"О, как велик, велик На-поле-он!
Он хитр, и быстр, и тверд во брани;
Но дрогнул, как к нему простер в бой длани
С штыком Бог-рати-он".
Г.Р.Державин
Всю ночь перед сражением моросил промозглый августовский дождь. Но к восходу солнца дождь прекратился – небо было ярко алым, что говорило о том, что день будет погожим. И, несомненно, роковым. А вот для какой армии – это и предстояло решить двум армиям в своем поединке на смерть здесь, в сотне верст от Москвы, в районе деревеньки под названием Бородино. Это сражение должно было стать решающим – кто в этом мире сильнейший? Русская армия под командованием старого северного лиса фельдмаршала Кутузова или Армия двунадесети языков под командованием коварного и подлого корсиканского чудовища императора Наполеона I Бонапарта? И это решалось именно в тот день – 26 августа 1812 года.
2 Западная Армия, коей руководил любимый ученик Суворова, герой Сен – Готарда, Шенграббена, Аустерлица, Прейсиш – Эйлау, Фридланда, Рассевата и Смоленска, потомок грузинских царей Багратидов, генерал от инфантерии князь Петр Иванович Багратион, расположилась на левом фланге линии русских войск. 2 Армии в предстоящем сражении выпадала незавидная судьба – принять на себя самый тяжелый удар неприятеля – их позиция имела один очень существенный минус – она находилась на открытой местности, природа никак её не защищала, нежели чем 1 Армия, которую от противника отделяла река Колочь. На не до конца построенных за сутки до сражения трех углообразных укреплениях – флешах – расположилась 2 сводно – гренадерская дивизия Воронцова, молодого и талантливого генерала. На курганной высоте, центральной батареи встал 7 пехотный корпус близкого друга Багратиона и одного из первых помощников, генерал – лейтенанта Раевского.
В половину шестого утра со стороны французских позиций был произведен артиллерийский залп по Семеновским флешам. Опытные артиллеристы, в том числе и Кутузов, сразу определили – гаубица. Господа французы бросали вызов, приглашая на бой. И во имя Государства Российского, Русского Оружия и чести «русские варвары» этот вызов принимали…
Как и следовало ожидать, Наполеон поспешил сокрушить левый фланг. План его был прост: заставить русских отступить путем захвата Семеновских флешей и центральной батареи, загнать в природную ловушку – треугольник двух речек, прижать и разгромить. А чтобы ещё более усложнить русским задачу и обстановку, и, следовательно, небольшое выбить себе преимущество этим искусственным путем, победитель Европы провел с 20 тысячами людей отвлекающие маневры – атаки по правому флангу. А на левый фланг, ключ к долгожданной победе в этой слишком уж, по французским меркам, затянувшейся кампании над северными варварами, которые только и делали, что отступали, отправились корпуса под руководством наполеоновской командирской элиты, его ближайших соратников и помощников – маршалов Даву, Нея, Мюрата, а также страстно желавшего отомстить и восстановиться в глазах Императора после провала под Лубино генерала Жюно. Вся эта громада, поддерживаемая огнем более ста орудий, ринулась с именем Наполеона на устах на такие желанные флеши, где их уже поджидали в гораздо меньшем количестве, но в большей духовной решимости гренадеры Воронцова.
Противник был встречен плотным и дружным огнем со стороны флешей. Гренадеров за точность выполнения приказов можно было похвалить – залп из ружей, обрушившейся на колонную наступающих, заставил их повернуть вспять и отступить. Первая атака была отбита. А вот что будет дальше?
Между тем, одна неудачная атака уж явно не надломила упорства и целеустремленности французов – началась вторая атака, ещё мощнее первой. Во главе пехоты встал Маршал Даву. Тут уж гренадерам пришлось туго.
Увидев это, Петр Иванович, недолго размышляя, стал диктовать адъютантам свои распоряжения:
- Отправтье за подкреплением к главнокомандующему. Передайте Раевскому – передвинуть всю вторую линию войск 7 корпуса к флешам. Генералу Тучкову – направить сюда дивизию Коновницына.
Эти меры были приняты Багратионом не из излишней осторожности – в этой атаке, второй по счету, французской пехоте во главе с маршалом удалось ворваться на южную флешь и закрепиться там. Почти все французские генералы были ранены, а Даву, чей конь был убит, контужен. Ведя своих гренадер, ряды которых заметно поредели, в контр – атаку, в жестоком штыковом бою, не давая противнику захватить среднюю и северную флеши, был ранен в бедро Воронцов. Его вынесли из – под огня и на телеге, у которой ядром было сбито одно колесо, отправили в госпиталь. Генерала увидел Багратион. Вид Воронцова был поэтичен и плачевен: смертельно бледный, со следами грязи и копоти на лице, что особенно подчеркивало бледность, с огромным кровавым пятном на бедре на белых брюках, положенных по форме, что тоже придавало контраста его образу, и в довершение всего, без генеральской шляпы на голове, покрытой каштановыми волосами, и с обломком шпаги, крепко сжимаемым слабеющей рукой.
А там, на флешах вели ожесточенный бой несколько ещё живых гренадеров – но дивизия была почти уничтожена, и силы были на исходе. Петр Иванович, ввиду этих экстремальных обстоятельств, приказал находящемуся в резерве со своей 27 пехотной дивизией герою Смоленской баталии генерал – майору Неверовскому, храброму и статному офицеру, отличившемуся накануне в бою за Шевардинский редут, срочно отправляться с дивизией на флеши и отбить французов.
Дмитрий Петрович, отдав своему начальнику честь и с нескрываемым уважением взглянув на несчастного Воронцова, отправился со своими молодцами вперед, спасать флеши!
Багратион в выборе не ошибся – 27 дивизия во главе с Неверовским оправдала его доверие, ворвавшись на захваченное укрепление и выбив оттуда неприятеля штыками, тем самым вернув флешь и спася оставшуюся небольшую группу гренадеров с тремя офицерами от окончательной потери флешей. Багратион был удовлетворен.
Началась 3 атака. Кутузов уже выслал на левый фланг подкрепление, но требовалось не менее часа, чтобы вышедшим из резерва добраться до цели. Наполеон отправил на захват флешей 3 кавалерийских корпуса Мюрата. В общей сумме в бой вступили со стороны французов 16 тысяч человек. Наступила очередь 27 дивизии нести тяжелейшие потери: были захвачены уже 2 флеши, дивизия потеряла почти 3 четверти своего состава, а комдив Неверовский ранен. Багратион бросил в контр – атаку подошедшую 3 пехотную дивизию Коновницына, и она сумела вернуть укрепления. Мюрату чудом удалось избежать плена.
В рядах 3 дивизии были Ревельский и Муромский пехотные полки. Их шефом и командиром был молодой генерал Александр Тучков, младший брат захваченного в плен под Лубином генерала Павла Тучкова и командира 3 пехотного корпуса Николая, которому было суждено встретить в этой атаке красивую и героическую гибель от картечи со знаменем полка в руках…
Шел уже 6 час битвы. В районе роковых флешей можно было наблюдать страшное зрелище: все было завалено трупами. Впереди флешей лежали груды тел французов, а позади – тел русских. Солдаты ходили по лужам крови, которую изнывшая земля отказывалась поглощать. При этом ни на минуту не стихала артиллерия и ружейная пальба. Генералы, полковники, офицеры, нижние чины бились тем, что попадалось под руку: штыками и прикладами, саблями и шпагами, банниками, досками, камнями. Багратион смотрел на эту завораживающую и страшную картину, и у него невольно вырвалось:
- Воистину кромешный ад! Здесь трусу место не найдется!
И он был прав. На поле были лишь те, кому здесь положено было быть – храбрые и отважные люди, герои своего века.
В конце концов, Багратиону уже ничего не оставалось, как приказать:
- Играйте атаку!
Загремели одновременно все барабаны, в одно могучее раскатистое эхо слился вопль офицеров:
- Играй атаку! К бою!
Орудия гремели, ружья стреляли, сверкали и звенели клинки и штыки, лилась рекою кровь, били барабаны, пели трубы, люди кричали, над головою летал дым – это была вся жизнь Багратиона.
Выделяют обычно четыре так называемые стихии: огонь, вода, земля и воздух. Некоторые для себя добавляют к этому классическому перечню что – то свое. Наполеон, к примеру, считал пятой стихией грязь. А всё то, что мы перечислили выше – это была стихия Петра Ивановича Багратиона. И имя этой стихии было лишь одно – ВОЙНА!
Генералу подали коня. Он с присущей ему привычной ловкостью старого рубаки запрыгнул в седло. Бросил вперед, на наступающего противника, трезвый оценивающий и даже веселый взгляд. Выхватил из ножен самую драгоценную награду – шпагу, которой его наградил на Итальянский и Швейцарский поход сам отец – командир, великий Суворов. И с криком «УРА!» он ринулся вперед, увлекая своих солдат за собой. Они бросились вперед, все вместе, с криком:
- Нам не страшно умирать! С нами Багратион! Ура, за веру православную, за батюшку – царя, за Россию – матушку!
Они летели друг на друга, стенка на стенку, две лучшие армии во всем мире. Но тут раздался взрыв, и Багратион почувствовал адскую боль в ноге и потемнение в глазах… Да, осколок ядра попал ему в ногу. Он не вскрикнул, боясь, что если он покажет, что ранен, контр – атака сорвется, которая так блестяще началась. Но скрыть ему это не удалось, он упал с лошади, прямо на руки своих адъютантов. Один из них крикнул так громко, что голос перекрыл гул пушек:
- Князь ранен! Лекаря, скорее!
В миг по рядам прошлись крики:
- Князь ранен!
- Убили батюшку – генерала, супостаты!
- Не убит он, ранен!
Петр Иванович, между тем, чувствуя, что теряет сознание, поспешил сказать слабеющим голосом своим адъютантам, которые заботливо положили своего командира на землю:
- Передайте генералу Барклаю, что участь и спасение армии теперь зависит от него… До сих пор все идет хорошо, но пусть он следит за моей армией… Передайте Барклаю… спасибо и… виноват…
И все потонуло для старого воина в одном бешеном гуле, все смешалось: смешался рев пушек, топот копыт, слезы солдат и офицеров…
Смешался со всеми этими звуками и голос его ординарца, кирасира Адрианова, подскочившего к командиру и крикнувшему:
- Ваше сиятельство! Вас сейчас унесут лечить! А во мне вам уже нет надобности!
Багратион его слышал, но ничего не мог сказать. Своим молчанием он по – отцовски благословил отважного кавалериста на сечу. Тот отдал честь раненому командиру, вскочил в седло и полетел на врага, и, изрубив многих, рухнул на землю, сраженный вражеским клинком…
***
На операционном столе Багратиона, ненадолго пришедшего в сознание, спросили – ампутировать ли ногу? Рана тяжелая, если не ампутировать, может образоваться гангрена, что повлечет за собой смерть.
Багратион, спокойно выслушав вердикт врачей, повернул голову к стоявшему рядом ординарцу, спросил:
- Скажи, ты представляешь себе одноногого Багратиона?
Ординарец, по щекам которого, покрытым копотью, две светлые дорожки прокладывали слезы, отрицательно замотал головой.
- Вот и я не представляю, - сказал князь.
Это и было ответом врачам и судьбе…
***
Багратиона, по его же собственной просьбе, отвезли в имение его друга, Бориса Голицына, в село Симы Владимирской губернии. Там прославленный генерал мужественно боролся с последствиями своего рокового ранения. Но долго он сопротивляться природе не мог – его волю и силу перед болезнью сломила одна весть, которую от него хранили в строжайшей тайне: весть о сдаче Москвы. Это известие окончательно сломило старого воина и, составив завещание и освободив всех своих крестьян, он умер через 17 дней после ранения… Так прервалась жизнь прославленного генерала…
***
Через несколько лет, на Семеновских флешах, переименованных историками в Багратионовские, вдова генерала Тучкова – Четвертого, того самого, погибшего со знаменем в руках, Маргарита Михайловна, основала Церковь Спаса Нерукотворного, а потом и женскую Спасо – Бородинскую обитель, игуменьей которой она и стала. И вечная тишина скорби и печали поселилась на том месте, где когда – то во всей своей страшной красоте и мощи бушевала стихия войны… Стихия Багратиона…
09.03.14