И СЛАВА БОГУ, У ДРУЗЕЙ ЕСТЬ ШПАГИ!
Через несколько дней вышли к реке, проложившей себе дорогу в скалах.
Река была широкая и с довольно быстрым течением. Роман попытался перебросить через стремнину камень. Разбежался. Бросил. Но камень не долетел и до середины.
- Метров двести в ширину будет, – сделал заключение царевич.
- Интересно, брат, а сколько это в вершках? – задал вопрос Лёха.
- Не знаю, логарифмическую линейку дома забыл, – ответил Рома и присел на камешек у берега.
- Надо бы на тот берег переправиться, – высказал идею младший брат.
Ромыч кивнул и произнёс:
- Согласен с предыдущим оратором.
- Только вот как? – вслух призадумался Лёшка.
- И по этому тезису у меня не имеется возражений, – улыбнулся Роман.
- Тебе не надоело меня подкалывать? – спросил Алексей, слегка обидевшись.
- Любимого брата?! – искренне удивился Роман. – Нет, конечно!
Лёха расценил последнюю фразу как комплимент – и благодарно рассмеялся.
Долго ли, коротко ли сидели братья, головушки над решением проблемы с переправкой через стремнину ломая, но вдруг из-за поворота выскочила крутобокая многовёсельная ладья под парусом. На парусе было неумело, но за то от души намалёвано яйцевидное оранжевое Ярило с заворачивающейся по спирали белой тонкой змейкой посередине. Белая змейка была свёрнута в три с половиною оборота. Из ладьи доносилась разухабистая песня гребцов:
…а на первом – Стенька Разин,
Стенька Разин – на втором,
и на третьем – тот же Разин,
на четвёртом – снова он!
И на пятом – Стенька Разин,
Стенька Разин – на шестом,
На седьмом – всё тот же Разин,
Стенька Разин – на восьмом!
На девятом – тоже Разин,
на десятом – снова он!
Надо быть крутым братишкой,
чтобы плыть со всех сторон!
И проплыла бы лодчонка мимо, тем паче, что Ромыч в её сторону даже и не взглянул, да Лёха по какому-то наитию сложил ладони рупором и зычно да раскатисто крикнул:
- Абдула, не много ли товару взял? И всё, поди, беспошлинно?
Кормчий, детинушка – косая сажень в брюхе и полторы в плечах, обернулся на крик, радостно расхохотался и заорал:
- Правый борт! Табань! Причаливаем!
Ладья стала споро разворачиваться и через каких-нибудь три с половиной минуты уткнулась носом в берег. С её борта взвилась в воздух цепь с металлической кошкой на конце. Кошка зацепилась за большой прибрежный камень – и с ладьи на берег повыпрыгивало не меньше дюжины дородных добрых молодцев при полном вооружении.
Роман и Алексей вскочили, проявляя готовность немедленно отразить атаку.
Один из вновь прибывших ребятишечек громко сказал:
- Слышь, тять? Кажись, у энтих соколиков ничего толкового при себе нетути. Может, дальше поплывём?
- Погодь, Колян! Как это ничего нету? А оружие? А они сами? – рассудительно пробасил тот, что был поздоровее остальных. – Запомни, сынок: ежели ты с человеком встретился, с него всегда какой-нибудь толк поиметь можно.
Произнеся вышеизложенное поучение, папашка Коляна повернулся к стоящим напротив него Роме и Алексею – и весело, почти что дружелюбно обратился к ним:
- Правильно я говорю, незнакомцы-страннички?
- Вы чьих будете? – настороженно спросил Роман.
Предводитель отряда, выскочившего из лодки, ничуть не удивившись, что к нему обратились на родном языке, ответил:
- Мы, мил-человек, мирные торговцы из Нова града, что на озере девы Ильмены стоит у истока речки, что в ольхе притулилась, а посему Вольховой называется. А вы, ежели не секрет, чьих будете? – и видимо в знак изъявления дружбы покрепче сжал булаву, приподняв её над лёгким круглым щитом.
- Ушкуйнички, значит? – усмехнулся Алексей. – Далеконько вы, ребятушки, забрались!
- А вы глухими-то не прикидывайтесь, – не дал слабину воин, выпрыгнувший из лодки, – отвечайте на вопрос, коли задан.
- Легко, – согласился Роман и представился: – Мы, стало быть, народные артистки из Москвы-деревеньки. Я – прима Большого театра Майя Плисецкая, а со мной моя товарка разлюбезная, поп-звезда Алла Борисовна Галкина-Киркорова.
- Чё врёшь-то? – насупился воевода ушкуйников. – Нешто мы не видим, что вы мужики?
- Так ты ж тоже врёшь, мил-дружок, – вступился за брата Алексей. – Из тебя такой же мирный торговец, как из меня Альберт Эйнштейн с Карлом Марксом и Эммануилом Кантом в придачу.
- Не тебе судить о нашей торговле, – пробормотал растерявшийся здоровяк.
- Как не мне? Были мы в Новом граде. И под Изборском на ключах, и в Мальской долине бывать доводилось. А жена брата моего царевича Романа, которого ты видишь, тоже из ваших мест: княжна Светлана, дочь Ивана, князя Великолукского.
- А я – Полкан-воевода, – опуская щит и улыбаясь в бороду, ответил воин и, повернувшись к своим, крикнул: – Робятушки! Это ж – земляки наши! Из Московского княжества. А с ними – дочка Ивана Всезнайки Светулька-свистулька!
Ушкуйники повтыкали мечи в ножны, ловко закинули щиты за спины и кинулись здороваться да знакомиться с царевичами. Роман и Алексей улыбались, пожимали грубые натруженные ладони воинов, запоминали имена, которые те называли, представляясь, и радовались неожиданной встрече с земляками в такой дали от родных мест.
Вдруг из-за борта лодки раздался разухабистый свист, да такой, что у всех присутствующих уши позакладывало. На берег выскочил громилушка с чёрными длинными волосами, лицом знакомый до невозможности. За ним появилось ещё шесть добрых молодцев, напоминающих его и внешностью, и движениями.
- Это – наш засадный полк – конкретные великолукские пацаны во главе с Вованом! – улыбаясь, объяснил Полкан.
- Толково! – одобрительно кивнул Ромыч, добавляя: – И лодка – под приглядом.
Громилушка подбежал к Роману и закричал радостно:
- Зятюшка! Родненький! Здравствуй! – и обнял Романа от души.
- Здравствуй, Владимир, – тихо ответил Ромыч.
- А где же сестрёнка моя старшая? Куда спрятали? Давай показывай её, кровинушку нашу дорогую! Как она жива-здорова? Племянников мне ещё не родила часом?
Роман закрыл глаза – и сел, где стоял, на прибрежный камень. И голову опустил.
Вован непонимающе тряхнул головой, словно хотел отогнать наваждение.
- Что-то не пойму я тебя, Роман-царевич. Где Света? Отвечай, коли спрашивают.
Ответил за брата Алексей:
- Украли Свету. Равана-император унёс. А куда – неведомо.
Очи Вована наполнились ужасом, брови поднялись вверх.
- Не уберёг, значит? – вмиг помрачневшим голосом произнёс он. – Как же так, а?! Как же ты теперь по Земле-то ходить станешь, Роман-царевич?!
Вован взмахнул здоровенным мечом, да Колян и Лёха на руке его вовремя повисли. Самого Вована вдвоём с трудом превеликим завалили, а меч отобрали.
- Негоже, – сурово сказал Полкан, – не расспросивши человека, расправу над ним чинить. Пусть для начала толком расскажет. А там и поглядим, что делать.
- Я расскажу, – возвысил голос Алексей.
- Ишь, какой прыткий! – усмехнулся Полкан. – Он – муж, ему и ответ держать. А ты посиди пока. Надо будет – и тебя спросим.
Пришлось Ромычу, сбиваясь и сдерживая слёзы, рассказать обо всём, что случилось. Новгородские и великолукские слушали молча. Лёха порывался несколько раз вставить словечко, но его прерывали и просили Рому говорить дальше. Впрочем, слушателям было совершенно ясно, что Роман не выдумывает, а говорит всё как на духу. Честно он говорил, себя не жалея и не выгораживая ни в чём. А закончив рассказ, царевич добавил:
- Теперь мы идём на юг Свету из неволи вызволять. Ежели не затруднит вас, земляки, переправьте нас на тот берег. – А, помолчав, вот ещё что сказал: – Ну, а ежели считаете, что я смерти достоин, казните меня прямо здесь. Сопротивляться не стану.
Помолчали с минуту. Только Вован громко сопел, сидя в окружении братьёв своих великолукских.
- Поужинать бы надо, – рассудительно заметил Полкан. – А там решим, как дальше быть. Утро вечера мудренее. – А Вовану сказал: – А ты, милок, искупайся. Водица здесь хорошая. Студёная водица-то.
- Хорошо, – смирно согласился брат Светланы и с разбегу бухнулся в бурную реку.
Роман оставил лук на берегу и последовал примеру Вована.
Через пару минут они, усталые, вылезли на берег шагах в двухстах ниже по течению, а возвращались к стоянке уже вместе, мирно о чём-то разговаривая. У костра их встретили приветственными возгласами и беззлобными шутками.
Утречком встали рано, погрузились в ладью и отчалили, а вскоре пристали к противоположному берегу.
Полкан обратился к Роману и Алексею с такими словами:
- Подумали мы тут с сынами и решили. На дело святое идёте вы, царевичи московские. И пусть вам удача на каждом шагу улыбается. Пусть Сварог, Перун, Лада-дева, Макоша и Ярило вам покровительствуют. Коли даст Бог, вызволите вы Светлану из беды. И мы бы с вами пойти рады, да тут арифметика в дело вмешивается. Сами посудите: Света у вас одна, а у нас с сынами в Новом городе – двенадцать невестушек да жёнушек с детишками. Ждут они нас. Второй год уже ждут. И возвращаться далече: до Иртыша, а там по Оби, да через Ледяное море в Белое. Не можем мы пойти с вами. Так что прощайте на этом месте, да лихом нас не поминайте.
- Прощайте, братья-ушкуйники, – ответил Роман. – Зла мы ни на кого не держим, а слова твои, Полкан, нам понятны. Доброго пути вам и скорой встречи с жёнами вашими. И спасибо вам за помощь, да за встречу радостную: любо на чужбине с земляками повидаться!
Сказав так, Роман сошёл с ладьи на берег. А Алексей, молча поклонившись ушкуйникам, последовал за ним.
- А я с вами пойду! – нежданно-негаданно выпалил Вован. – И братья мои меньшие – тоже. Больно уж со Светулей повидаться хочется. Соскучились гномы по своей Белоснежке. Правду говорю, Светари?
Великолукские братишечки Богдан, Степан, Пахан, Севан, Бархан и Психотерапевтянц, все как один, обалдев от неожиданного заявления Вована, нестройно, но тем не менее дружно и почти что в один голос заорали:
- А то! Конкретно! Ясен пень! Легко! Что за вопрос, братан? Очин хачю, дарагой!
Вован выскочил на берег, от чего борта лодки сразу поднялись над водой на несколько вершков. Вслед за Вованом из лодки повыпрыгивал подчинённый ему засадный полк.
- Вовчик! – крикнул Полкан. – Мы так не договаривались. А кто кормчим будет? Я ж с тебя неустойку, паршивец ты этакий, возьму! Мало не покажется!
- А! По фиг! Всё забирай! – махнул рукой Вован. – А насчёт кормчего вот что скажу: ты, Полкаша, и сам за рулевым веслом не дурак постоять. Да и Колян твой давненько в дело просится. Вот и настало время сыну твоему старшому себя показать. А жена меня покамест в Луках не ждёт: нету у меня жены. Так что, я сестрёнку схожу проведать.
- Смотри, Вовочка, как бы не пожалеть! У Раваны под началом миллионы бойцов. Сечь рука устанет.
- А я не торопясь, – сказал Вован и подмигнул дружески Алексею, который вместе с Ромычем молча наблюдал за переговорами новгородцев с великолукскими.
Братья Светички, которых Вован окрестил Светарями, жизнерадостно загоготали и тоже стали перемигиваться с царевичами.
- Ну, коли так, держи твои, честно заработанные! – крикнул Полкан – и бросил с лодки немалых размеров кошель со звонкой монетой.
Вовчик поймал кошель двумя ручищами и с криком:
- Покупаю у тебя оружие на все! – не пересчитывая деньги, швырнул их обратно Полкану.
Полкан, явно довольный сделкой, добросовестно вооружил семёрку Светарей и Роману с Алексеем по засапожному ножу ушкуйническому подарил. В качестве скидки за опт, как говорится.
На том и расстались.