Счастливчик Джек Демшилд был известен по всему Арн-Бей своей удачей. Ему везло всегда - в драке он почти не получал ран, в торговле всегда знал куда и когда привезти самый необходимый товар, в карты... Да что говорить про карты - он играл, как бог, так что сесть с ним за стол мог только тот, кто не знал положения дел.
Да, Джеку везло... Он был самым состоятельным купцом в Арн-Бей, у него было много женщин, друзей и тех, кто только называет себя друзьями, два дома в самом городе и поместье в паре часов езды, несколько складов, два торговых судна и он собирался купить ещё одно. Компания Демшилда, казалось, была на пике своего расцвета, о котором предыдущий её хозяин, Мартир Демшилд, мог только мечтать.
Арн-бей - городок алмарской империи, удалённая от Мейна провинция, расположенная на небольшом острове архипелага Клейн-Рок, по соседству с провинциями анималистических рас и туземными поселениями.
Драконовские законы Империи, а так же удалённость от Алмарского Мейна, сильно сказывались на внутренней и внешней жизни таких провинций - не имея собственной законодательной власти, ожидая губернаторов, назначаемых "сверху", такие удалённые города обычно терпят всевозможные бедствия, не в силах справиться с ними без помощи "старшей сестры" Империи. Корабли приходят сюда редко - путь весьма долог, и опасен пиратскими набегами, столкновениями с амиланийскими мужененавистницами, встречами с хаосом и морскими чудовищами. Посему, на товары и войска из империи надеяться не приходилось. Но, Дом Демшилдов, ещё под руководством Мартира Демшилда, деда Джека, сумела наладить бойкую торговлю между соседними островами. Не забывая сбывать и то, что добывали Благословенные и не очень каперы в окружных водах.
Нынешний руководитель, Джек Демшилд, был местечковым царём и богом, сосредоточив в руках управление Союзом Торговцев - самый молодой из акционеров. Начиная с торговли бусами на солонину, Джек в краткие сроки начал проворачивать такие сделки, что не снились даже его деду. Он добился всего, чего желал.
Конечно, вокруг него, как и вокруг любого, кто пользуется успехом, по городу ходили всякие странные слухи - кто-то заметил, что Демшилд часто покупает рабов. Настолько часто, что их количеством можно было снабдить целую плантацию. Кто-то видел, возле дома Демшилда подозрительных людей. Кто-то считал ненормальным привычку Демшилда таскать с собой карту-джокера...
Да, у Джека была странная мания - носить в нагрудном кармане джокера и на крупных сделках вертеть его в руках. Карта была интересная - старинная, затёртая, уже коричневая от постоянного ношения, с узорчатой рубашкой из вязи и различных символов. Джокер изображался как уродливый демон-шут в красно-черных одеяниях, с улыбкой-оскалом и высунутым языком. Он будто насмехался над тем, кто на него смотрит. И нарисован он был очень искусно, в старинной технике, из-за которой казалось, что он меняет своё положение в зависимости от того, под каким углом держишь карту.
Джек говорил, что это его талисман. Он рассказывал, как играл с приезжим путешественником на эту карту и выиграл её. Но он никогда не говорил, что с этим путешественником потом стало.
Это было лет пять назад. Тогда он, начинающий купец, которого дед выставил из дома и считал ни на что не способным юнцом, занимался тем же, чем и остальные - торговлей с соседями, зарабатывал ровно столько, чтоб хватило на выплату зарплаты и покупку новой партии товара. Сверху же приходило настолько малый процент, что он раз за разом разочаровывался в выбранном пути. А дед? Дед не просто не помогал - слышать не желал о "нахлебнике" и "никчёмном неумехе".
Джек уже было решил вместо новой партии товара нанять команду и заняться пиратством, как в один из вечеров встретил в трактире "Унылая устрица" богатенького заезжего франта, который играл на большие деньги. И постоянно выигрывал.
Джека заинтересовало то, что во время игры приезжий постоянно мял карту и отмахивался от вопросов о ней. Денег у Джека не было, но любопытство заставило его придумать и провернуть нехитрый план по завладению примечательной вещью.
- Позволь угостить тебя пивом, - Демшилд поставил кружку с пенным напитком рядом с игроком. - Дай ребятам выдохнуть и успокоиться, ты же с них штаны снял.
Франт рассмеялся, выложил карты, сгрёб выигрыш и развернулся к говорящему.
- А тебе какое дело, приятель?
- Да никакого, просто глянь, как они на тебя зыркают. Неправильно это - постоянно выигрывать и не давать даже шанса отыграться.
- Господа, - франт поднял руки, - я пока передохну. Подустал.
Он подхватил кружку и пошёл прочь от игорного стола. Кто-то из игроков попытался возмутиться, типа "какой устал, я отыграться хочу", но Джек на него так зыркнул, что тот прикусил язык.
Весь вечер Джек обхаживал свою цель - рассказывал анекдоты, заказывал выпивку, приводил девочек. Но каждый раз, когда он заводил разговор о карте или безумной удаче гостя, тот находил повод сменить тему. Лишь однажды, уже основательно набравшись, гость наклонился к Джеку и прошептал:
- Забудь о карте, друг. Это зло. Я тебе... это... ик.. по дружбе советую. Забудь.
Прошептал и свалился на стол, опрокинув кружку в остатками пива на пол.
Странные слова не остановили Джека. Когда все перестали обращать внимание на храпящего в луже пива франта, Джек аккуратно вытащил бумажник из кармана "друга", вынул из него карту и сунул бумажник обратно. Франт даже не пошевелился. Всё-таки сонное зелье в пиве - отличная штука. Не будем говорить, что наутро этого франта нашли в подворотне с перерезанным горлом - к нашему герою это никак не относится.
Вскоре после этого Джеку повезло в первый раз. Крупно повезло. Умер его дед, купец первой гильдии, Мартир Демшилд, основатель компании Демшилда, тот человек, от которого Джек яростно желал избавиться. Родители Джека погибли ещё раньше, когда тому было всего шесть лет, посему он был единственным наследником громадного наследства. А душа Мартира Демшилда стала первой платой за везение.
Затем посыпались крупные и мелкие удачи - то пару ригельдукатов на улице найдёт, когда похмелиться не на что, то засады избегнет, возвращаясь с крупной суммой денег из банка, то аукцион выиграет или крупную сделку заключит.
Дело Джека расцвело. Деньги текли рекой, товары раскупались в два счета, он раздал кредиты, купил второй дом, стал расширять бизнес, женился на первой красавице города. Вот уже одного склада хватать перестало, понадобился ещё один. И ещё. Второй корабль прикупил, капитаном туда одного из своих дружков поставил. Сам в море ходить перестал, делами на берегу управляет, а всё равно, всё в гору идёт.
Одно напрягало Джека: дела в гору, а бессмертная душа - в ад. Карта оказалась не просто куском картона, а амулетом, имеющим связь с демоном, требующим за свою помощь жертву. И чем крупнее удача - тем больше жертва. Если монету нашёл - крысой отделался, а сделку выиграл - человек требуется. А то и не один. И если бы заранее, как подношение богам: нужно что-то, принёс жертву - получил желаемое. Нет, демон сначала делает по собственному усмотрению, а потом плату требует. Договор такой. Потому приходилось изворачиваться - сначала бомжей на улицах подкарауливал, отчего на его улице и на нескольких близлежащих деклассированные элементы встречаться перестали - стороной стали обходить, за свою жизнь боялись. Затем, когда побогаче стал, рабов покупать начал, чем привлёк внимание сплетников большего масштаба.
Надоело Джеку. Страсть к богатству оказалась слабее трусости. Джека пугали слухи, ходившие вокруг его дел, пугали постоянные убийства, гнёт разоблачения, судьба собственного посмертия. В конце концов, решив, что добился всего, чего желал, он решил от карты избавиться. Пытался рвать и резать - безуспешно, карта не поддавалась. Сжигал в камине, но наутро слуги вытаскивали её из пепла целую и невредимую. Подсовывал клиентам, но её неизменно возвращали обратно хозяину.
И тогда Джек решил её выкинуть. Следуя пассажиром на важную встречу в Килки, он выкинул карту в море и наблюдал с палубы, как она, подхваченная ветром, улетает в кильватер.
- Вот теперь всё будет в порядке, - решил торговец и с довольной улыбкой на лице пошёл в свою каюту.
Той же ночью разразился жуткий шторм, совершенно не свойственный жаркому летнему сезону в этой полосе. Небо в считанные секунды заволокло темнейшими тучами, звезды и луны исчезли из видимости, задул резкий, рваный, холодный ветер. Он был настолько силён, что команда еле успела убрать паруса. Шлюп мотало из стороны в сторону, заливало волнами, которые громоздились друг на друга. Одна волна подхватывала кораблик, как щепку, и взносила высоко к небесам, так, что казалось, можно было увидеть престол Единого. И тут же проваливалась вниз, бросая шлюп так круто, что, казалось, он долетит до самого дна и разобьётся о скалы. Вторая падала сверху, осыпая находящихся на палубе и вантах потоками воды, скидывая тех, кто не сумел удержаться. Бушприт и фок были сломаны первой же большой волной, части фор-марса-рея запутались в такелаже и их пришлось рубить на части, чтоб выпутать. Матросы с риском для жизни управлялись со снастями, изрядно потрёпанными и посечёнными.
Шесть часов шлюп летал, подвластный стихии, пока наконец его не кинуло на вылезшие из моря рифы. Получив пробоину ниже ватерлинии, судно не имело никакой возможности идти дальше. И внезапно шторм прекратился. Оставшаяся часть команды и несколько пассажиров смогли спастись в шлюпках. Джека же смыло за борт последней волной, утащившей остатки судна на дно. Выблевав от морской болезни весь свой ужин, наглотавшись солёной морской воды, вконец обессилев от борьбы со стихией, он едва сумел зацепиться за доску, которая была частью обшивки, и долго плыл на ней по волнам. Засыпать было нельзя - уснёшь, пальцы разожмутся и буль-буль, прощай, Джек Демшилд.
Сразу после шторма образовался штиль. Рассвет застал торговца посреди безбрежной синевы. Солнце только поднималось от горизонта к зениту, но уже было раскалено добела и с раннего утра жарило, как сковородка, не давая даже помыслить, каково будет в полдень. Вода блестела, как зеркало, и, как это же зеркало, была абсолютно ровной. Даже лёгкий бриз не прилетал к одиноко плывущему на доске человеку. Вокруг Джека расстилались только солёная вода и небо. Абсолютно чистое, безоблачное небо и морская вода, которую невозможно пить. Это была адская пытка - пытка жаждой.
Двое суток море не отпускало Джека. Двое суток он изнывал от жары и жажды, из последних сил цепляясь за обломок доски. Несколько раз он порывался отпустить спасительный кусок дерева, но что-то, то ли упрямство, то ли страх грядущей расплаты, заставляли продолжать жить. На исходе второго дня, когда надежда окончательно покинула Демшилда, рядом проплыл дельфин. Через пять минут ещё один. И ещё. Вскоре на зов собратьев приплыла целая стая. Вместе они помогли утопающему добраться до показавшейся вдали земли. Они везли его на своих спинах, бережно передавали друг другу и подталкивали наверх, если он внезапно соскальзывал с гладкого дельфиньего тела.
Дельфины оставили спасённого торговца вблизи от берега, где воды было меньше, чем по пояс. Медленно перебирая ногами, спотыкаясь и падая почти на каждом шагу, торговец выбрался на песок и упал навзничь. Без сил, одежды и оружия, в одном нижнем белье, чудом выживший утопленник стал прекрасной добычей для промышляющих в этих водах работорговцев. А ведь ему оставалось совсем немного - в десятке километров на запад по берегу как раз начинался пригород Арн-бей - ветром доску с Джеком отнесло практически в начало его путешествия, домой, под крыло любящей жены и кошелька с деньгами.
Никакие заявления о том, что он-де владелец крупной компании, предложения взятки, награды, различных благ, не помогли Джеку вырваться из лап торговцев. Его увезли в столицу колонии и там продали, надо сказать, за много меньшую сумму, что он был готов за себя заплатить. Письма к жене и друзьям не имели ответа, попытки связаться с властями - тоже. Не имея при себе документов и каких-либо доказательств своих слов, Джек каждый раз натыкался на запертые двери.
Продали Джека на шваркарасский почтовый корабль, гребцом. Двухмачтовая парусная шхуна "Весточка" курсировала между Шваркарасом и колониями, развозя письма и посылки. Шхуна была невелика - сорок человек команды да с два десятка гребцов. Гребцы жили всей толпой в трюме на соломенных подстилках, укрываясь драными одеялами, питаясь раз в день баландой ли пустой кашей. Команда, надо сказать, жила не лучше - у них были крохотные каморки, в которых они ютились вчетвером, кают компания, спускаться куда было сущим наказанием, да три приёма пищи, по качеству не особо превышающей рабскую баланду.
На рабов приходилась тяжелая работа двигать судно, в дополнение к парусам. Под мерный грохот барабанов они двигали огромные весла, продвигающие судно к заветной цели. Но основная тяжесть, конечно, наваливалась в безветренную погоду. Тогда хлыст надсмотрщика так и летал по спинам несчастных, кого угораздило попасть в ошейник.
Команда гребцов подобралась разнообразная - здесь были анималы, туземцы, гольвадийцы... Крепкие телом, но побитые жизнью и слабые волей, с глазами, полными отчаяния.
Бизонид Грокх "Свирепый", рыбак, которого работорговцы захватили в море, когда он сетью удил рыбу. Захватили, повязали, вырезали язык, спилили рога... От Свирепого в быке уже ничего не осталось - храбрость, свирепость, ярость - всё выбили палки надсмотрщиков. За десять лет он успел побывать на плантациях, охранником шваркарасской леди, носильщиком, грузчиком. Первое время устраивая бунты, разламывая клетки, подстрекая собратьев по несчастью и переходя из рук в руки, он выдохся и смирился. И теперь он здесь - не живёт, доживает до момента, когда палка разобьёт ему голову.
Или туземный воин - раза в два больше Джека, смугл и черноволос, покрыт татуировками с ног до головы, с рваными ушами - Джеку объяснили, что там он носил ритуальные серьги, которые ему с мясом вырвали. Раньше он был лыс и брит, носил лишь длинную косу, а теперь косу ему отрезали, выжгли клеймо на лбу и не дают брить голову, отчего он оброс не хуже хальстов. После смены он сидит в углу, обхватив ноги руками и только смотрит в пол, не разговаривая. "Считает, что боги его оставили", - пояснил Джеку Ньярлау Белозубый - ещё один анимал, тигрин, "поступивший" на судно за месяц до Джека.
Этот тигрин ещё был жизнерадостен и иногда весел - его поймали не так давно, с большими потерями - он рассказывал, что убил как минимум двоих из нападавших прежде, чем его схватили. За месяц он попытался разговорить каждого из собратьев по несчастью, но мало с кем преуспел. Забитые, замкнутые в своей ненависти и отчаянии, гребцы в большинстве своём не стремились поддерживать беседу, только зыркали недовольно в сторону говорящего и отворачивались.
Заняться между сменами было нечем. Оставалось только лежать на подстилке, закутавшись в драное тонкое одеяло, и мечтать - фантазировать о своём освобождении, о женщинах, что были на воле, о ярком солнце и прохладе ночи - тех чудесных мгновениях, которых не замечаешь, пока не лишишься их. Джек слышал байки о том, как в тюрьмах заключённые делают фигурки из хлебного мякиша, но хлеба здесь не было, поэтому проверить слухи на практике не было никакой возможности. Чуть не свихнувшись от скуки, Джек начал выдёргивать из своей "постели" солому и плести из неё всякие мелочи - сначала куколок, лошадок, прочие игрушки, которыми делился с Ньярлау и другими рабами. Правда, соломы было мало, да и та была по большей части гнилой, поэтому пришлось весьма скоро прекратить мастерить поделки. Он попытался было выпросить ещё соломы, но был выпорот, полдня отлёживался, а на следующий день с ещё не зажитой спиной снова отправлен к веслу.
Галера - это не тюрьма, с галеры просто так не убежишь и связь с теми, кто на воле, не наладишь. Нужно было привыкать к новой жизни.
Творчество помогало Джеку сохранить рассудок и волю к жизни. Общение с тигрином, на которого раньше он вряд ли бы обратил внимание, считая анималов низшей расой, не позволило ему опуститься, как опустились многие из его "соратников". Мало помалу они сплотили вокруг себя тех, у кого ещё теплилась воля к жизни и свободе. В трюме после смены всё чаще стали раздаваться голоса и смех, особенно в те моменты, когда Джек и Ньярлау пытались вспоминать и разыгрывать сказки, слышанные в детстве.
Но так не могло долго продолжаться. "Весточка" большую часть времени проводила в море, а рабы - на вёслах. Тяжёлая утомительная работа, скудный рацион, ужасные условия жизни, сырость и холод трюма, издевательства надсмотрщиков - и как люди только могут быть так жестоки с представителями своей же расы - всё это тяготело над несчастными, заточенными в клетке шхуны, бегущей по волнам. Угроза смерти висела над ними дамокловым мечом. Ноги, повреждённые кандалами, болели, раны у многих гноились, их разъедало потом и морской водой. Из-за нехватки нормальной еды началась цинга, лихорадка переходила от гребца к гребцу. Кого-то она сваливала надолго, кого-то на пару дней, кто-то вообще не вставал. Лекарств не было, врач если и заходил в трюм, то лечил спустя рукава, относясь к своим пациентам как к скоту.
Эта эпидемия унесла жизни почти половины гребцов. И Джек и Белозубый лежали в бреду, но по какому-то стечению обстоятельств оба остались в живых. Узнав о том, что болезнь не пощадила и команду, Джек решился на отчаянный поступок.
- Слушай, кот... - дело было ночью, когда выздоровевшие тигрин и Джек отдыхали после тяжёлой смены. - Я слышал, что большая часть охраны тоже слегла и может подохнуть. У меня есть идея. Что если нам захва...
- Т-с-с. - Тигрин огляделся, но, не увидев поблизости никого из охраны, успокоился, - здесь и у стен есть уши. Надо осторожней с такими идеями. Говори быстрее.
Джек поделился с Ньярлау своим планом и со следующего дня пленники начали собирать единомышленников, подговаривая остальных рабов на бунт. Медлить было нельзя. Эпидемия сделала своё дело, поуменьшив и без того малое количество охраны. Теперь барабанщика и кока охраняло не трое солдат, а один.
Правдами и неправдами выпросив кусок мыла для умывания, Джек отковырял от него небольшую часть так, чтоб не было заметно.
Всё действо решили провести до обеда. Положив кусок мыла в рот, Ньярлау забился в эпилептическом припадке. Он рычал, бился, бешено вращая глазами, изо рта шла пена... Страшное было зрелище. Барабанщик позвал доктора.
Когда солдат подошёл, чтобы открыть цепь и вывести буйного, Ньярлау размахнулся и обвил этой цепью шею солдата. Ключ выпал из рук и был подхвачен Джеком. Ньярлау резко дёрнул руками вниз, а в это время бизонид, сидевший рядом с тигрином, махнул веслом наверх и ударил солдата, лишив того сознания. В это же время гребцы первого ряда бросились на доктора и барабанщика и вырубили их до того, как те успели кого-то позвать. Пока Джек открывал замки цепей, Ньярлау обшмонал солдата и врача, вытащил у них оружие и раздал освобождённым, оставив себе нож.
Рабы затихли, дожидаясь, когда в трюм вернётся охранник, но на палубе услышали возню и в трюм ворвалось трое солдат с мушкетами. Рабы, вставшие в засаду около двери, сумели нейтрализовать двоих, одного пристрелил Джек. Оружие поверженных так же перекочевало к восставшим. Те гребцы, что не могли участвовать в драке, надевали кандалы на беспамятных солдат и чтоб те, очнувшись не пришли им на помощь.
Сделав резкий рывок, восставшие сумели захватить оружейный склад и полностью экипироваться. Солдатское сопротивление подавилось быстротой и неожиданностью нападения и вскоре палубу залило кровью.
Борясь за свою свободу и лелея надежду добраться до ближайшей пиратской базы, гребцы оставили в живых только капитана и нескольких матросов, потому что сами не разбирались в навигации и науке вести корабль. Выживших солдат заперли на гребной палубе, приковав к вёслам вместо себя. После успешно проведённой операции, рабы расслабились. Они нашли бочки с вином и устроили празднование в честь обретения долгожданной свободы. Джек и Ньярлау только зря растратили силы, пытаясь отговорить остальных от этой затеи.
Джек вдохнул свежий воздух, который так редко попадал в жилище гребцов. Он стоял у штурвала, заменяя убитого рулевого. Он единственный из всей команды мог хоть как-то следить за курсом корабля и направить его по тому пути, который рассчитал капитан.
Ветер свободы уже манил Джека. Он то и дело пытался подговорить Ньярлау и других рабов на пиратскую жизнь, считая, что лучше основать свою команду, чем горбатиться на кого-то. Ньярлау пока держался - он хотел добраться домой, к семье, с которой его так жестоко разлучили. Но было видно, что доводы Джека мало-помалу склоняют тигрина на нужную сторону.
Джеку было странно осознавать, что общение с товарищем по несчастью могло перетечь в нечто, чем ему захочется дорожить - в дружбу. Раньше, когда он был успешным купцом, главой торгового дома, ему и в голову не приходила мысль о возможности дружить с представителями низшей анималистической расы. А теперь... Теперь он дорожил знакомством с этим смелым, безрассудным, умным и очень ловким "пушистиком", так что мысли о расставании с ним причиняли дискомфорт.
В голове Демшилда роились планы о том, как будет развиваться их пиратская "карьера", как он вернётся домой и накажет свою шлюху-жену и ублюдков-друзей за то, что они не выкупили его из плена, о том, что он сделает с торговцами, когда найдёт их...
Но мечтам этим не суждено было сбыться. Через несколько часов после проведённой операции по освобождению, бывшие рабы увидели на горизонте патрульный корабль под шваркарасским флагом. Он нёсся на всех парусах прямо наперерез их курсу.
Выстрелив один раз холостым, фрегат приказал почтовику лечь в дрейф. Опьянённые свободой и вином, рабы заволновались. Они опасались, что если они выполнят приказ, их бунт вскроется и их всех повесят. Джек пытался уговорить их пойти на хитрость, переодеться в нормальную одежду пленных и разыграть из себя хозяев, не давая офицерам подняться на борт. Но его не послушали. Выстрелив левым бортом на поражение, бывшие рабы хотели обойти патрульного и уйти, но не учли разницу в быстроходности этих двух кораблей. У почтового судна было в несколько раз меньше пушек и будь освободившиеся чуть более трезвыми, они бы понимали всю безнадёжность своего манёвра, но...
Капитан фрегата разгадал манёвр, догнал беглецов и взял на абордаж. Снова раздались звуки выстрелов, крики раненых, стоны умирающих. Снова полилась кровь, но солдаты с патрульного фрегата не были гуманны к своим противникам и убивали не задумываясь. Бунт был подавлен. Капитан и его люди - освобождены из кандалов, а взбунтовавшиеся гребцы - снова в плену.
- Я как знал, - говорил офицер с фрегата капитану почтовика, - как знал, что тут что-то нечисто. По плану ваше судно в это время должно было быть в Танисто, и тут я вижу вас здесь, в двух днях хода от точки назначения.
- Сама судьба послала Вас нам на помощь, - отвечал капитан, разглядывая офицера. - Вы спасли нас от этих ублюдков.
- Не стоит благодарности, - улыбнулся офицер. Он что-то крутил в руках, но Джеку не удавалось разглядеть, что это. - Последнее время мне часто везёт.
Оставшихся в живых бунтовщиков было решено повесить. Джек поймал себя на мысли о том, что завидует Ньярлау, который погиб от разорвавшегося поблизости ядра раньше, чем солдаты ступили на палубу.
Шваркарасские солдаты тоже не любили откладывать дело в долгий ящик. Тут же на реи были перекинуты верёвки, поставлены бочки. Пленных выстроили в линию, надели петли на шею и по очереди вешали. Джек был последним. Задыхаясь, он увидел, как алчно блеснули глаза демона-шута на игральной карте в руках офицера.