Из цикла «Люди и судьбы»
В ладах с собственной совестью
Мне довелось встретиться с Николаем Васильевичем Лукиным в 2005 году. Тогда он в добром здравии встретил 60-летие Великой Победы, а 15 ноября собирался отметить личный юбилей – 90-летие со дня своего рождения. Ему было что вспомнить, сравнить времена минувшие и нынешние, и сделать, увы, неутешительные выводы. Недавно Николай Васильевич на 98-ом году жизни скончался…
Лукин родился в селе Покровское-Гагарино Милославского района Рязанской губернии в 1915 году, когда шла первая мировая война. Прошло с того времени девяносто лет, а люди все продолжают воевать друг с другом, делится своими рассуждениями Николай Васильевич. Мирно жить на планете за два с лишним тысячелетия нашей эры люди, к сожалению, так и не научились…
В послереволюционной рязанской деревне, как говорит Лукин, кормиться к 1921 году стало нечем, и их семья приехала на заработки в Богородск. Сестренка Николая еще в селе умерла. Он один у родителей остался. Николай с 1922 года стал жить с родителями в Богородске. Здесь он окончил школу №2 имени Короленко. Поступил в Электростальское фабрично-заводское училище, но вскоре его бросил. С юных лет Николай понял, что от того, какую он изберет для себя специальность, во многом будет зависеть его дальнейшая судьба. И для него было очень важно, чтобы работа ему нравилась, а не выполнял бы он ее равнодушно и лишь ради того, чтобы материально обеспечивать себя и семью. Он торил для себя жизненную тропу самостоятельно. Отец считал, что Николай умнее его, а мама в выбор сына не вмешивалась. И немало зигзагов пришлось преодолеть Николаю, чтобы определиться в жизненном выборе и прожить в ладах с собственной совестью.
Николай Лукин окончил в Рыбинске молочно-индустриальный техникум, но по распределению в Сибирь не поехал. В 1938 году он поступил работать в Московскую первую образцовую типографию. Стал наборщиком. Снимал комнатку в Реутове, в Новогиреево. Николай в юношеском возрасте писал стихи, подражая знаменитому земляку Сергею Есенину. В Москве он стал посещать литературное объединение рабочих авторов (ОРА) при ВЦСПС. Его стихи стали появляться в многотиражной газете «Правда полиграфиста».
Однако вскоре Николай понял, что его вирши очень далеки от того, как писали Есенин, Блок, Пастернак, Заболоцкий, Марина Цветаева, Анна Ахматова и другие известные в то время поэты. С мечтой стать поэтом, трезво взвесив свои литературные силы и возможности, скрипя сердцем, Николай простился. «Сломал себя поперек, - говорит Лукин, – и вернулся в Ногинск».
Николай устроился работать слесарем в мехмастерских на Ново-гребенной фабрике Глуховского хлопчатобумажного комбината. Женился на красивой девушке Тоне, работавшей лаборанткой на той же фабрике. В 1939 году у них родилось дочь Люда, а в 1940 году сын, которого родители назвали Львом.
На фабрике Николай довольно прилично зарабатывал, и начальство не могло не заметить трудолюбивого, честного и принципиального паренька. И когда в очередной раз впал в запой мастер мехмастерских, начальство предложило Николаю из слесарей перейти в мастера. Предложение заманчивое. Но слесарем он хорошо по тем временам сдельно зарабатывал – по 120-130 рублей в месяц, а у мастера оклад – 58 рублей. Обсудил он материальный вопрос с молодой супругой. Та, выслушав его, дала разумный совет: «Иди в мастера. Думай не о деньгах, а о перспективе профессионального роста». Николай окончил трехмесячные курсы повышения квалификации и стал мастером.
22 июня 1941 года на фабрике был организован митинг, на котором слово предоставили и Николаю Лукину. Он предложил всем рабочим смены пойти на фронт добровольцами. И сам поехал в военкомат. Ему там сказали:
- Чего ты спешишь? Жди своей очереди. Повестка придет…
Николая на фабрике назначали быть ответственным за рытье окопов за Буденовским полем. Многих ребят с комбината уже призвали в армию, и окопы копали, в основном, женщины. У многих из них дома были дети. Они просили Николая отпустить их до наступления темноты домой. Он отпускал. Но нередко слышал за спиной рассерженный голос какой-нибудь женщины:
- Такой лоб, а от фронта увиливает. Наших-то мужей забрали, а он тут ходит,
бабами руководит…
Вскоре и Лукину пришла повестка из военкомата. Но новобранцев повезли не на фронт, а во Владивосток. На Тихом океане в то время формировались бригады морской пехоты, прославившиеся позднее ратной доблестью и на Западном фронте. Николай был зачислен разведчиком-радистом в 1-й зенитно-артиллерийский полк ПВО Тихоокеанского флота.
Однако радистом ему довелось служить недолго. Его заметил замполит полка майор Дмитрий Данилович Цвигун. Он мобилизовал Николая на политико-воспитательную работу. Выступление Лукина перед офицерами полка в дни обороны Москвы прибавило ему авторитета. Он горячо утверждал, что нашим войскам ни в коем случае нельзя оставлять Москву, как это сделал Михаил Кутузов в 1812 году, и логично аргументировал свое мнение.
Вскоре Лукин стал заведовать клубом на острове Русский. В двухэтажной казарме, где они жили, майору Цвигуну удалось добиться разрешения открыть клуб с залом на 150 человек. Пришлось, правда, сделать ремонт и потеснить медсанчасть. В клубе и художественную самодеятельность удалось организовать, и библиотека в нем появилась, и возможность лекции военнослужащим прочитать, и кино посмотреть. Николаю пришлось освоить специальность кино и радиомеханика. Ему было присвоено звание младшего сержанта.
Япония по-прежнему держала нашу армию в состоянии возможного вооруженного вторжения, не позволяя отвлечь значительные силы на ожесточенные бои на Западном фронте. В конце 1941 года японцы боевыми торпедами потопили советское торговое судно «Пищевая индустрия», в трюмах которого находилось более 16 тысяч тонн продуктов для военнослужащих Тихоокеанского флота.
- Так что приходилось нам держать ушки на макушке, - вспоминает Лукин. -
Мы все находились в состоянии жуткого напряжения. В отдельные дни до трех раз объявлялась боевая тревога…
В январе 1943 года Лукин был принят кандидатом в члены ВКП (б), а в феврале 1944 года стал коммунистом. Партийный билет он хранил до самой смерти.
В феврале 1946 года Николай Лукин вернулся с Тихоокеанского флота в Ногинск. Он стал снова работать на ново-гребенной фабрике Глуховского хлопчатобумажного комбината, но уже начальником мехмастерских.
После войны на фабриках комбината рабочих не хватало. А выпуск текстильной продукции необходимо было увеличивать. Надо же было советских людей одеть в приличные ткани. Лукин стоял у истоков движения многостаночниц. На ново-гребенной фабрике это движение возглавили Любовь Ананьева, Любовь Орлова, Екатерина Лукина (однофамилица) и другие. Чтобы возникло движение многостаночниц, необходимо было создать надлежащее инженерно-техническое обеспечение, способствующее повышению производительности труда. Иными словами – правильно организовать производство. Этим и занимался Николай Лукин и его товарищи, новаторские предложения которых позволили текстильщицам значительно расширить фронт обслуживания станков. Опыт глуховчан стал известен всей стране. Любови Ананьевой было присвоено звание Героя социалистического труда. Николай Лукин в 1949 году был награжден орденом «Знак Почета».
В 1950 году тридцатипятилетнего коммуниста направили на учебу в Московскую межобластную партийную школу. В 1952 году Лукин с отличием ее закончил. Однако в Ногинске партийной работы для него не нашлось. Его рекомендовали в 1952 году руководить отстающей по всем производственным показателям артелью «Успенский металлист». В отделе промышленности горсовета он узнал, что эта артель выполняла план всего на 37 процентов. Однако это обстоятельство Лукина не смутило. Артель специализировалась на производстве скобяных изделий из поступавших на предприятие отходов металла. Из него успенские умельцы делали кухонные сковородки, ухваты, скрябницы для чистки лошадей и прочую утварь. Надо было искать для предприятия выгодные заказы, которые могли бы поднять рентабельность убыточного скобяного производства. Энергичный Лукин вышел на представителя братской Монголии в Министерстве иностранных дел. Монголам нужны были капканы для ловли волков и сурков. Они выдали Лукину чертежи этих капканов. В артели изготовили по этим чертежам два опытных образца. Лукин поехал в Соввнешторг показывать их монгольскому заказчику. Тот кинул в металлическую пасть капкана перчатку. И острые зубья перешибли ее пополам. Монгол поморщился: мол, так не надо. Волчью ногу капкан с костью перешибет, а лапку сурка тем более. Шкурки не надо портить. Нужны такие капканы, чтобы лапы зверей держали, не отпускали, кость дробили, но шкурки не портили. Успенские умельцы опытные образцы усовершенствовали и сделали такие капканы, что монгольский заказчик, восхищаясь, удовлетворенно языком цокал. Артель «Успенский металлист» стала не только рентабельной, но и вышла на 300% прибыли. Она стала занимать по эффективности и производительности труда второе место в отрасли по стране. Затем ее объединили с артелью «Ногинский металлист», и объединенное предприятие возглавил Николай Лукин.
В 1955 году партию послала Лукина на курсы председателей колхозов. Вскоре Лукин был избран председателем колхоза имени Кирова, который объединял пять деревень Ногинского района – Ельню, Пешково, Стулово, Оселок и Березовый мостик. И партийных выговоров Николай Васильевич на посту председателя колхоза нахватал достаточно. За самоуправство и неуправляемость. Колхоз имени Кирова, выражаясь современным языком, был многопрофильным. В нем и овец держали, и уток, и кур, и свиней, и пчел. Лукин увидел, как выгнали овец на пастбище и обомлел: они чуть ли не ползком по траве передвигались. У них копыта гнили на местных болотных пастбищах. Лукин овцеферму в хозяйстве ликвидировал – все поголовье овец отправил на мясокомбинат. За это и получил свой первый партийный выговор. Но партийное взыскание его не остановило: Лукин и уток, и кур сдал на мясокомбинат, а потом и поголовье свиней. Он решил, что колхоз имени Кирова должен специализироваться на производстве молока, мяса крупного рогатого скота и на выращивании овощеводческой продукции.
В 1960 году по решение ЦК КПСС и Совета министров СССР колхозы стали укрупняться и преобразовываться в совхозы. На базе колхоза имени Кирова был создан совхоз «Ногинский». Совхоз стал специализироваться на производстве овощеводческой продукции и молочном животноводстве, которые избрал для развития хозяйства именно Лукин.
Николая Васильевича Лукина в 1960 году партия кидает в новый прорыв. Он становится директором совхоза имени Горького, которым и руководил до ухода на пенсию в 1980 году. За двадцать лет его руководство в селе Мамонтово возникла центральная усадьба совхоза с комплексом современных жилых домов, Домом культуры, детским комбинатом, профилакторием, баней, больницей со стационаром, поликлиникой и даже станцией «скорой помощи». В 1980 году в совхозе имени Горького работало более 800 человек. Из них 80 человек с высшим образованием. Перспективная молодежь направлялась на учебу в сельскохозяйственные вузы. В ПТУ обучались выпускники школ. Отказавшись от услуг МТС, Лукин создал в Мамонтове мехмастерские. В совхозном профилактории, без отрыва от производства, ежегодно поправляли здоровье до 300 рабочих и инженерно-технических кадров. Лукин добился строительства современного моста через Шерну. При нем были созданы молочно-товарные фермы не только в Мамонтове, но и в деревнях Боровково, Стромынь, Тимково, Ново и Черное. Поголовье коров увеличилось с 620 голов до 2200. Продуктивность совхозных буренок повысилась с 2600 кг молока в 1960 году до 3450 кг в 1980 году. И хотя производство молока и в те годы не приносило особой прибыли, хозяйство было высокорентабельным благодаря птицеводческому производству. При Лукине в Мамонтове функционировала птицеводческая ферма на 250 тысяч кур-несушек, а в Стромыни выращивалось 300 тысяч цыплят молодняка.
К военным наградам Лукина, медалям «За боевые заслуги», «За Победу над Японией», ордену «Великой Отечественной войны» II степени, добавились и трудовые награды - два ордена «Знак Почета» и орден Трудового Красного Знамени. Николай Васильевич достойно прожил свою жизнь и может честно смотреть в глаза всем людям, с которым сталкивался на своем жизненном пути. А вот как смотрят в глаза людям нынешние реформаторы, которые и Глуховский хлопчатобумажный комбинат довели до банкротства, лишив работы около 20 тысяч текстильщиков, и сельское хозяйство опустили до того плачевного состояния, в котором оно ныне пребывает, Николай Васильевич не понимает.
- Это даже на капитализм не похоже, - сокрушается ветеран войны и труда. – За время так называемых реформ произошло хищническое разграбление страны и ее природных ресурсов, сделавших нищими большинство россиян. Это геноцид против собственного народа, обрекающего его на вырождение и нерадостное существование в борьбе за физическое выживание. А ведь простому человеку не так уж и много для нормальной жизни надо, - рассуждает Лукин. - Надо, чтобы у него надежная крыша была над головой и работа, которая позволяла бы содержать семью. Но даже это у него рыночные псевдореформаторы отнимают. Землю они теперь вожделенно делят…