Женихи для дочек

Ольга Олевская
Записки начинающей домохозяйки

Часть первая. Север.

Глава 1. Когда ослы заговорят.
Валаамова ослица заговорила, а Буриданов осел сдох. Так, кажется? А что случилось, когда заговорила ослица по имени Ольга Сергеевна? Не знаете? А я знаю, только до сих пор не могу понять, как все это случилось со мной. Двадцать лет я с честью тянула лямку школьного работника, шкраба, сеяла разумное, доброе, вечное. Проверяла диктанты и ремонтировала парты, писала отчеты и выступала в самодеятельности. Раз в год получала благодарности, раз в квартал – поощрение в сто рублей. Как благодать, ждала пенсию по выслуге. И вот 15 февраля этого года… Да ничего особенного не было, так, обычная планерка. И, сама себя страшась, я вдруг загнула такую речь о развале народного образования, завершив ее показательной истерикой, что на следующий день директор вызвала меня к себе и предложила немного отдохнуть. Оказывается, стажисты могут взять год отпуска без содержания. Муж у меня, по нашим провинциальным меркам, зарабатывает неплохо, так что «пора думать о себе, о здоровье, дорогая Ольга Сергеевна.”

¬ Может, мне совсем уволиться? – ошалев от собственного поступка, спросила я. Подобный вызов обществу до этого я бросала лишь однажды, выйдя замуж за тощенького студента политеха, да еще учившегося без стипендии. Мама тогда была в шоке. Правда, это произошло два десятка лет тому назад.

– Нет, зачем? Мы ценим Вас как творческого человека, опытного учителя. Глава 21. На даче зеленеет травка.
И наступил день, когда все было так, как я хотела, как мне иногда грезилось в зимние, вьюжные ночи.
Мы с подругами сидели за деревянным столом и пили шампанское. Стол соорудил муж на месте погибших столбов. Сергею Сергеевичу в самом деле полюбилось приезжать к нам на дачу, но теперь веселая мужская компания сидела на прочных чурбанах на полянке. Садовую мебель мы сделали не по рецептам модных журналов, изящной и легкой, а в духе гоголевского Собакевича. Все врыто в землю, все крепкое, основательное. Зато пока ничего не сломано.
А вот сегодня гуляем мы: Валя, Алена и я. А муж жарит нам шашлыки и делает вид, что рад.
Сегодня не очень жарко, свежий ветерок приятно охлаждает разгоряченные спиртным головы. Подруги смеются. Я люблю хэппи-энды. Никогда не перечитываю последнюю часть "Унесенных ветром”, не смотрю триллеры и в своем любимом "Жестоком романсе” выключаю последнюю сцену.
У Валентины вовсю раскрутилась переписка с финнами. Оказалось, что один из потенциальных женихов когда-то уже был в нашем городе, восхищен его старинной архитектурой и готов вторично посетить древнюю землю. Валька вся в заботах: надо приодеться, привести себя в порядок. Ведь теперь она девица на выданье.
В Алениных квартирных мытарствах тоже забрезжил свет. Она добралась до самого мэра и тот пообещал помочь. Правда, Павел никак не хочет идти ни на какие встречи с официальными лицами, но Алена надеется на лучшее.
Лерка сдала сессию. Увы, все на тройки. Видимо, дочь еще не оправилась от разлуки с Толиком. Он оказался твердым орешком. Выразив сомнения в Леркиной любви, уехал с братом в Питер на какие-то заработки. Я не верила, что такой квалифицированный работник, как Толик, нужен северной столице, но его отъезду очень радовалась. Душевные раны Валерия врачует при помощи Алексея, юриста одной из солидных фирм. Он водит Лерку в рестораны, возит отдыхать на озера и с виду дочь кажется почти довольной. Хотя я чувствую в ней какую-то маету.
Даша готовится поступать в институт. Вернее, ждет экзаменов. У Эдика каникулы, и поэтому каждый Дашкин день плотно укомплектован встречами и развлечениями.
Как быстро пролетело это время! На носу уже июль. Возможно, мы поедем на юг всей семьей. Владимир что-то намекал такое. А в школу мне совсем не хочется возвращаться. Неужели директор была права, и меня засосала опасная трясина быта и рутины.
– Девчонки, я еще не деградировала?– спрашиваю я после очередного глотка шампанского.
– Да немножко потупела без тетрадок и дневников. Это ж такая зарядка для мозга!– смеется Валя.
–Нет, ты и внешне лучше выглядеть стала,помолодела,– говорит добрая Алена, розовая и сияющая,как всегда.
Мой "золушок” приносит новую порцию шашлыков и присаживается на чурбан.
– Эх, Вовик, жаль, что ты за рулем,–сочувствуют ему подруги.
–Ничего, ничего…Оль, у нас завтра юбилей у главного механика – 50 лет. Святое дело.
– Ферштейн,– киваю я, но даже это сообщение не портит мне настроения. Небо синее-синее, такие же синие дельфиниумы, окружающие нашу полянку. Высоко над нами плывут белоснежные облака. Обстановка требует поэзии, но в голове почему-то один Маяковский.
– Ленин и партия – близнецы-братья.Кто более матери истории ценен? – начинаю я декламировать, отбивая ритм рукой.
– Ты перегрелась? – смеются подруги. – Или процесс деградации все-таки пошел?
И можно было бы закончить эту сцену общим долгим заливистым смехом, как в старых отечественных фильмах в духе режиссера Пырьева, но тут проснулся мобильник мужа.
– Да? Дашка тебя просит,– протянул он мне трубку.
–Мам, тут такое дело. В общем Эдик с тобой поговорит.
– Здравствуйте, Ольга Сергеевна! Я обязан поставить вас в известность. Мы сейчас с Дашей подали заявление. Мы любим друг друга и хотим пожениться.
– А-а-а…Как…Почему…
– Мы все обдумали. В сентябре распишемся. Мы любим друг друга, – с достоинством повторил Эдик. – Вы слышите, Ольга Сергеевна?
Но я потеряла дар речи. Шмели, бабочки, птички и землеройки закружились вокруг меня в бешеном хороводе.
– Я уже работаю у отца в фирме. Квартиру мы снимем.
Трубка выпала у меня из рук.
– Что? Что? Что? – кинулись ко мне муж и подруги.
- Мам, ты не пугайся, мы все продумали ,– слышался из трубки Дашкин голосок. – Эдик перейдет на заочное…
Муж подхватил телефон, и теперь уже я слышала его "как, что и почему”.
Потом наступила тишина. Подруги смотрели на меня напряженно.
– Что случилось? Мы можем как-нибудь помочь,– наконец сдавленным голосом спросила Алена.
Мы переглянулись с мужем. Нам уже ничем не поможешь!
– Вов, тащи шампанское! – скомандовала я.
– Мудрое решение,– одобрил муж.
-–Все, девушки, скоро я стану тещей,– объявила я.
–Лерка?– ахнули подружки.
– Дашка!
– Вот это да! – вытаращили они глаза. – И что?
– Гулять будем! Вот что! Свадьба у нас!
Так красиво и современно приняли мы к сведению важнейший шаг в жизни младшей дочери. Пили шампанское, даже Вовка пригубил, гордились собой. Подружки восхищались нашим самообладанием.
– Какие классные вы родители! Выпьем за вас! – провозглашала все новые и новые тосты Алена.
– Да ,может, так и надо, не создавать себе лишних проблем, но я бы свою прибила,– качала головой Валя.
Надо ли говорить, что утро следующего дня началось с классической реплики мужа:
– Что это за фигню Дашка удумала! Ты поговори с ней обязательно!
– Поговорю, конечно, обо всем поговорю,– клялась я, горькие мысли о том, что бегая за старшей, я проглядела младшую, жгли каленым железом. Никакой свадьбы не будет – к такому решению мы с супругом пришли единогласно. А что из этого получилось, это уже совсем другая история.
ЧАСТЬ 2. ЮГ.Отдохнете и вернетесь. А быть домохозяйкой – это такая рутина. Это не для вас, - сочувственно похлопала меня директрисса по плечу.

Словно зомби, не отдавая себе отчета в том, что делаю, я взяла ручку и написала заявление о годичном отпуске без сохранения содержания. Так с первого марта я стала свободным человеком.

Что за приступ безудержной храбрости на меня напал на той планерке – до сих пор не знаю. Может, это связано с какими-то возрастными изменениями. Даже в родном коллективе это не обсуждали, хотя у нас обсуждают все. Люди поняли: это нечто болезненное и молились, чтобы ОНО оказалось незаразным.

Вот так в середине учебного года я выпала из образовательного процесса, вялая и разбитая. Ведь вопрос «Кем быть?» и «Чем заниматься?» в сорок лет так же важен, как и в семнадцать. Первые две недели я пребывала в растерянности – покой, о котором всегда мечталось, пришел слишком внезапно. Домашние относились ко мне с жалостливым участием. Не донимали разговорами, ничего не требовали. Сегодня же, видимо, запас их милосердия подошел к концу.
Вообще день не задался с самого утра. По пути в ванную муж наступил на массажную щетку, лежавшую, по закону подлости, зубчиками вверх. От его вопля, как от петушиного крика, подпрыгнула я. Щетку подняла, но сама вместо дневного крема намазала на лицо зубную пасту. Позже оказалось, что я вчера принесла из обувной мастерской не свой сапог. Мой на каблуке и с молнией, а чужой – на платформе и без застежки. Пришлось тащиться опять, извиняться, менять сапоги. Приемщица смотрела на меня, как на безумную. А я просто привыкла людям доверять. Что дали, то и сунула в пакет.

Потом позвонила мама, видимо, тоже не в духе. В свои 70 она еще женщина бодрая, и я ее побаиваюсь. Наверное, хмурая погода подвигла маму на размышления о том, какие мы – нынешнее поколение – избалованные и никчемные.
Они, то есть хорошие 70-летние люди, с детства к трудностям были приучены и поэтому заработали 40-летний стаж, а что нас (читай: меня) ждет – еще не ясно. Да и детям я не мать, а мачеха, потому что старшая наверняка спит со своим хулиганом, а мне и дела нет. Последнее утверждение меня особенно обидело. Дочек своих я безумно люблю, стараюсь с ними вести себя демократически и кто с кем спит считаю их личным делом. Хотя старшенькая меня и правда огорчает, но я о ней много и напряженно думаю. Cловом «мачеха» мама меня обидела очень серьезно.

Потом позвонил муж-кормилец и сообщил, что опять вынужден жертвовать собой на очередной презентации.
– Но это все для нашего блага, ты понимаешь?
– Конечно, дорогой…
Давно миновали те времена, когда каждый вечер мы с супругом делились наболевшим. Владимир выбился в начальники средней руки, дома его не бывает целыми днями. А я на социальной лестнице занимаю одну из низших ступеней – учителка, хоть и с высшей категорией. А теперь и вовсе безработная. От жалости к себе я заплакала. «Никто меня не понимает, рассудок мой изнемогает и молча гибнуть я должна…». Все-таки как много общего у меня с Татьяной Лариной! Мой трагически-элегический настрой оборвал звонок в дверь. Наверное, вернулись дочки.

Глава 2. Дело об отравительнице.

Но в дверях стояла моя подруга Алена. Я обрадовалась. Алена – это личность. Во-первых, она, конечно, Елена. В наше детство, лет эдак 40-30 назад, Ален, Арин и Насть было крайне мало. И я в свое время познакомилась с Еленой Ивановной Лапиной, молодой учительницей, матерью маленьких дочек-погодок. Прошли года, как говорится. С недавних пор Ленка стала Аленой Ивановной Калининой – после развода вернула себе девичью фамилию и именовать себя велела Аленой. «Новое имя – новая жизнь,» – так она пояснила, хотя и на Ленку откликается по - прежнему.
Во-вторых, Ленка-Алена – красавица в русском стиле: высокая, статная. Глаза! Брови! А цвет лица, несмотря на все передряги, как у девочки! Жизнь ее не балует, но мужики своим вниманием не обходят. Мимо Ленки просто невозможно пройти, не улыбнувшись.
Ну, и в-третьих, и это главное: Ленка – неунывающий человек, хорошая подруга, любящая мать.

Работает она в самой большой школе нашего города организатором внеклассной работы, ведет кипучую деятельность, у нее сотни знакомых… Но… Есть у нее одно «но», которое превращает жизнь Ленки в кошмар. Это «но» - извечный русский вопрос, который испортил не только москвичей, но и всех горожан нашей необъятной страны: она никак не может разменять свою трехкомнатную хрущобу с бывшим мужем, эгоистом и, как мы подозреваем, шизофреником.
История эта тянется уже несколько лет. Некоторые решительные наши дамы винят Ленку: мямля, да я бы на ее месте… Милицию вызвать… Справки собрать…. Но у Ленки свое видение мира, да и законы наши, мягко говоря, несовершенные. Она не может ухудшить Павлу жилищные условия при размене, а он вообще не хочет разъезжаться, потому что родился в этой квартире. Все усугубляется тем, что в душе Павел – художник, модернист. В течение многих лет он занимался перестройкой жилища, прорубал одни двери и закрывал другие, навешивал потолки из подручного материала, обколачивал стены ситцем… Результат получился ошеломляющим. Те редкие обменщики, кого Ленка умудряется привести, в шоковом состоянии покидают квартиру и больше никогда не перезванивают.

– Что я натворила! Мне так плохо! – своим звучным голосом начинает Ленка прямо с порога.
– Мне тоже плохо, - улыбаясь, что нашелся слушатель моей грустной повести, вторю ей я.
– Можно я расскажу, меня прямо разрывает от чувств! – розовая Ленка с вечно сияющими светло-серыми глазами, золотистыми волосами, белозубая, никак не походит на статую скорби, но как гость она получает право первого слова.
– Идем на кухню. Лен, ты кофе будешь?
– Буду, но сначала покурю. И все- таки лучше зови меня Аленой, если нетрудно, – мягко просит Ленка. – А вообще, это неважно, зови хоть горшком, ведь я теперь убийца.
– А – а – а ? Что ты несешь!!! Что случилось?

Случилось, как выяснилось, вот что. Замордованная разменом, судами, скандалами Ленка еще прошлой осенью решилась на преступное дело. Заметив в школьном дворе бледную поганку, она сорвала ее, засушила и хранила в потайном месте. А Павел не работает уже полгода. Кормить его приходит старая мать: варит кашки «маленькому» сынку, макароны. Ясно, что здоровому мужику этого мало. И вот вчера, видимо, поддавшись порыву неудержимой животной страсти, пока дома никого не было, Павел сожрал все продукты, которые Ленка закупила себе и дочкам на неделю.
– Представляешь! Десяток яиц, пачка масла, картошка, 2 банки тушенки, песку килограмм, шпроты… все! А с нашей-то зарплатой!

Когда Ленка вечером вернулась из школы, ее встретили возмущенные дочери.

– Папа все слопал! – орала десятиклассница Алка, ростом под два метра. – Только черствая горбушка осталась!

Интеллигентная старшая Танечка только горько вздыхала. Сытый Павел отсиживался в своей каморке, а бабушка бестолково металась по квартире, квохча: «Тише, девочки, папа устал ... из-за чего шум-то развели!». Ленка взревела и кинулась к мужу… Скандал полыхал долго. Девчонки ушли ночевать к Лениной сестре, и бывшие супруги разбушевались не на шутку. Павел сначала отпирался в содеянном, а потом обвинил Ленку во всех смертных грехах , обозвал ее «проституткой», сказал, что дети не от него и она гроша медного никогда не получит. Потом он нагло заявил, что голоден, так как давно ничего не ел, и мать кинулась на кухню варить ему суп из сухих грибов. Голодная наоравшаяся оболганная Ленка решилась и достала заветную поганку.
Выждав минуту, когда старуха ушла с кухни, она бросила в варево отраву. Но на ту беду бабка вернулась и увидела, что невестка машет над кастрюлей рукой.
– Чего это ты?
– Паша соленое любит, а вы соли вечно мало добавляете, – отвертелась Ленка.
Дело вроде замялось.
Паша похлебал горяченького. Ленка в своей комнате писала сценарий школьного КВН. Но буквально через час раздались стоны и охи. У Павла начался неудержимый понос. От того ли, что он сожрал массу продуктов днем, от сушеного грибка – неизвестно. Но бабка вспомнила, что Ленка стояла у кастрюли, и заорала: «Это все ты наколдовала! Думаешь, не видела, как ты руками махала и заклятия читала! Ведьма!»
– Да я ее в милицию сдам, – кряхтел из сортира Павел.

Уже под утро Ленка сбежала из дома. Благо, что друзей, которые пустят на ночлег, у нее много.
– Господи, какая дурь! – расхохоталась я.
– Да, тебе дурь. А они теперь по всей родне раззвонят, что я колдунья и Пашеньку извести надумала.
– Конечно, вам жить вместе нельзя, надо размениваться. А что с разменом плохо, я тоже знаю… Прямо какая-то сказка про белого бычка получается.
– Да, а у тебя-то что случилось? – спросила Ленка.

Но все мои стенания показались мне такой ерундой, что я даже не стала подруге об этом рассказывать. Действительно уж, у соседа корова сдохла, а мне легче. Или так: все познается в сравнении.

Глава 3. Мама, я жулика люблю.

Когда Ленка-Алена ушла, я почувствовала себя почти счастливой. Все-таки неплохо иногда побыть дома одной, поболтать с подружкой. Конечно, наши дети – наше богатство, но сейчас я благостно развалилась на диване с детективом, от всей души желая, чтобы пока никто больше не тревожил мой покой. Даже любимые дочки. Их у меня две. Младшая – Даша - вполне самостоятельная личность. Она учится в гимназии в одиннадцатом классе, из школы обычно приходит ближе к вечеру. Поужинав, болтает по телефону, потом уходит гулять со своим бой- френдом Эдиком, первокурсником юрфака. Когда она делает уроки, я не знаю, но учится прилично. Старшей Лере – двадцать. Ей досталась от свекрови однокомнатная квартира, и уже год наша студентка живет отдельно, разумеется, на родительские деньги.
Лерка – существо, воспитанное бабушками. Внешность у нее ангельская: глазищи в пол-лица, каштановые кудри, хрупкая, идеально пропорциональная фигурка. С детства она такая, но бабушкам казалось, что бедный ребенок худ от голода, а не по счастливой генетической наследственности: вся родня мужа узка в костях. Упрекая меня в жестокосердии, бабушки пичкали первую внучку сластями, потакали всем ее прихотям. Розовощекая крепышка Даша такой отчаянной нежности у них не вызывала. Я спорила, ругалась, но все бесполезно. Итог: с Дашей мы вообще не ссоримся. В Лерке же постоянно борются два начала: мне она верит, со мной откровенничает, и именно я говорю ей иногда горькую правду. Тогда она уходит к оставшейся в городе бабушке. Лежит на диване, смотрит телевизор, пока бабушка готовит несчастной бледной внучке ее любимые блюда. А Вера Петровна, мать супруга, вышла во второй раз замуж и уехала в деревню, на лоно природы и второе прибежище старшенькая потеряла. Конечно, Лерка избалована сверх всякой меры. Хотя у нее много хороших черт: она учится на инженера- технолога и учится хорошо, в квартире у нее порядок. Еще она не курит, не пьет, тем более не употребляет наркотиков. Но зато у нее есть Толик – наше семейное несчастье.
До 17 лет Лерка вообще не гуляла, зубрила уроки и посещала бабушек. Выпорхнув из школы, она почувствовала себя свободной. Дискотеки, мальчики, ночные звонки… К этому я относилась спокойно, но вот год назад появился в нашей жизни Толик, парень из Леркиного дома. Дочь влюбилась до безумия. Сначала я слушала о том, какой Толик красивый, веселый, обаятельный. Потом удостоилась чести его увидеть. Дело было так. Под утро нам позвонили. Незнакомый мужчина сказал: «Извините, я сосед вашей Леры. У них там всю ночь идет такая пьянка, что мы вынуждены были вызвать милицию». Мы с мужем, как ошпаренные, помчались туда на такси. Ничего особенного мы не увидели. Так, обычный пьяный дебош не очень умных и не очень воспитанных молодых людей. Пили, кто-то в кого-то плеснул водкой, кто-то кого-то приревновал… Ну, орали, ну, налили лужу в углу лифта… Бывает у других, но, конечно, не у нас… Я была в шоке, когда увидела свою Лерку в интерьере из пивных бутылок, cковородки с холодными макаронами, тюфяком на полу кухни (на тюфяке спал какой-то гость)… Лерка потом плакала, объясняла, что это друзья Толика… Тогда-то я познакомилась и с Толиком. Он сидел на разобранном диване в большой комнате, тощенький, маленький, в одних трусах, тупо смотрел пьяными глазками и ничего не говорил. Вот это был удар в самое сердце. Позже мы пытались говорить с дочерью.
– Почему, дочь, почему он? – вопрошала я, ломая белые руки.
– Он добрый, знаешь, как он страдал, когда у него черепаха умерла, а еще мне с ним весело. Он анекдотов много знает. И фашистов он ненавидит, – проникновенно объясняла Лерка.
– При чем здесь фашисты? – обомлела я. – Очнись, где твои глаза? Глаза дочки были на месте. Она упирала их в пол и замолкала, как партизан, допрашиваемый этими самыми ненавистными фашистами. Положительным результатом явилось одно: друзей Толика Лерка больше не принимала, но с ним расставаться она не собиралась.
– Никогда и ни за что, – так отрезала она однажды во время очередной душеспасительной беседы.
Этот мезальянс – моя незаживающая рана. Мама моя величает Толика только хулиганом. Муж… о том, что думает муж, я расскажу попозже. В детективе я успела прочитать только первую страницу, когда снова раздался звонок. Пришла Лерка, веселая, красивая, стройная.
– Как дела, доча? Как учеба? – про Толика я стараюсь не спрашивать, чтобы не затевать лишний скандал.
– Все нормально. Зачет сдала, а у Петрова шпоры вытащили, – тараторит Лерка, налегая на еду. Аппетит у нее отменный, но это никак не сказывается на ее фигуре. – А еще Толик мне вчера пейджер подарил.
– Где ж он его взял, если снова с работы уволился? – невольно включаюсь я в разговор о ненавистном предмете.
– Нашел, представляешь! У магазина валялся пейджер.
– Лер, и ты этому веришь? Ты сама хоть что-нибудь путное находила? Я за 40 лет ни разу ничего.
– Вот вечно ты, мама, так, – глаза дочери мгновенно наливаются слезами. – В чем ты его подозреваешь?
– Да ни в чем. Но парень не работает, не учится, от армии косит…
– О-о-о, – взвивается в истерическом всплеске Лерка. – Ты не понимаешь меня! А я его люблю!

Дочь рывком отодвигает тарелку и уносится в спальню голодать и мучаться. Сцены эти стали уже привычными. Судя по Леркиным рассказам, Толик постоянно и безуспешно пытается разбогатеть, но все какими-то нетрадиционными для нормальных людей методами. В прошлый раз мы ругались, когда Толик якобы собрал какие-то двигатели, без сертификата, разумеется, и пробовал уговорить мужа их купить для завода, на котором супруг работает… Еще он пытался ремонтировать старые "Волги”, но дивидендов все его операции не приносят.
«Околдованная-очарованная» Лерка не хочет ничего слышать о любимом. По ее словам, у Толика золотые руки и тонкая ранимая душа. Когда дочь с нашей подачи пытается его как-то уязвить, Толик плачет натуральными слезами, а Лерка тогда прощает ему все. «Нашу любовь не разорвать», одним словом. По совету приятельниц, я тайком вкалывала булавки в Леркину одежду, обрызгивала ее постель водой, настоенной на угольке, ходила в церковь, даже у экстрасенса была. Последний сначала меня ободрил. Разглядывая фотографию голубков, он сказал: «Рядом с пареньком вижу еще одну девушку, а у вашей дочери скоро появится новый знакомый лет 25- 30». C тех пор полгода миновало: может, у Толика и бывают случайные подружки, потому что иногда он пропадает на пару-тройку дней, но в принципе ситуация стабильна. А у Лерки вообще не осталось знакомых парней; по-моему, ее плюгавый возлюбленный выжил всех.
– О-о-о-о, – доносится из спальни. – О-о-о-!
Да, быть матерью взрослой дочери – дело непростое. Я очень люблю фильм «Жестокий романс» Э. Рязанова и всей душой понимаю Огудалову- старшую, роль которой блистательно исполнила Алиса Фрейндлих. Эти взрослые дочери так закрутят голову…

– О- о- о…
Стоны все усиливаются, пора идти мириться. Лерка ничком лежит на тахте, худенькие плечи вздрагивают.

– Да, ладно, дочь, что там… Любишь Толика – люби. Конечно, в идеале мы хотели бы для тебя другой участи, - начинаю я, но долго витийствовать не удается.
– А папа прям был идеалом.Сама рассказывала, какой он смешной в молодости был, помнишь, как он однажды на  свидание пьяным пришел, – плаксивым противным голосом огрызается Лерка.
– Давай замнем это,– я совершенно не настроена проводить сравнительный анализ нашего кормильца и недоростка Толика,– иди чай допивай. Я пирожные вкусные купила.

Лерка еще ломается энное время, потом мы усаживаемся пить чай. Вскоре приходит Дашка. Разговор заходит о школе, об Эдике, мы смеемся, вспоминая забавные случаи… За окном уже темно. На кухне уютно, звенит девичий смех. Идиллия. Потом Лерке звонит Толик, и она собирается домой. Я привычно поджимаю губы, но молчу. Второго взрыва Леркиных эмоций мне сегодня не перенести. Продвинутая Даша читает Мураками перед сном. А где-то в 23 часа появляется и мой ненаглядный спутник по жизни, с которым мы шагаем рядом уже двадцать лет.

Глава 4.Ночь полна ужасов, или с пистолетом наголо.

Любимый в костюме и галстуке.
– А куртка где?
– В м-машине…

Хорошо, что супруга доставляет шофер. Часто после рабочего дня у него буквально подкашиваются ноги. Сегодня совет директоров, святое дело. Я – верная соратница, все понимаю, но как иногда все эти мужские игрища надоедают. Обычно муж засыпает сразу. Но, бывает, его охватывает желание поговорить. Как-то, хлебая чай, он решительно заявил: "Отвар из этой травы называется пенсо! Им очень любят лакомиться олени”. После чего опустил голову на грудь и захрапел. Утром я попыталась узнать у него, откуда такие небывалые познания в области биологии, но он только сердился и говорил, что я все придумала.

Cегодня мой олень смог только добраться до постели и мигом засопел. Длинный дурацкий день, к счастью, заканчивался. На часах без пяти двенадцать, пора ложиться и мне. Но сон не идет. Вспоминается Ленка с Павлом, Лерка с Толиком, откуда приходит любовь и куда уходит? Можно ли считать меня счастливой, если под боком лежит куль, от которого не дождешься ни тепла, ни ласки. Одна моя подруга вышла замуж за финна и счастлива безмерно, что сбежала от наших жутких бытовых проблем и бывших мужей-пьяниц. Надо ей дать свою фотографию, пусть тоже пошлет в финскую газету. Уеду к черту от них ото всех! Буду жить в маленьком городке, разводить цветы, кататься на велосипеде. Вот еще Дашку возьму с собой: пусть Лерка cо своим Толиком и муж - пьяница мучаются тут без нас. Но ведь эта дурында совсем тогда пропадет. Надо бы ее сначала замуж выдать за надежного человека. Пошлю-ка я с Люськой фотографию Валерии, потом свою, а муж пусть остается здесь один и пьет досыта. Но тут мне становится жалко мою непутевую половину. Владимир содержит все наше девичье племя, любит нас по-своему. "Ни за что его не брошу, потому что он хороший”,– вспоминаются стихи из детства. Вовку пристрою садовником у меня в саду травку на газонах подстригать, будет на глазах. Решив, наконец, проблемы семьи, я засыпаю…

Мне показалось, что я только закрыла глаза, как раздался телефонный звонок, такой тревожный среди ночной тишины. Я схватила трубку, чувствуя, что сердце колотится где-то в горле:
– Извините, можно Дашу пригласить?– вежливо осведомился взрослый мужской голос.
– Дашу? Но она уже спит.
– Разбудите, пожалуйста. Это очень важно.
Ничего не понимая, я метнулась к дочке: "Даша, проснись, тебя к телефону!”. Я протянула ей трубку и бросилась к параллельному аппарату.
– Даша, тут Лерочку немного побили. Мы сейчас с ней подъедем, спустись, пожалуйста, во двор…
– Побили? Кто? Где? – крикнула я и в ответ услышала:
– Положите, пожалуйста, трубку, мама.
– Где Лера?
– Не волнуйтесь. Она у нас. Не надо подслушивать.
Пол закачался у меня под ногами. Лерку похитили. Что делать? Я положила трубку, боясь навредить дочери, и с нетерпением ждала, что расскажет Даша.
– Ну, кто это звонил?
– Не знаю. Сказали, чтоб я через 10 минут спустилась во двор, они сейчас подъедут. Лера с ними.
– Не пущу! Ты никуда не пойдешь! Володя! Володя! – затрясла я мужа.– У нас беда! Даша, тащи воду, лей на отца!
У нас 10 минут, всего 10 минут… К счастью, Вовка очухался быстро, то есть вскочил с кровати и начал натягивать галстук.
- Тьфу! Штаны! Мобильник! Пистолет газовый. Идем во двор, спрячемся за гараж, – командовала я. – Даша, ты у телефона. Если что – звони нам на трубу. Вовка, да собирайся ты побыстрее.
Кое-как обрядив мужа, схватив его газовый пистолет и телефон, я вытащила своего соратника во двор и затащила его за гараж. На холодном воздухе муж быстро очнулся.
– Сейчас сюда приедут за Дашей. Если что – стреляй в воздух.
Время тянулось нестерпимо медленно. Ни одно окно не горело.
– Вов, сколько хоть времени?
– Три часа.
– О, черт! Что же они не едут.
– Да я их! Я щас всех на ноги подниму, – раздухарился супруг.
– Тихо! Зашумела машина.

Я выглянула из-за угла гаража – никого. Мимо. И тут зазвонил мобильник.
– Мам, это я, Даша. Отбой. Они перезвонили, что не приедут.

Мы вышли из укрытия и помчались домой. Розовая со сна Даша, улыбаясь, объяснила:
– Лерка позвонила, хохочет. Они хотели Даше Степановой звонить, а телефон перепутали.
Степанова – Леркина подруга, живет неподалеку. Но что, черт возьми, происходит. И тут снова зазвонил телефон:
– Мам, ты не волнуйся, – защебетала Лерка. – Мы с Толиком в бар ходили, поссорились, а это знакомые ребята меня подвезли. Я Степановой хотела звонить, а наш номер назвала.
– Лера, с тобой все в порядке? Ты где сейчас?
– Мам, все нормально, спите. Утром приду, все расскажу. Целую, – и Лерка отключилась.
Протрезвевший Владимир теперь требовал подробностей, но я их дать не могла. Тогда муж попробовал завести дискуссию о воспитании, но недавнее возбуждение сменилось у меня дикой апатией, и я провалилась в сон, не дослушав, что надо было делать с Леркой, когда и кому…

Глава 5. Развод – и девичья фамилия.

Вот они – радости домохозяйки. Невыспавшиеся муж и дочь ушли рано утром, хмурые и злые, а я валялась в постели до одиннадцати. Правда, я не люблю поздно вставать. Обычно в 7 утра на ногах. Двадцатилетняя привычка в 8.30 стоять у доски дисциплинирует и срабатывает даже сейчас. Но и не высыпаться я тоже не люблю. Давно прошли те времена, когда, всю ночь просидев за книжками, я сдавала экзамен, а потом неслась в общежитие отмечать сессию. И спать не хотелось нисколечко! "Когда мы были молодыми и чушь прекрасную несли…”
Да, надо заниматься домашними делами. Скорей бы появилась Лерка с объяснениями. Звонок в дверь. Наконец-то. Глянула в глазок – неизвестные фигуры.
– Вы к кому?
– Мы сами не местные…– затянул женский голос. Тьфу! Не буду открывать.
Пока я мыла пол, варила еду, трижды позвонил сердитый муж:
– Не пришла еще?
– Нет. Жду.
– Ты все выясни, – кипятился супруг.
– Обязательно, обязательно…
Хотя неизвестно, сколько процентов правды будет в Леркиной истории. Сама я, каюсь, в молодости не раз потчевала родителей сказками собственного сочинения. Опять звонок. Стоят две девушки. Может, от Лерки? Открою.
– Здравствуйте! Мы из маркетинговой службы. Вы употребляете газированные напитки? Какие предпочитаете ?
Девушки были милые. Я рассказала все, что знаю о "Фанте”, "Коле” и "Колокольчике”… Но где же Лерка?
По закону подлости, еще ко мне заходили: сосед за газовым ключом, который я сроду в глаза не видела; Алена, бежавшая по делам мимо, в туалет; мама, ничего не знающая о похождениях внучки. Уже вернулась из школы Даша и ушла в центр за новыми кассетами, а Лерки все не было. Наконец дочь предстала перед моими глазами, веселая и оживленная.
– Мам, я институт пропустила. Не ругайся, ладно? Весь день проспала.
– Я не из-за этого хочу ругаться. Что это было: кто звонил, кто избил?
– Сейчас все расскажу. Только поем.
С аппетитом уплетая пюре с котлетами, Лерка ввела меня в курс дела. Толик вчера где-то разжился деньгами. По его словам, взял халтурку: сварил кому-то могильную ограду.
– Скоро для меня придется варить, он не возьмется? – перебила я.
– Брось, мам, береги нервы. Я его никогда не прощу. Он позвал меня в "Забугорье”, бар такой, знаешь?
– Еще бы, каждый вечер там тусуюсь.
– Ну, не важно. Слушай.
Сначала все было хорошо. Пили пиво, Лерка танцевала. А танцует она прекрасно, четыре года занималась в студии. Понемногу Толик начал пьянеть и ревновать ее ко всем подряд. На ту беду, когда он отлучился в туалет, к Лерке подошли двое знакомых.
– Такие крутые! У них джипы, мобильники, сами все навороченные. Мы с Дашкой с ними давно познакомились, еще после школы, – увлеченно рассказывала Лерка.
В общем, когда Толик вернулся, увиденное его не порадовало. Он злобно позвал подругу, оттащил ее куда-то в угол и дал пощечину. Лерка заревела и бросилась прочь от любимого. Он – за ней, но споткнулся и упал. Крутые знакомые пили пиво у стойки бара. А тут оглянулись, увидели плачущую красавицу и кинулись ее спасать. Толик же метнулся к выходу. Утешать двадцатилетнюю девушку – занятие благородное. Парни почувствовали себя рыцарями:
– Не плачь, Лерочка, хочешь, мы его подстрелим?
Лерка не хотела, но и оставаться в баре ей тоже было ни к чему. Эмоции переполняли ее раненую душу, поэтому она и решила поднять подругу и излить ей свою боль. Тем более, это так эффектно – прикатить среди ночи на джипе. В машине парни решили сначала позвонить Даше, но Лерка, будучи в состоянии стресса, перепутала номер телефона.
– Мам, правда, смешно получилось? – веселилась дочь.
– Неимоверно. Особенно отца ты потешила,– хмуро ответила я.– Ну, а с Толиком что? Меня лично никто никогда по лицу не бил.
- Все, все, все. Ни за что его больше не пущу. Главное – не было никакой причины. Гад! – тут Леркино личико исказила гримаса отчаяния…
Любовь прошла, увяли помидоры? Нет, вряд ли… Скорей бы ее замуж что ли выдать? Ну, куда запропастился тот взрослый парень, какого увидел экстрасенс на фотографии? А ведь сто рублей провидец взял. Никому верить нельзя. Хорошо, что у мужа сегодня опять какие-то чествования, и он задержится, неохота выслушивать Леркин рассказ второй раз. Лучше изложу ему все сама.

Глава 6. "Доля ты доля, долюшка женская”.

Несколько дней мы жили в относительном затишье. Владимир искренне обрадовался, что Толик исчез из нашей жизни. К самой Лерке он с расспросами особо не приставал, зато меня пытал с настойчивостью ученого:
– Совсем разошлись? Она его больше не видела?
– Ой, кто же это может предсказать! Пока – да.
Вечером старшая дочка сидела у нас, складывала пасьянс "Косынка” на компьютере и слушала песни "Агаты Кристи”. Вообще, Лерка не любит рок, но у Даши других кассет нет.
- "Вы сердце пронзили мне пулей… Вы обманули меня, вы - злодей… Вы обманули! Вы обманули!” – надрывно кричала группа, озвучивая Леркины переживания.
Даша с Эдиком уходили подолгу гулять: март в этом году теплее обычного. Снега уже почти нет.
Я занималась хозяйством. Среди недели выбралась на девичник к приехавшей из Финляндии Люське. Собралось нас четыре девицы: мадам Кис-Кис – как мы зовем Люську по ее новой фамилии Кискискиссен, Алена-Лена, Валентина и я. Когда-то, на заре цивилизации, мы все работали в одной школе и сдружились. Теперь кто где: Люська – в славной стране Суоми, Алена – завуч, я уж говорила, я – домохозяйка. Учителем русского работает только Валентина, наш бывший комсорг. Энергичная, резкая, пробивная, она очень сдала в этом году, похудела на 20 кг, постарела. Причина банальна – тишайший ее муж Гриша, подкаблучник-интеллигент, как-то скоропостижно влюбился, развелся с Валей и вот уже, оказывается, сочетался с новой избранницей законным браком.
– Вышел замуж снова! – кипятится Валентина, – ну, вторую такую дуру он вряд ли найдет…
Вообще, тема вечера: "Все мужики – козлы”. Оказывается, даже 65-летний Екко или Кокко (я так и не поняла) имеет недостатки: без конца "факает” Люське, хотя потом и извиняется.
Об Аленином Павле и говорить нечего. Выходит, мой Вовка не так уж плох на общем фоне. Пьет. Но кто без греха?
От мужчин переходим к детям. И тут я делюсь наболевшим. "Лерка – такая красивая девчонка, и что она вцепилась в этого болвана?” – так же, как и я, поражаются подруги.
– Давай поместим ее фото в финской газете,– озвучивает Люська мои ночные мечтания.
– Давай познакомлю ее со своим племянником,- предлагает Валентина.– Умница, второй институт заканчивает.
– Давай отравим Толика,– смеется Алена.– У меня опыт есть.
Завершается вечер разговором о предполагаемых любовниках. Хотя в очередь за нами никто не выстраивается, а на рынке женских прелестей мы уже секонд-хэнд, отдаваться все хотят только по тонкому расчету и с большой выгодой для себя.
Бутылка "Монастырской избы” подходит к концу. Завершаются и наши посиделки. Домой возвращаюсь с убеждением, что какие-то мы все несчастливые. Жалко, если дочки встанут в наши ряды. Дома опять никого. В кухне на столе записка от Даши: "Я на сейшене в ДК. Папа звонил, что задержится. Леры не было”. Ну и хорошо. Можно спокойно почитать. У меня есть новая книжка Поляковой. Я неоригинальна – обожаю женские детективы. Люблю Маринину, Донцову, Полякову, Платову… Наверное, за годы преподавания я объелась русской классикой и теперь истово накидываюсь на массовую литературу.
Героини книги залезали в подземный ход, когда в дверь нетерпеливо позвонили несколько раз.
– Мама! – вихрем ворвалась Лерка. – Я сейчас еду в ресторан "Гермес”, внизу такси. Не волнуйся.
– С кем, зачем ?– всполошилась я.
– Сегодня познакомилась в центре. Реставратор из Москвы. Ну, я спешу.
– Стой, Лерка! С незнакомым человеком на ночь глядя, на такси! Что мне отцу сказать!
– Мам, не волнуйся. Он, сразу видно, порядочный, что я в людях не разбираюсь!
– Лера, ты пейджер подключила? Хоть какая-то связь пусть будет.
– Ага, вот номер, запиши.
– Итак, если в 10 ты не появишься, я не знаю что устрою. Ночевать сегодня будешь здесь.
– Да, ладно, ладно. Сама говоришь, Толик не пара, а как познакомилась с другим – сразу страху нагоняешь.
– В 10 у нас!!!
– Поняла! Чао!
И Лерка унеслась. Прелесть тихого весеннего вечера исчезла вместе с ней. Надо было ее отпускать или нет? А если что случится, как жить? Что мне скажет муж? Все эти вопросы толкались в голове. "Господи, пусть все будет хорошо!”

Глава 7. Где ты, дочка?

Семь… Восемь. Вернулась Даша, я ее посвятила в суть проблемы. Она неопределенно пожала плечами. Значит, дело не очень. Даша у нас Скорпион. В гороскопе написано, что Скорпионы мудры, проницательны и хладнокровны. Я Дашке доверяю и всегда советуюсь в трудных ситуациях. Но сегодня мой оракул не сказал: "Все нормально”, и я заволновалась еще сильнее. В девять явился Владимир, вполне вменяемый. Мы мило побеседовали, потом муж уселся у телевизора… Десять! Час икс наступил – Лерки нет.
- Даша, ты умеешь сбрасывать сообщения на пейджер? – нервно спросила я.
- Запросто.
- Тогда звони: "Лера, срочно иди домой! Мама”.
- Нет проблем,– Дашка отправила это сообщение. Потом в течение часа еще несколько, все более зловещих: "Лера, мы волнуемся”, "Лера, бабушке плохо” и, наконец, "Лера, мы едем тебя искать”.
…Я набралась духу и шагнула к мужу:
– Вова, ты не ругайся, но мы сейчас едем в "Гермес”.
– Зачем? – резонно осведомился муж, уже приготовившийся баиньки.
– Понимаешь… Лерка… Я…
Да, мне нет оправданий. И супруг был совершенно, безмерно прав, объясняя мне, кто есть такие мы с Леркой и как с нами бороться. Недавняя эпопея с пистолетом еще так свежа в его памяти, а тут новая напасть…
- Вова! Я вызываю такси…
Ни на минуту не сомневаясь в том, что мы едем зря, я сидела, закусив губу. Наверное, Лерку уже не найти. Глупая моя девочка. Где она сейчас? Лучше б уж гуляла со своим придурком Толиком. Я хоть адрес его знаю и фамилию. Муж нервно курил и издавал отрывистые реплики:
- Распустила всех… Ужас!.. Что делать будем… Кошмар…
В центре города жизнь еще кипела вовсю. Мы затормозили у старинного особняка с сияющей вывеской "Гермес”, ворвались в вестибюль, и я не поверила своим глазам… Лерка – живая и невредимая – натягивала куртку, а рядом с ней стоял высокий плотный блондин, который в данный момент протягивал гардеробщице свой номерок. Схватив дочь за руку, я рывком выдернула ее на улицу из ресторана. За мной пулей вылетел муж. Та же машина еще стояла у подъезда, и мы затолкались в нее.
– Ужас… Кошмар…– пыхтел муж по инерции.
– Почему ты не пришла в 10? Ты же обещала! Я столько сообщений тебе на пейджер послала!– причитала я.
– Да? – удивилась Лерка и охнула.– Ой! А я его в куртке оставила и в гардероб сдала. Сейчас прочитаю. Она достала пейджер. – Бабушке, правда, плохо?
– Нет, нам плохо. А это - контрольное сообщение. Уж раз после него ты не вернулась, значит с тобой что- то случилось.
–Ой! Мама – разведчица! – Лерку ситуация развеселила. –Представляешь, этот мужик в Москве будет рассказывать, как провинциальные девчонки теперь динамят: наедятся, а потом вызывают родителей…
Нервно смеясь, мы подъехали к дому. По всей квартире гремела музыка: "Вы отравили мой девичий мозг, вы растоптали мои эдельвейсы…”.
– Даша, сделай потише ! Уже 12 часов! – крикнула я, но безрезультатно. Оказалось, младшенькая уже безмятежно спала. Что-то бурча себе под нос, отправился на боковую муж. А мы с Леркой еще долго сидели на кухне.
– Ну, и откуда взялся этот москвич? – допытывалась я, уже в душе сожалея, что оборвала так бесцеремонно выгодное знакомство.
– У него контракт какой-то здесь. Представляешь, заказал мясо с огнем, а еще мартини…
– А зовут-то его как?
– Олег, кажется, я не спрашивала, – отмахнулась Лерка.
Да, постель – не повод для знакомства, а уж ужин в ресторане тем более. Впервые в жизни я подумала – черт с ним, пусть будет Толик. Все-таки привычнее… Далеко за полночь мы, наконец, улеглись. Я вспомнила предупреждения директора о том, что жизнь домохозяйки – тягостная рутина… Пока я этого не почувствовала. Как же мы жили раньше? Или я не замечала ничего? Или это весна обострила Леркину активность? Не найдя ответа, я заснула.

Глава 8. Душа просит высокого и чистого.

Ночью меня мучили кошмары. Я видела всю свою семью на даче у пруда. Вдруг из середины нашего убогого водоема вскипела невиданная громадная волна и двинулась на нас.
– Бегите! Бегите! – орала я, а у самой ноги подкашивались. – Не стойте! Спасайтесь!
Я толкнула железную бочку для дождевой воды, чтобы хоть как- то пресечь ужасный вал… Раздался грохот.
– Ты что? Совсем с ума сошла! – заорал кто-то мне в самое ухо. Разъяренный Владимир поднимался с пола, почесывая заднее место.
– Ой! Это я тебя столкнула? – пискнула я и расхохоталась.– Больно?
– Не больно, но обидно… Ты все-таки поговори с Леркой, а то совсем тронешься. То шипела "маньяк”, "маньяк”, под утро драться начала.
– Поговорю, обязательно, – заверила я. Только о чем? Ладно, все хорошо. "Жизнь прекрасна и удивительна”. На работу не идти. Маньяки остались во сне. Сейчас отправлю девчонок на учебу и пойду в центр. Душа просит высокого и чистого. Может, купить билеты в театр? Интересно, что идет в нашем ТЮЗе сегодня? Я страстная поклонница местного молодежного театра. Для города в 300000 подарок иметь такого талантливого главного режиссера и такую труппу. Теперь надо найти компаньона. Муж, конечно, не пойдет. Обычно для выхода в культпросветучреждение ему требуется полугодовая подготовка. Общением с Леркой я сыта по уши. У Дашки с Эдиком наверняка свои планы. Может, Алена? Ладно, соображу.
Весь день я летала, как на крыльях, и все мне удавалось. Созвонилась с Аленой, и та радостно прокричала, что с удовольствием отвлечется от проблем и составит мне компанию. На рынке на удивление быстро я закупила все нужные продукты. Еще мое внимание привлек пакетик "Взрывающаяся кукуруза”. Я такое не покупала. Значит, надо купить. Попробуем. "Жарить 15 минут в растительном масле.” Обожаю кукурузу! Обожаю весну! Какое сегодня ласковое солнце!
Лерка позвонила днем и сказала, что поедет к себе отсыпаться. У нас, видите ли, ей теперь тесно и жарко. Даша пришла к обеду тоже довольная – заболела физичка, и их отпустили раньше. Она с подругой сходила в новый книжный магазин и купила благовония. Очень успокаивает нервы, между прочим, вкусный ароматный дым.
– Сейчас поджарим кукурузу и будем заниматься ароматерапией!– ликовала я.– Так, на сковородку наливаем масло, сыплем кукурузу и закрываем крышку.
– Мам, ты выбери, какой запах тебе больше нравится?– кричит Даша, и я иду к ней. На диване рассыпано больше десятка черных палочек. Мы с азартом нюхаем, это – лимон… ваниль, шоколад…
– Ну, какой лучше? – спрашивает Даша. Я подношу к носу уже десятую палочку. Вообще, я люблю цитрусовые, но вот этот запах очень приятный, тонкий, изысканный. А вот эта палочка почему-то пахнет гарью.
– На, вдохни, какой странный запах,– удивляюсь я и тут же подскакиваю, как ужаленная: кукуруза!!! Кухня в дыму совсем неароматном. Вокруг сковороды вьются два языка пламени. Я совершенно забыла про взрывающуюся кукурузу! Выключаю газ, чихаю от дыма. Пламя по-прежнему лижет сковороду, и мы поливаем плиту водой. Мужество и находчивость победили опасную стихию. Среди черной массы на сковородке белеют несколько штучек поп-корна.
– Это и должно было получиться? – потрясенно спрашиваю я.
– Да, поп-корн. А ты что хотела?
– Какую-нибудь необыкновенную жареную кукурузу… Желтенькую, сочную… Эх! Выкидываем все к черту вместе со сковородой…
– Знаешь, мам, один фильм ужасов так и начинается: забывают про поп-корн, и он начинает гореть, – говорит Дашка, разгоняя мокрой тряпкой дым. Я открываю балкон. Хоть бы соседи не подумали, что мы горим. Занавески надо теперь стирать, плиту отмывать, пока муж не пришел. Ой, а времени сколько?
– Даша, глянь на часы! – взвизгнула я.
– Пол-пятого!
– Мне же в театр к шести. Ты уж поубирай тут что-нибудь…
На встречу с искусством я явилась явно не в форме: волосы пропахли дымом, глаза накрашены на скорую руку, помаду так и не нашла. Алена уже ждала меня между колоннами, свежая и розовая, как всегда.
– На что хоть идем? – весело поинтересовалась она.
– На "Гусарскую балладу”. Тут у меня такие дела, что хочется как-то отвлечься, посмеяться, отдохнуть душой…
Мы приготовили билеты.
– Глянь! – указала Алена. На входной двери висело объявление: "Администрация театра приносит извинения. В связи с болезнью артиста N спектакль "Гусарская баллада” заменен на "Поминальную молитву”.
– Вот сейчас обхохочемся, – обреченно произнесла я.

Глава 9. "Пишет, пишет царь турецкий…”

Нет, вчера все было здорово. Правда, этот спектакль я уже смотрела, но и во второй раз переживала не меньше, и плакала от жалости к героям, и кричала "Браво!” в финале. Потом мы с Аленой Ивановной прогулялись немного по темному городу, подышали мартовской свежестью, выпили по чашечке кофе в маленьком кафе и разошлись. Вот она, волшебная сила искусства! Про кукурузу и закопченную кухню я совсем забыла. Сегодня все отмою, все будет сверкать и искриться. Занавески – в стиральную машину, на плиту – "Комет”. "А напоследок я скажу...” – затянула я романс из любимого фильма. Голосок-то у меня не очень, но как хорошо дома одной с утра! "Прощай! Любить не обязуйся!”
Звонок в дверь. Кого это еще черти принесли? Ага! Сладкая парочка-кулик да гагарочка: Лерка и Толик. Сегодня жених нарядный: черная кепка блином, яркие спортивные штаны, наверное, новые, кожаная куртка до колена.
– Мам! Это мы! – Лерка – воплощенное счастье. – У нас второй пары не будет, вот я с Толиком и договорилась к тебе прийти. Знаешь, он решил в техникум поступать, а там изложение. Ему надо русский подтянуть. Позанимаешься?
А куда денусь? С удовольствием. Я так понимаю: вчера Толик в очередной раз оросил слезами свои и Леркины колени и получил индульгенцию. Теперь, как водится, они начнут новую светлую жизнь. "Мы будем жить теперь по-новому”, – кажется "Любэ” так пели лет 10 назад.
– Проходите сюда. Садись, Толик, у тебя по русскому какие в школе успехи были?
– Плохо,– сдержанно усмехается жених, так и не снявший кепки с бритой головы. Ладно, не буду придираться. Может, ему мозги греть надо.
– Начнем с простого?– ободряюще улыбаюсь я. – Пиши: "По дороге шла собачонка…”. Толик мелкими буковками накорябал предложение. Я глянула на листок.
– Э - э, неплохо, но давай еще попроще: "Мы жили в городе…”. О! Уже лучше. Но, знаешь, давай все-таки классическое: "Мама мыла раму, а Маша мыла пол…”. Совсем хорошо. Итак, разбираем первую ошибку: имена пишутся с большой буквы…
За час занятий мы измаялись оба. Писать Толик не любил в принципе, он пропускал и путал буквы, ошибался даже в слове "стул”… Мне стало жалко парня.
– Лер, иди сюда! Возьмете с собой эти книжки. Будешь диктовать каждый вечер, а через неделю снова придете, хорошо?
Толик облегченно вздохнул. Вообще, будущий зять многословием не отличается. Почему Лерке с ним так весело? Или он каменеет в присутствии учителей, даже бывших?
Молодые набрали сумку разных методичек, потом пили чай. Улучив момент, я наедине спросила Лерку:
– Как, помирились?
Все было так, как я и предполагала. Изгрызенный муками совести Толик вчера вернулся к побитой возлюбленной, стучал кулаком в грудь, клялся, что больше никогда-никогда… и объявил, что мечтает продолжить учебу. С математикой у него порядок, а вот с русским плоховато.
– Ты заметила?– осведомилась Лерка.
– А то! Начните с простых слов: шина, машина, мыши… Через годик усложним.
– Ты все издеваешься! – вспыхнула, как порох, дочь. – А у него в мае экзамены.
– Я шучу. В крайнем случае пошлем за него Эдика, тот напишет. Но, Лера, как ты можешь простить пощечину? Меня в жизни муж пальцем не тронул!
– Меня тоже, – хихикнула Лерка.
– Но ты же говорила…
– Попробовал бы… Я просто испугалась его свирепого вида и заорала… А остальное ты знаешь…
– Кстати, мне этот Олег не звонил? - шепнула Лерка, уже собираясь на выход.
– Нет.
– И слава Богу! Я сегодня больше не приду. Сейчас в институт, а потом к себе. Ага? – Лерка чмокнула меня на прощание.
Толик буркнул: "До свидания!”. И они удалились. На столе остались листы, исписанные каракулями будущего зятя. Я еще раз их просмотрела, вздохнула и отнесла в мусорное ведро.
Обе мои дочки читают с четырех лет. Лерка уже до школы ходила в библиотеку. Я храню ее детские милые сказки про собаку Филю. Воистину любовь зла. Но, может, Толик и впрямь возьмется за ум, закончит техникум, а потом, глядишь, и в ВУЗ на заочный поступит… Буду думать так. Недаром мама меня величает "кремлевский мечтатель”.

Глава 10.
В апреле выходить на улицу опасно.

Месяц моей безработной жизни пролетел стремительно. Я так и не успела перечитать "Бесы” Доcтоевского, как планировала. Честно, я очень боюсь деградировать за этот год. Когда я последний раз зашла в школу, меня все очень настойчиво предупреждали: "Только не деградируй, а то затянет домашняя жизнь… Детки на шею сядут…”. Кажется, я давно пропустила тот момент, когда они сели. Но "расти над собой” надо. Сегодня, пропылесосив в комнатах и приготовив обед, я решила заняться самообразованием. Прочь детективы. Здравствуй, Достоевский. Все-таки сколько терпения было у писателей и читателей XIX века. "Приступая к описанию столь странных событий, прошедших в нашем, доселе ничем не отличавшемся городе, я принужден, по неумению моему, начать несколько издалека…” И еще 4 строки одно это предложение. А у Донцовой сразу: " Я ненавижу своего мужа…” и оторваться невозможно, пока все не прочитаешь. Да, замусорила я свое восприятие. Сейчас покурю и буду читать медленно, вдумчиво, наслаждаясь каждой фразой. И тут раздался телефонный звонок. Алена.
– Привет! Звоню из школы, времени мало, поэтому сразу о главном: в городе маньяк.
– Это ты пробуешь пошутить 1 апреля?
– Что ты! Все очень серьезно. К нам приходили из милиции. Нападает на девочек в подъездах и насилует. Пока два случая, третья убежала. Будь осторожной!
– Ты мне льстишь, но моих девчонок надо предупредить.
– Вот-вот. И я о том же. Что узнаю – позвоню. Пока!
Вот тебе и "бесы”. В нашем старинном городе маньяки, к счастью, появляются редко. Их как-то больше на юге России, особенно в Ростове. Наверное, климат способствует. Но время от времени по местному каналу и в прессе бывают тревожные сообщения. Хотя все-таки большинство преступлений – бытовуха на почве пьянства.
Читать расхотелось. Сейчас придет из школы Даша. Наверное, она тоже что-то слышала. Cнова звонок.
– Добрый день! Можно пригласить Леру? – услышала я приятный голос с московским аканьем. У нас на северо-западе два акцента: окающий и кавказский. Как-то так сложилось исторически. К акающим отношение самое благоговейное.
– А она на учебе. Ей передать что-нибудь?
– Скажите, что звонил Петр, – как-то насмешливо протянул невидимый собеседник и отключился.
Мне стало неуютно почему-то. Никакого знакомого Петра у дочки не было. И интонации какие-то странные… Вечно Лерка дает наш номер кому ни попадя. Обязательно с ней поговорю.
Из гимназии Даша тоже принесла плохую информацию. С ними классная дама провела беседу о том, чтобы по вечерам не гуляли одни. В городе стали насиловать девочек.
– Вот, а ты по вечерам где-то пропадаешь!
– Но я же не одна, а с Эдиком, – возразила Даша. Худенький черноглазый Эдик с волосами до плеч, наверное, не лучшая защита от нападения. Но маньяки обычно предпочитают одиноких.
– А вам не говорили, он вооружен?
– Да, угрожает ножом, вроде. Но я везде хожу с Эдиком,– настойчиво повторила дочь.
Вот тебе и апрель – стучит капель. Я очень люблю этот месяц. А в последние годы, наверное в связи с глобальным потеплением, в эту пору стоят такие чудесные, теплые погоды, как писали в старину. Одна надежда, что в нашем небольшом городе, да еще при содействии граждан, милиция быстро найдет неизвестного злодея.
Вечером Владимир, потягивая пиво, тоже затронул эту тему.
– Не разрешай Даше допоздна гулять. И с Леркой поговори. В городе маньяк.
– Так ты поэтому сегодня так рано вернулся? Он и на мужчин нападает? – съехидничала я.
– Глупая, – не обиделся муж. – Просто у нас завтра пятидесятилетие главбуха, будет огромный банкет. Вернусь очень поздно. А сегодня…
– Погрейся у семейного очага, – добавила я.
Не знаю почему, но я мужа не ревную. Было время – да! Тарелки летали по поводу и без. Но особых поводов мне супруг в молодости не давал. Он и сейчас в душевную минуту утверждает, что я самая красивая, стройная и т. д. Мне кажется, он даже не замечает, что я за эти годы поправилась на десять килограммов… Или умело делает вид. Да и я решила, что "в подоле он не принесет”, а маленькие грехи, наверное, бывают у каждого. Меньше знаешь – крепче спишь.

Глава 11. Фоторобот очень облегчает поиск.

Весна набирала обороты, а вместе с ней росли слухи о маньяке. Уже изнасиловано пять, десять, тридцать девочек. Правда, последнюю цифру назвала мне старушка-соседка, гревшая на солнце больные косточки. Каждый выпуск областных новостей заканчивался строгим предупреждением: "Родители! Не оставляйте детей без присмотра!”. В автобусах и троллейбусах появились плакаты с фотороботом, который, как известно, очень облегчает поиски преступников. Теперь каждый знал монстра в лицо: лошадиная вытянутая физиономия, черные лохматые брови, вязаная шапочка натянута почти на глаза, тонкие губы. Даже странно, что такую колоритную личность до сих пор не задержали! С такой внешностью очень гармонировали бы железные когти а-ля Фредди Крюгер.
Солнце припекало все сильнее. Уже на ольхе появились сережки, и во всем городе, наверное, только два человека носили головные уборы: мой добрый знакомый Толик и неизвестный маньяк.
Кроме этих громких событий, меня почему-то неприятно царапало еще одно, мелкое. Каждый день звонил незнакомец с приятным московским говором, все время представлялся новым именем и передавал Лере привет.
– Не знаю я никаких Сергеев, Матвеев и Альбертов, – недоумевала и сама Лерка. – Кто это? Может, тот Олег- реставратор? Но зачем взрослому мужчине так глупо шутить.
На занятия русским она Толика больше не приводила. Наш абитуриент внезапно по каким-то делам отбыл в далекий райцентр. Хотелось думать, что эти дела не очень темные. На всякий случай я стала читать криминальную хронику в местных газетах.
В конце месяца мы провожали в Финляндию Люську. Я тайком сунула ей фотографию старшей дочери.
– Текст сама составишь, ладно? Ну, там двадцать лет, 164-48, умная, красивая и т. д. Ага?
– Кого кадрить будем? – деловито осведомилась Люська. За год своего замужества она, по-моему, опубликовала брачные объявления половины женщин нашего города.
– Порядочный мужчина, лет двадцати пяти – тридцати, – вспомнила я предсказания экстрасенса. Может, он имел в виду, что где-то совсем рядом, в братской Финляндии, уже ходит спокойный упитанный рыжий финн, готовый составить партию моей дочери. Реставратор-москвич почему-то доверия не вызывал.
С вокзала мы шли втроем: Валентина, Алена и я. Валя похудела еще больше. Ее бывший супруг недавно купил новой жене кожаный плащ, и это прибавило Вальке новые морщины и унесло килограмма три живого веса. Вот и лучшее средство для похудания: стресс, стресс и еще раз стресс. Тогда не надо бегать трусцой и глотать сомнительные пилюли. Но я почему-то не худею, хотя без конца нервничаю. Наверное, я толстокожая или мои стрессы недостаточно сильные… Алена - Лена что-то молчала. Много лет рассказы о Павле лидировали в рейтинге тем наших бесед, но теперь тихоня Гриша вырвался вперед.
– Как с разменом? – все-таки поинтересовалась я.
– Никак. Приходила одна женщина, а он ее на порог не пустил… Алка с ним ругается зверски. Таня плачет… Просто ад! Кстати, девочки, смотрите, не маньяк ли это?
У магазина "Продукты” стоял мрачный мужчина. Он весь был выдержан в черной гамме: куртка, брюки, ботинки… На смуглом лице сросшиеся брови и пронзительные черные глаза. И шапочка! Главная примета маньяка. Облегающая голову шапочка!
Мы полукольцом приближались к объекту, еще не зная, что предпримем.
– Надо заговорить с ним, – шепнула Алена.
– Спросим, где ножик прячешь? – хмыкнула я.
Валентина выглядела собранной и решительной. Чувствовалось, что она задушит мерзавца голыми руками.
– Мужчина, – противным голосом начала Ленка.– Мужчина, вы спички обронили…
Подозреваемый вопросительно уставился на нас… И тут из магазина вышла наша добрая знакомая – Камаля, лет пять назад перебравшаяся в жемчужину Севера из далекого Баку.
– Девочки! – обрадовалась она. – Как я рада вас видеть. А это Тофик, мой брат. Он только вчера к нам в гости приехал… По русски-то он не очень, вот и смущается…
Она что-то сказала "по-своему” брату, и тот заулыбался.
– Очень приятно…– разулыбались и мы.
– Заходите к нам в гости, девочки!– приглашала Камаля.
– Обязательно, обязательно! – киваем мы.
Все-таки южные люди такие приветливые! Тофик сиял улыбками и разглядывал нас с явным одобрением. Когда мы все же распрощались, то одновременно задали один вопрос:
– Интересно, он женат?..
– А мы его за насильника приняли, – расхохоталась Алена. – Я бы не против, если б он меня изнасиловал.
– И я тоже, – развеселилась Валентина. А я промолчала. Я ведь верная жена, хотя глаза у Тофика такие красивые.

Глава 12. Милиция идет по следу.

Сегодня я мою окна. С появлением "Мигов” и "Секунд” это дело совсем нехлопотное, а даже приятное. Если и дальше будет так тепло, можно скоро выносить на балкон горшки с цветами. На балконе второго этажа уже зеленеет герань. А потом начнется дача! Я люблю возиться на участке. Правда, огурцы и помидоры – это не для меня. Выращивать рассаду, потом таскать ее в теплицу, снова пересаживать. Слишком много мороки, когда на рынке летом всего полно. Но цветы! Моя гордость – флоксы и пионы. А еще дельфиниумы - синяя сказка, как пишут в журнале "Мой прекрасный сад”. Лилии, клематис, водосбор, астильба… Об этом я могу говорить долго. Надо попросить Владимира, чтобы в эти выходные туда свозил.
Такие приятные мои мысли, как обычно не вовремя, прервал звонок в дверь.
– Откройте, пожалуйста. Мы из милиции. – На площадке двое незнакомых мужчин. Боже мой! Что делать? Открывать или нет? Потребовать удостоверения? А проку-то: судя по детективам, фальшивые документы сейчас не проблема…
– Вот наши удостоверения, – один поднес к глазку какую-то книжечку.
Открою… А там будь что будет… В конце концов выскочу на балкон и заору. "Может, меня даже наградят. Посмертно”,– не к месту вспомнилась фраза Ю. Никулина из неувядаемой "Бриллиантовой руки”.
Я решилась. В коридор вошли два довольно молодых симпатичных человека, поздоровались и снова показали красные книжечки. Но от волнения я ничего не смогла в них прочитать.
– Вы Колесова Ольга Сергеевна?– спросил один.
– Да.
– Мы к вам вот зачем. Посмотрите, пожалуйста, на эту фотографию.
С маленького квадратика на меня смотрел рыжеватый человек в расцвете лет. Таким я представляла себе того финна, который должен осчастливить Лерку.– Вам знакомо это лицо?
– Нет.
– Посмотрите внимательно. Дело в том, что в его записной книжке мы нашли ваш номер телефона.
– ?!!
Ох, да это же, наверное, Олег! Тогда в ресторане я его видела долю секунды…
– Знаете, моя дочь, наверное, сможет вам как-то помочь. Но она будет только вечером, – совершенно растерянно сказала я.
– Очень хорошо. Мы зайдем часов в семь, вы не против?
– А вы не можете сказать, что все это значит?
– Он разыскивается по делу о нападении на девочек. Вы, наверное, слышали?..
Милиционеры ушли, а я впала в столбняк. Что было бы, если б в тот вечер я не сдернула Владимира с постели и мы не понеслись в "Гермес”? Страшно подумать. А Лерка… "Я в людях разбираюсь”… А я… Как я могла ее отпустить… Какой беды мы избежали… И ведь это он, наверное, зачем-то звонил нам. Пусть вечером Лерка расскажет и об этом милиции.
Я с нетерпением ждала дочь.
– Вот видишь, к чему ведет неразборчивость в знакомствах!
Но Лерка не испугалась, наоборот.
– Вот класс! Ужин с маньяком при свечах. Надо срочно звонить Степановой, она так и умрет от зависти.
– Лера! Тебе 20 лет! Что ты несешь? А если бы мы не приехали!
– А, ладно, мам. Все хорошо, что хорошо кончается.
– Но ведь это он, наверное, звонит! Зачем? Мне не по себе!
– "Схорониться мне надо”,– страшным шепотом просипела Лерка и расхохоталась. – А Толик приехал…– вроде бы не к месту добавила она. Но я все поняла: акции Толика теперь поднимутся на небывалую высоту. – Он мне котенка привез, ангорского, прелесть такая! – похвасталась она.
– Тоже нашел?– съехидничала я,– а кто за ним ухаживать будет?
– Мы и будем! Толик уже ему туалет купил, – дочку раздирало желание похвастаться.
Что ж, начали обзаводиться хозяйством, поздравляю. Никакие дифирамбы Толику не изменят моего к нему отношения. Ну, хорошо, что начали с котенка, а не ребенка…
Потом Лерка долго секретничала по телефону с подругой. Она явно была довольна, что попала в такую ситуацию. Вечером она гордо опознала Олега на фотографии.
– О чем вы говорили? Что он рассказывал о себе? – допытывались люди в штатском.
Лерке льстило такое внимание, но, увы, ничего важного она не рассказала. Реставратор не поделился с ней своими планами насчет местных девчонок. Про звонки она тоже рассказала и пообещала срочно связаться со следователем, если Петр или Сергей еще объявится. Но он больше не позвонил. А уже на следующий день все узнали – маньяк задержан. Им действительно оказался 28- летний москвич, приехавший в наш город по каким-то своим делам. Он сказал, что считает себя больным. Девочек не убивал, но остановиться в своем плотском желании не мог и не хотел. Подобные случаи уже были в Подмосковье и в Туле… Ну а все остальное выяснит следствие, а суд поставит точку. А зачем он звонил Лерке, мы так и не узнали. Может, укорял за бегство из ресторана.

Глава 13. Злодей задержан – можно отдохнуть.

Не буду пересказывать, что мне наговорил муж. Его пришлось посвятить в курс дела, потому что он вернулся с работы, когда серьезные дознаватели покидали дом… Гнев его, конечно, был совершенно справедлив. Я была готова подписаться под каждым словом. С Леркой состоялся серьезный разговор, закончившийся слезами обеих сторон и обещанием полного послушания. Дочь была похожа на примерную девочку до самого вечера, даже вымыла пол в бывшей своей комнате и полила цветы. Но, уходя к себе, огорошила меня вопросом, который сопроводила лукавой улыбкой:
– Мам, а когда я с Толиком, ведь ты так не волнуешься, да? Я вот тоже ему доверяю, он надежный… Ответить я не смогла и не захотела, лишь сухо пожелала дочери счастливого пути. Зато потом наступили милые денечки. На майские праздники мы съездили на дачу. Но хотя в городе было совершенно сухо, на участке лежал снег. Правда, кое-где на припеке уже торчали отважные фиолетовые крокусы. Руки просили лопату, но копать было еще нечего, поэтому я занялась уборкой в домике, а Вовка топил камин и бесцельно слонялся туда-сюда.
Вечером я снова открыла Достоевского: "Приступая к описанию недавних и столь странных событий…”.
– Мам, тебя к телефону! – позвала Даша.
Взволнованная Валентина:
– Ольга, можешь прийти? Надо поговорить.
– Хорошо. А что случилось?
– Не по телефону.
Валентину жалко. За эти полгода она совсем извелась.
– Вов, я дойду до Вали?
– Давай.
Пиво, теледива и чувство выполненного долга (муж, наконец, прочистил раковину) – вот досуг настоящего мужчины, примерного семьянина.
Валя живет недалеко, в унылом панельном доме. Наша квартира тоже далеко не элитная, но в "сталинке”. Иосиф Виссарионович, конечно, нагадил человечеству немало, но "сталинки” – это хорошо.
Меня встречает старый хромой доберман Грэй, сидящий на площадке. Вот сейчас будем с Валькой пить чай - две сорокалетние "девочки”, а рядом Грэй с потухшими глазами. Есть такая картина "Все в прошлом”– старенькие помещицы у столика в кустах сирени, а рядом собачка… Теперь у Валентины мне всегда грустно. Вот, казалось бы, лежал тихий Гриша в тренировочных штанах с книгой на диване – никакого от него проку. А ушел – трещина образовалась, не замажешь…
У открывшей дверь Валентины лихорадочно блестят глаза, синие круги на пол-лица. Но голос энергичен и тверд, как всегда.
– Идем на кухню, чтобы дети не слышали… Что расскажу!
Да, для меня и для Вальки – еще недавно верной жены – история нетипичная. Вчера ее коллега, тоже разведенная уговорила подругу провести уик-энд в компании с мужиками.
– Ну, сама знаешь эти разговоры, – кипятится Валька, –"Настоящая женщина должна иметь любовника…”, "Это адреналин в крови, это молодит… Отомсти своему козлу… А тут чуть ли не полковник…”. Ну, приехали на квартиру. Типа моей, только двухкомнатная… Так, все скромненько, но чисто. Двое мужчин, один Любкин, помоложе, мне достался такой коренастый, плотный вояка. Ну то-се, "чай, кофе, потанцуем”. Дотанцевались до разных комнат. Вроде все нормально. Потом снова собрались у стола. Уже дело к двенадцати, мне домой надо. Я детям обещала… Подкрашиваем с Любкой губки, а мой таким командным голосом:
– Девочки, посуду за собой надо бы убрать, квартиру в порядок привести… Это не моя хата…
– А вы?
– Куда деваться. Посуды-то немного. Но этот хмырь еще и поучает: фужеры неправильно ставите, надо ножками вверх… Любка еще пол подметала.
– Ну?
– Вымыли все. Говорят, можете теперь идти. Они еще и туфли наши на это время убрали, чтобы мы не сбежали. Во гады. Ну, обулись мы… Дверь открываем, и ты меня знаешь – я молчать не стала. Высказала все, что о них думаю, но уже с площадки.
– А они?
– Тот, второй, Любкин, голову, было, высунул, слушал, а мой хмырюга потом говорит: "Будете скандалить – милицию вызову”. Плюнула я прямо в глазок и ушла. Вот так мы погуляли!
– Но адреналин-то выработала!
– Да уж, по самые уши!
Мы приходим к выводу, что выродились мужики на Руси.
– Ты Люську не просила объявление у нее там дать?
– Еще бы! Две фотографии она с собой забрала – анфас и профиль. Жду теперь привета из мест не столь отдаленных.
Поговорив еще немного о трудностях любви, мы расстаемся. Уф, от таких историй хочется натянуть юбку на колени потуже и семенить к законному супругу, отгонять от него мух и подливать пиво в стакан.
Дома я неожиданно пылко чмокнула мужа в седеющий висок.
– Милая,– растрогался он. – У нас все хорошо. Только я футбол смотрю, не мешай, пожалуйста.
Чего уж, "между гнилыми яблоками выбирать не приходится” (В. Шекспир). Пусть смотрит свой телевизор. А я остаток вечера провела с Дашкой. Сегодня она дома. Эдик приболел. Лерка не разлучается с Толиком, звонила, сказала, что не приедет. Ну, уж лучше пусть будет с ним, чем с маньяком… В этом она права.
А мы с Дашкой разбирали ящики в письменном шкафу. Бумажки в нашем доме множатся и множатся. Письма, открытки, тетрадки детей… Иногда мы набираемся решимости и устраиваем чистку архива, но обычно чистка превращается в читку, а потом все возвращается на свои места.
Вот письмо от Вовки из армии: люблю, люблю, люблю через строчку. А вот фотография мужа-абитуриента. И правда смешной –волосы до плеч цыганскими кольцами, рубаха в петухах, непомерной ширины полосатые клеши. Неужели я с таким чучелом ходила по улицам! То-то мама с ума сходила. Вроде, даже пресловутый Толик получше выглядит. Сам супруг велел эту фотографию выбросить, но у меня рука не поднимается. Поэтому спрятала к себе в стол.
А вот эту бумажку добыла Лерка. Однажды она пришла с горящими глазами: " Мама! Мы со Степановой сегодня с администратором Газманова познакомились. Скоро привезет его с концертом. Смотри, автограф!” А на клочке салфетки: "Девочькам Энска от всей душы!” Ну, вот это и выбросим. Остальное снова запихивается в ящики. Славно поработали!
–Пора, Дашка, спать, первый час уже.

Глава 14.Затишье бывает перед бурей.

Теплые деньки прошли. "Май- чародей” начался с холодных дождей, иногда разбавленных снежной крупой. Но "у природы нет плохой погоды”, если на душе благодать. А я, наконец, поняла, что значит жить без принудиловки. Для поэтов май – пора любви, для учителя – страшная пора перед экзаменами, а для неработающей – такой же календарный отрезок, как январь или август. Я продвинулась в своем чтении Достоевского до второй главы. Сходила с Аленой в драмтеатр полюбоваться на заезжего гастролера Аморальского в малобюджетном спектакле. Зрелище произвело удручающее впечатление. Текст Аморальский разбавлял отсебятиной типа " а такой- сякой (называлась фамилия нашего губернатора) до сих пор со своим крокодилом живет…” Зал ржал утробным смехом, а нам было противно. Я не интересуюсь местной политикой, губернатора видела только по телевизору, но за его жену мне стало обидно. Думаю, Аморальский ее знать не знает, просто тужится завоевать успех любой ценой. Со второго действия мы ушли. Утешало, что билеты достались бесплатно: какие-то спонсоры их выделили Алениной школе. Платить триста рублей за сомнительного качества шутки, созерцание болезненно обрюзгшей фигуры скандального актера было бы обидно.
Даше Эдик подарил диск Бизе, " классика в эстрадных обработках”, и теперь вечера были озвучены " Хабанерой” и "Песней тореодора”. У Вовки на работе случился пожар, он сильно нервничал, но зато стал меньше пить. Какие все- таки разные люди! Кто- то уходит в омут пьянства с головой при неприятностях, а муж, напротив, мобилизуются.
Лерка после института приходила к нам, без конца жевала, потом минут на двадцать отключалась на тахте. Я это называю " сон Штирлица”. Тот тоже умел уходить в объятия Морфея строго по расписанию.
Однажды мы очень хорошо провели вечер у мамы. Мама, я уже говорила, человек энергичный. У нее есть такая же спорая подруга Маргарита Сергеевна, генератор идей. Иногда, по- моему, дурацких.Зато они женщины, а не старушки, бойкие и жизнерадостные и вечно заняты. В данный период они были озабочены продажей Маргаритиных сокровищ. Та, наконец, собралась ставить телефон, пенсии, конечно, не хватает, поэтому и решилась на продажу двух реликвий: бронзовый Сухэ-Батор на коне и нож из моржовой кости с резными картинами из жизни чукотского народа. Эти вещи Маргарита приобрела на заре своей бурной жизни, которая прошла на Крайнем Севере или Дальнем Востоке. Я этих вещей не видела, а мама описала их именно так. За тяжеленного Сухэ-Батора антиквары давали немного. Но его неожиданно купил краеведческий музей. Нож никто оценить по достоинству тоже не мог. Само слово " моржовый” почему- то вызывало у покупателей смех. Но пожилые дамы решили довести миссию до конца, обзвонили всех знакомых, предлагая хитрую вещицу. И вот сегодня утром чей-то внук, "новый русский”, ее купил. Всю предпродажную неделю подруги в мыле носились по городу, а потом мама на процент от сделки устроила нам ужин с шампанским, во время которого ни разу не вспомнила ни о "хулигане”, ни о выработке стажа. Я уже стала привыкать к благолепию в нашей семье.
Как-то в теплый вечер я даже вытянула Вовку на прогулку. Мы неспешно дошагали до гордости нашего города – белоснежной колокольни, полюбовались величественным Софийским собором и, довольные, свернули в березовую аллею, уже окаймленную зеленой дымкой.
"Мама!”– раздался звонкий голос Лерки. Из-за здания музея к нам выплыли две фигурки, чем- то похожие на лису Алису и кота Базилио. Лерка сияла, а Толик в неизменной кепке конфузливо отворачивал физиономию.
– А мы гуляем, сегодня погодка классная,–чирикала Лерка.-Смотрите, что у Толика с лицом. Ха-ха-ха!
Зять-обормот все-таки явил нам свой лик. Под левым глазом у него переливался всеми оттенками синего огромный фингал.
–Это не ты его? – поинтересовалась я.
–Нет, какие-то малолетки наскочили у магазина и избили,–так же лучезарно улыбаясь, пояснила Лерка.
Она была явно счастлива, что под ручку прогуливается со своим избранником майским вечерком. Все как у людей.
Встреча с этой парочкой изрядно снизила впечатление от прогулки.
–Боже, Лерка совсем сдурела! Может надо в церковь сходить, помолиться за нее, – вздыхала я.
А муж изрекал свое постоянное: "Ты поговори с ней”.
А через два дня, когда Лерка опять забылась "сном Штирлица” после института, зазвонил телефон.
–Позовите Леру,– попросил незнакомый сдавленный голос.
–На,– сунула я трубку сонной дочери. И остановилась послушать, хотя обычно так явно этого не делаю. Лерка разом переменилась в лице:
- В больнице? Ранен? Ножевое? Когда? А-а-а… Ночью… Да, приду. Какая палата?
Закончив разговор, она недоуменно пожала плечами.
– Это Вася, друг Толика. Говорит, они оба в больнице. Кто- то вчера на них напал. Толику сделали серьезную операцию… Нечего было шляться где попало!– в сердцах бросила дочь.– Обещал вчера прийти пораньше, я его всю ночь ждала. Ладно , схожу в больницу и все узнаю.
– Купи хоть сок что ли,– сказала я, а сама подумала : "Что-то часто на него нападают” , но не стала ничего говорить расстроенной Валерии.
 
Глава 15. "Пожар во флигеле или подвиг во льдах”.

Из больницы Лерка вернулась озадаченная. Новости такие: Толику оперировали кишечник. Он лежит весь в каких-то трубках, с капельницами. Есть ему ничего нельзя, даже сок. У Васи-кореша ранение в области легкого. Но он выглядит бодрее, хотя говорит с трудом, задыхается. Именно он ввел Лерку в курс дела.
Вчера вечером Толик с Васей ехали из гаража на отцовской "Волге”, увидели у супермаркета на обочине "восьмеру” своего друга Саныча. Решили остановиться и поздороваться. Тут откуда-то вышел бугай весь в коже, в цепях, попросил покурить. Ребята не курят – это, по моему, самое несомненное достоинство Толика. Услышав отказ, бугай свистнул. Выскочила откуда-то целая шара (откуда ? – мелькнула у меня мысль. Напрашивается –из кустов, но никаких кустов в том месте нет) и начала тыкать ножами несчастных парней. Но они не растерялись и смогли, истекая кровью, засунуть самого главного в багажник и отвести в милицию. Когда им жали руки, Толик почувствовал, что у него вываливаются кишки, и уж тут их на милицейской машине с мигалкой отвезли в больницу.
Что-то смущало меня в этом красочном рассказе.
– Их теперь наградят, наверное, именными часами за поимку преступника, – только и вымолвила я.
– Не знаю,–неуверенно протянула Лерка.– Но следователь в больницу уже приходил.
– Ну, а Толик вообще ничего не говорит?
– Да сказал… Знаешь, он почему- то не про Саныча сказал, а про Мишу. Вроде там еще Миша был. Ему зубы выбили. В общем, я не поняла. Он мало говорил, все Вася рассказывал… Ты папе пока не говори ничего, ладно?
– Не скажу,– пообещала я . – Но Даше- то можно?
– Скажи.
Тихая Лерка засобиралась домой. Потом с прогулки пришла Даша. Я рассказала ей печальную сагу о Толике. Муж опять задерживался, и поэтому мы могли всласть посплетничать.
А на следующий день я пошла в магазин. У киоска с газетами остановилась. Много лет я покупаю здесь " Комсомолку” и "Собеседник”, но сегодня мое внимание привлекла местная газета. "Драка фанатов у ночного клуба”,– кричал заголовок на первой странице. Это интересно.
– Вам как обычно?– улыбнулась продавщица.
– Да, и еще вот этот номер, пожалуйста.
Я тут же пробежала глазами заметку.
У ночного клуба "Меркурий” произошла разборка между футбольными фанатами. В ход были пущены ножи. Одного из участников драки противники засунули в багажник и хотели куда- то увезти. Но были остановлены милицейскими машинами. Юношу из багажника немедленно доставили в больницу, где ему была сделана срочная операция.
Не Анатолия ли хотели вывезти на свалку? Что-то чересчур много совпадений. Наш город не особо шумный, хотя, конечно, в нем всего хватает: и наркоманов, и драчунов, и дураков, и пьяниц. Но чтобы в одну ночь в разных багажниках по разным адресам везли людей… Не верю!
Конечно, я сунула заметку дочери. Та побледнела.
– Ты думаешь, это про Толика? Это он – из багажника?
–Ты сама посуди: две драки с поножовщиной в одну ночь, всех везут на операцию.
Лерка, полная решимости восстановить истину, помчалась в больницу. Вернулась она успокоенная.
– Не-е, мам, Вася говорит, это журналюги перепутали.
Железный аргумент, ничего не скажешь. Тем более, что…
– Толик даже засмеялся. "Во врут,” – сказал.
– И в багажнике был не он?
–Конечно! Я же тебе рассказывала. Это они того беспредельщика ментам привезли…
Да, и в суд ходить не надо. Толик сказал– значит, так оно и есть. И в кого она такая упрямая уродилась! Я – человек довольно покладистый. Муж тоже… Еще неприятно поразила лексика дочери: "журналюги”, "менты”. Воистину, с кем поведешься…
Глава 16. Привет из солнечного Тампере.
Лето приближалось неотвратимо. Выходные мы с супругом проводили на даче. Потеплело, и я смогла насытить свое страстное желание покопаться в земле. Уже запестрели тюльпаны и нарциссы. Уже хлопотливые соседи посадили картошку нам, лентяям, в укор. Я посеяла зелень, покрасила забор. По ночам сладостно ныла поясница, горели щеки и уши. Типичное состояние русского дачника образца ХХ1 века. Мы чаи гонять из самовара в тени раскидистой липы не приучены, как герои Чехова. Китайская лапша, бутерброды – и на природу. Смешная песенка есть у группы "Ленинград” на эту тему, правда, с ненормативной лексикой:
Вот будет лето,
Поедем на дачу,
В руке лопата,
Лерка исправно ходила к любимому в больницу. И Вася, и он шли на поправку. Сначала разрешили пить кефир, есть йогурты, потом бульон. "Мы уже гуляли около речки,” – хвасталась Лерка.–К концу мая Толика выпишут”. Я кивала, пусть выписывают, кровожадной меня еще никто не называл.
У Даши приближались выпускные экзамены, но они ее особо не волновали. " В школе не оставят, правда? –резонно спрашивала она. – Я ведь неплохо учусь. А уж в какой-нибудь технологический, как Лерка, поступлю.”
А в один из дней Дашка, вернувшись из школы, принесла коричневый пакет: ”В нашем почтовом ящике лежал.” Матушки! Из Финляндии! Я уж и забыла, что поручала Люське опубликовать фото моей красавицы.
Мы бросились изучать содержимое. Три письма, и все на чистом финском. Слова совсем не похожи даже на английские. "Talviharrastuksiini” . Что это значит? Надо словарь искать. У Валентины, наверное, есть.
Девчонки пытались все-таки прочитать хоть что-нибудь.
–Во! 190- 100. Это, наверное, рост и вес, – увидела Даша.
– Надеюсь, не наоборот ,– мрачно пошутила Лерка.
–А этот 178-78. Все гармонично, –теперь уж и я стала разбираться в чужом наречии.
–А вот этот, наверное, спортсмен, похожие буквы, – продолжала языковые изыскания Даша.
–А этот рокер, – меня это занятие тоже увлекло. – "Heavya ja Rokkia”, небось, тяжелый рок…
–Ну, вы все поняли и без словаря, –хмыкнула Лерка.
– А ты им ответ на русском напиши, – посоветовала я , – или на английском. Мол, читала, что поняла , то поняла: ты ,спортсмен, молодец, держишь себя в форме. Ты, братец, толстоват, пей поменьше пива. А с тобой, рокер, будут переписываться сестра с другом, т.к. я люблю попсу.
– Нет, надо все-таки перевести,– загорелась Дашка. Ее, наверное, обуяло желание пообщаться с рок-братом из соседней страны.
–А помнишь в КВНе вопрос "Эт-та кто стоит на месте? Эт-та фины к нам бегут”,– спела Лерка, подражая тягучему балтийскому акценту.
– А в "Особенностях национальной охоты” хороший финн, добрый и симпатичный, – вступилась Дашка.
–Да ну, – фыркнула Лерка. – Он совсем уж….
…Не похож на Толика, – мысленно закончила я.
–И ни в какую Финляндию я не поеду ,учтите,– предупредила Лерка.– Мне и здесь хорошо.Я родину люблю.
– Все ясно: "не нужен мне берег турецкий, и Африка мне не нужна” – пропела я. Еще одна иллюзия разбита вдребезги.
Вечером муж внес свою лепту в разбор достоинств маленькой, но дружественной страны:
–Крепкие мужики, водку пьют, не закусывая.
–А ты от куда знаешь?
– Да с кем я только ни пил! Но это для блага семьи, ты понимаешь? – супруг быстро сменил ностальгические ноты на деловые.
– Давно все поняла, – махнула я рукой.
Письма убрали в ящик комода и благополучно о них забыли.
Посевная страда, окончание школы, состояние кишечника Толика– все эти заботы являлись для нас куда более важными.
Кстати Валентине тоже пришли письма. Она хвасталась по телефону:
– Есть очень перспективные товарищи. Вот слушай: 65 лет, четверо детей, но все живут отдельно. Фото прислал. Ничего дядечка, зубы вставные, с бородой… Или вот…правда 70, но живет в Хельсинки. Чем не жених? А один вообще мальчик – 53 года, двое взрослых детей. Буду отвечать всем.
Мне было приятно снова слышать бодрый Валин голос. Пусть пишет хоть на Луну, раз это ее развлекает. Ведь первый раз она не говорит о Грише. Алена тоже загорелась идеей найти себе заграничного мужа.
– Что ж я раньше не догадалась? – горевала она. – Надо тоже отослать свое фото. Павел меня достал, постоянно ворует продукты, а к себе в комнату замок врезал, чтобы я его лохмотья не сперла.
Всегда приятно знать, что есть какой -то выход. И если здесь где мы родились, проблемы нас окончательно придавят, мы все -таки выползем из под их груды, побитые, но не сломленные и уедем в благополучную страну, где нас так ждут высокие, толстые добрые мужчины. Жаль только, что язык у них такой трудный.
Глава 17. "Нам не дано предугадать”.
Три, на первый взгляд, не такие уж значительные события сыграли неожиданно важнейшую роль в отношениях между Лерой и Толиком.
1 июня обычно выпускники всей страны пишут сочинение. Я-то знаю кухню этого экзамена прекрасно. Ребята идут на всяческие ухищрения: вписывают шпоры на поля книг, оставляют их в туалетах, чтобы в нужную минуту воспользоваться. В рекреации дежурят мамы, готовые передать чаду нужную информацию любым путем, хоть в стакане с чаем, хоть в виде татуировки на куске вареной колбасы. Всякие "золотые сочинения” и Интернет очень облегчили жизнь молодому поколению. Зато учителя сидят потом до позднего вечера, проверяя гладко изложенные чужие мысли. Да и что своего может написать молодой человек о Кутузове и Наполеоне, когда его голова забита совсем другими мыслями. Даша права: никого в школе не оставят, всех выпустят. Единственная трудность этого экзамена – его продолжительность. Но за шесть часов даже самый тупой может хоть что-то списать.
Первый раз за двадцать лет я провела это утро дома. С Дашей мы договорились потом пойти по магазинам за туфлями на выпускной.
К трем часам я подошла к школе и встретила дочь. В милом кафе с устрашающим названием " Гильотина” мы выпили кофе, потом долго мотались по ЦУМу. Дашка выбирала туфли тщательно, даже въедливо. Так что вернулись домой мы довольно поздно. Встретила нас Лерка. Грустновато-мечтательная, что ей несвойственно. А в зале стоял в вазе дивный букет кремовых роз.
–Эдик принес, –пояснила Лерка. –Я из института иду, а он, говорит, уже целый час в подъезде торчит. Сюрприз хотел сделать. Вы хоть бы домой зашли! Или бы ты, Дашка, его предупредила. Жалко парня прям стало.
Какие-то новые интонации появились в ее голосе. За два года их с Толиком небывалой любви тот ни разу не приносил цветы, не встречал из института… Но дочь быстро взяла себя в руки и ,чтобы загасить искры устаревшего немодного романтизма , отправилась в больницу. Вернулась она радостная. Завтра безвинно пострадавшего отпустят на выходные, а там, глядишь, и вообще выпишут.
–Вот уж и действительно, на нем все как на собаке заживает, – смеялась она, но на розы косилась с легкой элегической печалью во взгляде.
В субботу мы с мужем как обычно уехали на фазенду, где не столько работали, сколько опробовали новую коптильню, а дома вечером обнаружили мрачную старшую дочь, сидящую за компьютером. Когда муж занял привычную боевую позицию –диван и подушки, я расспросила Лерку о долгожданной встрече с болящим. Оказалось, что ночь любви вышла изрядно подпорченной. Оголодавший на казенных харчах Толик дома чего-то такого наелся вкусного, что не успел он войти к подруге, как в животе у него заурчало, зафырчало, заболело, засвистело.
– Всю ночь в туалете просидел, стонал да кряхтел, – сердито завершила рассказ Лерка.
– Конечно ему надо диету теперь соблюдать, а вообще жалко парня, – посочувствовала я.
– Во-во диету, а он баранины навернул…Сам баран! – в сердцах бросила дочь.
Еще один камень в портрет нашего героя кинула, сама того не ведая, простая санитарка с испитым лицом. Оказывается, на днях, когда Лерка навещала своего ненаглядного, она услышала, как тетка со шваброй сказала ей в спину: "Какая краля к нашему кренделю ходит, кто бы подумал”…
– Почему " кренделю”?– удивилась я.
– Я тоже спросила Толика, а он говорит: "Меня так прозвали, потому что я все калачиком сворачиваюсь, когда сплю”. Придурок !
–А по –моему ,очень трогательно – как котик,– вполне искренне сказала я. На фоне других подвигов Толика эта его привычка была такой безобидной. Ан нет. То, что крендель и баранина вызвали у Лерки сомнения в ее Большой и Светлой любви, меня даже как-то обидело. Мало ли было других более веских поводов. Видимо, прав был великий мудрец Тютчев, предупреждая, что "нам не дано предугадать, как наше слово отзовется”.

Глава 18.Мужские игры на свежем воздухе.

Толика выписали. Но я видела, что в их отношениях появилась трещина. Дочь отсиживалась у нас, тем более у нее началась сессия. Даша получила свои "четверки” за сочинение, сдала алгебру и резвилась перед выпускным. Они с Эдиком повадились ходить в сэконд-хэнд, притаскивали оттуда какие-то платочки, футболки, радостно трясли ими у меня перед носом, доказывая, что все это жутко фирменное и страшно дешевое. Я особой красоты в поношенных штанах и толстовках не находила… Одно примиряло – действительно смешная цена. Пусть дети тешатся…
Подруги мои в школах были завалены делами, а я блаженствовала. Достоевского отложила как не соответствующего летнему настроению. Глотала детективы, ездила на дачу. Идиллия! Я уже стала подумывать о том, чтобы попробовать себя в живописи, так как в детстве неплохо рисовала, но тут на первый план вышел супруг. Наверное, решил, что слишком давно не щекотал мне нервы.
– Завтра у нас совет директоров,– объявил он, вернувшись с работы. – Я должен выглядеть хорошо…даже отлично… А потом,–он немного замялся,– потом поедем на дачу к нам.
– И женщины будут?– взвилась я.
– Не, какие женщины. Такая тесная мужская компания. Шашлыки, карты.
–Водка, водка и море пива,– закончила я его мысль.
– Ну, выпьем немножко, не без этого.
Сердце мое заныло. Я уже представила себе, как грузные фигуры в черных костюмах падают на мои клумбы, нелепо взмахивая руками.
–Вовка! Если хоть один цветок вы растопчете, я… я не знаю что…
– Оль, честное слово! Посидим в доме. Да я и не могу отказать Сергею Сергеевичу. А он хочет нашу дачу посмотреть.
– Сам-то поменьше пей.
– Конечно, я же хозяин. Все приберу потом.
–Пиво после водки не пей!
–Ни- ни…
–Закусывай!
– Конечно, конечно.
Утром сияющий чистотой супруг в новой рубашке, отглаженном костюме отправился на работу. Напоследок я напомнила:
– Цветы, пиво, порядок…
– Все помню! – супруг ушел окрыленный.
Пытаясь отвлечься от мыслей о даче, я прошлась по магазинам, купила новую книгу Донцовой… Постирала занавески в кухне…
Лерка лихорадочно писала шпоры. В списывании она виртуоз. За Дашей зашел Эдик, и они ушли к кому-то на день рождения… Вечером я снова смотрела "Жестокий романс” по видику. "Мохнатый шмель на душистый хмель…” Интересно, какие шмели топчут мои кусты. Уже ушла к себе Лерка, началась вторая серия фильма, вернулась довольная Дашка и легла спать. Хорошо, что у меня есть новая книжка. 12… Час ночи… Около двух я услышала шум машины во дворе, потом неясное бормотание, тяжелые шаги и, наконец, перед моими глазами предстал муж… Он даже ничего не мог говорить. Резкий аромат перегара, чеснока и каких- то специй наполнил прихожую. Галстук в руке, ботинки расшнурованы, на пиджаке пятно от кетчупа… Орел!
– Все хоро…
Я дотолкала тело супруга до кровати, стянула брюки. Он так и уснул, крепко сжимая в руке галстук. "Что тебе снится, крейсер "Аврора”?” Наверное, бой. Так угрожающе он вскрикивал всю ночь. Несся либо на коне с шашкой в руке, потому что крепко сжимал галстук, который так и не смог сорвать с шеи. А еще вернее, на коне, но с рюмкой, непременно.
Утром, виновато потупясь, Владимир объявил программу действий на сегодняшний день.
– Оль, я сейчас за машиной схожу. Съездим на дачу. Там кое-что убрать надо. Меня до обеда отпустили.
– Пионы!!!
– Не, все нормально. К цветам никто не подходил. Вообще тихо посидели, но надо посуду помыть, так, убрать по мелочам.
– Тихо посидели, а ты никакой пришел, совсем ничего не соображал, – злобилась я.
– Да это я в машине уснул, а там и не пил почти.
Жалко, что я не сфотографировала мужа вчера. Впрочем, таких снимков может быть уже толстенный альбом.
И вот бедная рабыня Изаура поехала ликвидировать следы пиршества варваров. Первое, что неприятно поразило меня – исчезновение двух столбов на полянке перед домом. На них мы вешали гамак, так как могучих раскидистых деревьев еще не вырастили.
– ??– безмолвно я выкинула ленинским жестом руку по направлению к двум ямкам.
– А это Сергей Сергеевич решил полежать в гамаке.
– И выворотил столбы?
– Не, они пополам сломались. Сгнили, наверное. Он только сел, и они треснули.
В Сергее Сергеевиче не меньше центнера. Я представила его, запутавшегося в гамаке, как акула в сетях. Смешно.
На пороге стояли дорогие легкие мужские туфли.
– ???– снова протянула я указующий перст.
– А это Сергей Сергеевич оставил…
– А ушел как?
–В носках, – пожал плечами муж.
–Хорошо, что туфли не сперли за ночь. Ну, видно, Сергей Сергеевич неплохо порезвился на свежем воздухе. Рада за него.
В комнате особого беспорядка не было. Немытая посуда вынесена на кухню. Только…
– А стол где?
– Вот,– тихо сказал муж. У стены были аккуратно сложены остатки того, что недавно служило столом.
-– Канкан что ли танцевали?
– Нет, Сергей Сергеевич с Палычем решили на руках бороться, кто сильнее…Ну вот… Я соберу его, ты не думай.
– Много ты чего собрал, – вздохнула я.
– Но цветы мы не трогали, как обещали! Иди проверь! –торжествующе воскликнул муж.
Да и правда! Мои любимые пионы радовали глаз пышными белыми и розовыми головками, а про столбы и стол я ведь ничего и не говорила.
– Знаешь, мужикам у нас очень понравилось! Сергей Сергеевич сказал: "Аура у вас”, – льстиво лепетал Вовка, видя мою спокойную реакцию.
–И что из этого следует?
– Говорит, обязательно еще приедем…
– Ага, еще можно сломать стулья и диван,– согласилась я и пошла мыть посуду, ибо убоится жена мужа своего.

Глава 19. На арену выходит племянник.

Чем хорош мой благоверный, это тем, что после пьянок он обязательно делает что-нибудь приятное. После мужского пикника на даче он устроил мне чудесную поездку в знаменитый монастырь, который находится на территории нашей области. Просто медовый день получился! Мы вернулись дружные и довольные, переполненные впечатлениями, а дома нас ждала зареванная старшая дочь.
– Что случилось?
– Ничего, абсолютно ничего,– c истерическими интонациями ответила она.
Я наступила Вовке на ногу, чтобы не лез с расспросами. Наедине я добьюсь истины, не сомневаюсь. А истина оказалась непростой. Вчера Толик предложил Лерке расстаться. Мол, он видит, что она к нему изменилась, что любовь прошла. Но это все чушь, его предположения. Скорей всего, у него появилась еще какая-то девчонка. Недаром Лерке все кошки снятся. И не то, что она, ревнует или жалеет, нет. Просто обидно и противно, что он первый такой разговор начал… Гад, придурок, сволочь. Я помогала дочери подбирать наиболее точные характеристики, а душа ликовала и пела Не ждала от нашего кренделя такого подарка.
Кое-как успокоив дочь, я решила ковать железо пока горячо. А то опять Толик приползет на коленях, да еще держась за свежий шов рукой, мало кто устоит!
Я позвонила Валентине.
– Ты помнишь, племянника нам обещала? Он свободен еще?
– А как же! Умница, симпатичный, двадцать семь лет
–А почему же тогда свободен? – с подозрением спросила я.
– Он же учится и работает! Экономический закончил, теперь на юрфаке заочном.
– А у меня Лерка с Толиком рассорилась. Может, познакомить ее с твоим родственником? Вдруг что получится?
Общеизвестно, что женщины любят сводничать, поэтому на мое предложение Валентина откликнулась даже с избыточным энтузиазмом.
- Я сейчас же позвоню ему и все узнаю. Потом тебе перезвоню. Чао!
Лерка уехала к себе, а я уже через пятнадцать минут примеряла на себя роль свахи. Валя радостно кричала в трубку, что дело сделано. Игорь-так звали племянника-с удовольствием завтра же встретится с " красивой интеллигентной девушкой из хорошей семьи” - так охарактеризовала Лерку Валя. Я с сомнением покачала головой, слушая эту фразу. Причем сомнения вызывала и Леркина интеллигентность, и качественность нашей семьи. Завтра в шесть вечера он будет нам звонить. Одушевленная перспективой с нами породниться, Валька разглагольствовала уже о том скором времени, когда я стану бабушкой, а я все меньше верила в то,что из нашей затеи выйдет что-то путное. Слишком хорошо я знала свою дочь.
И она меня не обманула. О, Лерка орала на всю квартиру, чтобы я не совала нос в ее дела, что ей скоро стукнет только двадцать один год , а не тридцать. Она не старая дева, и вообще ей никто не нужен. И еще много чего.
Сегодня я сама почти на все 100% была согласна с ней. К тому же я понимала, что это кричит ее боль из-за Толика и сданного на тройку экзамена. Но колесо уже завертелось, пущенное моими же руками, поэтому я решилась на крайне непедагогический шаг.
– Лер, машина уже заработала. Он через час будет звонить.
–А мне-то что! Тебе надо, ты с ним и говори, – рыдала и грубила дочь одновременно.
– Сходи уж на часок. А я тебе 100 рублей дам.
Рыдания поутихли.
–Зачем? Не надо… Ну, давай…Схожу… Где моя косметичка? – вот такую богатую гамму чувств пережила дочка буквально за пять минут. Потом она долго красилась в ванной. Вышла улыбающаяся. Слез словно и не было, но "деньги вперед”. А у меня на душе стало погано. До чего я дошла. Торгую собственной дочерью, словно персонаж пьесы Островского, причем сугубо отрицательный. Хотя деньги-то я ей же и даю. В общем, совсем запуталась.
Племянник Валентины оказался человеком пунктуальным, позвонил ровно в шесть, пригласил в пиццерию.
– Я пошла, но ненадолго, как договаривались.
Лерка легко сбежала вниз по лестнице, а я кинулась к иконе Богородицы. "Дорогая, ты же мать, помоги. Отведи Лерку от Толика. Пусть этот Игорь окажется хорошим парнем. Пусть они понравятся друг другу и все пойдет так, как рассказывала вчера Валентина.”
Но дочь вернулась часа через полтора довольно кислая.
– Ну, как погуляли? Понравился он тебе?
– Ничего, но зануда. Правда, вежливый такой, обходительный. Завтра в кино зовет.
– Пойдешь?
– Да не знаю. Впрочем, все равно делать нечего.
Лерка сходила в кино, еще пару раз в кафе, но чувствовалось, что эта моя затея потерпела крах. Мне до слез было жалко, видимо, неплохого парня, которому, скорее всего, понравилась Лерка. Зачем мы его втянули в это. В конце недели я позвонила Валентине.
– Вроде, получается? – оживленно сказала она. – Сестра говорит, Игорь никогда так часто из дома не уходил.
– Ой, Валя, я каяться звоню._– Зря все это. Ты как-нибудь объяснись с Игорем, можешь про Лерку гадости говорить, но не получится у них ничего. Я ведь вижу.
Валентина простилась со мной холодно, и я ее понимала. Бедный, бедный племянник, прости нас!

Глава 20. Новый персонаж – новые надежды.
 
С утра мы с мужем поругались, несмотря на чудесное летнее солнце, врывающееся в квартиру через открытый балкон, распахнутые форточки, сочившееся сквозь тюль. Виновата была я, но если подойти к делу объективно, то легкая промышленность. Почему не придумают мужчинам колготки или гольфы. Почему только носки? Я ненавижу этот предмет мужского туалета. Они мерзкими клубочками валяются по углам, вечно теряются при стирке и потом надо нудно их идентифицировать, чтобы получить искомую пару. По крайней мере у нас дело обстоит именно так. А вообще это утро, которое мы так бездарно испортили, было началом знаменательного дня. Вечером мы с Дашей уходили на ее выпускной. Дарья, воспитанная рок-культурой, начисто отвергла всякие длинные платья с вырезами спереди и сзади. Она тщательно выбирала себе наряд, чтобы не изменить своему имиджу. Именно сегодня мы смогли увидеть ее во всей красе: пестрая юбка с какими-прорезями, неровными краями, аппликациями, мятая белая блузка, которую я по простоте душевной хотела разгладить, и башмаки на толстенной подошве. Бабушка, пришедшая поздравить внучку со знаменательным событием, глубоко вздохнула. Не повезло маме с нами. Она любит аккуратные стрижки, кружева, банты и туфли на шпильках. А мы с Дашкой трясем распущенными волосами, обожаем всякие хламиды и удобную обувь на платформе. Помню, как в молодости я обрывала всякие галстуки и жабо на купленных мне родителями блузках, за что и получала, конечно. Жизнь сделала более терпимой и маму. Она ограничилась только вздохом "Ну, у вас есть в кого быть хиппи, мать все с детства делала по-своему”.
– Это ты про меня? – я чуть не упала со стула от изумления.– Уж я-то всегда послушной девочкой была!
– Очень, челку дикую вырезала еще в шестом классе, на джинсах дырок наделала на новых, а как ты замуж выскочила! Я тогда чуть не умерла! А еще удивляешься, "в кого Лерка”.
Дискуссию устраивать я не стала, но в душе была совсем не согласна с мамой. В целом я росла очень спокойным ребенком и хлопот им особых не доставляла. Ну, а замуж вышла по любви, о чем и не жалею. Не сравнивать же Вовку с Толиком!
Лерки почему-то еще не было, когда мы с Дашей отправились в ДК на торжество. Надо сказать, что особого волнения я не испытывала, так как все это уже проходила со старшей дочерью. А Дашке вообще противны официальные церемонии. Они с Эдиком любят ходить в гости туда, где на кухне горами лежат бутерброды, горят свечи, а гости сидят на полу. Я в молодости тоже такое любила.
Само словосочетание "выпускной бал” у меня не вызывает никакого трепета. За годы работы я поняла, что это не более чем узаконенная пьянка учеников вместе с учителями. Довелось видеть и перепивших питомцев, и невменяемых наставников. Дашка, небось, сбежит пораньше с Эдиком. Так что и я задерживаться долго не собиралась и уже в десять часов вечера шла домой, неся в сумке новенький аттестат младшей дочки.
Летом ночи у нас светлые, поэтому даже с моим зрением я ошибиться не могла: на другой стороне улицы стояла тонкая, как стрелка, моя старшая и разговаривала с каким-то невысоким парнем в светлой одежде. Наверное, это Игорь. По-моему, симпатичный. Может, зря я мучилась, зря Вальку расстроила. Лерка вон, вижу, смеется, парень тоже улыбается. Я не стала окликать довольную с виду пару и пошла дальше.
Дома меня встретила тишина, прерываемая отрывистым всхрапыванием. На журнальном столике недопитая бутылка пива, вторая пустая на полу. Видно, супруг тоже праздновал окончание школы дочерью. Дождался б меня! Выпили бы шампанского! Все у нас как не у людей… Звонок в дверь прервал мои печальные мысли. Лерка! И Игорь… или не Игорь…
– Мама, мы на минуту! Леша, проходи. Мам, это Алексей. Мы сейчас уйдем! Как Дашка? Какой у нее аттестат? – тараторила Лерка, сбрасывая туфли и натягивая на ноги босоножки. – Мы сейчас на Кремлевскую площадь пойдем. Там " Европа- плюс” праздник проводит.
Парень только улыбался. Я исподтишка его разглядывала: постарше Лерки, лет двадцати шести (браво, экстрасенс! Извиняюсь за свои злобные наветы), блондин, лицо умное, одет со вкусом. Конечно, главное, чтобы человек был хороший. Но почему-то красота души редко сочетается со спортивными штанами и рубахой, расстегнутой до пупа. Так прошлым летом щеголял Толик. Внешним видом этот Леша выгодно отличается от своего предшественника. Ну, поживем – увидим. Да и Лерке действительно всего двадцать. Не так уж это и много. Мы-то с подругами в ее годы уже гордо носили беременные животы, но кто сказал, что это правильно Странно, стоило мне уйти из школы, как я стала терзаться постоянными сомнениями. А ведь , работая педагогом, я твердо знала, что хорошо, а что плохо. Еще пыталась кого-то учить жить, а теперь у самой сплошные вопросы.

Глава 21. На даче зеленеет травка.

И наступил день, когда все было так, как я хотела, как мне иногда грезилось в зимние, вьюжные ночи.
Мы с подругами сидели за деревянным столом и пили шампанское. Стол соорудил муж на месте погибших столбов. Сергею Сергеевичу в самом деле полюбилось приезжать к нам на дачу, но теперь веселая мужская компания сидела на прочных чурбанах на полянке. Садовую мебель мы сделали не по рецептам модных журналов, изящной и легкой, а в духе гоголевского Собакевича. Все врыто в землю, все крепкое, основательное. Зато пока ничего не сломано.
А вот сегодня гуляем мы: Валя, Алена и я. А муж жарит нам шашлыки и делает вид, что рад.
Сегодня не очень жарко, свежий ветерок приятно охлаждает разгоряченные спиртным головы. Подруги смеются. Я люблю хэппи-энды. Никогда не перечитываю последнюю часть "Унесенных ветром”, не смотрю триллеры и в своем любимом "Жестоком романсе” выключаю последнюю сцену.
У Валентины вовсю раскрутилась переписка с финнами. Оказалось, что один из потенциальных женихов когда-то уже был в нашем городе, восхищен его старинной архитектурой и готов вторично посетить древнюю землю. Валька вся в заботах: надо приодеться, привести себя в порядок. Ведь теперь она девица на выданье.
В Алениных квартирных мытарствах тоже забрезжил свет. Она добралась до самого мэра и тот пообещал помочь. Правда, Павел никак не хочет идти ни на какие встречи с официальными лицами, но Алена надеется на лучшее.
Лерка сдала сессию. Увы, все на тройки. Видимо, дочь еще не оправилась от разлуки с Толиком. Он оказался твердым орешком. Выразив сомнения в Леркиной любви, уехал с братом в Питер на какие-то заработки. Я не верила, что такой квалифицированный работник, как Толик, нужен северной столице, но его отъезду очень радовалась. Душевные раны Валерия врачует при помощи Алексея, юриста одной из солидных фирм. Он водит Лерку в рестораны, возит отдыхать на озера и с виду дочь кажется почти довольной. Хотя я чувствую в ней какую-то маету.
Даша готовится поступать в институт. Вернее, ждет экзаменов. У Эдика каникулы, и поэтому каждый Дашкин день плотно укомплектован встречами и развлечениями.
Как быстро пролетело это время! На носу уже июль. Возможно, мы поедем на юг всей семьей. Владимир что-то намекал такое. А в школу мне совсем не хочется возвращаться. Неужели директор была права, и меня засосала опасная трясина быта и рутины.
– Девчонки, я еще не деградировала?– спрашиваю я после очередного глотка шампанского.
– Да немножко потупела без тетрадок и дневников. Это ж такая зарядка для мозга!– смеется Валя.
–Нет, ты и внешне лучше выглядеть стала,помолодела,– говорит добрая Алена, розовая и сияющая,как всегда.
Мой "золушок” приносит новую порцию шашлыков и присаживается на чурбан.
– Эх, Вовик, жаль, что ты за рулем,–сочувствуют ему подруги.
–Ничего, ничего…Оль, у нас завтра юбилей у главного механика – 50 лет. Святое дело.
– Ферштейн,– киваю я, но даже это сообщение не портит мне настроения. Небо синее-синее, такие же синие дельфиниумы, окружающие нашу полянку. Высоко над нами плывут белоснежные облака. Обстановка требует поэзии, но в голове почему-то один Маяковский.
– Ленин и партия – близнецы-братья.Кто более матери истории ценен? – начинаю я декламировать, отбивая ритм рукой.
– Ты перегрелась? – смеются подруги. – Или процесс деградации все-таки пошел?
И можно было бы закончить эту сцену общим долгим заливистым смехом, как в старых отечественных фильмах в духе режиссера Пырьева, но тут проснулся мобильник мужа.
– Да? Дашка тебя просит,– протянул он мне трубку.
–Мам, тут такое дело. В общем Эдик с тобой поговорит.
– Здравствуйте, Ольга Сергеевна! Я обязан поставить вас в известность. Мы сейчас с Дашей подали заявление. Мы любим друг друга и хотим пожениться.
– А-а-а…Как…Почему…
– Мы все обдумали. В сентябре распишемся. Мы любим друг друга, – с достоинством повторил Эдик. – Вы слышите, Ольга Сергеевна?
Но я потеряла дар речи. Шмели, бабочки, птички и землеройки закружились вокруг меня в бешеном хороводе.
– Я уже работаю у отца в фирме. Квартиру мы снимем.
Трубка выпала у меня из рук.
– Что? Что? Что? – кинулись ко мне муж и подруги.
- Мам, ты не пугайся, мы все продумали ,– слышался из трубки Дашкин голосок. – Эдик перейдет на заочное…
Муж подхватил телефон, и теперь уже я слышала его "как, что и почему”.
Потом наступила тишина. Подруги смотрели на меня напряженно.
– Что случилось? Мы можем как-нибудь помочь,– наконец сдавленным голосом спросила Алена.
Мы переглянулись с мужем. Нам уже ничем не поможешь!
– Вов, тащи шампанское! – скомандовала я.
– Мудрое решение,– одобрил муж.
-–Все, девушки, скоро я стану тещей,– объявила я.
–Лерка?– ахнули подружки.
– Дашка!
– Вот это да! – вытаращили они глаза. – И что?
– Гулять будем! Вот что! Свадьба у нас!
Так красиво и современно приняли мы к сведению важнейший шаг в жизни младшей дочери. Пили шампанское, даже Вовка пригубил, гордились собой. Подружки восхищались нашим самообладанием.
– Какие классные вы родители! Выпьем за вас! – провозглашала все новые и новые тосты Алена.
– Да ,может, так и надо, не создавать себе лишних проблем, но я бы свою прибила,– качала головой Валя.
Надо ли говорить, что утро следующего дня началось с классической реплики мужа:
– Что это за фигню Дашка удумала! Ты поговори с ней обязательно!
– Поговорю, конечно, обо всем поговорю,– клялась я, горькие мысли о том, что бегая за старшей, я проглядела младшую, жгли каленым железом. Никакой свадьбы не будет – к такому решению мы с супругом пришли единогласно. А что из этого получилось, это уже совсем другая история.