Глава двадцать первая
МОСКОВСКАЯ СТАРОСТЬ
Прошло еще десять лет одиночества.
Вот уже 28 лет Полина на пенсии. Живет в Москве у сына Бори. Ее больные ноги лечить на Кавказских минеральных водах отказались, потому что сердце не позволяет. Вместо ванн и грязи она принимает таблетки от артрита, мажет ноги траксивазином.
Полина осознала, что под старость остаются лишь воспоминания о прошлом. А грядущее – и грустно, и темно, как говорил, кажется, Гоголь.
Судьба уготовила Полине тяжелую старость. Она упала и вся разбилась, возвращаясь со двора, куда ежедневно выходила подышать свежим воздухом. Встала со скамейки, открыла дверь подъезда – и сознание помутилось. На время увидела полную темноту, как черную занавеску, шагнула в темноту. Как будто ее кто-то схватил и толкнул в бездну. Полина не успела зацепиться за что-нибудь своими цепкими и сильными когда-то руками. Упала и вся разбилась. Хваталась за перила лестницы уже при вставании с пола, очнувшись от безумной боли и страшного своего крика. Ей помогли подняться соседи – два знакомых по подъезду алкоголика, которые всегда с ней приветливо здороваются. Эти парни имеют хорошую душу, но плохой рот. Сами это знают, а помочь себе не в силах. Полина их понимала. Полина поняла, что у нее нет уже такой силы, какая была когда-то. После падения у нее болтались руки и ноги в суставах. Все суставы разболтались. Боря кричал от страха со слезами на нее, что же не дождалась пять минут, пока он спускался с десятого этажа во двор проводить ее домой. Его жена Маша Гладышева умоляла всех не кричать и пожалеть Полину Алексеевну. Вызвали скорую помощь. Положили Полину в больницу. Перелом шейки бедра левой ноги и сильный ушиб больной правой руки – дали заключение врачи. Операцию в бедре делать отказались, так как старое сердце не выдержит. Боря давал деньги врачам, чтобы помогли матери. Нанял сестру из этой же больницы, ухаживать за Полиной. Учил Полину ходить с ходунками, которые подарили друзья-врачи. Но Полина боялась упасть с этой новой техникой. Ну ее к Богу в рай! Тогда Боря принес в больницу венский стул. Полина ходила с этим венским стулом, ставя его перед собой.
Когда Полину выписывали домой, нянечка сказала:
– Сынок ее спас от смерти. Деньги давал.
Тяжело старому человеку, а больному – в первую очередь. Но надо жить до конца в своем углу до выноса. Полина уже и не думала, что доживет до нынешних лет. Спасибо тому парню и огоньку, который она видела во сне после лечения.
Полина вспомнила этот вещий сон. Будто в глубине двора показался огонек в ночи, и Полина пошла на него. И вошла в дом, где светил этот огонек. Увидела в комнате много серых куч. А за столом сидел парень. Перед ним на столе стояла горящая лампа с закопченным до половины стеклом. Парень встал и прибавил огня, стало светлее.
Полина, как всегда, сама разгадала этот сон. Серые кучи – это, видимо, могилы. Парень – это Боря, который Полине прибавил огонька жизни.
Который год Полина ходит со стулом по комнате у сына, который заботится о ней, как говорится, не выпускает ее из зубов. Тяжело им с Машей. Но Полина теперь беспомощная. Боря выхлопотал ей пенсию инвалида I группы. Хоть какая-то её поддержка семье.
А из дома Полина давно не выходит. Как она ни старалась не заедать Боре век, а ничего от неё не зависело. Конечно, тяжело ему вставать рано и обслуживать Полину, принести воды, чтобы она умылась, принести еды, чтобы позавтракала, оставить в термосе теплый обед. Он молчит, что тяжело. Но так пришлось. Вот думала Полина, когда ногу сломала, что скоро уберется, а ведь уже восьмой год мешает Боре. Знает, грех на сына обижаться. Он из кожи лезет, а старается её накормить досыта. А жизнь дорожает каждый день. Вот давеча принес коробочку сладкого творога, ее можно съесть за раз, а стоит она, одноглоточная, говорит Маша, 13 рублей. Вот и глотаешь десятки рублей зараз. А где их взять? Много денег не дают. Приходится тянуть зарплату от получки до получки. Воровать не умеем, и не можем, как сейчас воруют, миллионами. Телевизор о бандитах только и говорит, по всем программам.
Полина видит сама трудности молодых, старается чем-то помочь. Но бесполезно, так как привязана к кровати. Хорошо, что еще передвигается до кухни и туалета. Полина наловчилась пользоваться венским стулом. Весь груз свой располагает на стул. Зато сама может дойти до туалета и умыться в ванной, и то хорошо. Нога побаливает. На дом приходит врач, выписывает бесплатные лекарства от болей. Полина чувствует, что травмируется мозоль на переломе бедра при ходьбе, вот он и болит. Так и будет дальше, лучше вряд ли будет. Увидим, если придется.
Полине, потомственной работяге, тяжело сидеть без дела. А начнет делать – только навредит. Сейчас с больной правой рукой, но стала иногда ребятам гладить белье. Поставят ей рядом с кроватью гладильную доску, включат утюг, наложат на стул груду белья. Гладь – не хочу. Сколько даст Господь, столько и продержится на белом свете. Сил только мало.
Конечно, Полина и раньше знала, что будет мешать. Но деваться некуда. Да и стыдно от друзей жить в старости вдали от сына. Подружки все знали, какой воз всю жизнь Полина везла. Да и учащиеся спрашивали:
– Что вас Боря не берет в Москву?
И Полина решила, что ноги её уже не держат, нужно сообщить сыну и соединяться. А, в Москве, как назло, упала.
Полина и без перелома знала, какой груз везет сыну из Астрахани. Ребята ютились с ней сначала в однокомнатной квартире. Полина сама нашла по телефону обмен в Москве – Борину однокомнатную квартиру поменяла на двухкомнатную раздельную малогабаритную квартиру. Но не в центре, к сожалению. За обмен весь заплатила два миллиона из квартирных своих денег. Так что у нее осталось только полмиллиона дутых денег. А потом деньги обесценились, и вообще у нее остался пшик – 47 долларов. Но на эти рты собачьи торгашей и миллиона мало. Каждый день накладывают себе в карманы, увеличивают цены. Да, обманывают честный народ.
Но зато теперь Полина живет в Москве, с сыном. Многие знакомые завидуют. Хоть и не хотела Полина мешать жизни сыну. Видимо, оказала все же ему медвежью услугу. Здоровье у Полины с каждым днем ухудшается.
Сын у Полины был и есть на первом месте в её жизни, и останется светлым пятном в темной ночи ее жизни. Сейчас жизнь немного все же просветлилась. Но здоровье истрачено, жизнь прошла стороной со всеми своими дрязгами, заботами, проходимцами-пьяницами и иудушками. Хорошего было мало, и прошлого не жаль. «И не жаль мне прошлого ничуть…», – пела мать Аксинья стихи Лермонтова.
Время у Полины много для размышлений. Только и живет воспоминаниями.
Думает о внуках. Их у неё двое. Анечка в Астрахани. Стала адвокатом. Говорит быстро. Зубу-губы говорят!
Второй внук – Максим. Её Максимка – единственный близкий родной человечек, и до сих пор. Как придет навестить – у Полины радость. Часто звонит. А раньше Полина, приезжая к Боре, решала с ним задачки по телефону, так как он приходил редко. Сейчас тоже много работает. Хороший малый. Ему уже 30 лет, этому малому. Не женился еще, пока один, и это его устраивает. Живет со своей мамой. А Полина с Борей могут только ждать, сколько Бог даст, его продолжения.
Он впитал от Бори самое хорошее. Умный парень. Полина рада, что продолжение рода следует. И дай Бог.
Все, что вспомнила Полина, это истина, как перед Богом.
А жизнь у Полины прошла. Жизнь только у человечества – вечная. Так зачем грустить? Все идет, как надо: старый старится, а молодой растет. И машину Максим себе купил. Теперь ездит. А Полина с Борей не смогли это сделать, да и не жалеют. Водить некому. Боря не смог бы, нервы не держат. Хотя и не пьет, слава Богу. Боря хороший, не пьющий, не гулящий. А что плохой стол, не обильный, так у него не так много бывает денег.
В Москве много женщин пьют и пропадают от вина и курева, от этого вредного зелья. Хоть Борю эта участь миновала. Слава Тебе, Боже. Пока так, а там, что будет, то будет. А кончик Полининой жизни приближается. Все в доме убегают на работу. Боря заготавливает Полине теплую еду на целый день. И Полина в основном сидит на кровати или ползает со стулом по квартире. Иногда звонит по телефону, да мало кому можно звонить. Все на работе. А кто – в земле, успокоился или нет, это как распорядится Господь. Полине порой кажется, что и на земле жизнь остановилась, в этой каменной коробке на 10-м этаже, вот уже восемь лет. «И жизнь, как посмотришь с холодным вниманьем вокруг, такая пустая и глупая шутка», – вспоминает Полина какого-то поэта. Все от Бори она таких правильных стихов набралась. Видимо, люди не так сильны, чтобы сделать жизнь милой и прекрасной. Это вначале ей так казалось. А сейчас вообще в стране все по-иному и по-глупому. Надо было себя обожать, учат теперь по телевизору. А Полина старалась как-то облегчить жизнь других, а о себе забывала. И вот «финал».
Может быть, надо было Полине жить до конца в своем углу в Астрахани, до выноса, как сделала Аксинья, а Полина не выдержала?
А в Астрахани ей все равно не дало бы жить третье поколение родственников. Лада считает, что Полина ее обидела с наследством Аксиньи. Хотя Полина раньше сказала матери: а что оставить Ладе? Аксинья ответила: «Она больше тебя взяла в несколько раз».
И вот приехали к Полине в Астрахань пять человек из Навои с претензиями. Затем из Москвы хозяева приехали – Настя с Пашей. И все требуют от нее квартиру, вспомнила она опять.
Полина поняла, как говорится, «без меня меня женили, меня дома не было». Полина боялась, что молодые родственники ускорят ее существование, а это – великий грех. Поэтому решила продать свой угол и съехаться с тетушками. А напрасно. Деньги в третий раз поменялись – и получился «пшик». Есть притча о том, что такое пшик. Мужик продал дом, купил баню. Баню продал, купил ворота. Ворота выменял на иглу. Стоит ведро с водой, раскалил иглу, бросил в воду – игла издала «Пшик!» – и только этот «пшик» и осталось от дома у мужика.
Мама предупреждала Полину: «Не нужно оставаться без своего угла до последнего дня». На чужих людей нельзя положиться.
Конечно, жизнь продолжается, и новое поколение требует жилье. Вот и нужен обмен, только «свой угол» надо беречь напоследок жизни.
Смотришь на бомжей: когда-то имели и семьи, и свой угол, а умирать приходится на скамейке. Вспомнила опять Полина одну старую женщину, которая в больнице ей сказала, когда ее выписали:
– Опять пойду на скамейку, на улицу.
Полину жуть взяла. Вроде у этой женщины и вид вполне приличный. На бомжиху не похожа. А пришла в ее дом беда жуткая.
Ни у кого из Полининых родных, кроме Насти и Лады, жизнь не сложилась. Война, голод и нужда. Полине не хотелось об этом говорить при Бориной жене Маше. Стыдно. И когда он вспоминал, как ел с водой сушеные чужие куски, которые одно время доставала Аксинья, Полина его останавливала: «Не было этого. Ты что-то путаешь». Тетушки тоже работали всегда на тяжелой работе. Дети у них умерли. Оля родила четыре ребенка, ни одного в живых не осталось. Олин Анатолий, ровесник Боре, умер шести лет.
Некоторое время все несчастные и одинокие тетушки Полины жили в своих квартирах. И вот началась у Полины менка квартир. Сначала Полина съехалась с Шурой. Потом поменяли эту двухкомнатную и квартиру Оли на четырехкомнатную кооперативную квартиру на 9-этаже на улице Савушкина. Оля вскоре умерла от рака поджелудочной железы. Все ела пшенную кашу, да пила мочу – ничего не помогло. А Полина с Шурой остались в 4-комнатной квартире. Но Полина поняла, что и это жилье будет только перевалочной пристанью.
Но Полина жила вместе с тетей Шурой только один год. Замучила зависть всех родственников, как это у Полины такая большая квартира, а у них меньше. Золушка не имеет права шиковать! Пришлось разменять квартиру на двухкомнатную. Одна была отрада, что Полина расплатилась с Борей за наследство – от дома отца. В результате неравного обмена Полина взяла себе шесть тысяч рублей. Пять из них отправила Боре. А вскоре пришло второе изменение цен, и деньги подешевели в 10 раз. Только жизнь все дорожала.
С Шурой было нелегко жить. Две хозяйки в одной квартире обычно ссорятся. А потом в этой четырехкомнатной квартире не было уюта. Проходная комната, в которой жила Полина, мешала Шуре. Пусть Господь простит ее, но она любила драться.
Шура начала Полину бить. И Полина решила разъезжаться с ней. За все платила и все оформляла сама, из последних сил.
Конечно, с обменом квартир Полина сделала большую глупость. Но в жизни несчастной Полины судьба преподносила ей много глупостей.
Надо бы в развалюхе спокойно доживать, а жить – ноги не дают, стала ходить с палочкой. Боря, наконец, забрал Полину к себе в Москву.
Боря во время пустых ценников в магазинах, из последнего отправлял из Москвы Полине полные посылочные ящики продуктов. Мясная тушенка и банки лосося в собственном соку у нее с Шурой не переводились. Сейчас-то Полина убедилась, как было трудно жить Боре. Да и на золотые подарки Полине по праздникам Боря находил деньги. Все это мать помнит и ценит. Особенно ценит то, что сын не забивал себе голову подозрениями, что мать не такая, какой представляется другим. Полина только хотела, чтобы Боря был счастливее ее, но не получается у него лучшей жизни. Но гневить Бога не будем. Пока хорошо, что есть. И, хорошо бы, чтобы и в дальнейшей жизни было не хуже. Надо беречь здоровье. Полине ведь много лет. Не вечно будет помогать сыну.
А перед этим умер в 1992 году Леня. Его мать Елизавета так с ним и не жила. Она все отдавала своих детей Аксинье. Моталась по Северному Кавказу. Даже не писала в Астрахань. Леня скончался в 57 лет, так неожиданно, что Полина не могла и поверить. За четыре дня до его смерти Полина была у него в гостях. Леня жил с женой Любой, которая возила его на их собственной машине, и с ее сыном Сашей. Он толстел, раздувался от болей, и никто из врачей ему не мог помочь. Настя, узнав как-то от Бори о болезни Лени по телефону, только поплакала. Жалко! В последнюю встречу Леня сказал Полине:
– Умирать нужно.
– Да ты что? – испугалась Полина.
– Я видел во сне женщину и мужчину в белом, – затянулся сигаретой Леня. Так и не прекращал курить и пить.
– Ну, это ерунда, – пыталась успокоить его Полина, знаток вещих снов.
А оказался сон в руку. Остановилось у Лени сердце.
Боря чуть успел прилететь из Москвы на похороны двоюродного брата.
И вот, уже в Москве, Полина видела свой вещий сон.
Будто в помещении – много народу, и Леня с группой людей. Их в клети опускали в шахту. Леня ничего не говорил, а только подал Полине стул. Она села. А в руку ей кто-то вложил бумагу. Полина пыталась прочесть, но ничего не разберет. Только в середине листа разглядела, что напечатано «Колдун». И Полина проснулась.
А через пять лет умерла сестра Настя.
В Подмосковье Настя проработала 30 лет. Очень ее уважали, как хорошего врача, да и было за что. Она любила больных, о них пеклась, а себя не спасла. Лечилась от всяких болезней. Боялась только тромба в ноге. Он и погубил ее.
Царствие ей небесное! ¬ Перекрестилась Полина, вспомнив похороны сестры. Настя работала главврачом в Ильинке. Сорок минут езды от Москвы. Вот уже четвертый год пошел, как умерла Настя, в Ильинке. Теперь там ее муж Паша доживает свою жизнь. Как она его берегла! А себя не сберегла.
Вот Паша теперь остался за городом один в трехкомнатной квартире. Дочь с семьей живет и работает в Москве. Они ездят к нему каждое воскресение. А помогает ему по домашним делам какая-то нанятая женщина.
Настю похоронили хорошо, богато, в красивом саване. Справили поминки в кафе. Народу много. Так люди ее любили. Не меньше, чем Полина. Но Полине у гроба сказать об этом не дали. Слезы душили. Пашка у гроба Насти одернул Полину:
– Без истерик!
Полина боялась, что он ее осрамит при людях, поэтому слезы все зажимала. Как ей было тяжело Настю хоронить. Жалко, что она умерла раньше Полины. Да и Леню – тоже жалко, рано он умер, бедняжка. Так распорядилась судьба. Что написано, то не обойдешь, не объедешь.
Теперь Полина съездить на могилку Насти не может, так как со сломанной ногой не выходит даже на улицу.
Теперь у Полины осталась одна сестра – Лада.
Полина написала ей письмо, только не уверена – отправят ребята или нет.
Она написала Ладе осторожно, чтобы не задеть за живое:
«Здравствуйте, сестренка Лада, Аркадий и Сережа!
У меня ночевала ваша Надя, сноха. Вначале она позвонила мне, я ее, конечно, пригласила, дала ей адрес, и она пришла с ночевкой. Я ее еле узнала. Плохо стала видеть. Бори и Маши не было дома. А утром послала с ней письмо и гостинец. Спасибо вам за кишмиш. Так я и не получила от тебя письма, Лада. Может, это не та Надя? Пускаем в дом мощенников, а потом без головы остаемся.
Вот Настенька наша ушла от нас, нарядная, в саване. Много было людей и теплых речей односельчан.
Я вновь тебе послала письмо, но ответа нет до сих пор. Может, вы не получали мои письма?
Живу у Бори, сломала ногу и хожу со стулом. Замучился он со мной.
Вот из всех только мы с тобой остались, Черновы. Последние из могикан. Но жизнь идет. И думать нужно на много вперед. Я еще раз убеждаюсь, что надо не оставаться без своего угла к старости. Это совсем не эгоистично, а разумно. Мы знаем, что жизнь – это процесс, который мы не в состоянии остановить. Но нужно готовить себя ко всему и рассчитывать путь наперед. Думать о здоровье, как его в любых условиях сохранять. Самому за себя решать, чтобы не сваливать свою вину на других. Возраст уже солидный, нужно серьезно думать об этом. Конечно, все не предусмотришь, но кое-что можно уже сознательно изменять в лучшую сторону и правдиво.
Пиши. Целую, твоя сестра Полина».
Да, из родных остались у Полины только Боря и Лада с детьми, которая не хочет писать. Полина два письма ей послала в Узбекистан. И раньше ее с детьми всегда привечала.
Хорошо, что у Лады еще жив муж Аркадий.
Полина вспомнила, что на другую ночь после смерти тети Шуры увидела новый вещий сон. «Будто стоит она на пороге какого-то дома. Около двери видит Шуру. Тетя Шура говорит:
– Ты что?
А Полина, обнимая ее, отвечает:
– Я во всем городе вас ищу.
А вдали Полина видит, что стоит Оля, ясно видит ее лицо. Но Оля ничего не сказала».
И Полина подумала: «Вот и осталась одна наша Полина Чернова. А Лада не отвечает на письма. Хорошо живет». Когда Полина гостила у Лады, сестра показала ей много золотых колец, но не украденных у Аксиньи, и много ковров. Хорошо Лада живет! И Слава Богу.
А Полина все ждала подходящего жениха. Жизнь молодая прошла быстро. Но с таким приданным – шесть человек семьи – ее никто не брал, только удивлялись, почему она еще не замужем? И исчезали.
Писатели пишут, кто не долюбил в детстве, тот любит в старости. Может, и так. Но как любить человека, если видишь чужой взгляд, что он вот-вот плюнет на тебя. Вот Полина и убегала от таких мужчин. И снова встреча – и снова надежда на хорошую судьбу. И попадались одинаковые люди. Наверное, потому, что мы остаемся одинаковые, тоже по воле рока.
«Тебе все не везло. Из тысячи мужчин, поклонников знакомых и случайных, ты не нашла его, который до седин всю жизнь в тебе души не чаял… И сколько горьких вздохов услыхала, твоя холодная двуспальная кровать, которая любимого не знала?» Вспомнилось Полине опять стихотворение Бори. Очень и очень правдивое. Да, в этих стихах – сущая правда. Что-то оно нигде не опубликовано. Ведь оно не обязательно о Полине. Миллионы подобных женщин это испытали и испытывают до сегодняшних дней.
Полина неслучайно советовала в письмах: «Ты, Боря, все же не бросай поэзии. Хоть по строчке, по удачному слову, а находи каждый день. Не пяться назад. Это у тебя бывает. Не сердись».
Полина всю свою сознательную жизнь хотела и стремилась создать здоровую семью, выйти замуж смолоду, да не получилось. Полина верила в судьбу. Но на роду, видимо, написано – одиночество. Ведь не только одна Полина думала о себе, что она имеет все основания и все женские данные выйти замуж и создать семью. И другие о ней так думали.
И вспоминала свой очередной вещий сон.
«Как будто она была в храме. Но икон не видела. Подошла к стене, а она зеленой темной краской покрашена. Полина подумала: «Почему зеленой?» И увидела силуэты людей в темноте. Вдруг от одной стены пошел в ее сторону священник. Она гадает: вроде, женщина, но женщин священников никогда не встречала. Значит, мужчина? И в руках у него кинжал – он светится, как прожектор, разрезая темноту. И все люди в одну сторону отбежали, и Полина – тоже. И заметила в своих руках рожки, как у быка (такая пробка была на бутылку из-под масла), и клещи. Полина стала срывать эти рожки клещами. И не знала, куда все положить. И положила на выступ в стене. И побежала к двери в стене, похожей на дыру. А у второй стены заметила стол, и за столом сидят люди. Полина схватила чашу, стоявшую на столе. В чаше было немного молока. Она выпила (как в пекарне персиянина, где пекли витые) и побежала к этой дыре. Вылезла наружу, и оказалась во дворе церкви у ограды. Из ворот ограды в этот момент уходили две старушки под ручку. И Полина проснулась».
А когда-то давно Полина стояла в церкви около иконы Михаила Архангела. Это его она видела и в этом сне, и на этой иконе. Какой-то молодой человек долго стоял и молился перед этой иконой. Она висела в третьем пределе церкви. На ней Михаил Архангел был изображен со светящимся мечом, как с лезвием огня. Оказывается, как позже Полина узнала, Архангел Михаил помогает заключенным в тюрьму – «тюремщикам». Они ему молятся. И Полина помолилась, чувствуя себя заключенной во зле, и поставила перед иконой зажженную свечу. Думала, что Михаил Архангел выведет ее из подземелья, куда ее в молодости Юсуп с муллой отправили, раз она отказалась выйти за него замуж.
И после этого замужество Полине не давалось.
Она знала пословицу: «Муж – это голова семьи, а жена – шея». Она считала, что вообще все пословицы проверены жизнью, веками. И эта – не исключение.
Но с отцом Бориным – Семеном не получилось. Недавно Семен Константинович умер, в 1998 г. Полина, не по своей воле, оказалась незаконной его женой – самозванкой. Срам какой-то и унижение. Вышла замуж за Черкесова – так попала, опять не по своей воле, в еще больший срам! Из-за того, что невольно перешла дорогу директрисе и вызвала ее месть. Директриса спровоцировала отстранение учительницы Полины Алексеевны от старших классов из-за недостаточной компетенции (почти профнепригодность). И Полина не стала себя защищать из-за вечного страха перед властями, не разрешил оправдываться ее же муж Черкесов – любовник директрисы. И двадцать лет, как кандалы, носила Полина этот срамной «ярлык».
Хорошо сын, когда подрос, подвигнул ее вступиться за свою честь и профессиональное достоинство.
Правда, по юному возрасту, он не знал тогда всех причин. Просто пожалел униженную мать. Но еще и обстановка в стране полегчала. Полине разрешили вести старшие классы. Но и вздумали дать ей бой ежедневными проверками, уверенные в том, что она оскандалится. Ведь ей пришлось заново выучить новую программу преподавания математики в 8 – 10 классах. И каждый день Полина шла на урок как на экзамен. К ней приходили на уроки бесконечные комиссии, ходил вредный завуч-математик почти на каждый урок. Каждый день – открытый урок! Сколько же надо сил? Старшеклассники вместе с Полиной Алексеевной боролись за ее честь и умение. Все отвечали хорошо, не предали ее. И Полина выиграла бой. А позорное дело о лишении ее старших классов – пропало. Просто вырвали этот листок из из папки ее личного дела.
Потом были у Полины попытки создать семью с пьяницами – и тоже один лишь срам.
Кого винить, ее или себя, власть или войну? В общем, все виноваты. Теперь старость одинокая. Вот и моталась она на поездах между Москвой и Астраханью. Светлое пятно в ее жизни – только сын, а теперь и внук. Нужно жить для них, а не для каких-то проходимцев. Силы все истрачены. Здоровья нет. Раньше хоть надежда на семейную жизнь согревала душу, а теперь и она рухнула. Бывает, у людей и хуже. Многие Полине завидуют. И она рада, что такие родненькие есть у нее, которые согревали и согревают до конца жизни ее душу. Дай им Бог здоровья, удач и огромного счастья, и сыну, и внуку.
Вся молодость прошла в заботе и работе на других. Не только родных, но и подруг. Ведь когда училась на двухгодичном отделении пединститута, Полина с Мусей и Галей втроем жили. И она помогала им в учебе, работала на них за кусок хлеба.
Галя недавно умерла, а Муся – давно. Как-то под старость Галя была в гостях у Полины на улице Победы. Пришла парализованная, руку и ногу волочила. В то время жила она с Мусиной дочкой. От Гали узнала Полина, что сын Зины – Гена – хороший малый – стал ассистентом во ВТИ больнице. Полина потом у него лечила ноги, так как его уважала и доверяла его лечению…
У Полины осталась в живых из подруг Ната Алехина. Она тоже, бедная, на перепутье. Не знает, как быть под старость? Племянница хочет взять ее к себе с ее квартирой. А Ната боится отдавать квартиру. Хотя прижаться к своим нужно в старости обязательно, и, может, вопреки своему «я».
Подруга Тася перестала писать Полине, сама сообщила, что больше не будет писать ей письма, потому что нет сил. Живет или нет с Люсей, бывшей женой Бориного друга Славы Писцова. Сын Слава женился на другой женщине и ушел от матери. А состарившаяся Тася с его бывшей женой Люсей и внуком остались жить вместе в трехкомнатной квартире. Как уживаются? Все подруги Полины – только в Астрахани. Живы или нет – она не знает, и не узнает. Да, тяжело терять насиженное место. «Старые деревья пересаживать нельзя», – прочитал Боря из стихотворения какого-то поэта. Так же не знает Полина и о том, что у Аллы с Сергеем, родных Аси. Жива ли Мария? Хорошо бы от кого-нибудь узнать, что и как? По старому адресу писать бесполезно. Это надо, чтобы кто-то рассказал при приезде, или самим съездить в Астрахань в отпуск, на следующий год. Полина уже не поедет. А родных в Астрахани никого не осталось.
Она всех умерших и пропавших на астраханском кладбище земле предала, а сама вот уехала из Астрахани. Некому за отчими могилками ухаживать. Теперь, наверное, займут чужие покойники это место. Жизнь продолжается. Народ, кто нищает, а кто богатеет. Бог им судья! Вот и подруги задушевные разбрелись по разным местам. Но земля – одна на всех. Наверно, так.
Полина сейчас еще больше ощущает одиночество – на пороге конца.
Как-то 6 ноября Полина позвонила в Астрахань к друзьям Топоровым, никто не ответил. 7 ноября опять позвонила утром. И старинная подруга Валерия сообщила, что вчера похоронила мужа Валентина Ивановича. Как будто он позвал Полину позвонить? Захотелось ей услышать их. 40 лет Полина с ними дружила. И часто было тепло и дружно ей в этой семье.
В этом году Боря с Машей хорошо справили Полине день рождения – ей исполнилось 83 года. Полина считает, что она бы не дожила до такого возраста, если бы не ушла во время на пенсию. А теперь, что Бог даст. На фотокарточке за нынешним праздничным столом она, конечно, уже совсем не та, кем была раньше. Но сидела на стуле еще бодро, в оренбургском платке на плечах. Боря подарил на день рождения. И надел ей золотой кулон, который он подарил раньше. В нем, если открыть створки, фотография Полины в одной скорлупке и фотография Бори – в другой скорлупке. Это большой кулон на Бориной золотой цепочке.
Самое главное на праздновании этого дня рождения было стихотворение Бори о Полине. Это его подарок, кроме букета цветов. Полина давно ждала, чтобы Боря написал о ней такое стихотворение, которое можно опубликовать. В юности Боря посвятил ей стихотворение «Неугомонная», которое было опубликовано в молодежной газете. И на одном школьном вечере ученица из параллельного класса прочитала его на концерте со школьной сцены. Полина вся загорелась от удовольствия, слушая на первом ряду с учителями. Они поздравляли Полину Алексеевну, когда актовый зал громко захлопал.
Полина решила выучить наизусть и новое, зрелое Борино стихотворение.
МАТЕРИ
Я с работы опять
Возвращаюсь к тебе очень поздно.
Ты устала стоять
На изломанных жизнью ногах.
Как в киоте, в окне
Вижу облик твой в мареве звездном,
И меня охраняет
Молитва твоя на устах.
Сколько детских сердец
Ты согрела за долгие годы,
И душевного льда
Растопила своей теплотой!
Не жалела любовь материнская
Силы природы
И цветы, и надежды
Дарить и в грозу, и в покой.
А взамен телефона звонки,
Писем редкие строчки,
Отучавшее от полноправья
Молчанье окон.
Да на праздник – на горле
Березовым поздним листочком
С бриллиантом росинки
Дрожащий скупой медальон.
Но вечерний заливистый звон
Нас зовет из былого.
И поднять выше дерево жизни –
Задача одна.
И, прощая по божьи,
Мне страсти удела земного,
На скорбящую мать
Ты похожа в киоте окна.
Я минувшую жизнь
С твоего исчисляю рожденья.
Ты во мне продолжаешься
С вести благой в кронах лет.
Мы друг другу нужны, как себе,
Как земле воскресенье,
Теплый светоч любви,
Путеводный охранный мой свет.
А через месяц, отметили Боре день рождения. Стол был богатый. Жена Маша хорошо потрудилась. А у Полины 9 ноября – день ангела. Раньше на именины Полина ходила в церковь. Теперь это ушло в предание навсегда. За столом собрались все дети, Боря, его сын Максим, Маша, её дочь Татьяна с мужем Аликом и маленьким внуком Сашей, и с ними Полина во главе стола. У Маши мама умерла, у Алика умерли отец и мать. Полина – одна мать на всех. И поэтому чувствовала себя главной за столом. Алик с Борей наладили компьютер, включили тихую музыку. Слушали стихи Бори. Полина даже всплакнула, когда дрогнул голос Бори, декламируя строчку из стихотворения «Матери»: «Дрожащий скупой медальон». Напрасно он переживал, что маленький глазочек в новом медальончике, зато это настоящий бриллиант. Единственный, после бриллиантиков на кольце Юсупа в ее молодости. Боря до этого отдыхал на Белом озере, и там писал на лоне природы эти стихи. Хорошие. Ему там понравилось очень. Домой звонил каждый день, хоть по 2 – 3 минуты. Немного отдохнул. Но приехал на пять дней раньше, так как были три дня нерабочие, 6 – 7 – 8 ноября отметили и посидели хорошо. Объелись вкусненького.
Полина крупными буквами написала на красочной большой открытке поздравление Боре с юбилеем. И за столом прочитала его, дважды прерываясь, от слез:
«Милый мой сынок, Боря! От всего сердца твоя мама поздравляет с твоим юбилеем!
Оглядываясь, вижу весь наш пройденный тернистый путь: война, голод, большая семья родных – они никогда не заглушали любовь матери к тебе. Всегда, с шести месяцев в Астрахани и до сегодняшнего дня, и еще неизвестно, сколько в Москве, мы единое целое, что бы ни встречалось на пути. Так будет до моего финала. Желаю, мой сердечный сын, чтобы тебя не коснулось холодным крылом одиночество. Желаю от души, чтобы ты жил долго. Хорошо, по-нашему честно, и был любим другими, как женой Машей, так и близкими друзьями, сыном Максимом.
Не зови старость, а гони. Береги здоровье, как сумеешь. Творческих успехов тебе, исполнения всех задумок и любви. Знай, что тебя ценят не только я, но и хорошие люди, правдивые, это мне всегда говорили, и завидовали мне по-доброму.
Еще раз желаю тебе счастья, любви, удач, радости и исполнения всех желаний. Целую тебя крепко и обнимаю, твоя мама Чернова Полина Алексеевна».
У Бори еще 20 дней осталось от отпуска. Он продолжает писать драматическую трилогию в стихах по вечерам дома. Пишет и после работы, и в выходные дни. Конечно, устает, но не остановишь.
У Бори сил тоже мало. Ведь 60 лет исполнилось. Жизнь его тоже не сладкая, работа, забота и мало любви и благодарности за все.
Что сам Боря решит, то и должно быть. Мать сейчас не указ. Но не обижается, слушая советы матери.
А Боря с Машей тоже ругаются часто.
Полина довольна, что этот год, слава Богу, был у Бори плодотворнее других. Боря оформил пенсию и уволился с работы в министерстве. Именно в этом году министерство закрыли, и всех, с грамотами за хорошую работу, уволили. Но если только писать все время – значит, не работать. А как жить? На что? Даже Борина и Полинина пенсии не всегда дают свести концы с концами. Отсюда – его трехжильная работа, часто сидит за работой часть ночи. А это – за счет сна. Вот получили из Ростова-на-Дону журнала «Дон» от хорошего Боринова товарища, редактора. Он много печатал в этом журнале подборок его стихов, периодически. А в этом номере журнала напечатал и самое лучшее стихотворение «Матери». Одно из лучших стихов Бори.
Поэзия хорошо отражается на сыне, он выглядит моложе своих лет.
Все подруги мои завидовали, почему у Полины такой хороший сын, а у них наоборот. У Ноны Александровны сын и вовсе повесился. А у Александры Афанасьевны совсем было отбился от рук. Хорошо, Полина вступилась за своего крестника. Кончил школу. И прижался к Полине душой, как родной. А две учительницы русского языка даже бросили с Полиной дружить из ревности.
А Полина и до сегодняшнего дня, только и слышит: «Какой у вас хороший сын!»
Знакомая учительница Нина Семеновна, после замужества, оказалось – переехала в Москву. Созвонились, возобновили знакомство, правда, только по телефону. Иногда перезванивается с ней Полина. Нина Семеновна тоже говорит: «У тебя сын – золотой». Да и не только она, а все. Здоровье Господь бы улучшил ему.
«Господи, Господи, помилуй нас, грешных, молящихся тебе и Богородице!»
Здоровья нет. Сносились – не спросились. Полина пять раз лежала в больницах. Боря ее клал. Каждый день после работы приходил навестить больную Полину, кормил ее и приносил вкусные передачи, а ведь у него скудные деньги. И в больницах только о нем и говорили. Всем он нравился, даже врачам и больным, которые хвалили его – говорили о нем добрые слова Полине после ухода Бори. Вот уже девятый год на исходе, как живет Полина в Москве вместе с сыном, видится с внуком. Не знает, сколько еще продлит ее жизнь Господь. Но силы у Полины истощаются, она чувствует. Вроде ничего не болит, а мочи нет. Благодаря Бориной заботе живет. Полина твердо надеется, что Боря и похоронит ее по-христиански. Это последняя мечта всякой матери.
Даже когда во ВГИКе учился, звонил без него его руководитель мастерской, профессор Юнаковский, и говорил:
– Какой у вас талантливый, умный сын!
Друзья из «Юности» очень его уважают до сих пор. И главный редактор говорил Полине Алексеевне: «Спасибо за сына».
А судьбой Полина недовольна.
Единственное у нее утешение – это долголетие. Господь подал. Дай Бог и сыну с внуком долголетия и благополучия.
В нынешнем году Полина опять попала в больницу, в пятый раз в московской жизни. Лежала в тесной палате – собралось десять бабок, злых, со сжатыми губами.
Участковый врач настаивала, чтобы Полину положили в больницу с болями в животе. Увезли на «скорой помощи» во время приступа в районную больницу, а там стариков не хотят принимать. Лежишь, кричишь криком от боли, а медицинская сестра пробегает мимо, кричи-не кричи – бесполезно. У Полины три дня болел живот, еле боль остановилось. А есть утром не велели пока, чтобы кровь взять. Все остыло на тумбочке у кровати: каша манная, четыре кусочка сахара, масло и какао. Полина и дома это ела, но все было заперто в желудке. А в больнице потом стала три раза ходить со стулом в туалет. Боря, как всегда, опять приходил к Полине в больницу каждый день. Весь измучился. Но придет – вдвоем спокойнее. Выписали быстро. Говорят: лечите дома все это, старое, изношенное. Полина решила больше не ложиться ни за что в больницу. Хватит мучить Борю. Он только улыбается, успокаивает.
А она еще дома видела сон. Будто на потолке за люстрой вдруг открылась какая-то местность и дорога. Издалека идет старец и на вытянутых вперед руках несет блюдо с печевом, вроде, что-то горкой разложено на блюде. И будто бы который раз Полина видит этот его путь. Но старец ничего не сказал, так и исчез с блюдом. Это знаменье. Но что он принес?
Полина рассказала этот сон в больнице, а молодая больная ей растолковала сон:
– Это Николай–угодник. И он тебе ничего не сказал, значит, не может тебе помочь. А печево – это печаль.
Николай исчез. Но Полина то место за люстрой хорошо запомнила, и невольно смотрит в ту сторону, потому что это место над ее головой, его видно, когда она сидит на кровати. А ведь много часов просиживает, и меняет положение только когда устанет сидеть и ляжет подремать. Хорошо хоть телевизор поставили перед ней. С ним и разговаривает. Ходить до кухни тоже нелегко, и тяжело что-то делать. Но иногда Полина готовит что-нибудь себе на обед дополнительно. Любит с детства жареную картошку, видимо, организм масла требует, а сейчас и это стало вредно. Придется опять переходить на Борино кушанье в термосах.
А у Полины все сердце изныло. Ни она, ни Боря не видят испорченных людей. Всех меряем на свой аршин. Мы – добрые, значит, и они делают добро нам. Но это не так. Всё дается не бесплатно, а втридорога. Полина возмутилась тогда в школе, когда услышала от учительницы: «Да, твой Шамиль все делает не бесплатно». Шамиля она защитила. Но много таких людей, только присмотрись. Как легко обмануться со своим доверием к людям. Такие мы с рожденья, и дети наши такие добряки. Боря сказал на это: «Это христианское учение в нас». Полина встречала в жизни много хороших людей. Но людей с обратной стороной медали – еще больше. Только под старость она начала это понимать. Но лучше поздно, чем никогда. А такие испорченные люди хорошо умеют преподносить показуху, получая выгоду в любом деле, личном и общественном. Доверяй – но проверяй, учила она Борю.
Боря тоже дает советы матери. Иногда и не очень приятные.
Он решил, что Полина с детства привыкла уделять много внимания другим, «угождать», поэтому она считает себя «угодницей». И ждет, что и ей должны уделять такое же внимание. Хотя это в жизни необязательно. Когда Полине не уделяют внимания столько, сколько, она считает нужно, ей становится обидно, и она плачет. Когда ей уделяют внимания больше, чем она привыкла получать от других, она удивляется и гордится, как и все люди. Но люди-то – другие. У каждого – своя правда.
Потом, вечно заботясь о других, она не привыкла защищать себя. Поэтому эгоистически настроенные люди с ней не считаются, обзывают ее тряпкой, помелом, подстилкой, как Паша Ненашев обозвал ее, когда она сбежала от Черкесова. Но, возмущаясь вслух, что ей не уделяют внимания, что люди (даже родные) неблагодарны, она отталкивает от себя даже тех, кому делает добро.
Полину такое суждение сына обижало. Но, как мать, она его не укоряла. Сейчас, в 2000 году ей пришла в голову мысль о том, что она переняла многое, видимо, от своей матери Аксиньи, которой нельзя было защищать себя, так как она была всю жизнь в услужении Филимоновым. Да, Полина вырвалась из конюшни, но не из родовой рабской привычки.
А потом ведь было время страха из-за репрессий в стране. Посадили отца по политической статье. Всего боялись «дети врага народа».
Но в душе Полина сопротивлялась своему недостатку – незащищенности, генетическому неумению за себя действенно постоять. Да у нее и не было таких возможностей. Пусть она затравлена внешне, но не сломлена внутри. Она понимает, что ею повелевают, как хотят, но не умеет, хотя и хочет, воспрепятствовать этому.
Возмущаясь вслух, что ей не уделяют внимания, неблагодарны за ее угодничество, она оскорбляет людей. И ее не любят все родственники. Пашка, например, в лицо ей говорил:
– На копейку сделаешь, – а на рубль упрекаешь.
– Неблагодарные свиньи, – ответила ему Полина.
Даже сын маленький обиделся и запомнил навсегда, как за небольшую провинность, простуженная Полина его упрекнула словами из басни Крылова:
– «Свинья под дубом вековым, наевшись желудей досыта…»
Да, прав, наверное, Боря – в Полине жил раб, но который уже чувствовал свое унижение. Раб, но еще не Эзоп.
Размышляя об этом, Полина вдруг остановилась перед иконами, которые висели в изголовье ее кровати, и с тала молиться, осеняя себя крестным знаменьем;
«Господи, – шептала она, – прости меня за дерзость, может быть, я не имею права обращаться к Тебе. Но я хочу поведать Тебе, что мы втроем живем во зле. Помилуй нас, Боже, и помоги избавиться от этого зла. Ложь и показное – для людей, а для сердца – одна ломота. Мама всегда мне говорила, что враг силен. Помоги нам всем троим. Прости, Господи, за мою дерзость в обращении к Тебе, но сил нет у меня, чтобы помочь сыну родному. Все, что хорошее говорю, – считают ложью и лицемерием. А лицемерие и злоба – для них правда. Научи меня, Господи, что дурного слышу под старость, – простить и забыть. Помоги исправить наши нравы и дела. Ты – Свидетель и все видишь и слышишь. Я была в храме, когда могла ходить, и запомнила из проповеди священника: если человек обижает словом или делом другого напрасно, то в его душу вселились бесы. Так и у нас стало, вот уже восемь лет скоро. Как помочь сыну, как избавить его самого от ложного в словах и делах? Сын весь исстрадался, а я бессильна ему помочь. Господи, спаси и сохрани нас во имя Отца и Сына и Святого Духа, ныне и присно и во веки веков. Аминь».
У Полины за душой ничего не было, кроме сына Бори, и она спасала и защищала его, как могла. Она была не безропотной – она была запуганной строем, подневольной, нищей жизнью. А профессия учителя, весь многолетний опыт ментора над учениками приучал ее повелевать. Ее благие намерения, действительно, наверное, выстилали дорогу в ад. «Ты меня задушишь в своих объятьях! – кричал на нее упрямый Боря. – Тирания угодничества!»
И Полина плакала от обиды. Проклятая судьба.
Проклята, как и родной дом на Огаревой, 5. Он, после Настиной продажи, переходил от одного хозяина к другому. До сих пор стоит, как нежилой. Как мертвый. Последний его хозяин был священником. А после дом стоял брошенный, выла собака. Оставили ее хозяева что ли – не известно. Перед отъездом из Астрахани в Москву, десять лет назад, Полина с Борей были около этого столетнего деревянного дома, где прожили с 1944 до 1956 год. Да ему и больше ста лет. Сгорбился, закрытые окна, и как-то посерел.
Полина видела этот дом во сне. Видела, как с козырька его крыши что-то спустилось и взорвалось огнем. Дымящая труба, что ли, развалилась? И Полина вспомнила, что там она одна тушила раньше пожар голыми руками.
Все прошлое затихает.
Как-то Полина, еще до перелома ноги, вынула письмо из почтового ящика, с надписью на конверте «Адрес отсутствует». Это было ее письмо в родную школу, в котором она просила откликнуться учителей или учеников, которые ее знали. Но перепутала адрес. Прошлое не отозвалось.
Жизнь Полины прошла стороной. Полина вспоминает, как Аксинья, умирая, прохрипела:
– Гадалка Маргарита мне сказала, что у Полины две болезни: одна – от злых людей, а другая – от Бога.
Аксинья сама умела гадать и заговаривать болезни. От того и умирала в таких тяжелых муках. Прости, Господи, душу грешную!
Полине давно не снилась мама. С тех пор, как однажды она видела такой вещий сон. «Будто Полина едет в автобусе. А Аксинья стоит в пальто и в платке. Полина кричит ей:
– Мама! Мама!
А она махнула ей рукой.
И Полина говорит сама с собой:
– Надо ведь, родная мать меня не узнала».
«Ведь больше 40 лет ее нет!» – вздохнула Полина и всплакнула в меленький мокрый платочек, который носила на венском стуле перед собой.
Плачи-плачи... Да, у Полины не сложилась жизнь. Она сколько жила, столько эту жизнь оплакивала. Какая-то мертворожденная жизнь: плач о юности; плач о мужьях; плач о сыне; плач о семье; плач о работе… Как будто записная плакальщица. Не жизнь, а страсти Господни.
Сейчас говорил по телевизору мужчина средних лет: «Наши люди с 1917 года, кто живы, переживают все эти годы, то война, то сталинские лагеря, Гулаг, то нужда, то Чечня. Жалко мне их. Нет у них отрады, нет любви, нет достатка. Одна нужда, злоба и тому подобное. Мне жаль искренно их. Вот хочу им пожелать Веры, Надежды и Любви».
Правильно он говорил.
И это все Полина вспоминала.
Боря и Маша весь день на работе. И Полина говорила сама с собой, тяжело и медленно расхаживая со стулом по коридору от своей комнаты до кухни и обратно: «Это мы проходили, и ничего путного не видели и не увидим. Сейчас живем на таблетках, небо коптим, как я думаю. Вот уже 83 года мне. Им, знакомым и друзьям задушевным, которые были такие же, как я, уже 85 лет, 86 лет, 90 лет. Только их усилия, выработанные трудом, заставили их жить и вспоминать лучшее. А ведь сколько всего тяжелого перенесли и переносим сейчас. А думали: вот наступит лучшее время, заживем. А оно не наступает, оно прошло, и движется и приближает наш финиш! Я это услышала сегодня по телевизору, от милого чужого человека. Так ведь и было, и будет у нас до конца жизни. Да жизнь ли это? Может, у новых русских что-то изменится в следующем веке…
Неужели будет все так же, как в прошлом?
boryabukhin@yandex.ru
Апрель 2014