В одном городе был детский садик. Назывался он, ну скажем – "Фон-а-рик". Ну вот такое название у него было. Ничем не хуже остальных. Детишки сюда ходили самых разных социальных групп – от детей топ-менеджеров Газпрема до детей водителей трамваев. А почему? А потому что были тут самые лучшие воспитатели, да и атмосфера была своя, интеллектуальная, так сказать. И дружили детишки группами, и сколачивались в небольшие команды, и по интересам разбредались, и не было у них ни ссор, ни драк, пока однажды не пришла новенькая. Была она заносчива (всем говорила, что "мой папка – квутой бандит, и вам он всем сдевает тватата"). Не взлюбили девочку старожилы и стали ей делать мелкие пакости – то носки в шкаф спрячут, то хлебушка в кроватку насыпят, то словом нехорошим обзовут. Девочка отвечала им тем же, пока в один прекрасный день не застукали воспитатели группку детей за тем, как они пытались подложить дохлую и засушенную лягушку в шкафчик новенькой. Пожурив детей, воспитатели собрались на совещание и самый Старший предложил вызвать родителей тех детишек на внеочередное родительское собрание.
— Итак, уважаемые родители. – и Старший Воспитатель изложил суть происходящего вкратце, — что будем делать?
— Даже не знаю, — поднялся высокий и худой брюнет, — вроде бы и воспитывали, как полагается, и уважение прививали с младых ногтей, но я не понимаю… Да и девочка там тоже хороша…
— А я понимаю, — резко с места бросила сухощавая женщина с халой на голове и нервно поджатыми губами, — всяк сверчок знай свой шесток, — Старший с интересом на нее посмотрел, насколько он помнил, она работала кем-то там в Газпреме, — и нечего этой выскочке наших детей обижать.
— Да что Вы говорите, — ядовито протянула мама той самой девочки, — а ничего, что Ваш сыночка жрал хлебушек на кроватке моей доченьки, высыпая крошки в простынь и нагло хихикал при этом? А ответка дочки моей – это всего лишь ответка?
— Да там кто только не жрал, — хихикнул самый молодой папашка, — но лягушка – это сильно, — и он заржал. – Только вот она у моей дочки карандаши уперла, а отдала только после того, как воспитательнице пожаловались.
— Да заткнитесь Вы, — бросила ему "хала", — можно подумать, Ваша доченька в этом не участвовала.
— Да, не участвовала. Она у меня нейтралитет соблюдает, — и папашка вызывающе уставился на "халу". Та побагровела, но смолчала. Зато не смолчал еще один папашка – низкий и толстый лысик:
— Слышь, в натуре, надо это заканчивать, в натуре, а то совсем беспредел, в натуре, получается, в натуре, — и он сделал наезжающую распальцовку. – Эта, в натуре, девочка, тоже не ангел. Она сЫночке моёму на куртке слово нехорошее написала, в натуре, — и "братан" это слово произнес вслух. "Хала" возмущенно пискнула:
— Что Вы себе позволяете?? Где вообще, милиция??
— Ну здесь милиция, — не спеша поднялся высокий увалень с добрыми глазами, — братан прав, в натуре, — "хала" пискнула еще раз и лишилась чувств. Ее бросилась приводить в сознание медсестра детского садика.
Следом поднялся парнишка лет 18 с дреддами и видом ницшеанствующего хиппи:
— А чее решать, хиии… Нааадо дуумааать, каак детям пооомочь, пис Вам, — и он сделал "козу".
— Итак, товарищи родители, что порешим-то? – спросила Просто Воспитательница. Родители сидели и стыдливо прятали глаза, они не знали, что сказать, тишину нарушила еще одна мамашка, нервно дергающая носом:
— А что порешим… предлагаю всыпать ремня, поставить в угол и строго предупредить. Плюс я своему сыночке буду читать лекции о социализации в обществе…
— Даааа, — протянула "хала", — поставишь их… ЮЮ не дремлет…
— Но им же никто не скажет. – Саркастично протянул молодой папан.
Прошли выходные. В понедельник дети, как обычно, (точнее, не совсем как обычно – кто-то не мог сидеть, кто-то стоять), потянулись в садик. Новенькой не было – родители перевели ее в другой садик…