Г л а в а д е в я т а я
СЕКРЕТ ПОБЕДИТЕЛЕЙ
Евгений Иванович поднял на шлем мотоциклетные очки и посмотрел, как волнуется школьное море цветов – с пеной ромашек, синими волнами васильков и разноцветными бликами роз и гвоздик. Где-то здесь затаились все Юркины враги.
- Рогатка? – спросил Евгений Иванович.
- В портфеле! – твердо ответил Юрка.
- Отвага?
- В сердце!
- Как бы ни был слаб человек?
- Он сильнее зла!
- И как бы ни был мал?
- Он велик! … И красный шлем! Пожалуйста…
- Какой еще красный шлем?
- На голове. Я его пока не сниму, можно? Пока их всех не перебью?
- Товарищ на красном мотоцикле! – прогремела директриса со всех столбов. – Ваш ребенок уже опоздал!
- А ты со мной не пойдешь? – умоляющим голосом прошептал ребенок.
Евгений Иванович покачал головой. Он не был жестоким. Он просто считал, что с некоторыми вещами Юрка должен справляться сам.
- С некоторыми вещами ты должен справиться сам, - ответил Евгений Иванович. – Тогда поймешь, что ты не один, и не все здесь враги. И не станешь так думать в будущем никогда. Пригодится. Помнишь секрет победителей?
- Товарищ на красном мотоцикле!
- Спасибо, - ответил Юрка, повернулся к линейке и потащил свой крест из портфеля и букета на переполненную Голгофу.
Евгений Иванович согнулся в седле, что означало как ему тяжело, но тотчас же выпрямил спину и расправил плечи в молодецкой посадке. Победа высматривает победителей! Поэтому он завел мотоцикл, дал газу и умчал в сиреневом дыму. Вослед ему надсадно чихал атаман.
Юрка оглянулся на Евгения Ивановича и тоже расправил плечи, отчего портфель и букет стали легче. Победа ищет своего победителя! Точно! Поэтому Юрка пошел ей навстречу.
Целью опасного путешествия мальчика в красной каске был четвертый класс «Е».
- Где четвертый «Е»? – тронул он некого пионера в дырявом галстуке.
Пионерские галстуки в прошлой жизни были такие разнообразные!
Дырявый. Такой носился мальчишками, склонными к браваде и клятвам изрешетить его из рогатки с дюжины шагов. Они не замечали острые углы в своей жизни и вечно налетали на гвозди и проволоку в неожиданных местах. В будущем из них получались герои и циники. У Сережки Шалышкина был именно дырявый галстук.
Мятый. Эти галстуки назывались хомутом, носились вкривь и вкось, и на первом шагу из школы совались в карман. Обладатели этих галстуков влачили тяжкую, словно борона у сивой кобылы, жизнь. У Мишки Зеленки был такой галстук.
Прожженный в нескольких местах. Это не просто галстуки завзятых курильщиков, потому что в школе курят все и все там пацаны, а не мальчики. Это галстуки тех, кто прожигает свою жизнь – намеренно, папироской, скосив глаза на новую пробоину. Из них вырастают искатели острых ощущений, завсегдатаи казино и бароны-разбойники. Двоечник Гришка Иванов почему-то имел прожженный галстук, в нескольких местах.
Старательно выглаженные галстуки не всегда означают, что их носитель – пай-мальчик или девочка. Часто под выглаженными галстуками прячутся такие черти, что где там тихому омуту! Некто Боря, которого вел водитель «Победы» и некто Петька Головастик, а еще мы увидим, что не они одни – несли застывшие на груди старательно выглаженные галстуки.
Замусоленный галстук носят мученики и троечники. Они стараются высосать ответ из кончика галстука, но никогда его не получают. Они теребят закисшие кончики, но выжать ответа не могут. Склонные к житейской философии, после они становятся младшими навек научными сотрудниками, старательными писарями в канцелярии и судебными исполнителями по особо мелким делам. Встречаются на таможне, бедно одетыми, бредущими по общим вагонам. На почте, где кто-то же должен лизать почтовые марки. В аптеке, на выдаче по рецепту врача. В отличие от носителей хомутов – преданы делу, старательны и радуются малейшей похвале. Толька Березкин носил замусоленный галстук.
И, наконец – иностранный пионерский галстук. Самый крутой пионерский галстук – из Венгрии, он отличается пламенно горящим шелком на белой рубашке, виден из космоса, а завязанный ковбойским узлом – делает носителя героем вестерна. Юрка с гордостью носил этот галстук, тете Ирочке он стоил полугода переписки с венгерским «Детским миром». Все страны социалистического лагеря имели дружественные «Детские миры».
Пионер в дырявом галстуке обернулся, и Юрка переспросил его для верности:
- Эй, где тут четвертый «Е»?
Пионер уставился на венгерский галстук, затем посмотрел на Юркину каску и дернул приятеля за рукав.
- Четвертый «Е»? – переспросил пионер скорее для окружающих. – Где тут четвертый «Е»?
- Темнота! – презрительно откликнулся его приятель. – Четвертого «Е» не знает! Там же Шалышкин, космонавт из холодильника! Мишка Зеленка, Майка Золотая Ручка! Ты что, с луны свалился?
- Да он новенький! – догадался пионер в дырявом галстуке. – Смотрите, новенький!
Почему-то быть новеньким зазорно. Значит, ты не ведаешь наших правил, неловок и неприязнен. В экологической системе класса все ниши заняты, и твое появление вносит хаос. Ты обязательно вытеснишь кого-то, и уже поэтому враг. Тебя попробуют уговорить, побить, подставить, запугать и может быть даже записать в девчонки. Тебя просто вычеркнут из поля внимания, потому что тогда ты запляшешь как миленький и запоешь под нужную дудку. Вот так быть новеньким, такое дело.
–– Эй, лунатик! – развеселился пионер. – Рожки покажи!
И звонко щелкнул по Юркиному шлему. Юрка покраснел как венгерский галстук и утерся. Перед дракой он всегда краснел и утирался. Когда на нем была кепочка, он еще бил ей оземь.
Новый щелчок прозвенел по шлему. Юрка порывисто обернулся. Чья-то рука отдернулась и спряталась за спинами. Кто-то ехидно хихикнул:
- Марсианин!
Юрка сорвал с головы красный шлем, ударить им оземь означало, что драка началась, окончательно и бесповоротно! Но тут водитель «Победы» и маленький важный пассажир прошли перед Юркой, а это, если верить динамику, значило, что они идут в его четвертый «Е» класс. Что выбрать? Евгений Иванович сказал, что если ты в чем-то засомневался – выбирай главное!
Юрка повернулся к обидчикам и искренне пообещал всем большую драку! Стенка на стенку! Юрка с одной стороны, а все с другой! Бывают такие стенки, черт возьми! До встречи в Африке, пингвины!
Чтобы опять не потеряться, Юрка двинулся между рядов за водителем и сиятельным колобком.
Мишкин отец обливался потом стыда, будто бы шел сквозь строй. Он нес портфель то на вытянутых руках, то подмышкой, но нигде в его огромном теле не было предусмотрено места для чужого детского портфеля. Было видно, что он проклинает себя и, может быть, даже мечтает перейти в крановщики, чтобы плевать свысока на персональные автомашины – но не перейдет, потому что его жена буфетчица. Сливки общества – буфетчица и персональный водитель – не могут смешиваться с простоквашей. Царский пурпур – лучший саван!
Маленький важный пассажир вышагивал перед ним, торжественный как орден на мундире, как награда за пройденный на цыпочках путь. Кто-то торопливо плюнул в него промокашкой – и скоро мы увидим, что жестоко ошибся.
- Бур-жуй! – прошептал по раздельности чей-то голос. – Бур-жуй!
Мишкин отец еще больше взмок и показал исподтишка всем кулак. Это развеселило толпу и отовсюду понеслось:
- Бур-жуууй!
- Буржуин!
И даже:
– Буржуа!
Маленький важный пассажир внезапно сбился с ноги, отлепил промокашку со щеки и негодующе оглянулся на водителя «Победы». Он еще не понял, что живет под только что приклеенной кличкой.
- Я вас покажу буржуина! – загремел водитель. – Цыц, охальники! Где четвертый «Е»? Софья Гавриловна!
– Я здесь! – откликнулась Софья Гавриловна и замахала рукой. – Ставьте Бореньку прямо сюда!
Она раздвинула первый же ряд своих учеников.
– Так вас рада видеть! Так редко приходят папы! Вон Мишкин отец – ни разу!
Она кивнула в сторону Мишки Зеленки и не увидела его за спинами. Мишка искал хотя бы малейшую трещинку в асфальте, чтобы провалиться. Наверное, хорошо жить под землей, подумал Мишка, во-первых – прохладно. Не стыдно.
- Вижу, вы будете образцовым отцом! – воскликнула Софья Гавриловна и приобняла удивленного Бореньку Буржуя. – Становитесь, папа, вместе с мамами, сзади.
Мишкин отец смущенно прокашлялся, ничего не ответил и начал продираться сквозь строй к остальным родителям. Он едва не наступил на Мишку, извинился перед ним, но то ли пот застил глаза, то ли и вправду не узнал – протиснулся мимо. Мамам он признался, какой его Боренька хороший. Уроки делает сам, не то, что какой-нибудь Мишка – с подзатыльника! Опять же, опрятен – с горки на портфелях не катается, а есть ведь такие медведи! Судя по горячему одобрению, каждая мама была медведицей!
Мальчишки переглянулись и дружно возненавидели Бореньку Буржуя! Юрка явился на волне народного гнева. Четвертый «Е» сопел в затылок Бореньки Буржуя и не заметил нового явления.
- Это четвертый «Е»? – уточнил у кого-то Юрка, ставя наземь тяжеленный портфель и опуская ромашки к своим ногам.
Кто-то уставился в землю и капал то ли потом, то ли слезами. Он ковырял носком ботинка асфальт, и уши его были пунцовые как сковорода на огне.
- Брось, приятель! – жизнерадостно утешил Юрка. – Подумаешь, лето закончилось! Вот беда! Смотри, какой у меня шлем! Мотоциклетный!
В ответ на него поднялись полные страдания глаза, и шлем едва не загремел на землю. Мишка?! Зеленка?! Мишка несчастно улыбнулся и благодарно погладил шлем. Его никто никогда не утешал – ведь он был толстый. А толстяки, считается, не переживают. Толстяки, считается, всегда жизнерадостны, потому что полны изобилия. А толстяки просто очень ранимые люди, поэтому нуждаются в особенной броне!
- Красный шлем! – восхитился Мишка Зеленка. – И вправду, мотоциклетный? Ты что же, мотоциклист?
- Я? Мотоциклист? – обрадовался Юрка. – Да я просто чемпион по мотогонкам!
Он не успел добавить «во сне», как весь четвертый «Е» обернулся к чемпиону. Не обернулся только Боренька Буржуй, потому что он был главный орден.
- А у тебя мотоцикл есть? – презрительно протянул какой-то мальчишка.
- Есть! – воскликнула девчонка в огромных белых бантах, на которые заворожено уставился Сережка Шалышкин. – Есть мотоцикл! Красный! Сама только что видела!
- Майка Золотая Ручка! – буркнул Мишка, кивая в ее сторону. – Майка Савицкая, староста. Мы ее Золотой Ручкой кличем, потому что выскочка и отличница!
- Понятно! – деловито ответил Юрка. – Значит, я в четвертом «Е»!
- Мишка! – протянул ему руку Мишка Зеленка. – Мишка Потапов, Зеленкой кличут. Потому что.
Он показал исполосованное бриллиантовой зеленью лицо.
- Эх, жизнь моя зеленка! – пожаловался Мишка. – Такие родители! Ссадина, царапина – зеленка!
- Какая гадость! – с душой согласился Юрка. – А гланды зеленкой не мазали?
- Тише! – Мишка зажал ему рот ладошкой. – Еще услышат! Только этого не хватало! Глаза бы мои ее не видели, эту зелень – тоже мне, бриллиантовая!
- Бриллиантовая? – удивился Юрка. – Это что, на ней так и написано?
- Ты когда-нибудь пузырьки читал? – снисходительно уставился Мишка. – У тебя вообще аптечка есть?
- А то! У бабушки! – обиделся Юрка. – Размером с городскую аптеку. Тебе и не снилось, какая у нас аптека дома! Иногда даже сами думаем – где мы живем? Может быть, переехать? «Аптечка»! Ты бы еще мотоцикл с велосипедом спутал!
- Извини! – стушевался Мишка. – Я просто лекарства ненавижу.
- А я? – все еще горячился Юрка. – Я их хуже рыбьего жира не люблю!
Рыбий жир! Мальчишки передернулись. Со столовой ложки этого маслянистого пойла, богатого витамином «Б», начиналось каждое утро в детском саду. Всякий глотал его безысходно, выпучив глаза, но тотчас победно оглядываясь на змеящуюся за ним очередь в драных колготках и платьицах. Он уже выпил свой рыбий жир, теперь ему и сам черт не страшен.
Тем временем четвертый «Е» сходил с ума по красному мотоциклу. Девочки строили Юрке глазки, мальчики рожки, а самые отъявленные задиры принялись цыкать и сплевывать в сторону, а кто друг на друга.
- Эка невидаль – мотоцикл! – поковырялся в карманах один из них. – У меня тут зубы вываливаются, вот это мотоцикл!
Он выставил зуб высоко над головой, мальчишки с завистью принялись разглядывать. Некоторые просили в руки, пощупать, но такую драгоценность им, конечно же, никто не доверил.
- Щупай свои! – отвечал счастливый обладатель молочного зуба.
Мальчишки принялись ощупывать свои, которые, к общему сожалению, не поддавались. Шалышкин протискался сквозь толпу и распахнул чемпиону объятия.
- Юрочка! – пропел он мармеладным голосом. – Идем дружить! Я примерный пионер Сережа Шалышкин!
- Примерный пионер! – рассмеялась Майка Савицкая. – Кого ты слушаешь! Примерный клоун!
- Я тебе и место приготовил! – словно не слышал Сережка. – Рядом со мной! Во всем будем первыми!
- В кабинете директора, например! – пояснила Майка. – С родителями!
- Ябеда! – огрызнулся Сережка. – Староста! Полицай! Майка Золотая Ручка!
- Это ты у нас от учителя прячешься! – парировала Майка. – А я всегда первой руку поднимаю!
- Так ты отличница? – догадался Боренька Буржуй. – Все! Я буду сидеть с тобой. Да!
Майка в изумлении подняла брови и фыркнула так громко, как только вчера научилась.
- Подвиньтесь! – объявил всем Боренька Буржуй. – Я и стану с ней рядом! Да.
Все ошеломленно посторонились, потому что впервые в истории детского мира мальчик сам вызывался сидеть с девчонкой! Это небывалое явление надо было хорошенько разглядеть своими глазами! Мальчишки призывали друг друга в свидетели, толкались и давали зуб, что навеки запомнят это главное событие четвертого в их жизни Первого сентября.
- А я-то хочу с тобой стоять? – возмутилась Майка Савицкая.
- Какая разница? – холодно отозвался Боренька Буржуй. – Да.
- Боренька! – громко окликнул Мишкин папа. – Обижают?
- Спасибочки! – вежливо ответил Боренька и огляделся по сторонам. – Я сам со всеми договорюсь! Правда, мужчины? Да!
Мужчины разинули рты, а Юрка пренебрежительно хмыкнул. Он натянул свою красную каску на голову и постучал по ней, как пальцем стучат по лбу – мол, тронулся, с кем не бывает.
- Каска хороша! – согласился Буржуй. – Сколько стоит?
Юрка хмыкнул на этот раз громче.
- Подумай! – согласился Боренька Буржуй. – Я не тороплюсь, до обеда.
Мальчишки принялись толкаться и шуметь, чтобы продать эту каску, а взамен купить целый мотоцикл. По мальчишеским понятиям это было возможно.
- Не слушай их! – отмахнулся Сережка Шалышкин. – Им лишь бы погалдеть! Ты меня держись – всегда будешь на волне!
- Я тебя знаю! – ехидно напомнил Юрка. – Ты у меня по дому катался! Или забыл?
– Да ну? – искренне удивился Сережка. – А я тебя не помню! Я же без сознания был.
- И книжку не помнишь?
- Про клады? Конечно, не помню! А где она?
- С ним! – ответил Мишка. – Вон, из портфеля выглядывает! «Солнечный остров»! А она у тебя точно про клады?
- Клады? – повернулся к ним Боренька Буржуй. – Кто здесь говорил про клады? Настоящие? Или так, конфетные фантики?
– Лимонадные крышки! – проворчал Сережка, демонстративно загораживая Юрку. – Юрка, прячь свою книгу! Пусть это будет наша тайна!
Юрка зажал портфель ногами и попробовал книгу упихать. Не вышло, только выпал учебник математики из-за спины. Юрка изогнулся, чтобы поднять, тут спереди из-за ремня вывалился учебник русского языка.
- Смотрите, мальчик так учебниками и сыплет! – обрадовалась Майка. – Образованный! Я же говорю, иди ко мне!
- Я с тобой! – напомнил Боренька Буржуй. – Да. А что там про клады? Я готов! Финансирую поиски!
Все уши повернулись к нему. Это были разные мальчишеские уши. Во-первых, они были на разной высоте – от долговязого Петьки Головастика до коротышки Березкина. Некие торчали по-обезьяньи, другие покрывались аккуратной прической. Одни умели шевелиться, как у Сережки Шалышкина. Другие умели только краснеть, как у Мишки. Третьи временно лопушились, как у Юрки, поэтому требовали каски. В мире нет одинаковых ушей, особенно в четвертом «Е»!
- Клады искать? – пропела Майка Золотая Ручка. – Меня возьмите! Я вам пригожусь. Буду вам старостой или медсестрой. Знаете сколько у нас дома бинтов и зеленки!
Зеленки, передернулся Мишка.
А Сережка Шалышкин раздумчиво посмотрел на отличницу. Конечно, он представил себя горделиво стоящим на вершине, с перевязанной головой, озирающим в бинокль неведомый материк. За ним клубил парусами фрегат, и салютовали ядрами пушки в честь открытия им новой земли. Майка крутилась рядом – в белом фартуке, с красным крестом, умоляющая сменить ему повязку. Шалышкин, у тебя по математике двойка, внезапно вставила Майка в мечтах, а ну смени повязку! Не возьму, надулся Шалышкин.
- Возьму! – опередил его Боренька Буржуй. – Несомненно. Да.
И он представил себя уверенно расставившим коротенькие ножки на вершине горы, с индейской стрелой в спине, озирающим повисший над морем Солнечный остров. Майка терпеливо выкручивала стрелу, одетая в белый фартук с красным крестом. Всякий в школе знал ее папу, детского доктора Савицкого, поэтому доверял и Майке. А ты, толстяк, сказала ему Майка в мечтаниях, думаешь, все можно купить, вот и ходи со своей стрелой!
Оба мечтателя шумно вздохнули
- Тише! – обернулась к ним Софья Гавриловна и подравняла ряды четвертого «Е». – Не слышите – к вам обращаются?
- Дорогие четвероклассники! – грохотали динамики. – Надеюсь, вы сделаетесь примером для первоклашек. Те, кто учился на тройки, станут хорошистами, а хорошисты превратятся в отличников.
Гришка Иванов уныло повел глазами. Двоечникам ничего не пожелали, а зря! Гришка уткнулся глазами в Юрку и принялся разглядывать его красную каску. Огромная пожарная каска стояла у Гришки дома. Она была золотого цвета, с надписью в честь какого-то подвига. Юрка заметил внимание соседа и возгордился.
- А у меня дома тоже каска есть! – толкнул его Гришка. – Лучше твоей. В сто раз. Я же в ней не хожу!
- Смотри! – Юрка показал на директрису. – Правда, похожа на енота?
Юрке нравилось сравнивать людей с животными. Евгений Иванович научил, что всякий человек похож на какого-либо зверька. Юрка согласен, что не все произошли от обезьяны. Ладно, Шалышкин, а некоторые – от лягушек. От медведей, как Мишка Зеленка. От енотов.
- Дай поносить! – Гришка потянулся за каской, как человек, которому нечего делать на школьной линейке. Юрка сделал удивленные глаза и нахлобучил каску глубже. Гришка из вредности потянулся к портфелю.
- Дай книжку почитать!
Юрка крепче прижал портфель ногами и превратился в камень. Гришка попыхтел, наклонился и присел.
Юрка присел рядом с ним.
- Что надо? – быстро спросил он.
- А хочешь тумака? – от души предложил ему Гришка. – Руки чешутся.
- Об землю почешешь! – опустился рядом с ними Сережка.
Гришка Иванов непонимающе на него посмотрел.
- Ты чего? – спросил его Гришка. – Да если бы я все фонари не расстрелял, вас бы всех застукали сегодня ночью!
Сережка постучал себя по лбу, как Юрка недавно по каске. Гришка уставился на приятеля и хмыкнул.
Сережка снова постучал себя по лбу, еще выразительней. Гришка задумался.
- Ты чего за него заступаешься? – растерянно вопросил он. – Ничего не понимаю!
– А ты подумай! – жестко ответил Сережка и встал.
Гришка поднялся вместе с ним, почесывая макушку. Юрка еще умял драгоценную книгу и поднял голову. На него сердито смотрела Софья Гавриловна.
- Юра? – спросила Софья Гавриловна. – Скуратов? А почему ты в каске?
Гришка безразлично уставился на телеграфный столб на пригорке и принялся шоркать ботинком по асфальту. Это означало, что двоечники здесь не причем, и не надо на них серчать. Сережка тоже не любил, когда Софья Гавриловна сердится, поэтому отвернулся и шумно вздохнул. Софья Гавриловна сердилась.
- И что ты там делаешь?
- Книжки поднимаю! – ответил Юрка и показал учебники русского языка и математики. – Столько учебников, и все надо выучить!
- Смотри-ка! – покачала головой Софья Гавриловна. – А по табелю ты далеко не старателен!
- Будет! – присела рядом с ним Майка Савицкая. – Я сделаю из него отличника! Честное пионерское!
- Не-дай-бог! – по раздельности сказал Сережка Шалышкин и Боренька Буржуй узнал его манеру говорить. – Юрка! Она из меня уже делала! И смотри, что получилось!
Он хлопнул ладошками по груди, как цыган во время танца.
- Не-дай-бог!
Боренька немного посопел, вспомнив Сережкино «Бур-жуй!», однако месть куда приятней обиды и потому он вставил:
- Да!
Шалышкин, по его мнению, был точно «не дай бог»!
- Вот! – Юрка поднял с земли цветы и протянул их Софье Гавриловне. – Держите! Это вам!