У Маши умер муж и она, как говорят в народе, «убивалась» уже второй день.
— Ох, мочи моей нету, Господи!!! Хоть в петлю лезь. Грех это великий — петля, а что делать мне? Даже не подозревала, что так люблю его бездельника, что так мне без него плохо будет.
Всего два дня, а не знаю куда голову преклонить…Вот уж и пьяница-то он был( между нами говоря, пьяницей-то Егор не был – выпивал конечно по праздникам, да когда на душе скверно или наоборот радостно было…разве поймёшь русского человека?).
И бездельником — кстати, и ленивцем не был Егор…Не работал только, как он любил говорить «на дядю», то есть нигде не нанимался – ни на большие предприятия, ни на малые-частные…а мастерил «поделки» как говорится для души — то подсвечниками займётся, то лампадочками, то уголочки для икон затейливые вырезает — всё его на церковную тему тянуло. Да и для дома, для быта чудеса творил: что ни кружка, чашечка, а всё с секретом. Наливаешь, к примеру чай в кружку(пустая перед этим посудинка-то, кажется), а глянь — ангелочек в кружке появляется. Стеклодувку сам придумал и смастерил — совсем красивые поделочки получаться стали. Тут уж Егор разошёлся: и рюмочки цветом переливчатые, и фужерчики разноцветные, и графинчики(опять же с секретами) изготавливать стал. В большом количестве накоплялись они на полочках мастерской.
Продавал их он неохотно и совсем не дорого (в магазине-то раз в 10 дороже и совсем не того «покроя» эти вещицы стояли). Без дела не сидел — целый день в работе, в поиске…день сами понимаете ненормированный, бывало и далеко заполночь затянется работа… Хорошо, хоть не мешал никому — оборудовал сарай, что под домом, себе как мастерскую. Сначала управдом придирался, а потом, после двух-трёх подарочков – даже поощрять стал увлечение Егора, потому как знал, что через недельку-две чего-нибудь перепадёт и ему. Маша-то и сама всех подружек одарила чудными хрустальными фантазиями Егорушки. — Смотрите-ка, что мой бездельник удумал!..
А дотошный управдом всё учил мастерового как выгоднее и кому продать изделие…даже как-то раз подсчитал сколько в месяц Егор заработал — вышло ровно в три раза больше, чем жена его…так вот жизнь и текла. А для Маши он всё равно безработным считался, а значит бездельником, тунеядцем… Даже бывало, сердясь(не дремлет же враг) корила его куском хлеба — она мол вот работает а он нет – только «удовольствием» своим тешится. А он и не возражал, улыбался во всю ширь доброй души своей да утешал её — ну что поделать? Не могу иначе…
Однако всё равно, «червяк мира сего» помаленьку точил душу художника. Мелькала мысль — заработать столько денег, чтобы жена хоть довольной была… Вот тут-то и поймал его враг рода человеческого. А принёс «богатый» заказ тот же пронырливый управдом. Желал заказчик себе перламутровую шкатулку, чтоб открывалась она только по его желанию, то есть два слова говорит хозяин и крышечка открывается. И выплывали б, чтобы из шкатулки два фужера переливчатых и обнажённая дева, которая(опять же по команде) наливала бы в фужеры вино, приглашала выпить, говорила сладким голосом, подмигивала…И лилась бы в это время чудесная тихая музыка (какая музыка — это опять же по хотению хозяина. Стилистика полностью отдавалась на волю автора, то есть Егора, только одно было жёсткое условие: чтоб у девицы были копытца и рожки на голове…
— Мудрёное, конечно задание, замялся было управдом, но и деньги немалые — миллион даёт. Говорит, что вся эта «приблуда» и «десятки»(10-ти тысяч) не стоит, но хочет он де материально поддержать мастера, за которым уже давно наблюдает.
— Ничего мудрёного тут нет — ответствовал Егор, всё выполнимо, а вот только делать этот срам я не буду! И без меня умельцев таких, что «пруд-пруди». Я же в каждую «фитюлечку» душу свою вкладываю… А тут, чует моё сердце, такая чёрная беда для души приготовлена, аж ужас берёт! Нет, не буду делать! И как только не уговаривал его управдом, не соглашался мастер душу свою отдавать лукавой поделке. — А ты так, без души сляпай — наступал жилищный начальник. — Без души не могу — стоял на своём мастер. Управдом даже грозиться начал, что мол запретит он мастеру его работу и мастерскую сломает! — Да делай, что хочешь — начал было распаляться художник, но управдом вовремя остановился(он уже , между разговорами-то придумал как заставить мастера сделать чёрное дело). А всё оказалось проще простого: пошёл управдом к Егоровой жене и всё выложил ей да приукрасил ещё. — Кобенится мол, твой дурачок, от миллиона отказывается… А что рога и копытца, так это мол ерунда — так заказчику заблажилось, на его это совести и будет. Мастер-то всего лишь исполнитель, ему-то что?.. И так он Егорову жену убедил-навострил, что она аж разгневалась на мужа!
Когда Маша появилась в дверях мастерской, Егор сразу всё понял. Но не ожидал от жены слов таких радикальных, совсем не ожидал.
— Егор, если не возьмёшься эту работу делать — разведусь! Вот те крест! И перекрестилась даже! Правда, после крестного знамения, её затрясло всю (самой даже страшно стало), а потом словно в огонь бросило, и следом водой ледяной окатило! Сильно испугалась Маша, но на своём настояла — сдался Егор, уж больно любил он Машеньку: всё готов был за неё отдать, даже душу свою.
Заперся в своей мастерской работник, велел не беспокоить три дня и начал свою работу. Всю « механику-электронику» сделал быстро и антураж не задержал. А вот только приступил ваять девицу… тут-то и началось… К слову, нечто такое в сердце своём предчувствовал Егор. Не успел он «отлить» деву, как она сама из стены вышла и уселась на старенький диванчик напротив художника:
— Ты ведь ждал меня, Егор! Я же знаю. Пиши с натуры теперь, не ошибёшься.
— А я и так не ошибусь — даже рассердился художник — а захочу, так и не станет тебя! Разобью напрочь всю эту конструкцию и уйдёшь ты опять к себе в преисподнюю!
— Нет, Егор, не разобьёшь. Ты ведь слово дал. А слово мастера дороже золота!
— Ну ладно, сиди только тихо. Ко мне не приближайся. Если уж вы поганцы это задумали, то и характер мой изучили. Подойдёшь если ко мне — убью!
Притихла девица, сидит как изваяние, не шелохнется.
Между тем мастер заканчивал свою работу, наводил блеск, всю механику отлаживал…
— Ну вот, вроде всё и готово — немного отойдя от изделия, пробормотал Егор.
— Нет, не всё милый — внезапно залепетала застывшая на диванчике обнажённая дева — главного не доделал… Егор-то и сам знал. И специально так сделал. Ни рожек, ни копытец не было у фигурки.
— Да и у тебя их нет — усмехнулся Егор… и тут же обомлел, хоть и повидал всякого: у девицы тут же выросли рога и копыта. Она встала со своего места и хотела подойти ближе, но вдруг словно наткнулась на невидимую преграду. Застыла на месте и уже другим голосом захрипела: — Сними крест, Егор! Иначе у тебя ничего не получится. Христианскую душу невозможно вложить в эти «детали». А сделаешь, опять крест наденешь.
— Мне подумать надо — прошептал мастер — у меня ещё день есть.
— Не день, а только ночь осталась — усмехнулась девица — думай, мешать не буду. Всё равно никуда не денешься.
Прилёг Егор на лавку, что стояла напротив изваяния и тут же уснул. И видит он (во сне ли, наяву ли?): подходит к нему некий светлый старец — глаза голубые, чистые, словно у ребёнка, белая борода до пояса, сам в фартуке мастерового, а на груди большой крест золотом блещет. И такая от него идёт благодать-доброта сердечная, словно от мамочки в детстве. Погладил он работника по вихрам да и говорит: — А заберу ка я тебя к себе Егорушка! Вишь как бесы тебя обступили, да и жена пилит, покоя не даёт, не со злобы, конечно… Пойдёшь? У меня-то мастерских много и Господь близко. Встрепенулся было Егор и тут же поник: — А как же Маша-жена моя? Я ведь без неё не смогу… люблю я её… — Всё Господь управит. Ведь это Он меня к тебе послал. Там, у Него ты нужнее будешь…
Когда на третий день взломали дверь мастерской (не отзывался Егор), нашли мастера мёртвым. На груди у него лежал большой медный крест (никто раньше такого у Егора не видел) и одет он был по праздничному. На полу валялись осколки его «изделия», которое он видно и расколотил ночью…
…А потом когда Маша окончательно поняла, что тоже жить не может без Егора, взмолилась она Богу, стала просить:— всё отдам — или меня к нему забери или верни его ко мне — мо-очи нету. Убьюсь я…И знаю – грех! Но больше не могу без него…
…И смилостивился Господь — вернул Егора на Землю ровно на три дня, чтобы распорядился своими чудными поделками по своему усмотрению. И раздал всё Егор добрым людям и детям(а накопилось в мастерской их великое множество)— чтобы радовали они сердца, а детишки, чтоб учились Искру Божию вкладывать в рукодельное… Ах как радовалась детвора!!!
А потом забрал Господь к Себе и Машу и Егора. Там им ещё лучше стало.