М О С Т
Гвардии старшина Юрий Беспалов был вызван к командиру отдельного батальона минеров капитану Берестову сразу после занятий, которую проводил со своей группой, на старой заброшенной кузнице на краю поселка. Стоял майский солнечный день 1943 года. В свои двадцать девять лет, он повидал много, долго отступал, выходил из окружения и имел два ранения, о чем говорили нашивки на гимнастерке. Из рядового саперного полка перевели в минеры, и более года, как их стали называть минерами-подрывниками. Ожидалось что-то грандиозное и он, как бывший сапер, замечал, что строится множество оборонительных сооружений и речь не может идти о переходе к наступлению. Бесконечные движения вооружения и техники с места на место, скорее делалось для вражеского ока, а вот тайно строящиеся капитальные укрепления говорили о другом: готовились встречать «гостей». Пригодятся ли им эти занятия по устройству секретных мин из кусков труб и с деревянными корпусами? Навряд ли.
- Проходи, старшина, садись. – встретил его Берестов Олег Павлович, разглаживая бережно сложенную на столе карту. – Разговор серьезный будет. Я сам только что из штаба дивизии и должен сказать, что задача поставлена перед нами сложная. Вот, смотри суда, видишь эту речку? А вот здесь, возле этой деревушки в метрах шестьсот к Северу расположен железнодорожный мост. Этот мост, как отметили в штабе, как главная артерия, ведущая вражеские силы с Запада по направлению Орел – Курск на нашем участке. Еще Севернее, начинаются болото, но там можно завязнуть на многие дни. Время не терпит, а потому придется идти в лоб или со стороны деревни с Юга. Там, надо заметить, жителей нет и, скорее всего, распложена вражеская часть. Это нас тоже не устраивает. Эти пути, считаю надо исключить сразу. Уничтожение данного объекта возложено исключительно диверсионной работе нашего батальона. Я строго предупрежден, что буду туда отправлять группу за группой. Или мы его уничтожим, или перестанем существовать, уложив весь личный состав батальона на подступах к этому мосту. Удары с воздуха никаких результатов не дали. На подступах мост охраняется «миссерами» из нескольких засекреченных аэродромов, которые меняют места дислокации, а сам мост нашпигован зенитными установками. Сечешь? Надо полагать, что сухопутная охрана так же хорошо вооружена и численность их не менее роты. Тут надо думать, брат. Твоя группа пойдет первой. До моста тридцать два километра, которые нужно пройти за двое суток и еще двое суток – на мост. По истечении этого срока двинется вторая группа. Задачу к тому же осложняет то, что никто вам из местных не поможет и радиосвязь запретили. Любую связь запеленгуют и вас уничтожат. Задача - почти невозможная, но мы её должны выполнить. И последнее, никто от вас не требует взорвать мост с эшелоном техники или живой силы. Нужно только взорвать так, чтобы не подлежал к быстрому восстановлению. Если будет возможность, разделишь группу на две - по трое в каждой, чтобы взрывы устроить в двух местах – в конце и начале моста. Трогаешься завтра в два часа ночи с моего же блиндажа. Вас проводят до передовой и укажут место перехода бойцы полковой разведки. Ну, вот. Теперь всё. Готовь своих бойцов без указания времени перехода и задачи. С вопросами, если будут, обращайся. Я все это время уже никуда не отлучусь.
Единственно, что комбат не сообщил старшине Беспалову было то, что в район моста уже направляли группу из дивизионной разведки, но она не вернулась. Говорить это он и не мог, ибо ему самому сообщили в штабе прибывшие из дивизии оперативники лишь для того, чтобы подчеркнуть сложность поставленной задачи.
Олег Павлович, едва проводив командира группы, устало опустился на стул и закурил. Он знал, что бойцам придется туго, а вернуться живыми они, пожалуй, вовсе не смогут. « На верную гибель ребят посылаю, - думал он, - а возможно и положу всех. Если из дивизионной разведки люди пропали, то скорее всего, ждут их там и все перекрыто. Хотя, кто знает… И вообще тут нужна целая войсковая операция, а шуму не хотят из стратегических понятий всего фронта. Последнюю группу поведу сам, другого выхода нет. Я – крайний. Там наверху привыкли мыслить другими категориями, поскольку больше внимания уделяют технической оснащенности, чем к людям. Война, будь она проклята, ставит свои условия. Если хорошо подумать, так оно и должно быть. Штурмовая авиация строится в тылу женщинами и детьми, которые недоедая и недосыпая, стоят у станка по три смены не для того, чтобы посылать эти самолеты на верную гибель к зениткам и истребителям врага. Они должны на бреющем полете, после артподготовки, утюжить позиции врага, очищая путь танкам и пехоте. Так они сохранят больше солдатских жизней и облегчат наступление. Да и не моё это дело обсуждать приказы. Я их должен выполнять. А мы еще будем посмотреть, чья возьмет: разведка или мои диверсанты. Мы тоже не пальцем деланы».
Двое суток, отведенные на дорогу к цели выделены с запасом, но их оказалось мало. Первые километры по мелколесью особой сложности не представляли, и такими темпами можно было пройти и в два раза больше. Дальше шла открытая местность, и до наступления рассвета нужно было одолеть почти столько же, чтобы достичь лесного массива, где можно укрыться и наметить новый план, изучив всю окрестность. Впереди не такое уж большое поле, но хорошо освещается парашютными сигналами и, скорее всего у кромки леса имеются наблюдательные пункты и секреты врага. Двигаться пришлось на животе, на небольшом расстоянии друг от друга и остановками из-за сигнальных ракет. В лес углубились гуськом в одном месте, где, может быть по чистой случайности, немцев не оказалось. Короткий отдых в овраге, и Юрий выслал, без снаряжений с одними автоматами трех бойцов, разведать участки спереди и по бокам. Ждать их пришлось около трех часов. Красноармеец Сергей Бортников , из сибиряков и Реджепов Курбанмурат из туркмен, подошли почти одновременно и доложили, как сговорившиеся :
- Кругом мины!
Игнатьев Александр, которого все в батальоне называли Сашко, пропадал почти четыре часа.
- Я напоролся на болотистую местность, подходы к которой заминированы. Интересно мне это показалось, что решил войти в камыши. Скажу сразу, ширину болота узнать не удалось – помешали немцы. Их было человек три или четыре, по голосам. Проговаривались тихо, видел только двоих в полевой форме и выше груди, камыши там. Похоже, что у них там тропа. Взял левее, хотел пересечь, но передумал. Уж больно светло, могут заметить следы по поврежденным старым камышам. Само болото не топкое, похоже на засохшее озеро. Вода ниже колена.
- Ясно, что ничего не ясно, - проговорил Юрий, - к чему немцу скрытничать в собственном тылу? Что они там могут прятать?
- Может там у них секретный объект радиоразведки, штаб или склады какие, - предположил сержант Антипин Григорий, здоровенный бугай из шахтеров.
Ему тут же возразил Роберт Балоян.
- Нет, не согласен. Чего-чего, а склады в камышах прятать не станут, и штаб охраняли бы открыто, с техникой и вооружением. Там что-то другое…
- Ладно, трогаемся через час. Нам еще пройти лес и не наследить. Завтра весь день должен быть использован на изучение моста, а мы еще только на подходе. Час времени на завтрак, оправку и перекур. Нужно спешить. Подкрепитесь хорошенько, но чтобы ползти брюхо не мешало. Ужинать и обедать, похоже, будем завтра. Сашко, залез бы ты на дерево и понаблюдал, пока другие едят. Ты у нас самый шустрый.
- Да уж, залезу, товарищ старшина. Не Антипку же туда подсаживать.
Антип, уже привыкший к шуткам, молчал и улыбался. Имея вес около ста килограммов, он был проворен, жилист и легок на подъем. А в пути он тащил при себе столько взрывчатки, сколько все остальные – вместе взятые. Тут ему цены не было, и старшина дорожил им.
«Это даже хорошо, что нас на задание послали, а не разведку, - подумал Юрий, - в этом минном рассаднике только мои орлы и могут проскочить. Саперам они тоже мало в чем уступают, работали и немецкими минами различных типов. Вот только стоит ли их гнать прямиком на лапы фрицев. Подступы к мосту наверняка охраняются «ягдкомадами» егерей, а они работу свою знают. У них пушки и минометы. Обложат и погонят к минным полям. Однако же, пусть капитан трижды прав, но не ставку же Гитлера охраняют? А может рискнуть и пройти по немецкой тропе на болоте?».
- Игнатьев! Балоян! Поешьте быстрее, ваш отдых отменяется, пойдете к болоту. Задача такая – будете стоять там, как мыши, и изучать распорядок и время маршрута немцев по тайной тропе. Нужно выяснить: 1) регулярность прохода фрицев по тропе; 2) какой промежуток времени тропа бывает свободна. Если немцы пройдут сразу и в течении более трех часов не будет движения, можете сняться с места пораньше. Значит это не смена караула. Постарайтесь рассмотреть их лучше, но без риска. Обращаю ваше внимание, что за это время можно и ноги потерять в такой воде. Проявите смекалку, найдите более мелкое место, чтобы остались ходячими. Все, вперед. Сашко, веди напарника!
« В ночное время и без миноискателей не стоит лезть в лес. Любой шум взрыва смерти подобен – нам приготовят встречу и тогда к мосту не подойти, а принять бой и погибнуть смертью храбрых , тут не подходит. Капитан Берестов будет присылать в пасть этой смерти новые группы одну за другой. Не жирно ли вам будет, господа фашисты? Нужно пройти по тайному «коридору» немцев, которые, скорее всего, идут из гарнизона, расположенного в деревне за мостом. Идти придется долго и осторожно, ночью по воде. Другого пути – нет».
Отдыхать пришлось еще целых пять часов, ожидая своих, и Юрий Беспалов не находил себе места. Столько времени – коту под хвост, когда впереди дорога и время играет не в их пользу. Он знал, что в тылу врага всякое терпеливое ожидание вознаграждается хорошими результатами, но ничего с собой не мог поделать. Оба вещмешка с взрывчаткой решил проверить ещё раз. Ничего, вроде, не угрожает, но душа была не на месте. Проверил он и другой вещмешок за который отвечал Реджепов. Там хранились взрыватели, прорезиненная ткань на случай, если опору моста придется заминировать в её подводной части и запасной бикфордов шнур, коим никогда не брезговали. По два пуда тротиловой взрывчатки в каждом мешке. Один из мешков тащил Жора Антипин, отдыхая изредка и перебрасывая с одного плеча на другой, а второй несли поочередно. По две гранаты, запасные диски к ППШ и ножи несли каждый при себе. Юрий, кроме всего этого, прихватил с собой гранату-лимонку и револьвер, к которому привык больше, чем табельному ТТ. Именно револьвер-наган ротного командира выручил его при выходе из окружения осенью 41-го. Он нес тогда командира на себе почти десять километров…
Ну, почему до сих пор нет ребят? «Да, успокойся в конце-концов, - говорил он сам себе, - поставил задачу, выстрелов не слышно. Значит все в порядке».
Оба гвардейца подошли в назначенный срок, но по их озабоченным лицам было видно, что выяснить удалось немногое.
- Не было никакой смены караула, товарищ старшина, - докладывал Балоян, - и прошли мимо нас только однажды за всё это время. Было их трое, в защитных плащ-палатках. Разговор никакой не вели. Прошли так же в сторону передовой, а обратно никого не было. Тропинка капитальная. Местами, где глубже, положена гать, видимо давно всё приготовили.
- Что ж, нам легче. Думается мне, что там у них, возможно, единственное «окошко» для отправления и приема своей разведки или таких же, как мы с вами – диверсантов. Вот почему все другие подходы заминированы. Как бы там не было, воспользуемся и мы этой тропкой. Трогаемся, когда наступят сумерки, идем гуськом след в след. Я впереди, а Сашко – замыкающий. Никаких разговоров и в случаи, если подниму руку, все «ныряют» в сторону и приседают в камышах, нам стрельба не нужна. Пропускаем всех мимо себя. Считаю, Игнатьев напоролся на тропинку по чистой случайности, и это большая удача. Нам несказанно повезло. Повторяю еще раз - никакого шума. От этого броска зависит очень многое.
«Непонятно, кто переходит к обороне? Мы или они? Похоже, что наш участок, который выступает вперед во вражескую оборону, представляет для фрицев большой интерес тем, что можно взять в клещи и устроить «котел». Наши, похоже, не прочь приманить их сюда, а ударить в другом районе. Тогда этот чертов мост – как кость в горле. Через него перебросят столько техники, что нашим придется туго. Задание нужно выполнить любой ценой!».
Вышли к тропе, когда начинало темнеть. Шли осторожно. Юрий понимал, что наступающая темень помогает не только им. Нужно ему быть предельно осторожным и быть готовым увидеть немцев раньше, чем они. Знак рукой нужно будет подавать заранее, едва приметив идущих навстречу, чтобы успели спрятаться все и без лишнего шума. Благо, что немцы, прокладывая тропу, не делали частых поворотов и зигзагов. Это успокаивает, но расслабляться нельзя.
Вышли к берегу, когда уже начинало светать. Тропа стала широкой, а камышиный берег сузился. Справа начиналась сама река, а левый берег, куда предстояла вступить, имел небольшой квадрат из гати, ведущий к твердой почве. До моста было метров восемьдесят, что имело как плюсы, так и минусы. С одной стороны, есть место для обследования и наметить планы, будучи подальше от охраны моста, а с другой – пройти такое расстояние незамеченным никак нельзя. Скоро будет совсем светло и до темноты нужно найти какой-нибудь островок среди камышей и высокой осоки, где можно устроить наблюдательный пункт и переждать до темноты. Такого места не было. Нашли более-менее сухой участок, углубившись назад в камыши и впево. К тому же, нужно было успеть привести в порядок место своего проникновения, поднимая упавшие камыши и топтаную траву.
С обеих сторон моста были установлены зенитные установки, а кроме того недалеко наискосок от их «секрета», возле самой железнодорожной насыпи был врыт ДОТ, просматривали в сторону фронта, откуда могут напасть Советские войска, но и с боку в сторону камышей, где прятались бойцы Беспалова, также имелась небольшая амбразура. Мост был сравнительно небольшой, не очень высокий, с одной веткой с пролетом около двадцати метров, но охранялся так, видимо из-за большой глубины реки, которую не одолеть никакой бронетехнике. С тыла, с другого конца моста, была уложена небольшая ветка-ответвление, где стоял бронепоезд, который время от времени курсировал по мосту и заезжал в свой тупик, пропуская эшелоны. Между веткой и тупиком построена вышка с прожектором, для освещения в ночное время, где дежурил пулеметчик, а недалеко от него караульное помещение из старых бревен. Нужно было обмозговать и наметить единственно верный способ для взрыва моста. Благо времени до вечера было достаточно, хотя Юрий отметал все варианты налета, отыскивая в них слабые места, и никак не мог сосредоточиться на одном. А выход, как он понимал, должен быть обязательно.
Решение пришло, когда перекусили сухим пайком и решили вздремнуть. Однако «вздремнуть» никто не смог. С одной стороны не удобно спать на сырых камышах, а с другой – все понимали, что сон внезапно никогда не заканчивается, а имеет некоторое полусонное продолжение, когда притупляются реакции всех членов человеческого тела - приходи и бери их тепленькими. Перед последним броском к цели, такое состояние не годится. На самом сухом месте, где имелась кочка, лежали вещмешки со взрывчаткой, обложенные со всех сторон автоматами. Хотелось курить.
Приказ свой старшина Беспалов объявил, пока было светло, ибо полагал, что должен видеть глаза своих бойцов. Говорить одно, но видеть и придать решимость можно только таким способом. К тому же, он понимал, что должен молча попрощаться с каждым из них. Может кто-то из них сумеет дойти до своих. Хотелось в это верить…
- Слушай приказ, ребята! С наступлением темноты переходим вплавь реку: я, Балоян Роберт, Сергей Бортников и Александр Игнатьев. Остаются Антипин Григорий с Реджеповым Курбанмуратом, которые выдвигаются поближе к берегу. У остающихся буду только автоматы, передайте гранаты нам. Ваша задача – мост, и только мост. Реджепов ты охраняешь Антипина, хоть ценой своей жизни. От тебя зависит его сохранность, пока не установит взрывчатку в опору моста, а дальше – по обстоятельствам. Антипин, ты должен любой ценой, должен дойти и установить взрывчатку. И ,прошу тебя, будь проворней и воспользуйся с укороченным огнепроводным шнуром, как я вас учил. Так будет наверняка. Убедись в воспламенении и постарайся скатиться быстрее с насыпи. Дальнейшие ваши действия – постараться спрятаться в камышах, как можно дальше, отсидеться и пройти обратно этой же тропой. Другой дороги – нет! Через 20-30 минут из гарнизона, что в деревне, примчатся на автомашинах автоматчики с собаками, а спастись от собак по воде будет легче. Минные поля, в момент бегства, не одолеть.
Теперь о моей группе. Мы переправляемся в темноте, не спеша и собираемся в тылу, напротив другой опоры. Наша задача состоит в том, что перед самым рассветом устраиваем штурм вышки и караульного помещения. Ползем, чтобы оказаться как можно ближе к тупику, пока не заметят. Балоян с Сашко, которые стреляют из нас лучше всех, расстреливают пулеметчика с вышки и прожектор, я с Сергеем Бортниковым берем на себя караулку и остальных, кто будет наступать. Уничтожить много фашистов не удастся, но должен быть такой шум, как при наступлении целого взвода. За это время, оставшиеся Антипин с Реджеповым должны подобраться к цели и установить взрывчатку. Бой ослабит внимание фрицев на их участке. Моей группе приказа об отступлении не будет, но можно начинать отступление по сигналу, которым будет взрыв моста. Теперь подсчитаем нашу огневую мощь. У нас будет 12 гранат и четыре автомата, что не так много, но шуму наделать можно. Применять гранаты нужно будет поочередно с выдержкой небольшого времени, чтобы дать побольше времени подрывникам. Думаю, что все немцы ринуться на наш берег, принимая за партизан, а Антипин с Реджеповым за это время справятся с взрывчаткой и шнуром. Столько толу в одном месте сделает дело наверняка. Теперь подсчитаем фрицев: 1)на вышке один, а в ночное время, двое , чтобы управляться с прожектором; 2) расчет зенитки – 3 или 4 человека; 3) четверо пеших патрулей вдоль линии; 4) в караулке такое же количество наряда и плюс к ним пару фрицев с собаками и команда бронепоезда. Итого получается человек 25 - 30. Вполне разумная цифра, даже меньше роты получается. Если загасить первыми выстрелами прожектор, то времени до взрыва потянем. Понимаю, ребята, что рискуем жизнями, но вместе нам не пробиться. Нам не дадут возможность и кинут все силы в одно место. Другого пути я не вижу. Это – приказ! Времени повторять потом не будет, а потому прошу зарубить на носу, что сигналом Антипину и Реджепову для подкладки взрывчатки послужит начало нашего боя на другом берегу, а взрыв моста – будет сигналом для моей группы, что дело сделано и можно отходить! До получения этих сигналов, никакие действия не допустимы! Всё!
Переплыть реку удалось только в течение трех часов, ибо Беспалов не хотел, чтобы на водной поверхности оказались сразу два человека. Хотя бы трое должны быть в это время боеспособными. Люди нужны для будущего боя, и каждый будет держать широкий обзор и создавать такой шум, что отсутствие хотя бы одного из них скажется большой потерей. Прожектор на таком расстоянии не так был страшен, хотя казалось, что высвечивает насквозь, и фрицы заметят. Однако луч соскальзывал по дальнему расстоянию на задерживаясь , и более медленнее обшаривал ближние к мосту объекты. Трудность возник только при выходе на другой берег. Течение оказалось сильнее и относило к крутому месту берега, что осложняло подъем. Однако собрались вместе и долго отжимали всю одежду, почти лежа, поскольку обсохнуть было невозможно. Говорили на ближнем расстоянии и жестами. Время наступило такое, которое хотелось бы растянуть на многие часы, а оно неслось во всю прыть. Впереди – бой. Нужно выдвигаться как можно ближе к железнодорожному полотну, хотя бы на расстояния выстрела. Ползли цепью по четыре метров друг от друга, чтобы в бою создать видимость широкого фронта наседающего войска. Не спешили. Еще рановато начинать шуметь. Надо перед самым рассветом и в момент смены караула, место которой хорошо изучил сам старшина, чтобы открыть огонь вместе с Сережой Бортниковым одновременно и выбить самых ближних врагов. Вместе с ними откроют огонь по вышке Балоян с Игнатьевым. Вдвоем по прожектору им не промахнуться, но надо подползти еще более двадцати метров. Это самый сложный участок, ибо любой неосторожный шум может привлечь внимание двух часовых, которые шли к середине моста, где встречались с часовыми, идущих со стороны подрывников, а после - развернувшись - проделывали обратный путь. Ночь была не такой лунной, но слышимость отличная. Даже различим тихий говор часовых в середине моста. Немцы не особо осторожничали, ибо находились, как считалось, у себя в тылу. Слева на расстоянии нескольких верст , небо имело более светлое озарение. Там находились немецкие позиции, куда направлялась вся техника через этот мост. Там их прожекторы чертили небо в поисках и перехвата наших самолетов, а еще дальше, наверное, их линия обороны и позиции. «И все же мы молодцы, что прошли такой путь, обогнув позиции свои и фрицев. А ведь могли застрять или подорваться на минном поле, - подумал Беспалов,- молодец Игнатьев, что обнаружил тайную тропу. Пусть это всего лишь невиданная удача, но ведь мог просто напороться на немецкий наряд, ввязаться в бой, перечеркнув все планы командования. Везучий, однако наш Сашко». Последние напутствующие слова бойцам он проговорил почти шепотом:
- Бой, после первых выстрелов, будем вести с «положения лежа» или из-за любого укрытия. Ни на минуту не забывайте, что мы не снайперы и прошли такой путь не с целью уничтожить с десяток фашистов, а продержаться как можно дольше, чтобы Антипин успел подорвать мост. Берегите себя, каждый из нас играет роль целого отделения.
И все же, получилось, что везение штука капризная и изменчивая. Справа появился и усиливался неясный шум, который возрастал каждой минутой, а с караульного помещения выскочили несколько фрицев и пошли в сторону группы. Приближался состав, который встречали дежурные немцы с двумя фонарями. Сами фонарики не могли причинить вред, поскольку светили тускло, подавая сигнал вдоль по линии, а вот свет от приближающегося локомотива била далеко, а ползти назад не имело смысла – не тот момент, чтобы шевелиться. Бойцы вжались к земле, боясь даже дышать. Свет был яркий, и бойцам очень хотелось, чтобы состав поравнялся с ними быстрее, когда широкий луч начнет обозначать только передние объекты, параллельно железнодорожной линии, а по бокам воцарится еще более густая темень для привыкших к свету глаз.
Старшина Беспалов, растерявшийся вначале, прокручивал в голове два возможных варианта будущего боя. Если состав длинный, то придется пропустить, поскольку бой запоздает из-за того, что состав встанет между ними и фрицами. К тому же, наверное, сбросит скорость. Тогда бой состоится после того, как состав пройдет мост. Если состав короткий, с несколькими вагонами, то есть возможность начинать бой сразу за последним вагоном, против «ослепших» от его фар немцев. В таком случае, Антипину, может, удастся взорвать мост вместе с эшелоном. Амбразуру ДОТа, направленную в его сторону ослепит локомотив, а он успеет с первыми выстрелами подбежать к опоре моста и поджечь шнур. Только бы он не заторопился в порыве азарта, чтобы спустить под откос эшелон, и не засветился раньше времени. Есть и другая опасность – начнем бой сразу за последним вагоном, а Антипин не услышит выстрелы и разрывы гранаты из-за шума состава. Видимость ему эшелон тоже закроет. Не стоит рисковать! Пусть пройдет этот состав. Все же начало боя служит сигналом для подрыва моста. Спешкой можно помешать Антипину, который является основным исполнителем всей диверсии. Торопить его не стоит. Юра улыбнулся в темноте своим мыслям: «Подави-ка командир сначала свой азарт. Один состав не может служить целью, когда вопрос поставлен ребром – остановить поток эшелонов на несколько дней. Нужно пропустить весь состав, чтобы они там с Реджеповым увидели и окончательно убедились, что начался бой и можно приступить к делу».
Бой начал сам Беспалов и не совсем так, как было задумано. План изменили фрицы, которые провожая состав, решили покурить. На них и полетела первая его граната, а сразу следом прозвучали выстрелы ППШ справа, и потух прожектор. «Совсем даже неплохое начало» - успел подумать Беспалов стреляя по часовым, бегущим вдоль линии, но они тут же попрятались. Остальные бойцы стреляли в сторону караулки, откуда выбегали немцы , которые потеряв несколько человек, расползлись в разные стороны и открыли ответный огонь. Заработали сразу два немецких пулемета: из открытой двери караулки и со стороны зенитного расчета. Били они на вспышки ППШ, и намертво упал Сережа Бортников, сраженный в живот крупнокалиберной пулей со стороны зенитки. Туда бросил гранату кто-то из своих, но она взорвалась, не долетев до цели. Еще одна граната взорвалась возле двери караулки, пулемет заглох ненадолго, но внезапно «ожил» через пару минут. Фашист был не один, а значит, сообщить в гарнизон они успели. К тому же бой был громким и , наверное, они и без рации или телефона поняли, что на мост совершено нападение партизан. Поди, уже грузятся в машины. Беспалов послал длинную очередь в сторону ожившего в караулке пулемета, но почувствовав резкий толчок и острую боль в районе шеи, упал в бок. Это начал стрелять еще один пулемет с вышки. Из шеи хлестала кровь, рана была смертельной, и он крепко зажав рану руками, повернул голову в сторону моста. Именно в этот момент в том конце прозвучал сильнейший взрыв, и в красках начинающегося рассвета было видно, как высоко в небо полетели куски бетона, а пролет моста со скрежетом повис и покачиваясь издал последний звук и нырнул своим концом в реку. Молодец, Антипин! В это время, теряя память, Юрий увидел бегущих к нему немцев. Слышимость была приглушенной, как из под земли, а силуэты немцев начинали расплываться. Он понял, что умирает и из последних сил достал гранату-лимонку и сорвал чеку.
«Машутка моя, Машенька. Тяжко вам без меня будет. Но мы выполнили приказ, а значит вы будете жить. Мы сделали это! Моста больше нет! – глаза его застилали слезы радости, к чему он не удивлялся и видя стоящих рядом фашистов, проговорил, - Принимай Олег Павлович работу». Пальцы его разжались, и под ноги фашистов покатилась граната. Взрыва он уже не мог слышать…
Тяжело раненный Реджепов был подобран возле передовой через три дня, успел доложить о выполнении задания и отправлен в тыловую госпиталь, а полковой писарь заполнял представления наград посмертно: на гвардии старшину Беспалова Юрия Николаевича, ефрейтора Балоян Роберта Григорьевича, рядовых Игнатьева Александра Ефимовича, Бортникова Сергея Николаевича и Антипина Григория Федоровича . Капитан Берестов звонил дважды в день и торопил с наградными листами. Фашисты пошли в наступление. «Они были бы вооружены гораздо большим количеством техники, если бы не мои ребята, - размышлял комбат. – Пока фрицы восстановят мост, начнется наше наступление с флангов, а про этот мост забудут все. Все, кроме меня. Вечная память, ребята».
Спустя несколько месяцев, уже после освобождения Белоруссии, награжденных посмертно станет меньше на одного человека. Объявится Игнатьев Александр-Сашко, который в тяжелом состоянии был подобран жителями в глубоком тылу врага и тайно переправлен в партизанский отряд. В отряде ему, как подрывнику, не будет равных. Всегда подобранный, хотя и постаревший раньше времени, он станет инструктором по подрывному делу для «лесных мстителей» и обучая их будет стараться походить на своего бывшего наставника и командира – старшину Беспалова Юрия.