Она приезжает самой ранней электричкой, в шесть часов утра.
Ей так удобно: надо попасть на городской рынок, прогуляться по магазинам и успеть к вечернему автобусу.
Обычно я просыпаюсь в семь, и час сна, украденного накануне рабочего дня, оборачивается испорченным настроением.
Она появляется на пороге, заметно постаревшая, в вышедшем из моды длинном пальто, которое я подарила ей несколько лет назад, но с неизменной радостной улыбкой. В огромном пакете, который торжественно преподносится мне, находится заботливо укутанная в махровое полотенце кастрюлька. Пирожки с капустой я давно уже не люблю, к тому же у меня диета, но она об этом и слышать не хочет.
За утренним чаем с наспех приготовленными мною бутербродами и купленными вчера вечером бисквитными пирожными она во всех подробностях рассказывает, какая дорогая мука в их небольшом сельском магазинчике – не то, что в городе, как она не спала всю ночь, потому что ставила дрожжевое тесто и суетилась у плиты, чтобы порадовать меня горячими пирожочками. Попутно она жалуется на бесчисленные болезни и на собственную дочь.
Очень хочется спать, да и мысли о квартальном отчёте не дают мне покоя. Но я терпеливо слушаю то, о чём слышала уже бесчисленное множество раз, не успевая (да и не желая) вставить и слова.
Глядя на её изуродованные полиартритом и работой в огороде крупные руки, на бывшие когда-то ярко-синими, а теперь словно вылинявшие глаза, я невольно вспоминаю события, словно происходящие в другой жизни. Память услужливо вытаскивает из потайных уголков яркую картинку: мы с мужем, молодые и беспечные, как выпавшие из тёплого гнёздышка воробьи, сидим за кухонным столом, в центре которого возвышается праздничная хрустальная ваза с неправдоподобно крупными розовыми пионами, и смеёмся просто так, без всякой причины, касаясь друг друга под столом коленями и руками. И съедаем попутно немыслимое количество изумительно вкусных пирожков моей свекрови – с картошкой, морковью и мясом…
Подавая долгожданным гостям с пылу с жару очередную порцию аппетитно пахнущей золотисто-румяной выпечки, свекровь деликатно не спрашивает о причине нашего глупого веселья, хорошо понимая подоплёку нехитрого счастья молодожёнов.
Губы блестят от масляных вкусностей, пальцы в липком жиру, но это никого не смущает, и мы в который раз успеваем тайком поцеловаться в то время, когда на нас не смотрят. От новой клеёнчатой скатерти, расстеленной на столе в честь нашего приезда, веет острым химическим запахом, от которого меня слегка подташнивает. Я уже успела посадить жирное пятно на свой нежно-голубой шифоновый сарафанчик, а муж испачкал новую футболку, которую мы гордо именуем «фирменной».
А она, в широком ситцевом халате и с мокрыми от пота трогательными кудряшками на висках, всё печёт и печёт пирожки на чёрной от времени и бесконечных жарений сковородке с высокими краями, ловко вытаскивая их шумовкой из коричневато-жёлтого, весело пузырящегося подсолнечного масла. Свёкра дома нет – он с утра отправился на рыбалку, а потом, похоже, задержался на речке по случаю распития самогона со своими дружками. Муж стесняется своего отца и переживает по поводу его пьянства, а мне, выросшей в непьющей семье, это непонятно – я ещё не знаю пока, что жить с супругом-алкоголиком невыносимо…
- А мне вчера Ясечка звонил, - гордо сообщает она. – Хорошего сына ты воспитала, Соня, он явно не в моего оболтуса пошёл.
И вздыхает.
Я улыбаюсь. Яша два года назад окончил престижный вуз и успешно работает по специальности, но бабушка по-прежнему называет его смешным детским прозвищем в память о том счастливом безмятежном времени, когда малыш, именуя себя Яшечкой, нещадно коверкал звуки. Какое-то тёплое чувство, которому я не знаю названия, рождается в моей душе, когда я вижу ласковую улыбку усталой женщины, сидящей напротив. Но к этому чувству неизбежно добавляется горечь, ведь нам с ней пришлось пережить столько неприятностей и пролить немало слёз.
Уже пора идти на работу, и наступает традиционный и торжественный момент прощания. Обнимая и целуя меня, она со слезами говорит, что, наверное, приехала в гости в последний раз – слишком долгая и тяжёлая дорога, да и здоровье подводит.
Как обычно, в день её приезда я опаздываю на работу, под пристальным взглядом начальника отдела с виноватым видом проскальзываю на своё рабочее место, потом пишу объяснительную. Коллеги переглядываются и понимающе вздыхают.
Это суматошное утро вспоминается весь день. Но после обеда состояние нервного возбуждения и тревожности, вызванное не слишком радужными воспоминаниями о прошлом, меня покидает. Я знаю, что моя гостья уже едет домой в переполненном пыльном автобусе, двумя руками заботливо удерживая на коленях тяжёлую потёртую сумку с городскими покупками. Представляю, как она пристально смотрит в окно на давно уже примелькавшийся пейзаж – унылые лесополосы с чахлыми деревьями, окрашенными осенью в багрянец, и деревеньки с редкими домами и жиденькими заборами. На преждевременно увядшем лице пожилой женщины бродит безмятежная улыбка: она вспоминает нашу встречу.
После работы я иду домой через огромный городской парк. Уходящий в небытие сентябрь уже обласкан ночными заморозками, и по утрам кое-где на траве можно увидеть иней, похожий на крупную соль. Зато днём солнечно, словно летом. Листья, печально летящие с деревьев, кажутся жестяными – так неестественно они шуршат, осыпаясь на ветерке. Их пёстрая карусель изумляет своей яркостью, и каждую осень чудится, что умирающие листья, обречённо падающие под ноги прохожим, силятся прошептать нечто важное, пытаются помочь людям, но не могут.
…С этим надо что-то делать, надо, наконец, решительно ей сказать, чтобы больше не приезжала. Бывшая свекровь, которая постоянно наведывается ко мне в гости, как и бывший муж, так и не ставший примерным семьянином, не могут смириться с мыслью, что мой второй брак оказался для меня более удачным, чем первый. Со вторым мужем у меня нет никаких проблем, я, наконец-то, счастлива, и все эти встречи с прошлым мне ни к чему. Впрочем, если во время приезда бывшая свекровь застаёт дома моего горячо любимого мужа, вернувшегося из очередной командировки, то кормит его своими фирменными пирожками с обычным радушием.
Каждый раз, поблагодарив за гостинцы и направляясь к входной двери, она оборачивается и смотрит на меня, словно прощаясь навсегда.
И каждый раз говорит одно и то же:
- Софьюшка, встреча с тобой для меня настоящий праздник. Я как будто возвращаюсь в прошлое, где была счастливой.
Вздохнув, я усаживаюсь на зелёную парковую скамейку и достаю из сумки телефон – надо же узнать, благополучно ли она добралась домой…