле этого слова, по отношению к «Росвооружениям») страховые компании.
А прибыль человечек от д’Провеньяна посулил знатную. Причём сделал это не только на словах и пальцах, как теперь принято разговаривать в кругу не только новых русских генералов, но и среди представителей высшей политической элиты страны. То есть, человечек преподнёс генералам вполне обоснованный, рассчитанный несколькими ушлыми аналитиками, расчёт по обороту известных мобильных вооружений после того, как завод возглавит некто Георгий Кондратьевич Смолянинов.
В общем, жадные генералы на дело клюнули. А Евгений Борисович не давал зачахнуть ему в бюрократических дебрях, где под ногами так и путались мелкие и средние чиновники, желающие погреть свои лапки ещё на одном заведомо сомнительном мероприятии.
Тем временем Георгий Кондратьевич Смолянинов томился в подмосковном Стрехино. Он снял дачку у одного спившегося советского академика, жил на ней отшельником, никуда не высовывался, перезванивался по сотовому с другом юности и эмиссаром д’Провеньяна и готовился стать генеральным директором военного завода в Алабинске. Георгий Кондратьевич купил компьютер, подключил его к сети и теперь вовсю изучал передовые коммуникационные технологии, от которых сильно отстал.
2
Первая весна возвращения Юры Самойленко на родину случилась ранняя. Аккурат после дня бывшей Советской армии задули тёплые ветры, с крыш интенсивно потекло, а воробьи-скандалисты устроили особенно шумный переполох возле свежей кучи мусора, какую насыпал какой-то опустившийся в новых демократических условиях дачник прямо на улице перед домиком, где временно проживал Биг. Мимо кучи и воробьёв проковыляла интеллигентного вида старушка, одна из немногих коренных жителей этого дачного кооператива. Она меланхолически обошла кучу, кинула в неё фантик несъедобной карамельки и удалилась, унося в руке пакет с погромыхивающими в нём пустыми пивными банками.
Биг, отдыхая в перерывах между интенсивными занятиями с компьютером и знакомством со всевозможными новостями в интернете, курил возле большой «витрины» мансарды, коей была оборудована снимаемая им дача. Поэтому он мог наблюдать и воробьёв, и раннюю весну, и бабушку с пивными банками. «Витрину», правда, пришлось завесить большой шторой, чтобы смотреть на улицу, не выставляясь напоказ любому прохожему. Так, перекуривая, Биг успел за несколько недель (чисто машинально) заочно познакомиться с соседями, изучить их распорядок и даже выяснить их отношения между собой. Данные отношения, надо сказать, его слегка удивили. Или он это так долго отсутствовал на родине, или в Киеве с его окрестностями люди в своё время жили другие, но теперешние граждане, которых сейчас изучал профессиональный душегуб, были совершенно потрясающими экземплярами. Если точнее – это оказались какие-то совершенные упыри. И в лучшем случае они не поддерживали между собой вообще никаких отношений. В худшем вели себя так, словно являлись кровными врагами со времён сотворения мира. При этом выказывали какую-то болезненную подозрительную любознательность ко всему происходящему вокруг них.
Надо сказать, что этих нынешних соседей профессионального душегуба представляли средней руки скоробогачи из разных российских (украинских, молдавских и даже закавказских) провинций. Они сами плюс их гадская родня в виде деревенских пап, мам и даже бабушек с дедушками. Сами скоробогачи на дачах по причине понятной занятости отсутствовали, их жёны с детьми также предпочитали околачиваться в столице, в продвинутых хазах, платных лицеях или дорогостоящих салонах. Поэтому на месте бал правили их (скоробогачей) вышеупомянутая гадская родня и какая-то совершенно непотребная прислуга.
Короче говоря, соседи бывшему киевскому студенту, понравились. Он знал, что в такой среде трудно будет появиться незамеченным какому-нибудь прохвосту из ЦРУ или ФСБ, не вызвав со стороны соседей сопутствующих нареканий. Таковые, кстати, и не появлялись. Тем не менее, его затянувшееся пребывание на съёмной даче стало надоедать Бигу. И он иногда с беспокойством думал:
«Ничего себе, съездил за миллионом. Скоро полгода, как торчу здесь. Уж сколько денег на одну только уборку мусора перед домом перевёл. И это не говоря о тех деньгах, какие перевёл мсье Фрондон на фальшивый филиал, смазку для продвижения дела и прочие накладные расходы. Да ещё мой миллион. Получается, в общем, немало и интересно знать: какой профит ожидает сам заказчик? Наверное, не двадцать процентов от суммы затрат…»
На этом месте его размышления прервал звонок стационарного телефона. Биг сунул окурок в пепельницу, снял трубку и кратко спросил:
- Да?
- Это я, - отозвался телефон голосом Евгения Борисовича.
- Ну? – также кратко поинтересовался Биг.
- Скоро поедешь в Алабинск, - обрадовал профессионального душегуба его бывший университетский товарищ. При этом говоривший не скрывал и своей радости.
- Откуда звонишь? – машинально осведомился теперешний Георгий Кондратьевич Смолянинов.
- Да уж не из своего кабинета, - слегка оскорбился Евгений Борисович. Как всякий российский чиновник новейшей формации, он мог годами валять дурака в своём правительстве, прикидываясь очень занятым человеком. И никто его за это не мог прижучить. Наверно, потому, что набольшие тоже только делали вид, что радеют за отечество, на самом деле справляя шкурный интерес тайных акционеров госмонополий или фактических владельцев тех или иных страховых с финансовыми компаний. Поэтому сейчас, оставив на двери кабинета записку типа «Ушёл на базу за скрепками», Евгений Борисович за сегодняшний день уже успел безболезненно подыскать покупателя на новый домик и позвонить «приятелю».
- Говори, - разрешил Биг.
- Короче, - зачастил госчиновник, - все командные места на данный момент на интересующем нас объекте свободны. С одним, правда, пришлось повозиться. Но, ничего, после сырой уборки не стало и его…
- Даже так? – удивился Биг.
- Так место же хлебное! – воскликнул Евгений Борисович. – Кстати: для решения проблемы мне пришлось задействовать одного своего бывшего подельника, генерала из ФСБ. Так что с тебя причитается за тот гонорар, который…
- Номер заведующего московского филиала моего предприятия не потерял? – перебил «приятеля» Биг.
- Нет…
- Вот ему звони, пусть он и компенсирует. Что ещё скажешь?
- С тобой поговоришь, - обиделся бывший университетский товарищ.
- Да нет, ты поговори. И насчёт твоего бывшего подельника из ФСБ. На месте мне потребуется его помощь. Я понятно излагаю?
- Да уж куда понятней. Ты на место только собираешься, а у тебя уже мысли о помощи со стороны самого…
- Лично мне твой генерал на хрен не впёрся, однако я должен знать, что его люди из периферийных структур по его наводке будут всегда на моей стороне. Ведь это они занимались сырой уборкой, а не сам генерал?
- Это обязательно? – упавшим голосом спросил Евгений Борисович.
- Обязательно, - отрезал Биг.
- Ладно, я скажу. Только учти – мой генерал берёт нехило. А на периферии тебе придётся платить местным из рук в руки. Потому что у нас теперь полная структурная самостоятельность. Ну, в плане самофинансирования…
- Уточни – сколько надо генералу. Потом звонишь в известный тебе филиал. Пусть оттуда сбросят на лапу этому крупнозвёздному вурдалаку из вашей самой замечательной самой федеральной службы. А он пусть даст команду своим в известном нам районе о моём прибытии и о том, что командовать там парадом буду я. Любым парадом, понятно? А с самофинансированием на месте я как-нибудь разберусь. В общем, даю тебе ещё месяц. Надоело мне тут торчать. Больше не звони. И если через сорок дней я прибуду в Алабинск, и что-нибудь там пойдёт не так, пеняй на себя… сам.
- Хорошо, сделаю, - промямлил Евгений Борисович.- Я так прикидываю, тебе нужен полный карт-бланш.
- Сколько я знаю ситуацию в России, теперь такое возможно, - утешил «друга» профессиональный душегуб. – Гуд бай…
3
Биг не стал дожидаться окончания пасхальных праздников, но, получив на руки все необходимые документы в виде судебного постановления, так называемых верительных грамот и небольшого вороха банковской макулатуры, отбыл во Внуково. Предварительно бывший киевский студент созвонился с хозяином дачи и договорился о продлении аренды.
В аэропорту Бига дожидался заказной ЯК-40 и три молодца. Их нашёл московский эмиссар д’Провеньяна в какой-то продвинутой московской охранной фирме. Парни выглядели так, как им платили – по три штуки зеленью в месяц на душу плюс страховка – и не обижались, когда им тыкали или просто обкладывали по матушке.
Все четверо заняли места в самолёте, в специально оборудованном салоне для очень важных персон (24) . Биг занял отдельное кресло по правому борту, наёмников построил перед собой и ткнул пальцем в крайнего слева.
- Ты! – рявкнул новый генеральный директор военного завода в Алабинске.
- Ваш заместитель по кадрам! – гавкнул в ответ тот и выпятил грудь.
- Позвони в Омск, узнай: встречают ли нас там, - распорядился Георгий Кондратьевич.
- Уже позвонили, - молвил другой зам, стоящий посередине.
- А ты кто такой? – сурово спросил Биг. Он, разумеется, всё знал, но как профессиональный лицедей, любил попридуриваться.
- Ваш заместитель по науке, - доложил средний.
- По науке, говоришь? – несколько театрально набычился Биг. – А интеграл от радикала отличишь сможешь
- В случае оперативной необходимости – так точно!
- Молодец! – рявкнул Биг, разрешил всем сесть и несколько потеплевшим голосом сказал: - Завтра Пасха, братцы, так что заранее всех поздравляю. Завтра мы отдохнём в Омске, а в понедельник с утреца полетим в Алабинск. Если я ничего не путаю: в Омске нас ждёт другой заказной спецрейс?
- Так точно! – снова вскочил зам по науке, самый коммуникабельный из трёх молодой человек. – Я лично беседовал по телефону с временно исполняющим обязанности директора завода. Он уже три дня в Омске и уже всё подготовил.
- О’кей, можешь сесть, - милостиво буркнул Биг.
В это время в салон вошла слегка подержанная мисс Внуково за недавно истёкший период и предложила всем присутствующим пристегнуть ремни. Присутствовавшие молча повиновались, самолёт задрожал мелкой дрожью и, кряхтя, словно жалуясь на старость, потащился на взлётную полосу. Георгий Кондратьевич Смолянинов, непуганый российской действительностью, почти иностранец, заметил в глазах своих новоиспечённых заместителей страх. Молодые крепкие парни, безбоязненные платные громилы, не любили летать на самолётах отечественных авиакомпаний по той простой причине, что отечественные авиакомпании каждый год теряли в авиакатастрофах до тридцати единиц разной подведомственной техники.
4
Улетая в Алабинск, Биг даже не подозревал, что он приступит к исполнению заказа непосредственно в день прибытия на завод. Когда бывший киевский студент сходил с борта чартерного рейса на ведомственную заводскую бетонку, он ощутил укол нехорошего предчувствия. А когда увидел в конце шеренги сотрудников завода своего старинного врага, живого и невредимого Клима Безменова, в очередной раз убедился, что чутьё его ещё ни разу не подвело. Поприветствовав врага и поняв, что тот его не узнал, Биг начал действовать. Во-первых, он решил свести личные счёты с бывшим наёмником, во-вторых, начинать работать известный заказ от мсье д’Провеньяна. И, когда сотрудники завода, взбодрённые пламенной речью нового гендиректора, разбежались по рабочим местам, он сам решил возглавить испытание нового снаряда. Новый гендиректор быстро передружился со всеми членами пусковой команды и, когда они все прибыли на огневой рубеж, заявил, что стрелять станет он. Никто не возражал. Тем более, никаких сложностей не предвиделось. Главный конструктор на пару со штатным стрелком кратко проинструктировали нового шефа и, вовсю подхалимничая, показательно замолчали сами, красноречивыми жестами приказывая сделать то же самое остальным. Георгий Кондратьевич небрежно подвалил к трубе, проверил оптику на глаз, затем постучал пальцем по индикатору на экране переносного радара и сделал рукой небрежный знак подчинённым. Те в ответ стали подавать другие знаки, показывая на небо.
- Да, слышу, слышу, - отмахнулся Георгий Кондратьевич. Вертолёт со стендом входил в сектор стрельбы. Простым невооружённым глазом заметить его было невозможно, однако приборы всё видели прекрасно. Да и слух подсказывал о присутствии вертолёта в нужном месте. С этого момента Георгию Кондратьевичу следовало следить за вертолётом с помощью хотя бы простой оптики, а не одного только слуха. Но он просто прикинулся дураком. Новый шеф, не выдержав контрольного интервала после сброса стенда в заданном квадрате и даже не прислонившись к окулярам, нажал на пусковую кнопку раньше времени и отправил снаряд не совсем по назначению. На пусковой площадке воцарилась мёртвая тишина. Точнее, установилась немая сцена в виде нелепо замерших персонажей. Спустя четыре секунды раздался далёкий хлопок – это снаряд попал в вертолёт. Затем тишина длилась ещё секунд семь, после чего послышался гулкий и совершенно «приземлённый» грохот рухнувшей в тайгу машины. А когда миновала минута траурного молчания, первый её нарушил главный конструктор завода, Груздев Николай Николаевич.
- Ба-тю-шки! – ахнул он по-бабьи и всплеснул полными руками. – Что вы наделали, Георгий Кондратьевич?!
- А что я наделал? – прикинулся ещё большим дураком новый гендиректор. До этого он молчал вместе со всеми, но всем своим видом изображал полное недоумение по поводу реакции окружающих на его дебют в зенитной стрельбе.
- Вы, Георгий Кондратьевич, вертолёт завалили, - подобострастно доложил штатный стрелок, отставной почётный прапор Авдеев.
- Как – вертолёт?! – картинно ужаснулся Биг, донельзя вытянув своё корявое лицо.
- Я же вам раз пять объяснял, когда стрелять надо! – плачущим голосом крикнул Николай Николаевич.
- Да ладно тебе, Николаич, - засуетился отставной прапор, - с кем не бывает…
- Вы соображаете, что говорите, товарищ Авдеев?! – завизжал главный конструктор. – Это же подсудное дело!
Трое других членов пусковой команды, водитель ГАЗ-66-го, оружейный механик и инженер-реактивщик, продолжали хранить гробовое молчание.
- Ладно, товарищи, - сурово молвил Биг, - нечего здесь устраивать разбор полётов. Поехали на завод, там всё обсудим и если я виноват, то готов понести заслуженное наказание.
- Ай-я-яй, ну как же это так, - причитал главный конструктор. Неплохой, в общем, человек, Николай Николаевич Груздев ни разу не подумал о погибших людях. Его мысли вертелись исключительно в теме возможного наказания за случившееся, и главный конструктор с ужасом сознавал, что его первого могут взять за рога в качестве козла отпущения, потому что это именно он (не считая покойного Сергея Сергеевича Мостового) год назад распорядился сократить пусковую команду до минимального количества членов. Николай Николаевич, забывшись от горя, сунулся, было, в кабину ГАЗ-66-го, но бдительный прапор перенацелил главного конструктора в сторону кузова, помог сесть в кабину новому гендиректору, захлопнул за ним дверцу и полез в кузов сам, где уже сидели инженер и механик. Водитель, с излишней внимательностью глядя перед собой, завёл двигатель и машина тронулась в путь, по просеке через тайгу к заводу, который отстоял от огневого рубежа в одиннадцати километрах.
«Плохи ваши дела, ребята», - холодно подумал Биг. Он мельком глянул через заднее окно в кузов и внутренне ухмыльнулся: дело в том, что профессиональный душегуб решил довести дело, начатое год назад главным конструктором, до конца. То есть, полностью сократить количество членов пусковой команды. И знал, что ничего ему за это не будет. До тех, во всяком случае, пор, пока он тут хозяин. А хозяин, как известно, в России всегда барин. Который может вытворять со своим народом всё, что ему заблагорассудится. Биг не собирался ничего делать со всем российским народом, но небольшой группой граждан матёрый душегуб решил заняться вплотную. Когда машина проехала километра три, а Биг приметил участок наиболее подходящий обочины, он неожиданно резко поднял левую руку на уровень плеча и точным ударом тыльной стороны ладони сломал водителю кадык. Водитель булькнул горлом и упал лицом на руль. В то же мгновение Биг взялся правой рукой за дверной запор со своей стороны кабины, а левой – за руль. Он крутанул на себя руль, направляя машину к обочине, вдоль которой лежали сосновые стволы, и одновременно распахнул дверцу. Бывший киевский студент точно рассчитал манёвр: левое колесо ещё продолжало катиться по песку обочины, а правое на скорости наскочило на бревно. Машину подбросило и, когда она стала крениться в сторону водителя, Биг выскочил из кабины на вздыбившуюся подножку и спрыгнул на дорогу. Сидящие в кузове принялись дружно материться и матерились даже тогда, когда машина встала на левый борт, а их всех придавило ящиками с оборудованием, запасными снарядами, комплектующими деталями и прочим хламом, который не успел перевезти на свою дачу инженер-реактивщик. Биг обошёл машину и хладнокровно прикончил всех. Причём сделал это не так, как принято показывать в голливудских боевиках (ну, типа, подошёл и легко, словно смял вафельный стаканчик, сломал человеку шею). Нет, бывший киевский студент поступил более реально. Сначала он приблизился к хрипящему прапору, снял с него небольшую увесистую цинковую коробку с дублирующими контактными взрывателями и этим цинком проломил прапору голову. Той же коробкой он проломил головы главному конструктору, инженеру и механику. Затем (на всякий случай) стёр с цинка отпечатки своих пальцев и кинул коробку в груду остального хлама. Закончив с главными делами по ликвидации пусковой команды, новый генеральный директор достал сотовый, набрал номер исполняющего и, когда тот откликнулся, кратко сообщил:
- Это Смолянинов. У нас двойное ЧП. Срочно высылайте машину.
5
Вызвав машину, Биг оперативно переложил покойников так, чтобы их останки выглядели убедительней. Затем он моментально разобрался с наличной пиротехникой и подготовил взрыв с последующим интенсивным горением. Потом он грамотно раскровянил себе лицо, разорвал одежду и рванул грузовик вместе с его печальным содержимым. Ещё Биг успел себя немного подпалить, и в это время прибыла спасательная машина.
- Что случилось?! – закричал исполняющий, соскакивая на ходу с подножки техпомощи и кидаясь к окровавленному гендиректору, который сидел метрах в двадцати от пылающих обломков ГАЗ-66-го.
- Не сейчас, - слабо возразил Биг, пошатываясь, встал и направился к техпомощи, откуда уже выскочили ремонтники-спасатели, - поехали на завод, там объяснимся…
- А как же… А вот сейчас скорая… Надо было пожарную… - потерянно забормотал исполняющий, помогая новому генеральному директору ковылять к техпомощи.
- Боюсь, что ни скорая, ни пожарная здесь уже не понадобятся, - «успокоил» исполняющего Биг и погрузился в кабину прибывшей машины. Спасатели-ремонтники остались наблюдать за догорающим пожаром, а командование отбыло на завод.
6
Когда прибыли на завод, Биг как бы пришёл в себя и, отказавшись от помощи фельдшера из заводской амбулатории, соорудил экстренное совещание. Совещаться решили в директорском кабинете. Новый генеральный директор слегка поправил внешность, и когда в кабинете собрался кой-какой персонал, включая исполняющего, начальника режимного отдела и трёх замов, он велел запереть дверь и объявил:
- Товарищи! Сегодня я оказался свидетелем диверсионно-шпионского заговора. Не знаю, кто стоит во главе его, но штатный стрелок Авдеев проявил себя в качестве исполнителя.
Все, кроме невозмутимых замов, разинули рты. И было от чего: подобную галиматью давно уже никто не слышал, поскольку все давно выросли из детско-дошкольного возраста. Причём галиматью, впариваемую под видом непреложной истины. Биг предвидел такую реакцию, потому что не записывался с утра пораньше в дебилы. Однако сейчас он хотел плевать и на реакцию, и на ярлыки, какие на него могли навешать. Впрочем, никто ничего вешать не собирался. Напротив: сказанное переварили должным образом, учли, что говорил не какой-нибудь безответственный бездельник из отдела технических рекомендаций, а сам генеральный директор целого завода новой русской формации и реакция получилась адекватной. Первым, в общем, очухался начальник режимного отдела по кличке Вов Вовыч.
- Авдеев два раза был в Афганистане, - заявил он, - и там вполне мог быть завербован какими-нибудь тёмными силами. А что, всё-таки, произошло?
Дело в том, что толком ещё никто ничего не знал. Ведомственный диспетчер, правда, сообщил, что связь с испытательским вертолётом прекращена и только.
- Произошло то, что произошло, - веско возразил Георгий Кондратьевич Смолянинов. – Соорудите-ка мне связь вот по этому номеру…
Биг продиктовал номер и Вов Вовыч кинулся к телефону. Спустя минуту он уже с кем-то говорил, потом странно заблеял, округлил глаза, прикрыл трубку кабинетного телефона ладошкой и страшным шёпотом сообщил:
- Так это ж ФСБ! Приёмная генерал Хабалина (25) ! Спрашивают – кто спрашивает?!
- Тут Смолянинов Георгий Кондратьевич из Алабинска, - твёрдо сказал Биг, приняв трубку из руки ошарашенного Вов Вовыча. – Дайте мне, пожалуйста, Валентина Иваныча…
- С Москвой разговаривают, - величая нового хозяина директорского кабинета во множественном числе, с благоговением произнёс записной холуй Вов Вовыч.
А Биг показательно переговорил с продажным генералом по кабинетному телефону, хотя мог воспользоваться сотовым, и заранее предупреждённый генерал (его предупредил, разумеется, Евгений Борисович Крамаренко) пообещал клиенту полное содействие. То есть, генерал пообещал тотчас связаться с местным управлением ФСБ и заверил клиента, что отныне тот может распоряжаться местными федералами так, как ему заблагорассудится, но согласно своей платёжеспособности.
В принципе, с генералом всё перетёрли ещё от лица Евгения Борисовича, а теперешний разговор с фээсбэшным куратором, купленным на корню, был отчасти демонстрацией авторитетности нового генерального директора и обеспеченности его тылов. Хотя кое-какие вопросы пришлось обсудить внове. Ну, так всё ж течёт, всё изменяется.
Когда Биг завершил переговоры, позвонили с места падения вертолёта и сообщили, что среди останков погибшего экипажа не обнаружили испытателя, Клима Алексеевича Безменова. Биг при этом известии внутренне одеревенел, однако не подал вида, но снова показательно связался с Москвой и запросил данные на пропавшего. Данные пришли по факсу через пять минут. Биг бегло просмотрел распечатку и протянул её Вов Вовычу. Начальник режимного отдела ознакомился с информацией, где содержались и сведения о деятельности Клима Алексеевича Безменова как наёмника, и радостно заверещал:
- Так вот кто организатор диверсии!
Присутствующие – за исключением замов с каменными мордами – поморщились. Снова галиматья. Однако спорить не стали. А кому это надо? А Биг, пользуясь такой терпимостью в среде бывшей советской интеллигенции, железно помнящих про свою хату с краю и насчёт не высовываться, развёл жуткую активность. Он объявил Клима Безменова врагом номер один Алабинского района и лично возглавил на него охоту. Он даже пожертвовал своими дорогостоящими парнями. А затем полетел на охоту сам, и чуть было снова не отправился на тот свет. А Клим Безменов, заклятый враг Юджина Смола или Георгия Кондратьевича Смолянинова, из-за которого бывший капитан ЦРУ провёл семнадцать лет в тюрьме для военных преступников США, опять ушёл из рук…
(24) V.I.P. (Very important persons) – очень важные персоны. Автор потому даёт такую сноску, что буде читателю встретится табличка в каком-нибудь престижном кабаке Москвы, Кологрива или Моршанска «Сортир только для V.I.P. персон», читатель вправе подать иск на хозяина кабака за причинение ему, интеллигентному читателю, морального ущерба в виде предметного издевательства над правилами комплексной фразеологии
(25) Фамилия генерала, разумеется, вымышлена. Но поведение, присущее современным российским генерал, описано реально