(дорожное сказание)
ОПУБЛИКОВАНО В КНИГЕ "ВЫХОД ИЗ ЛАБИРИНТА"
(ВЕРСИЯ до редакции)
Они выехали по маршруту «Санкт-Петербург–Нарва–Рига–Таллинн» в ночь с пятнадцатого на шестнадцатое марта две тысячи четырнадцатого года – двадцать три не знакомых между собой туриста, готовых ради любопытства и перемены мест трястись в автобусе дни и ночи, совмещая движение с едой и сном и делая лишь короткие остановки… и рисковый, конфликтный, зачастую легкомысленный, но слаженный и многократно прошедший всю Европу экипаж, членом которого уже семь лет являлась Дина.
Жизнерадостные, приветливые, но вспыльчивые анархисты – гид-экскурсовод и двое водителей – прощали друг другу множество неприемлемых слабостей и покрывали проступки перед начальством, подопечными и близкими.
Поначалу Дина, глядя на злостные нарушения ПДД и бешеные превышения скорости – в стремлении установить новые рекорды прохождения отдельных отрезков пути, на пьянство за рулем и презрение к таможенным правилам, каждый раз клялась себе «эта поездка с ними – последняя», но, когда приходило время выбора сотрудников для нового тура, она не решалась довериться другим водителям.
В силу неуравновешенного характера спокойная с виду Дина срабатывалась лишь с экстремалами, которые были отходчивы, обладали веселым нравом и любые неувязки считали ерундой.
Кто еще подскажет рассеянной гидессе, как называется забытый ею памятник или городок… Напомнит, что после такого-то поворота нужно начать рассказывать о тех-то событиях, и сунет под нос толковую книжку… Сбегает за билетами в музей или аквапарк, пока она разбирается с другими проблемами… Кто промолчит о том, что порой она сладко спит, свернувшись калачиком на двойном сидении и не обращая внимания на тряску или расчесывает свои длинные спутавшиеся волосы, – вместо того, чтобы вещать в микрофон очередную историческую байку… Кто бескорыстно и действенно успокоит, когда на глаза навернутся слезы – из-за пустяков, внезапно показавшихся катастрофой… Кто отвлечет от глупых сомнений, труднообъяснимых страхов и с легкостью рассмешит…
За семь лет совместной работы, в отличие от более правильных коллег, Слава и Николай не попали ни в аварию, ни в какие-либо другие неприятности, ничего не перепутали и ни разу не подвели Дину.
Она старалась отвечать тем же. Порой вдали от чужих ушей она корила водителей и умоляла их быть посдержаннее, но в глубине души восхищалась их мастерством и бездумной отчаянностью, придававшей каждому дню совместных путешествий неповторимую остроту.
Вечером неожиданно пошел снег. Автобус лихо мчался по темной, скользкой, неровной лесной дороге.
Ранее работавший дальнобойщиком Николай вел автобус, словно КАМАЗ, не обращая внимания на ямы и выбоины в асфальте. Туристы, визжа, как щенята подлетали под потолок.
Жизненный опыт снова пренебрегал законами. «Мы – заговоренные, – утверждал жилистый, большеглазый Коля. – Мы столько прошли, что теперь до старости доживем!»
Лихачество обходилось без последствий. «Но так продолжаться не может!» – недовольно бурчала Дина.
Впрочем, от дороги ее внимание отвлекали тревожные вести, приходившие из Украины и мировых держав.
Напуганные СМИ туристы пытались разобраться в международной ситуации. Выпав на несколько дней из привычной обстановки, в какую страну они вернутся? И вернутся ли…
Неужели чужеродные силы способны вторгнуться в их относительно размеренный, устоявшийся уклад жизни… ради удовлетворения собственных – не касающихся путешественников – амбиций?
На экранах подключенных к автобусному «вай-фай» и мелькали новостные ленты.
«В России прошла проверка войск Центрального и Западного военных округов, командования Воздушно-космической обороны, ВДВ, Дальней и военно-транспортной авиации, Балтийского и Северного флотов. В широкомасштабных маневрах были задействованы сто пятьдесят тысяч человек личного состава…»
Дина вспомнила увещевания родных и друзей:
«Война может вспыхнуть, как спичка! К русским рубежам подтягиваются войска НАТО».
«Навстречу фронту едешь!»
«Вдруг закроют границу? Что ты будешь делать?»
«Останься дома, или тебе жизнь не дорогА?»
Жизнь – осознанно – была очень дорогА Дине, однако являлась не абстрактной музейной ценностью, а захватывающей дорОгой, вечным драйвом от перемены пространств и государств, утолением жажды путевых наблюдений, ощущением скорости…
Пересечение рубежей всегда беспокоит каждого, даже самого бывалого, человека.
Как отнесутся к нему иностранные стражи, в каком будут настроении? Зададут ли каверзные вопросы? Скажут ли, заглянув в паспорт, «не похоже» и, попросив снять шапку и шарф, примутся пристально рассматривать со всех сторон?
Придерутся ли к недавней египетской визе, в кружевах которой невозможно разобраться, и будут полчаса проверять якобы подозрительную личность по всевозможным базам данных?
Тем не менее, поездки не обходились без мелких, никем не замеченных нарушений порядка. Однако с 15 на 16 марта нервозное ожидание строгого контроля заставило туристов обрести кристально чистую совесть: никто не взял с собой ни лишних лекарств, ни газовых баллончиков, ни колбасы и йогуртов. Ввоз любых мясо-молочных продуктов на территорию ЕС из России был давно запрещен, но ранее этот пункт игнорировали и путники, и заставы.
Неожиданности начались сразу. Настороженные русские пограничники заставили всех выйти с чемоданами на тщательную проверку, а вежливые, но безразличные эстонцы, призванные оберегать кордон враждебно настроенного к русским Евросоюза, едва удосужились прямо в автобусе, не глядя в лица туристов, собрать паспорта и нашлепать туда штампы о проходе границы.
Напоследок в автобус зашел заспанный, лохматый седовласый таможенник с фонариком, и формально проверил у двух пассажиров ручную кладь. Ими оказались спортивный парень двадцати восьми лет и мрачная, погруженная в свои мысли женщина пятидесяти семи, одетые в самую удобную, и вместе с тем традиционную шпионско-экстремистскую одежду: черные куртки с капюшонами и джинсы.
Над границей бушевала метель, гоняя твердые, похожие на маленькие ледышки снежинки по крышам низких павильонов таможни.
Если в Питере перед путниками лежала мокрая и слегка заснеженная дорога, то Нарва встретила их настоящей зимой и заносами по колено.
Группу ждала двухчасовая остановка, экскурсия по ночной Нарве и средневековому замку. Дина повторяла в микрофон общие сведения о регионе, чтобы меньше говорить на морозе:
«В тринадцатом веке Нарва, как и Новгород, стала партнером Ганзейского союза, отчасти приобрела функции Любека и вела дела по всей Европе: от Риги до Венеции и Лондона».
После нескончаемого питерского гула в ушах звенело от тишины. Город как будто вымер.
Темные улицы жестко и уверенно заметала вьюга.
Набухшие накануне весенние почки замерзли и жалостливо, мертво глядели теперь оледенелыми глазами на снег.
Высокие мохнатые ели истошно махали ветвями под напором ураганного ветра.
На путях недвижно стояли желтые железнодорожные вагоны с топливом и зеленые – с другими грузами, подписанные по-русски.
Вокруг виднелись светлые либо коричневые трех-пятиэтажные домики, неровно подстриженные по осени лиственные деревья, стандартные для Европы торговые центры. Кое-где на маленьких магазинах угадывались русскоязычные вывески.
Цветными огнями пытался обратить на себя внимание ночной клуб – пустынный, как и всё остальное…
Кто-то остался спать в теплом автобусе, но большинство путников – в котором оказались исключительно женщины – отправилось с Диной к пограничной реке Нарове и замку Германа, манившему издали сиреневой подсветкой.
По правую руку шла невысокая девушка, с самого начала пути завороженно смотревшая в глаза Дины, ловившая каждое ее слово, придерживавшая перед ней двери таможни и наливавшая ей в автобусе горячий шоколад…
Серое шерстяное пальтишко, желтые кожаные ботинки, черные гетры, ноутбук в красном портфеле… Внимательный, молчаливый друг. Такие изредка встречались среди туристок и морально очень помогали Дине в дальних поездках, придавая ей уверенности в собственных силах.
Приятно ощущать рядом незнакомое, но верное и надежное плечо… Одинокие в путешествии, эти девочки надеялись на взаимную преданность и поддержку. На то, что Дина не бросит их в беде и не позволит им потеряться.
Потом они становились друзьями по Интернету, писали ей из своих далеких городов, делясь новостями и мыслями…
Немного позади, стараясь не отстать от гида и кутаясь в теплые шарфы, шагали высокая, под стать Дине, молодая блондинка в меховой жилетке и синих джинсах, и ее русоволосая подруга – пониже, в длинной черной дубленке. Они предвкушали нечто необычное и жаждали скорее перешагнуть грани привычного мира…
Не смотря на казус перед выездом – полуторачасовое опоздание любвеобильного Славы, не сумевшего вовремя протрезветь и вылезти из постели очередной пассии, не смотря на бессонную ночь и казавшуюся бессмысленной прогулку по пустому, темному, холодившему кровь историческому центру Нарвы… всё существо Дины наполнял чистый мед. Ничего кроме расплавленного, теплого меда… Казалось: в том месте, где душа сливается с телом, сияет мёдообразное солнце… зажженное оставшимся на Родине офицером ракетно-космических войск.
Дина бесконечно возвращалась мыслями в их совместные дни, с замиранием сердца представляя спящего Всеволода - там, где на… ставшей ее подушке лежал телефон в ожидании ее звонка или сообщения.
…Всеволод Юрьевич снился Дине то командующим запусками космических аппаратов и их управлением в орбитальном полете…
то новгородским князем, воевавшим в тринадцатом веке с крестоносцами и осаждавшим в союзе с литовцами ливонские замки. Тем самым, что ходил на болгар, называемых в летописях серебряными, и брал их Великий город, а после проник в глубину степей, заставив половцев бежать от Дона к морю…
…Возможно, и не было вовсе… ни средневекового князя, ни комплекса управления полетами и радиолокационной станции "ДОН-2Н", ни жившего в Петербурге военного. Слишком много летучей нереальности, сбывшихся грез и фатальных совпадений появилось вместе со Всеволодом в жизни Дины.
Ее преследовало ощущение непостижимости – не только происходящего, но и переродившейся себя, и ставшего очень близким бывшего командира космодрома – сквозь мягкий характер которого сквозил каленый металл, и она понимала: сколько этого мужчину ни гладь, он – не милый котенок, а опасный зверь. Но именно потому сердце сжималось от его нежности и навсегда хотелось остаться в его крепких объятиях.
Она словно дошла до края своей жизни и захлебнулась в потоке снежных круговертей. Силясь понять ход времени, вырваться из заточения песочных часов и пучины не зависящих от нее случаев… за одну ночь прожила несколько столетий… с дырами на запястьях… и отчего-то не умерла, а проснулась – в непривычном, удивительном мире, попав на другой уровень бытия… из-за резких перепадов температур.
Теперь по утрам Дина смотрела на облака за окном Всеволода, а ночью ловила сетью небесные звезды. На мгновения становилась в его объятиях бестелесной сущностью – сладкозвучной песней. Нежные высокие ноты сливались с дикими потоками нектара… и превращались в трепетность полета, ослепляя двоих избранных… священными дарами мироздания.
Озарение, не способное стать проклятием…
За часы проходили сотни лет, и к пЯти плюсовалась пятерня… Словно обнималась с призраком времен, из которых нет возвращения…
Каждый был ни жив, ни мертв, и не хватало слов, а в висках стучало: «Осторожнее с мечтами!»
…Быть может, эта история приснилась Дине – от начала до конца, когда под утро, засидевшись за написанием новой экскурсии, она уронила голову на клавиатуру компьютера…
Однако стоило заглянуть в память телефона, как Дина вновь улыбалась: всё было правдой.
Упрямые путницы дошли до обрыва, откуда открывался вид на противоположный берег реки и крепость Ивангород, и остановились на одном из бастионов Нарвского укрепления.
«Итак… Мы прибыли в ночное средневековое царство, – сказала Дина. – И переходим в тринадцатый век… когда у рыцарей появились длинные кольчуги и остроконечные щиты, а Дания стала одним из сильнейших государств Балтии.
На ее территории открылись тысячи церквей, быстро развивалась экономика, процветала торговля сельдью и европейскими новинками. Тогда же возникли серьезные противоречия между королем, знатью и духовенством, что привело к конфликту с Римом, принятию Хартии Вольностей и первой конституции.
Датские короли обратились за помощью к Ганзе и Гольштейну, организовали несколько крестовых походов, в результате чего завоевали земли современной Эстонии… и возвели замок, на территории которого мы сейчас находимся».
В конфигурации и деталях крепости угадывались черты укреплений разных эпох, поскольку она много раз переходила от одного государства к другому, достраивалась и частично менялась.
Изначально замок предусматривался для проживания феодала, а на внешнем дворе, в белом здании размещались солдаты, охранявшие ворота, крепостную стену и переправу через Нарову.
Туристки бегло, с рассеянностью и женским непониманием оглядывали грубые линии замка, возвышавшиеся над бурной широкой рекой длинные бастионы, оборонительный ров, трехметровую толщь стен, находившуюся при входе угловую башню и главную башню Германа с маленькими балкончиками.
Вскоре группа вошла в большой каминный зал, расписанный лилиями и украшенный витражами. Сводчатые потолки были отделаны дубовыми панелями и поддерживались каменными колоннами. На облицованном полихромной керамической плиткой полу стояли высокие вазы с букетами пышной сирени.
Девочка-друг внезапно схватила Дину за руку: «Не может быть… Я знаю его! Это мой… знакомый из Казани… Абелов!»
Перед ними стоял молодой представительный мужчина с густыми светлыми кудрями, тёмными глубокими глазами и ямочками на щеках, одетый в средневековую одежду и окруженный немногочисленной свитой.
Золотисто-карие глаза девушки наполнились смятением. Пытаясь избавиться от охватившего ее жара, Дарья сняла черную вязаную шапку, и русые волосы волной упали ей на спину.
«Нет, это – актер в образе, – растерянно прошептала Дина. – Таким был датский король Абель Четвертый».
Красавец Абель, не отрываясь, смотрел на Дарью жестким, напряженным, но явно влюбленным взглядом, и Дина, ощутив себя лишней, попятилась назад, чтобы дорассказать своим экскурсанткам историю замка и не задумываться об увиденном… Стараясь не оглянуться, она торопливо уходила прочь из зала, чувствуя спиной волны бушевавших в воздухе беззвучий: «Твой теплый взгляд, прикосновенье рук… Следы в пыли – сплетенье наших судеб… И боль в плечах от тяжести кольчуг… И тихий смех: «А дальше – будь, что будет!»
Не сумев сдержаться, Дина все-таки обернулась. Оглядела весь зал, высокий расписной камин и большие стрельчатые окна… Но не увидела больше ни Даши Востриковой в желтых ботинках, ни конунга Абеля, ни благоуханных веток сирени.
***
Часть женщин соблазнилась дегустацией вин на западном дворе замка, а Дина с оставшимися туристками отправилась осматривать прибрежные бастионы, имевшие высокие, мощные передние стены, защищенные земляными укреплениями.
Внутри находились сводчатые тоннели и двухэтажные казематы для защитников города. Днем свет попадал туда через проемы в стенах, расположенные через каждые семь метров. Широкие отверстия предназначались для пушек, узкие – для огнестрельного оружия. В каждом каземате находилась вентиляционная труба.
Дина провела девушек по улице Вестервалли до полуразрушенного бастиона Глория, затем забрала остальных путниц из винного погреба, отвела всех в автобус, и, оставив группу на попечение водителей, вернулась в замок Германа — искать пропавшую Дарью, так как номера ее телефона в списке туристов не оказалось.
Девочка-друг бесследно исчезла: тайны крепости увели ее в свои безысходные лабиринты…
Несколько раз обежав весь музейный комплекс, Дина остановилась в растерянности, не зная, что предпринять дальше…
А в глубине находившегося под угрозой обвала каземата шумно спорили несколько одетых в кольчуги мужчин. Невысокий темноволосый воин, державший в руке закрытый шлем и одетый в пластинчатые доспехи на грубой кожаной подкладке, тут же покинул собеседников и быстрой уверенной походкой поспешил навстречу Дине. Открытая счастливая улыбка показалась ей родной и знакомой…
«Неважно, – думал Всеволод, – что мы разные… Наши вещи валяются вперемешку: мои футболки – с ее чулками, ее расческа – с моими носками… Она ходит по улицам рядом со мной, светится счастьем, и все вокруг понимают: это я сделал ее такой счастливой.
«Я наблюдаю превращения... Твои… Но точно знаю: уходя... Ты остаешься в сообщениях... И каплях теплого дождя. И в песнях, что по свету носятся... Ты слышишь фразы обо мне…»
Его руки плавно двигали толщи лет… А она стояла на сиреневом перекрестке неба и земли, разглядывая его прошлый и грядущий путь. Она ждала своего Всеволода – угадывая тропинку за тропинкой …
В его темно-зеленых глазах мерцал предрассветный огонь.
Дина ощутила бьющий от взгляда ток – как ощущала его на питерских улицах... и в теплой постели.
Добрые, полные нежности глаза… порой становившиеся глазами дикого зверя и сводившие ее с ума.
Мед внутри неё вновь кипел, обдавая живот и щеки жаркими волнами.
Всеволод протягивал Дине руку из глубины веков: «Возьми меня с собой!»
Она смотрела на его сильные, длинные белые пальцы… еще не решаясь коснуться их, но уже шепча в ответ «да»...
«…Никому из живущих не ведом закон
Передряг бытия и чудес мироздания.
И встречаемся мы в переходах времен,
В лабиринтах пространств — за границей сознания…»
***
Не досчитавшись одной туристки, но обретя непредвиденного спутника, экипаж, вновь задержавшись с выездом, продолжил свой путь.
За рулем был смуглый, коренастый, одетый в яркий полосатый свитер Вячеслав. Высокие спинки сидений и тяжелая путевАя дремота скрывали от туристов захватывающее зрелище: автобус уже около девяноста километров несся по пустой, заснеженной и ухабистой «встречке», обгоняя колонну из шести машин, что доставляло Славе видимое удовольствие. По-утреннему свежий, он весело напевал свою любимую песню: «Как летать без падений? Риск — есть риск, бег наперерез судьбе!»
Когда вся колонна возмущенно прогудела и поморгала ему вслед, Вячеслав повторил ту же выходку со следующей группой из четырех машин.
Дина со снисходительной улыбкой наблюдала за его действиями, но, наконец, не выдержала и больно дернула за ухо: «Перестань, невыносимо смотреть!»
«Не смотри, иди спать! — огрызнулся Слава. – Мы не успеваем по графику».
Из-под колес фонтанами взмывал снег.
Уже позади осталась Эстония.
Автобус, как прежде, бросало и заносило в стороны… Может быть – чуточку сильнее обычного. И только букеты радуг, царившие вокруг путников на рассвете, вдруг перемешались с тучами едкой пыли и атомно-яркими вспышками, над которыми еще задорно бархатИлся голос Вячеслава: «Время тает быстрее снега. Сколько секунд тебе осталось, чтобы дойти до нового края?»
…Над сказочным лесом Латвии вставало яркое солнце. Снег укрывал зеленый мох и прошлогоднюю траву, подножия сосен, редкие деревянные домики – аккуратные, как игрушки – и их каменные ограды под старину, выложенные зАмковой кладкой.
Всеволод и Дина были вместе…
Где-то внизу оставались запорошенные тропинки, а совсем рядом – в ярко-голубом пространстве, как дОма – летели пухлые светло-розовые облака.
2014
Фото автора: вид из Нарвы (Эстония) от замка Германа на Ивангород (РФ).
---------------------------------------------
P.S: Да, автобус разбился...
И в ту ночь действительно разбился автобус - на трассе "Скандинавия"...