Проблемы человечества и проблемы культурологии

Проблемы человечества и проблемы культурологии
Доклад на IV конгрессе, СПб, 2014
Поляков Олег Леонтьевич
Кандидат технических наук, старший научный сотрудник,
Санкт-Петербург, Дом учёных им. М. Горького, член бюро секции.

Аннотация
Работа посвящена обоснованию необходимости смены парадигмы культурологии,  соответственно – модели,  лежащей в её основе и методов исследования.  Уже невозможно игнорировать огромный объём противоречий,  которые теоретическая культурология,  прибегая уже к некорректным методам,  считает взаимодополняющими,  свидетельствующими о плюрализме подходов и т. д.
В основе современного культурологического дискурса лежит плоская модель,  похожая внешне на политическую карту мира,  где культуры и субкультуры соседствуют,  но не взаимодействуют,  так как не определены связи,  не описаны закономерности соподчинения.  По той же причине в европоцентристском представлении культуры не образуют иерархию,  хотя там существует сомнительное деление на культуры лучшие и худшие.  Более высокой ступенью является предлагаемая уровневая модель деятельности «человека-общности»,  которая содержит в себе «механизм» деятельности,  посредством его обобщённого описания через уровни деятельности,  детальное описание функций каждого уровня,  их соподчинённости.  Указанные свойства модели позволяют рассматривать общности как системы и использовать аппарат общей теории систем и методы системного анализа.  Системный анализ с привлечением большого объёма фактического материала,  а так-же феноменологических методов позволил определить категориальную принадлежность культуры как феномена и наполнить его содержанием: культура – это действование (т. е.  деятельность)  одного из высших уровней,  пятого из шести,  принятых в данной модели.  Принципиально важно,  что это пятый уровень в области созидания (всего двенадцать уровней в областях разрушения и созидания) .  Необычный вид определения – следствие системного характера явления культуры.  Оно может быть прояснено только через сопоставление с другими уровнями.  Вместе с двумя другими высшими уровнями (4 – нравственность,  6 - дух)  культура образует триаду,  обеспечивающую регулирование самыми сложными видами деятельности человека.
Описаны функции уровней,  их роль во взаимодействии человеческих систем,  образовании иерархий,  описан ряд закономерностей,  выявленных путём системного анализа,  приведены примеры явлений в системах различной степени сложности,  которые ранее не находили объяснения.
Приведён анализ трансформации понятия культуры,  присоединения к нему новых значений,  результатом чего стала его размытость,  неоднозначность,  произошла девальвация представлений (в самом широком смысле)  о культуре.  Предложена схема кардинального пересмотра терминологии,  сводящей её в непротиворечивую систему,  что является одним из обязательных условий превращения культурологии в науку.  В частности,  необходимо развести понятие лада (или уклада термин,  предлагаемый автором)  для обозначения результатов сложившегося типа жизнедеятельности и культуры как уровня деятельности (возвращая тем самым к первоначальному пониманию в 18в) .  Показано каким образом это приводит к устранению противоречий в понимании множества явлений,  в частности плюрализма,  мультикультурализма.
Представлено видение автора будущей системы наук о человеке и место в ней культурологии.  Доказано,  что уровневость является главным связующим параметром для этого комплекса наук,  позволяющим обобщать результаты,  связывать их воедино,  и использовать свойство системного подхода – переходить на более высокий уровень исследования явления.  Модель нового,  более высокого уровня – это новый этап в развитии науки (в данном случае системы наук) .  По-видимому,  нет лучшего пути,  чем максимально использовать все её возможности.

 


Сегодня нашей главной проблемой является неопределённость перспективы нашего существования: быть нам или не быть? Возможен ли достаточно длительный период устойчивого развития или нас подстерегают катастрофы? Сегодня мы понимаем, что они неизбежны, но вопрос в том, насколько фатально они могут повлиять на путь человечества, который мы в целом оцениваем как прогресс. Можем ли мы эффективно вмешаться и повлиять на Процесс, а если да, то каким образом?
Сегодня снова нами овладевает тревога, но у неё другой, общечеловеческий масштаб. С одной стороны всё относительно спокойно (если не считать Сирии, Дагестана, постоянного ожидания то кризиса, то рецессии), с другой мы видим признаки явного распада. Что мы можем сделать в этой ситуации? Ясно, что одним из ресурсов являются науки о человеке, в которых в последнее время наблюдается значительный прогресс. Они нам могут дать при благоприятном ходе событий тот рычаг – не Архимедов, конечно, которым он намеревался перевернуть мир, а неизмеримо более сложный, –¬ ¬который мы сегодня даже отдалённо не в состоянии представить, с помощью которого мы сможем овладеть ситуацией и повернуть Процесс в нужном нам направлении.
Безусловно, культурология одна из тех областей, где вырабатываются предварительные понимания, которые лягут в основу решений при создании этого «рычага». Но сегодня культурология находится в состоянии кризиса. Имеются в виду как её методологические основы: представления о культуре, модель её объекта исследования, состояние терминологии, – так и практические приложения. Лоскутное одеяло мультикультурализма трещит в Европе по всем швам, здесь не наладить диалог с таджикской и многими другими культурами (а ведь были в одной «братской семье народов»).
Просмотр материалов трёх предыдущих конгрессов показал, что культурное сообщество ещё не осознало эту ситуацию. Его вполне удовлетворяют и базовые концепции культурологии и её методы. Автор данной статьи считает, что пришло время если не кардинальных, то весьма и весьма серьёзных и, возможно, болезненных изменений в аспектах, перечисленных выше. Обоснование этого и конкретные предложения приводятся в данной статье.
Культурология в её современном состоянии занимается описанием и изучением деятельности различных сообществ. Различные элементы, характеристики этой деятельности, в той или иной мере включающие результаты, называются культурой. У каждого сообщества своя культура. Вследствие произвольного деления поля деятельности в соответствии с задачами, которые ставит перед собой исследователь, культуры могут множиться до бесконечности, что мы и наблюдаем сегодня. При этом границы культуры весьма неопределённы, представления о ней постоянно изменяются, присоединяя всё новые значения, следствием чего является лавинообразный процесс причисления к культуре явлений более низкого уровня, нередко очевидно разрушительных. Количество определений культуры не имеет аналогов ни в одной другой области знаний.
Сегодня, с одной стороны, становится всё более очевидной роль культуры в управлении Процессом, с другой стороны культура, как её понимает культурология, «расползается» по всей деятельности, дробится на более мелкие и «ущербные» культуры, и в таком виде, очевидно, не может служить управлению деятельности. Картина эта в значительной мере является следствием плоской модели деятельности человека, которая (в определённой мере неосознанно) принята в культурологии. В соответствии с ней всё поле исследований поделено между общностями, образованными по географическому, этническому и прочим признакам; по роду, виду, сфере деятельности, её исторической периодизации и т. д. Каждому «элементу – общности» этой, по существу, очень разнородной плоской мозаики приписывается своя культура. Сообщество, наполняющее этот элемент мозаики считается гомогенным и, как следствие, каждый его член является носителем этой культуры. Таким образом, нет индивидуальной культуры, культура данного сообщества для всех его членов – одна. Также полагается, что каждая культура имеет своё право на место под солнцем и они в своих отношениях равноправны.
На самом деле природа человека (возможно более радикальное утверждение: природа вообще) такова, что его деятельность неизбежно выстраивается в иерархии. Дело в том, что люди действуют на разных уровнях. Нам это, казалось бы, хорошо известно, так как отражается в оценках за успеваемость, производственных разрядах, воинских и научных званиях. И хотя в большинстве случаев шкалы и документальная фиксация уровней деятельности отсутствует, они реально существуют и оказываются источником многих наших проблем. Причём разница в уровнях деятелей формально объединённых в сообщество, сплошь и рядом больше, чем разница в «культурах» соседних сообществ и поэтому в большей степени определяет их деятельность. Если ввести понятие уровня, в модели появляется вертикальная координата. Деятели в каждом сообществе в соответствии со своими уровнями деятельности выстраиваются по вертикали, образуя иерархию. Взаимодействующие сообщества образуют следующую иерархию и т. д. Разница в уровнях деятельности огромна. Она значительно больше, чем разница в уровнях деятельности, скажем, маляра и Рафаэля.
Дело в том, что существуют два модуса деятельности человека: разрушение и созидание. Под разрушением следует понимать не процессы естественного старения и «созидательного разрушения», являющиеся этапами созидательной «работы» природы или человека, а разрушение, которое человек творит вследствие своего несовершенства: пороков, низменных страстей, элементарного недостатка ума. Это разрушение мы постоянно наблюдаем во всех сферах жизни. Человек разрушает себя алкоголем, курением, неправильным образом жизни. Он разрушает свои отношения с людьми грубостью, невниманием, нечестностью. Он разрушает систему, в которой существует, некомпетентностью, коррупцией, несправедливостью. Он разрушает обманом, воровством, вандализмом, войной. Он нарушает, предает, убивает. Определённая часть населения является патологическими разрушителями (серийные убийцы, маньяки, воры – рецидивисты и т. д.), плюс к этому существует немало причин и ситуаций, в силу которых деятели выбирают разрушение вместо созидания. К сожалению, в соответствии с традициями нашего воспитания мы воспринимаем разрушение как естественное и вполне обыденное явление. Почему же, несмотря на мощное и повсеместное разрушительное воздействие цивилизация продолжает существовать? Потому что человек еще и созидает. Созиданию мы обязаны тем, что мы сыты, одеты, имеем крышу над головой, дети получают образование, результатам этой деятельности являются
научные и технические достижения, бесценные произведения искусства и сокровища человеческого духа.
Именно созидательная деятельность делает окружающую среду более безопасной и комфортной, человека более человечным, а мир более прекрасным. В природе просто не существует другого процесса, который бы противостоял разрушению. Поэтому, есть единственный путь и это «путь созидания». Путь глубоко осознанного «противостояния разрушению созиданием». На всех планах бытия и во всех сферах деятельности. Созидание, и только созидание может быть фундаментом продуктивной жизненной стратегии. Жизненной стратегии, осуществляемой на всех планах человеческой деятельности: личном, семейном, служебном, общественном, государственном, в искусстве, спорте, политике. Созидай, и ты никогда не ошибешься. Созидай всегда и везде.
Народная мудрость удивительно точно, как это нередко бывает, сформулировала триаду правильной человеческой жизни: «Построй дом, посади дерево, вырасти сына». Но если ты можешь, сделай больше! Созидания никогда не бывает слишком много
Таким образом разрушение и созидание являются теми двумя фундаментальными процессами, к которым, в конечном счете, сводится все остальные. Их конкуренция лежит в основе всего происходящего и определяет его исход, результат каждого дня, каждого человека, каждого государства, эпохи, цивилизации. Как следствие этого соотношение разрушения и созидания является тем междисциплинарным критерием, который уже давно ищет наука. Этот фундаментальный критерий выглядит следующим образом:

 Кф = Р + С

Где Р = разрушение / (максимально возможное разрушение) , С = созидание / (максимально возможное созидание) – относительные значения разрушения и созидания.
Соответственно -1<Р<0, 0<С<1, -1<Кф<1, и результатом наших усилий должно быть приближение Кф к 1. Мера «разрушения-созидания» (равная по величине Кф) лежит в основе всех наших содержательных оценок. Каждый из нас может установить в себе индикатор, показывающий величину «разрушения – созидания» [1]. Каждый раз, давая оценку, мы ориентируемся на её интуитивно определённую величину, хотя и не осознаём этого.
В максимально упрощённом виде, но содержащем все требуемые для корректных выводов элементы, предлагаемая модель деятельности человека (подробнее см. в [2]) представляет собой пирамиду, поделённую на бесконечное число горизонтальных слоёв. Каждый уровень соответствует определённой сложности действий и ценности полученных результатов. Таким образом, по вертикали расположена самая значимая для процесса развития и эволюции человека координата, определяющая уровень действий и ценность результатов. Остальные координаты (когнитивную, социальную, трансляционную и пр.) мы расположим в горизонтальной плоскости. Действующие агенты (отдельные индивидуумы или их сообщества, в дальнейшем будем их называть деятелями) в данной модели расположены равномерно по всему символическому пространству бытия, в результате чего оно принимает форму пирамиды (выше уровень – меньше способных действовать на этом уровне). Материальная модель этой системы построена в древнем Египте. Это пирамида, сакральный смысл которой есть отражение процессов, составляющих существо бытия человека.
Минимальное число уровней, которые перекрывают весь диапазон бытия человека (то есть как область разрушения, так и область созидания) и достаточны для адекватного описания его деятельности – 12. Вертикальное сечение пирамиды является верхней частью фигуры, изображённой на Рис. 1. Это область созидательной деятельности, иначе говоря, созидательного бытия, бытия со знаком «плюс». У основания пирамиды созидания лежит слой, принадлежащий к нижнему уровню деятельности – быту. Это деятельность, направленная на поддержание и продолжение жизни, обеспечение самых насущных, порой весьма примитивных потребностей.

Второй уровень – конкуренции. Деятельность частично перемещается на него по мере роста потребностей получить что-то сверх самого необходимого (отчасти за счёт других деятелей). Начинается борьба за свои права, достоинство. Но в основном на этих уровнях действуют те, кто плывут по течению и лишены ориентиров. Их главная мысль: «Это моё!»

Третий уровень – нормирования, т. е. осознанного введения спонтанной и хаотичной деятельности, первоначально возникающей как борьба без правил, в рамки норм, роль которых выполняют ритуалы, традиции, неписанные правила, законы. В процессе упорядочивания жизни сводятся в системы представления о мире, накапливаются знания. На этом уровне осознаются и утверждаются такие ценности как порядок, законопослушание, взаимодействие.

На четвёртом уровне деятель побуждается к поступкам, которые мы квалифицируем как благие, не принуждением, а появившимся сознанием общности, которая выше интересов отдельной личности. Это уровень нравственности. Нравственный самоконтроль – альтернатива богобоязни, сформированной на третьем уровне. На четвёртом уровне активируется стыд, совесть, появляются понятия долга, чести, ответственности. В результате анализа своих поступков происходит осознание себя, формируется представление о своей ценности, гармонии и дисгармонии с обществом, степени своей самоорганизации.

Повышение уровня деятельности является следствием того, что всё живое стремится себя продлить, увеличить количественно и повысить качественно. Или короче: всё живое стремится увеличить себя (т. е. свою жизнь). Тот, в ком это стремление недостаточно, перестаёт существовать. На нижних уровнях происходит преимущественно экстенсивное увеличение жизни, с ростом уровня увеличение жизни всё в большей степени происходит за счёт повышения её качества. К пятому уровню этот переход почти завершается, что обусловлено изменением характера деятельности с воспроизводящего на творческое. Признаком достижения этого уровня является такое редкое качество, как вкус, по словам А. Вайнштейна, «единственный инструмент, улавливающий подлинность задолго до того, как «жизнь подскажет» истинную цену того или иного явления». Большая часть менти- и артефактов, которые мы причисляем к культуре, в том числе произведения подлинного искусства, отвечающие высоким стандартам наука и образование являются результатом деятельности на пятом уровне. Поэтому естественно назвать его культурой.

Самый высокий уровень – духовности. Деятельность перемещается от внешнего к внутреннему: максимальному стремлению к совершенству в ограниченном и несовершенном, достижению полноты жизни в духе. Выражение «духовный подвиг», свидетельствует о том, что поступки на этом уровне мы приравниваем к подвигу. На уровне культуры человек ещё привязан к земному, на уровне духовности устремлён к «горнему». Соображения материальной выгоды, карьеры, положения в обществе перестают играть какую-либо роль.

Картина внутри пирамиды представляет собой пространственную сеть: узлы – деятели, вторичные узлы – результаты их деятельности (менти- и артефакты: идеи, нормы, правила, традиции, произведения искусства, материальные объекты) . Нити, связывающие узлы, это те связи – воздействия, посредством которых осуществляются все взаимодействия, управляющие динамикой изменения сети, структурирующие систему.

Деятели, находящиеся в нижней части пирамиды, продуцируют весьма ограниченное количество результатов, соединённых небольшим количеством связей. С увеличение высоты растёт количество результатов и связей. Сеть становится гуще. Это приводит к качественным изменениям, характер которых становится ясным из последующего анализа.

На вершине находится Абсолютное позитивное. Ему мы приписываем действие на самом высоком из тех, какие мы в состоянии вообразить, уровне (в существующей традиции – это Бог). Вблизи вершины позиционируются самые высокие идеалы и ценности и реально жившие и продолжающие в других формах жить творцы высочайших достижений: Перикл, Фидий, Аристотель, Рафаэль, Рублёв, С. Радонежский, Бах, Моцарт, Пушкин, Швейцер, Столыпин, Нансен, Эйнштейн, Солженицын и др. Они составляют элиту человечества.
Символическое пространство, где творится разрушение (бытие со знаком «минус») представляет собой пирамиду, повёрнутую вниз и имеющую с пирамидой созидания общее основание (Рис. 1). В его плоскости разрушение и созидание равны нулю. Каждый деятель, если он наряду с созидательными действиями совершает разрушительные, присутствует в нижнем «антимире». Антибыт необустроен и неухожен, результатом конкуренции является уничтожение, нормирование основано на насилии и несправедливости, вместо нравственности ханжество, лицемерие и предательство, вместо культуры агрессивное бескультурье, вместо духовности фанатизм разрушения. На вершине находится Абсолютное негативное (Дьявол), и в ближайших окрестностях Герострат, Нерон, Гитлер, Пол-Пот, рядом коррупция, финансовые спекуляции, предательство национальных интересов, вытеснившие истинное искусство инсталляции, коллажи, перформансы, экспозиции западноевропейских музеев современного искусства и многое другое.
Нижний уровень наиболее материален, с увеличение уровня растёт способность к различению, абстрактному, образному, метафорическому мышлению, созданию особого символического мира мысли, речи и общения, деятельность всё более одухотворяется. Шесть уровней делятся на три пары, каждая из которых объединяется доминирующим стимулом. Для пары «быт-конкуренция» это обладание, на уровнях «нормирование-нравственность» это организованность, на уровне «культура-духовность» это гармония и красота. На нижнем уровне каждой пары продуцироемое более материально, на верхнем – в большей степени является поступком. На первом целью обладания является то, что обеспечивает поддержание жизни: кров, пища, предметы ежедневного обихода; на втором – власть, богатство; на третьем стремление к упорядочиванию деятельности материализуется в зафиксированных письменно нормах и законах; на четвёртом «в нравственном законе внутри человека» (И. Кант); на пятом принцип красоты воплощается в материальных объектах, известных нам как произведения искусства; на шестом – в высоте поступков.
Прогресс, представляющей собой увеличение степени совершенства системы, обеспечивается переносом деятельности (и управления ею) на более высокие уровни. С ростом уровня, деятельность, не утрачивая рациональности, всё более управляется эстетическим чувством. Совершенствование есть процесс образования устойчивых динамических структур развития. Разновидностью его является реализуемая на 5 уровне подлинная художественность, порождаемая гармоничными образами, обеспечивающими устойчивость рукотворному миру.
Люди разумны лишь в определённых границах, за их пределами, говоря словами Фрейда, «доводы разума бессильны против их страстей». На уровнях нравственности, культуры, духовности к доводам разума добавляются доводы любви, вкуса, высоты, которые как считал Паскаль, «выше всех знаний о мире».

Обязательным условием культурности является способность к надрациональному верному суждению, которая обеспечивается чувством меры, вкусом, способностью логической типизации (в т. ч. наличием чувства юмора, стиля). Благодаря этим способностям мы получаем возможность каждый раз делать правильный выбор, неизменно склоняющийся в сторону истинных ценностей. Этому способствуют также чувство гармонии, прекрасного, здравый смысл и необходимость удовлетворения экзистенциальных потребностей в корнях, цельности, высоте.

Если на втором уровне преобладающим стимулом является выгода, а на третьем деятель становится наиболее рациональным, то человек нравственный выбирает поступки «в убыток себе». И также культурный человек выбирает занятие, не приносящее дохода, но позволяющее быть максимально созидательным. Культура (а также духовность) является теми уровнями деятельности, которые обеспечивают максимальное развитие сущностных сил человека.
Деятели нижних уровней лишены способности мыслить самостоятельно, они наиболее манипулируемы, подвержены воздействию рекламы, у них непритязательные вкусы и они предпочитают поступать «как все». «А народ – в большинстве своём – с радостью хавает тухлую наживку, которую ему предлагают: смеётся над юмором ниже плинтуса, и аж пукает от счастья!». Это отрывок из интервью О. Басилашвили (МК, апрель 2013г.), где речь идёт о деятелях (-2;2) уровня. С ростом уровня в мышлении больше здравого смысла, логики, оно становится более образным, язык – точным и выразительным. Выше любознательность, способность самообразования, совершенствования. Растёт сознание своей системной ответственности, деятель всё в большей степени становится личностью.
Для деятелей нижних уровней особо значимы различия с другими в цвете кожи, укладе жизни, религии, одежде, там чужих (читай – других) – не любят. Особо ценится и уважается богатство, высокое социальное положение. С ростом уровня различению «свой – чужой» и положению в социальной иерархии придаётся всё меньшее значение, главным критерием оценки человека становится уровень его деятельности. Как говорил Платон: «Тот кто хорошо подметает, лучше того, кто плохо правит». Вполне естественное высказывание для Платона, который был деятелем очень высокого уровня.
Пирамида делится на две триады уровней: низшую и высшую. «Благородного исправляет стыд (4), низкого боль наказания (3)», откуда следует, что границу между низкими (1;3) и благородными (4;6) (здесь и далее в скобках указывается уровень, к которому относится упоминаемая деятельность; благородных далее будем называть попроще – высокими) Конфуций проводит между 3 и 4 уровнями деятельности. «Низкие» в данном случае имеет чисто геометрический смысл. Созидатели (1 ; 3) уровней очень полезная часть общества. Другое дело «низменные» - деятели (-1; -6) уровней.
К. Уорвик считает, что «именно интеллект ставит людей выше всех животных и других существ на Земле» [3]. Возможно, это и так, хотя, кажется, не только интеллект. Когда будут созданы совершенные роботы с интеллектом выше, чем у человека (уже сегодня искусственный интеллект во многих отношениях превосходит человеческий), у человека останется единственная возможность быть выше всех на Земле, это реализовать в полной мере свою способность действовать на (4 ; 6) уровнях, или, иначе говоря, развить до предельно возможного уровня свои душевные, культурные и духовные качества. Сумеет ли он воспользоваться этим шансом? Пока прогноз неутешителен.
Хотя большая часть бедноты действует на самых низких уровнях, а уровень состоятельных людей в среднем выше, прямой зависимости между богатством и социальным положением, с одной стороны, и уровнем деятельности, с другой, нет. Среди деятелей ур. 6 много бедных, среди состоятельных доля разрушителей увеличивается с ростом состояния. Самые сильные разрушители среди самых богатых из них. «От трудов праведных не построить палат каменных». По мнению Ли Хуа Ю (а оно много стоит), пока большая часть населения не станет средним классом, демократия невозможна. Иными словами, из нищих и воров гражданского общества не построить. Представители среднего класса в большинстве своём действуют на ур. 2 и выше. Среди них есть хорошие профессионалы и хорошо обеспеченные люди, следствием чего является чувство ответственности и независимость суждений.
К несчастью для нас Маркс считал, что носителем активности и подлинным субъектом истории являются народные массы. Субъектом истории является система в целом, а источником активности созидания являются не низшие уровни, на которых действует большая часть населения, именуемая «народными массами», а напротив – высшие. Активность разрушения продуцируется на ур. (-1; -6).
С ростом уровня увеличивается степень внутренней свободы. Человек сам себя ограничивает, согласуясь со своей совестью, чувством прекрасного, стремлением к Абсолюту. Ему становится не нужна «узда» системы, необходимая для низших уровней, которые не в состоянии правильно воспользоваться свободой. «Культура», которая ограничивает, порабощает, является «институционализацией насилия над человеком» [4] весьма распространённое заблуждение. Сказанное относится не к ур. 5, а к ур. (-3). Идея репрессивности культуры принадлежит Фрейду, но «подавляла» его клиентов не культура, а их неспособность подняться на более высокий уровень деятельности.
Правильно построенная система (например государство) предоставляет каждому уровню то количество свободы, которое обеспечивает устойчивую и эффективную деятельность. Не более того (Россия 90-х), и не менее того (СССР). Правильно построенная пирамида влияния и власти та, где обеспечено полное соответствие между уровнем влияния и власти – и уровнем деятельности. Если распределения совпадают и наверху пирамиды власти самые достойные – это меритократия, если самые худшие – это охлократия. Зрелая система вырабатывает своего рода иммунитет, препятствующий продвижению последних наверх.
Именно уровень деятельности зачастую является тем главным, что отличает одного человека (сообщество) от другого. Отнюдь не привычки, обычаи и законы. Непонимание этого приводит к смешению понятий, искажению реальных границ общностей, лишённым логики «объяснениям», окончательно запутывающим картину. Сегодня нередко можно встретить такой пассаж о начальном этапе построения светлого будущего: «Народ – раньше верующий – бросился разрушать свои храмы». Не верующие, они относятся преимущественно к ур. 3-6, а чернь, разрушители (-1;-2). А их вдохновители, это уровни (-3;-6). М. Осоргин в своих дневниках пишет, что Первая мировая война развенчала «миф о великой германской культуре». С ещё большим основанием это можно было бы сказать о Второй мировой войне. Но с великой культурой ничего не случилось, она как была, так и осталась в произведениях Дюрера, Бетховена, Гёте, Вагнера. В деятельности современников Осоргина – Шнабеля, Фуртвенглера. Всё очень просто: травили газами на фронте одни, сочиняли и исполняли великую музыку – другие. Созидатели и разрушители, живя бок о бок, существуют в параллельных мирах, разделённых почти непроницаемыми перегородками. Стоящие ниже во многих ситуациях небытового плана не в состоянии понять «высоких», а разрушители к ним питают особую ненависть. Эту ненависть, довольно ловко подмешав к антагонизму между бедными и богатыми, большевики использовали для захвата власти.
Одни сжигают книги (речь идёт о нацистах), другие регулярно устраивают на Дворцовой площади какой-нибудь шабаш. Идей по разрушению образа Петербурга у последних великое множество. Это и каток на Дворцовой, и нелепый фонтан напротив стрелки Васильевского, и «дребезжащая» подсветка мостов и телебашни, превращающая Петербург в египетский курорт, это невероятное упорство, с которым проталкивалось строительство «Газоскрёба» в центре города. Дворцовая площадь – это уникальный ансамбль. Таких в мире 3 - 6. Он образует сакральное пространство, в которое вступаешь с благоговением. Но как это объяснить чиновникам? О каком уровне этих «деятелей великой русской культуры» можно говорить?
Подмена уровней, сведение к некому несуществующему единому для всех уровню одними используется как приём полемики, другими для продуцирования весьма странных, порой разрушительных идей. За круглым столом, где собрались те, кому небезразлична судьба России, чтобы найти ответ на вечный вопрос: «Почему так плохо и кто виноват?» – всегда прозвучит сакраментальная фраза: «Нам надо наконец понять, что виноваты мы все». Большинство с этим не соглашается: воруют одни, а виноваты все. И правильно делает. Воры - это уровни (-2)-(-6) в зависимости от их масштаба, те же, кто призывается разделить с ними вину – созидатели (1)-(6). Столь разнополярно действующие общности в принципе не могут составлять единое «мы».
Маркс сделал открытие, что пролетариат – самый передовой класс. Об уровне – ни слова. О каком уровне может идти речь, если он самый передовой! Тех, кому после окончания института пришлось работать на заводах, этот тезис Маркса приводил в полное недоумение. Думается, что ясное представление об уровневости существенно бы облегчило их административные страдания.
Пример сведения всех к одному непонятному и несуществующему уровню даёт Ж. Бодрийяр. «Мы исповедуем все убеждения без исключения» [5]. Кто эти «мы»? Ближайший кружок друзей и коллег и подражающая им незрелая молодёжь? Но множество людей вообще ничего не исповедует (-1)-(1), другие просто плывут по течению (-3)-(1). Попробуем определить уровень этого столь разностороннего философа. Задача, очевидно, посложнее, чем с петербургским чиновником. Шестой – отпадает! Пятый – чувство гармонии, равновесия, вкус, безошибочно указывающий на лучшее решение – не годится: решение явно не лушее. Четвёртый: все убеждения сразу – это не нравственность. Третий: рациональное мышление – нет, наделённый здравым смыслом человек этого делать не станет. Тогда какой? На ум приходит сожаление Э. Тайлора по поводу «вредной литературы, доведённой до пагубного совершенства». Замечательно сказано, но это же ур. (-5). Действительно, элементы совершенства налицо: «Прозрачность зла» написана виртуозно. И вредность тоже очевидна: зачем он внушает нам, будто мы исповедуем «все убеждения без исключения». Упаси нас Бог от этого (в дальнейшем под «мы» автор будет подразумевать деятелей 4 – 6 ур.).
Ещё один пример того, что отсутствие уровневого мышления не позволяет объяснить внимательному и честному наблюдателю многие хитросплетения человечьей жизни. Э. Тайлор не может объяснить, почему культура, которая есть явление безусловно положительное, имеет столько теневых сторон [6]. Почему прогресс столь неоднозначен: в «техническом отделе» - там всё в порядке – наблюдается прогресс, а в нравственном – скорее похоже на регресс. Почему «малокультурные» папуасы Новой Каледонии смотрятся выигрышно в сравнении с такими представителями европейской культуры, как лондонские нищие и воры.
Культурология нашла способ «объяснять» все подобные явления, введя множество культур и субкультур. Большая их часть – «хорошие», но есть и «плохие», там делается что-нибудь плохое, например воруют. Упомянутые воры принадлежат к субконтркультуре лондонских воров (об этом Тайлор ещё не знал!), а у папуаса хотя и не такая высокая, как европейская, но всё-таки «хорошая» культура, во всяком случае выше этой воровской, поэтому он и смотрится лучше. Понять этот метод легко на примере того же платоновского дворника: дворник хорошо метёт улицу, потому что у него высокая производственная культура, а по воскресеньям, напившись, бьёт жену, потому что у него низкая культура пития, да и бытовая тоже. Тайлор тоже выкручивается как может: чтобы отделить подлинную культуру от этого толком не определённого «непонятно что», он называет её «собственно культурой».
С позиции уровневых представлений всё объясняется ясно и непротиворечиво. Теневые стороны, это работа разрушителей (-1)-(-6), они к культуре (5) не имеют никакого отношения. Лондонские воры, которых Тайлор включает в «великую европейскую культуру» никакого отношения к ней тоже не имеют. Их уровень деятельности (-2), а у нормального папуаса (1, 2). Прогресс – это перемещение деятелей на более высокий уровень деятельности, но в каких-то областях деятельности они могут перемещаться на более низкие уровни, поэтому там имеет место регресс. Таким образом в технике может наблюдаться прогресс, а в нравственной области регресс. Возникает вопрос, как определить: сегодня прогресс или регресс? Вычислением общего уровня деятельности системы в целом. Задача сложная, методика ещё не разработана, поэтому пока придётся определять «на глазок».
Многие исследователи среди главных функций культуры называют адаптацию (приспособление к окружающей среде с целью выживания) и гомеостазис (сохранение постоянства внутренних параметров). Л. Уайт прямо определяет культуру как «механизм для выживания». Но способностью адаптации обладают едва ли не все живые организмы, а у человека это функция деятельности низшего уровня (1). Но человек живёт в изменяющейся и постоянно усложняющейся среде. Это заставляет мобилизовывать новые ресурсы, самый доступный из них: «увеличение жизни» (об этом см. подробнее в [2]). «Увеличение жизни» путём увеличения её продолжительности, в детях, памяти неблагодарного потомства имеет естественные пределы, поэтому основным способом, к которому неизбежно приходит человек, является увеличение уровня деятельности. Родившись, человек вначале применяет его бессознательно, так-как в него уже заложена «устремлённость в высоту» (увы! не в каждого) как экстракт из коллективного опыта предыдущих поколений. Неосознаваемое нами системное мышление (надсознание или сверхсознание в терминах более раннего происхождения) работает и властно направляет человека вверх. У процесса повышения уровня деятельности нет предела. Есть суператтрактор – Бог, к которому можно стремится и приближаться бесконечно.
Более высокий уровень осуществляет регулирование деятельности на низлежащих. Примером регулирования с уровня нормирования (где осуществляется, в частности, законотворчество), является принятие закона об ограничении курения. Система, хоть и с большим опозданием, поняла (взялась за ум, (3)), что курение является причиной её деградации. Примером более сложного случая является судьба СССР. Сложность задачи создания государства совершенно новой формации с нуля настолько велика, что требуется регулирование с уровня не менее, чем пятый (в истории известны случаи, когда в экстраординарных ситуациях во главе государства становится деятель шестого уровня). Но с самого начала было очевидно, что большевики вопиюще некультурны (Чичерин, бог весть как попавший в эту компанию,  не в счёт). В созданной ими системе дурак стал самой желанной персоной на всех уровнях власти. Естественно, что жизнь её по историческим меркам была короткой и она бесславно прекратила своё существование, разрушив сама себя.
Кстати, решимость живой системы приспособиться и выжить во что бы то ни стало – сильно преувеличена. Деятели на высоких уровнях могут сознательно отказаться от приспособления даже ценою своей жизни (существования). Так может поступить, например боевое подразделение, если есть более высокая цель, ориентированная на систему в целом (например её выживание). Это противоречит низменному здравому смыслу деятелей низких уровней и низших отрицательных уровней, где «бабло» и власть – главные ценности.
На высших уровнях первоначальные цели и задачи трансформируются, как говорится, «до неузнаваемости». Главной целью, несмотря на лишения, бедность, предрассудки окружающих, становится самореализация. Лишь немногие достигают славы и материального достатка при жизни, но они без колебания приносят в жертву буквально всё, стремясь достигнуть максимально возможного для них уровня. Именно о них с полным основанием можно сказать: «Человек - это устройство для переработки информации в высоту», и не только информации. Некоторые из них наделены способностью «перерабатывать» в высоту встречающиеся на пути препятствия. Они являются самыми мощными продуцентами «количества жизни» и самыми ценными негэнтропийными элементами системы.
Созидание не столько более понятно, как более приемлемо для нас, чем разрушение. Как бы ни был сложен и загадочен его «механизм», это «наше», для кого-то очень «родное», благое, великое. Разрушение неприятно, болезненно, мы предпочитаем его «не замечать». Но это неправильное отношение. Его надо видеть, понимать, бороться с ним, преодолевать созиданием.
Что толкает человека к разрушительной деятельности? Бесы? Дьявол? Вряд ли такое объяснение мы можем принять. Почему разрушение, творимое человеком так огромно? Можно попытаться подойти к объяснению через такого рода классификацию типов разрушений:
1. Откровенное. Разрушитель испытывает острое удовольствие и глубокое удовлетворение, не слишком утруждая себя поисками оправданий.
2. Оборотничество. Основано на обмане. Творится под фальшивыми лозунгами или в «тени» благих поступков других фигурантов исторического или какого-нибудь другого процесса.
3. Разрушение как результат непонимания, недалёкости, растерянности, дезорганизованности, паники, от избытка энергии и недостатка ума.
4. Как результат дефектов системы разного происхождения (по данным ВОЗ психически больны 20% населения)
5. Как результат эпидемии разрушения, охватившей широкие слои населения (терроризм в России в конце 19 – начале 20 вв., вакханалия разрушения после 1917 г.).
Гитлер был откровенным разрушителем, даже слишком прямолинейным для человека его уровня и ранга. Большевики – типичные оборотни. Они создали редкостный симбиоз жажды разрушения и достаточно позитивных социальных идей. Историки до сих пор не могут понять, сколько там созидания, сколько разрушения. Методика приведена выше: надо идти от научно обоснованного определения Кф. Но что, по-видимому, можно констатировать наверное – никому ещё в истории не удавалось одурачить целый народ с помощью одного такого простого лозунга: «Фабрики рабочим, землю крестьянам, власть Советам!»
Система «человек – общество» столь мало изучена и понята, что в целом общество даже не догадывается, какие параметры являются определяющими, тем более к каким их значениям надо стремиться. Один из них, причём главный, - полагаю, так можно считать – найден: это уровень деятельности. Максимум созидания достигается при Кф=1. Но это только начало проникновения в «чёрный ящик» нашей деятельности.
Ясно, например, то, что не являются определяющими ни социальный строй, ни форма правления, ни то, насколько всеобщим является образование. В 1812 г. В России было крепостное право, в 1941 – самый передовой в мире строй (без эксплуататоров!). Но в 1812 году война была выиграна без политруков, штрафных батальонов, заградительных отрядов, СМЕРШа, в кратчайшие сроки, а, самое главное, с прямо противоположным соотношением потерь. Потери французов были намного больше наших. В чём дело? Как это ни парадоксально звучит, в эксплуататорах! В России культура тогда была дворянской. К 1941г. её остатки были почти полностью уничтожены. Уже после войны Ф. Раневская говорила: «Я так стара, что ещё помню порядочных людей».
На рубеже веков в России была довольно высока безграмотность, однако это не помешало осуществиться Серебряному веку. В чём дело? Всё в той же дворянской культуре, которая к тому времени успела трансформироваться, присоединив деятелей из других слоёв, но жила, развивалась и дала замечательные плоды. Возможно ли в будущем что-либо подобное по своему уровню. Думаю, что нет. Эта культура уничтожена, а с созданием новой очень большие проблемы.
Далее приводятся несколько закономерностей деятельности, знание которых будет не лишним, если попытка возрождения культуры всё-таки будет предпринята.
Закон 1. Деятельность на высших уровнях формируется последней – разрушается первой. Формируется долго – разрушается быстро.
Закон 2. Деятельность склонна деградировать, это процесс аналогичный росту энтропии в замкнутых термодинамических системах. Нужны постоянные усилия для поддержания её уровня. Будучи открытой системой, человек, как уже говорилось, является устройством, перерабатывающим «информацию в высоту». Чем выше уровень, тем более эффективным преобразователем является человек. Дело системы, если она хочет жить и процветать, создать своим деятелям все условия для роста.
Закон 3. Деградирующая деятельность как правило опускается до симметричного негативного уровня. Ниже не получается: он хоть и отрицательный, но сложнее. А на симметричных уровнях деятельность внешне порой очень похожа, и неискушённая масса просто не замечает подмены, что существенно облегчает реализацию «перевёртышей».
Искусствоведам придётся ещё долго разбираться, что в искусстве 19 – 20 вв. (и, по-видимому, 21 века, положительных перемен пока не предвидится) является искусством, а что фальшивкой, симулякром, ловким трюком, в конце концов – грубым обманом (порой он даже легче проходит).
Результатом подмены на ур. 6 являются секты, саентология, на 4 наиболее впечатляющим является опыт «селекции» в 20 – 30-е годы, в результате которой был получен «человек советский», на 3 – монополизированная экономика вместо рыночной в 90-е годы и крайне поляризованное общество, «увенчанное» внезапно возникшей, буквально из ничего, наглой, безобразно богатой олигархией.
Деградация деятельности – один из способов генерации нового. Можно выдумать любой вздор, и это будет новое. На другом пути появление нового является результатом увеличения уровня деятельности. Для этого нужен большой талант, культура, упорный труд. Это путь развития традиций, наработанных предыдущими поколениями. Различение этих двух типов нового (порой это бывает очень сложной задачей), а так-же удержание очень важного для развития баланса «новое/традиционное» в определённых пределах, по силам только деятелям пятого уровня. Нужна большая культура, чтобы выступать экспертом и регулятором этих процессов.
Показательным примером этих процессов является история русского искусства на рубеже 19-20 вв. Русская живопись на рубеже этих столетий является уникальным явлением мировой культуры. Всё сделанное в России после: сильно переоценённый авангард, андеграунд, схлопнувшийся сразу после того, как на него перестал давить «граунд»; весьма активный, но бессодержательный арт-базар современного искусства, имеющий вторичный характер – всё это, и отдельные талантливые художники нетрадиционных направлений, работающие в области книжных иллюстраций и др., ни в какое сравнение не идут с вершинными достижениями рубежа столетий. Но мало этого, в то время, когда в Европе новое буквально сметает старое, в России сохранились традиции и в определённой мере школа. Идеологические путы, закрытость СССР от остального мира превратили его в заповедник подлинной живописи. Это редкий для нашего времени случай, когда система, введя запреты, тем самым способствовала сохранению достигнутого ранее высокого уровня. Конечно, цели этого регулирования были не системные, а идеологические, и в других областях результат был определённо негативным.
Автор этой статьи является организатором и участником ежегодных коллективных выставок лучших современных художников Петербурга. Целью выставок является, в частности, исследование феномена сохранения и развития традиций, которые в условиях чудовищного социального эксперимента, изоляции от мейнстрима мирового искусства (что сыграло так-же и положительную роль) остались живыми и животворят по сей день. Корректности эксперимента способствует высокий уровень участников. Выставка проводится в Доме учёных на Дворцовой набережной, творческий дух и интерьеры которого (в прошлом великокняжеского дворца) создают идеальную атмосферу для подлинной живописи. Последняя, четвёртая выставка «Наследие великих традиций» состоялась в январе 2013 г.
Находясь среди художников высокого уровня и, имея возможность наблюдать их творчество на всех стадиях, в конце концов приходишь к пониманию, что только у лучших одним из движителей является сама по себе «устремлённость в высоту», в отличие от большинства, чьи движители более низких уровней. Имеется явно выраженная корреляция между устремлённостью и уровнем художника не как профессионала, а как творца. Рынок (в самом широком смысле, арт-рынок в России пока не сформировался) оказывает на художника в большей степени отрицательное воздействие, провоцируя его к чрезмерному приспособлению. «Устремлённость в высоту» в этой атмосфере теряет свою движущую силу, растворяясь в суете.
Рассмотрение системы «человек – общество» и анализ её деятельности в рамках предложенной уровневой модели приводит нас к пониманию, что культура есть деятельность. Это противоречит большинству представлений, согласно которым культура представляет собой некое образование, достаточно автономное и воздействующее на нас как бы со стороны (Маркузе: «Культура создала человечество»). Так Шпенглер представлял культуру «организмом», Уайт – «механизмом», Лихачёв даже фундаментом (конечно, это метафора). Но если уж подыскивать совсем простой образ, то культуру более уместно сравнивать с крыльями самолёта, которые поднимают систему вверх и удерживают на высоте. Культура ничего не подпирает, не лежит в основании, она на самом верху системы (если, конечно, она в этой системе есть). Другие это образование представляли состоящим из знаний, верований, законов (Тайлор), опыта (Осокин), духовного опыта (Акопян), средств и способов деятельности (Малиновский), ценностей и навыков (Бранский), как информацию, семиогический мезанизм (Лотман). Но вот что интересно, чаще всего при чтении культурологических текстов слово «культура» хочется заменить на слово «деятельность». А заменить хочется весьма часто. Сложившиеся в сознании в незапамятные времена лингвистические структуры, не пропускают во многих случаях слово «культура» (это, конечно, мой опыт). Но можно ли ориентироваться на естественную речь, если решается вопрос о выборе слова – термина? Если речь идёт о давно существующем понятии, связанном с нашей деятельностью и прошедшем проверку повседневной речью, литературой и временем, - то не только можно, но и нужно. Это тот случай, о котором говорится: «Язык мудрее нас».
Хорошим подспорьем в особо сложных случаях является феноменологический анализ. Существенную помощь в его проведении может оказать «Феноменология» В. Вольнова [7], написанная ясным, пластичным языком и содержащая методики раскрытия феноменов и ряд примеров. Феноменология – это раскрытие феномена в речи. Раскрыть феномен – это значит понять его как способ бытия. Простые феномены передаются отглагольными существительными (хождение, чтение, переживание), и поэтому их раскрытие проще, чем раскрытие феноменов, передаваемых существительными. Этим они маскируются под сущее. Такими являются «ум», «мысль», «душа», «культура». К тому же «культура» является сложным феноменом, то-есть состоящим из других феноменов, и раскрытие его требует предварительного раскрытия составляющих и сращивания их в единое целое. Это, по-видимому, является одной из причин неопределённости, многозначности в понимании и определении культуры.
Вольнов приводит примеры раскрытия таких сложных феноменов как «любовь», «свобода», «власть». Автор этой статьи проделал нечто подобное с феноменом «культура», но он оказался настолько сложным, что потребовалось привлечение результатов системного анализа, изложенного выше.
Изложить процедуру феноменологического раскрытия здесь не представляется возможным. Остановлюсь на некоторых моментах и результатах. Проще всего понять феномен «культура» по аналогии с феноменом «душа». Душа – это переживание, чувствование, относится к ур. 4. Так же, как впоследствии культуру, её полагали сущим, считали, что она помещается в сердце. Таким же образом впоследствии складывались представления о культуре: она тоже существует, но находится вне человека.
Полагая, что человек состоит из тела и души, последнюю пытались взвесить, сравнивая вес тела до и после того, как она «отлетает». Но душа – это именование самого процесса чувствования, сочувствования, сопереживания. Составной частью души является совесть. Это переживание, приводящее человека к правильному (моральному) поступку. Совесть – это специфическое чувствование, в процессе которого человек делает правильный моральный выбор. Более сложным феноменом является «культура». Он включает в себя помимо чувствования (в данном случае эстетического) ориентирование, оценку, творение, вдохновение, трансцедентирование, подъём, ощущение парения, океаническое чувство, сакральные планы и т. д., и т. п. Более сложным чем моральное чувствование является само по себе эстетическое переживание: чувствование красоты, гармонии, «высоты», «чистоты» и ещё множества качеств, которым в нашем языке нет названий. Мы их переживаем (стоя перед картиной, слушая музыку) не «проговаривая внутри себя». Но они от этого не становятся менее яркими и оказывают сильное влияние на наши оценки и решения.
Совесть, феномен более низкого уровня (3, это её никак не умаляет, во многих жизненных ситуациях достаточно того, чтобы была она; без феноменов высших уровней можно обойтись, без неё - нет) и диктуемые ею решения более однозначны. В значительной мере независимо от уровня деятельности, социального статуса наблюдается большое согласие с дефинициями «совестливый – бессовестный». Иначе дело обстоит с оценками на уровне культуры. Здесь нужно хорошее образование, широкий кругозор и, главное, хороший вкус. А это очень редкое качество. Хотя говорят, что на вкус и на цвет товарища нет, на самом деле абсолютная шкала вкуса существует (в непроявленном виде). Она простирается от дурновкусия самого низкого пошиба до способности судить, которой обладает хорошо воспитанный и образованный, щедро одарённый от природы всеми талантами человек – тип идеального эксперта. Действование (т. е. процесс деятельности, процессуальную цепочку осуществления действия) надо понимать в самом широком смысле от первого побуждения до получения результата, его осмысления и изменения под его влиянием самого деятеля. Разделение на целеполагание, создание программы, способы, методики и другие этапы и операции – это предмет изучения теории деятельности и для решения поставленных нами задач не требуется. Выделение какого-то этапа, звена, элемента цепочки (смыслополагания, навыков, способов и т. д.) и «назначение» его главным, определяющим данный феномен – это следствие отсутствия системного мышления.
Феноменологический анализ позволяет сделать ряд уточнений в понимании сути происходящего на различных уровнях. На двух нижних уровнях в борьбе за выживание и борьбе-конкуренции человек действует в значительной мере интуитивно. На третьем уровне активизируется ум. Феноменологически ум, сознание – это «понимание» [7]. На третьем уровне приходит понимание многого того, что было ранее недоступно деятелю, в том числе, и того, что деятельность необходимо разумно ограничить. Это уровень рационального (идущего от ума) построения деятельности, понимания, трансформирующегося последовательно в знания (наука) и осозание, т. е. формирования знания о себе, в результате которого приходит рациональное понимание себя, своих функций в жизни.
Душа. На ур. 4 действование является как переживание и такой его компонент, как совесть, которая позволяет принимать путём переживания ситуации правильные решения. Можно сказать, что совесть является источником более высокой формы знания. Декарт: «Все знания мира не сравнятся с одним движением сердца».
На ур. 5 у деятеля включается более сложное эстетическое переживание. Это уровень ярко выраженных творческих процессов и обретения гармонии. Сервантес: «Красота обладает даром вносить мир в сердца людей».
Дух – это действование сродни пониманию, но особого рода, «пониманию – ради – чего». И это очень точно совпадает с пониманием духа, к которому приводит системный анализ. Здесь к деятелю приходит главное понимание: ради чего он живёт, постигаются истинные ценности жизни. Здесь человек обретает силу духа. Процесс осознания, проговаривания этого в себе не поддаётся описанию в статье такого типа. Это удел философской поэзии, может особого эпического жанра. Этот процесс, когда он становится главным содержанием повседневной жизни (уже полностью утратившей свою обыденность), приводит к кардинальному пересмотру представлений, освобождению от всего вторичного, лишнего, служащего помехой подлинному. Карьера, борьба за высокий официальный статус теряет смысл. Деятель достигает высшей степени проявленности. Сущность человеческого предстаёт во всей её полноте и чистоте. Это позволяет реализовать максимум того, что доступно человеку на данном этапе его эволюции. Степень согласия с самим собой, функциональной слаженности, достигаемой на ур. 6 – это предел возможностей «механизма» человека.
Итак, феноменологический анализ ещё раз убеждает нас в том, что культура - это действование, деятельность. Интересно, что один достаточно серьёзно проработанный прецедент понимания этого возник в теории М. Кагана. Но он понимал под деятельностью ВСЮ деятельность человека. В рассмотренном нами случае культура – это 1. деятельность в созидательной области, 2. деятельность высокого, а именно пятого уровня. Это является наиболее точным определением культуры.
Оно непривычно по форме, и не очень удобно. Чтобы понять, что такое пятый уровень надо заново перечитывать всю статью. Дело в том, что пятый уровень объясняется через сравнение с другими. Это системное свойство культуры: её нельзя объяснить в одном предложении. Тем не менее, возможно краткое определение, которое не будучи точным, и являясь в известной мере тавтологией, доносит до читателя суть: «Культура - деятельность, создающая высшие ценности». Ценности здесь понимаются интегрально. Это не столько определение, сколько означение. Оно возможно и даже полезно как метка в сознании, помечающая уже понятое. Такого рода самым коротким означением культуры является: «Культура это высота». Здесь отражено самое главное, суть культуры. Перефразируя можно сказать: «Суть культуры – высота».
Коллега-культуролог, просматривая статью и пробегая взглядом мимо «уровней», пожимает плечами: «Какие уровни? ну явно видно – человек не понимает культурологического тренда». Когда же его взгляд упирается в определение культуры (необычное – это мягко сказано), он вне себя от возмущения. «Какой ещё пятый уровень, ну надо же такое придумать, а почему не десятый?!» и вообще откуда он взял, что культура – уровень?.. Ну что ж, и так этих определений больше тысячи, появилось ещё одно, большое дело! Да и не определение это, а какой-то курьёз». А когда далее он прочтёт, что это единственное правильное понимание, и единственно верное определение, а все остальные отныне должны стать достоянием истории, и что культура теперь – это уровень, тут он даже возмущаться не станет: «Что-то автор слишком «устремился вверх». Как бы он плохо не кончил. Бедняга!»
– Но это действительно единственно правильное понимание культуры!
Ну можно же и ошибаться. Ссылки на то, что это не звучит, режет слух (ну кому-то режет, хотя я о таких не слышал, кому-то не режет) это не аргумент. Вот А. Кармин [8] говорит, что не надо привязываться к слову, тому как оно звучит, как оно употребляется в естественном языке, а надо выделить изучаемый предмет и «понять его сущность».
– Это верно, но отчасти. Вот Гилберт говорит: «Чтобы понять работу части, надо понять её роль как части общего целого». Автор так и поступил: он рассмотрел деятельность человека в целом и определил фрагмент её, который с наибольшим правом может называться культурой (ведь мы не сомневаемся, что культура – это составляющая нашей деятельности и что она реально существует). Причём применил для «вычленения» культуры системный подход, рассматривающий различные «фрагменты», как взаимодействующие друг с другом, складывающиеся в иерархию и как следствие, образующие целое. Проверка целостностью, это обязательное условие построения системы и критерий правильности её построения. Это следствие того, что целостность, является фундаментальным свойством бытия человека. Если бы мы не образовывали целостностей, которые в конце концов образуют целостность человечества, нас бы просто не было. Мы существуем постольку, поскольку в состоянии образовать целостности. Кстати, это ответ на поставленный выше вопрос: «Почему мы всё-таки существуем, несмотря на творящееся в мире огромное разрушение?» Потому что мы всё-таки находим возможности образовывать целое. Когда эти возможности и способности иссякнут, нас не станет. Таким образом научно обоснованным путём, настолько строго и корректно, насколько позволяет это сделать современное состояние науки, определено, наконец – то! что такое культура.
«Но позвольте», – возражает читатель, к которому вернулся дар возмущаться, потому что он почувствовал: что-то в приводимых доводах есть, не так уж примитивны эти доказательства и не так уж простодушен автор (хотя тренда он всё-таки не понимает!). «Больше ста лет мы живём – чего душой кривить, да! – с этим удобным множеством культур, бери любую и пиши, исследуй. Да и глаз привык к этой «политической карте» культур, где каждая, как на знакомой с первых классов школы географической карте окрашена в свой цвет и без этих вертикальных фокусов с иерархиями. К тому же, хочешь, можешь добавить любую культуру (эта карта как бы резиновая) и исследовать её. А теперь, если это всего один уровень, чем заниматься? Да и система, говорят, штука упрямая и несговорчивая, туда, что захочешь, просто так не вставишь. А сегодня такая прелесть: можно устраивать диалоги культур, всякие мультикультурные перформансы.
- Автор объясняет: правильное понимание культуры не исключает специфики образов жизни племён, народов и других реально существующих общностей, они-то и будут конкурировать, вступать во взаимодействие, сосуществовать, но называться по-другому, не культурой. Надо будет в соответствии с правильным понимание культуры провести ревизию терминологии и существенно её изменить.
«Это ещё зачем, мы и так, что нам надо, понимаем. А так запутаемся и перестанем друг друга понимать… подождите, так это ж надо будет и курсы, которые мы читаем студентам изменять до неузнаваемости. Это же - страшно сказать – смена парадигмы! Раньше всё было понятно и приятно разнообразно: сколько было видов, форм, типов, отраслей культуры; да, где-то что-то и противоречило друг другу, но где-то что-то и дополняло. Было о чём поговорить, над чем подумать. Сколько только одних определений было! Как это всё взять и отменить, ведь – извините за прямоту – не такие уж глупые люди их писали».
-Противоречия большие, даже очень большие, в системе такого быть не должно. Вы их просто не видите, вы со студенческой скамьи привыкли к ним и воспринимаете их как данность, как вполне нормальное явление. Опасения, что нечем будет заниматься, безосновательны. Да, культур поубавиться, но не бросим же мы папуасов без ничего, у них останутся обряды, обычаи, уклад жизни, да всё останется. Но зато какое поле новых пониманий, значений откроется перед исследователями, которые возьмут на вооружение уровневый подход! Ну а главное, порядок будет, все наши представления сложатся в одну картину, без единого противоречия, всё (в области культурологии, конечно) станет той простотой, которая в математике считается верным показателем правильности найденного решения. Будет так складно и ладно, что наступит благодать.
Не знаю, убедил ли автор коллегу, но доказательства у него веские. Их уже четыре:
1. Научно обоснованное понимание культуры, являющееся результатом системного анализа.
2. Его подтверждают результаты феноменологического анализа.
3. Это понимание культуры совпадает с первоначально введённым литературой 18 в., а затем, искажённым, расширенным и почти утратившим первоначальный смысл. Те, кто сделали это, допустили большую ошибку.
4. Есть ещё один довод. Гилберт полагал: «Математика – это то, что под ней понимают компетентные люди». Автор полагает, что культура это в гораздо большей степени то, что подразумевают выдающиеся деятели искусства, чем – скажем прямо – узкие специалисты. Истинно великие люди поднялись на такую высоту, откуда им видно многое, что скрыто от наших глаз. А их мнение совпадает с пониманием по п. 3
Существует ещё один способ проверки изложенной уровневой теории. Есть другие исследователи, которые так же исследуют культуру, основываясь на принципах теории систем. Если им удалось построить непротиворечивую систему, значит понимание (и определение, основанное на нём) автора, по крайней мере, не единственно возможное.
Рассмотрим работу Ю. Осокина «Культура как система» [9], по-видимому самого активного пропагандиста системного подхода среди российских культурологов, приводящего наиболее детальное обоснование своей модели. Однако, несмотря на терминологический флёр, в ней всё чрезвычайно просто. Субкультуры расположены вокруг некоего «ядра» культуры, что создаёт объёмный образ этой модели, но не более того. Модель по существу является плоской. Иерархичность продекларирована, но не реализована, т. к. в модели отсутствуют соответствующие средства: не обозначены связи, обеспечивающие взаимодействие, соподчинение элементов. В нашей модели соподчинение описывается расположением уровней. По типу рассматриваемая система является абстрактной. Дело в том, что естественная система, состоящая из реально существующих деятелей, - приведём такую простую аналогию – подобна кубику Рубика, который при правильной последовательности действий в конце концов неизбежно собирается. Способность абстрактных понятий собираться в систему зависит от того, насколько строго они введены. В данном случае они вводились стихийно, как правило раньше понимания сути явления, представителями различных областей знаний, интересующихся в соответствии со своей специализацией определёнными частными аспектами явлений, и которые в силу своей профессиональной ориентации имели довольно смутное представление о научной строгости и точности, по-видимому не всегда обладали вкусом, без которого в такой специфической области как изучение культуры просто не обойтись.
Более того, здесь культура не исследуется как часть б;льшего целого (что само по себе является признаком несистемного подхода) и модель является, по признанию автора, оценочной. Такого же типа – неявная культурологическая модель, но об этом не принято «говорить вслух». Безоценочность не даёт возможность оценивать реальные явления, а только описывать их с позиции «все культуры хороши». В то же время вынесение оценки является важнейшим элементом сложной деятельности человека. Без этого она просто не может быть осуществлена. В нашей модели оценка деятельности производится отнесением её к соответствующему уровню. Всё изложенное приводит к пониманию, что модель, описываемая Осокиным, полностью соответствует модели, лежащей в основе современного культурологического дискурса. Рассматриваемая работа является по существу не столько попыткой построения системы культуры, как системы терминологии культуры. Культурология посредством такой системы может изучать лишь самоё себя. Результат этого системного самоистязания следующий: рассмотренная модель является полным аналогом принятой в настоящее время культурологической модели, а проделанная работа доказывает, что существующие понятия (и соответствующие термины) не сводятся в систему. Надо сказать, что этот результат нетрудно было предвидеть: ну что есть общего у духовной, массовой и уголовной «культур», что позволило бы свести их в единое целое?!
Проблема целостности возникла в культурологии задолго до появления в столь явном виде системного мышления. Тонко чувствующий, хорошо образованный человек интуитивно понимает, что настоящее, подлинное – цельно. Мы очень ценим, например, «цельный характер», «цельную личность». У многих культурологов было предчувствие этого (Лихачёв, Межуев), однако их попытки (по правде говоря, не идущие дальше ничем не обоснованных утверждений) доказать цельность культуры, состоящей из бессмысленных «лоскутов» субкультур, оказались безрезультатными. Осокин в этом также потерпел неудачу.
В уровневой модели проблема цельности решается следующим образом: культура цельна постольку, поскольку принадлежит к одному уровню деятельности. Цельность деятельности на определённом уровне обусловлена характеристиками, привязывающими её к этому уровню, и полученными результатами. Так, произведения подлинного искусства (5) вызывают у зрителя чувство подъёма, катарсиса, восхищения, а арт-объекты и прочие трюки на ур.(-5) – чувство недоумения, гадливости или возмущения в зависимости от течения, школы и испорченности автора. Тонко чувствующий зритель воспринимает цельность почти непосредственно как одну из важнейших характеристик подлинно созидательной деятельности. Но найдите мне хотя бы одного «тонко чувствующего», пусть даже не очень тонко чувствующего деятеля, который бы воспринимал существующую культурологическую картину как нечто целое. Не найдёте.
Хорошо написанная, с интересом читающаяся книга Э. Тайлора «Первобытная культура» [6] начинается словами «Культура, или цивилизация…». Так что же он имеет в виду: культуру или цивилизацию? Далее по тексту постепенно выясняется, что автор в одних случаях отождествляет эти два понятия, в других – разделяет. Почему он это делает – непонятно. Возможно, это какие-то особенности антропологического дискурса того времени. Но как бы то ни было, в большей части случаев у Тайлора, как и в значительной части других источников, цивилизация – это некая специфическая «окраска», вид, тип деятельности, в который включён уклад жизни, склад ума, характера, первоначально сложившиеся в результате адаптации к внешним условиям (рыбаки не жарят шашлыки). У других это определённая стадия эволюции общества. Но в любом случае это другое понятие, а не уровень деятельности, то есть не культура. Для обозначения этой особенности (типа, характера) деятельности, по мнению автора очень подходит ёмкое, точное, наполненное глубоким смыслом слово «лад». Существует это слово в великом русском языке с незапамятных времён и служит корнем большого числа слов, перекрывающих обширное понятийное поле (ладный, складный, поладить, налаживать, уклад, неладен, склад, ладно). В музыке лад – это система взаимодействия между звуками, которая обеспечивает их согласованность и определяет тональность. Интересно, что существует некое подобие между тональностями: мажорной и минорной – и двумя модусами деятельности: разрушением и созиданием. Поэтому термин «лад» (может быть «уклад», «склад») вполне органичен, когда мы говорим о том как сложились быт, обычаи, нормы, вообще жизнь, в каком-то регионе у каких-то сообществ, людей. Понятие лада – это далёкое предвидение замечательного детища науки 20 в.: общей теории систем, системного анализа, родившихся из понимания, что всё в этом мире – системы. К сожалению, в культурологии в понятие система вкладывается отрицательный смысл, она противопоставляется человеку, личность которого она «подавляет». На самом деле система – благо. Ладность, складность, слаженность – это её свойства.
Лад может быть и минорным, разрушительным («складно врёт»). Складной, хорошо организованной может быть и негативная деятельность: нацисты хорошо организовывали уничтожение в лагерях смерти(-3). Если хорошо организовать, наладить труд, то вырастет производительность труда. Но при чём здесь культура производства (один из множества нелепых терминов). При чём тут Пушкин? Культура – это высокий уровень созидательной деятельности с элементами творчества (или всецело творческая), а в последнем случае речь идёт о хорошо налаженных, в соответствии с технологическими картами и прочим, рутинных операциях, где от исполнителя требуется только скрупулезное исполнение норм. Результатом правильного понимания культуры –наконец, это стало возможным, – системности человеческой деятельности, системности как обязательного условия полезности любой области знания, являются следующие предложения по ревизии терминологии:
1. Сложившиеся типы деятельности вкупе с результатами, характерные для самых различных сообществ, организованных по географическому, этническому и  прочим принципам – именовать впредь не культурой, а "укладом»).
2. «Культуры» родов деятельности: производственной, политической и других – ладностью.
3. От «культур» обозначающих уровень, этап, звено, элемент деятельности оставить наименование элемента. Не «материальная культура», а в зависимости от контекста: товар, продукт, арт-объект, в конце концов горшок, кувшин.
4. Термины типа «культура» производства, поведения, пития, бритья, означающие всего лишь: «это достаточно хорошо (правильно) делается» - не применять и пользоваться литературным русским языком.
5. Термины – уроды: «культуры» массовая, духовная, войны [10], преступного мира – исключить и навсегда забыть.
Современное состояние культурологии является результатом эволюции (правильно сказать – деволюции) представлений о культуре, имевшей место в течении двух последних веков. Первоначально, в 18 в. латинское слово cultura стало употребляться в значении, близком к таким словам, как просвещённость, образованность, духовное развитие, т. е. под культурой понималось качество, отличающее наиболее просвещённую, образованную, духовно развитую часть общества. Иначе говоря, под культурой понимался их уровень деятельности.
Далее в соответствии с духом гуманизма, акцентирующего ценность человека, и наделяющего уже всех представителей человечества качествами самых достойных (сколько глупостей было наговорено и написано по этому поводу – не счесть!), до уровня культуры «подняли» всех европейцев скопом, потом бушменов и папуасов, а затем представителей предыдущих исторических эпох, вплоть до первобытной. Так появилась «культура допервобытного общества» (ещё один образец научной бессмыслицы). А потом какие-то антропологи-археологи, не очень задумываясь, свидетельства этих «культур», находимые при археологических раскопка (фрагмент оружия, посуды, утвари) стали тоже называть…культурой (материальной!). Так, культура, которой именовались достоинства лучших, стала ночным горшком. Далее для объяснения различий в образе жизни, верованиях и т. д. соседних племён придумали простой способ: наделять их «своей» культурой. Теперь каждое племя стало по-своему «культурным», а затем и каждый вид деятельности наделили своей культурой (а что, не жалко!). и всё получило простое, слишком простое! – объяснение: всё разное потому, что разные культуры. Что-то одно отличается от другого – что тут удивительного, ведь у них разные культуры. Это была реализация простейшей (вырожденной – потому что отсутствовала вертикальная координата) плоской модели. По внешнему виду она похожа на политическую карту мира: каждая страна окрашена в свой цвет.
Нормальное живое общество совсем не похоже на политическую карту, оно движется, волнуется, бурлит, кипит на множестве уровней, между деятелями которых идёт борьба за выживание, превосходство, высоту. Маркс – на нашу беду - обратил на это своё внимание, но не сумел реализовать появившийся шанс, бездарно сведя всё буйное разнообразие жизни к накоплению капитала и классовой борьбе. Антропологи, подолгу находясь в командировках в дебрях Африки и Новой Каледонии, оказались в стороне от событий и свой шанс тоже проглядели.
А их было два. Первый, но тут антропологи, похоже, не причём, заключался в том, что можно было дать правильное наименование тому, что мы сегодня называем культурой. Это слово «культивирование». При этом явление было бы правильно категорировано. Более того, в названии была бы отражена специфика культуры как действования на высоком уровне (как нельзя более подходящее слово; термин, лежащий буквально на поверхности!). Поименование культуры как феномена, а именно действования на высоком уровне, позволило бы избежать ряда ошибок, неизбежных при представлении культуры как сущего. Сейчас, конечно, трудно сказать, привело бы понимание её как деятельности к осознанию того, что уровневость деятельности является ключом к объяснению огромного массива явлений, которые с других позиций в принципе не могут быть объяснены (М. Кагана, например, не привело).
Второй шанс, когда у Тайлора (может быть не у одного его, пойди сейчас разбери) возникли догадки об уровнях деятельности. Сам Тайлор, по-видимому слишком увлечённый обычаями дикарей, не сумел уделить этой догадке достаточно времени и сил. А жаль. Развитие культурологии и смежных с ней областей знаний пошло бы по другому пути. Уровневость – это способ описания «механизма» деятельности человека и общества, и включение её в модель наделяет способностью описывать широкий круг явлений, принципиально необъяснимых в рамках плоской модели. Это шаг от схоластики к науке. Далее неизбежно было бы введено представление об иерархии и … пришло бы понимание общества как системы. Но, по-видимому, это пришло бы не раньше, чем появление общей теории систем фон Берталанфи. Очень трудно быть больше великих.
Именно по этой причине антропологи, современные Тайлору, не разглядели возможностей, таящихся в уровневом понимании деятельности. Они нашли простой способ объяснить разницу между племенами: им приписывались различные «культуры». И всё, как им хотелось бы думать, объяснялось. На самом деле – нет. Это был уже кризис, но культурология его не замечала и стала прибегать к уже некорректным приёмам. Один из них, использование метода – назовём его так – дополнения, применяя который стали «объяснять» необъяснимое. Иллюстрацию этого «метода» можно найти в курсе культурологии Л. Кругловой [12]. Приведя положение Э. Маркаряна об адаптации как главной функции культуры и понимания В. Межуевым культуры как способа саморазвития автор пишет: «Несмотря на кажущуюся несовместимость этих позиций, они являются не взаимоисключающими, а взаимодополняющими, как и определения культуры, которые на них основаны». Из уровневой модели следует, что адаптация – это функция не культуры, а нижнего уровня деятельности. Поэтому определение Маркаряна «несовместимо» с культурой. Взаимодополняющими они не являются, так-как относятся к частным аспектам деятельности на разных уровнях. Частным потому, что самосовершенствование не является главным, что определяет деятельность на ур. 5. На этом уровне, как объяснялось выше, деятельность в большей степени направлена вовне (в отличие от ур. 4, 6) , деятель в большей степени ощущает себя частью системы, а его творчество обращено к системе. Поэтому определение, основанное не на представлении о совершенствовании будет в лучшем случае ограниченным. Идти надо по другому пути (сказанное надо понимать не как лозунг или риторический пассаж, а как совершенно конкретное указание, что же делать в таком случае). Надо не пытаться «совместить несовместимое», а задуматься, почему оно не совмещается. Тут явно что-то не то. Следующий шаг – это начать поиски и найти такую модель, в рамках которой естественно складываются непротиворечивые объяснения. Впрочем, кажется, это уже сделано.
Какую опасность таят в себе чрезмерно упрощённые, выхолощенные модели? Если дело ограничивается тем, что на их основании что-то не так объяснили, совместили что-то в принципе не «взаимодополняющее» - это ещё полбеды. Гораздо хуже, когда выводы такой модели принимаются как руководство к действию. Привели в движение «главную движущую силу истории», и она так «двинула» страну, что от неё мало что осталось. Как выяснилось позже – не то привели в движение. Движущейся силой истории является не пролетариат (как такое вообще могло прийти в голову!), а сама система. Но есть ещё необходимое условие движения – это уровневый градиент. Так–же как градиент высоты является условием движения воды: она будет двигаться в сторону уменьшения высоты. Так вот – этот уровневый градиент обеспечивается существованием культуры. Это самый прямой и исчерпывающий ответ на вопрос: «В чём заключается роль культуры?» В создании градиента уровня! Есть только одно важное дополнение: положительного градиента уровня. В отличие от случая с водой, когда градиент высоты создаёт ландшафт (и тем обеспечивает круговорот воды в природе), уровневый градиент должна создавать сама система. Как? Делая верхние уровни реально «заселёнными» деятелями. С появлением деятельности на них появляется градиент, который канализирует жизненную энергию, так сказать, «ещё не определившихся, что делать» в русло увеличения высоты. Роль культуры тем более велика, что она нагляднее и доступнее духовности. К сожалению, жизнь устроена так, что в ней неизбежно присутствует отрицательный градиент, но обсуждение этой проблемы уже далеко уводит за рамки дозволенного объёма статьи.
Возвращаясь к творческому наследию Маркса: надо было не ненависть сеять – это путь к деградации системы, а пробуждать всеми способами стремление расти. Как раньше говорили: просвещать народ. Такое течение в России было, многие известные учёные и общественные деятели принимали участие в этой работе, многое было сделано земством. Но разрушители взяли верх – разрушать проще.
Тяга образованных людей к предельно упрощённым идеям и моделям и примитивным «объяснениям», следующим из них, просто поразительна. Что всё-таки делает энтропия с человеком! Это сейчас предположение о том, что пролетариат может быть двигателем истории вызывает приступ неудержимого хохота. А в своё время какая-то часть образованного общества вполне серьёзно обсуждала и даже верила в это. Также непонятно, как идея о том что наш мир поделен на бесконечное множество культур и субкультур и что это что-то объясняет, стала основанием целой области знаний. Но ведь совершенно очевидно, что она почти ничего не объясняет, стоит только «человеку думающему» приподнятся над уровнем учебника по культурологии. Первое, что сразу же бросается в глаза, - эта модель «не объясняет» разрушение. Тхагапсоев (и с ним многие другие) считают, что ничего подобного: вводим культуру войны [10] и разрушай, но только, конечно, не сколько душа пожелает, а в определённых пределах – культурно разрушай. Таким же образом можно ввести культуру насилия, убийства, унижения, издевательства и т. д. А как же быть с теми случаями, когда разрушение выходит за рамки самых либеральных субкультур? Когда война уже «явно некультурна», хотя кто знает, где граница? К какой субкультуре относить этот случай разрушения, чтобы можно было посчитать его понятым и объяснённым? Складывается следующая парадоксальная ситуация: всё разрушение включено в культуру, но для большинства его форм нет соответствующих субкультур. Такая вот заминка произошла в околокультуротворческой деятельности. Сегодня культурологи разделились на два лагеря: одни настаивают на том, что негативные явления должны быть включены в культуру, другие, что культура явление сугубо позитивное, созидательное. Первые обвиняют вторых в сужении понятия культуры: надо понимать её в широком смысле. Третьи вообще избегают думать на эту тему – «чёрт тут ногу сломит», - культура реально есть, это стопроцентно очевидно, и зачем эти лишние рассуждения.
В результате культурология превратилась в своего рода музей курьёзов, где к экспонатам прикреплены бирки с такого рода надписями:
«Культура папуасов Новой Каледонии»,
«Производственная культура на заводе «Красный треугольника в 30-е годы 20 века»,
«Феномен культуры бритья»,
«Диалог культуры пролетариата с культурой пития»,
«Культура разврата в СССР периода развитого социализма».
Ещё один пример, выхолощенности, уже современный, это – мультикультурализм: «ребята, давайте жить дружно». Да не могут они, потому что у одних низкий уровень, а другие не понимают этого. Общества – системы имеют разный уровень и одними благими пожеланиями их не совместить в непротиворечивом приятном существовании. Непонимание этого – следствие плоской модели. Чтобы общества объединились, их нужно соединить в правильную иерархию. Здесь без уровневых представлений не обойтись. Тема мультикультурализма была одним из «хитов» второго конгресса. В разделе «Теория и практика мультикультурализма» один из авторов [12], констатируя, что эта тема за рубежом уже в конце 20 в. стала бумом, а мы только раскачиваемся, тем не менее опасается, что культура в результате «культурного плюрализма» утратит целостность. И утешает себя тем, что «останется перспектива вечной «пульсации» ухода в уникальность и взаимного обмена обретённой глубиной уникальности». Слабое утешение.
К счастью, всё не так плохо. Если правильно сочетать лады (конечно, они при этом образуют иерархию, о равенстве надо забыть), то их многообразие не лишит нас культуры. Понятно, что это уже не будет то «мульти-», которое вследствие своей примитивности в реальности не реализуемо. Уникальность не помеха культуре, и её целостности наоборот, именно уникальное чаще достигает высокого уровня деятельности.
Полученные выше выводы позволяют сделать следующий прогноз. В будущем культурология перестанет распыляться и сосредоточится на исследовании двух-трёх высших уровней деятельности. Они образуют целостность, которую не следует разрывать. Боязнь, что сузится поле научной деятельности, безосновательна. Бояться надо другого. Нельзя изучать высоту, глядя на неё снизу верх. Надо быть выше или хотя бы на той же высоте. Исследование двух верхних уровней – это «выше некуда». Число тех, кто там может действовать очень и очень ограничено. А давайте вспомним, сколько выдающихся учёных потребовалось для освоения – да, конечно, квантовой! но всего лишь механики? Где столько найти? Есть только одно решение этой проблемы: повышение уровня деятельности. Оно же универсальный способ решения всех проблем. Будущее за высокингом (в качестве примечания: высокинг – шуточное, по аналогии с процессингом [13], треккингом. Своеобразный сплав из спорта, игры, специфических видов творчества, направленный на повышение уровня деятельности. Доступен очень немногим. Источник самого изысканного удовольствия. Деньги здесь не при чём. Это невозможно купить. Сам термин пародирует наше плебейское увлечение английскими словами, уродующими речь и абсурдирующими и так непростую жизнь).
Думается, не стоит стремиться к некой интегральной науке. Пытаться построить одну науку «обо всём про человека» - контрпродуктивно. Правильный путь – к слаженной системе наук. Для её создания необходимо выполнение трёх условий:
1. Должна быть сформулирована новая «парадигма – цель – задача» этого комплекса наук.
2. Найден главный системообразующий параметр и построена базовая модель, служащая отправной точкой для частных моделей.
3. Проведена ревизия терминологии; нужна новая система терминов, в разумной мере сквозная, но главное, непротиворечивая, базирующаяся на достигнутом сегодня понимании механизмов деятельности.
Автором эта работа проделана и результатами её является:
1. Цель – найти пути и способы эффективного повышения уровня деятельности.
2. Параметр – уровень деятельности; модель рис.1.
3. Предложения по изменению терминологии изложены выше.
Культурология со смежными областями стуктурируется следующим образом:
1. Область, изучающая л;ды (уклады, склады) отделится, оставшись в большей мере областью этнографических интересов.
2. Социология останется в современных рамках.
3. И та, и другая области станут «дочками» системного исследования деятельности общностей. Пример такого подхода дан в данной статье.
4. В какой-то мере исходной, в какой-то параллельной ей, будет область изучения деятельности собственно человека. Некоторые, полученные здесь результаты относятся к этой области. Сюда, как соподчинённая, войдет психология.
5. В качестве надстройки областей знаний 3 и 4 будут выступать исследования деятельности на трёх высших уровнях. Формально рассуждая, именно у этой области должно остаться название культурология.
Относительно уверенности автора в том, что уровень является искомым системообразующим параметром, полезными могут оказаться следующие пояснения. В культурологии изучаются некие упрощённые, формально вводимые характеристики общностей, называемые культурами, но их обусловленность устройством общности, «механизмом», скрытом в ней, культурологов не интересует. Так-как сама деятельность не рассматривается, возможность связать культуру с характеристиками деятельности отсутствует. Сказанное в известной мере справедливо и в отношении социологии.
Наоборот, психологов интересуют механизмы деятельности, через понимание которых они пытаются найти объяснение поступков человека. Но они не результируют понятое в виде значений обобщённого параметра. В первом случае параметр отсутствует вследствие «бедности» модели, во втором ещё не ощущается потребности сводить к нему результаты. Когда исследователи в обоих областях «проникнутся» системным мышлением, они придут к осознанию (а куда они денутся!) необходимости в обобщённом параметре, который позволит связать их результаты с результатами, полученными в других областях. И, что тоже немаловажно, понять и правильно оценить значение полученных ими результатов (ведь параметр этот – высота!).
Конечно, всё это когда-то произойдёт «само собой». Но автор полагает, что то ускорение, которое, как он надеется, придадут этому процессу его исследования, не будет лишним.
Ещё одно весьма важное соображение. Гуманитарии – слуги общества. Понимание, добытое ими, в конце концов служит просвещению и изменению общества. Их науки стоят ровно столько, сколько стоят спровоцированные (бывает и такое!) или как-то обусловленные ими изменения общества. Их дело – дать рецепты и найти способы претворить их в жизнь. Рецепт известен: «Всеми способами поднимайте уровень». Разработка методик повышения уровня для самых разнообразных систем – необозримое поле деятельности для будущей системы наук о человеке.
Но, может быть, даже  не стоит столько анализировать, спорить, обсуждать, доказывать, если известно то главное, что решает все проблемы – известен рецепт рецептов:

«Созидайте во что бы то ни стало.
И делайте это на как можно более высоком уровне».
 
Литература

1. Поляков О. Л. Созидание как общечеловеческая и национальная идея. Проблемы информационной цивилизации: Международный ежегодник. Выпуск 3. СПб., 2007
2. Поляков О. Л. Место культуры в деятельности человека, рассматриваемой как система. Доклад на III Российском культурологическом конгрессе, СПб., 2010
http://www. proza. ru/avtor/plyakovol2010
3. Уорвик К. Наступление машин. – М., 2001
4. Резник Ю. М. Человек в системе: между креативностью и нормативностью. Доклад на III Российском культурологическом конгрессе, СПб., 2010
5. Бодрийяр Ж. Прозрачность зла. – М., 2006
6. Тайлор Э. Б. Первобытная культура. – М., 1989
7. Вольнов В. Феноменология. – СПб., 2008
8. Кармин Л. С. На путях к теории культуры // Фундаментальные проблемы культурологии: сб. статей, том 1. Теория культуры. – СПб., 2008
9. Осокин Ю. В. Культура как система – СПб., 2006
10. Тхагапсоев Х. Г. К проблеме предметного пространства и научного статуса культурологии. Фундаментальные проблемы культурологии: сб. статей, том 1. Теория культуры. – СПб., 2008
11. Круглова Л. К. Основы культурологии. СПб., 1994
12. Панич А. О. Поликультурность как сущностное свойство человека в современном мире. Доклад на III Российском культурологическом конгрессе, СПб., 2010
13. Фанч Ф. Пути преобразования. Общие модули процессинга, – Киев, 1997