Дивеевская Канавка…
Вспоминаю тебя, и сердце наполняется тихой радостью. Хорошо, что на земле есть места, где божья Благодать принимает нас в свои объятия. Благодарю Господа за подаренную возможность прикоснуться к твоей святости, Канавка. Несмотря на мою гордость...
А теперь всё по порядку.
В 1999 году я посетила Святую Землю и получила бесценный духовный опыт. Когда мне предложили съездить в Дивеево, подумала: «Дивеево, после Иерусалима? Зачем?» – и отказалась.
От подруги услышала, что на том месте, где ходили ножки Богородицы во время Её встреч с Серафимом Саровским (разумеется, в Тонком мире), насыпана Канавка, по ней можно пройти с молитвой. Два слова – ножки Богородицы – вошли в моё сердце как молитва, возникло влечение к таинственному месту.
После повторного приглашения стала собираться в дорогу. Не судьба: деньги, переведённые в российские рубли, исчезли безвозвратно, затем у мамы случился инсульт.
Через пять лет в Дивеево направлялись прихожане церкви, которую посещала моя подруга Л.Н. Мы решились ехать не сразу: обе были, мягко говоря, не очень здоровы.
Только теперь, накануне поездки, бумерангом вернулась ранее выпущенная гордая мысль: «Дивеево, после Иерусалима?» Жизнь явила заботу обо мне: дала возможность увидеть свою гордыню, раскаяться и извиниться перед великим Старцем.
ВСТРЕЧА С МОНАСТЫРЁМ
Трудности ночного переезда остались позади. Нам досталась самая дальняя гостиница, но на этот факт никто не обратил внимания – у нас свой автобус, какая разница? Нас больше занимало другое: каждому досталась отдельная кровать! (Паломники знают, что такие условия есть не везде.)
Несмотря на усталость, все мы поспешили в монастырь поклониться батюшке Серафиму. Величественные храмы нежных тонов возносились в небо из зелени садов; чистота и порядок, прекрасные цветники и газоны радовали глаз, во всём чувствовался хороший вкус и любовное отношение к делу.
Я приехала к незнакомому отцу Серафиму, мало знала о нём, не успела, как водится, почитать о его духовных подвигах, но знала, что поклон отдаю великому божьему угоднику, ученику Богородицы.
Монастырь большой, история места богата именами и событиями. Требовалась экскурсия, но её не предусмотрели. Знакомились с монастырём самостоятельно и, как потом оказалось, многое упустили.
Ближе к вечеру автобус доставил нас на озеро, в котором исцелялись богомольцы, направленные отцом Серафимом. Хотя вода была холодной, окунулись все, вплоть до самых маленьких, а кое-кто смог и поплавать. Многие паломники молились, надеясь на помощь Старца в борьбе с недугом, и я не была исключением. Благодатное озеро освежило нас и поделилось своей силой: прошла усталость, открылось второе дыхание, посветлели лица.
После поездки на озеро автобус пропал. Члены общины недоумевали: пользование автобусом на территории монастыря оплачено дополнительно. Никто не посмел спросить у священника, где автобус, а он не посчитал нужным объяснить, почему мы ходим пешком по три километра туда и обратно. В группе были пожилые люди и дети, одна женщина хромала, у Л.Н. больные ноги. Позже нам показали путь через овраг, но выигрыш оказался незначительным.
ПОСЛУШАНИЕ
Вечером отец Н. встретился с игуменьей монастыря и по личной инициативе доложил от имени общины, что «паломники жаждут приступить к трудовому послушанию». «Наше» рвение было одобрено, а за труд обещано вознаграждение: нам покажут такое в подвалах монастыря, что «другим и не снилось». Так передала содержание беседы матушка. Странно, в монастыре есть святыни для избранных? Старец не делил людей на избранных и простых смертных. Разве нельзя поработать просто так, а не «за»? Обмолвка не вписывалась в моё представление о монастырской жизни: святыня не может быть разменной монетой.
Дело решённое не обсуждалось – кто же откажется потрудиться для батюшки Серафима?
Нашей общине предстояло три вида работ: подготовка церкви к празднику, уборка овощей на огороде монастыря и уборка картофеля в скиту. Принимались пожелания, но мы с Л.Н. решили: пусть будет так, как Богу угодно. Получили назначение в скит. Спасибо! Давно хотелось узнать, что это такое – скит.
Второй день начался рано, ещё затемно, с трёхкилометровой прогулки. В монастыре было малолюдно. Из темноты выступали одинокие силуэты прихожан, заблаговременно прибывших на торжественную службу, посвящённую дню успения Богородицы. Было холодно, поэтому мы заняли скамеечку в храме у стены и ещё долго томились в ожидании службы.
Количество прибывавших паломников увеличивалось на глазах в геометрической прогрессии. Скоро церковь заполнилась верующими до отказа, и любое передвижение доставляло неудобство окружающим. В нашем заднем ряду у стены постоянно теснились люди; опоздавшие пытались любым способом протиснуться вперёд, собственноручно поставить свечу и выбраться наружу. Трудно молиться в условиях постоянной суеты, так как в любой момент раздражение готово потеснить равновесие. Статистом быть не хотелось, поэтому я выбралась из церкви и перестроила своё внутреннее состояние. Дух отца Серафима витает повсюду, мне же нужен мир в сердце, чтобы чувствовать это место.
После службы монастырь накормил нас горячим завтраком на свежем воздухе, а затем началось томительное ожидание автобуса для поездки в скит. Выручила книга, которую взяла с собой.
Скит отличается от хутора наличием церкви – те же деревянные постройки, поля и леса вокруг.
Никто нас не встретил. Сами искали живую душу, чтобы получить работу. Нашли одну послушницу, остальные находились на работе в поле. Она долго водила нас по подсобным помещениям в поисках рабочей одежды, затем указала направление, и наша колонна двинулась в поле.
Увидев трудовой резерв, сёстры тут же свернули работу и, пообещав прислать бидон воды на телеге, ушли по своим делам. Лошади долго не было, а детям хотелось пить, поэтому мы отправили за водой своих гонцов, они же и притащили тяжёлый бидон.
Перед уборкой картофеля твёрдо настроила себя: буду работать столько, сколько смогу, а если возникнут трудности, то без стеснения растянусь на траве у обочины.
Сначала все дружно рванулись вперёд, не желая ударить в грязь лицом перед товарищами, но разрыв между работниками неизбежен в силу их возраста и состояния здоровья. Как только разрыв стал неприлично большим, началось перерождение индивидуального труда в коллективный. Молодые и сильные передовики переходили на участки отстающих, наполняли и уносили их вёдра. Появились шутки, смех, работа потекла в новом ритме. Отдыхали все вместе, сидя на вёдрах, беседовали на духовные темы.
Не пришлось мне лежать на траве. Да, было трудно, но я выдержала. И Л.Н. справлялась потихоньку. Не раз убеждалась, что коллективный труд – это сила. Радость общения с людьми отодвигает болезнь в сторону, и сердце твоё наполняется благодарностью и уважением к братьям и сёстрам, работающим рядом с тобой.
В какой-то момент появилась уверенность, что здесь здоровье меня не подведёт. С удивлением обнаружила, что внутри живёт радостный и всем довольный человек, ничем не отягощённый, парящий над земными заботами, ему хорошо и светло. Здесь же и плоть – висит, уставшая и больная, но внутреннему человеку не мешает. Ещё долго ощущала их обоих, таких разных, в минуты же душевного подъёма плоть отступала.
СКИТ
После работы в поле, едва умывшись, мы поспешили в храм на службу.
Был канун праздника Успения Богоматери. Священник вёл службу торжественно и тихо, голос был ласковым, речь – неспешной, сердечной. Его хотелось слушать – близкого, созвучного человека.
В конце службы состоялся мой любимый обряд – миропомазание. Впервые осмелилась открыто посмотреть священнику прямо в глаза. К удивлению, он тоже смотрел на меня и не торопился перейти к следующему паломнику. Более того, каждый из нас получил персональное поздравление с праздником. Очень хотелось сказать в ответ хорошие слова, но не было уверенности, что ответ нужен, да и дыхание перехватило. Однако сердце своё дело сделало, послав благодарность другому сердцу. Сердце – не ум, оно долго не думает.
Видимо, для монастыря, где все друг друга знают, подобное общение в порядке вещей. Здесь впервые ощутила, что не являюсь пустым местом для священника. (В этой поездке отец Н. не замечал паломников не из его общины.) Вспоминая поездку, всегда посылаю привет и благодарность дивеевскому батюшке за те хорошие чувства, что он вызвал во мне.
Ночь провели в церкви: сделали одну длинную постель и улеглись друг за дружкой. Говорят, что для паломника ночь в церкви под иконами – большая удача.
Утром последнего дня поспешили на службу к полюбившемуся батюшке. То же умиротворение, тепло, желание стоять под сводом храма и слушать, слушать... Чей-то громкий шёпот зовёт на работу. Всё... Уходить не хотелось, потребовалось усилие, чтобы оторваться от того, что дорого, и ради чего, собственно, мы приехали в монастырь. Ещё долго за работой в поле я чувствовала себя Марфой, а не Марией.
К назначенному времени автобус не явился. Ожидание длилось несколько часов, казалось, что о нас забыли напрочь. Вспомнили, однако!
УСПЕНИЕ БОГОРОДИЦЫ
Праздник был в разгаре. Приехало много паломников – в церковь не войти. Повсюду стояли длиннющие очереди за свечами, но ещё большее количество людей подавало записки с просьбой помолиться за родных и близких. Монастырь походил на муравейник. Жизнь замерла только к службе.
Мы с Л.Н. в церковь не попали, и это было хорошо: свежий воздух, красота вокруг, динамики прекрасно воспроизводили службу; время от времени мы сидели на складных стульчиках, предусмотрительно взятых в поездку.
Любовь к отцу Серафиму объединила людей. Торжественная служба, молитвенное состояние верующих, проникновенное пение сестёр – всё это переполнило душу такой красотой и радостью, что захотелось как-то выразить себя вовне. Выход нашла: в киоске купила иконку «Умиление», прижала её к сердцу, и так, в благоговении, мой радостный человек простоял до конца службы.
А как же Канавка? Из-за неорганизованности нашей поездки мы смогли попасть на неё после службы, когда стемнело.
Монастырь готовился к крестному ходу. От отца Н., вечно где-то пропадавшего, поступило распоряжение: всем собраться у входа на Канавку и пройти вслед за сёстрами. Мы поняли его слова буквально.
Привычное ожидание, ты уже стало неотъемлемым атрибутом нашей жизни…
Вот, наконец, появилась длинная процессия преимущественно юных дев в чёрном облачении. Мы хотели пристроиться за ними, как велено, но не тут-то было: появился распорядитель и остановил нас, так как уже приближалась стройная колонна мирян во главе со священником, за ней вторая, третья – бесконечный людской поток. Мы приготовились быть первыми, а оказались последними. Овцы без пастыря...
В монастыре есть правило: на Канавке нужно прочесть молитву «Богородице, Дево, радуйся» 150 раз, как учил Серафим Саровский. Длина Канавки – 800 метров, нужно постараться и уложиться в указанные рамки.
Вступали на Канавку парами под руку, держа по зажжённой свече. Попробовала выполнить правило, сосредоточиться на молитве. Получалось плохо, так как следила за свечой, за ритмом движения, и Канавку хотелось разглядеть в ночи. Нужно время, чтобы освоить монастырское правило. Отбросила условности, перестала напрягать зрение и неожиданно почувствовала в сердце тепло к Л.Н. Обратилась к Богородице своими словами, думала о величии святых, молилась за детей, за друзей, за всех, кто вспомнился, за ныне здравствующих и ушедших. На сердце было легко – в святом месте, под покровом звёздной ночи, среди величественных храмов. Представила, как смотрится сверху море людей, море огней...
Пламя свечи – это символ горения души перед Богом. Наши души горели.
МЗДА
В заключение нам предстояло получить вознаграждение за труд: увидеть то, что показывают не всем.
Отец Н. подвёл нас к боковой двери храма и велел ожидать, а сам отлучился по делам. К счастью, у нас были стульчики, они опять нас выручили – мы с Л.Н. отдыхали.
Была ночь, температура стала понижаться, налетел холодный ветер. Один ребёнок был обнаружен спящим на холодных камнях у ног бабушки. Молодые мамы прижимали к груди далеко не грудных детей, им тоже пригодились стульчики.
Время шло, а ситуация не менялась. Когда вернулся отец Н., Л.Н. не сдержалась и строго предложила всем пойти в гостиницу. Батюшке не понравилась её независимость, он был раздражён. (Впоследствии они поклонились друг другу и извинились за этот инцидент.) Прозвучали убедительные слова: «нам выпала уникальная возможность, когда ещё такое повторится», и община согласилась со своим лидером. Ожидание затягивалось, и матери снова заволновались – они жалели своих полусонных детей, ставших заложниками неразумного поведения взрослых.
Отец Н. предпринял последнюю попытку удержать нас. Он выбрал защищённое от ветра место у стены храма и поручил одной из паломниц впотьмах читать молитвослов. Мы сбились в кучу, но теплее не стало. Все понимали, что нет смысла стоять здесь, но без разрешения священника уйти не могли. Он же обвинил нас: «Вы плохо молились – вот вам и результат». Он ещё раз отлучился и принёс известие, что храм закрыт.
(Дело было обречено на неудачу изначально, молитва здесь ни при чём. «Другим и не снилось…» – в этом суть, на всякую причину есть своё следствие.)
Утром узнали, что сестра забыла о послушании, заперла храм и ушла со всеми отдыхать. Конечно, было много хлопот в связи с праздником, все мы люди, бывает. Утром можно было исправить ситуацию (нам не на поезд, у нас свой автобус), но у каждого человека своё понимание заботы о людях. Игуменья пообещала, что в следующий раз, как только мы приедем...
КАНАВКА
В день отъезда мы с Л.Н. проснулись рано. Нам осталось провести небольшую экскурсию по одному из храмов и увидеть Канавку при дневном освещении.
Л.Н. отдыхала на скамье, пока я встречалась и прощалась с Канавкой.
– Здравствуй, дорогая! Вот я и добралась до тебя наконец. Сейчас бы в тишине и одиночестве пройти по тебе неторопливо и 150 раз произнести молитву Божьей Матери, но возможность, к сожалению, упущена. Любуюсь длинными травинками на твоих склонах, кустиками цветущих роз, полной грудью вдыхаю твою дивную Благодать, Дивеево... До свидания, до нового свидания! Если суждено, конечно...
На выходе, на постаменте под крестом, лежали свечи. Вчера вечером нам раздали тёмные и короткие, а эти – жёлтые и длинные. Входя на Канавку, я их не заметила. Захотелось взять свечу на память, но не позволила себе: «Не ты их оставила, не тебе уносить. Купи в лавке». Была уверена, что не возьму, а сама почему-то не уходила, всё смотрела на них, смотрела...
Всё, пора, Л.Н. заждалась! Мысленно развернулась, пошла, пошла... Сколько же я буду бороться с собою? Что происходит?
Две свечи, одна за другой, скатились на землю. Не поверила своим глазам: нет ветра, который сдул бы их, нет горки, с которой они могли бы скатиться?..
Отчётливо поняла, что это для меня, слышала неслышимо, знала. И ощутила внутри себя улыбку тех или того, кто мне их посылал: «Бери-бери, это тебе». Улыбаясь в ответ, сделала несколько неуверенных шагов и подняла свечи. Наполнилась радостью и теплом. Осенив себя крестным знамением, низко поклонилась и мысленно поблагодарила за общение и подарок. Не знала, кто услышал меня, но чьё-то присутствие ощутила.
Это был ты, батюшка Серафим? Спасибо за всё, я счастлива, что приехала к тебе! *
МЫСЛИ ПОСЛЕ ПОЕЗДКИ
Не нужно обольщаться и думать, что высокий дух оставил свои дела, чтобы подать паломнице свечу, тем более Бог, решающий космические задачи. За всё нужно благодарить Бога, всё содержится Его Любовью, велико Его воинство, и как человеку определить, через кого совершается тонкое касание на земле? Хорошо это или плохо? В других мирах тоже есть шутники, смотрят они на паломницу, раздираемую противоречиями, и думают: «А не пошутить ли нам? Есть повод! Свечи для счастья не хватает? Минутку!»
Вразуми нас, Господи, и избави от прелести!
Одна картина оставила неприятный осадок: перед дивеевским домом стоят высокие добротные деревья, на них широкими кольцами снята кора – так люди обрекают их на медленную смерть.
Влияет ли святость места на жителей? Как у них с доброжелательностью, бескорыстием? В выходной день прибывают дорогие комфортабельные автобусы к частным домам, переоборудованным под гостиницы. Место почувствовала, а к людям присмотреться не успела, мало времени оказалось в нашем распоряжении.
Смотрю на ситуацию со стороны: паломники едут за тысячу км от дома в благодатное место, чтобы заниматься там физическим трудом вместо молитвы. Они не успевают познакомиться с монастырём и его обитателями. Основная задача посещения святого места – напитаться благодатным духом. Потрудиться физически можно и в ближайшем монастыре, дома. Сама виновата, что попала в такую неорганизованную поездку: не поинтересовалась её целью, если она была, не узнала, как планировалось её осуществление. Это был бездумный подход, по цели и результат, которым ещё и гордилась: в немощи такое паломничество осилила! Нужно, чтобы работала голова и руководила желаниями, тогда в немощи будешь сидеть дома и лечиться, а в монастырь можно съездить в другой раз.
Невольно вспомнился Израиль. Нам везде были рады. Все собирались в гостиной, знакомились, общались; нам показывали то, что хранилось в монастыре, ничего не требуя взамен. Никому не приходило в голову поставить нас на грядку. Здесь же мы столкнулись с потребительским отношением. Мирским веяло от церкви, заботой об этом мире, но и в эту заботу мы не вошли. О ЛЮБВИ ГОВОРИМ, НО НЕ ЯВЛЯЕМ!
Сказано: «Дерзайте, чада!» Поездка показала, как много нужно трудиться, чтобы приблизиться к дерзанию: учиться анализировать, грамотно очерчивать цели, чтобы получать предсказуемые результаты, видеть так, как есть на самом деле, совершать поступки, а не думать, что ты – не член общины и права голоса не имеешь, батюшка на тебя косится... да, жить – это учиться, всегда учиться!
Наивно – требовать совершенства от этого мира. Все претензии – к себе. Очень старалась, чтобы в сознании имели силу только созвучные моменты. И мне это удалось: я полюбила Дивеево, как некогда полюбила Святую Землю. Собирала книги, видеокассеты, открытки – всё было дорого. Дивеевский камешек с изображением старца помогал в трудные минуты, с ним засыпала и просыпалась. Но главное – это память сердца, которая хранит только ему одному доступную божью Благодать, привлечённую к этому месту великим молитвенником земли русской – батюшкой Серафимом. Побывайте у него в гостях!
Репродукция: Преподобный Серафим Саровский.
Григорий Круг. Франция. 50-е годы ХХ в.