НА СНИМКЕ: На праздновании дня рождения сестры Дмитрия Гриневича Зинаиды в 1926 году (она сидит за столом слева (вторая), опустив глаза. Здесь собралась вся семья Гриневичей-старших, кроме их сына Василия: отец Пётр Владимирович (с собакой) сидит в центре фотографии, жена Ольга Вильгельмовна тоже сидит за столом справа от Зинаиды, сам Дмитрий (в белой рубашке без пиджака стоит слева от отца у стены, а его жена Анна стоит за спиной Зинаиды (первая слева во втором ряду). Возможно, справа от отца сидит его двоюродная сестра.
Имена семи остальных гостей неизвестны: ни тех, кто чокается (мужчина и женщина), ни сидящей слева от Зинаиды женщины, ни стоящих гостей (справа - троих и слева - одной, стоящей у стены рядом с Дмитрием Гриневичем). Дмитрий Гриневич фотографию в своих "Тетрадях" не расшифровал.
Пройдёт три года, - и не станет отца, через два года после его смерти Дмитрия отправят в ссылку, ещё через год скончается мать, а ещё через два года умрёт от рака младшая сестра Дмитрия Зинаида.
Политические репрессии в СССР начались сразу после прихода к власти большевиков, а в конце 20-х годов они приобрели массовый характер. Они были обусловлены принятой в июле 1928 года на пленуме ЦК ВКП(б) концепцией усиления классовой борьбы в обществе и необходимостью «подавлять сопротивление свергнутых сил».
Жертвами репрессий становились тогда не только активные политические противники большевиков, но и люди, просто выражавшие несогласие с их политикой. Репрессиям подвергались люди и по социальному признаку: бывшая буржуазия, к которой относили всю интеллигенцию, живущую выше среднего уровня, полицейские, жандармы и чиновники царского правительства, все дворяне, священники, офицеры царской армии, бывшие помещики, купечество (предприниматели) и зажиточные крестьяне (кулаки).
Большевики вновь искали врагов советской власти. Семья дворян Гриневичей идеально подходила под образ затаившегося врага: отец – полковник царской армии, сын Василий, разыскиваемый органами как шпион (чей шпион и что дало повод подозревать его в шпионаже, мы не знаем), сын Дмитрий, в прошлом учащийся духовной семинарии. Все они «чуждые» элементы.
В «Тетрадях» Дмитрия Гриневича находим краткую запись об обыске и допросе отца:
«В июне 1929 года приходят с обыском, - пишет Гриневич, - из дома забрали все бумаги, отца вызвали на допрос, но вскоре отпустили».
Более точная дата не приводится, но ясно, что это было в первой половине июня.
Как видите, что-то искали, «забрали все бумаги», но ничего компрометирующего не нашли. Допрашивали, но ничего подтверждающего подозрения в словах отца не обнаружили. Отца отпустили. В те годы ещё отпускали, если не находили доказательств.
Можно предположить, что был чей-то донос (уж не соседа ли – студента Соколова?), но донос был бездоказательным. А при обыске никаких улик не нашли.
Продолжение следует: http://www.proza.ru/2014/04/05/487