Проснулся. Ночь. Холодно. Знобит. Зря не поверил, что пусть здесь днём жара за 40 градусов, но по ночам, бывает, температура воздуха опускается до 0, и не воспользовался тёплым спальным мешком. Быстренько юркнул в него. Согрелся. Где-то в ночи, за брезентом палатки раздавался гнусный вой. В голову пришло – гиены. Я же в Африке! Вот откуда у меня среди ночи такое возбуждённо-радостное состояние души. Будто накануне дня рожденья в предвкушении кучи подарков и приятных сюрпризов. Повезло мне! Вот это повезло, так повезло! Не чаял, не гадал - я снова в Африке! Дела опять, и совсем неожиданно, привели меня в ЮАР, на наше совместное предприятие. Три гигантских прыжка на Ил-86: Москва – Бомбей – Хараре – Йоханнесбург. Куда там, какому-то ковру-самолёту; тут и откидывающиеся мягкие кресла, и улыбающиеся тебе длинноногие стюардессы, и «кофэ с какавой». Удивительно, до чего же маленькая стала наша планета: Афанасию Никитину, чтобы из Новугорода добраться, всего лишь, до Индии потребовался год! Я же, вылетев из Москвы, оказался на другом конце Земли под вечер того же дня. Вот, обнимаю в аэропорту Марка – нашего партнёра в ЮАР. Не успел ступить на землю Южной Африки и - попал с корабля на бал. Марк сразу объявил: ночь в гостинице и рано, с утра, выезжаем в Ботсвану, на объекты. Вот это по-деловому! Вот, что значит «загнивающий» капитализм…! Ночью не спалось. Нахлынули воспоминания связанные с мамбой в прошлый приезд. Ещё не рассвело – звонок Марка от «ресепшн»: машина у входа, позавтракаем по дороге…. Когда пересекли границу с Ботсваной и удалились на приличное расстояние от Лимпопо, партнёр вдруг объявил мне - ещё в прошлый приезд он понял, что я настоящий охотник, как и он. Значит мы, почти братья. Как это у Киплинга? – «мы с тобой одной крови – ты и я!..». Догадываясь, что я не российский олигарх, не испанский король Карлос, и, естественно, не имею ни «бешенных» бабок, ни коронных преференций, он вызвал меня из России в срочную командировку, неотложными, якобы, делами на объектах СП, имея, при этом, ввиду, организовать экзотическую охоту на слона. Возможности для этого есть - дела у СП на подъёме: наше оборудование очень подошло на добыче алмазов. В этом, сказал, есть и моя немалая заслуга. В прошлый приезд, напомнил он, я изложил ему свои взгляды на развитие нашего совместного проекта. Чего–чего, а в стране Советов, у нас бесплатных советов всегда в избытке. Он с успехом воспользовался этими идеями, которые дома, даже, выслушать не хотят, и – результат на лицо. В знак признательности и следуя генетически врождённому чувству справедливости, Марк – прямой потомок буров, первых белых поселенцев в Трансваале, искони, к тому же, заядлых охотников, решил совместить «приятное с полезным»: потрафить моим охотничьим слабостям и пообщаться с пользой. А поскольку к нашему оборудованию, в «красную зону» разработки кимберлитовой трубки, меня, однозначно, не пустят ни под каким видом (мало ли что – вдруг сопру какой алмаз, карат на 1000), и обратный самолёт только через неделю, – есть возможность поучаствовать в «королевской» охоте. Хоть раз в жизни. Тут, от такой самодеятельности, я откровенно струхнул, представив на миг, что со мной будет, если на службе узнают?! Но куда деться? – мы уже на полпути и Марк, приняв за меня решение, не повернёт обратно. С другой стороны, в угодьях под Ковровом только обычные утки, да перепела с коростелями. А тут - слон!!! Прикинул так и этак - успокоился: а как узнают, если сам не расскажу? А и расскажу – никто не поверит, скажут – хвастает, приснилось, мол. Здравая идея: можно и рассказать, будто приснилось. Совсем успокоившись, приник к окну. За бортом «Мерса» разворачивались и уплывали назад фантастические пейзажи.... Так вот, как в сказке, я самым чудесным образом, – оказался здесь, в палатке посреди пустыни Калахари, в дельте Окованго – реки «никуда не текущей». Считается – Калахари это пустыня. Но ещё с прошлого раза мне стало понятно, что это не совсем так. Здесь всё растёт, бегает, движется. Воды Окованго дают всему жизнь. Эта главная река Ботсваны* теряется в пустыне, уходит как в песок, исчезает, образуя обширную дельту с крокодилами и бегемотами, пеликанами и фламинго в протоках, лагунах и болотах. Дикий край первозданной природы, какой она была ещё до прихода белых европейцев, и бесчисленное множество диких же, порой, эндемических животных. Красотища необыкновенная! Заросли папируса и цветущих лотосов. Пейзажи с баобабами, зонтичными акациями, жирафами, зебрами, антилопами импала, львами и ещё этими, безобразно воющими гиенами. И, конечно, слоны – их тысячи. Одного из них, согласно лицензии, мне предстоит взять…. Новенькая, с иголочки, цвета хаки, экипировка, какая приличествует белому колонизатору, сложена на кресле в углу моего временного пристанища. Галифе, рубашка с коротким рукавом, гольфы, тяжёлые современные берцы и, конечно, куда в Африке без этого, пробковый шлем с ленточками. Всё в пору (как угадали с размером-то?). И «карамультук» - какой-то древний штуцер, времён англо-бурской, что ли, войны, принесли. Вон, в углу стоит. Ружьё уникальное, весит шесть с половиной кг. Отдача, будь здоров, как у противотанкового ружья - на ногах без подготовки не устоишь. Вот бы такой в коллекцию Жени Баранова из Кузнечихи – он любит собирать разные древние шомполки. За два дня, что я уже здесь, наслушался разного, де, по статистике, за год до шести охотников на слонов не возвращаются из саванны домой, погибают. Дело в том, что охотиться приходится в густых зарослях буша, подпуская слона метров на 40, чтобы разглядеть убойные места. Но, если поблизости окажется, спаси и сохрани, самка с детёнышем, которую не заметил, всё - амба тебе! Слониха не испугается даже грохота выстрелов. Тут призадумаешься: мой-то «карамультук» однозарядный; не успеть второй патрон вставить…. На охоту пойдём, как только местный охотник, который будет сопровождать меня, обнаружит следы мигрирующих гигантов. Он с этой целью, пока я маюсь от жары и безделья (типа, акклиматизируюсь), объезжает угодья. С нетерпением жду его возвращения. Вообще-то, в лагере ничего, и кормёжка сносная, под европейскую. Попробовал и местное блюдо – тонкие, подсоленные полоски мяса со специями, завяленные на солнце – «гейм-билтон» называется. Воздух тут сухой и жаркий, как в печке – за сутки высыхает и хранится долго. Похоже, местные жуют его постоянно. И мой слон, которого добуду, целиком пойдёт, таковы условия, местному племени. Недаром тут их вождь кружит, всё спрашивает как дела. А вчера, даже на машине возили смотреть наскальные рисунки первобытных людей – их здесь, в скалистых гротах, видимо, не видимо. Самая большая коллекция в мире! Целые галереи под открытым небом. Говорят, всё под охраной ООНовской ЮНЕСКО, настолько ценно это наследие человеческой культуры. Учёные с мировыми именами специально приезжают их изучать. Целые экспедиции организовывают! Правда, местные пацаны из деревни неподалёку (пацаны – они везде пацаны!), на потеху туристам, добавляют свои художества. Знакомо, у нас на заборах тоже пишут, только верить нельзя…. Вернулся Смит, так зовут моего сопровождающего наставника из местных - профессионального, лицензированного охотника на слонов. Говорит – неподалёку мигрирует стадо - голов 500, к вечеру пойдём брать своего. Наконец-то, а то я начал уже беспокоиться – время идет, и самолёт не будет ждать…. После полудня мы на лошадях (оказывается, путь предстоит неблизкий) тронулись в погоню за добычей; я, жилистый Смит – белый человек, высушенный, обожженный беспощадным африканским солнцем до состояния мумии, и с лоснящейся кожей, цвета чёрного шоколада, помощник. Он же будет нести мой «карамультук» от лошади до стрелковой позиции. Маршрут пролегал через саванну вдоль одной из бесчисленных проток дельты Окованго. В отдалении, в бинокль хорошо видно, безмятежно пасутся полосатые зебры, в другой стороне щиплют листву с колючих акаций длинношеие жирафы, там вон ещё кто-то грациозный с рогами и ещё, чьих названий, даже, не знаю. Жара донимает - настоящее пекло. Тропинка подвела к самой воде. У противоположного берега наслаждается её прохладой десяток, фыркающих как лошади, гиппопотамов. Возникла гениальная идея: «Искупаться бы!?» Но мой пыл охладил Смит, показавший пальцем пару дремлющих, вроде бы, крокодилов на красноватой песчаной отмели: «Если хочешь дожить до вечера – потерпи…». Купаться расхотелось сразу, как увидел зубы в пасти зевнувшей рептилии. По дороге проводник и наставник рассказывает, что в этом году (бывает раз в 3-4 года) поспели плоды дерева марула. Жара, и сок в них начинает бродить. Получается не плод, а сосуд с вином. Для слонов это лакомство и, сейчас, они устроили настоящее пиршество в роще. Несколько дней, пока всё не съедят, никуда не уйдут. «Гуляют», значит, по-нашему. Да-а, думаю, а говорят алкаши только у нас…. До места осталось километров 5 всего. Приблизимся с подветренной стороны и за километр спешимся. Дальше, на своих двоих, через заросли буша, подойдём осторожно поближе. Ружьё, как водится, понесёт чернокожий «бой», лет сорока. Он из бушменов, он привычный. Я выслушал последние наставления, как стоять, как и куда целиться, как стрелять и что делать в случае чего, и прочее. Что, в общем-то, сразу позабыл, увидев слонов поблизости. Экая махина!... Это из окна авто кажется, что почва в саванне гладкая и ровная. На деле же оказалось совсем не так. И ямы, и бугры, даже через какие-то сухие обрывистые «арыки» несколько раз пришлось перебираться. Да, к тому же, ещё сквозь густые заросли пресловутого буша. Кустарники и деревья цепляются колючками за одежду, царапают кожу. Эти колючки вновь напомнили историю с мамбой…. Пока пробирались - солнце спустилось к горизонту. В Африке нет сумерек, с заходом небесного светила сразу наступает ночь. Но, вот я и на месте, слоны близко. Обливаясь потом, приладил свой «карамультук» на «рогульку», как в старину мушкетёры короля Людовика, аркебузы. Разглядываю необычную для себя дичь, выбираю жертву. Чувствую, давление у меня подскочило: в висках пульсирует, сердце колотится так громко, что, кажется, слышат слоны. Вот один, как по команде, развернулся и пошёл, ускоряясь, прямо на меня. Задрал хобот и затрубил, как «труба иерихонская». На Вас когда-нибудь гора «наезжала»? На меня до этой поры нет. Ощущение - далеко не из приятных! Успокаивая себя, шепчу мантру: «У меня заряжена знаменитая слонобойная пуля «дум-дум»». Пуля «дум-дум» моего «карамультука» весит 50 г, да ещё с хитрыми надпилами, делающими её разрывной. При попадании в любое место слона, говорят, валит его напрочь, как минимум, ввергая в шок на несколько минут. Только попасть бы. А он прёт на меня, как танк – что ему моя огнебойная железная дубинка – так, булавка. Я и не заметил, как Смит с проводником куда-то внезапно исчезли. Целюсь в грудь махине, но мушка «ходит» из стороны в сторону и такая большая, что слона не видно. А он совсем рядом. Чего ещё ждать? Руки от страха дрожат, но упрямства мне не занимать. Нервным движением дёргаю курок. Вспышка, грохот выстрела в «ту сторону». Сильнейшей отдачей выбило плечо. «Карамультук» отлетел в одну сторону - сам в другую. Мимо!!! Волосы дыбом!!! Теперь уже всё пьяное стадо несётся на меня гурьбой. Пыль столбом, земля дрожит от топота и, кажется, от громоподобно вострубившего как в день «Страшного суда» целого оркестра «иерихонских труб» лопнули барабанные перепонки в ушах, и небо раскололось. Всё – конец! Сразу стало темно, но дикие-то слоны видят в темноте. Чтобы не быть раздавленным, растоптанным, размазанным, чтобы спастись, судорожно, в крайней панике дёргаюсь от них из стороны в сторону и, внезапно, - срываюсь с крутого откоса. Кувыркаясь, беспорядочно падаю. Приземлился на что-то мягкое, с гладкой шерстью. Оно зашевелилось и зарычало. Кровожадный гепард? Лев?... Вспыхнул свет лампы. Надо мной склонилась голова жены и сонный голос спросил: «Ты куда, Одиссей?» - «Блин, да, никуда – здесь я». Оказывается, дёрнувшись во сне, я свалился с кровати прямо на Айтоса, моего русского охотничьего спаниеля, и сейчас он с восторгом облизывает меня, видимо, успокаивает. Надо же, присниться такому. Нет, определённо нельзя на ночь переедать….
За окном гнусно воет вьюга, запутавшись в проводах и голых ветках деревьев. Зима. Холодно. Ночь. Теперь не уснуть до утра.