Стависски прогуливался по сумрачным коридорам разведывательного космического корабля «Статис». На корабле два с половиной часа назад наступило время сна, так называемая ночь. Свет приглушили в попытке обмануть искушенный человеческий организм, но тот не поддавался этому обману и не чувствовал привычную смену дня и ночи, отчего всё путешествие в Открытом Космосе воспринималось как один единственный невероятно длинный день, а, точнее говоря, ночь. Стависски было очень тоскливо. Отчего, понять он не мог. Временами на него накатывали волны счастья и радости, ему всё становилось нипочём и хотелось делать что-то из ряда вон выходящее, хотя и делать ничего от него не требовалось, так как уже было довольно хорошо. Временами же, вот как сейчас, он просто не знал, куда себя деть. Стависски не мог уснуть в своей постели и, не в силах лежать без сна, выходил по ночам в коридор и прогуливался там, копаясь в своей душе и не находя ответа.
Недавно ему стукнуло тридцать пять. Он уже более десяти лет служил в даль-разведке, и не раз оказывался в таких уголках Вселенной, куда не ступала нога человека. Об этом он мечтал с детства. Его влекли к себе звёзды, и Стависски всегда мечтал проникнуть в их тайны. Будучи ребёнком, Стависски мечтал о Космосе иррационально и неконструктивно, так как никогда не стремился реально достичь своей мечты. Он не поддерживал себя в хорошей физической форме, был достаточно слаб телом и здоровьем, не делал успехов в математике, а это был всего лишь минимум требований к будущим космонавигаторам. И в то же время Стависски жить не мог без Космоса. И так бы не осуществилась его голубая мечта, если бы не помог случай.
Его друг Курт выбрал своей профессией космическую навигацию, так как эта работа была крайне престижна и прибыльна. Курт не был мечтателем, и ко всему подходил с практической точки зрения. Он решил поступить в Академию имени Гагарина и, чтобы было не так скучно и чтобы иметь всегда поддержку под рукой, он потащил за собой малохольного Стависски, невзирая на его вялые попытки отбиваться. Стависски было страшно, что его мечта может осуществиться, и к тому же страшно было опозориться на вступительных экзаменах, так как он небезосновательно полагал, что совсем не достоин стать стажёром Космонавигационной Академии. Курт подписал обоих на подготовительные курсы, и, если бы Курт постоянно не подстрекал Стависски, то тот вряд ли бы смог одолеть их. Стависски плавал и в физике, и в алгебре, и в геометрии, и, не будь рядом Курта, который даже не осознанно, а только лишь своим примером заставлял продолжать, он давно бы забросил эти попытки. Но в Стависски проснулось самолюбие, и он просто не мог терпеть всесторонней развитости Курта, и не хотел выглядеть безнадёжным позорищем на фоне друга. И, стискивая зубы, продолжал ломать их о гранит науки. Ещё хуже дела обстояли с физической подготовкой. Курт был сильнее и быстрее Стависски во всём, и последний чуть было не сломался из-за этого, но всё же за лето смог, тянувшись за Куртом, достичь кое-каких результатов. Он даже немного научился играть на гитаре, и всё потому, что Курт являлся виртуозом в игре на этом инструменте.
И вот настала пора экзаменов. Курт без каких либо проблем поступил в Академию. У Стависски же дела обстояли ужасно. Математику и физику он сдал со скрипом на самый низкий проходной балл, и то благодаря экзаменаторам, которые просто-напросто пожалели несчастно выглядевшего юношу. На сдаче физических нормативов Стависски представлял собой жалкое зрелище: дистанцию в пять километров он одолел последним, чуть не выплюнув лёгкие, при жиме лёжа уронил на грудь штангу, при отжимании от пола чуть не потерял сознание, после приседаний полчаса просто не мог подняться на ноги, с каната чуть было не свалился, на брусьях растянул связки плечевого сустава. Отчасти смог себя реабилитировать на сдаче пресса, подтягивании на перекладине, пробежал стометровку в числе лучших и неплохо смотрелся в спарринге, хотя в конце концов и проиграл оппоненту. В том году наблюдался относительный дефицит абитуриентов, и поэтому Стависски к своему изумлению обнаружил себя в списке поступивших. На втором месте. С конца. Что совсем не омрачило его радости. И заодно зачисление вызвало у Стависски приступ паники – ведь теперь придётся учиться, и доказывать, что ты достоин стать космонавигатором.
Вспомнив, что Курт сейчас командует флагманом даль-разведки, Стависски немного расстроился. Да, мечта Стависски сбылась. Он был по-настоящему рад, что летает на космических кораблях. Но что же тогда постоянно гложет его, отчего он не может спать по ночам? Ему было горько иногда, что он не в числе лучших космонавигаторов, но Стависски осознавал, данных быть лучшим он не имеет, поэтому и помышлять о лидерстве не стоило. Но не это тревожило Стависски. Он шагал по сумрачным коридорам и вслушивался в свои мягкие шаги. Шум двигателей, неслышный днём, теперь заглушал их. Как и всегда, копаться в собственных мыслях Стависски быстро наскучило, и он принялся играть в выдуманную им незамысловатую игру: он закрыл глаза и пытался угадать на ходу, когда необходимо свернуть. Если бы не мягкая обивка стен, шишек бы он набил немало. Сколько времени ни плутал Стависски по коридорам, он никак не мог запомнить все повороты и всегда проигрывал.
Вдоволь наударявшись лбом о стены, Стависски по своему обыкновению направился в рубку управления, где одну стену целиком занимал огромный обзорный иллюминатор – окно в бездну – чтобы полюбоваться на звёзды. Днём слоняться по капитанскому мостику ему бы никто не позволил, а ночью он никому под ногами не мешался. В кают-компании тоже был иллюминатор, но раза в четыре меньше, поэтому Стависски при любой возможности шёл в рубку. Только в ней можно было по-настоящему ощутить, что ты падаешь в бездну. Правда, признаков движения видно не было: звёзды продолжали висеть неподвижно, будто надсмехаясь над попытками людей преодолеть невообразимые расстояния до них. Лишь в конце полёта одна из звёзд, являющаяся целью путешествия, начинала увеличиваться в размерах, причём весьма лениво, как бы неохотно сдаваясь на милость космонавигаторов.
Стависски приложил ладонь к отпирающей панели, и дверь рубки с шипением отъехала в сторону. Сегодня вахту нёс Маргулис. Он сидел в кресле штурмана лицом к «окну» и экранам на панели управления, отражающим состояние всех систем корабля в реальном времени. Маргулис лишь покосился на вошедшего навигатора, но ничего не сказал ему. Стависски, как и всегда, заворожено замер на пороге, уставившись на открывшуюся перед ним необъятную звёздную панораму. В Космосе отсутствие атмосферы позволяло разглядеть самые маленькие и самые далёкие солнца, и просто дух перехватывало от такого невероятного количества миров. По краям иллюминатора виднелось голубоватое свечение – признак нормальной работы силового поля, которое защищало не столько от столкновения с крупными метеоритами (от них проще уклониться, заранее распознав на своём пути), сколько от мелкой космической пыли, которой в вакууме было ничтожное количество. Но корабль, летящий со сверхсветовой скоростью, столько раз с ней сталкивался, что без защитного поля даже при условии наличия прочнейшей оболочки превратился бы вскоре в мелкое сито. От соприкосновения поля с этими крохотными частичками материи в различных частях иллюминатора загорались мизерные вспышки, которые никоим образом не мешали наслаждаться зрелищем, открывающимся в окне в бездну. Стависски смотрел и думал, что Космос, хоть и пустил человека на свои просторы, остаётся непознаваемой загадкой. Человечество, по сравнению с количеством миров во Вселенной, побывало на таком маленьком количестве планет, что этим результатом можно было пренебречь. Стависски продолжали, как и в детстве, манить звёзды. Ни одна мечта не сбывается в полном объёме, иначе бы человек просто вымер. Судьба дала Стависски осуществить его мечту о Космосе, но и в тоже время посмеялась над ним. До карьеры космонавигатора Стависски мечтал о звёздах, глядя на них, и не задумывался об их бесконечном количестве. А теперь, посетив несколько миров, он понял, что и сотни жизней не хватит для того, чтобы побывать на всех планетах во Вселенной. В мечтах Стависски ему стоило лишь попасть однажды в Космос, чтобы раскрыть все его тайны. А в реальной жизни Стависски понял, что узнал он только о собственной ничтожности перед Универсумом. Когда ты ничего не знаешь, то тебе кажется, что ты знаешь многое, но, только заглянув одним глазком в ту бездну знаний, которую таит в себе Мир, ты осознаёшь, что, оказывается, и не знал ничего вовсе. И понимаешь, что уже никогда не узнаешь – это выше твоих сил, и мечтать уже не о чем.
Довольно крупная вспышка в центре «окна» вывела Стависски из оцепенения – небольшой метеорит рассыпался в прах о защитное поле. Стависски подошёл к панели управления и занял кресло пилота, взглянув на Маргулиса. Тот тоже пялился на звёзды. Не было ещё ни одного космонавигатора, который при любой возможности не любовался бы звёздным полотном. Да и как могло быть иначе? Нет ничего прекраснее и величественнее в этом Мире, чем эта картина, на которой разбросаны звёздные бриллианты, что так и просятся в руки.
Через минуту Маргулис прекратил созерцание и принялся стучать по клавиатуре панели, сверяясь с показаниями на экранах. Наконец, он успокоился, и стал рассматривать результат вычислений. На экран пилота полученные данные он не вывел, и Стависски оставался в неведении. Вспомнив, что в рубке Маргулис не один, он сообщил Стависски:
– В пятнадцати световых часах на контркурсе движется какое-то крупное тело.
– Метеорит?
– Далековато ещё, «Статис» не может определить точно даже размеры объекта, но уже понятно, что он величиной примерно с нашу луну.
Сердцебиение Стависски усилилось. Небольшое приключение никогда не повредит. Хоть Стависски и боялся всего на свете, но в то же время он любил испытывать что-то новенькое. И пускай это действительно всего лишь большой метеорит, но впечатлений от этого события можно получить гораздо больше благодаря неугомонной фантазии.
– Угу. – Маргулис продолжать изучать данные с экрана штурмана. – Если так и будем двигаться, то пройдём с объектом в опасной близости.
– Надо менять курс!
Маргулис и без совета ночного шатуна собирался это сделать, но внезапно отдёрнул руки от приборов управления.
– Что случилось, Макс? – Стависски взволновала реакция вахтённого.
– Объект только что изменил направление, теперь он летит прямо на нас.
Несколько секунд космонавигаторы осмысливали случившееся.
– Значит, это не метеорит. – Сказал наконец Маргулис.
– Неужели космический корабль?
– Не может такого быть. Мы уже достигли границ исследованной нами зоны, а он летит оттуда. Понимаешь?
Стависски понял. Понял и покрылся холодным потом:
– Вдруг это космические пираты?
– Господи, Стен! Какие ещё пираты?
– А что? Если мы про них ничего не знаем, это не значит, что их не существует.
– Ну уж хотя бы тогда просто инопланетяне. – Неуверенно предположил Маргулис.
– Ага! А твой вариант не сказка, значит?
– Я и не говорил, что ты сказки рассказываешь. – Смутился Маргулис.
– Но ведь имел ввиду!
– Ладно, хватит разглагольствовать. Нужно командора поднимать.
– Подожди. Вдруг это пустяк какой-нибудь, зачем его просто так тревожить?
– А если не пустяк? – Маргулис, хоть и меньше Стависски, то тоже заметно нервничал.
– Разбудить-то никогда не поздно.
Последний довод Маргулиса окончательно убедил, и он решил до момента, пока всё не выяснится, повременить с отчётом командору. К тому же, на вахте всё-таки он, а не Стависски, и получать по шее из-за всякой ерунды предстоит ему. Маргулис потянулся к кнопкам.
– Что хочешь делать?
– Послать объекту наши радиопозывные.
– А если это окажутся пи…, э-э, инопланетяне с враждебными намерениями? Пусть пока думают, что мы их ещё не заметили.
– Может, в твоих словах и есть резон. Они-то, если это, конечно, разумные твари, молчат. Посидим, минут десять подождём.
Легко сказать: посидим! Стависски с Маргулисом уже через минуту в волнении расхаживали по рубке, то и дело натыкаясь друг на друга. Маргулиса кроме всего прочего грызло то обстоятельство, правильно ли он поступил, не разбудив командора сразу же. По истечении десяти с половиной минут изменений не произошло. Новых данных об объекте ещё не поступило, радиоэфир оставался так же пуст. Маргулис решительно сел в кресло штурмана и заявил:
– Всё! Посылаю наши позывные. Если через пять минут ничего не изменится – бужу командора!
Стависски облокотился о стол и принялся с тревогой вглядываться в ту часть иллюминатора, где должен был появиться вскоре этот загадочный объект.
***
ЕГО носили по Вселенной космические течения. Уже долгое время ОН находился вдалеке от своих соратников и товарищей. ОН побывал во многих Вселенных. ОН увидел много нового и интересного. Это была самая долгая и самая увлекательная прогулка. Но ОН заблудился и хотел домой. Без оглядки ОН отдавался звёздным ветрам и потерял обратную дорогу. ОН очень испугался, поняв это. От ЕГО душещипательного рёва потухло несколько старых и зажглось несколько новых звёзд и один квазар. Прогулка перестала быть увлекательной, и ОН лихорадочно принялся рыскать по Вселенным. В итоге заблудился ещё больше. ЕГО слёзы увеличили количество тёмной массы в несколько раз. С того момента утекло много времени. ОН уже потерял надежду на возвращение. ОН настолько смирился с этим и настолько расстроился, что даже метеоритный дождик не мог вывести ЕГО из состояния депрессии. ОН очень устал от бесконечных скитаний. ОН сам был в этом виноват.
ЕМУ наскучили ЕГО флегматичные товарищи, ЕГО пожизненная обязанность, нравоучения УЧИТЕЛя. ЕГО толкали в широкую спину звёздные ветра странствий. И однажды ОН не смог совладать с их упорством и поддался на легкомысленные уговоры юного космического вихря. О, как ОН сожалел теперь, что не смог устоять тогда перед этой провокацией! Но сделанного не воротишь. ОН не мог уже думать ни о чём, кроме как о своих братьях и соратниках, о своём доме, о своём нудном УЧИТЕЛе, о маленьких созданиях, которых ОН с братьями был обязан защищать.
ОН почувствовал, что невдалеке движется почти с такой же, как и у НЕГО, неспешной скоростью какой-то сгусток материи. Такие ОН встречал нечасто и потому практически машинально свернул ему навстречу. Не то, чтобы ЕМУ было очень интересно, но всё-таки хоть какое-то разнообразие. Через неопределённое время это «разнообразие» кольнуло ЕГО своей невидимой холодной иглой. ОН поёжился, но не свернул. Вскоре эта неприятная булавка исчезла, и ОН облегчённо пошевелил ушами, стряхивая с них звёздную пыль.
***
Командор, отвечая на звонок вахтённого, предпочёл не включать изображение, так как чтил свою репутацию.
– Неопознанный объект?.. Сейчас буду.
– Придёт ровно через две минуты, – заявил Маргулис, как только командор отключился, – я засёк.
– Спорим на сотню, что опоздает! – Предложил Стависски.
– Идёт. Следи за секундомером.
Командор явился через две минуты, шестнадцать секунд. Стависски многозначительно взглянул на Маргулиса, тот недовольно поморщился.
– Что у вас? – Строго спросил командор, старательно не замечая Стависски. Тот тоже притворился, что его здесь нет.
– Неопознанный объект, командор, движется со скоростью около трёхсот тысяч километров в секунду, при своём обнаружении изменил свой курс, и теперь идёт прямо на нас. На наши позывные не отвечает.
– Визуальное наблюдение? – Командор сел на своё место.
Стависски, вздохнув облегчённо, что его не выгнали, уселся в кресло второго штурмана.
– Вошёл в зону видимости двадцать семь секунд назад, – ответил Маргулис, прочитав показания приборов.
– Ну и чего вы ждёте? Выводите изображение на экраны.
– Слишком далеко до объекта, командор, картинка получится нечёткой.
– Знаю. Чего копаетесь?
Через пару секунд на центральном экране появилась некая ажурная конструкция без единого острого угла.
– Это же просто метеорит, что вы мне голову морочите?!
– Командор, метеориты не летают с субсветовой скоростью и не меняют свой курс по собственному желанию. – Неуверенно возразил Маргулис.
Командор проигнорировал его слова и повернулся к Стависски:
– А вы что здесь делаете? Мешаете вахтённому?
Стависски потупил голову:
– Никак нет. Я просто прогуливался, командор, и зашёл взглянуть на звёзды.
– Так может, вам отдать все ночные вахты до конца полёта, раз вам не спится?
Командор не ждал ответа, и потому Стависски промолчал.
– Слушайте мою команду, – командор встал и одёрнул мундир, застёгнутый на все кнопки и не имеющий ни одной морщинки, – обходите метеорит и ложитесь на прежний курс. Не забудьте отразить всё в судовом журнале. Выполняйте!
– Есть! – Отдал честь Маргулис, слегка струхнув.
Командор, не желая больше видеть этих паникёров, скорым шагом удалился из рубки.
– Ну, его можно понять, – протянул Стависски, – разбудить среди ночи из-за обычного метеорита…
– Да не обычный это метеорит! – Довольно резко воскликнул Маргулис. – Останься и убедишься!
– Готов поспорить на пять сотен! – Стависски явно желал увеличить свой выигрыш.
– ОК! Гарантирую, ты пожалеешь!
Они ударили по рукам, и Стависски откинулся в кресле. Его одолевали противоречивые чувства: с одной стороны, он хотел, чтобы произошло что-нибудь необычное, с другой – он хотел выиграть ещё пять сотен. Стависски проиграл…
***
Командору казалось, что он только что уронил голову на подушку, но на самом деле прошло уже полчаса, как сигнал коммуникатора вновь заставил его проснуться.
– Что опять?! – Недовольно прорычал командор.
– Вы должны это увидеть! – О, Боже! Опять этот Маргулис, чего ему неймётся!
– С какой это стати?!
– Командор, это не метеорит и даже не корабль инопланетян… – Голос Маргулиса дрожал.
– Хорошо, сейчас буду.
На этот раз командор не торопился и вошёл в рубку через три минуты.
– Что у вас?.. – Начал было командор, но осёкся, увидев изображение на центральном иллюминаторе.
Что-то розовое и до боли знакомое занимало центральную часть «окна».
Маргулис пришёл ему на помощь:
– Это розовый слон, командор. Большой розовый слон.
У командора перехватило дыхание, и он ощутил физически, как его мозг съёживается в маленький комок пластилина. Подавив развивающийся бронхоспазм, он сипло спросил:
– Размеры?
Маргулис, повернув к нему серое лицо, ответил:
– Пять тысяч километров в диаметре.
Командор почувствовал, как у него начинает дёргаться уголок рта:
– Ребята, вы не в курсе случайно, могут ли трое человек одновременно сойти с ума?
– Командор, это не галлюцинация – все приборы корабля фиксируют этот объект. Только гравитометры ничего не регистрируют, а это весьма странно, учитывая его размеры, – успокоил Маргулис.
– Только это ты видишь странным? – Командор усмехнулся, близкий к истерике.
– Нет, не только. – Маргулис был неумолим. – Ещё он постоянно меняет курс, стараясь идти прямо на нас, сколько бы мы ни пытались менять направление движения.
– Будите штурман-пилотов! – Командор немного взял себя в руки. – И врача, чтобы он убедил меня в нашей нормальности. Стависски, вы можете управиться с рацией?
– Так точно! – Стависски пересел за кресло радиста. – Точнее, попытаюсь, командор.
– Передайте на Землю, что мы встретили неопознанный летающий объект огромных размеров. Что это за объект, мы ещё выясняем.
Стависски, замерев, взглянул на командора.
– Что смотрите? Я не могу доложить, что встретил розового слона – это мне будет стоит ранга командора. Пусть потом высоколобые выясняют, что это было. Где мои штурман-пилоты?!
***
Розовыйслон очень долгое время со своими тремя братьями держал на своей могучей спине полусферу, которая являлась домом для маленьких созданий, называющих себя людьми. Его убийственно спокойные братья просто бесили Розовогослона, и ему осточертело постоянно стоять на панцире огромной черепахи – их УЧИТЕЛя. И Розовыйслон в один прекрасный «день», подхваченный дуновением Космоса, отправился путешествовать. Равновесие полусферы нарушилось, она стала оседать, на ней начались катаклизмы глобальных масштабов, люди принялись погибать тысячами. Они взмолились. УЧИТЕЛЬ принял решение: забрать с собой как можно больше людей и отправиться с ними на поиски нового дома, трое же оставшихся слонов должны были остаться на своём посту, пока черепаха не вернётся за остальными. Уход УЧИТЕЛя вызвал ещё более крупные катастрофы, слонам пришлось очень туго, а мелкие людишки гибли уже миллионами.
Черепаха с людьми преодолели миллионы парсеков, пока не наткнулись на краю Вселенной на всеми забытую Солнечную систему. УЧИТЕЛЬ понял, что четыре из её планет пригодны для проживания, хоть они и были к всеобщему удивлению совершенно круглыми и не держались ни на чём, даже на китах, а просто крутились вокруг собственной оси, что не вписывалось в стройную систему Мироздания. Люди сначала хотели превратить одну из этих планет в привычную им полусферу или хотя бы в плоскость, какой была их планета в древности, но УЧИТЕЛЬ не позволил, так как считал, что не вправе вмешиваться в исходную космогонию. Выбрали для заселения третью планету. УЧИТЕЛЬ, улетая за остальными, ещё раз предупредил людей, чтобы они не смели самовольно изменять Природу, иначе это приведёт к гибели. Но он так торопился вернуться за остальными, что совершил первую и последнюю ошибку в своей жизни – врезался сослепу на крейсерской скорости в пятую планету. Это столкновение оказалось роковым – черепаха погиб, а осколки планеты разбросало по всей плоскости эклиптики между четвёртой и шестой планетой-гигантом.
Люди долго ждали возвращения УЧИТЕЛя, но так и не дождались. За это время они вытеснили с экологической ниши местных существ, обладающих зачатками разума, которых позже назвали неандертальцами. Затем люди захотели создать нового УЧИТЕЛя, благо под руками крутилось большое количество огромных ящеров. Но в результате ошибок ящеры вымерли, а выжившие были настолько малы и глупы, что на роль УЧИТЕЛя никак не подходили. Тогда люди придумали себе нового УЧИТЕЛя, несуществующего, но созданного по образу и подобию ими самими.
Потом людям захотелось притормозить вращение этой планеты, а в идеале и совсем остановить её, так как смена дня и ночи, и времён года для них была очень не привычна. В итоге планета не остановилась, но её ось сместилась, вызвав два, идущих один за другим, ледниковых периода и затопление одного из материков, на котором ещё существовала раса довольно развитых неандертальцев. Последним для выживания пришлось вернуться обратно в океан, из которого они недавно выбрались, и превратиться в подобие рыб, оставшись, правда, до сих пор довольно умными млекопитающими. Для людей же ледниковые периоды не прошли даром – они стали стремительно деградировать, но не оставляли своих попыток вернуть себе прошлую жизнь.
В следующий раз они вознамерились восстановить своих слонов, являвшихся для них основой их мира. Под боком опять-таки находился готовый материал – мамонты. Как и следовало ожидать, ничего у людей не получилось, мамонты вымерли, а получившиеся слоны были по размерам ещё меньше тех злополучных мамонтов. Люди окончательно регрессировали, растеряли все свои знания, потеряли память. Вместо исторических фактов они рассказывали своим, ещё более глупым потомкам, сказки и легенды.
Но, всё же гены взяли своё, и люди, сами того не понимая, начали всё сначала, устремились к звёздам в попытке найти своего УЧИТЕЛя, который уже почил безвозвратно…
***
И сейчас далёкие потомки тех несчастных людей летели на космическом корабле «Статис» навстречу виновнику всех их злоключений – Розовомуслону, который однажды пренебрёг своими обязательствами. Но он за силовым полем корабля не ощутил присутствия людей и, решив, что этот объект не достоин его внимания, сменил направление, поймав очередной космический вихрь, и умчался вдаль на поиски своей уже несуществующей Родины…