Элика проснулась с первыми лучами солнца. Как хорошо, что жестокие события последних дней вовсе не лишили ее сна, а наоборот, так легко вверили объятиям Морфея. Ей нравились первые минуты пробуждения, когда воспоминания еще не просыпались и не приносили вместе с собой горечь поражения. В это время Элика особо тонко чувствовала и мягкий свет утреннего солнца, и пение проснувшихся птиц, негу шелкового одеяла и бег крови в молодом и красивом теле, еще не осознавая, что забитая грубостью и насилием чувственность уверенно требовала выхода, дабы расцвести подобно цветку с первыми солнечными лучами.
Девушка не осознавала, что улыбается своим мыслям. Она уже научились ценить эти мгновения безмятежности, прекрасно понимая, что больше в течение дня такой возможности не будет. Почти с сожалением она стряхнула с себя последние отголоски сонливости и приподнялась на локтях. Тонкий шелк простыни плавно скользнул вниз, но Элика, не заметив этого, сладко потянулась, сцепив ладони в замок над головой. А открыв глаза, на миг застыла от изумления, сообразив, что проснулась в чужих покоях. В чужой власти. На чужой земле. Кассиопея!
Но самым досадным было даже не понимание. Принц Кассий находился в своих покоях. Логично, где же ему еще быть, но Элика ожидала его присутствия меньше всего.
- Ты проснулась, - сдвинув брови, констатировал мужчина.
Элика запоздало прикрыла грудь руками, покраснев от смущения. И тут же прокляла себя за этот инстинктивный жест, выдающий ее слабость и зависимость с головой. Принц с ироничной усмешкой смотрел на нее, беззастенчиво, дерзко, взглядом повелителя, победившего слабого противника на поле боя. Подобный взгляд Элика почти всегда наблюдала у собственной матери. Этот властный смелый осмотр вместе с чарующим цветом глаз Лаэртии заставлял мужчин терять дар речи и смешно жестикулировать в попытке скрыть нервное оцепенение. Тогда ей это казалось донельзя веселым. А сейчас она сама испытывала на себе давящую тяжесть такого взгляда.
- Что тебе снилось? Мне показалось, что ты улыбалась. Не думал, что умеешь.
Элика натянула шелковое покрывало до подбородка и осмотрелась в поиске платья. Далеко. Кассий внимательно смотрел на нее. Девушке не оставалось ничего другого, кроме как завернуться в шелк постельного белья наподобие тоги. Он просчитался, если решил увидеть ее голой! Девушка уверенно ступила на холодные плиты пола, придерживая покрывало у груди. С платьем все было не так просто. Элика присела на корточки и поспешно натянула его через голову, наклонившись к полу и скрыв обнаженные части тела своими длинными волосами. Насмешливая улыбка Кассия неотступно сопровождала все ее хитроумные действия, но принцесса, наконец одернув платье, ощутила нечто сродни чувству победы от того, что не позволила ему лицезреть себя абсолютно голой при ярком солнечном свете нового дня.
- Позавтракаешь со мной. - это не было вопросом. Просто холодное утверждение. Хозяин отдает распоряжения.
Элика сдержала торжественную усмешку, уловив в его голосе оттенок недовольства ее изобретательностью. Она уверенно подошла к большой хрустальной чаше с прозрачной родниковой водой, зачерпнула ее ладонями и плеснула себе в лицо, смывая остатки сна. Мокрыми пальцами пригладила слегка растрепавшиеся волосы, нарочито медленно, и лишь после этого позволила себе почти равнодушное пожатие плеч.
- Да, благодарю. Я умираю с голоду.
Элика села рядом, с удивлением отметив, что предательская дрожь сейчас оставила ее, и страх перед принцем больше не ощущался. На столе стояли вазы с уже полюбившимися ей фруктами, жареная дичь и нарезанный брусочками сыр. В хрустальной прозрачной амфоре было вино глубокого черного цвета. Кассий наполнил им оба кубка. Странно, успела подумать Элика, неужели они пьют хмельной сок с утра?
Принц пригубил первым. В тот же миг его лицо забавно скривилось от неодобрения.
- Как вы у себя в империи пьете эту гадость? Не понимаю.
Элика поспешно схватила свой кубок. Неужели этот тонкий непередаваемый аромат ей просто привидился? Она сделала глоток... Это же эликсир из темных зерен кофе!!! Тот самый, которого ей так недоставало здесь!
- Я решил по мере возможности не лишать тебя привычных вещей. Тогда, на пиру в честь нашего соглашения, ты отдавала этому напитку особое предпочтение. Хоть я и не понимаю, как можно получать удовольствие от такой горечи.
Радость затопила Элику приятной волной. Настолько сильной, что она поздно спохватилась. Недоуменно оглядела свои руки, уже лежащие на сильных плечах Кассия в несостоявшемся благодарном объятии. Ощутила его горячее дыхание в опасной близости от своих губ. Ускорившийся пульс под своими пальцами. Заглянула в чужие, непривычные ей глаза, сейчас наполовину повторившие цвет глаз ее матери. Никакого льда, ничего... Ладони словно опалило огнем.
- Спасибо тебе... - девушка отдернула руки и с поспешностью отодвинулась в сторону, схватившись за кубок словно за спасительный трос. Привычный глоток черного эликсира немного успокоил ее, хотя, по логике, должен был ускорить бег крови еще больше. Ее пугала недавняя импульсивность. Мысль о том, что ей придется прикасаться к принцу, всегда пугала ее, и вот сейчас все вышло спонтанно, инстинктивно, и, самое странное, благодаря ее собственному желанию!
Она не видела реакции Кассия, потому как избегала смотреть в его глаза, без аппетита отщипывая кусочки мяса. И едва не подскочила от его голоса.
- Так вышло, что сегодня у меня нет государственных дел, требующих неотложного вмешательства. И в связи с этим меня разбирает любопытство. Правду ли говорят об атланских амазонках, что они могут даже спать верхом на лошади?
- При желании можно спать и на потолке, - дерзко ответила Элика, пряча свое смущение своей недавней выходкой. - Но то, что они могут в бою поразить противника стрелой, не слезая с коней, истинная правда. Вам такому еще учиться и учиться!
- Ну, арбалет или копье я тебе не дам, сама понимаешь, - усмехнулся Кассий. - Но против конной прогулки до скалистого побережья ты наверняка не станешь возражать, я прав?
Непонятно, что удержало сейчас Элику от очередного и теоретически успешного броска ему на шею. И куда делась вся бдительность, и почему исподтишка хотя бы не кричала о том, что вслед за такой невиданной щедростью неминуемо должна последовать расплата? Принцесса сейчас не задавалась этим вопросом. Но как хотелось хоть на миг поверить, что ее мучения наконец-то закончились, и свирепый зверь, сидящий в душе принца, наконец-то насытился!
У нее получилось совладать с собой, и даже надеть маску мнимого равнодушия.
- Было бы неплохо. Только мое платье плохо подходит для езды верхом.
- Я уже распорядился. Все, что нужно, найдешь в своих покоях. - Кассий поднялся и перевернул масляную клепсидру на металлической треноге. - Через меру масла я заберу тебя, будь готова.
Элика осторожно прикоснулась отрезом ткани к губам и тоже встала. Воин дворцовой стражи с невозмутимым выражением лица проводил ее к покоям, вверив заботливым рукам верной Амины.
Комплект для конной прогулки Элике понравился. Не мог не понравиться, потому как такие костюмы ей приходилось носить в Атланте на первых этапах своего обучения. Да и откуда им было взяться в Кассиопее, истинным нарядам гордых воительниц, если кассиопейцы категорически запрещали своим женщинам не то что скакать на лошадях, а вообще выходить из домов без сопровождения мужчин и по возможности в крытых повозках. Наверняка Кассий прихватил эту одежду из Атланты вместе с эликсиром кофейных зерен. Хуже всего было то, что Элика не знала, как именно стоит относиться к этой неожиданной милости. Возможно, насторожиться и быть начеку, либо же подключить женскую интуицию и притвориться на миг покоренной таким вниманием мужчины. Но она об этом сейчас не думала. Королевская дочь, привыкшая получать всегда желаемое по щелчку пальцев сейчас отнеслась к этому проявлению милости как к данности, сатисфакции за свои перенесенные страдания.
Амину восхитила тонкая кожа атланского одеяния, металлические заклепки и пряжки и то, как красиво выглядела в этом ее госпожа. Кассиопейкам прежде даже видеть такого не приходилось, уже не говоря о том, чтобы носить! Любую женщину их империи за подобную выходку наверняка бы подвергли наказанию плетьми, только к принцессе, по-видимому, это совсем не относилось.
Оценив свое отражение в большом зеркале, Элика потребовала также собрать волосы на затылке в высокую прическу. Но Амине это не удалось. Ее парикмахерское мастерство было ориентировано лишь на женственные укладки, призванные показать красоту, а вовсе не удобство.
Клепсидра почти опустела, когда принц без предупреждения вошел в покои принцессы.
- Ты готова? Следуй за мной. - он бегло оглядел ее провокационный наряд из кожи, и в тот же миг его лицо замкнулось, словно заледенело. Элика зябко пежилась, почувствовав внезапный барьер отчуждения, пояснения которому не было. Но факт оставался фактом: Кассий вновь стал тем, кем был на самом деле - тираном, варваром, презирающим свободу женщин и их право на гордость и достоинство.
Принцесса в недоумении проследовала за ним, пытаясь на ходу собрать распущенные волосы в узел, но вскоре оставила эти бесплодные попытки. Ее обеспокоила реакция принца. Элика готова была поспорить, что вошел в покои он совершенно в ином настроении. Что же его так ожесточило? То, что она не уложилась во время? Но ведь ждать его не заставила, что же тогда? На эти вопросы она не находила ответа. Оставалось только верить, что конная прогулка вновь разобьет барьер отчужденности межу ними. Тем более что ее вины в этом нет. Не мог же он всерьез рассчитывать на то, что она отдастся ему и признает свое поражение в обмен на глоток черного эликсира и иллюзорное право править лошадью в костюме воительницы? Хотя кто знает. От этих варваров всего чего угодно можно ожидать!
Кассий был в бешенстве. В ярости, которую он уже научился умело скрывать от чужих глаз.
Рана на его груди, напоминание о первой встрече с этой дерзкой девчонкой внезапно опалила огнем, стоило ему увидеть атланскую принцессу в ее истинном образе. Нечто похожее было на ней в тот жаркий полдень в Атланте, когда эти нежные руки, созданные лишь для одного - предоставления горячих ласк своему повелителю, -нанесли ему эту рану. Она зажила. На коже. Не в душе.
Больших усилий ему стоило сейчас взять себя в руки. Но он мастерски подавил яростный порыв вытолкать служанку взашей из комнаты и разорвать прямо на своей пленнице этот недостойный наряд, после чего овладеть ею прямо на мраморной плите пола. Не сейчас. У него для этого достаточно времени. Не стоит, пожалуй, отменять обещанный выезд. Пусть насладится такими редкими моментами его великодушия, ведь больше у нее таких возможностей не будет!
Кассий был настроен решительно. Он и так был благороден до невозможности этой ночью. Прошло довольно много времени, а принцесса так и не осознала его власти и своего подчиненного положения. Придется это исправить!
Элика не догадывалась о его мрачных мыслях, обещающих ей новые испытания и страдания. Она очень быстро выбросила из головы размышления о причинах его не вполне адекватного поведения. Кожа приятно холодила ее тело, придавая уверенность после откровенно развратных платьев,в которые так любили наряжать женщин в этой варварской стране. Выезд за пределы дворца дал бы необходимую информацию о местоположении, и, кто знает, может ей удастся разработать план побега! Настроение девушки было приподнятым.
Вороной скакун, которого подготовили для принцессы в дворцовой конюшне, был грозным только на вид. Элика смело подошла к нему и погладил по холке, глядя прямо в глаза. Миг этого бессловесного поединка, и конь покорился своему будущему седоку, признав ее силу как абсолют.
Кассий внимательно наблюдал за этой сценой. Элика, на миг утратив бдительность, тепло улыбнулась своему пленителю, натягивая поводья. Возымела ли ее искренняя улыбка успех, она так и не поняла, поскольку принц поспешно отвернулся и, надавив на стремя, ловко оседлал своего скакуна. Когда он поравнялся с принцессой, то выглядел совершенно невозмутимым, лишь в глазах по-прежнему стыла бездна Белого Безмолвия.
- Его зовут Каррес. Строптивое животное. Удивлен, что тебе так быстро удалось его приручить.
Элика погладила коня по холке, успокаивающе зашептав заговор атланских воительниц.
- Каррес? Это имя что-то значит?
- Да ничего особенного.
- Плохо. В Атланте мы даем своим лошадям имена, говорящие сами за себя. Моя лошадь носила имя Захватчица Ветра. Та, что понесет меня в бой, названа Мечом Криспиды.
- Атланта далеко! - холодно процедил принц. - Готова ехать?
- Конечно, - Элика лишь усмехнулась. Его перепады настроения пока что слегка забавляли ее, но, боясь лишить тирана, в чьей власти находилась, хладнокровия, девушка притворилась, будто ничего не заметила.
С ними вместе в путь отправились двое воинов, еще не знакомых Элике. Они ехали на почтительном расстоянии, вооруженные копьями, и зорко вглядывались в даль, готовые распознать и нейтрализовать любую угрозу, которая могла бы нарушить покой повелителя и его, как они полагали после инцидента в зале, добровольной царственной гостьи.
Элика наслаждалась поездкой. За пределами дворца лежала пальмовая роща, которая закончилась очень быстро,открыв взору поросшие травой равнины и дельту реки вдалеке, кажется, она звалась Керимой. Спустя половину меры масла девушка ощутила на коже соленое дыхание океана, а вскоре заметила на горизонте шпили скалистого побережья. К песчаному пляжу вела затерянная в скалах тропинка, по которой они спустились к воде. Воины заняли оборонные позиции на скалах по обе стороны бухты, передав принцу корзину с провизией и сотканную из тростника циновку.
Спешившись, Элика спрыгнула на белоснежный песок. Ее взор был устремлен на величественную гладь океана, на дрожащий горизонт, за которым лежала ее родная Атланта. Она проигнорировала первые призывы Кассия, завороженно созерцая морской пейзаж, лишь после чувства щемящей тоски по родному дому обреченно опустилась на край циновки.
- Красиво здесь, - задумчиво изрек принц. - Даже мысли текут иначе. Медленнее. Ты со мной согласна?
- Не совсем, - Элика закусила губу. - У нас с тобой разные мысли.
Принц наполнил кубок янтарным вином. Девушка приняла его, ощутив легкое пожатие его пальцев при соприкосновении их рук.
- Я бы хотела поблагодарить тебя.
- За эту поездку? - Кассий не сводил с нее пытливого взгляда. Элика отрицательно мотнула головой, на миг утратив способность внятного изложения мыслей.
- За что? За то, что ночью оставил тебя одну?
Его взгляд беззастенчиво шарил по телу девушки. Кожаный корсет подчеркивал ее грудь, Кассий сглотнул, с неохотой отпустив желание срезать его острием клинка прямо на ее теле. Прямо как она, тогда, в саду дворца Атланты...
Воспоминания нахлынули внезапно, не совсем уместно, но целенаправленно, прогоняя сексуальное желание на задворки сознания. Нечто похожее было на ней в тот день, когда...
Элика не заметила изменение настроения принца. Она протянула руку, ухватывая апельсин. Кассий словно загипнотизированный следил за ее рукой. Точно так она сжимала гладиус, которым, не дрогнув, нанесла ему рану... И ее глаза! Куда исчезла забитая робость и страх перед ним, страх перед сильнейшим? Дерзкая девчонка улыбалась! Наглая улыбка от ощущения вседозволенности, вызванная его милостью, вновь разбудила его внутреннего зверя. Но он усилием воли сдержал себя. Недопустимо показывать свою слабость кому бы то ни было. Ни ей, ни воинам его стражи, занявшим на скалах наблюдательные посты.
Элика встретила его взгляд. Она не ожидала ледяной стали в его глазах, и от неожиданности выронила апельсин.
- Не стоит благодарности, принцесса. |- Кассий улыбнулся. Издевательской улыбкой победителя, обещающей растоптать достоинство побежденной.
Элика невольно втянула голову в плечи, ощутив повисшую в воздухе угрозу, смысла которой не понимала. Она же не дала для этого ни малейшего повода! Хотя, если принять во внимание все его сегодняшние перепады настроения, пора бы перестать удивляться... Но на сей раз интуиция просто кричала об опасности.
- Вчера выдался тяжелый день. Известно ли тебе, что мое восхождение к правящим вершинам состоится спустя три декады? Думаю, известно. Но только глупцы полагают, что я остаюсь в стороне от государственных дел! Очень много подлых послов ищут подходы к моей матери, пытаясь выторговать для себя лучшие, но невыгодные Кассиопее условия. Если бы не мой контроль, империя сгорела бы от недобросовестности чужеземцев! Я не стану утомлять тебя подробностями вчерашнего инцидента, да и речь вовсе не об этом. Почему, ты думаешь, я не тронул тебя вчера? Я поясню. Сама, как оказалось, ты не догадываешься в силу отсутствия опыта. Я устал. А излишняя утомляемость убивает мужское желание. Я сказал, что не собираюсь тебя насиловать? Мне бы этого не хотелось, но и ждать, пока ты придешь по доброй воле, я не намерен. Больше ни дня.
Мне плевать, что ты меня не хочешь. Ты будешь раздвигать свои сильные красивые ноги по первому моему требованию, и лучше добровольно. Выбор за тобой. Как ты уже догадалась, сегодня не произошло ничего, что отняло бы мои силы. Лучше начни морально готовиться к этому заранее. Скажу откровенно, меня раздражает твое поведение. Твои капризы должны были остаться в Атланте. Здесь я терпеть их не намерен! Этой ночью я займусь их устранением. Если ты решила, что достаточно слез, чтобы я оставил тебя в покое - плачь, они меня еще больше заводят! Но на спокойный сон, когда ты в моих руках, больше можешь не рассчитывать!
Элика слушала. Молча, глядя на волны океана, ласкающие песчаное побережье. От этого созерцания слова деспота и тирана казались ничего не значащими, пустыми, неуместными здесь, в этой тихой, затаенной скалистой бухте, где словно царила безмятежность, прогоняя все тягостные думы. Наверное, именно поэтому она не закричала слова протеста, не бросилась ему в лицо, пытаясь выцарапать глаза, эти две беспощадные, лишенные человечности льдинки. Тихий шепот волн и умиротворяющие крики чаек смягчили нанесенный ей удар и вызванную им душевную боль. Принцесса медленно повернула голову. Пусть. Этот лед все равно не сможет заморозить ее сердца в омуте белого безмолвия.
- Нет, история не врет, приписывая вам столь неблаговидные эпитеты. Ты... Ты варвар!
Стоило, наверное, говорить об этом ему почаще. Лед в глазах принца вспыхнул зеленым холодным пламенем бешенства. Элика сама не понимала, что нанесла ему очередное оскорбление. Но если бы поняла, то испытала бы совсем не раскаяние, а , скорее, ощущение победы, как тогда, в тронном зале.
Она зашипела от боли, когда рука Кассия в железные тиски сжала ее запястье, выкручивая таким образом, что Элика медленно, инстинктивно пытаясь унять боль, прогнулась спиной, оказавшись в опасной близости от его лица.
- Варвар? Вот кем вы привыкли считать таких как мы в своем высокомерном женском королевстве?! Вы всех готовы сравнивать с нечестивцами, ни чтящих никого и ничего, только потому, что у нас процветает культ патриархата? Если бы мы уподобились нашим древним предкам, я расскажу, что бы я сделал с тобой. Да я бы взял тебя силой в первую меру масла от нашего знакомства на виду у своих легионеров, ибо для истинных варваров женщина значит не больше чем вещь. Я бы отдал тебя своим солдатам сразу после того, как снял преграду твоей невинности, и наслаждался б твоими криками и тем, как бы сразу несколько голодных до женской ласки воинов насиловали тебя одновременно. С разных сторон! О, можешь не смотреть на меня с недоверием, такое тоже бывает! И будь я тем, кем ты меня назвала, ты бы удостоверилась в этом на своем собственном примере! Да, и ты думаешь, это все? Думаешь, после этого я бы перерезал тебе горло? Не-е-ет!
После этого я бы оставил тебя в живых. Не из-за милосердия. Таких, как ты, не убивают по двум причинам. Первая, ты и сама, наверное, знаешь, насколько красива. Даже после когорты солдат ты бы еще была в состоянии вызывать в мужчинах огонь плоти. А вот вторая причина гораздо любопытнее. Растоптать гордую наследницу амазонок, еще и царской крови - это ли не самая большая услада для презирающих женщин варваров? И заметь, у варваров отсутствует любая культура. То, что ты королевской крови, только б еще больше их ожесточило. И попади ты в руки их предводителя, было бы еще страшнее. Ты думаешь, что в твоем положении самое ужасное, что могло бы быть - это оказаться рабыней обычного воина, штопать его одежду, колоть дрова и готовить еду? Девочка моя, да это бы была самая желанная для тебя участь по сравнению с тем, что ждало бы тебя в чертогах повелителя варваров. Если у обычного солдата ты бы, вероятнее всего, была одна, то во дворце ты была бы на глазах у всех. Не спрашивай только, откуда у варвара дворец, мы просто предположим. В первый же день на тебя бы надели цепи и рабский ошейник. В первый же день тебя бы заклеймили как рабыню, может, даже нашли бы клеймо в виде короны, дабы унизить еще сильнее. Тебе бы не позволили отдыхать в гостевых покоях, умащивать свое тело дорогими маслами и отварами и кутать в утонченные шелка, к которым ты так привыкла. Да тебя бы заставили надеть рваную дерюгу не первой чистоты, которая расцарапала бы твою нежную кожу в первый же день, и отправили б вращать жернова на мельнице или отскребать от грязи каменные плиты двора. На виду у всех, которым бы не преминули сообщить, какое высокое положение ты занимала до этого.
И не только бы твой хозяин владел твоим телом каждую ночь, избивая за отсутствие рвения, и не слушал бы твоих пояснений о том, что ты валишься с ног после трудового дня, в течение которого, помимо всей той работы, что тебя бы заставили делать, тебе бы пришлось взять на себя обязанности обленившихся слуг, и ты бы это сделала, опасаясь новых побоев. А после того, как хозяин насытился бы тобой, тебя бы продолжили насиловать в бараке его воины и свободные слуги, потому что ты всего лишь рабыня! И так было бы всегда, что варварам стоит подобрать объедки своего господина?
Ты думаешь, зачем я тебе это говорю? Вот, что ждало бы тебя, оправдай бы я гордое звание варвара, которым ты меня так легко наградила. Запомни это.
Больше Элика не проронила ни слова в ответ на его гневную отповедь. От шока возможной перспективы подобного ужаса слова словно застряли в горле. Кажется, она хрипло прошептала не вполне уместные слова извинения, постепенно осознавая, что на фоне сказанного избиение и насилие уже не казались ей ужасом в последней инстанции. Она все так же машинально отправляла в рот ягодки винограда, не ощущая вкуса, погружаясь в несвойственную себе прострацию, как всегда происходило в критических ситуациях. Кассий тоже молчал. Заговорил лишь тогда, когда решил сворачивать трапезу у моря, с сожалением осознавая, что романтической прогулки не получилось. Принцесса просто не оценила всего, что он сделал для нее.
Но бесконтрольной ярости больше не было в его душе. Осталась лишь глухая боль, нанесенная словесным оскорблением, и больше терпеть такое он был не намерен. Следовало преподать этой испорченной девчонке урок. Он займется этим сегодняшней ночью.
Кассий не хотел использовать плеть при укрощении дерзкой пленницы. Нет, он поступит по-иному. Его доброта не была оценена этой девочкой. Что ж, пора показать ей себя с иной стороны. После этого она покорится его воле. Не сможет не покориться. К полуночи, самое позднее, к утру, принцесса добровольно признает его власть. Позднее она поймет, что это лучший выход для нее. Как и для Кассия, которого самого ломала изнутри собственная жестокость, от которой он устал, но которой следовал как религии в стремлении укротить свою пленницу.
За всю дорогу, ведущую к дворцу Кассиопеи, никто из них не проронил ни слова. Элика отчаянно кусала губы, пытаясь не перешагнуть грань надвигающегося безумия от внезапной подмены сознания, вызванного словами деспота. Она даже не сопротивлялась его сильным рукам, которые сняли ее с лошади, словно опасаясь, что она кинется бежать. Рука собственника тяжело опустилась на ее обнаженное плечо, слегка толкнув. В холле дворца Кассий перестал сдерживаться.
- Амина! - заорал он. - Сюда!
Служанка Элики прибежала почти сразу, зная, как сильно хозяин не любит ждать.
Принц запустил пальцы в волосы Элики и, сжав так, что та охнула от боли, практически швырнул в объятия кассиопейки.
- Подготовь ее!
Принцесса едва не споткнулась на скользком мраморе, Амина предостерегающе удержала ее за плечи. Вместе они смотрели, как принц, развернувшись, почти выбежал из холла, словно опасаясь совершить непоправимое. Но вот непоправимое в хорошем смысле или же в плохом, никто из них знать не мог...