На один день июня 1963 года я возлагала сразу три надежды: во-первых, я хотела сдать экзамен по философии на кандидатский минимум, во-вторых, я думала, что смогу найти адрес своего троюродного брата Жени Зингера, которого не видела лет десять, и, наконец, мы договорились с мужем провести этот вечер вдвоем, погулять в парке и сходить в кино.
Из перечисленных трех осуществилась лишь одна – первая. А начиналось все так.
Однажды осенью 1960 года, через год после того, как я стала младшим научным сотрудником Института металлургии, ко мне подошел секретарь комитета комсомола и спросил, собираюсь ли я работать над кандидатской диссертацией. Я собиралась и уже вовсю работала. «В таком случае, – оживился секретарь, – тебе просто необходимо поступить учиться в вечерний Университет марксизма-ленинизма. Там как раз объявлен очередной набор из академических институтов». Я не выразила восторга по поводу такой необходимости. Я ведь только год, как закончила Институт цветных металлов и золота. «Как же ты не понимаешь, – сердился секретарь? – Ты думаешь, что без этого университета сможешь сдать экзамен по философии? Где ты будешь сдавать? Как? Что ты? А так, в хорошей компании, много наших, институтских, интересные лекции и семинары. Всего-то два раза в неделю по три часа и через два года сдашь минимум, как миленькая! А к тому времени уже и большую часть экспериментов завершишь. А? Соглашайся!»
Я подумала и согласилась. Тем более, что вечера у меня были свободными. Я работала с электронным микроскопом, получала свою дозу рентгеновских лучей (чем только не занимаешься по молодости лет?) и за это имела сокращенный семичасовой рабочий день и 36-дневный годовой отпуск. Детей у нас с Сашей еще не было, а сам Саша часто приходил домой с работы довольно поздно. Он тоже работал младшим научным сотрудником в экспериментальной лаборатории Московского энергетического, увлекался кибернетикой, передачей мыслей на расстоянии и другими интересными проблемами, и вместе с коллегами и своими ровесниками допоздна засиживался в лаборатории. Иногда вся его очумевшая от экспериментов и дискуссий научная братия ездила на какой-то стадион играть в футбол. Поэтому я и решила заняться вечерами чем-то для себя полезным, чем и обрадовала своего комсомольского вожака.
Занятия в университете проходили в помещении Дома ученых на Кропоткинской улице. Я как-то втянулась в учебный процесс и весной 1961 года закончила первый курс на отлично. Однако продолжить занятия на следующий год я не смогла. И причина этому была очень уважительной. В ноябре 1961 года я родила дочку. Мой свекор, который был в восторге от внучки, сказал, что одну диссертацию я уже успешно защитила. Прошел еще один год. В ноябре 1962 года я вышла на работу. Думала, думала и решила все-таки вернуться и в университет, и, хотя я уже и в этом году пропустила два месяца, я понимала, что экзамен по философии мне все равно сдавать придется. Правда, теперь мне уже было жалко отрывать два вечера в неделю от ребенка, но я была спокойна за свою Тамарочку, с ней оставались мама и тетя Ася, мамина сестра. Они поддержали меня в моем решении.
На этот раз я попала в группу с незнакомыми мне людьми. Мои институтские коллеги закончили университет еще в прошлом году. За год учебы я как-то не подружилась ни с кем из новых слушателей. Сегодня вспоминаю только одну невысокую полную женщину. Я сразу обратила на нее внимание, поскольку она была значительно старше всех других в группе. Ее фамилии я не знала. Мы были с ней едва знакомы, здоровались при встрече и прощались при расставании. Вот и все.
Занятия подходили к концу. Были уже сданы все экзамены, кроме одного, из-за которого, как я думаю, и я, и все остальные в группе и посещали этот университет – кроме кандидатского экзамена. Неожиданно из-за него-то и возникли у нас сложности. Дом ученых срочно закрывали на ремонт. Наши педагоги собрали нас за день до закрытия дома и посетовали, что не могут найти помещения для экзамена. Вот тогда-то ко всеобщему изумлению, эта дама и предложила для проведения экзамена свою квартиру. «Вы не знаете, как зовут эту слушательницу, кто она?» – шепотом спросила я свою соседку. И та мне рассказала, что она – жена писателя Георгия Маркова, члена правления Союза писателей СССР, который написал роман «Строговы». «Читали?» Я ответила, что роман не читала, но об этом писателе слышала. Вот оно что!
Педагоги почему-то быстро согласились на это предложение, назначили день и час экзамена и написали для нас на доске адрес Маркова. Это оказался тот самый дом на Ломоносовском проспекте около кинотеатра «Прогресс», дом, принадлежащий Союзу писателей. Я хорошо его знала. Во-первых, мы жили тогда на проспекте Вернадского в доме №33, недалеко от Ломоносовского проспекта. А во-вторых, в этом доме, только я не знала в какой квартире, жил с семьей мой троюродный брат Женя Зингер.
Я не видела Женю с середины пятидесятых годов, с тех самых пор, когда мы переехали с Большого Каретного переулка на Юго-Запад Москвы. Мы не были близки с Женей. Он был старше меня лет на десять. В детстве это большой срок. Я для него не представляла никакого интереса. Зато я хорошо знала его отца, писателя и замечательного человека Макса Зингера. Семья моей бабушки Евгении Моисеевны Синельниковой проживала с середины двадцатых годов и до 1957 года в одной коммунальной квартире вместе с семьей своей старшей сестры Раи Шухер. Макс Зингер был ее зятем, мужем старшей дочери Нюры. Они часто навещали бабушку Раю. И всегда дядя Макс заходил и в нашу комнату. Я его обожала.
К моменту описываемых событий я знала, что и дядя Макс, и тетя Нюра умерли. Женя сам стал писателем и жил теперь на Ломоносовском проспекте со своей женой и детьми. Но самого Женю я так с тех пор и не видела. Однажды купила небольшую книжку, что-то о жизни полярников. Автор Евгений Зингер. Я и купила-то ее из-за Жени. И вот теперь я смогу попасть в дом, где живет и мой троюродный брат. А вдруг я его увижу?
В назначенное время мы все, и экзаменационная комиссия и слушатели университета, собрались у подъезда, где была квартира Марковых. Вошли все вместе. Квартира Георгия Маркова меня поразила. Небольшая, просто обставленная. Никакой роскоши. В одной маленькой комнате расположились экзаменаторы. Мы сидели на кухне. Вызывали нас по два, три человека. Как и положено, мы тянули билеты, потом шли во вторую, тоже маленькую комнату, чтобы подготовить ответы. За нами никто не следил. Мы даже могли пользоваться учебниками. Поэтому все сдали экзамен на отлично. Я потом еще погуляла во дворе писательского дома, все надеялась, что встречу Женю. Нет, не встретила. А спросить номер его квартиры у жены Георгия Маркова не решилась, постеснялась.
Несмотря на неудачу в поисках Жени, я не теряла в тот день приподнятого настроения. Впереди ожидался приятный вечер. Моя маленькая дочка вместе с двумя бабушками жила на даче в Рассудово. Саша обещал прийти с работы пораньше. Я ждала его часам к пяти-шести вечера. Но вот уже семь часов, а мужа нет как нет. Я обиделась. Восемь вечера – я одна, девять – одна. Обида исчезла. Появилась тревога. К несчастью, в нашем доме-новостройке не было телефона. Правда, недалеко стояла телефонная будка, и я, собрав все двушки, что нашла в кошельке, побежала звонить. Кому? Сначала к Саше на работу. В лаборатории уже никого не было. Тогда я позвонила свекору. Он жил один в московской квартире, свекровь жила вместе с моей мамой и внучкой на даче. А свекор приезжал туда на выходные.
«Александр Родионович, – спросила я, – вам Саша не звонил, почему он задержался и где он сейчас? Вы знаете, я на отлично сдала экзамен по философии и мы хотели пойти в кино, а его нет!»
«Нет, – ответил свекор, – никто не звонил. А то, что ты у нас умница, я и не сомневался. Если что узнаешь о Саше, позвони!» Так ответил мне Сашин папа и повесил трубку. Я поняла, что он смотрел интересную передачу по телевизору и не «врубился» в мой вопрос и мой страх. Он сидел у телефона, а я стояла у телефонной будки и не знала, кому теперь звонить?
Уже становилось темно. Я волновалась не на шутку. Позвонила двоюродному брату Илюше. Он, несмотря на то, что был моложе нас с Сашей на семь лет, с нами очень дружил, и я знала, что всегда могу на него положиться. Илюша тоже ничего не знал о Саше, но попросил меня не беспокоиться и перезвонить ему через десять минут. А он за это время что-нибудь узнает, у него есть телефоны Сашиных сотрудников.
Через десять минут Илюша сообщил мне неприятную новость. Саша попал в больницу, но вот в какую и по какому поводу он выяснить не сумел. Брат стал уговаривать меня идти домой, лечь в постель. Было уже одиннадцать часов. Мы решили,что завтра с утра начнем искать Сашу и сразу поедем к нему в больницу. Илюша тогда был еще студентом и мог изредка пропустить лекции. Я же с утра должна была звонить на работу и отпрашиваться на какое-то время, благо причина была уважительная.
Конечно, я так и не уснула. В голову приходили страшные мысли, не попал ли он в какую-нибудь аварию, на транспорте или в лаборатории. Что с ним? Я умирала от страха. Утром опять побежала к телефонной будке, чтобы позвонить на работу. К телефону подошла моя лаборантка Люся Корочкина. «Люся, – закричала я, – у меня несчастье, мой Саша попал в какую-то больницу. Я не знаю, что с ним. Попроси, пожалуйста, нашего шефа отпустить меня сегодня с работы!»
«Как, – удивилась Люся, – ты не знаешь, что у Саши на работе случился приступ аппендицита и его увезли в больницу? Его сотрудник звонил нам сюда, но я сказала, что у тебя сегодня экзамен и тебя нет». Я ужасно обиделась, ведь Люся жила в пяти минутах ходьбы от моего дома, она могла зайти ко мне после работы. Сотрудница стала виновато оправдываться. Оказывается, она думала, что мне как-то сообщат. Она не подумала, что у меня нет телефона. Ну да ладно! Слава Богу, что он не попал ни в какую аварию, руки и ноги целы, и на том спасибо!
К этому времени Илюша узнал, в какой больнице после операции лежит мой муж, и мы поехали к нему.
Угрюмый несчастный мой Саша, увидев нас в дверях палаты простонал: «Сама говоришь, что любишь, а в нужный момент тебя нет! Сутки уже лежу, а ты все не приходишь, и не приходишь!» И тогда Илюша все ему объяснил. А я сидела у постели мужа, гладила его руку и была счастлива!