За окном окончательно стемнело, когда в ресторан, покачиваясь, ввалился подвыпивший высокий мужчина в мятом, чересчур широком пиджаке. С угрюмым выражением на лице он пришвартовался к стойке бара, пробурчал заказ и оглядел зал. Несколько человек из посетителей приветственно махнули ему рукой. В ответ он небрежно вскинул правую руку, развернулся к стойке и рывком опрокинул в рот первую рюмку.
Услышав чей-то приглушенный голос «Андрюша, счет!», мужчина оторвался от стойки и девятым валом двинулся вглубь зала. Посетитель, позвавший официанта, и его приятель, пожилой человек с козлиной бородкой и в роговой оправе на крючковатом носу, увидев, что надвигается на них, засуетились. Они осушили рюмки, кинули на стол несколько купюр и собрались уже встать, как очкарик почувствовал, что тяжелая рука давит ему на плечо и усаживает назад:
- Ужэ уходышь, Михалыч?
- Не твое дело, - огрызнулся старик.
- Нарываэщся? - прорычал мужчина. Его темные, глубоко посаженные глаза, буравящие испуганных приятелей, крупный нос с бесформенной переносицей, а также характерный акцент выдавали в нем выходца одной из кавказских республик. - Дэнги мои гдэ?
Кавказец нависал над столиком как горилла, уперев в него кулачищи. Собутыльник старика, так и стоящий рядом на полусогнутых, заискивающе-примирительно забормотал: «Погоди, Магомед, щас нету, завтра...»
- Да какой-такой «завтра»? - загремел на весь ресторан Магомед. - С кем разговариваэщ, э? Знаэщ, кто такой Магомэд? - С этими словами мужчина могучей пятерней подтянул за грудки приятеля очкарика и легким тычком в челюсть послал его в стену неподалеку от столика.
Посетители ресторана, до этого момента обеспокоенно посматривавшие в сторону назревающей драки, вскочили; кто-то полез уговаривать разбушевавшегося Магомеда, но тот уже вошел в раж и с удовольствием, красиво отправлял одного за другим всех, кто приближался к нему, в разные стороны, в том числе и дюжих охранников. Опрокинулись столы, зазвенела бьющаяся посуда, истерично завизжала какая-то женщина.
За шумной суетой в центре зала внимательно наблюдал маленький человек, одиноко сидящий за столиком возле окна, занавешенного белыми присобранными в гармошку шторами. Он заметно нервничал, несколько раз принимаясь отрезать кусочек бифштекса, но так и не отрезал, раздраженно бросив вилку и нож в тарелку. Он откинулся на спинку стула, скрестил на груди руки, поигрывая тонкими пальцами с безупречно отполированными ногтями, и, нахмурившись, смотрел на приближающееся к нему побоище.
Когда брызжущее слюной багровое лицо бойца замелькало в куче-мале в метре от человечка, он вскочил и густым баритоном, перекрывающим шум драки, потребовал:
- А ну-ка, прекратите безобразие!
На мгновение гвалт затих, участники потасовки замерли и, запыхавшиеся, ошалело уставились на сухощавую фигурку в ладно сидящем костюме с белым треугольничком в кармашке.
- Ты кто такой, кузнэчик? Давай...дасвиданья... - рявкнул Магомет. Конец сказанной им фразы был заглушен сухим стуком его кулака, смачно влепившегося в конопатую челюсть охранника. Но уже через минуту, удивленно крякнув, драчун осел на пол. От удара тяжеленной напольной вазой с искуственными цветами, с трудом приподятой и опущенной ему на голову маленькими руками обладателя черного костюма, Магомет неожиданно для всех сложился в нокаут.
- Меня зовут Федор Семенович Вернигора, хамло! - сказал человечек, отряхивая рукава и лацканы пиджака от пыли. - И я тебе не кузнечик.
Пока подбежавший приятель Михалыча суетливо приводил в чувство Магомеда, подъехали ППСники. Трое их них, пыхтя, сдвинув фуражки на затылок, потащили полубесчувственное тело бойца из ресторана, еще один остался «снимать показания» у свидетелей.
Федор Семенович же с достоинством, не торопясь, вернулся к разделке бифштекса, засунув за воротник рубашки белоснежную салфетку. Подошедшему с бумагами ППСнику тщательно вытертыми руками он подал удостоверение в темно-зеленой обложке с тиснеными золотыми буквами и вполголоса, раскатистым баритоном, не прерывая обстоятельного ужина, рассказал о случившемся инциденте.
О том, как он, заслуженный артист России, прослуживший в театре драмы и комедии без малого двадцать лет, после сыгранных спектаклей имеет обычай посещать именно этот ресторан. «Близехонько, знаете ли». Что в тот вечер излюбленный бифштекс и заслуженные триста грамм он так и не смог спокойно употребить, оказавшись свидетелем и невольным участником скандала. А затеял его «э-э... некий Магомед», и, если бы не случайно подвернувшаяся рядом ваза, возможно, в этот вечер Федору Семеновичу пришлось бы ночевать в городском травмпункте. «А вы знаете, кто этот Магомед?» - спросил артиста ППСник. «Нет» - безразлично ответил тот. «Это же чемпион России по боксу в полутяжелом весе Магомед Явлоев. Неужели не слышали?» - удивился страж порядка. «Не имею чести знать таких чемпионов» - аккуратно промокнув рот кончиком салфетки, отчеканил ему Федор Семенович.
На следующий день заслуженный артист Вернигора отдыхал в ресторане на своем обычном месте — за столиком у окна, колдуя над дымящимся бифштексом и поглядывая на сидящую через пару столиков от него эффектную брюнетку с пышной грудью. Завсегдатаи ресторана сидели тихо, перешептываясь, ожидая развития событий. Многие были уверены, что артисту покушение на голову Магомеда с рук не сойдет и потому некоторые даже сделали ставки на то, что в этот вечер вынесут вперед ногами Кузнэчика.
И правда, около одиннадцати в зал вошел Явлоев с забинтованной головой. Оглядевшись, нашел взглядом кого искал и, ни слова ни говоря, двинулся к столу артиста. Все замерли. Федор Семенович поднялся ему навстречу, встал, оказавшись спортсмену по плечо и, грустно уставившись ему в бесформенную переносицу, совершенно бесстрастно, хотя с некоторой долей театральности, произнес: «А в следующий раз... вообще убью на хер».
В ответ не ожидавший такого поворота Магомед расхохотался, порывисто обнял чопорного Вернигору, плюхнулся на стоящий рядом стул и крикнул в зал: «Афыцант, водки!»