Был один из летних выходных. Только что широкими шагами прошёлся по Подмосковью дождь. Дима, парень 26 лет, вышел из электрички. Он приехал к бабушке на дачу. Перрон как всегда чинили. Выход на не распотрошённый кусок перрона был из четырёх последних вагонов, которые оказалось не так-то просто найти, будучи внутри электрички. Пришлось прыгать прямо на землю, а это два метра, а то и не лишённые доброго десятка сантиметров…
-А вспомни, как в детстве ты с гаража прыгнул! – отвечала бабушка на жалобу Димы.
-Я не прыгнул, меня Вадик столкнул.
-Ну какая разница кто что делал, главное, что ты два метра пролетел. И ничего.
-А мораль какова?
-Не ругайся и иди сразу в последний вагон.
Посидев некоторое время с бабушкой, Дима отправился на бесцельную прогулку.
Вот он - дачный двор, по которому в детстве Дима ходил кругами, складывая стихи. Он ходил ритмично. Когда стих сочинялся ямбом, Дима «ямбически» ходил, делая ударение на правой ноге, когда это был хорей – Дима ходил «хореически», акцентируя внимание на левой. А вот с амфибрахием было туговато…
Сейчас двор стал намного меньше, и для больших стихотворений мало годится – только для каких-нибудь хокку, пожалуй.
Двор всегда был скрыт от солнца виноградом, растущим и поныне на сетке, натянутой специально для винограда над двором. Иногда, когда Дима полевал цветы, и бабушка не видела, можно было обильно полить виноградные листья наверху, а потом стоять под дождём…
Интересно, а сейчас это было бы также интересно?
Дима открыл калитку и пошёл к лесу. По старой привычке начал отсчитывать шаги до дома Вадика – их 97. Но через семь шагов Дима задумался, зачем считает шаги до дома, с которым его теперь ничего не связывает, и отправился путешествовать по мысленному лабиринту. Но проходя мимо калитки, за которой стоял дом Вадика, Дима из лабиринта выпрыгнул и задался вопросом: а куда же делись все его детские чувства, и почему ничего его уже не связывает с дачным двором, с этой улицей, с Вадиком?
Вот недостроенный дом, в котором Дима профессионально прятался, когда играл в прятки. Весело же было. Наверное. Или не было? Вот так поди скажи сейчас… Может и было.
А вот граница, которая разделяла улицу на две половины: на одной половине шёл дождь, а на другой его не было, и это в одно и то же время! Удивительно же. Было тогда. Хотя, это всё выдумка, пожалуй, ещё бы не выдумка… Так не бывает.
Вот калитка Юли. С ней Дима поцеловался первый раз. Впрочем, неудачный пример, эти воспоминания до сих пор щекочут где-то в животе.
«Ну да, ну да, чего пытаться выудить чувство из того, чего нет больше. Не так надо. Что сейчас есть, что было и тогда? Комары!» - нужно заметить, что Дима имел в детстве странную любовь к комарам, к их тоненькому голосочку. Он вполне уверено заявлял, что может различать человеческие слова в их писке! «Вот летит комар, пищит… Пищит себе и пищит… А где же слова? Ну-ка, Дима, давай, где слова в комарином писке?». Дима остановился посреди дороги, немигающим взглядом уставившись на куст у забора, где летало с десяток комаров. «Давай же, ну! Слова, где слова?». Но комары оставались безответны.
Дима не отчаялся и стал искать ещё какую-нибудь вещицу, связывающую его с детством. Лужи! Золото, а не лужи! Дима разбежался, прыгнул, поджав ноги, и как пружина выстрелил прямо в самую середину лужи так, что брызги попали даже на лицо.
-Веселье, да уж!
Недовольный, с мокрыми ногами, с запятнанными штанами, Дима шагал дальше.
Почувствовать что-то как в детстве стало идеей-фикс Димы. Он пинал всякий камень, всякое стёклышко вертел по минуте и так и сяк, пытался даже петь на несущестующем языке, но всё было каким-то ненастоящим. Он глядел на облака, пытаясь увидеть в них загадочных животных, но кроме овалов увидеть ничего не удавалось. На глаза попалась птица, Дима вскрикнул, вспомнив, как мог час просидеть, думая о птицах и о том, чему птицы научились в далёких жарких странах, но птица перепугалась вскрика и не издав ни единого звука улетела.
-Улетела! Ну ничего!
Дима шагал быстро и тяжело. Камушек, забившийся в сланцы, был счастливым камушком, потому что его вовсе не замечали.
-Ну-ка, Дима, а не пора ли пострелять!
Парень поднял с земли палочку, нахмурил лицо и стал целиться в окна, ожидая террористов.
-Да какие террористы!
Издав душераздирающий звук, Дима, озлобленный, развернулся и пошёл обратно к бабушке.
Тем временем бабушка испекла уже горку пирогов.
-Димочка! Пироги!
Дима, разозлённый, расстроенный и одержимый, секунд с десять, выпятив губы, с нахмуренными бровями упорно глядел на пироги, будто бы ища подвох.
-Пироги – это хорошо. – и лёгким движением руки он несколько урезал горку.
-Вот сметанка тебе.
-Ооо, со сметанкой! Вот спасибо!
«Спасибо» показалось Диме каким-то ненастоящим. Мог бы Дима и без сметанки обойтись. И без пирогов вообще. Ну, есть они – и есть, какая разница… Так что благодарность получилась ненастоящей. А ведь бабушка всю жизнь заботилась о Диме, было за что поблагодарить. Боясь подумать мысль словами, парень смотрел счастливое воспоминание, когда за что-то он обнимал бабушку. Попробуй сейчас обними так её… Ну вот. Тогда можно было обнять задаром, а сейчас и благодарность какая-то не благодарная, из привычкм больше.
Дима раскис.
-Мне позвонили, сказали, нужно к вечеру быть в городе. – соврал Дима.
-Ну вот, никак нельзя отложить?
-Да вот, видишь как, сам не ожидал…
-Ну, хоть пирогами накормила тебя. Поезжай. Может, завтра сможешь приехать?
-Посмотрим. Ты, бабушка, перрон помоги восстановить – я к тебе тогда хоть каждый день ездить буду.
Угрюмый Дима шёл к электричке. Уже не на шутку он забеспокоился. «Бог с ним – с детством. Что ж я бабушку-то чувствую как-то не очень? И что я вообще чувствую, если уж на то пошло? Вот по-честному чувствую, не по привычке делаю вид, что чувствую?».
Электричка должна была вот-вот подойти. На несчастном клочке перрона стоял Дима, а рядом с ним дядечка в очках, тщедушный и постоянно щурящийся. Диму не оставляли претензии на чувства, он всё пытался вспомнить – где же, где же оно – чувство? Но ничего в голову не приходило. Через какое-то время Дима отчаялся. Он почувствовал себя пустым и чужим этому миру. Было сложно поверить, что через 26 лет открылась такая неожиданность.
-Прошу прощения… - обратился Дима к дядечке.
Мужчина обернулся и тут же получил кулаком в нос.
-Грабят! Грабят! – закричал мужчина, упав и закрывшись руками.
А Дима стоял и пытался понять, чувствует ли он что-то теперь? Но нет, нет, не чувствует…