ГЛАВА ВТОРАЯ «НЕ ПОДСКАЖЕТЕ КАК ПРОЙТИ В БИБЛТОТЕКУ?»
Все мы друг для друга целители.
Впрочем - и угробители тоже...
Из наблюдений пессимиста.
Да, в чужом городе без денег не очень и уютно. Особенно в курортном городе. Круг развлечений сужается к минимуму. Прошел на набережную, полюбовался морем. Море притягивает и завораживает. Каждый раз будто видишь впервые — хочется смотреть и смотреть. Успокаивает, настраивает на философские мысли о вечности, о возвышенном, прекрасном. Но я решил это удовольствие поберечь, отложить на те времена, когда я более, чем сейчас буду нуждаться в душевном равновесии.
Решил с газетой посидеть в парке на скамеечке. Не пойму – то ли по моим пятам следует злой рок, или меня облюбовал почему-то тот, кто рассыпает приключения, или во всем виновата моя слабохарактерность, или со всеми так… Когда я садился, скамеечка вроде была пустая. Похоже, я увлекся чтением и упустил тот момент, когда парень сел недалеко от меня, да и событие это не ахти какое важное. Но я обратил внимание на него тогда, когда он захрипел и стал заваливаться на бок. Окружающих, конечно, как ветром сдуло. Будь я чуть умнее – последовал бы их примеру. Но я стал его придерживать, чтобы тот не свалился на землю, пытался помочь. Давно когда-то, лет пятнадцать назад еще студентом, видел в городе Томске на улице парня с припадком эпилепсии, тогда народу набежало много, откуда-то взялись курсанты медицинской академии, очень скоро появилась скорая помощь… Честно говоря, я надеялся и в этом случае, что быстро появится медицинская машина. Те четверть часа, пока ехала скорая, показались годом. А когда наконец его увезли, появилось много умников и советчиков. Кто-то настаивал, что это передозировка наркотика, эффектная дама с манерами и внешностью продавщицы ювелирного магазина объявила, что она, как врач настаивает, что это эпилепсия. Милиционер потребовал мой паспорт и стал переписывать мои данные к себе в блокнот. Как ни странно, нашлось несколько добровольных свидетелей, которые стали давать свои адреса. Послышались голоса в том духе, что молодой человек поступил по геройски, что он просто молодец… Я, конечно, постарался поскорее удалиться от этого неприятного места, объяснив прапорщику, что в их славном городе появился сегодня утром, о чём свидетельствовали билеты с поезда, которые я по привычке сунул в паспорт. Что этого парня сейчас увидел впервые, и надеюсь – в последний раз.
Пошел обратно к морю. Не то, чтобы этот случай произвел на меня тяжелое впечатление, я подумал, что под шум прибоя лучше приводить свои мысли в порядок. Авантюра с этими девицами мне все меньше и меньше нравилась. Уж больно затея смахивает на историю подростков, которые решили бежать из дому. В разные времена бежали в разные места: кто помогать бурам в их войне с англичанами, кто в Африку, спасать негров от колонизаторов, кто в Испанию, воевать на стороне республиканцев, кто в Среднюю Азию, наесться фруктов и насмотреться на восточные базары. А эти, вишь, решили ехать на море, зарабатывать. И я, старый осел, отец многочисленного семейства, туда же. Чем только не промышлял, но в славную гильдию мелких шулеров, фарцовщиков, сутенеров не вступал. Правда, было дело – дурачились еще студентами. Деньги перепадали по тем временам немалые. Впрочем, кончилась эта история тем, чем должна была кончиться: всей компанией мы загремели в милицию, давали слезные обещания и объяснения. Тогда с этим было строго.
А как, интересно, сейчас закон относится к такого рода деятельности? Ясно, что не поощряет, но есть ли конкретные статьи? Те обрывочные сведения, которые мы черпаем из милицейской хроники и репортажей с клубничкой, мало о чем говорят. Ну, в конце-концов эти морально-юридические штучки может еще и можно утрясти. Но с такими шалопайками добиться чего-нибудь? Сомнительно. В конце-концов я решил не перегружать свои мозги: поживем – увидим.
Часы свои я не ношу – не держатся почему-то, спросил время у гуляющей парочки, было около четырех. В гостиницу идти не хотелось, состояние мое вроде бы улучшилось, может стала сказываться пере¬мена климата, во всяком случае постоянного желания при¬лечь и разбитости в теле не чувствовалось. Я подумал, что луч¬шего варианта, чем пойти в библиотеку и полистать газет-журна¬лов не найти. Пожалуй, можно будет позволить себе принять кружку пива и съесть пару пирожков.
В этот момент, когда в голове вертелись эти мысли, я оказался возле киоска – вроде аптечного. Какая-то женщина разглядывала витрину и стала разворачиваться в мою строну. А я уже обратился к ней по инерции:
– Не подскажете, как пройти в библиотеку?
Потом, сколько ни вспоминал подробности этой сценки, предосудительного не мог обнаружить в своем поведении.
По-моему, миллионы людей обращаются с подобными вопросами к незнакомым. Правда, я не учел атмосферу курортного города, где человека могут понять двусмысленно.
Она оказалась довольно молодой и довольно привлекательной. И конечно же, если бы я вначале увидел её лицо, ни за что не осмелился обратиться к ней – оробел бы.
Но она уже развернулась ко мне, слегка улыбнулась, и как мне показалось, насмешливо, ответила:
– Не могли придумать что-нибудь пооригинальнее?
Если бы она была не так ослепительно красива, я бы, конечно, отреагировал не так болезненно. Мне стыдно было признаться себе, но мысль о том, что мне уже никогда не иметь такую подругу, на меня подействовала так угнетающе, и я ответил с убийственной вежливостью:
– Нет. Потому, что мне нужна именно библиотека.
На меня действовали, наверное, и недавняя болезнь, и безденежье и неопределенность, хотя я и так не отличаюсь особой уравновешен¬ностью. Похоже, дамочка умела управлять собой, но не сумела скрыть некоторой не то досады, не то растерянности: как же, она обрадовалась, что с ней пытаются завязать знакомство, а тут какой-то серенький мужичонка спрашивает о какой-то библиотеке. Тон она попыталась сохранить, но все-таки на полтона ниже ответила:
– Я вообще-то не местная, в библиотеке еще не была… Ехать на море, чтобы просиживать в библиотеке… Оригинально.
Мне показалось, что она ждет ответа, но мне скорее всего показалось – такие цветущие особы с кем попало не вступают в длительные беседы. Последние её слова я оставил без внимания и это её, видимо, очень задело. Но опять же – я, по-моему, не обя¬зан самоуверенным шикарным дамочкам сносить их хамство? Если вы культурный человек и вам задают конкретный вопрос – будьте добры – исполните свой гражданский долг — ответьте корректно.
С одной стороны, конечно, с её точки зрения если бы я соби¬рался завязать разговор с целью знакомства, вопрос ультрабанальный. Этот вопрос задавал герой отечественного комического детектива в два часа ночи сторожу магазина, чтобы отвлечь его и усыпить с помощью хлороформа. Но с другой сто¬роны, в отличие от незадачливого гангстера, я не собирался никого усыплять: мне было не до заигрываний. Я давно знаю о том, что курортные романы еще никого до хорошего не довели. Который раз себе обещаю быть предельно осторожным в общении, не вступать в контакты.
Неприятный осадок в душе оставался: не успел приехать, уже завел себе врага. А что такие дамочки не умеют прощать, я уже имел возможность убедиться. Особенно красивые дамочки, избалованные мужским вниманием. А она была хороша собой и ко¬нечно, знала об этом. Ярко-золотистые волосы накручены в красивую прическу, правильные черты лица, откры¬тый взгляд больших зеленых глаз, аккуратный носик, красивые губы, высокий лоб… И вообще ощущение чистоты и свежести. Но природа, создавая внешнее совершенство, видимо так устает, что не остается сил на такие мелочи, как немного ума, скромности, доброты…
Правда, предчувствию я не очень доверяю, но оно мне подсказывало, что с этой золотоволосой судьба меня еще сведет.
Я твердо решил, что отныне буду обращаться только к мужчинам или к пожилым женщинам. Недалеко была будочка-стекляшка, в каких сидят старички-сапожники и делают срочный мелкий ремонт обуви. Нa эту мысль наводили и шнурки разной длины и цветов, развешанные на стенах. Но это оказалась не сапожничья будка, там сидела пожилая женщина, этакая царица Тамара в преклонном возрасте, с виду явно южных кровей. Чем она только не торговала! Там и газеты и цветастые журналы и бижутерия и лосьоны-шампуни. Оказалось, что у нее можно попить пива, почистить обувь и посидеть, отдохнуть. А мои полусапожки, давно нечищеные, потеряли всякий вид.
– Здравствуйте, можно к вам? – спросил я.
– Здравствуй, дорогой. Заходи, хорошему человеку мы всегда рады.
Через несколько минут до блеска начистив обувь, попивая местное довольно приятное пиво, я беседовал с тетей Дорой, как она представилась. Мне надо было порасспросить эту мудрую женщину, а она не могла не оказаться мудрой, предчувствие меня не обмануло, о местных нравах, поряд¬ках, прозондировать о предстоящем “бизнесе”. Что-что, а располагать пожилых женщин я умею. Она тоже очень удивилась, что человек приехал на море, а ищет библиотеку. Я даже засомневался, правильно ли я поступаю, если в течение десяти минут две совершенно разные женщины удивились одному и тому же. Ничто так не располагает человека, как откровенность. Я прямо сказал, что с деньгами плохо, даже сумму назвал – триста рублей с небольшим. Что не могу себе позволить более дорогих развлечений, что к алкоголю как-то равнодушен, что ничего не остается, как полистать цветные иллюстрированные журналы.
– Юрочка-джан, ты – умница, – с жаром, свойственным южному темпераменту, заговорила она, – Вот у меня два внука, в Москве сейчас учатся, оба будущие врачи, тоже очень любят читать. Сын мой, Маратик, их папа и дочка, Светочка, тоже очень много читают. Плохого в книжках не напечатают… Хотя это раньше было, а сейчас, правда всякое пишут. Но умный человек сразу поймет, где плохое, где хорошее. И для себя что-нибудь полезное найдет. Журналы хорошие есть. Особенно “Крестьянка”, так много там полезного, интересного. Не знаю, почему так назвали журнал. Хотя, – крестьянка – это основа нашей жизни. А эти фигли-мигли, которые раскрасятся, как цирковые клоуны и ходят здесь – смотреть не на что. Я сама в молодости крестьянкой была. А потом что-то наших в город потянуло. Юрочка-джан, тебе, наверное, неинтересно, а я болтаю, болтаю… – Без переходов перебила она себя. А всю эту речь она выпалила без передыхов, одном разом, за несколько секунд, просто невероятной скороговоркой. Хотя было видно, что русский для нее не родной язык. Опять же предчувствие подсказало мне, что с этой бабулей надо бы подружиться, что она может много полезного дать. Но нужна тонкая дипломатия, ведь неискренность старые люди, как и маленькие дети сразу чувствуют.
– Да нет, что вы, тетя Дора, мне очень интересно. А какой вы язык, кроме русского знаете? – И я не кривил душой.
– У-у, Юрочка, ты бы лучше спросил, какой я не знаю, гречес¬кий, ну, понти, конечно, армянский, грузинский, турецкий, немного абхазский и немного русский.
Ничего себе — немного русский. Хорошо, что я не знаю греческого или армянского, иначе вообще бы оглох.
– Тетя Дора, а ваши с вами здесь живут?
– Вах, не напоминай мне про моих шалопаев, – она замахала руками, как будто большая птица собралась взлететь. – Что сын, что дочь, что зять, одна только невестка хорошая попалась. А эта компания все по симпозиумам мотаются, искусствоведы. Кому это искусство надо, когда людям кушать нечего? Наоборот, на старости лет мне приходится всех кормить и внуков поддержи¬вать. Слава Богу, хоть невестка хорошая попалась.
Я засомневался, что торгуя шнурками и жевательной резинкой, можно так зарабатывать и счел, что мы с тетей Дорой на достаточно короткой ноге, чтобы это сомнение мог высказать.
Но она углубляться в эту тему не стала:
– Да как сказать, Юрочка, деточка, если голова на плечах есть, заработать можно всегда. Ты не подумай что-то нехорошее, просто у меня очень много знакомых, у всех проблемы. Многим я просто так помогаю, некоторые могут хорошо отблагодарить. Возможно я тебе чем-то помогу, у тебя, видно, светлая голова, а потом может тебе захочется меня отблагодарить.
И тогда я решил попробовать сделать следующие шаг:
– Я бы не сказал, что уж очень светлая голова, если я ввязался в такое дело.
По тому, как она насторожилась, я понял, что эта старуха не так проста, как старается показаться. С милицией связана опре¬деленно, да еще и с местной мафией, наверное.
– В какое дело, Юрочка, деточка, не стесняйся, говори.
– Да вот, тоже себе нашел бизнес. Ехал в поезде домой, связался с двумя проходимками. С пути сбился, здесь на море ока¬зался.
– Ну, и что они предложили, наркотики?
– Да ну, что вы, боже упаси. Едут, видите ли, на заработки, как бы пoделикатнее выразиться…
– А… так и скажи, я пойму.
– И предложили мне быть их, как бы сказать…
– Опекуном. Так и скажи, я пойму.
– Так хорошо это, или плохо?
Она успокоилась, задумчиво сказала:
– Как тебе сказать, Юрочка-джан… Хлопотное это дело. Хотя ре¬бята делают большие деньги. Обратно – конкуренция. Надо быть уж очень аккуратным. И ловким. Завести знакомства, вовремя дать кому надо… Риску много. Надо много работать со своими “девушками”, – это слово она как-то выделила, презрением, – ведь всякие для этого дела не годятся, особенные нужны. А насчет хорошо-плохо… Я так думаю. Это было всегда и будет еще долго. А запрещать, гонять, наказывать – кому какое дело, если все прилично, без каких-то безобразий. Люди разные быва¬ют, кому что нравится. С этим делом надо бороться по-другому. Вот, допустим, молодежь ходит насильничает, убивает, грабит. Постоянные разговоры о том, что их надо занять чем-то – это пока что разговоры. А вот, если у нас как в нормальных странах было поставлено, поменьше было бы этих безобразий. Есть, ко¬нечно, нормальные ребята, самостоятельные. И общительные и скромные. На танцы ходят, на дискотеки, знакомятся. А есть такие, у моей знакомой сынок, да много таких несчастных, хо¬дит, каждого встречного шарахается, стесняется неизвестно чего, а где действительно надо скромность – дурак дураком делается. Из таких вот маньяки – серийные убийцы. получаются. Не знаю, Юрочка, как у тебя получится. Я могу тебя направить к одному, он тебе подскажет. Зайди в кинотеатр “Космос” спроси Гарика. Если спросят зачем – скажи от тети Доры.
– Спасибо, тетя Дора. Попробую, может действительно что-то получится. Хотя, честно говоря, я в это не очень и верю.
– Пожалуйста, заходи, если будут проблемы.
Когда я шел к кинотеатру “Космос”, мной больше двигало любопытство, чем желание начать “дело”.
В кинотеатре меня препроводили в шикарный бар, который устроили в глубине фойе. Там в зале сидели, похоже, работники бара в ожидании посетителей – мужчина, типичный бармен из зарубежных детективных фильмов и несколько женщин, видимо официантки и из кухни.
– Мне нужен Гарик – сказал я. Они молчали. – Я от тети Доры.
– Его сейчас нет, – сказала одна из женщин, похоже из началь¬ства – очень скромная внешность, умное, интеллигентное лицо, серьезный, изучающий взгляд, – Он должен подойти попозже.
Я подумал: “Это судьба. Не приду больше”. И стал уходить.
– Может, передать что-нибудь, или сами зайдете? – спросила та же женщина.
– Да нет, наверное, – пробормотал я. Она, видно, поняла мое настроение, встала, подошла ко мне.
– Может, я вам чем-нибудь помогу? Мы с Гариком вместе работа¬ем. Вы по какому вопросу, не насчет работы?
– В общем-то да…
– Ну, пойдем в кабинет, может что-нибудь решим.
Кабинетом оказалась маленькая комнатка, бывшая не то касса, не то кладовка.
– Так, рассказывайте, у нас здесь все просто.
Она, пожалуй, была ненамного старше меня, а внешность и манеры не очень вязались с ее работой: производила впе¬чатление скорее школьной учительницы, чем бандерши.
– Да вопрос у меня пустячный, – начал я, не зная, как приступить к разговору. Я еще и не был уверен, что можно с ней говорить на такие темы. Не было уверенности, что с этими проходимками что-то может получиться, – С тетей Дорой разговорились, она посоветовала к вам обратиться…
– Это понятно, а о чем вы с ней говорили, начните сначала.
– Я ехал в поезде, разговорился с двумя девушками…
– А, ну, понятно. Они предложили вместе работать. А я подумала – ¬вы сами хотите поработать. Можно, конечно и о них поговорить. Вы когда-нибудь занимались таким бизнесом? Хотя, вижу, что нет. В общем, давайте сделаем так. Насчет девушек вы все-таки дождитесь Гарика, а мы с вами поговорим на немного другую тему. Прежде всего, давайте познакомимся, я – Элеонора Влади¬мировна. Очень приятно, Юрий. Сколько вам лет? Тридцать четы¬ре? Выглядите моложе. Семья, дети?
– Да, трое, от двух жен.
– Ого. Молодец. Конечно, без работы, без денег.
– Конечно.
– Что вы умеете?
– Да как сказать… Много чего умею. Хорошо разбираюсь в электронике, могу отремонтировать телевизор, магнитофон, строитель – несколько строительных специальностей.. Автомобилист, могу устранить на машине любую неисправность, за рулем пятнадцать лет. Люблю и знаю природу, знаю все лекарственные травы, по саду-огороду…
– Играете на чем-нибудь?
– На гитаре.
– Hа каком уровне? Можно просто бренчать и тренькать.
– Ну, концерт, может, и не дам, но слушают с удовольствием, Романсы, эстрада, вальсы…
– Иностранные языки?
– Турецкий, эсперанто в совершенстве. Немецкий, английский изучал, но особо¬го успеха, по-моему, нет.
– Лолиту Набокова читали?
– Да.
– Нравится?
– Нет.
– А кто нравится?
– Бунин, О. Генри, Конан Дойл, да все нравятся, кто хорошо пишет, я все читаю, что по руку подвернется, детективы, классиков.
– Анекдоты любите?
– Да.
– Слушать, или рассказывать?
– И то и другое.
– Расскажите анекдот.
– Посылают в Москву на семинар по повышению квалификации звеньевую Машу и бригадира Федю. На занятиях выступают научные светила, в пре¬зидиуме сидят знаменитые ученые… Скучища ужасная.
– Маша, – шепчет Федя, – хочешь – Келдыша покажу?
– Ты что, с ума сошел? Посмотри, народу кругом сколько. Вот придем вечером в гостиницу – и показывай хоть до утра.
Она смеется:
– Еще расскажите.
– Из поездки раньше срока возвращается ревнивый муж, врывается в спа¬льню, где находится смертельно напуганная жена. На столе, в пепельни¬це – дымящаяся сигара.
– Откуда сигара? — рычит муж. Та в ужасе молчит.
– Если ты сейчас же не скажешь, откуда сигара, я тебя убью!
Из шифоньера слышится слабый, робкий голос:
– Из Гаваны, мсье…
– Самому приходилось бывать в такой ситуации? – смеется она.
– Да не один раз, ну их, этих баб, свяжись с ними только.
– Это уж точно. И последний, не очень скромный вопрос: как у вас в плане…
– Ну, как сказать, вопрос действительно… немного… в общем – порядок.
– Нy как – порядок? Порядок бывает разный.
– В общем, проблем еще не было.
– Так. Это уже кое-что. Вы, наверное, догадались, для чего это тестирование? Я вам могу предложить работу. Вы нам под¬ходите. Правда, не ясен еще вопрос с вашей психикой. Нам требуются уравновешенные люди с очень сильной нервной системой Вы должны уметь держать себя в руках, и ни при каких обстоятельствах не терять головы.
– Вы меня прямо-таки заинтриговали. Нo если в вашем предло¬жении присутствует малейший криминал – наш разговор подходит к концу.
– Нет, никакого криминала нет. Да и человеку вашего склада не требуется рисковать головой, чтобы жить нормально. Это удел примитивных, грубых дуроломов.
– Нo у меня такое ощущение, что вы меня готовите на роль раз¬ведчика во враждебную страну.
– Хуже. Легче обмануть контрразведку, чем сладить с одной капризной, избалованной бабой. Вы сейчас сами сказали, что бабы – тяжелый народ. А наши клиентки – особая категория. Иногда попадаются с психическими отклонениями.
– То есть, вы мне хотите предложить… Нет-нет, что вы. Я еще, пожалуй, не докатился до такого уровня.
– Вы зря так воспринимаете. Дело это не только выгодное, но и благородное.
– Нет, вы меня просто убиваете. Все бы ладно, но назвать это еще и благородным делом…
– С точки зрения моралистов-чистоплюев, может и грязное дело. А если посмотреть на вопрос с другой стороны? Ведь они, наши клиентки, тоже люди. Представьте себе – женщина всю жизнь провкалывала на ответственной работе. Когда опомнилась – жизнь пролетела. Душа у нее осталась тридцатилетняя. A за ней ухаживают, извините, какие-то хрычи. A ей хочется еще с мальчиками кокетничать. Или, допустим, всю жизнь просидела за высокопоставленным чином, в погоне за хрусталем, за импортной мебелью, с детьми, с самодурством важного начальника — мужа… Деньги есть. Счастья нет. Хотя это тоже весьма призрачное счастье, но все же. Острые внутренние конфликты ведут к психическим сдвигам, гинекологическим заболеваниям…
– И венерическим…
– Ну с чего вы взяли? Порядочные, серьезные женщины.
– В общем, получается, я вроде и лекаря.
– Именно. Так можете себя и воспринимать.
Она перешла на какой-то проникновенный, доверительный тон. Но я воспринимал этот разговор как случайную беседу, которая ко мне отношения не может иметь. Я много раз слышал и читал о телефонных девушках и мальчиках, но самому в той роли… Нет! У этой Элеоноры Владимировны были, конечно определенные способности влиять на человека. Но и мы не лаптем щи хлебаем. Чем убедительнее она говорила, тем сильнее у меня был внутренний протест. Хотя, конечно, с одной стороны, если я собирался торговать девушками, оставалось полшага до принятия предложения этой настойчивой дамы.
– Ой, не знаю, мне кажется, я слишком быстро качусь вниз.
– Странно вы рассуждаете, – заворковала она. – Люди ограбили миллионы пенсионеров, больных, затевают войны, убивают сотни тысяч ни в чем неповинных людей и то столько не переживают как вы, которому предлагают просто детские забавы. Вас, видимо насторожило то, что я к вам проявила повышенный интерес. Да, признаюсь, вы будете ценным работником. Вы, наверное ду¬маете – мало мужчин? Выгляни на улицу и свистни – сбежится весь город. Но никто из этих мужланов не сможет работать. Порядочность, интеллигентность, скромность – на это большой дефицит, это дорого стоит, за это платят большие деньги.
– Никогда не думал, что доживем до тех времен, когда за поря¬дочность и скромность будут платить деньги.
– А эти вещи всегда были в цене.
– Ну, не знаю, попробовать может и можно бы, да получится ли…
– Получится. Будете вот так кокетничать с нашими клиентками – от них отбоя не будет. Никто не любит развязанных, нахальных. На первое время я вам буду поставлять клиенток поскромнее, так – прогуляться, побеседовать, кофе попить. Ну, то есть таких, которые много не требуют.
– Словом, постепенно будете меня втягивать.
– Ну да. Но если не понравится — в любой момент можете прекра¬тить. У нас несколько человек работает, все пока довольны. Есть совсем молодые ребята, есть солидные люди намного старше вас. Сами понимаете – кризис, каждому хочется подработать. А есть такие, что готовы бесплатно работать. Все будет нормально. Я вам потом объясню некоторые тонкости, ничего сложного нет.
– Хорошо, я подумаю, – сказал я, вставая. И приятную женщину не хотелось обижать, но скорее всего больше сюда я не приду.
Она, будто угадав мои мысли, сказала:
– Приходите обязательно, если даже не надумаете, на ги¬таре поиграем, анекдоты порассказываем, кофе попьем.
– Спасибо, непременно.
И пошел искать библиотеку.
Вечером, когда просидев в библиотеке пару часов, пришел в гостиницу, меня ждал сюрприз. Вроде бы и был готов к чем-то подобному и воспринял даже пожалуй с облегчением, но хоть и маленькое, но это было предательство.
В номе¬ре меня ждала записка. “Юра, как только придешь, зайди в четыреста шестнадцатый номер. Ира, Наташа”.
Я, конечно, и так собирался зайти, но раз такая срочность, поднялся на четвертый этаж. Постучался в дверь — тишина. Постучался еще раз, подал голос:
– Эй, хозяева, есть кто-нибудь, встречайте гостей. Резко открылась дверь, вышли обе. Но выглядели они не отдохнувшими, посвежевшими, а наоборот, какими-то потрепанными, даже пришибленными.
– Что-то вид у вас не очень веселый, красавицы, – настроение у меня еще было нормальное, – Проблемы?
– Да есть немного, – сказала Ира и выразительно посмотрела на Наташу.
– Что случилось? – уже серьезно спросил я.
– Да как тебе сказать, попали в небольшую историю… – нача¬ла было Ира, но Наташа ее перебила:
– Чего там балаболить, верни наши деньги, мы выходим из игры.
Я вытащил из кармана деньги, молча отсчитал одной сто, другой сто пятьдесят рублей.
– Вообще-то некрасиво получается – захотели, входим и игру, захотели – выходим из игры. Вроде не дети, никто вроде за язык не тянул, сами предложили. Договорились, как люди.…
У Наташи вид был довольно независимый.
– Да, нехорошо получилось, – нерешительно начала Ира, – но понимаешь…
– Необязательно каждому отчитываться, – перебила ее Наташа.
– Наташа, ты иди, – уже не выдержала Ира, открывая дверь, – те¬бе, по-моему, все равно, с кем я разговариваю.
Я сказал, чтобы и та расслышала:
– Да нет, я вам никто и вы мне никто, передо мной вовсе не¬обязательно отчитываться.
Наташа пошла в комнату, а Ира смотрела на меня с явным намерением продолжить разговор.
– Юра, через полчасика я к тебе приду, можно?
– Приходи, – пожал я плечами, давая понять, что для меня эти разговоры не очень важны.
Вернулся в номер с подпорченным настроением. Удивительная вещь – человеческая душа. Умом понимая, что от них никакого толку, а наоборот – одни только проблемы и хлопоты, все-таки воспринимал как расставание и предательство.
Номер был четырехместный, но к ребятам-спортсменам, моим соседям, пришли друзья в гости, ужинали шумной компанией.
– Проходите, папаша, садитесь к нам ужинать, — пригласили они.
– Спасибо, вы ешьте, я еще пойду умоюсь, отдохну немного, у меня свой режим питания, диета.
А к “папаше” я уже привык. Даже старше их, двадцатилетних, ко мне обращаются так. В зависимости от моего настроения, мне могут дать и двадцать пять, и сорок пять. Разброс, ко¬нечно, огромный, а сейчас как раз я выгляжу на максимум. Я переоделся, сходил, умылся, полежал, почитал газету. Они поели, я стал раскладывать на столе свой скромный ужин, в дверь постучали.
– Да-да, заходите, открыто, – ответило сразу несколько голосов. В дверь заглянула Ира.
– Заходите, девушка, проходите, не стесняйтесь, – засуетились мои ребята.
Но она на них внимания не обращала. Нерешительно подошла ко мне:
– Юра, можно с тобой поговорить?
– Говорите, девушка, не стесняйтесь, мы вам поможем, – одни разинули рты, а некоторые еще пытались шутить.
– Интересно, а почему нельзя? Я что, фон-барон какой-нибудь? Только давай сначала поужинаем, чем Бог послал.
Она замялась, хотя было видно, что голодная.
– Давай, давай, садись, на двоих хватит.
Ребята поняли, что нам не до них, потянулись к дверям, стали заниматься своими делами, разговорами.
Ели мы без особого аппетита, подталкивая друг к другу консервы, сыр, кефир…
– Мне так неловко, до чего глупо получилось, на знаю, что мне с этой дурой делать. – Она вроде говорила вполне искренне.
– Да ничего страшного, не переживай, я даже рад, что так получилось. Сам подумывал дать тягу, да неудобно было. Я с самого начала не верил в это дело.
– Да я и сама не верила, и не собиралась. Ее мама, моя тетка – мамина сестра, так просила, чтобы я ее не оставляла, дома-то мы сказали, что нам предложили хорошую работу. Она хоть и старше меня на два года, а видишь – в голове ветер гуляет.
– Как, неужели ты моложе Наташи, – вырвалось у меня.
– А что, совсем старухой выгляжу? – обиделась она. Женщина всегда остается женщиной. – Я выгляжу старше, чем на двадцать три?
– Нет, ты выглядишь моложе двадцати трех, честно, честно. Я стал перенимать ее манеру говорить.-- А вот она еще моложе выглядит.
– А чего ей плохо выглядеть? Эгоистка высшей марки. Никаких забот. Ни о чем не думает. Для нее самое главное в мире — ее желания. Я так хочу ее сплавить обратно, но мама очень просила не делать этого: она вконец замучает свою мать. Ну, ничего, нам подвернулась хорошая работка, – прибавила она задумчиво, – может еще все образуется. Когда стали доедать, она сказала:
– Может, пойдем, погуляем немного?
На улице еще было довольно оживленно, я сказал:
– Пойдем вон в том скверике погуляем. Так что у вас там случилось? Что за история, в которую вы сегодня попали?
– Ой, не спрашивай, и вспоминать ужасно, и я Наташке обещала не рассказывать. Ей стыдно, видите ли. Хоть и дура, а капелька стыда еще сохранилась. Скажу одно, что нас ограбили и чуть не убили. Тa еще ладно, ветер в голове, а я-то дура. Давай, говорит, для начала немного поразвлечемся, возьмем хороших мальчиков с деньгами, в случае чего слиняем… Да, от таких слиняешь, как же. Садисты, по всему видно, гастролеры. Завезли в какую-то глухомань, в общем - порезвились на природе. Хорошо – хоть паспорта остались в гостинице… Честно говоря – с самого начала у меня душа была не на месте. А потом и Наташка стала говорить то же самое.. Дура..
– Насильничали?
– Если бы. Садисты-маньяки. Но они, похоже, очень скоро и очень плохо кончат. Нас просто счастливый случай спас. Приехала шумная компания на пикник…эти твари бросили нас и быстро слиняли.. Ну да и черт с ними, забудем. Много чести. Но главное у Наташки напрочь отбили охоту к такому бизнесу. Она оказывается, думала, что путана – это одна романтика и веселое времяпровождение с веселыми мальчиками…
– А что за работа вам подвернулась?
– Вот о ней я и хотела поговорить с тобой. Нам предложили поехать на уборку ягоды, фруктов. Можно в Грузию, Турцию, Грецию. Поехали вместе, очень хорошо платят.
Я на нее посмотрел и невольно улыбнулся. Она потупилась.
– То есть ты мне предлагаешь вторично наступить на одни и те же грабли?
– Нет, ну здесь совсем другое дело. Обещают очень хорошие деньги.
– Ну, обещать – еще не значит жениться. Я уже слышал не один раз про эти работы, все плачут. Чтобы хоть что-то заработать, надо вкалывать как лошадь от зари до зари. А у меня со здоро¬вьем, сами знаете. Да и сомнительно это — если много обещают, значит жулики.
– Да нет, вроде серьезные люди. А что еще делать? Вот если бы Наташку куда-нибудь пристроить, и ты бы согласился со мной вместе держаться… Нет, конечно, ничего у нас не мо¬жет быть, я знаю, кто я в твоих глазах.
Она смотрела на меня с надеждой.
-- Нет уж, если я приехал сюда, немного отдохну, на недельку моих капиталов хватит. Потом домой уеду.
Ночью я еще долго ворочался в постели, обдумывая свое дальнейшее житье. Вдруг захотелось домой, навалилась острая тоска, чувство одиночества, заброшенности. Перед глазами маячило миленькое личико Ирочки, то вино¬ватое, то смешливое, то грустное… Если бы мы с ней встретились в других обстоятельствах, между нами, наверное, возникло если не серьезные чувства, то взаимная симпатия уж точно. Не знаю, откуда эта мысль, может быть оттого, что она уж очень внимательно заглядывала мне в глаза, ловила взгляд, может от ее улыбки, которой она явно не всех одаривала. Но я быстренько убедил себя, что не ахти какая потеря, и если о каждой смазливенькой шалопайке столько думать – жизни не хватит. Твердо решил завтра же снять у бабулечки комнатешку, пусть без особых удобств, но недорогую и спокойную, приехать на море и не побыть здесь – был бы венец моих глупостей. А домой еще успеется, там тоже не сахар.
Теперь уж я постараюсь держаться no-дальше от приключений, никаких контактов, никакого общения. Слава Богу, нет худа без добра, к этому располагает и мой скудный бюд¬жет. Отложу пятьдесят рублей на обратный билет домой, останется рублей двести пятьдесят. Растяну на неделю. Правда, надо бы сменить обувь, полусапожки тяжеловаты для начала лета на море, да и давно просятся на ремонт. Но потерпят. Одежда довольно потрепанная, но если подштопать – подгладить можно походить. Я надеюсь, не придется бывать на приемах и балах, местное светское общество без меня как-нибудь обой¬дется. Если имеется такая душевная потребность, как пофлиртовать, поволочиться, ее легко можно подавить, стоит только вспомнить содержимое кошелька. Не знаю, у кого как, но у меня делается легче на душе, когда приму хоть какое-то решение. Засыпая с легкой душой я еще подумал, что все-таки хорошо, что отделался от этих проходимок – теперь никаких забот, думай только о себе. Не таким рохлям, как я заниматься этим бизнесом. И не с такими шалопайками.
Выспался хорошо, проснулся от возни своих соседей. Они довольно быстро и бесшумно оделись и исчезли – видимо, на тренировки. Немного понежился в постели, подремал еще… Металлического привкуса во рту не было, состояние было очень даже терпимое. Во время ежеутреннего ритуала – пять минут на размышления утром в постели в голову приходили, не оказать, чтобы мрачные, но и не очень веселые мысли. В любой момент могу оказаться на улице без копейки в кармане, и это еще не самый худший вариант… Нужда… а что такое нужда? Это когда много дней подряд ходишь голодный, нет денег на лекарства, постоянно мерзнешь, негде ночевать… или не можешь себе позволить приличное времяпровождение: каждый вечер одно и то же – или надоевший ресторан, или в шумных компаниях одни и те же лица, эти презентации, концерты надоевших звезд…
Было начало девятого, когда я побрившись-умывшись, в довольно бодром расположении духа вышел из гостиницы. В районе рынка быстренько разыскал импровизированную квартирную биржу – вокруг ларька, в каких обычно торгуют мелочевкой кучковались сдающие и снимающие жилье. В ларечке сидел старичок – кавказец, невзрачный, тощий, но с солидным носом и не менее солидной фуражкой-аэродромом. У него оказалось много адресов на все вкусы и любую платежеспособность, которые он продавал впрочем недорого – по рублю штука. Я купил четыре адреса, прошелся по ним, приметил пару вариантов, решил сразу же перебираться. По пути зашел на почту, в междугородний телефон, позвонить домой…
И не очень удивился, когда столкнулся со вчерашней золотоволосой. В общем-то ничего странного – небольшой городок, народу не сказать, что очень уж много, у всех пути-дороги одни и те же… Меня больше удивило, что уж очень скоро мы свиделись. Еще больше удивило то, что она при виде меня повела себя как со старым знакомым. Я надеялся ограничиться кивком издали, но ее, похоже, такой вариант не устраивал:
– Вы знаете, я 6ы хотела извиниться за вчерашнее. – Она изобразила почти натурально виноватый и приветливый вид. – Как здорово, что мы встретились. Мне показалось, что я вас обидела. Нашли библиотеку?
– Да, спасибо. А извиняться не за что, я сам повел себя пожалуй странновато. В общем я давно все забыл. – Я старался чтобы го¬лос звучал монотонно и равнодушно. Но эти слова почему-то ее просто вдохновили:
– Правда? Вот и хорошо. Недавно приехали?
Так. Насколько я понимаю, данный разговор прямиком ведет к знакомству с дамочкой, настроенной на приятное времяпровождение. Или как их там называют – любительницей легких встреч? Увы, мадам, и ах. Я не тот случай.
– Да, приехал недавно, – тем же замогильным голосом сказал я, но не стал прибавлять: “Еще что-нибудь вас интересует?”.
Она на долю секунды смешалась, слегка прикусив губу:
– Нет, вы все-таки дуетесь, Я повела себя очень плохо. Но вы же все таки мужчина… нельзя быть таким уж… чересчур обидчивым. Да и времена какие? Сколько вокруг разных проходимцев.
– Да, времена ужасные, – сказал я серьёзно. – Надо держаться очень осторожно, не то можно запросто угодить в некрасивую историю.
Но она, видимо, намека не поняла. Или сделала вид:
– Вот видите, мы с вами думаем одинаково. Правда, мне не приходилось еще попадать в историю. А вы, похоже, бывали в переделках. А я вас вчера, когда вы ко мне обратились, сразу и не узнала.
– Вот как? А потом стало быть узнали. И кого же вы во мне признали? Надеюсь, не родного брата?
– Брата? Нет. Хотя, неплохо бы иметь такого братика. А пом¬ните, в парке, с тем несчастным, ну с припадком.
– А, парень с эпилепсией. Ну-ну. А вы что же, там были?
– Мне стыдно признаться, но я там была, наверное, как и все была в каком-то оцепенении. А я ведь медик. Мне показалось, что вы мужественный, порядочный человек. Не растерялись. Я бы хотела, чтобы вы оказались рядом, когда мне будет плохо.
– Просто сама атмосфера курортного города, расслабленное на¬строение тому виной, что все растерялись. И особого мужества и порядочности не нужно, я думаю, в таких ситуациях. А в разные истории я часто попадал из-за своего дурацкого характера.
– Но с другой стороны, вы представляете, какой кошмар представляла бы наша жизнь, если бы не выло таких, как вы, с “нехорошим” характером. Ну, вы мне еще расскажите из своих историй, ладно? Taк вы, несколько раз ожегшись молоком, теперь дуете на воду, то есть не хотите познакомиться со мной?
Она смотрела на меня такими глазами, я не мог понять – какими: не то нахальными, не то наивными. Не то в конец испорченными, не то невинными. Я не то, что бы растерялся, но не нашелся сразу что сказать, но здесь на мою удачу, динамике телефонистки пропищало:
– Волгоград семнадцатый заказ, пятая кабина.
– Ой, извините, это меня, я сейчас, – сказала она и побежала к телефонной кабине.
Я пошел к телефонам-автоматам, полагая, что на о этом наш роман с этой шустрой дамочкой, жаждущей пикантных историй и острых ощущений, закончился. На удивление удачно дозвонился, дома сообщили, что все нормально.
Я уже почти забыл о своей собеседнице и был у дверей, когда услышал рядышком:
– Вы тоже поговорили? А я так удачно поговорила с мамой, ког¬да я уезжала, она побаливала, а теперь все хорошо, тьфу-тьфу, cлава Богу. Я так 6еспокоилась.
Мы вышли на улицу и я стал искать удобный момент, чтобы красиво от нее оторваться.
– Возможно это меня. не касается, но мне показалось, что у вас настроение испортилось. – Осторожно начала она.
– Да, в общем-то пожалуй, особо радоваться нечему. Позвонил жене, та раскричалась, что только деньги трачу, по курортам разъезжаю. А я. недавно переболел.
– А что у вас было, если вопрос нескромный, извините.
–-Да нет, почему же, эндартериит, орхит, радикулит.
– Серьезные вещи. А чего она шумит, не знала, что вы на курорт едете?
– Нет, не знала, Я ехал на Север, хотел подзаработать. Там и заболел. Промышлял мелкой спекуляцией. А по пути обратно домой в поезде разговорился с двумя девицами, те предложили свой вариант бизнеса.
– Тоже – торговля?
– Да, в общем-то можно и так сказать. Я стал было их опекуном.
– Они что, инвалидки?
– Что? А, да-да, конечно, иначе как их назвать? Они собирались торговать не совсем обычным товаром. Kaк бы это поделикатнее выразиться, живым, что ли товаром…
– Как это?.. А, понятно… Ой, как интересно.
– Ну что, есть еще желание знакомиться?
– А, ой, извините, Галя. – Она протянула руку. И мне ничего не оставалось делать, как пожать ее и представиться.
– Тут, видите ли еще один момент, Галочка, — я еще не терял надежды от нее отделаться, – я там, на Севере, ничего не заработал. Все деньги перевел домой, еще немного было у меня с собой. А сейчас осталось и вовсе триста с небольшим.
– Боже мой, с такими деньгами поехали на море лечиться? А, хотя вы же собирались зарабатывать. Ну и как бизнес продвигается?
– Да никак, они вчера вечером бросили меня..
– Ну и слава Богу. Это, мне кажется, грязный бизнес. И сомнительный. Давайте мы знаете как сделаем? Я вам помогу с деньгами. Дам вам, скажем, ну, рублей пятьсот. Часть отошлете домой. А потом когда-нибудь, как сможете, вернете.
– А вы что же, дочечка богатых папы-мамы?
– Нет. Папа умер.
–Извините.
– А мама… Она давно на пенсии.
– Ну? А деньги откуда?
– Сама зарабатываю. Я здесь, кстати, тоже занимаюсь бизнесом.
Я остановился, как будто на стенку наткнулся. И, видимо, так на нее вытаращил глаза, что она расхохоталась.
– Признайтесь честно, подумали: “Вот мне везет на девиц легкого поведения?”.
– Дa тут хочешь – не хочешь, а подумаешь.
– Нет, что вы. Не дай Бог такую ситуацию, разве что чтобы спас¬ти близкого человека. Да и то. Что в нашей жизни такого, что бы за нее так цепляться? Ни за что.
– Ну и какой вам интерес помогать мне?
Она опять остановилась, стала смотреть на меня изучающе. Немного помолчала, потом, как разговаривая с собой, проговорила:
– Юра, мне показалось, что мы не из той расы, которая задает себе вопрос: а какая мне выгода? Ты когда этому парню помогал, у тебя была мысль – какой мне интерес?
– Ну, там совсем другая ситуация была.
– Нет, не другая была. Но ты мне скажи – была такая мысль?
– Нет, конечно.
– Вот видишь? Ты такой хороший, что бросаешься помогать, не думая об интересе, а я такая плохая, что должна думать об интересе.
– A вдруг не смогу вернуть?
– А вдруг сможешь вернуть? Давай-ка прекратим этот разговор. Он никогда не кончится. Да, кстати, ты можешь продолжать на меня “выкатъ”, хотя, мне кажется, мы примерно ровесники.
– Да, я тоже так подумал – лет на десять разница, не больше.
Она опять посмотрела на меня своим не то удивленным, не то укоризненным взглядом.
– Деточка, тебе сколько лет, двадцать четыре? – Сказал я ласково.
– Да нет, двадцать шесть, – ответила она в тон мне ехидно.
– О, большая. И я ошибся, не в десять, а в восемь лет разница.
– Неужели тебе тридцать четыре? Научишь, как молодость сохра¬нить?
– Научу.
– Ну вот видишь – а говорил не сможешь долг вернуть. Нет, правда, ты моложе своих лет выглядишь.
– Ну, в комплиментах я не особо нуждаюсь, особенно по поводу своей внешности. A впечатление обманчиво. Зависит от настроения. Завтра ты скажешь – ой, дедушка, откуда ты взялся?
– Нет, не скажу. Во-первых, ты для меня будешь вечно молодым. А во-вторых, для дружбы возраст мало что значит.
– A ты что, со мной дружить собралась?
– Да. А ты — нет?
Еще с полчаса мы занимались переливанием из пустого в порожнее. Я никак не мог взять в толк, то ли она издевается надо мной, то ли шутит, то ли жуткая проходимка, то ли блаженная. Потом она сказала:
– Ну, Юрочка, мне уже надо бежать – дела. Запиши мой адрес. Я дома бываю обязательно утром до десяти, в обед с часу до двух, вечером после семи. Приходи. Сегодня в обед зайдешь? Вкусненьким покормлю. Не пожалеешь. Да, чуть не забыла. Вот, с собой только триста рублей. Вечером еще столько же получишь.
И упорхнула. Я еще долго стоял обалделый, ничего не понимая и не зная, что делать, с пачкой денег в руках. Потом решил ее денег не тратить, а перед отъездом вернуть.
Продолжение на другой моей страничке, если кому надо - подскажу...