Глава 6
В тот день, после школы, исполнив все протокольные пункты, как то возвращение с водителем Анатолием в полном молчании, обед в столовой под бдительным присмотром поварихи Веры и няни Татьяны, прогулка во дворе дома, быстрое решение домашних заданий с тьютером Нинелью, которая немало удивилась поспешности и точности ответов Марины во время сегодняшних занятий, девочка спешила остаться наедине со своими мыслями. Ей нужно было подумать над планом поиска маленького одноглазого лисенка. Забравшись в свой уголок, она предалась воспоминаниям того отрывка странного сна, когда впервые увидела игрушку в подвале подвешенным на кругу. Что это было за место? Теперь важно было вспомнить, как она попала туда, как шла, что видела вокруг, кого встречала? Марина старалась, но мозг отказывался предоставить ей нужные картинки. Марина даже разозлилась и, хотя проявление слабости было не в её характере, расплакалась. Она терла глаза сжатыми кулачками и тихо по-щенячьи повизгивала, ей впервые было всё равно, привлечёт ли она чьё-то постороннее внимание. Упрямая по-детски она хотела немедленного результата. Няня услышала всхлипывания и поспешила на помощь, хотя иногда вмешательство давало обратный эффект, и вместо успокоения могла разразиться буря. Татьяна приблизилась к уголку, где, уткнувшись в кукольную подушечку, плакала Марина, женщина знала, что слова не помогут, и просто крепко обняла девочку. Как ни странно, в этот раз воспитанница не отстранилась и не забилась в истерике, а подняла на няню глаза и прошептала: "Я скучаю по маме."
"Не плачь, малышка, - Татьяна сама готова была заплакать от переполнявшего сердце сострадания. - Мама твоя на Небе, ей там хорошо, поверь."
Девочка посмотрела женщине прямо в глаза и уверенно произнесла: "Я знаю, что она жива и найду её"
Татьяна была поражена безаппеляционности этого заявления и не нашлась, что сказать, только кивнула.
"Пусть думает так, разве можно ей объяснить? Что плохого, если человек надеется, пусть даже на невозможное. Мать, есть мать" - думала женщина.
В этот тихий вечер из уголка девочки не слышно было ни звука. Взрослые поглядывала время от времени туда, но Марина лежала среди своих игрушек, головой на огромном синем медведе, и, то ли дремала, то ли мечтала в полной отрешённости от действительности. Трубников, увидев такое состояние девочки, немало опечалился, перемены были слишком недолгими, а жаль.
Но только перед сном, нужные воспоминания хлынули в уставшую голову Марины. Она вскочила, опрокидывая маленький столик, схватила карандаш и стала что-то рисовать на листке бумаги. Это была карта, улицы, площади, дома. Вдоль извилистых линий улиц девочка записывала их названия, потому что в воспоминаниях подходила к угловому дому и читала табличку. Нужный дом она обвела красным карандашом, и лихорадка рисования закончилась. Теперь Маринка сидела, подперев подбородок кулачком, и думала. Она видела старую ободранную дверь в подвал, чтобы открыть её, нужно было спуститься на несколько ступенек. Вроде бы не сложно, но очень страшно. И всё же она решилась, шаг, ещё шаг, неприятный скрип двери и зияющая дыра в неизвестность. Марина встрепенулась: достаточно, сегодня дальше она не пойдет даже в воспоминаниях, лучше завтра попробует найти этот дом и тогда уж. Всю ночь девочка пролежала без сна, какие-то неясные тени, обрывки воспоминаний терзали её душу и воображение. Когда утром девочка спустилась к завтраку, Трубников испугался, выглядела она совершенно больной. Все взрослые забеспокоились, первым Максим приложил ладонь к горячему лбу дочери и выразил беспокойство по поводу, как ему кажется, повышенной температуры, затем повариха Вера отметила плохой аппетит девочки, а водитель так и не дождался свою пассажирку у открытой двери машины, и решил узнать, что случилось. Ему объяснили, что его подопечная заболела и в школу не поедет, а посему он может быть свободен и отправляться на фирму до новых распоряжений. Максим задержался дома, и пока не удостоверился, что дочери ничего не угрожает и причина её плохого состояние - ночь, проведенная без сна, не поехал в офис, пусть даже сорвались переговоры с хорошим клиентом, благополучие его малышки дороже всего на свете. Ангелина всё утро только наблюдала всю эту суету, благоразумно решив не вмешиваться, так как девочка в последние дни не подпускала её близко к себе. И Ангелина ничего не могла с этим сделать. В конце концов, она заняла единственно возможную для неё выжидательную позицию. В это утро ей пришлось самой добираться в клинику. Она немного потопталась в комнате малышки, затем подошла, поцеловала её горячий лоб, приветливо улыбнулась, пожелала скорейшего выздоровления и вместе с Максимом вышла на лестницу.
- Не обижайся, дорогая, тебе придется ехать самой. Возьми такси. Ты же понимаешь, - Максим недоговорил.
Ангелина обняла его и поцеловала в щеку:
- Безусловно. Я всё понимаю и не собираюсь обижаться или ещё что-то. Пусть она выздоравливает, будь с ней.
Ангелина улыбнулась и ушла. Максим смотрел ей в след и впервые вдруг понял, как ей непросто.
Марина лежала в своей комнате, безропотно выдерживая все осмотры, измерение температуры, расспросы доктора, срочно вызванного к ней, а затем выпила предложенные витаминки и прилегла на кровать, не раздеваясь. Отец уехал, поверив врачу, что дочери ничего не угрожает. Домашние разбрелись по своим делам. Режим был нарушен, и девочка просто не знала, куда себя деть. Поспав два часа, она спустилась в свой уголок и тихонько сидела там. Ей очень хотелось поскорее выйти на улицу и начать поиски. Это могло бы произойти, если бы она была в школе, ничего сложного выскользнуть на перемене незамеченной из школьного двора, другое дело дома, здесь девочка была под присмотром многих, по крайней мере, трёх пар глаз. Как тут выберешься? Маринкин план терпел фиаско, и она не могла ничего сделать, кроме как ждать.
После обеда няня, проинструктированная доктором, предложила прогуляться в парк. Сердечко девочки екнуло - вот он момент действия. Девочка решила в парке попросить воды или пряник, няня пойдет к ближайшему ларьку, и у неё будет несколько минут, чтобы исчезнуть. Ходить пешком по незнакомому городу было не безопасно, да и утомительно, поэтому Марина наполнила кошелечек с красивыми котятами из бисера деньгами, которых у неё накопилась немалая сумма из карманных вливаний отца, дело в том, что она всегда была экономной, поэтому оставалось и немало. Марина хотела поймать такси и доехать до пересечения нужных улиц (план лежал в кармане её пальтишка), где и находился тот дом, а в нём страшный подвал.
Конечно, пришлось приложить немало усилий, чтобы осуществить задуманное. Марина закапризничала до слез, прося сок у няни, и та сдалась - пошла купить его в ближайшем ларьке. Стоило женщине только отвернуться, как Марина понеслась что было духу к выходу, затем по улице, благо в парке много было отдыхающих, преимущественно с детьми, и её побег не стал явным. На перекрестке за парком, беглянка остановилась на самой кромке шоссе и стала ждать такси. Автомобиль с шашечками появился, водитель затормозил на требовательные жестикуляции девочки и спросил, чего она хочет. Со слезами на глазах Марина объяснила, что заблудилась и потеряла своих подружек, и хотела бы поскорее оказаться на пересечении улиц К**** и А*** в доме номер 63.
Ничего не подозревающий водитель приоткрыл дверь и пригласил пассажирку садиться, пообещав быстро довезти. Марина запрыгнула на заднее сидение.
- Это же на Голосеевке? – Уточнил водитель.
- Да, - сказала Марина, совсем неуверенная в правильности своего ответа.
Такси ехало долго, наконец, водитель затормозил.
- Приехали, девушка. Вы должны мне 500гривен, надеюсь, деньги у вас есть?
- Да, возьмите, - Марина отсчитала пятьсот гривен и отдала водителю, затем поспешно выбралась из машины. Она постояла на углу, пока такси развернулось и уехало, а затем вытащила свой план и стала сверять надписи. Оказалось, что попала она именно туда, куда ей было надо. Вот и тот дом, а там за кустами в заброшенном доме – дверь в подвал. Ноги тряслись, Марину тошнило, голова закружилась от страха. Захотелось бежать отсюда домой без оглядки. Опасность ждала за каждым кустом, что уж говорить о подвале. Марина вдруг осознала, что не сможет спуститься по тем нескольким грязным ступенькам, и что напрасно она сюда приехала. На ватных ногах она дошла до разломанной грязной скамейки и села, стало немного лучше. Немного передохнув, она стала уговаривать себя, мол, сейчас день, и нет ничего страшного ни вокруг, ни в подвале. День, светло.
Вдруг кто-то прикоснулся к ней, Марина от неожиданности закричала и дернулась так, что слетела с лавки на траву.
- Ты чего орёшь? – Перед ней стоял мальчишка её лет в старой поношенной курточке, истоптанных башмаках, обвислых широких грязных штанах и непонятного цвета шапке, надвинутой на самые глаза.
- Ты меня испугал, - еле вымолвила Марина, не в состоянии подняться.
- Ты что психованная? Давай руку, - он протянул ей ладонь, обтянутую перчаткой с обрезанными пальцами.
Марина недоверчиво подала ему руку. Он ловко потянул её за руку, и девочка смогла подняться. Мальчишка оказался ниже её ростом, да и комплекцией поменьше. Марина незаметно отерла ладошку о подол пальтишка, его руки, несомненно, были грязными, потому и липкими.
- Так чего ты здесь расселась? – шмыгнул он носом.
- А что нельзя? Живу я здесь, - соврала девочка.
- Ага. Как же, живёшь. А ничего, что в этих домах вообще никто не живёт. Они под снос. Ты врешь.
Он сверлил её своим настороженным взглядом.
- Просто я отдыхаю здесь. И это не твоё дело, понял. – Марина не могла бы сказать, откуда у неё взялась эта дерзость, она никогда раньше так ни с кем не разговаривала. Может, это от страха.
- Смотри, а то я могу и в лоб съездить, - мальчишка принял нахальную задиристую позу, руки в боки и ногу вперед выставил. Он так был смешён, что Марина не сдержалась и засмеялась раскатисто и звонко. Мальчишка стушевался, такого он не ожидал. Она, конечно, была больше него, но он не спускал даже старшим мальчишкам и привык, что его боялись или уважали, а эта пигалица…. Он уже намерился было, наподдать ей, но смех слетел с её губ, и она стала очень серьёзная, даже грустная.
- Я сбежала из дома, - не поднимая глаз, проговорила Марина.
Мальчика это ничуть не удивило:
- Тебя били? Обижали? Они пьют? – Только и спросил он.
- Нет. Но у меня веские причины, - твёрдо произнесла Марина, чтобы он и не сомневался.
- Ладно, пошли, а то здесь небезопасно, ещё замерзнешь.
Он пошёл впереди, прямо к заветной двери подвала. Марина застыла в нерешительности. Что делать? Идти с ним? Страшно! Хотя, одной было бы ещё страшнее. И она пошла следом. Они спустились по ступенькам, вошли в помещенье подвала. В нос ударил спёртый смрад каких-то нечистот, или несвежих продуктов. Марина неосознанно закрыла нос платочком.
- Ничего, привыкнешь, - засмеялся мальчик, обернувшись к ней и увидев её движение, - здесь не французские ароматы, но жить можно.
Они дошли до огромного расширения, это было, как зал или комната. Под стенами стояли старые кровати, обломки диванов, колченогие стулья, перекошенный грязный стол, валялись тюфяки и матрасы, подушки и огромные горы всякой одежды и хлама. Из обитателей никого не было. Но с первого взгляда было ясно, что живут здесь всякие - и взрослые, и дети. На столе стояла вымытая посуда, чайники и кастрюли, в прозрачном пакете лежал хлеб. Марина остановилась посредине комнаты и внимательно осматривалась. Убранство этого жилища поразило её, она никогда даже не догадывалась, что вот так могут жить люди. Кто они? Почему так живут? Что они сделали, что живут здесь? Вопросы рождались и пропадали в её голове. Она молчала. Как всегда, столкнувшись с чем-то непонятным, она замирала в ожидании, пока оно само не выяснится. Мальчик меж тем, стер со стола крошки и спросил:
- Есть хочешь?
- Нет, - поспешила сказать Марина.
- Как хочешь, а я поем. - Он достал хлеб, отрезал небольшой кусок и стал уплетать его за обе щеки без ничего, иногда запивая водой из грязной кружки. Покончив с этим, уставился на Марину.
- Чего стоишь, как столб, садись - на чем стоишь.
- Ничего, я постою, - Марине было страшно садиться в эту грязь.
- Так что заставило тебя убежать из дома, если тебя не били и не обижали?
- Я ищу маму, - попыталась коротко ответить Марина.
- Здесь? Ты уверенна, что она может быть здесь? У нас здесь нет тётенек. Из взрослых только Толич да дед Иван. Кто тебя послал сюда за мамкой?
- Никто. Я во сне видела. Не совсем её, но одну вещь. Она была здесь. Я хотела найти эту вещь.
- Вещь? Эта вещь твоей мамы? Значит, она была здесь раньше? А почему она тебя бросила? Я вижу, что ты живёшь хорошо, богато. Почему она ушла от вас? Отец у тебя есть? Родной? Марина кивнула утвердительно, она ощупывала глазами пространство комнаты, надеясь увидеть круг с игрушками, но его там не было.
- Так какую же вещь ты ищешь? – Не дождавшись объяснений, вновь спросил мальчик.
- Я ищу маленького синего лисёнка с одним глазом. Он висел здесь на железном круге. Висел? – Марина уставилась теперь на мальчика. Он сглотнул.
- Да, висел. Это было на Новый год, вместо ёлки мы для малышей делали этот круг. Но как ты узнала?
- Не важно. Я же сказала тебе, мне приснился сон. Найди мне этого лисёнка, пожалуйста. Это очень важно.
Как завороженный, мальчик начал перебирать хлам, поднимая тучи пыли. Но круга нигде не было. Марина бросилась ему помогать, даже не задумываясь о том, что вокруг грязь, пыль, микробы. Сейчас главным было найти игрушку.
Они были так заняты поисками, что не заметили, как вошли двое взрослых и несколько малых детей. Они остановились в дверях и какое-то время наблюдали за происходящим.
- Так, что здесь происходит, Вовчик? – Пробасил, по всему, Толич, - что ищем, други золотые?
Вовчик застыл от неожиданности, как вкопанный.
- Что ищете? – Грозно спросил всё тот же Толич, присаживаясь на стул у стола. Все остальные прошли в свои углы и тоже наблюдали за Вовчиком и Мариной.
- Вы кто такая, мамзель? – Дядька сверлил девочку своими злыми глазами.
- Я – Марина Трубникова. Мы ищем круг с игрушками.
- Какой круг? Вовчик, ты как посмел привести сюда эту мамзель?
- Я… - мальчик не знал, что сказать, он явно боялся Толича. А Марина всеми внутренностями почувствовала опасность. Ей захотелось бежать и немедленно, но ноги отказывались подчиняться, и она застыла.
- Ты так и не понял, что я тебе объяснял, или ты думал, что я шучу? – Орал Толич.
Марине казалось, что она сейчас упадет, всё поплыло перед глазами, она очень побледнела.
- Толич, тише. Ты перепугал девчонку насмерть. – Вступился дед, - присядь, детка.
Дед Иван подставил стул и усадил девочку, она немного пришла в себя.
- С Вовчиком поговорим позднее, сейчас о тебе, - обратился он к девочке, - зачем тебе игрушки?
- Там лисёнок с одним глазом, это моей умершей мамы, - еле выдавила Марина. Впервые она сказала о маме, как об умершей, но люди должны были понять её. Она знала, что пустись она в рассуждение о своих снах и ощущениях, они ей не поверят, и всё будет напрасно. Притихшие дети, очень оборванного вида, молча, следили за тем, что будет дальше. Марина даже не старалась их рассмотреть или сосчитать. Ей было всё равно, она лишь хотела найти игрушку.
- Вот оно что, - кхекнул дед Иван, - это другое дело. Вовчик, дети, ну-ка найдите лисёнка, быстро, быстро! Толич, здесь нужно помочь. – Закончил, как припечатал дед. Видно было, что он в этой компании был старшим, даже над злющим Толичем. Марина сидела, ни жива, ни мертва. Все зашевелились, забегали, и вскоре нашли игрушку. Девочка, лет трёх вытащила его из-под своей одежды и протянула Марине. Её чистые темные глаза с сочувствием смотрели на чужачку, волосы сбились на голове, давно не чёсанные и не заплетённые. Другие прекратили суету. Сели на свои постельки и ждали, что будет дальше.
- Ну - ка, покажь, - подошёл дед Иван, взял игрушку, повертел в руках, - так вот он какой, лисёнок. Этого ты ищешь?
- Да, - не верила своим глазам Марина. Лисёнок был точь-в-точь, как в её сне.
- А что ты нам дашь за него? – Не унимался дед, - что у тебя есть?
Марина помотала головой, мол, ничего.
- Э, так не пойдет. Ты же не думала, что мы отдадим тебе лисёнка бесплатно. Вещь денег стоит. У тебя есть деньги?
- Да, - спохватилась Марина, - вот! - Она протянула деду красивый кошелёчек.
- Хорошо, - старик взял кошелёк, открыл, сосчитал деньги, там было больше тысячи гривен.
- Что ж, можешь взять своего лисёнка и проваливать, - заулыбался он, - пока ещё светло, а то места здесь опасные для таких мамзелей. Поняла?
- Да, - сглотнула страх Марина. Она взяла лисёнка и пошла к двери.
-Дед Иван, дай ей на билет, она же не здесь живёт, далеко, - вмешался Вовчик.
- На билет, говоришь? А может, ей ещё и такси, прикажешь, вызвать? Заткнись, щенок, с тобой ещё будет разговор.
Марина уже открыла дверь, когда дед остановил её и протянул десять гривен.
- На, вот, на трамвай хватит. Ты где живёшь? Марина была, как в тумане, она не сразу нашлась, что сказать.
- В центре, - наконец, выдавила она.
- Ну, вот, я и говорю, на трамвай хватит. Марина взяла деньги, кивнула и вышла. Она брела, не осознавая, куда идёт. Когда миновала это заброшенное место и вышла на широкую улицу, добрела до первой скамейки и села. Сердце бешено колотилось в груди, руки дрожали, хотелось кричать, она зажала себе рот ладошкой и только тихо заплакала. Её маленькое детское сердце ликовало от того, что она на шаг приблизилась к своей маме, но напряжение и ощущение огромной опасности выворачивало душу, разрывало мозг. Сколько она так сидела, кто его знает. Вдруг кто-то тронул её за рукав, она вздрогнула. Это был Вовчик.
- Дед послал меня, проводить тебя до трамвая, он – добрый не то, что этот гад, Толич.
- А почему ты там живёшь? Они твои родственники?
- Нет, моя мамка со своим ухажёром укатила в Москву, деньги кончились, меня выгнали из квартиры. Мы с мамкой снимали однушку в общаге. Не платишь, на выход. Вещи в подвал комендантша закрыла, до выяснения. А меня прогнала. Вот я и попал к ним. Они кормят, одевают, зимой топили печку. Так что жить можно. И не очень-то бьют, только когда не заработаешь ничего, а так жить можно.
Половину из сказанного Вовчиком, Марина не поняла, до неё, всё таки, дошло, что Вовчик вынужден работать, зарабатывать, и, что его бьют несильно. Только почему он радуется этому, Марина не могла понять. Многое из увиденного и услышанного не стыковалось в сознании девочки, но она отложила это на потом. Сейчас нужно было вернуться домой, её планы – жить отдельно от отца и Ангелины, теперь казались полным абсурдом. Ей стало отчетливо ясно, что пока она не найдёт маму, лучшего места, чем дом отца, даже с учётом пребывания там его новой жены, не найти. Она не сможет жить в таких условиях, как Вовчик, да и работать она не умеет ещё. Домой, она должна добраться домой.
- Ну, что пошли, а то стемнеет, - Вовчик протягивал ей свою грязную руку.
- Пошли, - она встала сама. Он пошёл впереди, ничуть не обидевшись за её самостоятельность. Дети перешли улицу, дошли до остановки.
- Так на какой улице ты живёшь? Или, хотя бы, какая достопримечательность там есть? – Спросил мальчик, думая, что эта избалованная девчонка не знает даже своего адреса.
- Я живу на Хрещатике, ясно? – Обиделась девочка. – Я знаю свою остановку и свой трамвай, понял?
- Понял. Прости, - Вовчик был пристыжен. – Тогда вот идёт именно твой трамвай, его маршрут почти через весь город, доедешь. Прощай! Пока.
- Прощай, и спасибо тебе, - она улыбалась ему от чистого сердца. Если бы она могла, пригласила бы его к себе жить, чтобы он не мучился. Но ей скоро самой предстоит покинуть дом отца, не могла она впутывать этого мальчишку в свои дела. Трамвай остановился, Марина поднялась в салон, прошла и села у окна. Она смотрела на плохо одетую фигурку своего помощника, он помахал ей рукой, а она только кивнула ему на прощанье.