С незапамятных времён стоял в нашем стольном городе Ставрополе маленький свечной заводик, попутно производивший горькую настойку «Лысая гора».
А та гора лысая была природно-охранным заповедником, поэтому на неё предпочитали пускать для культурного отдыха только работников совпарторганов. Те траву не ели, им было можно. Росло на этой горе видов двадцать духмяных трав, не считая конопли и чёрного мака.
Понятно, косили эту всю траву исключительно для изготовления горькой настойки, которая была не только брэндом, но и трэндом. Кто не знает, брэнд – это товар оч-чень уважаемый, а трэнд – это брэнд не для всех. Он как бы есть, но для людей уважаемых совсем.
Уважаемые те люди приобретали на совершенно законных основаниях замечательную пьянящую настойку ящиками, и везли в столицы угощать ещё более уважаемых людей.
Прошли годы, и наш непьющий будущий бывший президент предложил всем завязать. И что-то там со свечками не заладилось. Понимаю так, ректальные перепутали с вагинальными, или наоборот. Позвали ОБХСС. Был я на том заводике на обысках. В процессе экскурсии показали нам в цехе готовой продукции замечательную корзинку. В ней лежали мальки водки.
Каждый работник заводика мог совершенно официально и бесплатно взять этого зародыша и вынести в обеденный перерыв через проходную. Не считая четвертинок, рассованных по разным естественным впадинам тела.
А в цехе сушки трав стоял такой запах! Двадцать – это не четыре. Прошли годы, и любимую настойку стал производить другой заводик. Стали только настаивать не на двадцати травах, а на четырёх. Для компенсации наваливали травок от души. И приобрёл вожделенный напиток цвет и запах керосина.
Однажды выпили мы с другом этой «Лысой горы» не то что бы сколько хотели, но много. Через сутки поднялось давление. Предупреждать же надо! Куда Минздрав только смотрел…
А в те незапамятные времена из города нашего увезти было нечего. Почему? У Москвы была первая категория, у Ленинграда – вторая категория жирности, у Ставрополя – просто тьфу! Народ рассказывает, что друг всех детей Никита Сергеевич, царствие ему небесное, однажды прошёлся по нашей маленькой столице. А чиновники расстарались, и организовали безумно роскошные прилавки. По маршруту. Хрущёв расстроился, решил, что край наш с жиру бесится, и устроил перераспределение. Спасибо, Украине нас не подарил. Тьфу-тьфу-тфу!
В год тысяча девятьсот восемьдесят первый устроился я грузчиком в одну ленинградскую булочную. Булочная как булочная, при ней был кот. Кот был как кот, но питался исключительно свердловскими булочками. Булочки эти были откровенно невкусными, зато красивыми. За счёт посыпки мучными катышками.
Впрочем, коту виднее. Но я про булочную. Стояли там стандартные торговые весы, на которые и упал мой глаз. Как раз после курса аналитической химии. Вижу: весы выставлены неправильно. Выставил правильно. Как потом кричала заведующая!
Намного позже до меня дошло. Непрерывное взвешивание анаши с маковой соломой так меня натренировало… Покупаю на рынке бёдрышко синей птицы. Девятьсот граммов. Несу на контрольные весы. Четыреста пятьдесят. Да и логически: я же не индюка покупаю.
Округляю: такие весы позволяли украсть нагло много. Честные граждане верили. Это я со своей анашой…
И вот, тем летом восемьдесят первого еду домой. Везу домой стеклотару. Да не простую, а золотую! Знаете ли вы, как возится в летнюю жару сливочное масло? Набиваем литровую банку брикетами масла, заливаем водой. Двое суток – легко!
Кроме масла, вёз я из Ленинграда домой в Ставрополь дефицитный зелёный горошек. И понадобилось мне перетряхнуть рюкзак. Достаю банки, заглядываюсь на этикетку. «Ставропольский консервный завод». Анабасис! Афанасию Никитину такое и не снилось.
Сами понимаете, стеклотара скапливалась. Даже у студентов. А сдавать – проблемно. Выбросить – да я же химик-технолог, рука не поднимается, и корни у меня ещё те. Поэтому, собравшись с силами, отмыл кучу банок, отстоял очередь и сдал. На три рубли. В переводе на общечеловеческие ценности – это полтора килограмма говядины.
Тут же сразу эту зелёную бумажку потерял. Расстраивался долго. Целый месяц. Нет, не голодал, но только подумайте: отмывал, отнёс, отстоял очередь.
Если помните, было лето. И стукнуло меня отнести свои туфли на косметический ремонт. Ставлю на прилавок, оформляю. Приёмщица берёт бирочки с целью наклеить, и переворачивает мою обувку. Оттуда бабочкой выпархивает моя исчезнувшая трёшка.