Доверчивы неизлечимо. Михаил Крапунов

 
         В этом рассказе нет ничего выдуманного. Старожилы Шебалинского района наверняка узнают персонажей данного повествования. Узнают ещё и потому, что я, не надеясь на искусство пера, имена и фамилии героев сохранил. 

          Случилось это около десяти лет назад.  Первое апреля, как в народе говорят – день  дурака,  выпал на субботу. Хмурое утро, ползли низкие облака, глядя на которые, можно было ждать и дождя, и снега.
          Управился по хозяйству, затопил печь. В двери постучали. Широко улыбаясь, появился Валерий Александрович Белых. Не ожидая приглашения, скинул куртку, шапку, громыхнув табуреткой, уселся к столу.

- Наливай!

         С Валерой мы знакомы более двадцати лет. В восьмидесятые годы он приехал из Новосибирска  художественно оформлять районный Дом культуры. Женился на местной красавице, да и остался  в нашем захолустье. В конце восьмидесятых создал кооператив по выделки овчин и пошивки полушубков. И всё у него было хорошо, и полушубки приемлемого качества неплохо продавались в магазинах  на тот момент практически пустых. И люди, хоть и ворчали на маленькую зарплату, но работали. Строил новые цеха, налаживал выделку замши.
         Валера всегда был оптимистом, уважающим себя оптимистом. Когда районное начальство поняло, что откатов от кооператива Белых для них лично не будет и начало «наезжать», Валера не верил, что такое нужное дело районные прохиндеи загубят.
          Помните лозунг Ельцина: «Надо поддерживать российского производителя». Я и сегодня, услышав подобное, понимаю, всё будет с точностью до наоборот. Кооператив разорили.
          Долго Валерий Александрович тогда судился, да только всё было себе дороже.
          Творческий человек, хороший организатор, как я уже замечал, неисправимый оптимист, он до последних дней всё что-то выдумывал, строил планы. В другом мире он наверняка мог бы добиться успеха. А здесь – не умел, да и не любил  ходить по кабинетам райкомов и исполкомов, лизоблюдничать, унижаться перед паразитирующей властью.
Как-то незаметно мы сдружились. С ним было интересно говорить на любую тему, спорить.

- Наливай! - Повторил Валера.

        Я не заставил себя долго уговаривать – суббота, можно и расслабиться. Выпили по стопочке. В двери постучали, появился сосед, Тислицкий Иван Лазаревич.  Здоровый, крепкий мужик лет семидесяти. Объемистый «мозоль» над брючным ремнём выдавал в нём любителя хорошо и много поесть, а лукавый взгляд чёрных глаз, усы и румяные щёки не оставляли сомнения, что и выпить не дурак.
Одним взглядом оценив обстановку, и поняв, что пришёл вовремя Иван Лазаревич решил, как и положено первого апреля, «соврать» и соврать в тему.

- Как вы быстро! Я только услышал, что водку уценили, а вы уже сбегали. И почём брали?

- Три семнадцать, - отреагировал Валера. - Вон и колбаса по два двадцать. А с сегодняшнего дня ещё и пенсию на двадцать процентов увеличат.

         Пенсия, для соседа всегда была больным местом. Иван в Шебалинском совхозе проработал шофёром около двадцати лет, в Барагашском до самой пенсии. Заработки в совхозах были маленькие, но работники сельского хозяйства выравнивали, так сказать, прожиточный минимум до среднего - «прихватизацией». Или по древнесоветскому – комуниздили. В разговорах сосед никогда не обижался на свою работу и даже хвалился, вспоминая об удачно проведённых комбинациях. Короче, скомумниздить он был если не ас, то хороший специалист. Да и кто из нас в те времена мучился бы совестью, удачно отщипнув у государства.
         Как я заметил, заработки были маленькие, вот и пенсия у Ивана была «не  очень». У кого она «очень», если посмотреть на цены и их беспощадный рост.

         Валера притащил табурет, я достал третью стопку, и пусть читатель не думает, что Иван Лазаревич мог отказаться. Сидели. Иван сочно рассказывал  истории из жизни, которые нарочно придумать невозможно. Валера хохотал.
Я это уже слышал, и думал о том, как доверчив, доверчив неизлечимо, российский человек. В 17 году обещали: заводы - рабочим, землю - крестьянам. Сколько крови пролили наши деды за это. Совсем недавно - опять те же заводы уже продавали за ваучеры. А землю, даже под строительство жилья, надо покупать. Тогда прошёл разор по всей земле, и сегодня происходит то же. Тогда строили социализм, сейчас социальное государство. А хрен редьки не слаще. Когда мы начнём думать, когда в нас исчезнет эта наивная доверчивость, граничащая с глупостью…

- Я тогда новый Камаз получил, – рассказывал Иван. - В других совхозах такой техники ещё не было. Как положено, в системе тосол. Это сейчас все про тосол знают, а в те годы на воде ездили. Приехал в Бийск, в заезжку ночевать. Мужики, конечно, позавидовали новой технике, по кабине полазали. Зима, мороз под тридцать. Кто-то поинтересовался, почему я воду не сливаю. Возьми и ляпни: « Да я с осени на « Золотом ключике» воды залил, и всю зиму езжу». Золотой ключик, сами знаете, всю зиму не замерзает. Хохотнули мужики, да и под крышу в тепло. Кто мог подумать, что молодой парнишка с Усть-Кана всё примет за чистую монету, зальёт воду с ключа, да и двигатель разморозит.
      ... Всё было. Как-то меня премии лишили. Ввек не догадаетесь за что.
Овёс мы тогда для маралов возили, а тут директор школы, она по соседству жила, попросила для анатомического кабинета скелет из города привезти. С директором совхоза договорилась. Загрузился зерном, с учителем анатомии нашли базу, получили «товар», он был в целлофановом мешке, что б, наверно, кости не рассыпались. Распихал я в середине кузова зерно, завернули экспонат для надежности в палатку. Зима, дни короткие, пока то да сё, домой вернулись уже поздно. И школа закрыта, и зерно не разгрузишь. Учитель домой ушёл, а я в гараже машину поставил.
          Была там у нас там сторожиха, Клавка. Смышленая бабёнка, сумка всегда с ней килограмм на десять, в которую - зерно так зерно, комбикорм, соль, уголь, так и уголь нагребёт. Бывало, пустые кузова подметет, но домой порожняком ни шагу. Нам конечно не жалко было.
Поставил машину, зашёл в сторожку покурить. Тут и Клавка у телефона носок вяжет.
- Что привёз Ваня? Почему так поздно? Мужики давно уже разгрузились.
 
Ну, какое её дело. И почему я должен перед ней отчитываться?

- Овёс привёз, да за костной мукой заезжал, вот и задержался.

- А зачем она?

- Чтобы кости, рога и копыта у маралов росли.

        Покурил да и ушёл. А утром к директору вызывают. Эта Клавка, будь она неладна, решила «костной мукой» разжиться. Развернула палатку, а там скелет. Маханула с машины и ногу сломала.
        ... Всё было. Однажды в заежке мужики что-то заспорили, что, мол, не похож я на хохла. Понятное дело, навеселе уже были. Сейчас, говорю, паспорт принесу. Достал из машины кусок сала и кладу на стол. Не сразу поняли, но потом смеха было.
 
         Залаяла собака. У ворот стояла Иванова дочь. Зачем-то он дома потребовался. Налили на «посошок», и уже выходя, Иван вдруг спросил Валеру:

- Александрыч! Ты что там за пенсию говорил?

Растерялся Валера.

- Про какую пенсию?

- Ну, что нам пенсию добавят?

Ушёл Иван Лазаревич, а мы ещё долго хохотали.

- Слушай, - предложил я, - давай Ивана обманем.

Глаза у Валеры озорно заблестели.

- Как?

- Придёшь домой, позвони Ивану, якобы от начальства совхоза «Шебалинский». 
Только сперва поинтересуйся, получил или нет, он, как ветеран совхоза, поздравления на 23 февраля. А потом скажи, что, мол, в связи с тем, что в совхозе банк описал всё имущество, и дело идёт к банкротству, решило начальство напоследок отблагодарить ветеранов совхоза, выделив по барану. Ты это, Валера, как-то доброжелательно объясни. Не трави человеку душу.

         Действительно, некогда совхоз-миллионер приходил в упадок. Очередной директор брал большой кредит под залог совхозного имущества. В первую очередь, как и всякий себя уважающий проходимец, покупал себе «Крузера», квартиру в городе. Выдавал долги по зарплате рабочим, тут деньги и заканчивались. Через полгода ни директора, ни «Крузера» уже никто не видел. Районное начальство ставило нового, уже Генерального директора. И снова таинственным образом исчезали панты. Маралы, главная ценность совхоза, терялись, и вдруг появлялись в частных маральниках районного руководства.
         МТМ, гаражи, котельная лежали в руинах как после бомбёжки, народ оставался без работы. Перед очередными выборами даже районные депутаты посещали центральную усадьбу совхоза. Били себя в грудь, обещали заняться благоустройством, провести водопровод. Чертыхаясь, уезжали по разбитой дороге, с твёрдым намереньем - больше сюда ни ногой.
У судов и прокуратуры были более важные дела. Выписывали предписания насчёт пандусов, правильных дверей в магазинах и норм освещения. «Шили дела», выписывали штрафы. Где-то там, в Госдуме шли ожесточённые дебаты , принимались новые законы.
А местная газета взахлёб, восторженно писала о социально-экономическом развитии района и заслугах  его главы.

         ...Под вечер пришёл Иван Лазаревич. С огорчённым видом сел у двери.

- Ты знаешь, Михаил, как меня сегодня обманули!? Где-то в обед звонит «экономистка» с Дьектиека. Всё по имени отчеству, вежливая. Давай расспрашивать получил, нет, я поздравления с 23 февраля. Извинилась, наверно, мол, на почте потеряли. Да мне их поздравления, знаешь куда засунуть… Слушаю, думаю, наверно, хотят мой земельный пай умыкнуть. Зло взяло, распалился, всё я ей сказал. Мне с ней поросят не крестить. Думал, бросит трубку. Она всё прослушала, да и говорит: «У нас тут банк всё хозяйство описал, всё равно заберут, вот и решили мы ветеранам совхоза по барану выделить. Будет время, приезжайте, забирайте», - и трубку положила. Жена слышала разговор, под руку спрашивает: «Ты с кем там, Ваня, ругался?» Понимаешь, не баба, я бы, может, и сообразил, что к чему. А тут, прямо затмение нашло. Сказал, что мне как ветерану барана обещали. Она и разошлась: «Как так! Тебе барана, а я на два года тебя больше работала, мне что - дырку от бублика!? Давай звони, а то они всех баранов разделят, мне не достанется.»
    Ты знаешь, я баранину люблю. По молодости мог хорошего барашка за раз на спор съесть. Взялся звонить, а не знаю куда звонить. Наконец дозвонился до директора. Тот только из бани пришёл. Спросил, где и когда можно барана забрать и про жену ему напомнил. А он мне и говорит:  « Ты знаешь, Иван Лазаревич, тебя разыграли, а в совхозе у нас уже мышам подавится нечем».
 Это надо же так надуть! Как про барана заговорили, из головы у меня всё вылетело. И какой день сегодня, и кому мы старики нафиг нужны.

          Надо бы смеяться, а мне стало грустно. Налил Ивану, что оставалось в бутылке, взялся объяснять, что это мы с Валерой его разыграли. Не верит.

- А кто звонил?

- Наверно Валерина жена, Люба.

- Она сказала, что Марина.

- Да мало ли что, можно сказать.

         Ушёл Иван Лазаревич, не совсем уверенный в моём признании, ушёл обиженный. Через день появился Валерий Александрович, похохотали. И тут я попросил его при встрече с Иваном, объяснить тому, что ни будь у него друзей, и обмануть некому было бы.
 
Месяца два сосед держался насторожено, потом оттаял, и даже сам пошучивал и над собой и над нами.

- Эх, ребята! А какой дюргон хотел я с тех баранов сделать.

          Как-то незаметно прошёл год. Так же первоапрельским вечером в моей мастерской появился Иван Лазаревич. Сел на своё место у печки, вопросительно на меня поглядывая. Бросил работу, закурили и тут Иван обмолвился.

- Я сегодня и жену, и дочь предупредил, что Михаил может опять обмануть, целый день как на иголках. Всё ждал, и ты не появляешься, и никто не звонит. Скучно, обидно.

         Тут только дошло до меня, какое сегодня число. Пришлось извиняться.
И вдруг стало весело и смешно, и Иван расцвёл в улыбке, доставая четок.

****
Иллюстрация взята на страницах интернета, спасибо автору Светлане Шупенко.