Ничто не сравнится с незабвенной красотой утреннего леса. Сырая земля дышит свежестью пробуждения. Прохладный воздух густеет, он почти осязаем; чист, словно хрустальный звон. Темные стволы деревьев безмолвны. Они хранят древние тайны природы, которые никогда не раскроют. Стройные белоствольные березы, высокие клены с резными листьями и мудрые дубы тихо перешептываются шелестом листьев.
Посреди маленькой лесной поляны лежит мужчина в светло-серых одеждах. Голова его скрыта капюшоном, полы плаща разметались по земле. Глаза мужчины закрыты, дыхание ровное. Он будто мирно спит на спине, заложив руку за голову.
Вдруг мужчина открыл глаза. Он сощурился, пытаясь сосредоточиться. Затем сел, устремил взор на маленький кусочек голубого неба в вышине меж нависших ветвей. Кто он? Загадка…
Человек сел на корточки, неспешно огляделся. Совсем рядом увидел молодую женщину. Молодость ее почти детского лица сочеталась со зрелым совершенством тела. Женщина спала, она безмятежно отдалась дреме посреди таинственности незнакомого леса. Редкое безрассудство. Одну руку незнакомка заложила за голову, словно желала горделиво подчеркнуть безупречность черт богини, потакающей желанию небес лицезреть ее священную красоту. Завитки темных волос нежно вплетались в мягкий ковер из трав, длинные ресницы чуть подрагивали, будто повиновались мановению легкого ветерка, золотистая кожа с благодарностью принимала нежные лучи солнца, пробивающиеся сквозь паутину тонких ветвей. Голубоватое платьице из тонкой ткани только чуть-чуть прикрывало соблазнительную наготу, оно упруго натянулось, смело сдерживая в своих объятиях наполненную жизненными соками грудь девушки. Ее обнаженные ноги нежились на мягкой, приятной траве, босые ступни были чисты, как будто она прилетела на эту лесную поляну по воздуху.
Мужчина подошел к незнакомке. Присел рядом, невольно залюбовался ее красивым лицом: тонкие изгибы бровей, будто начертанные искусным художником, разлетом стелятся над закрытыми глазами, полные алые губы чуть приоткрыты, обнажают ровный ряд белых зубов. Осторожным жестом мужчина пригладил ее волосы. Ресницы незнакомки взметнулись, глаза лесной красавицы раскрылись, тая в серых омутах загадку, тонкий ум и вместе с тем растерянность.
Часто моргая, она села, поджав ноги. Не без страха глядя на незнакомца, взволнованно спросила:
– Простите меня, я не знаю Вас. Кто Вы?
Мужчина не ответил. Они были так близки, что их носы почти соприкасались. Сверкая из-под капюшона, на девушку смотрели внимательные глаза. Ей показалось, что взгляд проникает внутрь под ее кожу, касается сердца. Она поежилась.
Незнакомец поднял руку, красавица испуганно сжалась, но он всего лишь смахнул комара с ее щеки.
Мужчина быстро поднялся. Вынул из ножен длинный меч с изогнутым клинком. Хищно блеснула сталь. Осмотрел эфес – никаких инициалов.
– Кто я… – произнес незнакомец низким голосом, – хотел бы знать. Резко развернулся, взметнув полы алого плаща. – Мое имя, должно быть, вычеркнуто из моей памяти.
Он протянул руку девушке, помог ей подняться.
– Ваше имя?
– Я не знаю… не помню. Простите, но я надеялась, Вы мне скажете… Но ведь не может быть так… чтобы два человека потеряли память одновременно, правда? Это выглядит глупым…
Незнакомец отвернулся. Сложив руки на животе, сделал несколько шагов, мягко приминая траву. Затем развернулся, так же неспешно прошагал в обратном направлении. Красавица терпеливо ждала, что будет дальше. Наконец, мужчина заговорил:
– Разум помутнен. Несомненно, это вмешательство извне.
Он пошарил руками в многочисленных карманах своего одеяния. Извлек аккуратно сложенную бумажку. Неторопливо прочел:
– «Доброе утро, Ник. Сон был сладок, а пробуждение? Твоих воспоминаний больше нет, потому что я забрал их себе. Занятно, не правда ли? Хочешь сыграть в игру? Нет, не так. Ты сыграешь в игру. Потому что я этого хочу. Правила просты: я приказываю, вы исполняете. Будет весело, поверь. Я знаю, о чем ты думаешь, мне ведомо о тебе все, я всегда рядом, но ты меня не узнаешь. Это очень забавно. Кто я? Для тебя я Смотритель. Что вам даст моя игра? Зависит от вас. Кто-то получит богатство, кто-то безграничную власть, кто-то обретет мудрость, кто-то по-иному взглянет на жизнь… А кто-то не получит ничего. Но конечно, не стоит забывать о приятной малости – ваших воспоминаниях. Только принятие моих правил поможет вам вспомнить, кем вы когда-то были». Ник… В этой записке указано лишь имя. Никаких сведений о предках, ничего о прошлом. Игра… Смотритель… Что все это значит?
Девушка пожала плечами, запустила длинные пальцы в единственный небольшой кармашек своего платьица. Тоже вынула оттуда послание:
– «Доброе утро,Ристин. Сон был сладок, а пробуждение?..» Хм… Такое же послание. Я Ри;стин, приятно познакомиться с вами, Ник, – жемчужно улыбнулась она, в нерешительности теребя и изминая бумажку.
– Красота, изящество, очарование. Рад знакомству, – благородно кивнул Ник.
Ристин уже не боялась. Страх сменился любопытством, даже симпатией. Она невольно любовалась неколебимой мужественностью, наполняющей загадочный облик ее спутника. Его слова были уверены и точны, движения полны скрытой силы, взгляд пронзал насквозь, впивался в душу, но при этом был весьма доброжелателен.
Снова принявшись прохаживаться по поляне, Ник заговорил:
– Воспоминания стерты. С какой целью? Нет ответа. У нас есть лишь послания. Каким-то образом Смотритель желает нас использовать. Он держит в руках нити воспоминаний – мы вынуждены подчиняться. Простая схема. И действенная. Интересная задача? Безусловно. Смотритель тяготеет к мистификациям? Желает поиграть? Несомненно. Устроим ему игру.
Ристин слушала объяснения своего спутника, ежась от лесной прохлады. Заметив это, Ник снял плащ и накинул его на плечи девушки.
– Спасибо Вам, – благодарно произнесла та, поглубже укутываясь в алую материю. – Вы так странно говорите…
Не столько холод стеснял Ристин – день был погожий и теплый – сколько беспокоила ее назойливая стайка комаров, кружившая вокруг людей. Ристин отгоняла их, но на ее коже уже видны были красные следы укусов. Спрятавшись от них под просторный плащ, Ристин позволила себе расслабиться.
– И кто же здесь подскажет нам верное направление?
– Я не знаю дороги, простите меня, – произнесла Ристин. – Лучше я пойду за вами.
Ристин как-то сразу поверила Нику. Почувствовала себя рядом с ним защищенной. Этот человек буквально излучал уверенность, располагал к себе.
Ник еще раз взглянул на клочок бумаги, извлеченный из кармана:
– «Ваш путь лежит на север», – прочитал Ник новую запись, появившуюся взамен ста-рой. – Нас не бросят умирать, значит мы нужны Смотрителю. Друг он или враг? Пища для ума.
Ристин взглянула на свое послание.
– Такие же слова, – констатировала она. – По крайней мере у нас появился ориентир. Это уже неплохо, правда, Ник?
Ник прищурился, силясь отыскать за темными ветвями солнце.
– Близится закат. Север в той стороне, – определил он.
Они шли недолго, но очень скоро над лесом сгустились сумерки. Стало понятно, что «доброе утро» в послании назвавшего себя Смотрителем не более чем ирония. На самом деле Ник и Ристин очнулись под вечер.
Наплыли клочковатые тучи, ночь быстро приняла лес в свои холодные объятия, укутав покрывалом темноты. Стало зябко и страшно.
Ночью лес не спит. Он преображается миллионом загадочных звуков, выползающих из самой тьмы, манящих и пугающих. Звезды и луна далеко. Они прячутся за ветвями могучих деревьев, чьи темные силуэты возвышаются над невидимой землей. Ночной лес прекрасен, но человеческие глаза не способны оценить его подлинное очарование. Люди боятся оставаться ночью в неизведанном лесу, они не знают, чего ждать. Не знают, на что способен лес.
Ристин очень испугалась, когда поняла, что им придется ночевать одним в лесу. Идти опасно – слишком велик риск заблудиться. Звезд не видно – по небу размазались темные тучи. Не видно и земли, нельзя разглядеть даже толстое дерево на расстоянии вытянутой руки.
– Я боюсь… – призналась Ристин.
– Страх вполне нормальная реакция организма на незнакомую среду. Я рядом, нет смысла бояться. Гоните страх прочь, сегодня у Вас есть защитник.
Ник сидел, прислонившись спиной к старому дереву. Ристин полулежала, положив го-лову на грудь своему спутнику. Да, он силен, он уверен в себе, но подвижная ночная тьма проникала в самое её сердце, рождая там первобытную дрожь, обостряя чувства. Без огня, без способности пронзить тьму острым взглядом они беззащитны здесь, сейчас.
Ристин прижалась к Нику всем телом, обняла его своими тонкими руками - и ощутила себя защищенной. С ним она в безопасности. Далекое чувство из забытого детства вдруг охватило её. Маленькой девочкой Ристин была так же уверена в своем отце. Когда она была с ним рядом, знала – ничего плохого не случится. Смутное воспоминание об отце заставило Ристин улыбнуться, но первый же резкий звук разбил хрупкую иллюзию защищенности.
– У, у, у, у-у-у, у, – отчетливо услышала Ристин и вздрогнула. Затем последовало невнятное щебетание.
– Сова. – Ник ласково погладил девушку по густым волосам. – Безобидное создание.
– Простите…
Никуда не спрятаться, никак не убежать. В голову ледяной струйкой просачиваются страшные мысли.
– Нас могут найти пещерные львы или медведь, – тихо прошептала Ристин, холодея от ужаса.
– Не только они: волколаки, оборотни. Страшные существа. Одного укуса достаточно, чтобы заразить человека навечно. Болезнь неизлечима, – вещал её спутник зловещим шёпотом.
– Ник! – Ристин задрожала. – Я не это хотела от Вас услышать. Я думала…
– Пора спать, – нарочито спокойным голосом сказал Ник.
– Я же серьезно! Скажите, пожалуйста, Ник, только прошу Вас ответить честно, неужели вам совсем не страшно?
Ристин повертела головой. Все, что днем казалось ей красивым, сейчас приобрело совершенно иные очертания. На месте деревьев фантазия рисовала страшных чудищ, шум недалекого ручья слышался шорохом приближающихся хищников, незнакомые звуки рождали в воображении пугающие картины.
– Страшно? Страх – бессмысленное чувство, от которого нет никакой пользы. Я ощущаю волнение. Мои инстинкты и чувства обострены, взор пронзает темноту. Внутри я чувствую тепло внутри, предвкушение. В опасности познаешь цену жизни, в борьбе проявляется сила. Риск интересен. Организм расслаблен и напряжен до предела. Приятное ощущение. Вам нечего бояться.
– Вы безумец! – воскликнула Ристин, но тут же смущенно добавила: – Простите меня за столь прямое утверждение… Я не хотела Вас ничем обидеть… это вырвалось случайно… простите…
– Доверьтесь голосу безумца, и Вас он к цели приведет, – пропел Ник известную песен-ку.
Он взял девушку в свои крепкие объятия. Уверенный голос Ника успокаивал ее, убаюкивал страх.
Ристин улыбнулась так, чтобы Ник этого не заметил. Этот человек вызывал у нее ассоциации с сытым пещерным тигром, спокойным, но готовым в одно мгновение сразить противника, угрожающего его покою. Рядом с ним ей было тепло и уютно.
Ристин немного успокоилась, с души как будто слетел камень. Она задышала ровнее, но волнение не исчезло полностью.
Всю ночь Ристин разговаривала с Ником: так ей было легче отогнать страх. Они строили предположения, кем могли быть в забытой ими жизни, почему оказались в этом лесу, чья рука пишет загадочные послания.
– Я человек, – вслух раздумывал Ник, – что это значит? Воин? Торговец? Убийца? Грабитель? Ученый? Художник? Монах?.. Нет ответа. Мир людей разнообразен. Что значит быть человеком?
– Ник, а я, наверное, была принцессой. Да, несомненно, я принцесса. У меня хороший отец. Он король. И все его подданные счастливы. Неторопливой царственной походкой он обходит свои покои. Бородка такая остренькая, – Ристин показала руками, какой должна быть борода у ее отца. – И мама красивая. А еще сестричка. Даже не одна… Может, и бра-тик… А жила я в замке. Да, в замке. Большом и красивом. Интересно, сколько там комнат… Как вы считаете, Ник? Я думаю много. В замке три этажа. И обедненный зал большой-большой. Ник, вы бы видели, какие на столе стоят кушанья! Ах, это бесподобно! Возьму-ка я яблочко. Да, вот это зелененькое…
Ристин давно закрыла глаза и без умолку щебетала. Она была здесь, в лесу, рядом с Ни-ком, но на самом деле гуляла по своему замку. Как будто во сне, но наяву.
Ник не без удивления глядел на свою прекрасную спутницу. Его взгляд скользил по ее коже, облитой зыбким светом луны, на мгновение вышедшей из-за облаков.
Ристин бродила по миру собственных фантазий. На прекрасном лице отразились безмятежность, счастье. Счастье, каким вечно полны слабоумные дурачки, не понимающие, как сложна жизнь, или дети, получившие долгожданную игрушку. Ник прекрасно понимал, что Ристин не ребенок и не сумасшедшая. Ощущая ее безмятежную улыбку, он осмыслил многое, но не стал беспокоить Ристин, чтобы не рассеивать мечтания.
«Грезы гонят страх», – понимал Ник.
Его мысли перекинулись на нечто глубинное, далекое от дорогих замков и вкусных яблок. На что-то важное, но эфемерно-неосязаемое. Так бывает, когда тебе кажется, что ты забыл о чем-то существенном, но никак не можешь вспомнить о чем. Ответ вертится в мыслях, почти слетает с языка, но неуловимо теряется где-то за гранями сознания…
Солнце осыпало ветви деревьев и землю легкой позолотой утренних лучей. Туманным маревом вздыбился над землей влажный воздух. Вместе с тьмой ушел и страх из сердца Ристин.
Она и Ник пережили эту ночь. Замерзли, проголодались, но главное – они остались жи-вы. Ночные хищники так и не потревожили людей.
Рука об руку они шли на север, как велела записка, написанная неведомой рукой. Деревья неохотно расступались перед людьми. Ник мечом прорубал тропу сквозь густую чащу сомкнутых кустарников, чтобы утопающей в его плаще Ристин было легче идти. Он на руках переносил девушку над ручьями и канавами, всячески помогал ей, ободрял словами.
Ристин действительно приходилось несладко. Она запиналась о камни и мшистые пни, босые ноги путались в траве. Ветви царапали ладони. Ристин вздрагивала всякий раз, когда кожа ощущала прикосновения тонких нитей паутины. Она смертельно устала продираться сквозь лесную чащу. Ее ступни изранили многочисленные лесные колючки и острые кам-ни. Даже на щеке алел тонкий порез. Она миллион раз прокляла про себя неизвестного, из-за которого вместе с Ником оказалась в этом лесу. Но где-то в тайных глубинах своей ду-ши была ему благодарна.
Когда взгляды Ника и Ристин встречались, щеки Ристин ярко вспыхивали. Девушка не могла смотреть в его глаза – боялась выдать себя. Выдать тепло, рождающееся внутри при одном только коротком взгляде на своего спутника. Ведь он смотрит прямо в душу, заглядывает в самое ее сердце. Она чувствовала, что не может закрыться.
Наконец, деревья расступились, открыв взорам путников небольшую поляну. В центре возвышался желанный, как оазис посреди пустыни, клочок цивилизации – домик лесника. Из груди Ристин невольно вырвался вздох облегчения.
Одноэтажный домик с черепичной крышей изрядно обветшал. Снизу стены были облицованы мшистыми камнями, выше располагались темные, почти черные доски. Над крыльцом дугой выгнулся серый навес. Сверху из крыши торчала светлая квадратная труба, валящий из нее дым подтверждал: тут живут люди.
Взойдя на крыльцо, Ник постучал в дверь, не обратив внимания на неожиданно раздавшееся за домом конское ржание. До слуха донесся скрип половицы, и дверь распахнулась.
На пороге хижины показался невысокий крепкий мужичок со спутанной черной бородой и такими же длинными волосами. За густой растительностью на его лице можно было разглядеть только два карих глаза и крупный нос картошкой. Одежда на нем была поношенная, местами потертая и в заплатах.
– Чего вам? – не тратя времени на приветствия, недружелюбно спросил он.
– Здравствуйте, – растянула вымученную улыбку Ристин. – Мы… заблудились, и нам нужна помощь.
Лесник недоверчиво оглядел нежданных визитеров. Прокрутив в голове только ему одному известные мысли, он посторонился, впуская гостей в дом.
– Заходите. Выглядите неважно. Кто же гуляет по лесам в таких нарядах? – с укоризной посмотрел он на Ристин. – Зовите меня Чард.
– Я Ристин, – быстро представилась девушка. – Это Ник.
Мужчины обменялись рукопожатиями, и Чард проводил гостей в кухню.
В хижине было всего три комнаты: спальня, нечто, по захламленности напоминающее склад, и большая кухня с огромной печью. Видимо, Чард не принимал магию ни в каком виде, считая дрова более надежным способом получения тепла. На дубовом столе одиноко горела толстая свеча, хотя и так было светло.
– Хотите есть?
– Если можно, – кивнула Ристин. – И только если Вас это не затруднит…
– Что ж, тогда отведаете сейчас стряпни старика Чарда. Вам повезло, я как раз собирался обедать.
– М-м-м, а вы раньше не видели нас? – решилась задать вопрос Ристин.
Чард пронзил ее коротким взглядом из-под черных кустистых бровей.
– Странный вопрос. Нет, я вас не видел, и очень хотел бы знать, как вы здесь оказались. Но сначала, – жестом прервал он Ника, уже открывшего рот для ответа, – я накормлю вас.
Чард степенно, как и подобает хозяину дома, загремел горшками. Самый пузатый из них он поместил на середину стола, затем расставил глиняные миски, раздал деревянные ложки, и открыл большой горшок, выпустив оттуда белесое облако пара. Черпаком налил каждому своего густого варева (Ристин он налил немного меньше, чем себе и Нику), поставил около горшка миску с крупными кусками испеченного им хлеба, а затем сел.
– Оголодали, небось, в лесу? – резким взглядом оглядев гостей, предположил лесничий. Получив в ответ два не вполне уверенных кивка, сказал:
– Да, одной травой да сырыми грибами сыт не будешь. Давайте пробуйте – за уши не оттащишь. Грибной суп, – довольно пояснил Чард.
Ристин с любопытством оглядывала кухню. На книжной полке у дальней стены пылилась одинокая книжка «Драденский фольклор: мифы и легенды», а немного выше полки размашисто нависали над столом огромные, в два человеческих роста, рога оленя.
– Какие большие! – поразилась Ристин, очаровательно округлив глаза. – Вы настоящий охотник!
– Иногда люблю мясца поесть, – признался Чард, махнув рукой.
Ник попробовал – действительно Чард прав, суп оказался очень вкусным. Возможно, на восприятие повлиял еще и аппетит, нагулянный за время лесных приключений. Ели молча, стуча деревянными ложками о глиняные миски.
– Что ж, теперь рассказывайте, как вы попали в лес, – сказал Чард Нику и Ристин, собрав опустевшие миски и сложив их вместе с ложками в дубовую кадку.
– Спасибо за угощение, все было очень вкусно, – белозубо улыбнулась Ристин, но ее улыбка не изменила хмурого выражения лица лесника. – Простите нас, возможно мы из-лишне Вас стесняем. Поверьте, это мы не по своей воле. Нам неведомо, как мы попали в эти леса. Мы очнулись вчера вечером на поляне, к югу от вашего дома.
Ристин задумалась и решила, что всё же стоит посвятить Чарда в свои проблемы:
– Мы потеряли память. Вместе. Простите, возможно, это звучит глупо, но это так. Всю ночь мы провели в лесу. Ни еды, ни золота у нас с собой не оказалось. Нам повезло, что домик лесника оказался рядом. Спасибо Вам, Чард, спасибо огромное, – еще раз улыбнулась Ристин.
– Я не лесник и не лесничий. Я отшельник, – поправил ее Чард. – Странная история…
– Вы правы, очень странная. Мы полагаем, что нас лишили памяти заклятием.
– Вполне вероятно, – согласился Чард.
Он неспешно достал из верхнего кармана своей куртки старый портсигар, вынул оттуда самокрутку, зажег ее об одиноко горящую на столе свечу, не предложив гостям, закурил. Комната наполнилась сизым дымом волшебной лесной травы – харриады.
– И куда вы направляетесь? – выпуская дым, спросил отшельник.
– Пока единственной нашей целью было выйти из леса, – отмахиваясь от сизых облачков, поведала Ристин.
Ник наблюдал за их беседой со стороны. Беззастенчиво разглядывал кухню, впивался взглядом в маленькие черные глаза-угольки Чарда. Старик смотрел на Ристин как-то странно, то с восхищением, то со злобой.
– Хорошо, я помогу вам, – сказал Чард с такой интонацией, будто гости слезно умоляли его. – Но только потому, что хочу, чтобы Вы быстрее убрались отсюда. Я не люблю людей.
– Благодарю за угощение, – вступил наконец в разговор Ник. – Чем плохи люди?
– Люди… Гадкие паразиты изъедающие землю, как прожорливые термиты дерево. Но термиты глупы, подчиняются лишь воле инстинкта. Человеку же разум дан на погибель. Слишком рьяно он копошится в том, куда лезть не следует, слишком глубоко лезет в эту магию, слишком преуспевает в создании заклятий разрушения и новых форм убийства. Люди насилуют, лгут, предают, – Чард сжал кулаки, – и отдаляются от природы. Придет время, когда одно из таких заклятий уничтожит само человечество. Либо земля скинет на-конец тяжелые оковы, раздавит надоедливых паразитов.
– Люди не идеальны, но у Вашей нелюбви к ним есть и иная причина, – покачал головой Ник. – Обида съедает Вас изнутри, вынимает душу. Это плохо. Вы тоже человек.
– Мне недолго осталось отравлять землю своим присутствием… – просто ответил Чард
– Боль утраты, разбитое сердце... Неплохое начало для какого-нибудь стихотворения, Вы не находите? Вы оказались неспособны отомстить за свою потерю и сбежали от мира людей. Теперь Вы отрицаете даже собственное существование. Нередкая картина в наши дни. Мои соболезнования.
Слова Ника втыкались в сердце Чарда острыми ножами. Воспоминания в голове от-шельника воскресли столь яркие, что в его черных глазах заблестели слезы. Ник зацепил потаенные струны души черствого на вид затворника, но тот снова захлопнул раковину:
– Ты ничего не понимаешь, и не смеешь судить!
– Ваш выбор, Чард. Мои советы Вам ни к чему. Но люди всё же различны. Вероятность самоуничтожения человечества, конечно, существует, но Вам от этого не станет легче.
– Я довезу вас до города, отведу к знахарю, а дальше – как знаете, – глубоко вздохнув, и стараясь отделаться от нахлынувших воспоминаний, промолвил Чард.
– Простите, Чард, нельзя ли нам попросить у Вас какую-нибудь одежду? – отчаянно краснея от смущения, подала голос Ристин.
– В этом все люди, – проскрипел Чард, окончательно взяв себя в руки. – Сделай одно доброе дело – они потребуют ещё. Мать-Земля слишком добра… Я дам тебе пару старых тряпок. Обмотаешь ими ноги – все лучше, чем босиком. Больше ничего предложить не мо-гу – мне ни к чему модные наряды.
Он затушил папиросу, поднялся и произнес:
– Идите за мной, я покажу вам, где умыться. Ты, – указал он на Ристин, – обязательно ноги помой.
– Спасибо за совет, и… и за всё спасибо.
Пока гости приводили себя в порядок, Чард снаряжал коней. За домом отшельника на крохотной поляне разместилось небольшое хозяйство: конюшня с двумя лошадьми и коровой, колодец, курятник, маленькая кухонька, в которой Чард разделывал туши убитых животных, и баня. Рядом с конюшней живописно расположилась на траве старая двухколесная телега. Неподалеку стояла будка для собаки.
Когда Ристин с обмотанными тряпьем стопами вышла на задний дворик и увидела, как Чард возится со своими лошадьми, она очень удивилась. Чард гладил коней с искренней любовью и заботой. Вокруг бегали две псины, определить породу которых Ристин не смогла. Они виляли хвостами и безмерно радовались, когда хозяин обращал на них свое внимание. Он ласково трепал собак по холке, весело смеялся, разговаривал со своими питомцами, будто они могли ему ответить.
– Что смотришь? – скосил на Ристин глаза отшельник. Из его взора тут же исчезла вся любовь и ласка. – Думала, я весь белый свет ненавижу? Люди умные и лживые, собаки глупые и верные. Я больше люблю собак, уяснила?
Ристин не ответила.
– Молчишь. Тогда послушай меня. Поскольку ты все забыла, думаю, эта информация будет для тебя полезна. Запоминай сразу, дважды повторять не буду. Сейчас мы в лесах Аксе;ндриля. Точнее на самом их краю. Недалеко отсюда проходит граница с Анидором – вроде как владениями квино;ров. Ближайший к нам город – Адасар. Туда мы и отправимся – к знахарю. Дороги здесь нет, будет трясти. Всё поняла?
– Поняла… А как долго нам добираться до Адасара?
– Нормально, – неопределенно ответил старик.
– Спасибо вам… за всё.
– К черту, – ещё раз махнул рукой Чард, выказывая, как мало значит для него человеческая благодарность.
Спустя немного троица выехала из леса и направилась к городу. По бездорожью лошади бежали медленно, телега с грохотом подпрыгивала на ухабах. Чард правил лошадьми, а самозваная принцесса и ее спутник, обнявшись, сидели позади в телеге. Девушка примостилась у Ника на коленях. Трясло жутко, казалось, что ненадежный транспорт вот-вот разлетится на части.
На небе, словно начерченные широкой кистью, разметались мазки облаков. Зеленый лес уносился вдаль; благоухали теплым ароматом травы. Вдалеке у самой каемки леса виднелось стадо большерогих оленей. Олени мирно жевали траву, не обращая внимания на несущуюся к городу телегу.
На середине пути Ристин стало плохо от постоянной тряски. Она позеленела и прикрывала рукой рот, чтобы сдержать приступ тошноты. Пришлось сделать остановку и дож-даться, пока ей не станет лучше. К счастью, девушка очень быстро пришла в себя.
– Такая ужасная езда не для принцессы, – заявила она, забираясь обратно в телегу.
– Вы правы. Создания, подобные Вам, сотворены летать, – заметил Ник.
Вскоре показались туманные очертания крохотного городка. Красные черепичные крыши казавшихся игрушечными домиков горели огнем. Издалека был виден сияющий золотом купол возвышающейся над низенькими домами церкви Солнца. Белокаменные одно– и двухэтажные домики утопали в зелени раскинувшихся шатрами деревьев. В стеклах узких окошек весело отражалось вынырнувшее из-за облаков солнце.
Но главным здесь был не город, а земельные владения квиноров, коврами расстелившиеся вокруг него. Квиноры – немногочисленный народ, давным-давно пришедший с се-вера. Прекрасные, выстроенные самими хозяевами усадьбы высились над пышными сада-ми. Их земли не были похожи на поля Торговой Гильдии, сплошь усаженные той или иной культурой. Здесь все растения росли вместе в понятной только им и квинорам гармонии, со стороны больше похожей на беспорядок. Кто любит красоты природы в ее естественных проявлениях, кто умеет слышать голоса растений, тот оценит старания квиноров.
Адасар был типичным городом для Анидора. Очень маленький, но чистый и опрятный. Красивые домики, вымощенные булыжником улочки, обрамленные по краям тенистой зеленью деревьев, милые фонтанчики, создающие легкую атмосферу тропической прохлады. По улицам прогуливаются люди, а вот квинора в Адасаре очень редко увидишь. У этого народа совсем иной уклад жизни, не такой, как у остальных драденцев.
Городок встретил вкатившуюся с грохотом телегу нестройным гомоном жителей.
Проехав по неширокой улочке и пару раз повернув, Чард осадил лошадей:
– Тпру! – тянул он за вожжи. – Стой!
Лошади послушно остановились.
– Прибыли, – объявил Чард. – Справа, – он махнул рукой на красный трехэтажный домик, – живет знахарь. На первом этаже.
Ник скосил взгляд вправо и увидел над входом три деревянные вывески в форме щита, висящие одна над другой. На самой верхней была изображена кровать – судя по всему гостиница. На второй – ножницы и кусок ткани – швейная мастерская или что-то вроде того. На третьей вырезана тарелка, с лежащими на ней лекарственными травами.
Чард подождал, пока его новые знакомые вылезут из телеги, произнес:
– Прощайте, Ник и Ристин, – щелкнул кнутом и телега покатилась прочь.
– Прощайте Чард! – крикнула вслед Ристин. – Спасибо Вам за всё! Когда я найду своего отца, он по-королевски отблагодарит Вас. Обещаю!
Отшельник, не оглядываясь, кинул на мостовую небольшой мешочек с монетами, на-правил лошадей за поворот, и телега исчезла за углом дома. Мешочек, звякнув, упал на булыжники. Ник поднял кошелек и сунул его в карман штанов.
– Хороший человек. Обидная судьба, он оказался слабым, сломался. Так бывает. Прощай, Чард, а мы пока вернемся к нашим проблемам. Возможно, знахарь исцелит наш недуг. Шансы крайне малы, но проверить стоит.
– Смотритель очень разочаруется, если знахарь сумеет нам помочь, – устало улыбнулась Ристин. – Ник, а как Вы определили, что Чард потерял любовь? – всю дорогу она сгорала от любопытства, но никак не решалась спросить.
– Позвольте просьбу: перейдем на «ты».
– Если Вы настаиваете, я готова удовлетворить вашу просьбу, – согласилась Ристин. – Позвольте… позволь повторить вопрос: как ты узнал о несчастье, постигшем Чарда?
– Наблюдение. Все очень просто: Чард отшельник, он одинок, его жилище пусто, в нём нет женской руки. В глазах грусть и обреченность. Все, что было у Чарда - утрачено. Что могло быть у этого человека? Богатства? Он не стремится к ним. Власть? Нет. Неспособен. Любовь? Именно. Я не понял одного. Откуда надежда во взгляде этого старика. И ещё я за-метил между вами связь.
– Между нами? Прости, я не понимаю тебя…
– Одностороннюю. Чард смотрел на тебя с болью. Был Неоправданно груб. Отчего же? Из-за зависти и желания забыть знакомый образ.
– Ник, ты думаешь, я похожа на его погибшую любимую? Ох!
– Очевидно.
– А какова моя судьба, Ник, ты не можешь сказать? Меня ты знаешь дольше, чем Чарда.
– На одну ночь, – напомнил Ник. – Нет уверенности, лишь догадки. Сейчас не лучшее время для них.