Неуспокоенная душа
Рассказ
В нашей округе прошла молва, как будто бы в общественной бане, что находится на берегу реки Волги, глумится. Некоторые отпетые головы утверждали, что слышали, как кричит девушка на чердаке бани, раздаётся там возня и глухие удары о крышу и стенки. Конечно, многие не верили в это, но вот ученик шестого класса Ванька Якунин подумал, что глума хочет есть, вот и кричит. Он набрал дома творогу и пошёл кормить её.
- Глума, на поешь, глума! – кричал он и бросал творог в окошечко на чердак бани, где якобы по ночам слышится крик девушки.
Мимо бани проходил его одноклассник Петька Сивухин. Услышав знакомый голос, он подошёл к парню и спросил:
- Ванька, ты? Зачем творог раскидываешь? Он ведь будет грязный. Как же глума будет его есть? Ты подумал? Если хочешь покормить её, вон лестница, залезай туда, ставь в уголок своё блюдо, прикрой его газеткой, чтобы не пылилось, а лучше всего чистым полотенцем и скажи. Ешь милая глума, ешь. Да, у вас ещё поросёнок зарезан. Не забывай приносить и мясо, да ещё что-нибудь вкусненькое. И не говори об этом ни папе, ни маме, да и ребятам. Иначе глума разгневается и накажет не только тебя лично, но и твою семью. Понял!
Он сделал страшные глаза и заулюлюкал, да так страшно, что у Ваньки Якунина мороз пошёл по коже.
- Петька, не надо, я боюсь! – закричал Ванька.
Сивухин обладал большим талантом перевоплощаться. Он много читал, и был лучшим учеником в школе, но вот беда: у него отец погиб на фронте под Сталинградом, мать от горя запила, да так и не могла прийти в себя. После очередной попойки замёрзла около своего дома, когда были сильные морозы. Бабушка, как могла, воспитывала двоих детей, оставшихся после смерти родителей. Петька часто недоедал. Одет он был плохо, и это обижало его. А девчонки уже начали стрелять своими глазками, выражая свою симпатию к нему. Но он был глух на все их всплески. Конечно, подросток был красив, но худ. Зато голова у него была не по-детски мудра. В свои четырнадцать лет он уже мог многое, пилил, колол дрова, косил траву. Мог настраивать косы и топоры. Одним словом был мужик на все сто. Многие женщины в деревне говорили:
- Вот Петька Сивухин мал, да удал. Многих наших мужиков заткнёт за пояс. Только бы не испортился. В жизни столько соблазнов, от которых трудно уклониться.
Его дружок Ванька Якунин был ниже его ростом, но полноват и веснусчат. Толстые губы на широком лице, маленький нос пуговкой и свисающие из-под кепки уши, были у девчонок предметом для насмешек. Но Ванька как-то мало реагировал на их подковырки. Он просто улыбался и был доступен для всех. Его считали чуть-чуть не того, мол, он какой-то странный. Но Ванька Якунин жил так, как ему было удобно. Он верил во все чудеса и рад был придти на помощь. Отец и мать знали его наклонности, но изменить что-то не могли. Вот он такой, и всё тут.
Мать Ваньки Наталья, высокая и стройная женщина, с карими глазами, увидев, что продукты питания исчезают, сказала мужу:
- Саша, кажется наш сынок, кого-то кормит. Надо бы узнать. Сварила мясо, оно исчезло. А сколько творогу уходит?
- Ладно, Наталья, пока не будем делать никаких выводов, - ответил муж, - завтра как он пойдёт с продуктами питания, я прослежу за ним. Идёт?
- Хорошо, Саша. Только не спугни его, он очень у нас впечатлительный.
Время завалило за полдень. Ванька Якунин пришёл из школы. Он быстро, быстро поел и стал собираться. Мать хотела спросить, мол, куда ты, ведь только что вернулся из школы, а когда будешь уроки учить? Она взглянула на своего сыночка пронзительно. Он понял, что от него хочет мать.
- Мама, а я уроки выучил с Петькой, - сказал он, - я пойду, погуляю.
Наталья отвернулась. Сынок убежал на кухню и стал собирать нужные продукты в сумку, затем выскочил в коридор и спрятал её.
«Эх, Ванька, Ванька, - подумала мать, - неужели ты думаешь, что я дурра и ничего не вижу». Она взялась за голову, потом подошла к окну. Её сынок бежал к реке. В это время, отец, наблюдавший за сыном, потихоньку пошёл за ним. Он увидел, как сынок, заскочивший на чердак общественной бани, шепчет: «Глума, милая, поешь. Я тебе принёс вкусненькое». Ванька, положил тарелку в углу чердака и тихо слез. Отец долго ждал, кто придёт за подарком, но так и не дождался, начались сумерки. Он понял, что его раскрыли, но отступать не хотел. И когда он пришёл домой, жена взглянула на него, мол, что узнал, кого он кормит? Муж помотал головой
- Саша, не следи больше за Ванькой. Я знаю, кого он кормит, - вздохнула жена.
- Кого? – спросил муж.
- А ты чего не понял? Наш с тобой оболтус изменился в лучшую сторону. Загляни в его дневник. Там мелькают четвёрки и пятёрки, плюс он начал читать книги. Раньше с ним этого не происходило.
- Петька Сивухин занимается с ним. Сынок моего товарища Ивана, Царствие ему небесное. Попал под пулю снайпера в деревушке под Сталинградом. Я видел всё это. Очень умный был мужик. Петька весь в него. Одним словом - глума.
- Сашка, ты что сказал? Он кормит глуму, и глума помогает ему, да? Занятно. Невероятно. Ну что ж, не будем делать резких движений. Потерпим. Будем смотреть на всё сквозь пальцы. А иначе нашему оболтусу не окончить школу, а потом и институт. Я думаю, Ванька и Петька должны идти вместе в один институт.
- Не плохо бы. Но они же разные люди, - вздохнул муж.
- Я боюсь, что буксир оборвётся, и наш сынок останется на мели, - продолжала жена.
- Будем надеяться на хорошее. Я думаю купить Петьке костюм, если он будет поступать в институт.
- Не возьмёт. Он очень гордый.
- Но вот от подарков глумы не отказывался.
- Это совершенно другое.
Но вот и настало время, когда школьникам стали выдавать аттестаты зрелости. Ванька был одет с иголочки, а Петька даже не пришёл на выпускной. Ему стыдно было своей одежды.
- Петя, - спросил Александр Иванович, увидев его на улице, - учиться в институт пойдёшь?
- Нет, - ответил хмуро Сивушкин, - в этом году у меня не получается. Деньжат надо заработать, оборвался весь. Сестрёнке нужно помочь, да и бабуля вся извелась с нами. Может быть, только в следующем, но гарантировать не могу.
- Может быть, тебе помочь чем, ведь голова у тебя на месте. Жаль будет, если ты не поступишь в этом году. Понимаешь, в институте тоже можно подрабатывать.
- Ну что ж, Александр Иванович, на всё воля Божья, - задумчиво сказал Петька и пошёл прочь.- Да кстати, спасибо за глуму. Вы нам здорово помогли. Мы голодали. Выхода из создавшегося положения не было.
- Петя, ты честно отрабатывал за то, что получал. Если бы не ты, мой оболтус завяз бы в двойках.
Сивушкин хмыкнул, но не сказал ни слова.
Александр Иванович пришёл и сказал своей жене:
- Беда. Новая глума не пройдёт. Петька в институт идти не хочет из-за материального благосостояния. Как нам быть? Ваньке без него будет очень трудно. Осилить институт он не сможет. Не те данные. А в бане, наверное, всё же глумится, если говорит об этом народ, и неуспокоенная душа девушки криком кричит. Надо бы священника туда позвать, ведь говорят, что давным-давно в этом месте изнасиловали и убили девушку. Боже, столько лет прошло с тех пор, а мы живущие здесь об её душе даже и не подумали. Ведь некоторые из нас здесь живущих видели ночью призрак девушки в ненашенской одежде, убегающей от двух бандитов.
- Вот ты, Саша, и поговори со священником. Надо, чтобы в общественной бане, где по субботам и воскресениям моются люди, чтобы всё было чисто от всех призраков и глум. Подкармливал ты Петьку и его семью несколько лет, пользуясь тем, что якобы существует некая глума, и наш Ванька получал хорошие оценки в школе. Конечно, это неплохо, но всё уже прошло, а глума в бане так и осталась. И с этим надо что-то делать. Давай обойдём баню, может что-то и найдём.
Они долго ходили вокруг бани и в её пределах, но ничего не могли найти. И тут где-то на второй день к ним пришёл Петька Сивушкин:
- Дядя Саша, - сказал он, - я, кажется, нашёл останки девушки. Они почти под самой баней. Видимо бандиты сделали своё дело и закопали труп, а родители и полиция так и не нашли её. Туда стекает грязная вода из бани, вот её душа и не может успокоиться. Я откопал всё и прикрыл кости досками.
- Пошли, Петя, повезло тебе. Недаром хлеб ешь, надо у столяра заказать гроб, и позвать священника. Он знает, что в таком случае делать. Петя, а может быть, всё же ты пойдёшь в институт в этом году с моим Ванькой. Он без тебя, я думаю, не потянет.
- Подумаю, - хмуро ответил Сивушкин.
Когда все процедуры были сделаны, на деревянном кресте могилы было написано – неизвестная, и глума перестала посещать баню. Наконец-то её душа успокоилась.