Глава двадцатая
НИ СЕМЬИ, НИ РОДА
Полина на пенсии долго утешалась воспоминаниями о своих учениках. Этому помогали их письма, встречи с некоторыми из них и их родителями в городе. Утешали её их успехи и огорчали неудачи в жизни. Интересовали Полину и полученные от учителей сообщения о событиях в её родной школе.
За её бытность сменилось пять директоров школы. Сильно изменился состав учителей. Из прежних коллег почти никого не осталось. А ведь раньше школа № 11 была базовая. Все родители старались отдать своих детей в одиннадцатую школу. За процентами учителя здесь не гнались. Действительная успеваемость в школе была 70 – 80 процентов. Теперь дутая успеваемость в школе 99,8 процента, а толку мало, хотя и крику много. Теперь другая установка, другие средства, другие способы приобрести все необходимое. Говорят, что школа оснащена первоклассной аппаратурой. Это хорошо. Ведь прошло уже шесть лет, как Полина ушла на пенсию.
А раньше сами, силами учащихся и учителей, ремонтировали и подновляли школу. Оснащали пособиями, где делали сами ребята вместе с учителями, а где и покупали на те деньги, которые отпускало РАЙОНО. И учителя работали не за страх, а за совесть. Старались учить подростков качественно, чтобы они могли успешно сдать экзамены в высшие и средние учебные заведения.
Всех своих выпускников, правда, Полина не видела. Но знала, что все они поступили в высшее или среднее учебное заведение. И не было ни одного случая, чтобы её ученик, какой бы он плохой ни был, и как бы он плохо ни учился, не находил в дальнейшем правильный путь и не выбирал желаемую профессию, и не стал настоящим тружеником, опорой своих родителей.
Как-то одна из родительниц, страхделегат, пришла к ней на работу в школу и вспомнила интересный момент. Дети ведь дома делятся впечатлениями об учителе. Вот, рассказывала, отвечает учащийся в классе у доски, а плохо выучил урок. Полина Алексеевна ему помогает наводящими вопросами. А потом увлеклась так, что все почти за него ответила. А ученик только поддакивал, и потом говорит:
– А дальше?
Полина Алексеевна встрепенулась, и погрозила ему пальцем:
– Что, дальше? Ах ты, паршивец, ты еще спрашиваешь, что дальше? Понравилось, что учитель за тебя все отвечает.
Так смешно родительница рассказывала, что обе посмеялись хорошо. Не любила Полина ставить двойки, а старалась заставить ребят выучить урок. Вот, такие добрые её дела переживают годы, и навсегда остаются в памяти учащихся и их родителей.
Примеры учительского опыта и после ухода на пенсию всё кружили в голове Полины, как привычный шум впечатлений, который долго тебя не оставляет после ухода с работы на пенсию.
Ещё вспомнился интересный случай, который подтверждал то, что дети впитывают от учителей все хорошее. Невольно становятся похожими, а, может, даже лучше их. Полина любила трудиться, и дети у неё вырастали трудолюбивыми. Но была Полина и стеснительной, и дети становились немного робкими, пробыв с ней пять лет вместе, с пятого, по десятый класс.
Однажды из-за «малокровных» классов, пришлось объединить эти классы в 8 класс. Так попали к Полине дети от преподавателя, которая была по характеру напористая, меньше сделать – больше показать, умела защитить себя, даже если и была виновата, то есть выкрутиться из любых обстоятельств. Так её ученики и в новом классе не чувствовали себя новичками. Пришельцы были заносчивы, своенравны. Они повели себя в точности так, как их бывшая учительница. А «хозяева» класса спасовали, забивались в угол. И долго пришлось Полине выравнивать в классе детей противоположного характера, чтобы была настоящая дружба, чтобы стал прочный коллектив. Полине удалось добиться успеха. И потому, что никогда не пресекала инициативу отдельных учащихся, а наоборот ее развивала. Следовала правилу, чтобы ребенок мог свободно мыслить и не бояться, если окажется неправ. Ученик мог с учительницей не соглашаться, но до тех пор, пока не осмыслил, что он не прав. А это двигает его к истине. Истина рождается в споре. И, видя это, другие дети осознают, что учитель прав, и это поднимает его авторитет.
Раз, когда Полина болела, пришла замещать её другая преподавательница. И она удивилась:
– Что ты их набаловала так, что они возражают учителю. У меня ученики рот не смеют открыть.
А Полина подумала: вот они так запуганы, что боятся сказать учителю, что в её объяснении нового материала поняли, а что не поняли, но все молчат. А у Полинины ученики не будут молчать, пока по-настоящему не поймут объяснение.
А когда знают предмет, ловят объяснение Полины Алексеевны с полуслова. Даже контролирующий ее завуч школы, посетив урок, сказал удивленно:
– Что это они тебя понимают с полуслова? Ты ещё вопрос не закончила задавать, а они отвечают на него верно. Просто как-то чудно.
Просто ученики «чудно» свыкались с Полиниными требованиями, понимали, о чем она хочет спросить и что хочет сказать. Такая у неё была система в работе. Вроде, и не система, а чуткое взаимопонимание учителя и ученика, везде и всюду.
Поэтому и благодарности от учеников и их родителей Полина получала много раз в жизни, и даже подарков, скромных, но ценных для неё. Вот тикают перед ее кроватью настольные часы с надписью: «Дорогой учительнице, любимой, от учащихся 8 «Г» класса, 1969 г.». Они до сих пор ходят без ремонта.
Ребята из этого 8 «Г» ей говорили:
– Полина Алексеевна, как вы нас ни ругаете, а мы вас всё равно очень любим.
И эти слова сказала Полине одна родительница, которая пришла к ней с горестью о том, что у сына не сложилась семейная жизнь. Полина всегда заступалась не только за своих учеников, но и за их родителей, так как сама испытала все трудности прошлых лет.
Родительница поделилась с ней:
– Витя говорит, что как не ругала нас Полина Алексеевна, а мы ее все равно любили. Обида на нас – минутная, которая скоро у нее проходит. А за нас она гору свернет и в обиду никого не даст. Ей попадает ото всех за нас.
Хорошо от таких слов родительницы, и лестно ласкает слух слышать слова благодарности учителю.
Неслучайно, что у Полины учились за 30 лет работы в этой школе два-три поколения одной семьи. Как-то пришла к ней бывшая ученица и говорит:
– Привела к вам свою внучку. Но заранее говорю, в начальной школе она очень часто стояла за дверью. Не было сил ни у кого с ней справиться. А когда она стала учиться у вас, я спросила свою проказницу Людмилу: «Ну как, ты миришь с учителями? Опять тебя выгоняют?» – Она же замотала головой: «Нет, ни разу. А классный руководитель Полина Алексеевна – хорошая, не злая. Я с ней помирилась и ее люблю».
Эта Люда хорошо училась у Полины, все время, с 5 класса по 10 класс. У нее оказалось много хороших черт. А о плохих её чертах у Полины и разговоров не было. Она стала просто исполнительной младшей помощницей у Полины Алексеевны. И бабушка пришла к Полине посмотреть, чем она покорила ее внучку. А Полина и сама не знала. Просто полюбила девочку, доверяла ей выполнять какие-то поручения, учила её добру. Как и всех. Есть у Полины, наверное, какая-то нотка, что задевает учеников за живое.
С родителями у Полины почти никогда не было инцидентов. Даже если она их и вызывала в инстанции на разбор, то старалась помочь справиться с нерадивым ребенком. Чтобы их ребенку втолковать при чужих людях, что он срамит свою любимую мать, что все собравшиеся хотят ему или ей добра. Делала она это доходчиво и тепло. После дети осознавали это и не винили своего классного руководителя, а, взрослея, становились благодарны, что она им помогла.
После школы Полина проработала на пенсии еще 12 лет, до 1984 года. И везде с молодежью находила общий язык. Хотя вначале боялась не справиться. Трусиха. Ведь ситуации на новых местах временной работы иногда были острые.
Однажды воочию увидела и плоды грубости.
Уезжали по домам молодые ребята после третьего курса. И напоследок забузили. Какой у них был независимый вид. Как они хотели насолить тем, кто их «не понимал». Они прошли с вызывающими песнями мимо техникума. И решили нагрубить всем, зная, что диплом у них в руках, и никто теперь им не сможет сделать ничего плохого. А они сделают – всем.
И Полина предприняла свой «ход конем», как любила она говорить, подражая сыну Боре. Решила не допустить их беснования. Она осталась на ночном дежурстве одна с вахтером, и приняла их вызов спокойно. Полина Алексеевна поздравила выпускников с получением диплома. Тихо и спокойно выслушала их представителей, и они перестали «корежиться». Когда пришла девочка за паспортами отъезжающих выпускников, Полина все же поинтересовалась, почему они так вызывающе себя вели. Девочка тихо ей объяснила, что к чему. Оказалось, ребята умеют тактично говорить с тем, кто с ними тактичен. И Полина осталась уверенной, что после задушевного разговора, они всё за собой уберут и сделают так, как положено. Обещала им обязательно проверить в 21.30. Проверила. Все убрали. И мало того, написали в книгу жалоб и предложений отзыв на прощанье: «Дорогие наши наставники, искренне благодарны вам за все то, что вы сделали для нас за эти три года, за вашу родительскую заботу о нас, доброту, за тот домашний уют, который вы создали для нас. Желаем вам крепкого здоровья, успехов в вашем труде, счастья. Извините нас за все те хлопоты, которые мы вам причинили. 31 группа, 1978 год».
В первые строки можно не поверить, но извинились осознанно. Все распрощались с улыбкой. Полина Алексеевна им пожелала счастливого пути и большого счастья. Пусть, если и было им плохо, то после выпуска из техникума будет лучше.
Полина общалась заботливо со всеми, кто её окружал. Врагов у неё не было, кроме, как ни странно, кровных своих сестер, зятя, племянников. Ей казалось, что родным было нужно, чтобы Полина совсем не существовала. Они возмущались тем, что Полина упрекала их в неблагодарности за то, что она всю молодость работала ради семьи. Всю тяжелую юность.
И Лада, и Настя, и Пашка, и Ленька, стала убеждаться под старость Полина, видеть её не могут. А за что? За то, что она есть на белом свете? И к её сыну Боре так относятся, потому что он заступается за свою мать. И в такие минуты Полина повторяет слова Лермонтова из «Демона»: «Я тот, кого никто не любит и все живущее клянет…».
Но, тем не менее, Полина не отворачивается от родных, а наоборот жмется к ним. Так, она решила поехать к Ладе и пожить у нее в Навои, когда Лада вынуждена была забрать из подмосковного пансионата подросшего сына с синдромом Дауна. Предложила сестре помощь по уходу за этим племянником Сережей, которого она с Борей навещала в пансионате, приезжая к сыну в Москву. Полина пожила в Навои четыре месяца. Она была довольна, что Ладин муж Аркадий чудный, душевный человек. Он Ладу уважал. Но если Лада начинает ковырять при нем Полину – он сейчас же остановит:
– Ладок, перестань, я прошу.
И Лада замолкала. Слава Богу, прожили они жизнь хорошо. У Аркадия была несладкая жизнь. Его мать очень много пила, и от пьянства умерла. Детства у него не было. А душа была и есть. Про жизнь Лады Полина знала по своим заботам о ней в юности.
Беспризорная сестра Елизавета, по словам её сына Лени, тоже остепенилась, стала другой. Вроде лечилась от алкоголя, ходила на какой-то Священный родник. А то всё куда-то едет, кто-то ее ждет. А везде – одна нужда, и нет никого. Нашла мужа – потеряла.
Но под старость вдруг Полина стала «нужна родным». К ней на квартиру из Навои приехали сразу пять человек, приехали, как хозяева. Племянник договаривается при Полине по телефону с женой, задержавшейся в Навои, что остаются жить в ее квартире. Полина обомлела.
Лада потребовала от Полины, чтобы она прописала в свою однокомнатную квартиру приехавших родных – Ладину беременную внучку с мужем, которого Полина даже еще не видела. И новоявленные хозяева удивленно возмутились, что Полина не хочет их прописывать у себя.
Тогда родная сестра Лада злобно сказала Полине:
– Не хочешь? Ну и сгниешь одна в этой своей засранной квартире. Черви тебя сожрут.
И Полина, после такой атаки родных, стала думать, как объединить свою квартиру с квартирами тети Оли и тети Шуры. А то и у них отнимут жилплощадь.
Полина говорила тете Оле:
– Ладкины дети в два счета меня бы отравили, как соседку Ниночку отравили зять с дочкой беременной.
Была у Полины соседка Нина на Ужгородской улице. Она осталась с больной дочкой, которую долго не брали замуж. Отец умер, домотался. И дочка решила выйти замуж за отсидевшего в тюрьме парня. Мать Нина была против, но дочь уже забеременела от него. Соседка Нина в то время приходила к Полине, какая-то замученная, но ничего о своей дочери не рассказывала. Полина предложила ей поужинать с ней, она с удовольствием согласилась. И стала чаще к ней приходить. Раз призналась, что дома она не ест ничего.
– А дочь не варит? – спросила Полина.
– Нет.
Но не стала ничего рассказывать. Не рассказывала и про двух своих сыновей, которые жили своей жизнью где-то за городом. Так, Полина ее иногда подкармливала.
Когда Полина нашла вариант обмена своей квартиры и квартир Шураньки и Ольги на 4-комнатную квартиру, Нина ей сказала:
– Полина Алексеевна, выезжаете? Ну, это – мой конец.
Полина не придала этому значения. А через месяц Нина отравилась. Якобы выпила эссенцию. Полину позвали на поминки. Этот парень, тюремщик, был любезен с ней, а две сестры Нины со слезами кричали:
– Прости нас, сестренка, не уберегли!
Соседка Нина раньше ездила с дочерью к сестрам, но, видимо, не жаловалась на свою жизнь. Стыдно. И вернулась домой.
Полина сидела на поминках за столом, а сказать ничего не могла. Только спросила дочь:
– Что, скорую вызывала?
Дочь промолчала. Видимо, не вызывала. Так и звучали в голове Полины слова Нины: «Теперь мне конец». И он настал, ужасный конец. Конечно, можно было бы все рассказать и на поминках, и заявить в милицию, но Полина боялась тюремщика. И за себя, и за сына. Полина этого парня из тюрьмы не знала совсем. Он влез в трехкомнатную квартиру к дочери. А два брата этой дочери даже не приезжали на поминки матери. Так вся семья рассыпалась.
Мертвые не говорят. Что толку, две сестры приехали, ревели, что не сберегли. Не знали, что Нина уксусную эссенцию выпила? Или Нину заставили, или влили в рот? Считают, что она с ума сошла. Бедная Нина, она искала помощи. Приходила к Полине поесть. Полина помогала ей. А люди делают зло, даже родственникам. Бог им судья.
Вдруг пришла Полине телеграмма о смерти отца.
У Полины застряла занозой в душе обида, почему отец не любил её, когда она была маленькой. Вот Настя была любимой дочкой, может, потому, что болела, потому что все время ее тошнило.
Настя до старости покрикивала на Полину. Даже подружка Ната Алексина при ней перестала приходить к Полине домой, сказав однажды:
– Не хочу видеть твою Настю, за ее обращение с тобой. Свысока, как будто ты дурее её, и не достойна уважения.
А Настя, даже когда маленькой жила на Дону с Полиной, уже верховодила, не раз приходилось от неё плакать. Начнет Полина ей платье шить или юбку, так Настя доведет её до слез. А ей тогда юбку Полина шила всего из половины метра ткани – вот еще когда у нее был тяжелый характер.
И молодая квартирантка Ирина, которая одно время жила у Полины, тоже возмущалась:
– Почему, Полина Алексеевна, Настя так кричит на вас, как на подданную? Поставьте вы ее на место.
Настя все внимание всегда уделяла мужу Паше. И инвалидность по глазам ему выхлопотала. И от тюрьмы спасла, когда его чуть ли ни посадили за растрату на пищевом комбинате, где он работал директором. Тогда и Боря водил Пашу в суд, как слепого, в черных очках под ручку. Насте даже говорили, чтобы она о себе не забывала, заботясь о Паше. Вот и убралась раньше, чем он. Значит, столько на роду написано, как говорят.
Полина плохое старалась забыть. А хорошего не было. Вот и нечего Полине вспоминать про семейство. Разве что о неразделенной любви к отцу.
А отец то был на каторге, то жил в Баланде. Отцу Полина посылала соленую осетрину или воблу в посылках после их встречи в Астрахани. Вот с такой посылки жена и списала Полинин адрес для телеграммы в Астрахань о смерти отца. Полина помнила, что, кода отец приехал в Астрахань, он дал ей полную тарелку меду. Полина сделала лекарство для Бори, как врач велел: мед, алоэ и красное вино. И Боря его пил, чтобы кровь стала лучше. Анализ подтвердил улучшение.
После телеграммы Полина срочно выехала в Баланду. Тогда она еще работала в школе, но 3 сентября, в начале учебного года, её отпустили на похороны отца. Отец и в Баланде построил дом, как в молодости в Петропавловке. Но не успел сделать в доме перегородки на комнаты. Полина на дворе оббивала красным полотном его гроб. Было много народу. И слышала, как один мужчина спросил:
– Кто-нибудь из первой семьи приехал?
Ему ответили:
– Старшая дочь.
И Полина почувствовала гордое удовлетворение, что она сумела приехать от огромной когда-то семьи в 12 человек к родному отцу на похороны.
Мачеха говорила на поминках Полине:
– Я с ним прожила двадцать лет. А он при смерти кричал: «Аксинья! Поля!». А обо мне не вспомнил…
Потом Полина во сне видела отца. Он её поцеловал. Они были в одной комнате с Калерией. Отец любил маленькую Калерию. Она в том сне пела в другом углу комнаты, сидя за прялкой. А отец во сне был в другом конце этой комнаты.
Так они вместе и на кладбище лежат. Полина предала его земле и на кладбище в Астрахани. Ей землю дал в церкви священник, сказав:
– А землю с его могилы не надо.
А куда деть землю с могилы отца, которую она привезла из Баланды? Полина помучилась сомнениями из-за запретов, но все же положила землю с могилы отца на могилу Аксиньи и Калерии на кладбище в Астрахани.
В Баланде пьяные сельчане вырыли отцу страшно большую могилу, как яму. Это жена дала им много бутылок водки, вот они и «помянули» от души Алексея Тимофеевича Чернова. Бог им судья. А дома все гости из одной чашки ели рисовую кашу ложками. И, видимо, баптисты, как показывали в кино. Отцовский бокал с молоком женщина нечаянно разбила на поминках. А он был единственным в доме. Тарелку для Полины заняли у соседей. Так жили эти люди «по-черному». Народ темный. Его жена хотела с Полиной дружить, но Полина ей в ответ так и не написала письма.
Вот и Аксинья в гробу отвернулась от мужа Алексея, когда Полина, помолившись в церкви, рассыпала на кладбище между своей мамой и бабушкой привезенный из Баланды песок с могилы отца для предания его земле. «Лежат, бедненькие, уже 44 года и… вечность», – помолилась Полина и всплакнула.
А потом видела сон.
«Будто вошла в большой дом в Петропавловке, который отец сделал сам. При входе в него была дверь в просторный коридор, а другая – в чулан. Полина входит в чулан, а там стоит гроб и в нем лежит Аксинья, как мукой обсыпанная. И повернута на бок, как отвернулась. А Полина говорит:
– А я и не знала, что здесь мама».
Вот и осталась, до смерти, Аксинья надолго одна с шестерыми детьми. Полина помнила, что говорила ей уже больная Аксинья о приговоре Алексея:
– Десять лет отца можно ждать. А вот если он совсем не приедет? Заведет там семью?
Как в воду глядела. Так и получилось. Но не знала, бедная Аксинья, что такое ГУЛАГ.
Вот почему Полина не захотела признавать мачеху. Эта женщина знала, что у Алексея в Астрахани осталась семья – пять детей и жена. И, тем не менее, увезла его под Саратов, к себе в Баланду. Хотя, и она боролась за свое счастье. И большой отец лежал в огромном пространстве полупустой комнаты в углу, когда прилетела Полина на самолете. Посмотрела – вокруг народ грязный и чумной. А ведь всего четыре часа езды до Саратова, центра науки и культуры. Полина в Саратове была в молодости на повышении квалификации учителей. В этом городе тоже бедно живут. Одно лакомство – пряники и ситро.
В общем, вся семья рассеялась по городам после смерти Аксиньи.
Пошло второе поколение, потом третье, с претензиями, что Полина всем осталась должна. А жизнь становилась все труднее, и так до сегодняшнего дня.
В общем, все несчастные и одинокие жили в этих квартирах. И когда съехались в одну четырехкомнатную квартиру, жизнь не улучшилась. Пришли старость и болезни. Полина увидела в этой квартире перевалочную пристань.
6 марта 1986 года умерла тетя Оля. Рак поджелудочной железы всю ее съел. Исхудала донельзя. Боря прилетел из Москвы, пришел в больницу навестить тетю Олю. И не поймет, кто кричит в общей палате не своим голосом. Он в скелете не узнал тетю Олю. А она его узнала. Как же она была рада! Попросила у него кофе с молоком. Она еще что-то могла пропустить в желудок, то сметану, то кофе. Боря быстро ей принес полный чайничек теплого сладкого кофе. Она много попила, в охотку. Последнее счастье в ее жизни.
Но у Бори не было возможности оставаться долго в командировке. Похоронили тетю Олю, а Боря прислал Полине денег на памятник тете Оле, а на оградку собрала свои деньги Полина.
После смерти тети Оли Полина видела такой сон. Она стоит в комнате, где сидит на табуретке тетя Оля. И такая больная и обреченная. А Полина говорит:
– Мама, ты заткни чекушки, а я болты с улицы заткну.
(Так в Астрахани в собственных деревянных домах закрывали ставни окон).
А мама, вроде, где-то в другой комнате.
И Полина вышла. А потом проснулась.
Видимо, Полина считала тетю Олю второй матерью после смерти Аксиньи. Да, одинокая тетя Оля так и относилась заботливо к ней всегда, как к родной дочери. Тетя Оля была неграмотной, но талантливой женщиной. Она стала работать уборщицей в кинотеатре «Октябрь» и поливала там высоченные пальмы, которые за десятки лет выросли за стеклянными окнами до потолка. И как же точно и кратко рассказывала тетя Оля содержание кинофильмов, Боря восхищался.
А с тетей Шурой под старость Полине пришлось постоянно ссориться. И Боря заступался то за Полину, то за свою крестную, тетю Шуру. Обеих жалко. Но все же мать не сдавал. Старался их мирить. Из ничего у них постоянно раздувался скандал.
Шураня любила выходить «побалакать» с соседками «на воздух». «Курорт ей, да и только, – жаловалась Полина в письмах к сыну Боре. – Все готово и убрано, и подано, и заплачено. А за какие заслуги, не могу понять. Она говорит, всю жизнь она меня растила. Но с 1934 до 1938 – четыре года ее и в Астрахани не было. А до 1934 года был отец. А с 1938 года я сама стала кормить Настю и себя, и половину зарплаты маме отдавала. Тетя Шура носила мне продукты. А сейчас я ношу, так что сто потов прольет с меня, и все время на больных ногах. Да уничтожает ведь как! А кто? Чурбак с глазами». Но Боря помнил, как Поля «хвостиком» бегала за Шуранькой, не давая ей пойти на свидание.
Но и Шуранька стала придираться и драться. В квартире не было уюта. Проходная комната, в которой жила Полина, мешала Шуре. Пусть Господь её простит. Она и раньше любила драться. Она же дважды вербовалась на работу на Сахалин. А там каждый зек – хороший учитель жизни. Столько было скрыто от людей страшного в сталинской жизни. И, работая журналистом в Москве, Боря заподозрил, не отправляли ли его крестную бабу Шуру за острый язык в тюрьму на Дальний Восток, на пятилетний срок, два раза. Поэтому Боря не удивлялся, что баба Шура прижала однажды Полину между горкой и этажеркой и стала бить по голове, еле та вывернулась. И голова в этом месте ударов у нее долго болела. Потом Боря уговаривал свою крестную, бабу Шуру пожалеть Полину.
Под старость, тетя Шура призналась, когда стало можно не бояться тюрьмы за длинный язык, что она перестала всем верить. Всех лицемеров, наконец, рассмотрела. А жить уже некогда. Ладно, сколько положено, столько и проживем, заключила Шураня, не больше и не меньше.
Наконец, Боря посоветовал Полине опять разъехаться с тетей Шурой. Та закапризничала. Чтобы она согласилась на размен, Боря предложил Полине отдать бабе Шуре лучшую квартиру, а себе взять похуже. Только этот маневр удался.
Еще десять лет – одиночества прожила Полина.
И вот соседка посоветовала Полине в женихи капитана. У него умерла жена. Он долго ухаживал за ней, парализованной. Одно это уже характеризует человека положительно. А может, под старость и улыбнется судьба, подумала Полина. Встретились с Георгием Федоровичем, поговорили, стали жить вместе на квартире у Полины.
По комплекции и по возрасту Георгий Федорович подходил Полине. Только мужских сил у него уже не было, обижалась на судьбу Полина Алексеевна. Георгий был ветерном Великой Отечественной войны, имел какие-то льготы. У него было много наград, больше десятка медалей, вместе с юбилейными, несколько орденов – даже орден Красного Знамени. Перед Борей он похвалился орденом Ушакова. Боря сказал, что это редкая награда. Георгий Федорович служил на крейсере «Молотов». Накануне войны крейсер «Молотов» входил в отряд легких сил эскадры Черноморского Флота и какое-то время был единственным кораблем советского Военно-морского флота. Георгия Федоровича пригласили приехать в Севастополь на празднование дня Военно-морского флота. Он надел морской китель, с орденами и медалями в два ряда во всю грудь. Надел фуражку с кокардой. У Полины даже дух захватило. Полный, содидный капитан. Правда рыхлый, но нос кверху. Идет, переваливается. Говорит не от старости качается, а от качающейся все время палубы у моряков такая походка. Полина тоже надела медаль ветерана труда, сделала окраску и завивку волос. И поехали в Севастополь. Их встретили на равных. Полно морских пожилых офицеров, от орденов и медалей в глазах рябит. Несколько отставных офицеров были с крейсера «Молотов». Выпили по бокалу шампанского за праздник, за советский Военно-морской флот и за крейсер «Молотов».
Счастливая Полина была поражена рассказом одного ветерана о том, что они группой были в гостях у Молотова. Оказалось, что он был еще жив. Ему почти сто лет. Ел только домашний творог. Гости принесли бутылку коньяку, и выпили за его здоровье.
Полина удивилась еще тому, что Иосиф Сталин не пустил наркома иностранных дел Вячеслава Михайловича Молотова на его «именной» корабль.
А после войны Георгий Федорович работал в основном на судах Волжского нефтеналивного пароходства «Волготанкер». И, к сожалению, тоже был заражен пьянством. Правда, пил меньше, чем Петюнчик. И вещи из квартиры не продавал ради водки. Он давал на общие расходы часть своей маленькой пенсии. Но утаивал из общего бюджета ежедневно то рублевку, то трешницу. На бутылку хватало. Как пойдет проведать свою пустую квартиру на завод имени Ленина, так напьется с соседями по дому. А много ли нужно старому и больному человеку? И обратно еле приползет к Полине. А, как мужчина, капитан давно ничего не мог, о чем Полина без стеснения говорила своим одиноким подругам.
Георгий был себе на уме. Стал просить Полину, чтобы она его прописала в своей кооперативной квартире, а регистрироваться с ней не хотел. Предлагал даже выплатить 2000 рублей – наследство Бори – и после этого прописаться у Полины. Но Боря посоветовал Полине не соглашаться, чтобы её не мог выгнать из своей квартиры капитан со своей дочерью. Ведь регистрировать брак с Полиной он не хотел. Так Полина и разошлась с «капитаном разбитого корабля».
Таким образом, бедная Полина бежала от одного, от другого, третьего, даже от четвертого мужа, когда наступал кульминационный момент её терпению. Такая уж уродилась. Ее сестра Настя умела цепко держаться за мужа, а Полине Бог не дал такой хватки. А от себя не убежишь. Боря как-то сказал Полине, что и Семен, и Иван Иванович после неё прожили с новой женой по 30-40 лет. Как же эти жены вытерпели, а у Полины не получилось? Обидно было слушать матери упрек от сына. Сам-то он почему трех жен поменял? Тоже не считает себя виноватым.
Только сны дают Полине смутное объяснение её судьбы.
Вот опять видела она сон, что блуждает под землей, как в лабиринте. И хочет освободиться от муллы, а потом от «рогатого». Может, это и миф – с проклятием. Но не один из четырех мужей не только не любил, а просто не терпел Полину. А условия жизни с ней и её доброта их не устраивали. Вот и нет счастливой судьбы у неё.
Полина считает, что она всегда жила для всех, кроме себя, иначе не могла. Убили в ней – «Я». Его не было уже с детства. Вот и мели ею, как помелом, все, кому она делала добро и для кого жила. И продолжают до старости так обращаться с ней. Только мать Аксинья её жалела, бабушка Поля любила, да сын Боря уважает. Вот и все её благодетели. Подруга Ната как-то не вытерпела и сказала ей:
– Не выходи замуж, ты не можешь жить для себя.
И действительно, она была и есть – рабочий скот, как выразился Черкесов. Почему так?
Ведь где бы она ни была – у неё всюду всегда были друзья и приятели. Даже на Дону, где вообще русских не любили.
На улице Победы, когда жила в четырехкомнатной квартире, сблизилась с соседкой Марией Ивановной, дружила с ней душа в душу. А для бабы Шуры стала врагом номер один. Почему?
Приехал из Москвы навестить Полину её внук Максим. Он уже через два дня удивленно спросил:
– Бабушка, почему у тебя так много друзей и приятелей?
Полина обняла его и ответила с гордостью:
– Надо любить хороших людей, а с нехорошими быть вежливым.
Полина рада, когда к ней приходят друзья, и любит их угощать своими «деликатесами». Она придерживается всю жизнь заповеди Аксиньи: «Дающая рука не оскудеет». А Шураня стала отбивать у нее друзей. Троих подруг позорно прогнала. Родительница Топорова, с которой Полина давно подружилась, и подруга с юности Ната не хотят простить тете Шуре ее тиранство к Полине. Не стали приходить к ней домой из-за Шураньки под любым предлогом. А к себе в гости приглашают, рады видеть.
Ната Алексина вышла до войны замуж за любимого человека, который увез ее в Сибирь. Было так нужно, объясняла Полина в прежние времена. А на самом деле убежали от сталинской компании арестов в глушь. Но и там её мужа нашли, репрессировали и расстреляли. Ната вернулась в Астрахань во время войны, и поселилась тихо в области, в селе Оля у своей тети Маруси. Дружба Наты с Полиной вновь возобновилась. Потом вышла замуж за татарина и уехала в Казань. Полине было очень жалко подругу. Муж её тиранил. А Полине он оказывал знаки внимания, якобы любил её. Не скрывая, говорил об этом при жене Наташе. Но она терпела тяжелую жизнь, до самой смерти мужа. А теперь ее гложет одиночество. Жалеет она, что у нее нет детей.
Так что у Полины из подруг тоже мало кто счастливый. Все Полинины подруги одиноки, Александра Афанасьевна, Нона Александровна, да и другие учителя – Рая и Вера…
Даже у замужней подруги Топоровой жизнь кажется хорошей только со стороны. Её муж на своем дне рождения, танцуя с Полиной, сказал; «Не пойму, вы такая энергичная женщина. Живая, красивая, – а не замужем». Полина улыбнулась в ответ. И только когда дожила до «перестройки», ответила на этот вопрос Топорова. Он, полковник КГБ должен бы знать, почему нет судьбы у «дочери врага народа». И еще Полина озадачилась тем, что всю жизнь в ее друзьях были работники внутренних органов, то муж Клавы, то муж Топоровой… И у Бори такое же окружение друзей. Неужели они с сыном под присмотром? Или под присмотром вся страна? Господи помилуй!..
Один раз на домашней вечеринке, Ленька, когда ему исполнилось 45 лет, сказал Полине:
– Хватит, Полина, жить для других, поживи для себя.
– А я умею? – ответила Полина.
Столько она отдала другим, не опишешь, и здоровья, и молодости. А под старость пришлось собирать ей выброшенную пьянь, никому не нужную, которая и не представляла семейной настоящей жизни. Полина поверила пьяницам. Думала, а может быть, это – судьба. Нет ее, судьбы, и не будет никогда, а теперь и не надо.
Только сын – её радость в жизни. Окончил два института. Стал журналистом и писателем. Есть за что хвалиться сыном. И люди добрые видят и понимают, какой у нее хороший сын. При многолетнем ее одиночестве сын был всегда с ней, в любых ситуациях, дома или вдали. Это её светлое пятно, её стимул жизни.
Так увлекается он творчеством, что за стихами не видит иногда жизни. Однажды признался в одном стихотворении «Так и некогда пожить».
Ну, допустим, по молодости, не увидел, что из себя представляла первая жена Кира. После развода она сразу выскочила замуж за другого парня, и тут же стала изменять. Свекровь застала ее в постели с любовником и прогнала из дома. Обе матери старались ее исправить, хожалую, но бесполезно.
Потом она вышла замуж за милиционера. Видимо, только военный парень смог ее приструнить. Живет до сих пор с ним. Или набегалась? Полина знала, что Кира работала в милиции секретаршей. Институт, конечно, бросила.
Полина узнавала о Кире потому, что больше думала о внучке Анечке. Ведь Кира запретила Боре общаться с дочерью, а дочери – общаться с отцом. И приходится Боре узнавать о жизни Анечки через друзей и знакомых. Ее учительница младших классов даже приезжала к Боре, по его приглашению, в Москву. Всё рассказала ему об Анечке. Докладывали им с Борей об успехах Анечки и в пединституте, где она выучилась на учительницу математики, Полинины знакомые учителя и Борины друзья, с которыми он продолжает дружить с института.
Прислали даже газету в Москву с заметкой Ани о театре. И Боря подумал, что Аня тоже мечтает в пединституте быть артисткой, как мечтала её мать. Но внучка Анечка позже окончила успешно второй институт и стала юристом в адвокатской конторе.
Когда внучка Аня оканчивала пединститут, который в свое время окончила Полина, она вышла замуж. И теперь у Полины есть правнук Саша. Полина ходила на встречи с Аней все годы, начиная с первого класса, до института. Вначале внучка Анечка хорошо принимала бабушку, подаренную шоколадку все поглаживала. Но потом Кира узнала об этих встречах и запретила Ане общаться с Полиной Алексеевной. Поэтому после этого Анечка, бедная, только пряталась от бабушки, и, наверное, расстраивалась. Писать дочери Боря перестал, потому что писать письма Кира не разрешила. Выбрасывала, не читая. А Боря стал присылать Анечке подарки на день рождения и Новый год. Полинины ученики носили Борины подарки Ане на её квартиру. Она жила в том районе, где находилась Полинина школа. Её ученики знали все об Аниной семье.
Зимой Боря часто присылал мандарины и апельсины, и ребята 10 класса – Юрочка с другом-соседом носили их Анечке домой. Один год ребята отнесли к ней на квартиру от Бори большого пушистого медведя. Кирина соседка дала им ключ, пока хозяев не было дома. Но подарки, видимо, Кира выбрасывала, или прятала от Ани. Как в свое время её мать прятала от маленькой Киры подарки от разведенного отца в большой сундук. Об этом Кира сама рассказала Боре, когда они познакомились. После медведя Боря купил и послал Ане ко дню рождения белые ботинки с привинченными коньками.
– Полина пришла к внучке и в пединститут. Оказалось, что заведующая учебной частью – бывшая Полинина ученица Романова.
– Вы к кому? – спросила она Полину Алексеевну.
– К внучке, – улыбнулась виновато Полина.
Заведующая быстро организовала встречу в своем кабинете. Здесь Полина хорошо поговорила с родной внучкой. Анечка ответила ей по-взрослому:
– Не волнуйтесь! Вы-то здесь совершенно не виноваты. Я – не первая росла без отца. Так у многих складывается жизнь.
Полина подарила ей золотые сережки, которые ввинчиваются, с розовыми камушками. Анечка взяла. Полина оставила ей номер телефона, просила звонить. Но, к сожалению, звонков от нее так и не было.
Но все равно внучка – в Полининой душе. Хорошая и умная девочка. И работяга, пошла в Полину с Борей. Вышла замуж за хорошего парня. Теперь у нее уже семья. И – фамилия мужа. Она знала, что Полина приносила ей подарки из Москвы от Бори. Знала, что приносили подарки от Бори и Полинины ученики. Как ни прячь, а земля полнится слухами.
А здоровье у Полины все хуже. Особенно издерганы нервы. «Износились – не спросились», – любит она повторять.
Вот как-то соцзащита предложила ей путевку в Тинаки № 2 – кардиологический санаторий под Астраханью. Громко сказано, санаторий. Условия – казарменные, кормить отдыхающих нечем. Сердце там лечат только таблетками. Но уезжающая женщина сказала приехавшей Полине, что есть врач психотерапевт, который лечит гипнозом. Полина попросилась к нему у своего лечащего врача. Оказалось, что к ней попасть очень трудно. Она вела четыре группы по 14 человек. В специальной комнате, где стояли мягкие кресла, а на полу разложен мягкий палас, всё располагало к покою. Звуки в эту комнату доходят глухо. Полина пришла с приятельницей на первый сеанс. Полина быстро знакомилась, и надолго. Выполняла все, что врач нашептывала больным. И стала постепенно тихо засыпать. Все расслабляется, и слышен только голос врача. И вдруг у Полины потекли слезы из глаз, причем так обильно потекли по щекам, носу, губам. Она хотела вытереть слезы рукой, а рука не поднималась. Полина почувствовала, что врач подошла к ней – и слезы сразу высохли, как будто их не было. Она с юности часто повторяла, что врач нашел у неё слабость слезоточивых канальцев. А с возрастом трудно стало плакать. Сердце плачет, а слез нет.
На другой день снова сеанс. Полининой приятельнице врач сказала, чтобы она больше не приходила. Может, потому, что та сидела и бурчала: «Все это ерунда!»
Полина стала засыпать и на втором сеансе. И её стало корежить, так, что не знала, какое положение лучше занять. И было желание освободиться от тяжестей, которые давили и грудь, и голову. В общем, Полина металась-металась. И услышала издалека голос, скорее, шепот врача:
– Выйдите, выйдите, откройте глаза.
Полина глаза открыла, а двинуться не может, вся, словно ватная. Кое-как вышла из комнаты и встала около двери, подумав: «Вчера попросила не приходить Валю, а сегодня – меня».
Вдруг вышла врач. Полина обратилась к ней:
– Как мне хочется подлечиться, избавиться от навязчивых страшных мыслей и от бессонницы.
Врач после паузы ей сказала:
– Приходите завтра в хлопчатобумажном халате и ситцевой ночной рубашке. Захватите одеяло – укрыться.
Полина так и сделала. И на следующем сеансе гипноза быстро заснула.
И только заснула – поднялись сильные боли в левой руке, какие у нее были в прошлом году. Так хотелось потереть руку, чтобы облегчить страдание, а руки онемели. Полина натерпелась от боли, еле дождалась окончания сеанса.
Врач, как всегда, спросила:
– Что мы чувствуем?
– У меня сильные боли в руке были, – ответила Полина.
Врач успокоила:
– Пройдут, – и добавила: – С вами можно что угодно делать. Хоть на сцену выводи.
И правда, больше в левой руке Полина болей не ощущала. Теперь слышала боль в правой руке. Может быть от того, что она стала много вязать крючком. Раньше боль чувствовала изредка, а теперь – периодически. Видимо, это полиартрит дает о себе знать. В общем, атеросклероз и полиартрит разрушают постепенно организм. Но Полина не сдается. Все же Кавказские воды, на которые она ездила в прежние годы, помогли ей доработать до пенсии. Да еще подрабатывать периодически десять лет.
Эти болезни Полину прихватили с 28 лет. Большая нужда, огромная семья в семь человек, без кормильца-отца. Она – самая старшая, первая помощница матери, все это сказалось. Да еще были частые ангины. Не выдерживала срок больничного листа. У нее накопилось много неоплаченных больничных листов. Вот и износилась – не спросилась.
У Бори в Москве тоже здоровья нет. Новая жена Маша с ним мучается. Наверное, его беспокоит новый камень в больной почке. Минеральную воду тоже нужно пить осторожно, и диету соблюдать надо только по назначению врача. Так писала Полина в письмах сыну. И осторожно добавила: «Вообще-то, нужно жить поблизости всем, так как в этом нуждаются и старые, и молодые. И жить дружно и любя». Так запросилась Полина переехать в Москву. Боря должен понять.
И Полина вновь разменяла квартиру на две однокомнатные. Лучшую квартиру с горячей водой отдала Шуре, по совету Бори. А худшую квартиру с колонкой, развалюху взяла себе. Осталась с «пшиком». Но Боря с товарищем привели её в порядок. Оклеили обоями, исправили унитаз. Покрасили полы. Жить можно. А жить ноги не дают. Полина уже стала ходить с клюшкой, но чувствовала, что с больными ногами скоро не сможет дойти даже до хлебного магазина. Боря это понял. Продал за копейки её квартиру, с дыркой на балконе, и забрал Полину к себе в Москву.