Я не хочу дышать улицами,
Пусть это странно.
Рваными ранами строки ложатся
В избитых капканах.
Пора нам прощаться…
Зонт слишком черный к одежде невзрачной,
Что ж, ладно…
Отменим субботу и выплеск эмоций
В прокуренных гландах кровь чайными ложками льется.
Темнота. Красные глаза сквозь призму засвеченных штор и коричневая моль, что опыляет мои прокуренные пальцы и очередной раз напоминает, что время ничего не значит. Не решает. Не лечит и тем более не расставляет все по местам. Ибо расставлять нечего. Начальная стадия шизофрении или осознание всего происходящего реальными глазами. Я не понимаю, где ты и где реальность. Помощи просить не стану. Пространство замкнутое и стены не многословны. Наверно потому, что я плохой слушатель. А может слишком хороший… Но хреновый художник. Да… всю жизнь удручал факт беспомощности перед искусством. К твоим прожитым годам прибавилась очередная известная выставка, которую ты заполучил на одном подпольном аукционе с толстыми и бесчувственными людьми. А что такое нули? Ничтожество… Не считать деньги и бросать их на самые сумасшедшие картины мира, курить марихуану на сводах золотых пирамид под палящим, красным как кровь, египетским солнцем… Детские мечты уместились в платиновом сейфе. Мечта, которой нет. Есть деньги, есть коллеги, есть образованные враги и великие писатели. Но чего-то нет… Психолог плачет, психотерапевт украсил твою гостиную в стиле «разноцветных таблеток и мертвенно-белых бинтов». Заказчики не обращают внимания. Для них главное твой бред о финансовых кризисах и механические статьи, которые даже писать противно. Ты живешь тем, что тебе безудержно противно. Написать книгу… О чем? О том, как ты кололся иголками стиральных машин и молился на последних людей. Мир встрепенулся. Стоп. Темнота. Разряд. Еще разряд. Первый вздох и первая клиническая смерть. Ах, да… Я же наглотался снотворного, которое нужно пить в столовых мерах перед сном, чтобы спать и не плакать от вечного страха. Но эта ночь была невыносимой. Голоса…Крики…Мольба о помощи… Мои душевные демоны сошли с ума. Они повесились в моей душе. И теперь со рта пахнет гнилым мясом. Врачи не знают, что прописать. Они принимают мои диагнозы, как слова конченного шизы, но ведь я талантливый писатель. Черт… Если бы не эта связка, я бы давно стал овощем, который украшал бы «желтый огород». Но я должен писать. Заказчики встрепенулись, галстуки стали не такими тугими и в глазах их проснулось «человеческое сострадание». Фрукты, бренди, горький шоколад… «Ну давай, ты главное держись, ты должен жить». Мне дословно повторили трое коллег. Они даже тексты для меня заранее прописали. Какая честь, господа. А на чем основаны тексты? На психологическом воздействии и стимуляции сердца к действиям? Да пошло оно все к черту. Я вытащу пинцеты из вен и пойду домой. Неважно в чем, пижама не по размеру, ноги опухли от уколов. Перехожу дорогу. Люди. Нелюди. Взгляды. Дом. Мое убежище. Здравствуй, мир! Черти, духи, призраки! Соскучились? Я тоже… Скучно было засыпать без снов под действием колес. Лечись со мной, повторила сломанная ваза. Закрыл уши и перестал слышать свое дыхание. Я свободен от людей, но прикован к батареи воспоминаний. Мне больно курить, ведь свежие раны на губах склеиваются об сигареты. Этот звук… Выдранный вместе с душой кусок погибшей кожи. Но я не страдаю. Было бы из-за чего страдать. Было бы… Мне больно пить кофе и нейтрально принимать валерьянку с мартини. Ведь сердце давно перестало биться. Я даже не знаю, появлялся ли я на свет или это оптическая иллюзия чьего-то погибшего сознания под старыми рельсами. Пауза. Побочный эффект аптеки №62. Чей-то призрак. Может меня видят только мертвые и кошки? Я не знаю. Не знаю, кто я и что меня тут держит. Что мне делать? Черт… Я знаю, что еще не все сделано, сделано только все самое плохое и картины, по-сути, всего лишь очерк зажравшихся людей. Рука. Карман. Глубоко и шершаво. Смятая бумажка с подтекстом «Если забудешь, в чем дело». Тот самый...