Гоголь-
Это история о том, как Никоша Яновский превратился в Николая Васильевича Гоголя.
Оглавление
Часть 1. До Петербурга
Часть 2. В Санкт-Петербурге - http://www.proza.ru/2014/04/14/285
Часть 1. До Петербурга.
Отмечаемый исследователями особый талант писателя в имятворчестве ярче всего проявил себя при создании им собственного имени (причем как в прямом, так и в переносном смысле). Некоторые аспекты этой темы достаточно подробно изучены, например история рода Гоголей-Яновских, в то же время картина становления имени самого писателя, возможно в силу своей кажущейся очевидности, не стала пока общим местом биографических исследований. Хотя даже простая систематизация имеющихся здесь фактов может способствовать пониманию целого ряда «темных» мест жизни писателя.
Привычка воспринимать писателя исключительно как «Гоголя» скрадывает тот факт, что это имя является не наследственным, а благоприобретенным. С момента внесения «полкового писаря <А.Д.> Яновского с его детьми» в родословную дворянскую Киевского наместничества книгу прибавление «Гоголь» стало официально считаться частью семейной фамилии. Однако это мало что изменило в жизни семейства. В ходу осталась прежняя форма именования, выполняя функции как «уличной» фамилии (этому в частности способствовало второе, «простонародное» название имения Гоголей – Яновщина [1]), так и «домашнего» имени. Василий Афанасьевич, отец писателя, на протяжении всей своей жизни именовал себя исключительно Яновским (кроме официальных вопросов связанных с финансами).
Николай, начиная с записи в метрической книге («У помещика Василия Яновского родился сын Николай»), фигурирует в большинстве сохранившихся свидетельств этого периода как Яновский. Так его называли родители, преподаватели, школьные товарищи [2]. Однако в отличие от отца, сам он фамилией Яновский отдельно никогда не пользовался. В школьных письмах к родным Николай именует себя подчеркнуто официально – Гоголь-Яновский, пытаясь таким образом очертить свой статус «казенного» человека [3].
Во всех гимназических бумагах он так же ставит подпись «Николай Гоголь-Яновский». То, что это происходило вопреки общему голосу, именующему его Яновским, весьма наглядно демонстрируют два школьных документа. Прошение держать экзамен в высшее отделение от 20 августа 1827 года подписано – «ученик 9-го класса Николай Гоголь-Яновский» (Гоголевский сборник. Киев, 1902. С. 365-366). В журнал конференции от 27 августа по этому поводу сделана следующая запись: «Читаны прошения 9-го класса Гимназии воспитанников Николая Григорова и Николая Гоголь-Яновского о позволении им, на основании журнала Конференции XXVIII § II прошлого 1826 года, держать экзамен по языкам из 3-го на 4-ое отделение; по произведенному же им в Конференции испытанию они оказались довольно способными поступить из 3-го в 4-ое отделение; почему определено: переместить их, Григорова и Яновского, в сие 4-е отделение» (Там же. С. 365-366). Не менее характерен в этом отношении другой документ - показания Николая от 3 ноября 1827 года по «делу о вольнодумстве». Если в протоколе он значится как «ученик 9-го класса Николай Яновский 19 лет», то внизу уже стоит: «К сему показанию собственноручно подписался Николай Гоголь-Яновский» (Иофанов Д. Н.В. Гоголь. Детские и юношеские годы. Киев, 1951. С. 378-379).
Наиболее ранним примером использования в отношении Николая полной фамилии служит справка вполне официального характера, датированная июнем 1814 г. о том, что пятилетнему «Николаю Гоголю-Яновскому была привита предохранительная коровья оспа» [4] (Иофанов Д. Указ. соч. С. 68). В метрическом свидетельстве, выданном для предоставления в Гимназию он, в отличие от записи о рождении сделанной в метрической книге Спасо-Преображенской церкви, так же именуется как «Николай Гоголь-Яновский» (Иофанов Д. Указ. соч. С. 66-67).
Нестор Кукольник указывает, что «в Гимназии Гоголь, как между товарищами, так и по официальным спискам – Гоголем не назывался, а просто Яновским [5]» (Кукольник Н. И.С. Орлай (Из памятной книжки) // Гимназия высших наук и лицей князя Безбородко. Изд. 2-е, испр. и доп. СПб., 1881. С. 194). Однако это не совсем так. В официальных бумагах (в отличие от повседневных учебных записей) Николай везде значится под полной фамилией. В «Списке воспитанников Гимназии высших наук Князя Безбородко с разделением казенных от своекоштных и с показанием времени поступления их в Гимназию» среди своекоштных воспитанников под № 32 указано, что «Николай Гоголь-Яновский» был принят в Гимназию 1 мая 1821 года (Гоголевский сборник. Указ. изд. С. 317). То же в «Экзаменационном списке воспитанников гимназии первого приема с отметкой по экзамену (21-28 июня 1821 года)». Само собой разумеется, что полная фамилия фигурирует в аттестате об окончании Гимназии, а так же во всех документах этому сопутствующих: годичной ведомости успеваемости, ведомости результатов выпускного экзамена, «Таблице для определения степеней успехов и соответствующих им классных чинов» и т. д.
Родители именовали сына исключительно по-семейному. Однако после смерти Василия Афанасьевича, когда Николай уже стал подростком, обращение к нему видимо изменилось, по крайней мере полуофициальное. Этому недостаточно свидетельств, однако сохранился конверт письма от сестры Марии (датируемого 12 апреля 1827 года) на котором значится: «Любезнейшему братцу Николаю Васильевичу Гоголь-Яновскому. В Нежин, в Гимназии высших наук» (см. Назаревский А.А Из архива Головни // Н.В. Гоголь. Материалы и исследования. М.- Л., 1936. Т. 1. С. 355). Подобное изменение произошло не в последнюю очередь благодаря давлению самого Николая, однако были этому и объективные причины (см. статью «''Нос'' Гоголя. Первоначальный набросок»).
Младшее поколение, к которому принадлежал и сам Николай, было более гибко в отношении родового имени, для них фамилия Яновский уже не играла определяющей роли. По совместному семейному письму к Петру Косяровскому от 2 декабря 1828 года можно судить, что дети – в данном случае сестра Мария – использовали имя «Гоголь» еще в «догоголевский» период. Любопытно сравнить подписи под этим письмом разных членов семейства. Мать писателя, двоюродная сестра Петра Косяровского, подписалась как «Марья Гоголь-Яновская», сам Николай поставил подпись «Н. Гоголь-Яновс<кий>» и, наконец, его сестра – «Марья Гоголь». Николай к тому времени, будучи единственным мужчиной в семье, имел номинальный статус хозяина; официальная форма имени постепенно стала определять его обыденное существование. Его же сестре использование полного имени было не по возрасту (хотя она была не многим младше самого Николая) и не по «чину». Да и не могло быть две «Марьи Гоголь-Яновской» в одном письме.
То, что сестра Николая использует в качестве домашнего имени первую половину фамилии показывает, что имя «Гоголь» к этому времени уже достаточно прижилось в семействе, чтобы можно было особо не различать, какой именно половинкой пользоваться. С момента смерти Василия Афанасьевича фамилия Яновский отходит в семействе на второй план [6], и не только для младших членов, однако говорить о том, что это имя совсем утратило свои позиции - нельзя.
Из старшего же поколения, судя по всему, имя «Гоголь» отдельно никто не использовал. Хотя, по крайней мере, одно свидетельство этому все-таки имеется. Будучи еще школьником, Василий Афанасьевич отправил своему отцу стихотворное письмо, подписанное «Василий Гоголь» (см.: Чаговец В. Семейная хроника Гоголей // Памяти Гоголя. Киев. 1902. Отд. III. С. 29).
Сам Николай начал называть себя «Гоголем» еще в стенах Нежинской Гимназии. Большинство свидетельств этому приходится на последние два года учебы, однако судя по всему, он имел склонность пользоваться этим именем с самых юных лет. Сохранилось его письмо, адресованное предположительно А. С. Данилевскому и датируемое приблизительно 1822-1823 годами, под которым стоит подпись «Твой друг Н. Гоголь» (Гоголь Н.В. Собрание сочинений в 14 томах. Б.м., 1937-1952. Т. XIV. С. 287-288. Далее в тексте с указанием тома и страницы).
Слова Нестора Кукольника о том, что в Гимназии Николай никем Гоголем не назывался, не означают того, что это имя вовсе не было известно [7]. По имеющимся свидетельствам можно заключить, что оно фигурировало в кругу самых близких его приятелей. Все сохранившиеся школьные письма к друзьям – Александру Данилевскому, Герасиму Высоцкому подписаны именно так. Несомненно, что это имя было известно членам литературного кружка, костяк которого составляли старшие студенты – П.Г. Редкин, В.И. Любич-Романович, Г. И. Высоцкий. Об этом в частности свидетельствует запись, сделанная Николаем в альбоме В. И. Любича-Романовича и датированная 10 мая 1826 года (Гоголь Н.В. Полное собрание сочинений и писем в 23 томах. М., 2003. Т. 1. С. 255). Нестор Кукольник учился на класс ниже Николая, и между ними не было сколько-нибудь близкой дружбы.
Это имя вплотную связано с первыми шагами Николая в литературе. Оно стоит под сохранившимся автографом гимназического стихотворения «Непогода». Еще одним примером может служить «Книга всякой всячины» (начата в июне 1826 года), на которой выставлены инициалы «Н. Г.» Вряд ли он ставил какую-либо подпись под своими публикациями в школьных журналах и альманахах, особенно учитывая характер его сочинений, до того как их «настигнул» новый переворот. В «Реестре» рукописей изъятых по «делу о вольнодумстве» авторы большей части ученических сочинений не обозначены (Супронюк О.К. Литературная среда раннего Гоголя. Киев, 2009. С. 62).
Хорошо видно, что в данный период это имя является для Николая личным, интимным, не связанным с его бытием в качестве Яновского (впрочем, как и Гоголь-Яновского). Попытки именоваться подобным образом были обусловлены желанием выделить себя из пространства привычного существования [8].
В определенный момент это имя выходит на передний план в его общении с матерью. Начиная с письма от 26 февраля 1827 г. под большей частью писем домой Николай ставит только первую половину фамилии. Момент не является случайным. Один из его старших товарищей Герасим Высоцкий к этому времени окончил Гимназию и уехал в Петербург (первое письмо Гоголя к нему датировано 17 января 1827 года [9]). С этого момента и сам Николай начинает строить планы по переезду в столицу.
Топонимическая окраска восприятия Николаем частей своей фамилии в этот период вполне очевидна. Мечтам перебраться в Петербург противопоставлена более чем реальная возможность продолжить свое существование в родных местах - в качестве Яновского.
Николай не мог иметь сколько-нибудь твердой уверенности в том, что после окончания Гимназии сможет покинуть родные стены. После смерти отца он остался единственным мужчиной в семье, на него возлагались надежды о семейном благополучии, заботы о матери, младших сестрах, которых со временем нужно будет выдавать замуж [10]. Поездка в Петербург требовала больших денег, которых в семье не было. Подобная призрачность надежд до предела обострила мировосприятие Николая. Самореализоваться по его представлению возможно было только в столице, остаться же дома - было равнозначно смерти. Мертвенность бытия связывалась с невозможностью оставить в памяти людей свое имя. 17 января 1827 года он писал Герасиму Высоцкому: «Половина наших дум сбылась: ты уж на месте, уже имеешь сладкую уверенность, что существование твое не ничтожно, что тебя заметят, оценят, а я…» (X, 80) [11]. Схожие страхи звучат в письме к дяде Петру Косяровскому от 3 ноября 1827 года: «Холодный пот проскакивал на лице моем при мысли, что, может быть, мне доведется погибнуть в пыли, не означив своего имени ни одним прекрасным делом — быть в мире и не означить своего существования — это было для меня ужасно» (X, 111). Характерное воспоминание по этому поводу оставила С.В. Скалон: «Ехавши в Петербург, он заехал к нам, и, прощаясь со мною, он удивил меня следующими словами ”Прощайте, Софья Васильевна! Вы, конечно, или ничего обо мне не услышите, или услышите что-нибудь весьма хорошее”» (Скалон С.В. Воспоминания (Фрагменты) // Виноградов И.А. Гоголь в воспоминаниях, дневниках, переписке современников. М., 2011. Т. 1. С. 617).
[1] Поместье Гоголей имело двойное название - «Васильевка (Яновщина тож)» (ср. у Н. Кукольника в отношении Николая - «Яновский (Гоголь тож)»). Васильевкой его называли сами владельцы (подобное название появилось видимо в результате внутрисемейной политики – поместье пришло со стороны жены Афанасия Демьяновича, Татьяны Семеновны, урожденной Лизогуб, родители которой были против этого брака, поэтому естественно, что поместье назвали по имени внука), у окружающих же в ходу было название - Яновщина, т.е. владение Яновского (сам Гоголь считал это название простонародным). М.А. Максимович, побывавший в августе 1850 года в родных места Гоголя, вспоминал: «В Миргороде остановился я покормить лошадей и напиться чаю; но я не мог здесь дознаться, где Васильевка, даже и по карте Миргородского уезда… Причиной тому было, что Васильевка зовется в народе Яновщиною, и что она Полтавского, а не Миргородского уезда» (Максимович М.А. Родина Гоголя // Виноградов И. А. Гоголь в воспоминаниях, дневниках, переписке современников. М., 2011. Т. 1. С. 639). Г.П. Данилевский побывавший в имении писателя в мае 1852 года вспоминал: «Где хутор Гоголя? – спрашивал я изредка встречавшихся путников. – Гоголя? Не знаем! – отвечали они. Я догадался объяснить, что хутор называется Васильевка или Яновщина. – Яновщина? Знаем, пане, знаем! Вот туда дорога. – И мне указывали проселок к Гоголю-Яновскому, в село Васильевку Рудого Панька» (Данилевский Г.П. Знакомство с Гоголем // Гоголь в воспоминаниях современников Б.м., 1952. С. 452). И позже ситуация мало изменилась. В очерке В.А. Гиляровского посетившего родные места писателя почти через пятьдесят лет фигурирует исключительно это же название – Яновщина.
[2] К сожалению, Николай не сохранил ни одного родительского письма, поэтому судить о том, как его именовали родные можно лишь по их письмам к третьим лицам. В переписке администрации Нежинской Гимназии и его родителей, как с той, так и с другой стороны он именуется «Николаем Яновским». То же во всех школьных документах, не носящих официального характера: ведомостях по поведению и успехах в учебе, классных журналах, докладных записках преподавателей. О том, как его именовали преподаватели отчасти можно судить по приводимому В.И. Шенроком анекдоту: «Однажды Гоголь… проходя мимо класса, в котором торжественным тоном проф. Никольский возглашал что-то из курса риторики, в тон ему прокричал в отворенную дверь: “Здесь Парфен Никольский”, на что последний опять тем же тоном продекламировал: “А там дурак Яновский” (цит. по: Гоголь в Нежинской Гимназии высших наук: анаталогия мемуаров. СПб., 2014. С. 519). В отношении того как его называли сверстники сведения очень скудны. Единичным примером может служить письмо Н. Я. Прокоповича от 11 декабря 1825 г., в котором он называет Николая «Яновским» (см.: Супронюк О. К. Литературная среда раннего Гоголя. Киев, 2009. С. 50; 79). Косвенное указание на распространение этого обращения содержится в показаниях некоторых учеников (Н. Кукольника, А. Новохацкого) по «делу о вольнодумстве», записанных с их слов (см. Иофанов Д. Н.В. Гоголь К., 1951. С. 373-377). Впрочем, имеется более чем иллюстративное позднее свидетельство по этому поводу Н.В. Кукольника: «Однажды, уже в Петербурге, один из товарищей при мне спросил Гоголя: “С чего ты это переменил фамилию?” — “И не думал”. — “Да ведь ты Яновский”. — “И Гоголь тож”» (Кукольник Н. И.С. Орлай (Из памятной книжки) // Гимназия высших наук и лицей князя Безбородко. Изд. 2-е, испр. и доп. СПб., 1881. С. 195). Имя «Яновский» сохранило хождение среди бывших соучеников писателя на протяжении всей его жизни. Показательным примером служит письмо П.И. Мартоса к П.И. Бартеневу (см.: Литературное наследство. Т. 58. С.774). Так же имеется свидетельство, что Нестор Кукольник, неодобрительно относившийся к Гоголю, постоянно прибавлял к его фамилии «Яновского» (см.: Виноградов И.А. Указ. изд. Т. 1. С. 552).
[3] Сохранилось лишь два письма нежинского периода с подписью «Николай Яновский». Оба эти письма отличает сильное душевное волнение: от 6 сентября 1821 года – оправдательное письмо по поводу вырвавшихся у него ранее слов о чувстве одиночества и тоске по дому; 7 января 1822 года – потеря чужой вещи (ножика) и необходимость вернуть за нее деньги, которые ему пришлось просить (возможно, впервые) у родителей. Неудивительно, что мальчик воспользовался здесь домашним именем. Позже он уже подобной слабости не проявит.
[4] К этому же документу имеет отношение единичное свидетельство этого периода в котором Николай именуется Гоголем – «Свидетельство Полтавской медицинской управы» о привитой оспе датированное 26 января 1821 года (см. Виноградов И. А. Указ. изд. Т. 1. С. 334).
[5] Пантелеймон Кулиш в опубликованной в 1852 году в «Отечественных записках» статье писал, что к нему попали школьные тетради некоторых учеников Нежинской гимназии, в том числе Гоголя, который, по словам Кулиша, «подписывался, во время пребывания своего в гимназии, только второю половиною своего имени: Яновский» (<Кулиш П.> Несколько черт для биографии Николая Васильевича Гоголя // Отечественные записки. 1852. № 4. Отд. 8. С. 195). Однако уже в книжном издании это место изменено: указывается, что Гоголь пользовался «полным своим именем: Гоголь-Яновский» (Николай М. <Кулиш П.А.> Опыт биографии Н. В. Гоголя. Со включением до сорока его писем. СПб., 1854. С. 15).
[6] Подобное входило в планы Афанасия Демьяновича. Ю.В. Манн указывает, что он «таким образом составил свою фамилию, что второй частью, привеском оказался Яновский, а Гоголь вышел на главное место: Гоголь-Яновский. Последовательность имен отражала, в глазах владельца, меру их значительности: претендуя на фамилию Гоголь, Афанасий Демьянович приобщался к древнему роду, куда более заметному, чем род Яновских, такому роду, который повышал общественный вес и репутацию семьи» (Манн Ю.В. Гоголь. Труды и дни: 1809-1845. М., 2004. С. 11).
[7] И. Сребницкий писал о Гоголе-гимназисте: «В лицейском саду и теперь еще сохранилось дерево, на котором Гоголь собственноручно вырезал инициалы своего имени: Н. В. Г. Буквы эти все более и более изглаживаются, но все-таки всякий нежинец, проходя по саду, поищет этого дерева и взглянет на дорогой всем вензель» (Сребницкий И. Нежин // Гимназия высших наук и Лицей князя Безбородко. Издание второе, исправленное и дополненное. СПб., 1881. С. 22).
[8] В.И. Любич-Романович в своих воспоминаниях о школьных годах жизни писателя несколько раз отмечает стремление Николая действовать против существующих норм и правил: «В числе странностей Гоголя было много его своеобразных взглядов на все окружающее его общество и на то, что общество признавало для себя законом... И это-то все Николай Васильевич игнорировал, называл баловством, недостойным делом, от которого надо было бежать, открещиваться, как от антихриста…», «…Николай Васильевич не любил подражать кому бы то ни было… ибо это была натура противоречий» (Глебов С.И. Гоголь в Нежинском лицее (Из воспомианий В.И. Любич<а>-Романовича) // Виноградов И.А. Указ. изд. Т. 1. С. 562-563).
[9] На этом письме Гоголя имеется помета Высоцкого: «Получено от Николая Васильевича Гоголя сие письмо 9 февр. 1827 г. в С. Петербурге» (см.: X, 404). Это свидетельствует о том, что имя «Гоголь» употреблялось в их общении не только со стороны самого Николая.
[10] А.С. Данилевский вспоминал, что после смерти отца Николай смотрел на себя, как на главу семейства. «Тут произошел перелом, он из ребенка превратился в юношу» (Шенрок В.И. Родители Гоголя // Исторический Вестник. 1889 (январь) С. 136).
[11] Высоцкий становится для него проводником в иной мир, медиатором. В письме к нему от 17 января 1827 г. Гоголь писал: «Я знаю, что ты не оставишь меня, и уже с восхищением в мечтах читаю письмо, забывая и местопребывание свое, и весь мир, выключая тебя с Петербургом» (X, 81). 19 марта 1827 г.: «Часто среди занятий удовольствие,.. мысленно перескакиваю в Петербург: сижу с тобою в комнате, брожу с тобою по булеварам, любуюсь Невою, морем. Короче я делаюсь ты. – Часто, говорю, среди самых удовольствий я впадаю в странное забытье, вспоминаю о тебе…» (X, 85).
Продолжение: Часть 2. В Санкт-Петербурге - http://www.proza.ru/2014/04/14/285