(отрывок из повести)
Будучи когда-то начальником Управления Кинофикации, мне повстречался очень интересный человек.
За вечер необходимо было просмотреть более десяти фильмов, чтобы отобрать наиболее интересные моменты для рекламы на телевидении. Для показа фильмов и их дальнейшей обработки в нашем кинозале требовался толковый киномеханик, и мне выделили Акифа - инженера киномехаников. О нём я знал немного: многодетный отец, активный член популярного в те годы "народного фронта". По слухам - революционер со стажем, который сидел за антисоветскую деятельность.
Мы проработали с Акифом допоздна, просмотрев около двенадцати фильмов. Как только я находил нужный мне эпизод, который мог привлечь зрителя, мы вырезали эту часть, и переходили к просмотру следующего фильма. Иногда такой эпизод попадался в начале фильма, иногда в середине, иногда в конце, а иногда, просмотрев весь фильм до конца, оказывалось, что из этого фильма и рекламировать нечего. К трём часам ночи у нас образовался ролик из шести фильмов и продолжительностью в три минуты. Было приятно осознавать, что работа сделана и можно было теперь пойти домой и отдохнуть немного перед встречей с начальницей рекламного отдела телевидения.
Так как было поздно и общественный транспорт уже не работал я решил подвезти Акифа до дому, который жил на "8-ом километре" (1).
- Это тебе, - сказал я Акифу, протягивая ему две сто рублёвые купюры, когда мы отъехали от Управления.
- За что? - удивился Акиф, видимо, никогда в своей жизни кроме зарплаты ничего не видевший.
- Это за хорошую работу. Премия.
- Не надо, - сказал он, слегка оттолкнув мою руку.
- Бери, - настоял я, запихнув деньги в накладной карман его рубашки. - У тебя же четверо детей! Зарплаты инженера наверняка не хватает.
Акиф заёрзал на сидении, засмущался, но не стал возвращать деньги. Видя, что ему неловко, мне так же стало не комфортно, и я решил сменить тему.
- Акиф, а я слышал, что ты сидел за антисоветскую деятельность. Это правда?
- Правда, - сразу оживился он. - Год в психушке и два года отсидел на вольном поселении.
- А за что конкретно тебя посадили? - поинтересовался я.
- Можно сказать - ни за что.
- Ехать нам до твоего дома минут двадцать. Расскажи. Очень интересно, - попросил я его.
- Тяжело мне это всё вспоминать. Сильно это отразилось на моей жизни. Всё пошло не так, как я планировал и мечтал. Но если тебе интересно, то расскажу. В двух словах.
И Акиф начал свой рассказ.
В 1972 году, после окончании школы с золотой медалью, я поступил на исторический факультет МГУ. Жил в общежитии университета. Учиться было интересно. Преподаватели были замечательные и студенты в нашей группе собрались все единомышленники. После занятий собирались вместе у нас в общежитии или у кого-нибудь из москвичей на квартире. Читали вместе Солженицина, переводили стихи зарубежных авторов и пели под гитару. Однажды, даже, были на квартире у Сахарова. Так продолжалось около полугода, пока мне не предложили подписать петицию по защите прав человека в СССР. После этого сразу же начались гонения в университете и бесконечные проверки моей комнаты в общежитии на предмет антисоветской литературы.
А через месяц меня задержали работники КГБ на Красной площади после того, как я сфотографировал группу туристов из ФРГ по их просьбе. Я вернул одному из немецких туристов его фотоаппарат, которым я их сфотографировал, и как только они от меня отдалились, меня сразу же взяли под руки с двух сторон двое крепких сотрудников КГБ, якобы за передачу иностранцам шпионской информации. Я пытался им объяснить, что фотоаппарат не мой. Я его только вернул. Но они меня не слушали. Мы видели. Ты передал - и всё. Повезли меня в общежитие и перевернули там мою комнату наизнанку. Ничего, естественно, противозаконного не нашли, но нашли к чему придраться. У меня была старенькая радиола ВЭФ. Разобрали её на "винтики", и заявили, что это радиопередатчик для связи с иностранными агентами. После, повезли меня в тюрьму КГБ и там допрашивали и избивали две недели. Оттуда перевели в психушку и кололи меня каким то лекарством, после чего от боли жить не хотелось. Через месяц, вроде, отстали. Перестали делать уколы, но продолжали там держать.
Однажды, где-то месяца через три, ко мне в больницу пришла одна женщина. Лилей назвалась. Сказала, что пришла по поручении какой-то группы, чтобы помочь мне. Сказала, что меня не бросят. Что скоро приедет девушка из Финляндии, и с целью моего выезда за границу, мы должны зарегистрироваться. Я отказался, так как понимал, что если и уеду, то никогда не смогу вернуться назад. А у меня в Баку оставались родители. Я был их единственным ребёнком.
Так и просидел я в психушке около года. После чего меня посадили на самолёт и повезли в Баку. Я думал там меня отпустят, но они повезли меня в Сальянский район (2) и передали меня милиции. А те поместили на вольное поселение, где я и прожил следующие два года без суда и следствия. А однажды я спросил себя. Как могут держать в тюрьме человека без суда и приговора? Я же ничего противозаконного не совершал! Пропади всё пропадом! Надоело! Хуже всё равно не будет.
Вышел я за пределы зоны. Добрался до трассы, остановил попутку до Баку, и вернулся в родительский дом.
Через две недели зашёл участковый. Я думал, сейчас заберёт меня. Обратно отвезут в Сальяны. Но, нет. Не забрал. Только сказал, что очень надеется, что я поумнел. Посоветовал не делать больше глупостей, и что я теперь буду всё время под его наблюдением.
- Вот, в принципе, и вся история, - сказал Акиф, и тяжело вздохнул.
Я всё это время, чуть ли не с раскрытым ртом, слушал его историю.
Надо же, как мало мы знаем о людях, которые окружают нас, подумал я, когда мы подъехали к дому Акифа.
- Спасибо, сказал Акиф, протянув мне руку.
- Это тебе спасибо, - ответил я и пожал ему руку.
1. 8 километр - спальный район города Баку.
2. Сальянский район - расположен на юго-востоке Азербайджана.