Грустный, похудевший, отец неожиданно появился на пороге своей квартиры.
— Что, Ваня, случилось?— видя взволнованность мужа , спросила Анастасия.
— Много беспокойства, Настя, много. Пахнет войной. Нам надо срочно выехать во Львов.
— Отчего такая спешка?
— Едем к границе. Там сосредоточиваются немецкие войска. Мало ли что может случиться.
Кадровый офицер Дронов не рассказывал что-либо дома, лишь косвенно.Но и из тех немногих слов было понятно, что назревала война.
В это время Германия уже воевала с Англией. В газетных статьях сообщалось о воздушных боях между ними. Как ни странно, но люди радовались победам немецкой авиации.
Во Львов приехали поздним вечером. Впервые увидели обгорелые стены разрушенного железнодорожного вокзала. Да и город был полуразрушен, здесь уже поработала вражеская авиация. Сначала разместились в полуподвальном помещении, потом переехали в центр города, недалеко от оперного театра. Центральная часть города, к счастью, не пострадала.
Роскошный деревянный особняк середины девятнадцатого века выглядел еще добротным и был внушительных размеров. С резными наличниками, массивной входной дубовой дверью из двух половин, на которых резной выпуклый орнамент в виде драконов. Перед домом раскидистые березы, которым было тоже немало лет, как и дому. Этим особняком, состоящим из двенадцати комнат, владела хозяйка Мирада Изгорьевна Оссолинская. Она когда-то сдавала помещения в наем. Ей этот дом достался по наследству. Детей у нее не было. Детей не заводила. Мужчин, мельтешивших омариным роем, считала «ветреными» и недостойными великого рода, чтобы иметь потомка « нечистых» кровей.
Она и теперь, оставашись в этом большом двухэтажном доме, жила в маленькой комнатушке. Остальные помещения отобрали у нее новые власти. Здание давно экспроприировали, но каким-то чудом оставили в ней «хозяйку», которая по сути не являлась ею.
Мираду Изгорьевну не репрессировали, не раскулачили только потому, что она «добровольно» отдала дом «чернокожникам», так в узком кругу называла боевые тройки 1932 года. В эти покои временно вселяли советских граждан, а вот теперь— семьи офицеров.
Мирада Изгорьевна –полячка. Доброжелательная и порядочная. Хотя советская власть ее сильно потрепала, она все равно оставалась той же роскошной и обаятельной. Рыжие пышные вьющиеся волосы, сцепленные сзади массивной финифтиевой заколкой. Волосы прибойной волной стекали к белым открытым плечам,будто в ветреную непогоду.
Рябоватый от природы нос скрывался под толстым слоем иностранного крема, которого оставалось в ее тюбиках совсем мало, и она пользовалась теперь им в особых случаях. Лоб и щеки ежедневно напомаживала толстым слоем каких-то мазей уже советского производства и пудры «Балет».
Высокая, полноватая, скрывающая свою полноту под старинным корсетом, доставшимся ей еще от бабушки. Теперь она была не у дел, но с такой же горделивой статью медленно и вальяжно вставала по утрам не раньше восьми часов. Два часа уделяла туалету. Затем обходила «свои» владения: посещала квартирантов, проверяя, все ли в порядке и нет ли повреждений стен в комнатах или еще чего-либо недостойного. Если кто-то по какой-то причине не впускал ее к себе,—не обижалась, шла дальше. И только после обхода, часов в одиннадцать приступала к завтраку.
Ее спокойный шелковый и шелестящий голос был приятен всем,и все по-прежнему, как и много лет назад называли Мираду Изгорьевну »хозяйкой», ей это льстило.
—Это -зала,-журчал ее необыкновенно хрустальный голос, когда она, впускала новых жильцов— семью капитана Дронова.
— Живите, как вам удобно, господа, но будьте осторожнее с лепниной. Пускай Ангелы стерегут вас!.
— Многозначительно выделив слово Ангелы, будто говорила о часовых, приставленных беречь их покой и благополучие.
Анастасия Степановна и сын Борис взглянули под высокий потолок: из каждого угла выступали мраморные летящие ангелы. Они готовы были сорваться и выпорхнуть в окно, так незаметно крепились к стене с обратной стороны крылышек.
От этого и вправду на душе становилось трепетно. И, хотя все считали себя безбожниками, но каждое утро устремляли свои взоры именно в эти места, думая: «Не улетели ли их «стрижи?»
Семья капитана Дронова быстро сошлась с Мирадой Изгорьевной. Полячка научила их готовить куриные яйца для длительного хранения. Она им открыла еще один секрет приготовления деликатеса — картофельные шарики из пюре, внутри каждого немного повидла. В духовке они подрумяниваются, становятся привлекательными и аппетитными. Это блюдо нравилось детям.
Иван Сергеевич долгое время искал сыну русскую школу. Повсюду были украинские и польские. Наконец, нашел, но очень далеко. Борису приходилось вставать рано утром и идти по темному городу целых полтора часа. Придя в школу раньше всех, валился на скамью парты и засыпал, подсовывая обе руки под щеку. Уборщицы старались не тревожить его до прихода учителя.
Так продолжалось более недели. Не раз гудели над городом фашистские самолеты, приходилось хватать портфель и мчаться в убежище, которое находилось в подвале школы.
— Собирайтесь и побыстрей. Здесь оставаться небезопасно,— скороговоркой скомандовал отец, вихрем влетевший в комнату. Никто его сразу не услышал, как быстро и нежданно он смог появиться.
— Меня переводят с повышением в Изяславль.
В семье привыкли подчиняться его неожиданным поворотам, да и жизнь всех семей военнообязанных была сопряжена с частыми переездами. Нынешнее положение тем более требовало быстроты и решительных действий.
Машины для перевозки вещей не оказалось. Прислали нескольких бойцов. Они взвалили на плечи сундук, разобрали кровати,подхватили чемоданы и спустились вниз по лестнице.
Анастасия Степановна увидела из окна, как солдаты с узлами потянулись по заснеженной тропке в сторону железнодорожного вокзала. А сама, взяв за руки детей, поспешила заними следом.
Мирада Изгорьевна накинула на плечи огромный с кистями цветастый платок и вышла проводить . Она так полюбила всех, что выронила слезу.
— Надеюсь, встретимся еще?!— как-то неуверенно произнесла она. –Видно, скоро нагрянут новые жильцы?..
Никто ей ничего не ответил, все думали о надвигавшейся беде, а судьба Мирады Изгорьевны рисовалась безрадостной.
Анастасия Степановна с детьми догнала медленно идущих солдат.
Борис еще раз оглянулся зачем-то назад. Образ прекрасной женщины в сизом городском мареве еще маячил вдали, покачиваясь, словно отражение на волнистой поверхности воды.
Читать дальше.