Верхняя полка в вагоне поезда Петербург - Воркута. Попутчица, молоденькая девушка, везёт щенка за 32 тысячи для своих родителей - подарок. Супружеская пара занимает нижние полки. Щенок поскуливает и норовит спрыгнуть. За окном уныло и утро не перешло в день, а сменилось вечером. Но всё изменилось - лежал снег! На одной маленькой станции сидели охотники с собаками совсем как на картине Перова. Они были единственными людьми, которых увидела за несколько часов из окна поезда. Даже жутковато стало. Волховстрой 1 - большая узловая станция, но людей вообще не было. Попутчики спали, щенок поскуливал, задремала и я. Проснувшись, опять удивилась отсутствию людей, ни одного дымочка из труб деревянных домиков, поломанные заборы, какие-то развалины. Проснувшиеся попутчики сказали, что половина России в таком виде... Стало жутко. Третий час. Ещё сутки и я буду в Микуни. Ударение на первый слог. Все меня поправляют, когда произношу неправильно. А снегу уже много! Ели удивительно красивы, напоминают открытку.
"Заборье" - ровные расчищенные от снега дорожки, женщина разговаривает по мобильнику, всё очень чисто и красиво. Поезд идёт дальше и опять безлюдье, дома с заколоченными окнами. Шестой час. Бока отлежала. С верхней полки лишний раз не слезешь - трудно забираться. Череповец. Минут десять, если не больше, проезжали мимо заводских корпусов, труб. Из одной трубы вырывались языки пламени! Красивое здание вокзала, напоминающее игрушку, яркие огни, пассажиры ходят по перрону.
Я еду в гости к замечательной женщине – Ирине Коростелёвой, которую называю Марусей, как привыкла за несколько лет дружбы. Удивитесь, но познакомил нас Интернет. Пожалуй, не все поймут, что можно серьёзно относиться к отношениям в социальных сетях, но именно группа «ВКонтакте» стала для многих моих знакомых поддержкой. Несколько тысяч человек вступили в группу «Возраст – это состояние души» и нашли себе занятие по душе, товарищей по общению, попутчиков по поездкам и путешествиям. Ирин в группе оказалось несколько, вот и стали они выбирать себе несколько отличное от других имя. Появилась Ирусик, Ирина, а Марусей назвала себя Ирина Коростелёва, вспомнив, что так обращался к ней маленький племянник. Маруся приезжала ко мне и видела парализованную старенькую маму, ещё более старенькую тётушку. А потом она каждый вечер писала слова поддержки. И вот теперь я собралась её навестить. И еду!
Следующий день. Сугробы! Проехали Котлас, где вышла супружеская пара, перебралась вниз. Сижу за столиком и смотрю на занесённый снегом лес, посёлки, где люди, проходят по расчищенным белым дорожкам, яркие огни и разноцветными огоньками сверкают ёлочки в домах и во дворах. Понравилась станция Низовка. В 2 часа дня прибыла в Микунь. Вышла в город, побродила по улицам. Заинтересовали названия улиц на двух языках. Даже не сразу сообразила, что мы уже в Коми. Привокзальный буфет очень понравился - весь в новогодней мишуре, гирляндах и шикарная ёлочка! Да ещё и буфетчица - двойник мамы моего ученика Петрова, приветливая и какая-то уютная, продала мне два яйца вкрутую за восемнадцать рублей. Пью кофе из термоса, тяну время - до следующего поезда ещё четыре часа. Посмотрела концерт в зале ожидания под крикливые возгласы местных уборщиц, очень неприятных кстати. Не советую оставаться на вокзале. На обратном пути сняла номер в гостинице, которая находится в соседнем доме, что могу посоветовать всем, кто решит навестить Марусю. Поезд на Усву приходит за полчаса до отправления, что очень удачно. Разместилась по-царски! Нижняя полка в купе. Разбудила попутчицу и уже не дала спать. Оказалось, что мы товарищи по... счастью. Работаем в школе. Следующие четыре часа прошли мгновенно! Попутчица Ирина волновалась, встретят ли меня. Проводила в тамбур и не ушла, пока не увидела бегущую ко мне Марусю с поднятыми руками. Я приехала!
Перед поездкой волнений было много - мой диабет, слабое сердце, да и верхние полки поездов, на которые только смогла взять билеты. Благословение архимандрита Нектария позволило не думать об этом. Я должна была ехать! Две цели, две задачи должна была выполнить. Первая - записать рассказ о блокадной юности Марусиной мамы Марии Васильевны Нефуковой. Вторая - навестить Марусю, возможно, что-нибудь посоветовать, вернув, таким образом, долг за всё, что сделали для меня друзья. Никогда не забуду, сколько сочувствия, поддержки испытала за три года, когда моя мама болела, а сколько белья отдали после просьбы на его нехватку. Семья Лахно, Аллочка Рощина, Наташа Егорова, Верочка Романова, у которой была для меня приготовлена посылка, но не понадобилась, столько всего получилось. Все находили время, что так дорого стоит, и принимали меня у себя, встречались со мной... Этот долг надо было вернуть.
Маруся очень тщательно подготовилась к моему приезду. Сделала ремонт в одной из комнат своей уютной, чудесной, сверкающей чистотой квартире. А в самой большой комнате была ёлка, у которой пришлось слегка отрезать верхушку, чтобы она влезла. Как Маруся тащила её из леса? Пробиралась через снега, сугробы, потом по лестнице на свой этаж... А как украсила! Хотя приехала я в первом часу ночи, Мария Васильевна не спала. Оказалось, она никогда не ложится, пока Маруся не придёт домой. Четырёхкомнатная квартира вся оформлена золотыми руками хозяйки. Вышивки-картины, сувениры, красивые салфетки и всякие замечательные безделушки, которые создают неповторимый уют, передавали характер и хозяйственность Маруси. А чудесные красавцы котик и барбосик были настолько очаровательны, что описать невозможно. Представляете, как рада я была, что приехала в такую даль!
Утром отправились осматривать окрестности. После бесснежного Питера заснеженный Междуреченск показался сказочно красивым! Представьте себе, мини-городок пятиэтажек, причём кирпичных, с фасадами, украшенными национальным узором. Эти дома были построены для болгар, которые по договору работали на обработке древесины, оказавшейся ненужной нашей стране. Сохранилась вся инфраструктура - детский сад, школа, поликлиника, спортивный комплекс, магазины, дом культуры, бар, кафе, хлебопекарня.
Все встречные здоровались, неторопливо прогуливаясь с детьми, санками, собаками, колясками, нарядные и красивые. Поразило, что люди именно нарядные, одеты тщательно, модно, добротно и дорого. На катке местные школьники развлекались, пользуясь зимними каникулами. Никаких посыпанных солью и песком дорог! Прямо Финляндия! Нет, чище. Белоснежный снег, более белый, чем видела в жизни. Марусю многие знали, останавливали, заговаривали. Ещё по пути со станции мы увидели расцвеченную огоньками искусственную ёлку, которая здесь, среди огромного количества настоящих ёлок, выглядела забавно. Жители гордились приобретением атрибута праздника. В Новый год был даже устроено гуляние, на котором наша Маруся исполняла роль Деда Мороза. С мужчинами в Междуреченске напряжённо - работы для них нет, вынуждены отправляться на работу в другие места. Хлеб весь раскупили, что позже стало вполне понятно - необыкновенно вкусный, даже мужу привезла попробовать целый каравайчик. Обошли все места, где мог оставаться хлеб. Маруся успокоила меня, что испечём пироги и булочки и так обойдёмся. Дома сразу поставила опару, накормила необыкновенным борщом, в котором все компоненты она вырастила сама, замесила тесто, одновременно поставив вариться рис и яйца для начинки. Мария Васильевна показала мне свои записки о блокаде, о войне. Марусе не показывала, явно не желая подвергать её душевной травме, жалея той самой материнской жалостью, по которой мы все тоскуем. Я переписала их полностью, но возможны неточности - знаки препинания в подлиннике отсутствовали, а толковать можно по-разному. Позже вы прочтёте.
Вечером, принарядившись, отправились на Рождественский вечер в Дом Культуры. За нами зашли Марусины подруги Галочка и Валентина, тоже нарядные и с сумками. Каждый приносит угощение с собой, оплачивая музыку и развлечения. В зале выбрали стол, накрыли. Маруся постаралась! Холодец, винегрет, приготовленный полностью со своего огорода, (даже горошек она заготовила свой) пирожки и горячие булочки, и много-много другого, чего хватило бы на целый полк, да и подружки доставали из сумок салаты, маринады, а Валины кабачки с чесночком забыть не могу. Это что-то! Экзотический болгарин Миша врубил музыку так, что услышать что-либо было нереально, да ещё и сам изредка подпевал фонограмме. Все начали танцевать. Лет сорок точно так не плясала... Танцы чередовались с конкурсами, проводимыми организатором - очаровательной симпатичной девушкой. Всё было прекрасно. Но мои силы закончились. Валечка и Галя, думаю, потанцевали бы ещё, но я запросилась домой и, сфотографировавшись возле ёлки-новинки, мы вернулись. Мария Васильевна ждала нас, что меня огорчило - было уже часа два ночи! На следующий день она почувствовала себя плохо. Болели ноги, сильная слабость. Маруся не отходила от мамы, смазывая, делая перевязки, давала лекарства. Только к вечеру состояние Марии Васильевны улучшилось, она немного оживилась. Успокоилась и Маруся. Мы рассматривали фотографии, сидели В Контакте, разговаривали. На следующий день наступил последний день моего пребывания в Междуреченске. Все три дня температура воздуха была минус один градус! Как выяснилось, это было сделано природой именно на дни моей поездки! Уехала - и сразу похолодало. Мария Васильевна, которая так напугала нас накануне, была бодра, много рассказывала мне о своей нелёгкой жизни. Такое жизнелюбие, такое желание сделать приятное, такое желание облегчить уход за собой, что заставляло Марусю сердиться, ведь непослушные руки и ноги могли привести к непоправимому. Напугала, например, идея налить кипяток в бумажную коробочку из-под конфет. Конечно, горячая вода залила стул и пол, а могла бы и обжечь. Маруся постоянно прислушивается к тому, что делает мама, стараясь и днём и ночью оградить её от любой беды. Замечательная Мария Васильевна и замечательная Маруся! Они очень похожи. Всё думаю, как там они.
Снова гуляли по Междуречью, здороваясь, узнавая знакомых. Как хорошо там жить! Воздух, чистый снег, приятные люди! Все приглашали приехать за ягодами и грибами, которых тьма! Вечером зашли навестить Валечка и Галочка. Поразвлекли Марию Васильевну, поболтали, попрощались. Мой поезд был в два часа ночи. Маруся поехала провожать, а мне было тревожно - Мария Васильевна никогда не ложится, пока не дождётся её. Дорога по заснеженному лесу до станции - одно из прекрасных впечатлений. Сидела на переднем сиденье крутой машины, которую вела женщина. Модная, красивая, национальность её сразу была понятна. Вот такие комячки! Или как надо говорить? Маруся посадила меня на поезд, дав инструкции и еды примерно на неделю, хоть ехать два дня. Поезд по графику стоит только минуту, а народу собралось довольно много, ведь он ходит один раз в два дня. У меня было плацкартное место нижняя полка. Заснуть не получилось, а в шесть утра была уже в Микуни. Попутчики спали, даже не заметив, что кто-то ехал с ними. Здесь поджидало испытание. По совету Маруси, остановилась в Комнате отдыха на вокзале. Номер был двухместный, стоил 520 рублей. Разместилась и начала кашлять. Пару часов кашля заставили меня «включить» голову и увидеть, что все стены над окном покрыты чёрной плесенью! Шторы несколько скрывали этот ужас. Спустилась к дежурной по вокзалу. Она показала другие номера, даже люкс, но плесень была везде. Не знаю, есть ли где-либо такие душевные люди, как эта женщина! Когда я сообщила, что пойду в гостиницу, мне вернули деньги. В гостинице попросила самый недорогой номер. Заплатила 600 рублей за место в трёхместном номере. Никого в гостинице не было, а обстановка тянула звезды на четыре. Большой телевизор, новая мебель, красивое постельное бельё, удобства и здесь были на этаже, но всё новое, современное. Спустилась в кафе, где пообедала, понимая, что два дня без горячего мой организм может и не пережить. В зале было с десяток мужчин, а женского пола - я и буфетчица. С сожалением покинула гостиницу, погуляла по Микуни, но темнело. Поезд из Воркуты прибыл в шестнадцать часов, так что к моменту отхода его на Питер, я уже и разместилась. Полка была верхняя. Поменяться невозможно. Больше на верхних полках не буду ездить - душно очень. Попутчики приятные люди, постоянно предлагали место за столиком, женщина, врач по профессии, узнав о моём диабете, старалась угостить. Мы много беседовали с ней. Надеюсь, всё у неё будет хорошо. Подъезжая к Питеру, вдруг заговорили о том, что закрыта станция метро "Ладожская". Пассажиры волновались, ведь у всех были чемоданы, сумки, множество вещей. Все понимали, что это очередное "заминирование". Слава Богу, довольно быстро открыли станцию метро, и встречающие смогли попасть вовремя. Муж встретил меня. По его виду поняла, что больше не оставлю одного надолго. Рубашка расстёгнута чуть ли не до пояса, без шапки, под дождём...
Рассказ Марусиной мамы, за которым и ездила в Коми в Междуреченск.
«Корягин Александр Васильевич, 1929 г. р. Место проживания: ст. Горская, Большая Горская ул., д. 42. Дата смерти: январь 1942. Место захоронения: Горское кладб. (Блокада, т. 15)
Корягин Михаил Васильевич, 1927 г. р. Место проживания: ст. Лисий Нос, Большой пр., д. 4. Дата смерти: январь 1942. Место захоронения: Горское кладб. (Блокада, т. 15)»
Это родные братья Марусиной мамы - Нефуковой Марии Васильевны. Нашла только их в списках захороненных в братской могиле на кладбище в Горской.
А теперь самое трудное. Откладываю и откладываю, так трудно писать то, что прочла и скопировала в Междуреченске с листочков, которые дала мне посмотреть старенькая Марусина мама. Вот эти записи. Их и Маруся прочтёт впервые. Мама не даёт. Жалеет единственную доченьку, которой трудно пришлось в жизни и так...
"1941 г. июль. Моя семья - мама, четыре брата и сестра, уезжали с Репино (Куоккала) в Ленинград на лошади с соседом (отец уже был на фронте). Я несла годовалую сестру Раю, мама Вову, Миша, Шура шли рядом. Юрик сидел на телеге, иногда и Вова. При нас была овца, потом её продали. Пришли в Ленинград на эвакопункт у Тучкова моста. Нас поселили в подвале. Мама сообщила отцу. Он ещё был под Ленинградом. Накормили чечевицей. И два дня жили там. Потом нас погрузили в эшелон и поставили на путях за Московским вокзалом. Мама меня отправила на вокзал купить булочек в коммерческом магазине (уже были карточки). Я купила с Раей на руках сетку полную. Приехала к поезду на трамвае, а поезда уже нет. Рядом стоял такой же состав с эвакуированными и нам сказали, что тоже приедет туда же что и наш. Мы сели в проходе и ехали часа четыре. Стали бомбить враги, но поезд прошёл наш до станции Лебяжье или Мельничий ручей, это в пригороде. Там я своих не нашла. Ночевала с Раей на вокзале, плакала. Мне было неполных пятнадцать лет. Люди жалели, кто чего давал. Приехала в Ленинград на Московский вокзал. Там был эвакопункт. Жила там два дня. Узнавала, где наш эшелон. Ездила ещё в три места в течении шести дней и нигде не могла найти. Потом вспомнила знакомых на улице Рубинштейна и пошла с Раей к ним. Было холодно. Посидела у подъезда. Женщина нам дала одеяльце, кофту и кое-чего из продуктов. Пришла к знакомым и узнала, что мать с братьями уже живут на станции Лисий Нос. Она нас ищет везде. Мы поехали с Финляндского вокзала. Итак, мы с Раей на руках пробыли 10-12 дней. Видела, как бомбили эшелон, какой был крик, и как наши люди помогали друг другу.
1941 август. Когда я нашла свою семью, была радость матери и братьев. Нас поселили в финском домике. Дали карточки на хлеб по 250 г на человека. Мы с мамой пошли пилить лес на дрова. Там отравилась лошадь и она подыхала. Её зарезали и дали нам полтуши. Мы привезли её домой и ели конские котлеты, а потом супы варили. В сентябре хлеб урезали до 125 г на человека. Приезжал отец, привозил кое-что, но мы уже были слабы. В октябре я стала менять мамины платья на продукты. То стакан пшена дадут, то манки. За мои серёжки серебряные дали две мисочки холодца. Умер брат Юра. В ноябре умер брат Вова. Отец был на Ленинградском фронте. Привозил буханку хлеба, папирос, дуранды. Я ходила а часть. Меняла на хлеб. Помню, пошла на вокзал с противогазной сумкой. Разгружали овёс. Я под вагоном набрала сумку со снегом овса. Принесла, мать растопила овёс и варила суп. Отец привозил сухую горчицу, и мы пекли блины. Есть невозможно, но жевали. Я еле ходила за хлебом (он был сырой, чёрный как земля тяжёлый). Помню, колола дрова топить печь и упала без сознания. Мать пришла, позвала медсестру, и меня отходили, а то бы умерла. Я была уже дистрофиком, весила мало. Худая, но на ногах держалась. Братья лежали. Сестра просила есть постоянно. Вошёл к нам мужчина - приехал к соседке. Её не было дома. Попросил кипятку. Стал есть хлеб с водой и сказал, что завтра в январе дадут хлеб по 250 г. Миша с Шуриком обрадовались, много будет. Я пошла и выкупила. Правда, 4 января прибавили. А они умерли, утром не проснулись. Мать говорит, - "Буди ребят". Я стала будить Мишу, а у него руки холодные, а до Шуры я боялась дотронуться. Так они и не дождались прибавки. Вечером приехал отец. Они лежали на полу. Я посветила. Он встал на колени и смотрел на своих сынов (волосы были чёрные, а утром уже и седые были). Он их сам отвёз на кладбище. Мы не могли. Не было сил. Он уехал, а мать пошла в Лисийносовский Совет. Там эвакуировали. Наташа, сестра (?) брата с Валерой пришла к нам жить. Я нянчила его и Раю. Потом умерла Рая. Мать меня оставила с Наташей, сама села в эшелон и сказала, что напишу, как приеду. Но я так и не дождалась. Прислала письмо соседка. Тринадцать машин на Ладоге пошло под лёд. 1942 г. В марте я пошла в Ленинград, где отец лежал в госпитале на Красноармейской улице. Он меня накормил и уложил спать на свою койку. Утром сходил к начальнику госпиталя. Просил меня устроить работать, но мне не было шестнадцати лет и нельзя. Тогда пошли в трудовое управление и меня приняли в ФЗО. Отец меня отвёл на улицу Некрасова, дом 40. Сам попрощался и сказал: "Окончится война, поедем в Крым. У меня будет грудь в крестах или голова в кустах". В 1943 году я стала его разыскивать через Военкомат. Мне дали похоронку и 150 рублей, ордер на платье и туфли и сообщили, что похоронен в Тосненском районе под Ленинградом. В школе ФЗО в общежитии нас была группа 25 человек девочек. Стали учить на штукатура - маляра, где и закончила с Похвальной грамотой. Мастер был Пётр Ипполитович Марьин. Послали работать в строительное управление на всякие объекты. Учила учеников, получала 100 рублей за ученика. Не хватало рабочих рук. Питались в столовой. Жили в общежитии на Гороховой 60. Потом на Желябова д.10. Сняли блокаду, ходили на Дворцовую площадь. Потом сообщили, что победа. Столько сил было за эти годы потрачено в работе и во всём."
Мария Васильевна дальше рассказывает о своей жизни, о многих испытания. О том, как она оказалась в Коми. Замечательные люди живут в Коми, но очень больную, передвигающуюся на ходунках, 88-летнюю блокадницу не считают инвалидом. Невозможно оформить инвалидность, никаких сил не хватит.
Родители Марии Васильевны Нефуковой, родившейся 2 февраля 1926 года в деревне Покровка Ленинградской области: отец - Корягин Василий Николаевич. Погиб в 1944 году при защите Ижорского завода. Деревня Колпино. Перезахоронение в Колпинском районе. Мать - Корягина Анастасия Васильевна (Дёмина).