Глава 8 Лейтенант медицинской службы Шаги по земле

Марат Носов
               
В Омске наш железнодорожный состав из товарных вагонов - теплушек загнали в отстойный тупик для санитарной обработки.  У меня и у других солдат, которым предстояла пересадка в пассажирские поезда, появилась необходимая потребность  по-дружески распрощаться с попутчиками, соседями по вагонам.
   Ничто так не сближает быстро людей, как совместная дорога.
Мы обнимались и целовались друг с другом, как близкие родственники, прожившие вместе много лет. Некоторые вытирали слезы, и дрожащими руками искали у себя листки бумаги или записные книжки, чтобы записать адрес для сохранения дружбы.
   Простившись со Степаном, я пошёл искать военного коменданта вокзала для переоформления билета.  Но на Акмолинск через Петропавловск пассажирские поезда ходят редко и в военной кассе билетов на ближайшие сутки не оказа¬лось.
– Вот и попутчик мне нашёлся,– раздался за моей спиной женский голос.
      Обернувшись, я увидел сзади себя девушку в военной форме лейтенанта медицинской службы.
– Товарищ солдат,– но  тут же поправила себя ,–  товарищ ефрейтор, простите, что понизила вас в звании. Как я услышала, вы держите курс на Петропавловск и далее в Казахстан. Не так ли?– спросила она и протянула руку для знакомства,– Елена.
– Что следует дальше, товарищ лейтенант, Лена?– отдавая старшему по званию честь, ответил я вопросом на её вопрос.
–  Думаю, что вы тоже не захотите ждать пассажирского поезда сутки. Предлагаю добираться до Петропавловска товарным составом. Погода теплая, на дворе май, а не январь. Вещей у меня нет кроме офицерского планшета через левое плечо, у вас небольшой чемодан.  Как, ефрейтор, готовы составить мне кампанию?
– Откровенно говоря, не ждал от девушки такого смелого предложения,– попробовал я перевести разговор в более конкретную форму.   Буду рад находиться в вашей кампании в тамбуре товарного вагона, гвардии лейтенант мед службы.
– До гвардии  не дослужила ещё, Марат но такое желание сохраняю, улыбаясь, заявила Лена.
–  Интересно, как  Вы отгадали  моё имя? Кажется, мной не было оно названо.
– Очень просто! По татуировке на пальцах твоей левой руки,– перешла в разговоре на «Ты» моя новая знакомая.
      Часа через полтора, в тамбуре последнего вагона товарного по-езда мы тряслись и беседовали, направляясь в  Петропавловск.
   Лена рассказала, что после окончания медицинского института её направили в Казахстан, в госпиталь местечка- курорта Боровое, где она служит и сейчас.
– Среди казахстанских степей, Боровое – это островок райской природы. Здесь и горный хребёт, похожий на двухгорбного верблюда, и озёра, такие, как Щучье, с прозрачной водой, и сосновые леса с различным  зверьём и птицами,– расхваливала она место своей службы.  «Утром выйдешь на улицу, а на ней олени парами прогуливаются, как в парке молодожёны»,– восторженно продолжала Елена. « Наш госпиталь специализируется на лечении раненых в грудь с поражением легких. В дополнение к необходимым процедурам лечения, добавляется чистота воздуха в районе  Боровое, свежесть с  хвойным его ароматом, плюс кумыс, который в достаточном количестве принимали раненые, показали отличные результаты быстрого выздоровления ,– рассуждала она, как медик, давая оценку госпиталю и своей работе.
   
    Надежда добраться за сутки до Петропавловска не оправдалась.  На станции Исилькуль, наш последний вагон от состава отцепили и загнали на запасной путь.
– Ты посиди с моим чемоданом, а я схожу в разведку и узнаю, на чём нам добираться дальше: тебе до Борового,  а мне до Акмолинска,– попросил я свою попутчицу.
      Минут через сорок я вернулся, толком не узнав ничего.  Елены на месте в тамбуре, где я её оставил, не оказалось. Обойдя вокруг вагона и несколько раз громко позвав её, убедился, что её здесь нет.  Мой поиск Лены на перроне и на вокзале не имел успеха.
Беспокойство закралось в мою душу: « Мало ли что может быть на этой железной дороге, где, почти, на каждой станции лагерная зона, из которой на волю возвращаются бывшие «зеки».
    Срочно надо заявить или в комендатуру, или в милицию о пропаже человека с моим чемоданом. Остановился на комендатуре: так как оба мы военные.
– Да, мы задержали у воинской кассы переодетую в форму лейтенанта медицинской службы гражданку Иваову с чемоданом. Она пыталась найти попутчика в Омск.  Поскольку у неё оказались гражданские, а не воинские документы, мы передали её в железнодорожную милицию. Кроме того выяснилось, что форму лейтенанта гражданка украла у военврача госпиталя в Боровом.
   Меня мало удивила кража моего чемодана, в котором единственной ценной вещью было трофейное кожаное «на меху» пальто, предназначенное для офицеров  японской армии, приобретенное мной на складе при конфискации квантункого имущества в Харбине. 
     Подобные кражи случались на каждом шаге. Меня поразили  артистические способности моей попутчицы Елены, которая сыграла роль лейтенанта медицинской службы, предусмотрев всё: убедительный сценарий, хорошо продуманную и исполненную роль, соответствующую сценарию одежду. Её талант меня обескуражил: как я должен поступить в милиции, куда собрался идти?
– Написать заявление о похищении чемодана и посадить эту девушку в тюрьму года на два, на три, или вернуть чемодан и постараться вместе с чемоданом освободить свою попутчицу из милиции, дав ей случай задуматься над продолжением своей беспутной жизни? 
      Уже наступили майские вечерние сумерки, а я сидел на скамейке привокзального сквера и не мог принять решение: как мне поступить.
     Наконец, приняв решение, я открыл дверь и вошёл в  железнодорожное отделение милиции.
– Слушаю вас,– обратился ко мне дежурный милиционер.
– Мне сообщили в комендатуре, что у вас может находиться моя знакомая и попутчица в Петропавловск,– начал я объяснять дежурному причину своего посещения. – Она задержана по подозрению кражи чемодана.  При проверке вещей не смогла назвать внутренние содержание, находящегося при ней чемодана.
– Моя ночная смена, я только что заступил и задержанных не знаю. Минуточку,– попросил дежурный,– доставая журнал задержанных,– как фамилия вашей знакомой?
     Мне показалось, что на этот вопрос у меня ответа нет, но через пять секунд память подсказала, что в комендатуре её называли гражданкой Ивановой.
– Фамилия – Иванова,– не совсем уверенно ответил я дежурному.
–  Ивановых в списке задержанных двое и обе женщины,– глядя в журнал задержанных, объяснил он.
– Елена Иванова, – утвердительно заявил я.
– Есть такая, – подтвердил дежурный милиционер и добавил,– прчина задержания–подозрение в краже чемодана.
– Это мой чемодан, товарищ старший сержант, – глянув на погоны дежурного,  заявил я,– могу перечислить всё, что находится внутри. Для примера сообщаю, что в правом кармане кожаного пальто, которое лежит в чемодане, находятся женские часы: подарок, который везу матери.
      Когда закончилась проверка моих  заявлений, и они  подтвердились, из предварительной камеры заключения выпустили Лену.
   Она остановилась у двери дежурной комнаты с опаской оглядываясь то на меня, то на присутствующих милиционеров.
   – Елена, все вопросы решены, ты должна быстро собраться потому, что мы потеряли очень много времени, пора уезжать из Исилькуля.
     Улыбка осветила её лицо, она сразу поняла смысл моего обращения к ней и почему это  сделано именно сейчас, в присутствии сотрудников милиции. Никого не стесняясь, Елена бросилась ко мне, обняла и осыпала поцелуями, от которых я пытался, но не смог освободиться.
    Первые слова, которые я услышал от неё, когда мы вышли из отделения милиции в тёмную звездную майскую ночь были:
– Какая я дрянь, Марат, ты даже представить себе не можешь.
    В своей жизни я натворила столько грязных дел, от которых мне никогда не отмыться,– не жалея, ругала она себя.
    Согласно расписания  первый поезд  на Петропавловск проходил через Исиькуль в шесть утра и у нас оставалось немало времени ожидания.
    В зале  вокзала все скамейки были заняты сидящими и спящими пассажирами, а некоторые из них лежали на полу, расстелив под себя, кто что мог.
    Мы с Леной вышли в привокзальный сквер и уселись на свободную скамейку.
     Она много говорила и была в нервном возбуждении. 
Я понял, что ей необходимо высказаться и  освободиться от душевной тяжести, которая накопилась за прожитые молодые годы.
        Не знаю зачем, но у меня появилось желание выслушать исповедь этой двадцатичетырехлетней девушки.