На фотографии Мендель Курдовер. Екатеринославщина.1906г.
Тревожные февральские ветры девятнадцатого года бросили их друг к другу, переплели на мгновение судьбы, чтобы вновь разбросать в стороны, словно бесполезно истлевшие осенние листья…
…В Талмуде сказано: отец, не обучающий сына ремеслу, учит его воровству. Может и верно – тому, у кого работящие руки, нет нужды без спросу протягивать их за чужим кошельком.
МЕНДЕЛЬ "МЕДВЕЖАТНИК"
Курдоверы слыли знатными золотых дел кузнецами.
Ещё когда обитали на берегах Гвадалквивира в славной Кордове.
И потом, когда отправились к калишским князьям чеканить для них звонкую полновесную монету.
В награду за это король Болеслав даровал Курдоверам, как, впрочем, и другим евреям, права и привилегии: жить по своему закону да приумножать его богатство.
Так и текло неторопливо время своим чередом, пока земли шляхтичей не поделили между собой прусаки, австрийцы и московиты.
Может, под властью Габсбургов судьба Курдоверов и повернулась бы по-иному, но сложилось так, как сложилось.
Русские цари не больно чествовали новых подданных. Всё норовили исправить по своему подобию да пониманию. Чтобы и веру приняли подобающую и занятие избрали достойное.
А какой промысел более всего приличествует крестьянской империи?
Вот и вышло высочайшее повеление: не мешкая пресечь средневековые запреты и приобщить иудеев к работе на земле, дабы стали полезны обществу.
В Таврии, рядышком с аккуратными немецкими поселениями – недосягаемым идеалом, монаршей волей появились иудейские сельскохозяйственные колонии.
В одной из них на исходе идущего к закату века и появился на свет сын кузнеца Сендера Курдовера Мендель.
Сендер, как положено, сделал новорожденному брит, выкупил у коэна за пять серебряных рублей с царским профилем, а вот научить ремеслу не успел – умер от чахотки. Так что коли и есть на нём вина за то, что первенец пошёл по кривой дорожке, за это только Бог спросит.
С юных лет Мендель тянулся к различным механизмам, предпочитая времени, проведенному над книгой, размышления над устройством очередной диковинной железки.
Талант Менделя нашёл своих почитателей. Слава о «медвежатнике»-самородке, вскрывавшем тройной сложности сейфовые шкафы банков Херсона, Николаева, Екатеринослава и даже самой Одессы, неслась впереди него.
Рассказывали и о странностях Менделя.
С легкостью обращаясь с любыми механическими игрушками, он даже при самом лихом раскладе дел во время налёта отказывался брать в руки оружие и тем более стрелять в людей.
Приступая же к работе над сейфом, неизменно омывал руки, трижды поливая себе на кисти из особого кувшина и шепча при этом неуместные слова древних благословений.
Но, как известно, у любого таланта есть не только почитатели. 1918 год Мендель встретил, отбывая срок, в тюремном замке уездного Александровска.
Свободу ему дала революция в далёком Петрограде и её местные герои: зампредревкома Маруся Никифорова и председатель военно-революционной комиссии Нестор Махно, в буквальном смысле не оставившие от тюремного замка камня на камне.
ПРОЛЕТАРСКАЯ ВАЛЬКИРИЯ
Дочь генерала Михаила Домонтовича Шурочка получила блестящее домашнее образование. Экстерном сдала экзамен за гимназический курс, щебетала на шести европейских языках, брала уроки живописи. Легкости и куртуазности её пера частенько завидовал кузен Игорь Северянин.
Однако, неизменно блистая в салонах Санкт-Петербурга, слыла она девицей капризной и своенравной, мгновенно воспламенявшейся и быстро остывающей, сулящей погибель имевшим несчастье очароваться ею.
Иные воздыхатели даже стрелялись, не выдерживая острого язычка и равнодушного взгляда прелестницы.
Воспротивившись воле родителей выдать её замуж за адъютанта государя императора, она словно в омут с головой бросилась в любовные объятия к военному инженеру, красавцу и острослову Владимиру Коллонтаю. Бедность и незнатность супруга с лихвой покрывались иными достоинствами: он боготворил жену и родившегося через год сына Мишеньку.
Впрочем, спустя пять лет, уютный семейный мирок стал Шурочке тесен. Хозяйственные и домашние заботы, заполнявшие день, не стоили потраченного времени, да и собственная литературная карьера казалась до тошноты обыденной и мещанской.
Муж карабкался вверх по ступеням военной карьеры, а жена всё сильнее втягивалась в политические игры марксистов, грозящие дряхлой империи крахом.
Владимир Людвигович с грустью и беспомощностью, столь часто сопровождавшей порядочность, наблюдал, как отдаляется любимая женщина. Он смирился: «Как для тебя будет лучше, так и поступай».
Шурочка почувствовала себя окрылённой. Революция, которой она отдалась вся без остатка, вознесла её на самые вершины власти.
Противники приписывали ей сексуальную распущенность, неупорядоченность связей, однако, вырвавшись некогда из оков благопристойной буржуазной семьи, именно она, большевистский нарком, первой зарегистрировала семейный союз новой пролетарской эры.
Избранником стал легендарный председатель Центробалта, матрос Павел Дыбенко, сын черниговского крестьянина, в прошлом портовый грузчик.
Вслед за ним Шурочка, потомственная аристократка, безрассудно бросилась в адское горнило гражданской войны, стала начальником политотдела Заднепровской дивизии, которую возглавил муж.
Наспех слепленная из отрядов красных партизан Таврии, бригад Григорьева и Махно, дивизия, основная сила большевиков на Украине, по указанию комфронта Антонова-Овсеенко готовились к весенним боям с Вооруженными Силами Юга России.
СЕЙФ КОМДИВА
Дыбенко с женой расположились в Александровске, при штабе, на пересечении Троицкой и Александровской, в бывшем доходном доме Моисея Беленького, некогда сдававшего его Русскому внешнеторговому банку.
Мебели в просторном зале было маловато, а потому носильные вещи и скромное имущество Шурочка разложила в стоявшие по простенкам бронированные сейфы.
Надо же было незадачливому комдиву неосторожно захлопнуть дверку. Да ещё и в сейфе, где были сложены все Шурочкины вещи. Мудреный механизм отказывался повиноваться.
Ну не рвать же сейф бомбой. Пришлось обратиться за помощью к комбригу-3 Нестору Махно.
Батька покрутил колесо злополучного запора, прислушиваясь к музыкальным щелчкам, усмехнулся: «Видать не только супротив петлюровцев да Деникина Красной Армии без Махно не справиться. Но и в собственном дому порядку не навесть. Подсобим, Павел Ефимович. Без нарядов красавицу не оставим. Пришлю мастера. И только».
…Мендель не привык работать под чужими взглядами. Да ещё коли это комдив и его жена-комиссарша. Представился по правилам, осмотрел сейф, а вот потом попросил начальство отвернуться: негоже секреты ремесла раскрывать. Лишь спросил воды для омовения рук. И полотенце чистое из рук дамочки принял. Как такую не уважить!
Минут через десять тяжелая дверка сейфа плавно открылась. «Принимай, гражданка комиссар, имущество. Да не балуй боле. Техника, она аккуратного обращения требует. А если понадобится, зови, прибуду моментом».
Комиссарша руками всплеснула да к сейфу бросилась, к одёжке – что с неё взять – баба!
А комдив руку пожал: «Спасибо, Мендель. Держи наган в награду! Лично в бою под Екатеринославом у петлюровского сотника взял»!
Мендель благодарность принял, а от оружия отказался: «Без надобности мне, гражданин комдив. Да я и стрелять-то толком не умею. Не моё это».
ЛЮДИ ОДНОЙ СУДЬБЫ
…В конце марта, получив орден Красного Знамени за отбитый у белых Мариуполь и продолжая наступать на Таганрог и Ростов, комбриг Махно слёзно молил штабы о помощи и боеприпасах.
Рвущемуся через Чонгар и Перекоп в Крым Дыбенко было недосуг. А вскоре, завязнув в бессмысленной авантюре, он и сам потребовал резервов.
Впрочем, решал вопрос о подкреплении и снабжении патронами не он и даже не Антонов-Овсеенко, а всесильный наркомвоенмор Троцкий.
Брошенная на произвол судьбы, изрядно поредевшая в трехмесячных жестоких боях бригада Махно не удержала фронт под Волновахой и вслед за побежавшей 13-й армией красных стала отходить, огрызаясь от наседавших добровольцев.
Казаки переметнувшегося к Деникину бывшего красного военспеца, царского полковника Андрея Григорьевича Шкуры, насмерть схлестнулись под Гуляйполем с еврейской ротой, что прикрывала отход обескровленной бригады.
Немало опьяневших от кровавой безнаказанной охоты за бегущими махновцами кубанцев нашли свой конец, попав под перекрестный кинжальный огонь пулемётов, установленных на тачанках.
Но что может сделать одна рота?..
…Мендель с сожалением взглянул на опустевшую брезентовую патронную ленту и пожалел, что не принял в своё время подарок комдива. Целых семь патронов!..
Мгновение спустя его зарубил бородатый чеченец в шапке из волчьего меха с георгиевским крестом и медалью за храбрость на груди. Сдерживая танцующего взмыленного жеребца, он долго удивленно рассматривал разваленное привычным ударом от ключицы до паха тело навалившегося на пулемёт плюгавого жидка, положившего чуть ли не полсотни справных терских казаков, фронтовиков ещё с пятнадцатого года, без потерь громивших в Карпатах австрияк.
…В августе 1921 в очередной раз объявленный вне закона бывший комбриг Нестор Махно с боём вырвался из пределов Советской республики, чтобы в 1934 году умереть в парижской больнице от туберкулёза и обрести покой в колумбарии кладбища Пер Лашез.
…В июле 1937 после многодневных пыток и избиений бывший командующий Ленинградским военным округом, командарм второго ранга Павел Дыбенко был расстрелян как участник антисоветского троцкистского военно-фашистского заговора и захоронен на полигоне «Коммунарка».
…В марте 1952 уже много лет прикованная к инвалидному креслу в своей московской квартире среди скудной мебели с инвентарными номерами скончалась от инфаркта бывший чрезвычайный и полномочный посол Советского Союза Александра Михайловна Коллонтай. Шурочка Домонтович.
Присланные на квартиру сотрудники МГБ в одинаковых бостоновых двубортных костюмах под дождевыми плащами, тщательно упаковав записки покойной и связку книг с фамилиями разоблачённых врагов народа на обложках, заглянули на полку платяного шкафа.
«Бедно жила старушка – пара кофточек, заношенная юбка и штопаное бельишко. Чудно, право слово, а говорят, ещё нарком Чичерин устраивал ей разнос за непомерные траты из бюджета посольства на модные обновки», – сказал младший по званию.
«Вот потому, что правильно реагировала на разносы начальства, и дожила до старости не в пример иным», – ответил старший.
И постучав мундштуком папиросы по плоской зелёной пачке «Герцеговины Флор», добавил: «Знаешь, как нашу старуху величали в прежние годы? Валькирия революции, мать бы её так!»