Предыдущая часть (часть 1) - http://www.proza.ru/2014/04/05/2050
Олесе казалось, что маятник стал медленно, очень медленно отсчитывать еле ползущие дни. Домой возвращаться не хотелось.
Она пропадала в своей больнице - Андрей в своём дворе. Выполнив норму по надомной работе, которую развозили инвалидам, он мчался на колёсах к друзьям-алкашам.
«Опять», - вздыхала уже привыкшая к партизанским вылазкам за спиртным Леся.
Она никогда не ругалась, ей было всё равно. В голове поселилась лишь одна мысль: «Надо потерпеть!»
При ночных появлениях пьяного Андрея она спокойно встречала его у двери, спокойно шла разогревать ужин.
Уже заснувшего за столом перетаскивала с коляски на постель, вспоминая тётю Клаву, их старенькую санитарку, во время войны вытащившую с поля боя ни один десяток солдат. Олеся садилась на край кровати и с пренебрежением смотрела на храпевшего парня. Потом вставала и уходила на свою половину.
Территория была поделена: Олеся жила на кухне, Андрею отдала комнату, чтобы он свободно мог передвигаться на коляске.
Кухня - уютная, светлая. Она оборудовала её на свой лад, с диваном для сна и компьютером для работы.
А рядом кастрюлечки, полочки, тарелочки – всё, что нужно женщине для «счастливой семейной жизни».
Олеся исправно вела свои обязанности: готовила, стирала, убирала, выбрасывала опустошённые бутылки, расплачивалась с кредиторами, «выгружала» и «загружала» вдрызг пьяного Андрея.
Леська даже не могла понять, что ей было спокойнее и проще: убаюкивать его пьяного или общаться с ним трезвым.
В трезвом виде он всегда молчал, то ли от боли в голове после «вчерашнего», то ли от какой-то непонятной злобы. Огрызался, но лишь когда она была виновата сама.
Да, виновата!
Олеся сама понимала это, но ничего не могла поделать. Как ни старалась, за всё время ни разу не смогла выдавить из себя его имя.
- Готово! – кричала она, ставя на стол тарелки.
- Как собаку к миске, - ухмылялся Андрей.
Девушка запиналась и тут же поправляла себя:
- Иди обедать.
- Не иди, а подъезжай, - снова кривился в улыбке парень.
Обедали всегда, молча. Каждый старался быстрее закончить совместную трапезу.
- Может, ты не будешь сейчас пить,- безуспешно пыталась разрушить сложившуюся послеобеденную традицию Олеся. – Опять сейчас на коляске выкрутасы во дворе показывать начнёшь.
- А что, прав лишат?
Олеся замолкала, но с сознанием выполненного долга: «Беспокоилась же!» Она даже приучила себя не реагировать на его выходки.
- Леська, подскажи скорее, - торопила по телефону подруга, - соседскому мальчишке по анатомии задали задачу про группы крови: в 1-ю, 2- ю и 3-ю вливают 4-ю? А в 4-ю что вливают?
Олеся, не успев ответить, бросила на стол трубку и побежала к внезапно закипевшей кастрюле.
- Леська, я права? А в 4-ю что вливают?
- Вливай коньяк! Клиент доволен будет,- Олеся ахнула и выхватила у Андрея трубку.
- Во-первых, не клиент, а пациент. Во- вторых, что ты на кухне раньше времени делаешь?
- У меня по расписанию сейчас ланч с рюмочкой чайку.
Олеся спокойно посмотрела на Андрея, давая понять, что ему здесь делать нечего. Тот развернулся на своём транспорте и, скалясь, удалился.
На следующее утро, опаздывая на работу, Леся попросила его следить за пельменями.
Но, успев уже принять «чайку», Андрей дезориентировал себя во времени и пространстве.
В результате в кастрюле плавал слипшийся завтрак. Олеся с привычным спокойствием вывалила в тарелку трясущуюся массу. Андрей нехотя стал ковырять завтрак вилкой. Леська опять всем видом дала понять, что это месиво - единственное его пропитание на сегодняшнее утро. Парень стал работать вилкой чаще.
- Жена, как кредит – берёшь один раз, а расплачиваешься всю жизнь,- ворчал Андрей.
«Только проценты за вредность не поднимешь»,- про себя отвечала Олеся.
На душе было тошно. В светлом будущем – сплошное чёрное пятно.
- Голубушка, что-то ты опять на себя не похожа, на тебе лица нет,- беспокоился Александр Станиславович. – Не пугай моё и так больное сердце. Нам с тобой скоро сложнейшую операцию делать. Нашу главную операцию! Мы столько для этого работали. Бери-ка себя в руки.
«Взял бы кто другой меня в руки», - признавалась себе девушка. Желание встретить настоящего человека, настоящую любовь в последнее время возросло у Олеси с невероятной силой. Сказывались каждодневные последствия «счастливой семейной жизни». – «Увёз бы меня кто-нибудь, да что там говорить, спас бы меня кто-нибудь!»
Реальность разрушала все мечты.
Тянулись дни.
Однажды Андрей крикнул Лесе из комнаты:
- Ща, друганы придут.
- Что!!!
Она мирилась с «кредиторами», но устраивать попойки дома!
Раздался звонок.
Андрей подтянулся на руках, оседлал свою коляску и, ловко прокатившись по коридору, открыл входную дверь. Леся остолбенела: на пороге стояли четверо рослых гладко выбритых крепких парня.
- Здорово, разведка! – глаза засверкали, и гости шагнули через порог.
Крепкие руки долго обнимали Андрея. Он не оставался в долгу. Смех, радость.
- Ну, давай, давай, знакомь!
Андрей небрежно махнул в сторону Олеси:
- Моя жена.
Из группы разведчиков вышел самый молодой, улыбаясь, протянул ей огромный букет белых роз и представился.
- Славка,- но тут же замотал головой и поправился. – Вячеслав.
Ошарашенная Олеся не могла прийти в себя.
- Что же ты не предупредил?! – только и смогла вымолвить она.
- Ничего, ничего. Мы ненадолго, и у нас всё с собой.
Ребята сидели в комнате за праздничным столом. Олеся копошилась на кухне.
- Ну, вот - теперь всё готово, - она поставила на стол нарезанные салаты и своё фирменное блюдо.
Чтобы не мешать мужскому разговору, собралась уходить, но ребята не отпустили и усадили с собой.
Полились разговоры. Солдаты вспоминали…
- Эх, хорошо бы сейчас в горы пойти не с автоматом, а с походным рюкзаком.
- Не налазились мы ещё по этим горам, когда старые тропы для нашей техники искали! – усмехнулся Михалыч, самый опытный из разведчиков.
- А помните, как в ущелье наткнулись на боевиков, а потом они, сами того не зная, нас на свою базу вывели! – хохотнул Славка.
- А в горах, когда высоту держали, как нас наши вертушки искали!
Андрей почти не пил, словно боялся пропустить что-нибудь из общих воспоминаний.
Вдруг:
- А помните, как тогда Андрюха….
Андрей бросил на друзей пронзительный взгляд и тут же потянулся к бутылке.
Ребята не заметили это.
Воспоминания Андрея отделились от общих и, подгоняемые лишней рюмкой, быстро всплыли.
Солдаты еле сдерживали группу русских и чеченских обезумевших женщин, изо всех сил пытавшихся преодолеть сопротивление оцепления. Они, не отрываясь, смотрели в одну сторону.
Обессилев, одна из них упала на колени и, вцепившись руками в волосы, замерла, не отводя застывший взгляд от небольшого серого дома.
- У меня приказ преследовать отряд Хасана. А он запер в подвале дома заложников и заминировал дверь. Мы не можем двинуться с места, иначе его человек взорвёт здание, - объяснял разведчикам молоденький лейтенант.
Глядя на группу отчаявшихся женщин, Михалыч спросил:
- Там дети?
Лейтенант напрягся:
- Там только дети.
Разведчики смачно выругались. Лейтенант мотнул головой на огромное полуразрушенное здание напротив маленького серого дома.
- Снайпер? - сразу резануло по мозгам.
Место между двумя домами было гиблое, открытое, как на ладони. Пересекать его – смерть.
- Может, и не снайпер. Но стреляет чётко. Мы прощупали территорию: до серого дома можно добраться за разбитой техникой, но за несколько шагов до цели – голяк, вообще ничего!!! Мои пытались – не смогли. Троих потеряли. А Хасан, бандит, убийца этот, уходит! Эх, ведь дело-то плёвое: взрывное устройство несложное, даже не прикреплено – торопились бандиты очень, его достаточно просто дальше от дома отбросить, но… эти пять шагов! Не подобраться.
Со стороны женщин раздался истошный крик.
Андрей посмотрел в чёрные дырявые глаза дома, скрывающие смерть:
- Командир, я попробую!
Михалыч угрюмо кивнул.
Первую половину пути Андрей ползком и перебежками «прошёл» спокойно.
Окна молчали.
То ли стрелок не заметил, то ли, не отвлекаясь на «мелочи», чётко держал под прицелом только те пять шагов.
Андрей дополз до кучи разбитого кирпича и, переведя дыхание, перевернулся на спину. Надо было восстановить силы.
«Времени мало. Если наши из-за детей не тронутся с места, всё равно неизвестно, чем это закончится, что этому уроду Хасану придёт в голову».
Андрей добрался до подбитого танка. За ним он смог спокойно выпрямиться, встав в полный рост.
Это был последний пункт передышки.
Разведчик прижался к броне и быстро оценил ситуацию. До заминированной двери - чётко пять шагов. Устройство, действительно, плёвое. Видно, и вправду без оглядки убегали: положили эту маленькую смертоносную коробочку на выступ дома, остальное доверили стрелку. Не просчитались в нём: тот, как цепной пёс, никого к ней не подпускает.
И как добраться?! Не успеешь выбежать – снимет!
За железной дверью дома раздалось слабое всхлипывание. К тонкому голосу присоединились ещё голоса. Вскоре до Андрея донёсся пронзительный детский рёв, постепенно переходящий в сильный вой. Вой отхлестал по ушам и начал хлестать внутри.
«Неужели дети могут так кричать?! Говорят, животные и дети могут чувствовать и видеть то, что взрослый не увидит никогда. Неужели сейчас они….Ага, ща-а-а, Костлявая, рано ты за ними. Только бы бабы не услышали! Тогда всё!!! Такой вой и мужика может свести с ума».
- Слышь, ребетня! – Андрей свистнул.
Сразу по железной двери забарабанили детские ладошки:
- Дяденька, дяденька!
- Тихо! – прикрикнул Андрей. Времени не было. - Пацаны среди вас есть?
- Е-е-е-сть,- еле слышно ответили несколько голосов.
- А мужики среди этих пацанов есть?
Через некоторое время те же голоса повторили:
- Е-е-е-сть…
- Не слышу!!!
- Есть!- уверенно отозвались мальчишки.
- Другое дело. Вот что: берите свою детвору и отойдите от двери как можно дальше.
За дверью послышались мальчишечьи команды на русском и чеченском языках. За ними последовал быстрый топот детских ног.
- Молодцы. А я сейчас….я сейчас.
Андрей перевёл взгляд и решился на то, что никогда не позволил бы ни себе и никому сделать в других обстоятельствах.
Недалеко от него лежали убитые солдаты.
Те трое.
Никто из них не успел сделать ни одного шага из пяти - дом стрелял метко.
Андрей подполз к ним, посмотрел в лица. Немногим старше тех в доме. Выбрал самого худенького:
- Прости, братишка! Но нам с тобой ещё детей спасти надо!
Прикрывшись парнем, как щитом, Андрей выполз из-за танка. Мёртвый солдат сразу принял на себя его пулю.
«Хорошо сечёт, гнида. Но, видно, ещё не до конца разобрался. Надо торопиться».
Андрей левой рукой загрёб землю, потянул своё тело и тело солдата, отталкиваясь ногой.
Молчанье.
«Пронесло! Первый шаг мы с тобой сделали, браток. Вернее проползли».
Металлическая дверь манила. Она была совсем рядом. Встань и пробеги. Но чёрные окна напротив властно смотрели на Андрея.
«Где же ты? Почему молчишь, не стреляешь? Ты один или нет?».
Андрей заглотнул больше воздуха и протащил себя и парня второй шаг. Медленно оглянулся на окна.
Молчанье.
Он опустил лицо и осторожно, не делая лишних движений, вытер рукавом пот. Взъерошенная движениями пыль ела глаза. Андрей проморгался и снова кинул взгляд на оставшиеся шаги.
«Пора!»
С силой упёрся в землю и оттолкнулся опять. Тут же солдат получил ещё одну пулю. Но ещё бы немного и…!!!
«Раскусил гад. Но нервничает. Ошибается».
Андрей сильнее прижался к солдату.
«Как хоть тебя зовут-то, вернее звали? Выживу - в церкви свечку тебе поставлю за упокой. Третий с тобой проползли. Осталось два».
Четвёртый шаг был самым лёгким. То ли приближающаяся цель придавала силы, то ли у стрелка сдали нервы.
«Что с ним случилось? Вышло время – ушёл? Не должен».
Андрей приготовился к пятому шагу. Последний!!! Собраться – и у цели.
«Может, здесь сволочь подстережёт?»
Андрей медленно раздвинул куски битого кирпича, освобождая путь, крепче ухватился за парня и, оттолкнувшись, выпрямил ногу.
Вот и дверь!!! Теперь её можно даже потрогать. Разведчик напрягся в ожидании выстрела.
«Почему же ты молчишь???»
Андрей всё понял, когда внимательно посмотрел на взрывчатку. Выступ, на котором она лежала, был слишком высокий, рукой не дотянуться. Добраться до неё с убитым солдатом было не реально: не хватит ни сил, ни времени.
Не так, так иначе всё равно откроешься.
«Так вот почему он молчал. Своим молчаньем просто загонял в ловушку. Знал, что всё равно некуда деться. Значит, пятый шаг, последний, ещё впереди! Не до конца мы его прошли. Но теперь я один».
Андрей усмехнулся: «Если не успею пулю опередить, то скоро с тобой встретимся».
Андрей понимал, что хочет сделать невозможное – чёрные окна только и ждут, кода он откроется. Но выбора не было.
Он рывком спихнул с себя парня, вскочил, выпрямившись со скоростью разжимающейся пружины.
Не хватило доли секунды – раздался выстрел!
Андрей почувствовал обжигающую боль, привалился к стене и начал медленно сползать на землю.
Всё мгновенно окутала темнота. Никаких мыслей: боль заглушила всё. Время растеклось тягучей липкой жидкостью.
Но отчаянные детские крики подействовали, как ведро ледяной воды.
Андрей пришёл в себя и успел задержаться за выступ.
Собрав последние силы, парень мёртвой хваткой вцепился в смертоносную коробку и онемевшей рукой резко со всей силы отшвырнул её на безопасное расстояние.
Раздался взрыв. Тут же взревели БТРы.
«Хана Хасану!» - Андрей ухмыльнулся и рухнул на землю.
Из воспоминаний вернула положенная на плечо рука Михалыча. Парень встряхнул головой.
- Ой, пирог! – вскочила Олеся.
Славка вызвался помочь. Через минуту на столе красовался огромный румяный каравай. Солдаты нахваливали.
Олеся стала поглядывать на Андрея. Сама не понимая почему, взгляд останавливался именно на нём. Сначала настороженно, изредка, боясь, что он заметит. Потом всё чаще.
Она вышла на кухню. За ней незаметно вышел Михалыч и прикрыл за собой дверь:
- Олеся, возьми, - на столе появилась увесистая пачка денег. - Мы с мужиками собрали.
- Что Вы?! Зачем?!
- Андрею.
- У Андрея пенсия по инвалидности, он работает, лекарства бесплатные и нам недавно зарплату повысили.
- Эти бесплатные ещё «пробить» надо, что я - не знаю. Да и пенсия – слёзы, а уж про твою-то зарплату…Только Андрею про деньги не говори - взбеленится, – голос Михалыча не терпел возражений. – И спасибо тебе.
- За что?
- За Андрея! Характер у него сложный. Да ещё такая беда: раненая нога совсем не действует. Хорошо хоть врачи её сохранили. Ампутировать хотели. Андрей тогда всё смеялся, говорил, что оставили ему ногу, чтобы не нарушать гармонию – две руки, две ноги. Типа сохранили этот ненужный придаток в нагрузку ко всеобщему выздоровлению. Пить начал. Любить такого непросто.
Олеся опустила глаза. Правду сказать не посмела.
Друзья ещё долго вспоминали, поминали, пели. Вечером засобирались. На уговоры остаться ночевать ребята настойчиво отнекивались, не поддаваясь на часто повторяемое: «Квартира большая – места всем хватит». Опять рукопожатия, скупые слёзы. Дверь закрылась. Олеся облокотилась на стену и, задумавшись, улыбнулась:
- Как хорошо было. За такими разговорами, будто в прошлую жизнь вернулась, в коммуналку свою старенькую. Андрюш, подай, пожалуйста….
Парень удивлённо вскинул брови. Олеся остолбенела: она в первый раз назвала его по имени.
Мягкость и тепло, оставшиеся после гостей, окутывали девушку всё больше.
Привычная ненависть и пренебрежение к Андрею куда-то дезертировали, оставив её с врагом один на один. Олеся искоса посмотрела на него. Враг, сидя в своей коляске, сосредоточенно протирал только что вымытые ею бокалы. Он настойчиво пытался кухонным полотенцем добраться до самого донышка и усердно уничтожал каждую каплю. Олеся не удержалась и брызнула от смеха.
Голос, не подчиняясь суровому приказу, сам выбрал дружеский тон:
- Чистюля!
Парень опять вскинул брови и весело подыграл:
- Ага! Прям, Мойдодыр!
Вскоре всё сверкало и блестело.
Перед сном у Олеси возникла мысль, что она впервые в новой квартире засыпает без чувства напряжения.
«Правильным курсом идёте, товарищи!» - подумала она про себя и Андрея.- «Отношения перерастают в дружеские, ну, или хотя бы в нормальные соседские. Так можно и год спокойно протянуть», - на этой фразе от пережитых сегодня впечатлений Олесю сразу унесло в сон.
Продолжение (часть 3)- http://www.proza.ru/2014/04/05/2043