Мне 6. «Кушай, моя маленькая, тебе нужно поправляться», - мать наливает мне кружку молока и гладит по голове.
«Конечно, мамочка. Ты меня любишь?»
«Да. Ты самая прекрасная моя девочка. Но в тебе есть Зло. Поэтому ты знаешь, что случится, когда тебе будет 16, правда? Папа рассказал тебе?»
«Ты отдашь меня насовсем? Тебе не будет меня жалко?» - задрав голову, спрашиваю у стоящей рядом матери.
«Очень. Скучать буду. Ты хорошая девочка, но такой уж родилась: от рождения в тебе есть Зло. Но я добрый человек, и мне, конечно, будет грустно без тебя.»
Мы живем в мире, где все люди добрые. Но иногда рождаются девочки, в которых живет Зло. Это хорошие девочки, они собирают все плохое из этого мира и уносят с собой. В день 16-летия их приносят в жертву . Поэтому все наши люди добрые — раз в год они отдают свое зло другим.
Мне 12.
«Мама, но почему Зло именно во мне? Я плохая?»
«Нет, доченька, ты умная и замечательная девочка. Ты просто такой родилась. Тут ничего не сделаешь. Видишь, и дети тебя не обижают. Мы же понимаем, что ты не виновата. Так уж вышло, зато ты нам послужишь, когда подрастешь».
«Я знаю, мама, что некоторых, таких, как я, девочек обижают и бьют. Обвиняют. Почему ты не делаешь так?»
«Потому что я верю, что ты все поймешь и так. А их мамы, наверно, считают, что детям так легче будет войти на Площадь. Но ты же умница».
«Мама, ты никогда не хотела, чтобы Зло было не во мне, а в ком-то другом? В других твоих детях?»
«К сожалению, оно в тебе. Но я все равно люблю тебя. И буду скучать, когда ты уйдешь в подземное царство со всеми нашими гадостями. Люди рождаются разными, моя маленькая, тебе, в первую очередь, следует это принять»
Мне 15.
«Мама, как мне выбрать своего палача? Как узнать его, когда приду на Площадь?»
«Я расскажу тебе, девочка. Если он кричит и ругается, то не подходи к нему. Если он злобный и высокомерный, то ищи другого. Выбери человека спокойного, стоящего в стороне от других. Поговори с ним. Если тебе холодно рядом с ним, то следуй дальше. Если страшно, то это не твой палач. Должно быть тепло и спокойно».
«Мама, скоро меня увезут. Ты точно знаешь, что Зло живет именно во мне? Вдруг это ошибка?»
«Нет, крошка. Так сказал наш жрец. Все мы это видим. Да и ты и сама с детства знаешь. Не бойся. Я только хочу, чтобы ты вела себя достойно, пока сможешь терпеть. Мы с папой придем на тебя посмотреть, и я буду гордиться тобой».
«Как мне себя с ним вести? Он будет моим мужчиной?»
«Скорее всего, да; он захочет тебя, ты же у меня симпатичная. Веди себя, как обычно, только мягче. Будь честной, нежной и терпеливой, а остальное он решит сам»
«Я боюсь его, мама. Боюсь. Я боюсь сильной боли! Я не хочу!»
«Конечно. Но он тебя приучит, не волнуйся, девочка. Зачем нам об этом говорить? Садись кушать»
Историческая справка: Общество в этой стране выбрало такой путь развития: выбираются жертвы, каждый год берущие на себя чужую агрессию. Исполнители тоже являются жертвами, т. к. общество, считающее себя гуманным, их отвергает. Таким образом, за счет потери небольшого количества людей, снижается уровень агрессии в целом. Родители и близкие жертв, да и сами участники, по-разному относятся к ситуации.
Однажды, ранним утром, во дворе останавливается крытая повозка. Мне осталось несколько месяцев до дня рождения, и теперь приехали за мной. Протискиваюсь внутрь — там уже много девочек. Кто-то кричит, просит выпустить. Кто-то плачет о своей судьбе. Все они слишком шумные.
«Ко мне никто и пальцем не прикасался, одна я была в семье, пылинки с меня сдували. А потом мама с папой стали плакать, сказали, что пришло время беды, что теперь меня заберут и сделают очень больно. Девочки, почему я, почему я? И что там, за гранью?» - рыдает маленькая, как воробушек, девочка.
«Наконец, я сделаю приятно моим родителям. Избавиться от такой гадины, как я, — чем не счастье», - объясняет кому-то другая, крупная девушка с большой грудью.
«Меня все обижали, но скоро все, наконец, закончится», - монотонно повторяет другая, раскачиваясь из стороны в сторону.
Из общего шума иногда выделяются отдельные фразы, я не вижу, кто их говорит.
«Во мне Зло обнаружил местный жрец, когда люди невзлюбили его дочь».
«Я была самой младшей. И я горжусь, что могу помочь своей семье. Стану полезной»
В углу замечаю темноволосую красивую девочку; она обняла себя за плечи и молчит. Глаза ее прищурены. Я пробираюсь к ней. «Ты хорошая?» - спрашиваю я. «Да. И я их всех ненавижу. Это все туфта про Зло, мы случайные жертвы», - сквозь зубы выдавливает из себя она. «А я готова. Только хочу, чтобы быстрее. Хочу выглядеть достойно» - отвечаю ей. Я беру ее за руку, и мы молчим рядом всю дорогу. Мне не нравится тут находиться.
Нас привозят на Площадь. Полог повозки откидывается, мы видим двух мужчин. Они грубые, заросшие щетиной. Один хватает девушек и вытаскивает их - за волосы, за ноги; другой собирает их в кучу около центрального входа на Площадь. Многие визжат и упираются. Мы с девушкой остаемся последними. Я подхожу к мужчине, говорю: «Не прикасайтесь ко мне, я сама. Я хорошая. И я понесу ваше Зло. Я вас ничем не обидела. Вы должны меня уважать». Он закладывает за спину огромные страшные руки, молча освобождает проход.. «Сдохнете все, суки. Я к вам во снах являться буду, поганые борцы со злом», - шипит моя новая подружка, но выходит вслед за мной сама, без сопротивления. Она кажется взрослее нас.
Мы оказываемся на площади, там нас ждет ад. Кто-то смеется и заигрывает с девушками, кто-то за волосы тащит жертву к выходу. Каждая из нас должна выбрать своего палача, сказав ему ритуальные СЛОВА. Мы имеем право подходить к разным мужчинам, начинать и прекращать общение с ними, искать других. Не все придерживаются правил. Моя случайная подружка быстро находит свирепого вида мужчину. «Это тебя, суку, я искал» - рычит он ей. Она плюет ему в лицо: «А я тебя ненавижу». Они начинают потасовку, наконец он скручивает ее, перекидывает через плечо и уносит прочь. Я сажусь в углу около ограды и осматриваюсь. Я стараюсь не привлекать внимания. Через некоторое время замечаю высокого мужчину со спокойным лицом. Он, так же, как и я, наблюдает за пространством, кишащим людьми. Курит трубку, почти не двигается. По Правилам жертва должна сама выбрать того, кто исполнит с ней Ритуал.
Мне бы хотелось сидеть здесь тихо, как мышка, а потом уйти домой к маме с папой, забраться в кровать, поплакать и уснуть. Я боюсь боли, но должна вести себя достойно, так сказали родители. Площадь постепенно пустеет, и люди начинают меня замечать. Мне страшно от взглядов оставшихся Исполнителей, тогда я пробираюсь к мужчине, на которого сразу обратила внимание. По дороге меня чуть не перехватывает устрашающего вида карлик; он непрерывно смеется, кривит изуродованные шрамами губы. Девушка может выбрать, и девушка может отойти, никто не может вмешиваться в их с палачом первый разговор — такая у нас традиция. Обхожу его стороной, вступаю в беседу со своим избранником. Я смотрю ему в глаза. «Вы считаете, что я плохая?» Он смотрит на меня, не меняясь в лице. «Нет, ты обычная девушка. Знаешь, причины и следствия не важны. Важно только то, что случится здесь и сейчас. Тот путь, который мы пройдем вместе, если ты произнесешь СЛОВА». Думаю. «Зачем нужен этот Ритуал? Вы считаете, что он правильный?» Он отвечает через несколько секунд: «Я не знаю. Зачем переживать из-за того, что от нас не зависит. Важен путь, который ты пройдешь, и его окончание. А оценивать его не нужно». Я прислушиваюсь к себе. Мне спокойно. «Хочешь подарок? Что бы ты хотела сейчас увидеть, скажи». «Синее-синее небо. Невысокие горы. И песок отсюда и до горизонта» Он смотрит мне в глаза, медленно протягивает руку, дотрагивается до волос. Время замедляется. Поднимаю голову вверх — там бездонная синева. В изумлении обвожу глазами окрестности. Площадь исчезла. Легкий ветер заносит холмы желтыми вечными песчинками. Внутри у меня тихо. «Вы сделаете мне очень больно?» - спрашиваю я. «Да, очень больно, очень сильно. Но приучу тебя постепенно. И я буду рядом до конца».
Тогда я делаю свой выбор, говорю СЛОВА, опускаю голову. Жду его решения. Теперь последними месяцами моей судьбы руководит он.
Часть 2. Обучение
1.
Он приказывает мне раздеться, прижимает к дереву. Гладит меня. Хорошо, что стою к нему спиной так, что не видно моих пунцовых от смущения щек. Он бьет меня по попе, и сначала меня оглушает звук удара, а затем возникает боль. Он бьет все чаще по одному и тому же месту. Внутри возникает странное пронзительное чувство, не имеющее названия. Внутри у меня тихо и безветренно — бывают такие летние вечера. Совсем быстро боль становится невыносимой, и я возвращаюсь в действительность. Мне печально . Я несу свой крест. Будто ничего хорошего и не планировалось в моей жизни. Будто ничего, кроме жертвы, не могу я принести. Только боль своего тела. Но и это состояние проходит быстро. Вдруг волной поднимается злость. Я должна что-то сделать. Немедленно прекратить это безобразие, любой ценой. В этот момент я его ненавижу. Ненависть стучит в ушах, создает мутную пленку перед глазами, так что почти ничего не вижу. Сейчас я должна вступиться за себя, без шансов на победу, невзирая ни на что.. От злости боль усиливается. Он прекращает.
«Злишься?» - спрашивает.
«Очень. Извините». - я чувствую стыд.
«Плохо. Плохо. У тебя низкий болевой порог, и ты реагируешь злостью. Ты же понимаешь, мне нужно будет долго продержать тебя живой в Ритуале. Твоя агрессия перекипит, и ты останешься беззащитной перед болью. Тогда я продолжу, несмотря на твои страдания и крики. Чем дольше ты сможешь осознанно принимать боль, тем лучше для нас обоих».
Я понимаю, но не знаю, что можно сделать.
«Как вы стали Исполнителем? Как вас выбрали?»
«Я был солдатом в другой стране. А когда вернулся домой, то узнал, что выбран для этой роли. Мы тоже не имеем права отказываться, но иногда кому-то из нас не хватает жертвы».
«Вам нравится?» Он молчит, думает, смотрит куда-то в сторону. Потом глядит на меня в упор. Мне трудно выносить его взгляд. «Да, мне нравится, когда тебе больно».
Я рада, что он сказал правду.
2.
Мы тренируемся каждый день, и у меня уже получается лучше. Мне приятно стоять под его плетью в начале, потом начинаю просить о пощаде. А злиться начинаю не сразу. И у меня дрожат ноги, отчаянно трясутся, как в пляске св. Витта. Он обнимает меня после, я прижимаюсь потным телом к его груди. Что-то происходит внутри меня. Отчаянно болит живот, грудью стараюсь прислониться к его пальцам. Однажды он берет меня. Я стою к нему спиной, мы только закончили, воздух вокруг раскаленный, как в полуденный зной. Он притягивает меня к себе. Сначала я не понимаю, что инородное пытается в меня проникнуть. Он крепко держит меня за бедра. «Не дергайся!». Замираю из-за привычки слушаться беспрекословно.. От боли, кажется, разломлюсь на две половинки. Нельзя в меня такую маленькую запихивать такой огромный предмет! Он не спешит, но и не отступает. И когда он входит до конца, то ударяется во что-то мягкое, как будто в самую мою суть. Мне больно-больно, но я почему-то приближаюсь к нему, чтобы было еще сильнее, острее. И тогда от ног, от кончиков пальцев вверх поднимается ураган. Я еле дышу, задыхаюсь, колотит дрожь. Я взрываюсь и разбиваюсь, открываю глаза — удивительным образом осталась в живых. Невозможно перенести такое еще раз, но он продолжает, я умираю снова и снова, и как только сердце мое не рвется на куски.. Он делает меня женщиной, как и говорила моя мать.
3.
Однажды мы засыпаем в придорожной гостинице, и я вижу сон. Мы теперь спим обнявшись, так он захотел. И я стала забывать, как выглядят мои родные, друзья, всю свою жизнь до него. Мне снится окончание Ритуала. Все тело болит, плохо вижу и слышу. Наше сольное выступление завершилось. Скоро конец. Люди вокруг уже держат камни в руках. Сейчас будет последняя часть, для всех. На меня накатывает паника, животный ужас. Хочется сбежать, зарыться в землю, стать волком, которого травят. Еле дышу. Он стоит поодаль и смотрит на меня в упор. Я чувствую его взгляд внутри головы. «Стой!» - командует Он. И я остаюсь стоять. «Терпи, терпи сколько можешь». Первые камни больно царапают спину, а дальше боли нет, только глухие удары где-то снаружи. Я их скорее слышу, различаю по дрожи тела. «Терпи!» - говорит его взгляд. А мне и терпеть не надо — не больно. Я приглядываюсь и вижу, что его виски покрылись испариной. Вдруг понимаю, что часть моей боли передается ему. Он напряжен, как если бы держал меня на вытянутых руках, не имея возможности шевелиться. Вдруг ощущаю чудовищное напряжение и боль. Неужели это то, что чувствует он? Минуты бегут, магия рассеивается, камни летят потоком. Мы смотрим друг другу в глаза. Ко мне возвращается зуд, ноющая боль во всем теле, затем острые касания, как гигантские впивающиеся иглы. И вдруг боль разом наваливается, мне невыносимо больше, не сумею, не выстою ни секунды. Я открываю рот, чтобы закричать, ноги сами несут меня в сторону, мне бы метаться загнанным зверем по арене под градом камней. Сквозь кровь, заливающую глаза, вижу, что он вытирает пот со лба. «Сейчас, сейчас» - кричу я. Каких усилий стоит ему продолжить? Даже представить не могу. Он вытягивает руку. Вижу, как она становится длиннее и длиннее, пока его пальцы не прикасаются к моему лбу. Я даже поцеловать их не могу напоследок!
«Расслабься. Еще. Сильнее! Расслабься совсем». Его пальцы проникают вглубь моей головы, со странным звуком вторгаются внутрь черепа. Теперь точно знаю - мой мозг похож на орех. Он ощупывает его, это странное чувство, щекочущее, как приторный ужас. Мой мозг уже лежит на его ладони. Нестерпимо чешется внутри головы.
«Сейчас?», «Сейчас». Он сжимает пальцы, и я вижу, как вылетают из моей головы призраки. Мои родители, друзья, неродившиеся дети, мысли, чувства. Орех уплотняется. Какого напряжения от него требуется, чтобы сдавливать твердую скорлупу сильнее и сильнее?
Вдруг знаю, что будет дальше.
«Я вас люблю» - кричу я то ли вслух, то ли про себя. Я слышу треск и скрежет; невыносимо режет в ушах и... орех трескается. Пальцы его погружаются в жидкое-мягкое.
Я понимаю, что это смерть. И пока оседаю на влажную красную землю, думаю, как мне повезло его встретить. А еще, что никакого подземного царства не существует, Ритуал придумали одни люди, чтобы раз в год наслаждаться ужасом других.
И что мы их всех обманули.