Жили-были в одной деревеньке муж с женой, и было у них три сына. Младший сын был на отца похож, разумный да серьёзный; средний на мать походил, смешливый да ловкий; а вот со старшим сыном беда была: старший сын был дурачок. Да ещё какой! Ни к какому делу его не приставишь – ничего не сделает, а коль сделает, так только напортит; всё у него из рук валится. Даром что старший, он даже говорить толком не выучился, да и рос медленно. В семье его не очень-то любили, один только отец к нему привязался, жалел его. Мать-то поначалу тоже, да она больше времени с детьми проводила, больше и натерпелась – до того натерпелась, что старшего уж и терпеть не могла. Даже выгнать хотела его из дому, да отец запретил.
- Коли выгонишь его, он с голоду пропадёт, – сказал. – Я своего ребёнка на смерть не отправлю.
Устыдилась жена, больше о таком не заговаривала.
Но вот как-то раз захворал отец, да так тяжко, что и с постели встать не может. Позвал он тогда сыновей своих, младшего и среднего, и говорит им:
- Дети мои, чувствую, недалёк уж мой смертный час. Прежде чем в могилу сойти, об одном просить вас хочу... Знаю я, что вы меж собой славно ладите. А со старшим братом вашим вы как поступите, когда меня не станет?
Переглянулись средний сын с младшим.
- С дурачком этим? – сказал средний сын. – Прогонять, конечно, не прогоним, но и баловать, как вы, не станем.
- Вы его слишком любите, батюшка, – сказал младший сын. – А вот мы не очень...
Такие речи отца, конечно, не успокоили.
- Позаботьтесь о нём, – молвил он, приподнявшись с усилием. – Если не из любви к нему, так хоть из уважения к моей последней воле. Обещайте!
Вздохнули братья.
- Хорошо, отец, обещаем, – сказали они в один голос.
Успокоило отца это обещание, отпустил он сыновей и забылся сном.
А старший сын во время разговора тут же был, только прятался. Как ушли братья, так выбрался он из своего укрытия, приблизился к кровати, сел у изголовья, взял за руку отца и стал размышлять. «Он сказал, – думал сын, – сказал, его не станет. Как это? Не станет...» Долго думал, но так и не понял ничего.
Тут в комнату мать вошла. Увидев, что муж её не один в комнате, она на сына напустилась:
- Ты что тут засел, – зашипела она. – Тоже слечь хочешь? Хоть бы и правда заболел да помер наконец, одни мучения от тебя!
- А как это – помер? – спросил сын.
Рассердилась мать ещё сильнее.
- Вот, даже самого простого не понимаешь! Помер... Не стало человека, умер, всё с ним, кончился.
- Не стало... – повторил сын, посмотрел на отца. – Он – умрёт?
- Да уж надеюсь, – проворчала мать. – Только лежачего больного нам не хватало. Хоть бы отмучился поскорее... Отойди-ка, проверю хоть, как он.
Отошёл сын. Повозилась мать, вздохнула.
- Копит ещё, гнилушка старая... – сказала.
- Не станет... – сказал сын. – А где? Как... как мы... он, я, как видеть? Где?
Тяжело сыну давалась речь, но чувствовал он, что должен узнать. Поняла мать, что не перестанет он спрашивать, усадила его и говорит:
- Человек умирает... Это значит, что однажды, когда все уснут, придёт невидимка и подменит настоящего человека на двойника. Только двойник не будет ни говорить, ни двигаться. Он будет как спящий, только холодный и не дышит. Как только живые распознают подмену, они кладут двойника в гроб и хоронят. Это для того, чтобы невидимка знал, что подмену обнаружили. Тогда он отводит настоящего человека – на небеса, если человек хороший, в геенну огненную, если плохой. Понятно?
- А... нет, возвращает? Забирает, а почему? Если попросить, я сильно попрошу, очень попрошу, не станет? Забирать?
Вздохнула мать.
- Нет, невидимка никогда не возвращает тех, кого забрал. Он не может вернуть: ему сам господь Бог говорит, когда нужно кого-то забрать.
- А если я Бога попрошу, он оставит? Не заберёт?
Тут уж мать не вытерпела.
- Хватит тебе кощунствовать! – говорит. – Иди хоть на родник сходи, воды набери. Да вёдра смотри не потеряй, дурень!
Послушался сын, взял ковш, кувшин и ведро да пошёл к роднику. Шёл он и всё думал: что же за невидимка такой? Неужели нельзя уговорить его не слушаться Бога и не забирать людей?
С такими мыслями добрался юноша до источника. Но только начал воду черпать, как его окликнули. Обернулся он – и видит перед собой девушку красоты изумительной и одетую великолепно.
- Не подашь ли мне воды напиться? – спрашивает девушка с улыбкою.
Хоть таких красавиц в деревне никогда не видывали, не растерялся юноша, спокойно протянул девушке ковш с водой.
- Благодарю, – сказала девушка, напившись. – Хоть выглядишь ты слабым и оборванным, сердце у тебя, я вижу, доброе. А ведь тебя здесь, верно, обижают?
- Нет, – отвечал ей юноша. – Меня любят...
- Говоришь ты бессвязно, да и выглядишь плохонько, – молвила девушка. – Жаль мне тебя. Хочешь, помогу тебе? Сильным станешь, красивым, умным да богатым. Считай, награда за то, что жажду мою утолил.
- Не хочу, – юноша отвечал. Изумилась девушка.
- Как же так? Чего же ты тогда хочешь?
- Прогнать невидимку. С Богом говорить. Не отдавать... не отпускать.
Ещё больше изумилась девушка, речь такую услышав.
- Невозможно понять тебя, – сказала она со вздохом. – Как хочешь, а ума я тебе всё-таки немного прибавлю.
Только сказала так – почувствовал юноша, как в голове прояснилось у него, мысли путаться перестали, слова стали легко складываться.
- Спасибо большое вам, – молвил он, поклонившись девушке. – Вы, наверное, могущественная фея?
- Угадал, – улыбнулась девушка. – Услышала я, что здесь ребёнок больной живёт, вот и пришла посмотреть, что сделать можно.
- Вы лечите больных? – спросил юноша, и загорелась надежда в нём. – Можете ли вы тогда исцелить отца моего? Недавно заболел он тяжко болезнью неведомой, и как мы ни старались, ему всё хуже и хуже.
Посмотрела фея на юношу, и опечалилось лицо её.
- Да... Я чувствую, как горит твоё сердце, – молвила она. – Но, увы, даже волшебство моё не всесильно. Я не могу помочь ему...
- Как же так! – огорчился юноша. – Неужели нет никакого средства?
Задумалась фея.
- Возможно, есть одно, – молвила она. – Не знаю только, сумеешь ли ты добыть его.
И стала фея рассказывать:
- Есть на свете прекрасный сад. Деревья там цветут и плодоносят круглый год, а в центре сада растут две яблони с золотыми яблоками. Откусишь от такого яблока – от всех болезней исцелишься; половину съешь – волшебная сила в тебе пробудится; целиком съешь – душа с телом простится. Это не всё... Посреди сада – фонтан с водой, и кто этой воды выпьет, к тому молодость вернётся, и обретёт он красоту неслыханную. Вот только вход в сад охраняет свирепый страж, и пройти он позволит только тому, кто победит его: в схватке ли, в хитрости ли, в чём ли другом – состязание он сам выбирает. И, если проиграешь ему, с жизнью расстанешься... Готов ли ты к такому?
- Чтобы отцу помочь, я на всё готов, – молвил юноша. – Если помогут ему эти яблоки, я добуду их любой ценой, пусть и ценой жизни своей.
- Сердце у тебя, и правда, доброе, – улыбнулась фея. – Хорошо, я помогу тебе, отвезу тебя прямо к воротам этого сада. Но не дальше: стража ты сам пройти должен и яблоко сорвать сам.
Сказала так фея – откуда ни возьмись появилась карета, запряжённая конями крылатыми. Села фея в карету, сел и юноша, и взмыли они к небесам, и помчались по облакам! Подивился юноша силе волшебной да красотам небесным. Синева кругом, свет, облака пушатся, формы разные принимают, будто играются... Но вот карета остановилась. Вышел юноша и увидел ограду золотую, а за оградой – деревья, каких прежде в жизни не видывал. Пошёл он вдоль ограды и вскоре подошёл к воротам. А у ворот не чудище-страшилище стоит, как он по рассказу феи стража представлял, а человек живой, да такой красоты невиданной, что даже оробел юноша: он-то в лохмотьях, а страж – златокудрый да в одеянии белом.
- Простите, – обратился юноша к стражу, не смея взглянуть на него. – Могу ли я пройти в этот чудесный сад?
Поглядел страж на юношу, поморщился.
- Кто ты такой, оборванец, чтоб осквернять священную землю своей грязной поступью? – грозно спросил он. – И зачем ты сюда явился? Волшебником возжелал стать? Или вечной молодости возжелал?
- Нет, – молвил юноша. – Не ищу я ни того, ни другого... Ищу я лекарство для моего больного отца. Он лежит при смерти, и фея сказала мне, что только кусочек золотого яблока может спасти его. Пропустите ли вы меня, или мне нужно победить вас, чтоб пройти?
Рассмеялся страж.
- Глупый мальчишка, в схватке тебе меня никогда не одолеть.
Поглядел юноша на стража и понял: так и есть. Внушительно выглядит страж, стан имеет стройный, а плечи могучие, стало быть, силён да ловок. А юноша наш едва ли с кошкой бы справился, что уж о здоровом мужчине...
- Что же мне сделать, чтоб вы мне пройти позволили? – спросил тогда юноша у стража.
Страж призадумался и говорит:
- За красивые глаза я тебя, конечно, не пропущу. Мы должны сразиться, и сразиться честно... Скажи мне, что ты лучше всего умеешь, то и выберем.
Смутился юноша.
- Извините, но я совсем ничего не умею... Мне только воду носить ещё доверяют, и то я половину разолью, пока донесу, а вёдра – то сломаю, то потеряю...
- Что ж ты за неумёха жалкий, – вздохнул страж. – Ладно, раз уж ты ничего не умеешь, хоть песню мне спой. Скучно тут целыми днями в тишине стоять.
- Но я и песен никаких не знаю... – растерялся юноша.
- Что же ты за существо бесполезное? – изумился страж. – Ничего не умеешь, не ткёшь и не прядёшь, даже песен не знаешь. Как ты жив до сих пор?
- Меня отец любит очень, – тихо сказал юноша, голову опустив. – Только им и жив я до сих пор...
- А теперь, раз он при смерти, ты боишься, что за ним последуешь? – усмехнулся страж. – Ладно, так и быть, пропущу тебя. Но взамен ты принесёшь мне воды из фонтана, что рядом с яблонями, от которых ты рвать плоды собрался. Да смотри же, не принесёшь мне полного кувшина – жизни лишишься.
Открыл тут страж врата златые. Поклонился ему юноша в благодарность, а затем ступил за ограду и пошёл по дорожке, светлыми камушками выложенной.
Шёл он, шёл, наконец выходит на лужайку. Красота кругом, солнышко ласковое, зелень да цветы, над цветами бабочки порхают, на деревьях птицы щебечут да щёлкают заливисто. И так мирно, так тепло кругом и хорошо, что залюбовался наш юноша совершенно, опустился на траву под деревом – да и заснул.
Просыпается – темно, холодно. Глядит – и кувшина нет при нём, и ковша с ведром.
- Куда подевались? – удивляется юноша. – Ведь со мной всё время были...
Только сказал так, раздался вдруг голос насмешливый:
- Что, посуду потерял? Так-то ты о больном отце беспокоишься, только за порог ступил – вмиг позабыл!
- Кто вы? Где вы? – испугался юноша. – Покажитесь, пожалуйста! Это вы мой кувшин взяли? Верните, прошу вас, он мне очень нужен...
- Рад бы я тебе показаться, – голос отвечает, – да не могу. Меня, понимаешь, только те видят, кто при смерти.
- Ах! – догадался юноша. – Так вы и есть невидимка, что людей двойниками подменяет? Вы и моего отца, стало быть, подменить хотите?
- Верно, – сказал невидимка. – На рассвете к нему отправлюсь.
Упал тут юноша на колени.
- Не троньте его, – говорит, – умоляю вас! Я что угодно сделаю, на всё готов, только пощадите отца моего...
Тихо стало – задумался невидимка.
- О большом деле ты просишь, – вымолвил наконец. – Даже мне не по силам подмену отвратить, ведь я только проводник. Вот если успеешь ты до рассвета принести своему отцу яблоко золотое, тогда спасёшь его. Да, видишь, беда какая: днём только безопасно яблоки собирать, днём они лучи солнечные впитывают, ночью же отдают их обратно – так светло да горячо горят, что нельзя и притронуться. Проспал ты день, а следующего уж не дождаться: истекает на рассвете последний срок.
- Тогда нельзя медлить! – воскликнул юноша, на ноги поднимаясь. – Прошу вас, верните мне кувшин. Я обещал стражу воды принести.
- Что же, держи, – невидимка молвил, и перед юношей в траву упала посуда его. – Но я предупредил тебя, нельзя ночью яблоки рвать – руки до костей сожжёшь.
Не послушал невидимку юноша. Взял кувшин с ведром и отправился в ту сторону, от которой будто зарево исходило.
Идёт, идёт, и вот – расступились деревья, открылась поляна просторная, а в середине поляны – две яблони да фонтан меж ними. И растут на яблонях яблоки, да так горят-пылают, что кругом светло как днём.
Первым делом юноша к фонтану подошёл да воды набрал, обещанию следуя; затем к яблокам потянулся, но таким его жаром обдало, что руку отдёрнуть пришлось. Взял тогда юноша ковш, зачерпнул из фонтана ещё воды да выплеснул на яблоки. Зашипела вода, испарилась, а жару меньше не стало. Попытался тогда юноша ветку отломить – надломилась ветка со стоном человеческим. И тут раздался голос гневный:
- Ты что же творишь, негодник? Для чего мою яблоню ломаешь?
И предстал перед юношей мужчина в златом венце да с глазами цвета небесного. Испугался юноша.
- Не хотел я вашим деревьям вред причинять, – сказал. – Но мне очень нужно яблоко целебное, без него мой отец к рассвету погибнет.
- А пусть и погибнет, что мне до того? – отвечал мужчина. – Не видишь ты разве, что яблоня эта – не просто яблоня, что страдает от удара она не меньше твоего?..
Глянул юноша на яблоню, и почудилось ему, что не от ветра листья шелестят, а от боли дрожат, и течёт с надлома не сок древесный, а кровь живая.
- Вижу теперь, что я натворил, и раскаиваюсь в содеянном, – молвил юноша. – И наказание любое готов принять, но не теперь: мне до рассвета нужно успеть к отцу вернуться. Вот как он спасён будет, так делайте со мной, что хотите.
Смягчился мужчина.
- Коли ты раскаиваешься, то и я на тебя зла не держу, – сказал он, протянул руку и сорвал яблоко золотое. – Вот, возьми. Да поспеши, до рассвета всего два часа осталось.
Удивился юноша, что мужчине яблоко рук не обожгло, но принял дар с благодарностью, поклонился, подхватил кувшин с ведром и поспешил прочь из волшебного сада.
У ворот его уже ожидали.
- Принёс ли то, что обещал? – строго вопросил страж давешний.
- Нашёл ли то, за чем ходил? – спросила фея.
- Да, – ответил юноша. Вручил стражу кувшин с водой и обернулся к фее. – Поможете ли вы мне теперь домой вернуться вовремя?
Улыбнулась фея, усадила юношу в свою карету, и помчались они сквозь светлеющую ночь. Волновался юноша – с каждой минутой рассвет приближался.
- Успеем ли мы? – прошептал он.
- Успеем, – сказала фея. – Не бойся.
Наконец, карета остановилась. Вылез юноша и увидел, что довезла его фея до самого дома. Обрадовался он, поблагодарил фею, и они распрощались.
И вот, входит юноша в дом свой. Темно в доме, ни единый огонёк не мерцает – спят все. Прошёл юноша в комнату к отцу, склонился над ним.
- Просыпайся, отец, – говорит. – Я принёс тебе лекарство.
Но отец лишь дышал тяжело и не просыпался. А за окном уже светать начинает, вот-вот солнце взойдёт.
- Неужели всё бесполезно? – прошептал юноша в отчаянии. – Нет... Должен быть способ!
Сходил юноша на кухню, разрезал яблоко, подавил в кашицу, взял ложку, стакан воды и вернулся к отцу.
- Ну, батюшка, раньше вы меня с ложечки кормили, теперь настал мой черёд, – прошептал он.
Вложил в рот отцу яблочной кашицы, нос зажал да воды влил, чтоб проглотил отец. Засиял тут свет волшебный, зажмурился юноша, а как глаза открыл – так глазам и не поверил. Отец его лежал перед ним, но не старик – человек молодой. Исчезла седина, разгладились морщины, на щеках румянец заиграл.
- Отец? – позвал юноша боязливо.
И проснулся отец, и поднялся, и посмотрел на сына своего.
- Что произошло? – изумился он. – Я будто лет на двадцать помолодел...
- Ах, ты выздоровел! – воскликнул юноша радостно и обнимать отца бросился.
А тут и солнце взошло. Но рассвета больше не нужно было бояться, и радовались отец с сыном новому дню.
Но надолго в доме они не задержались. Рассудив, что семья от них только рада избавиться будет, разделили они остаток яблока волшебного на две части равные да съели каждый свою. И пробудились в них силы волшебные, и собрались они да пошли странствовать, мир смотреть да науку волшебную изучать.
И жили с тех пор долго и счастливо.