Всего год назад они оба сломали чужую жизнь. Они убили человека, избавились от улик и спрятались подальше в свои раковины. Никто не виноват, никто не знает. Только эти двое. Два человека, что навсегда, казалось бы разорвали все связи между собой. Год назад было сказано жёсткое "нет", год назад она видела его улыбку в последний раз. Прошлое никогда не оставляет дела завершёнными. И сопротивляться уже бесполезно.
------------------
Никогда нельзя быть уверенным в чём-то на все сто процентов. Никогда. Жизнь учила её этому почти ежедневно и каждый раз преподносила на золотистом подносе ту или иную полусгнившую деталь. Со временем привыкаешь, собираешься в тугой комок эмоций и чувств, и сжимаешься на столько, что остаётся лишь глухой камень. Никто не способен пробить это. Никто и ничто. Разве только она сама. Как психиатр и психотерапевт. Но ведь саму себя не вылечишь.
- Мисс О’Доэрти…
Этот день начался с клиники и её дорогих пациентов с маниакальными психозами и отклонениями столь существенными, что безопаснее было бы запереть их на замок, а то и вовсе стереть с лица земли. Были ведь и те, кто давно был потерян для общества… Были ведь и те… кто никогда ничего не расскажет. Например, Герберт. Старик Герберт Лир. С большими серыми глазами и детской наивной улыбкой. Альцгеймер стал для него той самой карой небесной. А Юджиния была спасительницей. Так он думал. Так он считал. Герберт любил её, как дитя любит свою мать. Но, каждый раз видя её на пороге замирал, словно пытаясь вспомнить что-то… ужасное. С ним можно было говорить, рассказывать, беседовать. Переносная глупая машина для записей, которая тут же всё забудет. Он иногда вспоминал что-то… рассказывал о страшных убийствах, рассказывал о чьей-то боли, но он не мог вспомнить откуда это. Или Лиса. Девочка с Синдромом Клейне-Левина. Лиса попала под её опеку ребёнком агрессивным и встревоженным. Бывали моменты, когда Юджин старательно избегала встречи с ней, словно ограждая её от чего-то.
Были и другие. Целое отделение бедных и беззащитных жизней, люди-марионетки. Люди, столь умные, что никогда не позволят тебе причинить вред или боль, если почувствуют опасность. И всё же самым любимым местом у женщины был именно её кабинет частной практики. Она открыла его всего два месяца назад. Собралась с силами, сняла денег из отложенных. И выкупила половину этажа для своей работы. Ремонт здесь сделали довольно быстро и ровно так, как хотелось самой Юджинии. Всё строго. Холодно и хрустально. Только в её кабинете всё было по другому. Высокий потолок, второй этаж сделанный как библиотека. Два стола, на одном из которых лежали чертёжные листы и инструменты для рисования. Два кресла со стеклянными столиками и кушетка. Всё в идеальном порядке. Книги были привезены из Ирландии. Частная библиотека их отца. Юдж не сумела расстаться с ней и нашла применение здесь. Большей их части. Всё остальное лежало в доме на полу и частично на полках.
- Тереза. Вы сильная и храбрая. Несомненно, самоубийство не самый верный выход из ситуации…
- Его убили! Я вам говорю. Я знаю! Его убили!!!
- Мы ведь не можем взять и отменить постановление криминалистов. И…
У неё была пожилая леди с истерической верой в то, что её сына убили и выкинули в окно высотного здания. Вечер ещё не наступил, когда раздались первые раскаты грома. Юджиния вздрогнула и сразу побледнела, не в силах вымолвить ни слова.
«Вот ведь… надо было смотреть прогноз. Но ведь ничего такого не обещали…»
Гроза. Самое отвратительное в её жизни – это боязнь грозы и молний. Они приводили Джин в ледяной ужас и не давали рационально думать. От пациентки такое не укрылось и она чуть подалась вперёд, касаясь руки доктора.
- С вами всё в порядке?
- Д… да. Да, я просто… о, не обращайте внимания. Миссис Кертис, я думаю с этой проблемой разберутся в скором времени. Не думайте плохо о наших властях...
Ричард усмехнулся, выходя из своей машины, которую только что припарковал прямо перед небольшим зданием, в котором находился офис миссис (или вернее уже сказать мисс?) О’Доэрти. Дождь лил как из ведра, молнии сверкали то с одной, то с другой стороны, призывая собой громкие раскаты грома. Такая погода нравилась Кросби, но в данный момент он не мог позволить себе расслабиться и наслаждаться крупными каплями, стекающими с его кожаного плаща. Его мысли сейчас были заняты совсем другим. Ричард выбросил сигарету, которую уже давно затушил проливной дождь. Он быстрыми шагами прошел к большой двери под широким козырьком и нажал кнопку, напротив которой красовались выведенные круглые буквы на изысканной табличке «Доктор Юджиния О’Доэрти. Частный психотерапевт». Кто бы мог подумать. Частный психотерапевт. Да ладно, малышка... Психотерапевт? Рич снова усмехнулся.
- Офис доктора Юджинии О’Доэрти. – писклявый женский голос с той стороны. Наверное, секретарша.
- Здравствуйте! Я Роберт Уэлс, мне назначено на пять часов!
- Пожалуйста, проходите. – Тут же послышался характерный щелчок открытия двери.
И как легко к тебе попасть. Представиться несуществующим именем, записаться на то время, когда ты пожелаешь. Правда, еще придется заплатить, но Ричарда это совершенно не волновало. Он вошел в здание, поправляя свои волосы, немного намокшие от дождя. Прошел по коридору вперед и наткнулся на большую полукруглую стойку, за которой сидела миниатюрная темноволосая девушка.
- Пожалуйста, проходите. Доктор О’Доэрти еще занята с предыдущим клиентом, Вы можете подождать ее в одной из комнат – девушка показала жестом руки налево – для курящих – и направо – для некурящих. - Я позову Вас, когда Доктор будет готова Вас принять.
Ричард не стал ничего отвечать девушке и лишь кивнул, поворачивая налево и проходя в комнату ожидания. Интересно, зачем они сделали две комнаты? Для курящих и для некурящих. По видимому, Юджиния не хотела и без того «больных» людей оставлять без их радости. Или, может, у нее возникли с кем-то конфликты на этой почве? Буйный пациент, которому запретили закурить в помещении? Нужно будет потом обязательно у нее об этом спросить.
Ричард снял с себя мокрый плащ, подходя к небольшому бежевому дивану. Нужно сказать, что все здесь было в абсолютно спокойных тонах. Ничего резкого, яркого. Никаких особенных вещей, которые могли бы привлечь внимание. Стеклянные столики со стопками журналов и книг. Прозрачные пепельницы – глазу совершенно не за что было зацепиться. Наверное, так и должно было быть в подобных местах, но Ричарду это совершенно не понравилось. Он любил броские и запоминающиеся вещи. А здесь чувствовал себя как в пустом аквариуме с кристально чистой водой.
Кросби сел на один из диванчиков, повесив верхнюю одежду на вешалку, стоящую недалеко в углу. Он достал портсигар, из него – сигарету. И закурил. Ричард специально пришел сюда именно к 5. Он знал, что Юджиния заканчивает работу примерно в 7, а значит, она не будет принимать после него кого-то еще. Значит, у них будет много времени. А еще это значит, что он не отнял у нее работу, которую она сделала сегодня в течение дня. Не отнял ее заработок. Ведь если бы Ричард пришел утром, то вряд ли бы Юджиния сегодня смогла бы продолжать свою работу после беседы с ним. А он уважал ее. И не хотел причинять девушки даже малейшие неудобства.
Тогда зачем же он сюда пришел? Зачем он позвонил сюда, записался, зачем приехал и припарковал свою машину рядом? Если он не хочет доставлять ей неудобства, которое, несомненно, будут доставлены его приходом? Он просто не мог терпеть. Ричард не любил неизвестность. Он не любил не знать чего-то, что ему очень хотелось знать. Он беспокоился о ней. Беспокоился о себе. И о том, что он чувствует. Ему нужно было знать, как она. Нужно было увидеть ее снова. Он и так слишком долго сдерживал себя от звонка, от письма, от смс, от встречи. Если бы это продолжалось и дальше, то закончилось бы чем-то плачевным, несомненно.
У неё сменилось три пациента, время медленно подходило к пяти, а дождь за окном, казалось, ещё больше разыгрался. Всё это камнем повисло на душе Джин и она была сильно напряжена. И всё же… работа шла своим чередом и когда осталась последняя запись, женщина вздохнула с облегчением.
- Можешь впустить его. И быть свободна. На сегодня всё.
Короткий взгляд в окно, поправить штору, мыском туфли выровнять ковёр. Идеально. Даже книга на её стороне возле кресла выглядит органично. Новый человек в её практике. Имя не знакомое, карты нет. Казалось бы… что могло привести его? Но это из тех вопросов, которые остаются за гранью. Или это просто так казалось.
- Мистер Уэлс. – Писклявый голос секретарши вывел Ричарда из его раздумий. – Пожалуйста, проходите. Доктор О’Доэрти готова принять Вас.
Ее притворная любезность раздражала. И Ричард не стал ничего отвечать девушке, он лишь улыбнулся и кивнул, оставляя истлевшую сигарету в идеально чистой пепельнице. Ричард встал, поправляя пиджак, застегивая его на единственную пуговицу. Нет, ну а в чем он должен был сюда прийти? Да и костюм часто был надет на Кросби в последнее время. Ведь ему приходилось много работать и встречаться с людьми, у которых эта одежда является почти повседневной. Дверь кабинета Доктора О’Доэрти открылась и оттуда вышла усохшая, но такая еще молодая женщина. На вид ей было лет 35, но что-то подсказывало Ричарду, что она была намного моложе. Дама вытирала слезы со своих щек и тихо всхлипывала, медленно шагая к выходу. Кросби выдохнул, проводив эту женщину взглядом, и прошел к двери, на которой красовалась золотистая табличка с именем и фамилией его сестры.
- Здравствуйте, Доктор. – Сказал Ричард почти сразу, как вошел в просторный кабинет. Голос его был немного другим, не таким, как тогда, когда они виделись в последний раз. Более прокуренным, более ровным и резковатым. Узнает она его сразу или немного погодя?
Голос. То как он вошёл. Сдержанность. Может напряжённость. От него пахло сигаретами. Быть может ей показалось, но что-то неуловимо знакомое было в этом запахе.
- Проходите, сэр. – Мягкий разворот от стола и взгляд глаза в глаза. Пальцы непроизвольно сжимают ручку с золотым пером, из груди вылетает короткий вздох. Но… ни один мускул не дрогнул. Юджиния даже бровью не повела. А внутри разрасталась буря. Такая же как за окном, всепоглощающая и все уничтожающая. Этот взгляд. Она едва не сказала «папа», но вовремя взяла себя в руки. Он теперь больше был похож на отца... больше, чем раньше.
«Нет. Этого не может быть. Ни здесь. Ни сейчас.»
Стоило ли говорить, что она тайком наводила справки, искала зацепки и теперь знала имя своего брата. Да, она знала его имя. Буквально вчера на её мейл пришло сообщение с короткой информацией. Жив. Где находится – не известно. И зовут его теперь… Ричард. Его не посадили, его ни в чём не обвинили. И вот. Тень прошлого появилась на её пороге.
Ричард подавил в себе очередную ухмылку. Она попыталась сделать вид, что не узнала его? Или она на самом деле его не узнала? Проводила сеансы над самой собой и стерла из памяти то, чего она помнить не хотела? Получилось ли у нее? Пока Рич не мог уверенно дать ответ на этот вопрос. Пока не мог. Но нужно было отдать Юджинии должное. Он ожидал совсем другой реакции. Вызова охраны, вопроса о том, что он здесь делает. Удара чем-то тяжелым, да даже объятий он ожидал больше, чем простого безразличия. Да, Малышка, ты умеешь удивлять. Глаза, широко раскрытые. Не смотрят изучающе. Будто им не интересно то, что они видят. Будто все это как должное. Идеально накрашенные губы даже не дрогнули. Заученные слова. Что ж. Я сыграю с тобой в эту игру.
Она прошла вперед, в центр просторного кабинета. Он выглядел совсем не так как то, что Ричард видел до этого. Никакой прозрачности, никакой стерильности. Высокие потолки, мягкие кресла. Внушительная кушетка, которую, несомненно, выбирала сама Юджиния будто для себя. Все вещи, все книги на столе, все бумаги и принадлежности лежали идеально ровно. Идеально удобно для нее. Не было ни одной вещи, которая не подходила бы к общей картине. Здесь все выглядело так, будто было вырезано из цельного дерева. Все на своих местах.
- О чём бы вы хотели поговорить… сэр… Уэлс. Роберт Уэлс. – Сверяясь с маленьким записью в книжке, Юджиния медленно прошла к своему креслу и показала рукой на соседнее. Все её силы уходили на то, чтоб не задрожать, не сорваться и не бросится к ящику стола, в котором лежал кольт и пара взведенных шприцов с аминазином.
Она опустилась в кресло, открывая свою записную книжку. Непринужденным жестом она указала Ричарду на предмет мебели напротив себя. Тот, не заставляя ждать свою сестру, прошел и сел, закидывая одну ногу на другую. Левая его рука легла на подлокотник, мягко обхватывая пальцами его край, правая – стала на него локтем и ладонь приблизилась к лицу. Он наблюдал за ней. Изучал ее действия. Пытался вспомнить ее такой, какой он ее запомнил и сопоставить с той девушкой, что он видит сейчас. Или правильнее сказать с женщиной? Нельзя было не заметить то, как хорошо она выглядела. Идеально отглаженная одежда, подобранная строго по фигуре и по определенному, ее собственному стилю. Часы на руке, которые то и дело отдавались светлячками, встречая свет, исходящий от лампы над их головами. Спокойствие ее лица раздражало. Неужели так ты готова его встретить? Неужели ты считаешь, что должна вести себя именно так? Он так не думал. Ты хочешь показать ему, что он не значит ничего? Что ты забыла и вычеркнула? Что его приход бесполезен, и ты ничего не можешь сказать ему? Ричарда это злило. Злило до сжатой челюсти. Нет уж, милая сестра. Нет. Он заставит тебя вспомнить. Он не даст забыть.
- У меня небольшая проблема. – Голос его был немного резким, но в то же время ровным. Просто он привык разговаривать так. Уверенно, будто все слова, которые слетают с его губ, давно уже написаны.
У него много проблем. Очень много проблем. О какой же ей рассказать? Какая проблема заденет ее больше всего? Сложно сказать сейчас. Столько времени прошло. И она же психотерапевт. Ха. Заставила себя переосмыслить все, что было? Изменила свое мнение ко всему? Нужно выяснить это.
Сколько сил надо было отдать, чтоб иметь такую выдержку. Она научилась не бояться, она научилась не дрожать. Слушать, терпеть и вслушиваться в слова. Юджиния умела всё и готова была ко всему. Но никак не к тому чтоб смотреть в глаза Ричарду и строить из себя снежную королеву. Всё же невольно вникая в суть проблемы, она стала покусывать губу и водить ручкой по листу, выводя лёгкий набросок портрета.
«Что же ты братик…»
- Ко мне не редко приходят люди с глобальными проблемами, которые тянутся из… детства. – Ровный, спокойный голос. Главное не смотреть на него больше пяти секунд. Просто мельком скользить по родным чертам, оценить что всё такое же… Ричард был тем, кем она его отпустила и вырвала из своей жизни. И всё же… Всё же Джин чувствовала, что это может завести её слишком далеко, а потому, нахмурившись, женщина посмотрела в сторону двери. Она не закрыта. Секретарша ушла, в здании никого… Собственно, какая разница, защёлкнут замок или нет? А разница была. Пока не поздно, отрезать путь к отступлению. Нет, не ему – себе. Сбежать было бы куда проще. Пока этот человек говорит.
– У Вас в кабинете часто бывают убийцы? Ну, не считая, конечно, Вас. Какой это диагноз? Ведь человек, который способен убить подобного себе определенно не является «нормальным». Не так ли? - Юджин непроизвольно дёрнулась вперёд, в страстном порыве вцепиться ему в шею, чтоб прошипеть всё то, что грызлось в её сердце. Зачем он пришёл? Соскучился? Посмотреть на неё, раздавленную собственными поступками?
- Каждый. Кто приходит в мой кабинет – убийца. Это маленький червячок сидящий в голове людей и подстрекающий их на противозаконные действия. Это психологическое отклонение, что когда-то получили и заработали наши предки в той или иной стрессовой ситуации. Это росло, росло… и вытекло в нечто ужасное и мерзкое. Неуравновешенность. Психоз. Маниакальные наклонности. Такие люди порой слишком умны, чтоб попадаться на глупой улике. Вы такой же убийца, как и я. И на ваших руках столько же крови, сколько и на моих. Разница в том, что кто-то видит это, а кто-то предпочитает игнорировать явный факт. – Щёлкнув языком в конце своей речи, и повертев в пальцах ручку, Юджиния чуть вдёрнула подбородок. Жест матери, когда та оставалась недовольной, и эта непокорность в глаза.
«Я не буду подчиняться. Ричард. Я не буду… тебе…»
- Я делал ужасные вещи когда-то. И не жалею о них. Я должен? – Ему всегда было интересно то, что ты думаешь об этом. Ты никогда не высказывалась по этому поводу. По поводу того, что он сделал со своей женой. По поводу его маниакальных наклонностей, которые касались тебя непосредственным образом. Может ты молчала потому, что до этого тебя никто не спрашивал. Может, потому, что ты не хотела ничего говорить.
Она всё же решилась встать и отойти к той грани спасающей её от побега. Щелчок ключа в замке, едва слышное дыхание… Юджин замерла держась за ручку двери и прикидывая, как быстро она сможет дойти до ящика стола и вытащить оттуда заряженный кольт?
- Смотря, что вы считаете ужасными вещами. Некоторые можно с лёгкостью считать невинной шалостью или глупостью. Человеческие предрассудки бывают слишком кривы. Вы не должны жалеть или скорбеть, если однажды вас коснулось что-то ужасное, заставившее… делать ужасные вещи. – Очередные лёгкие шаги до стола, на который лёг ключ, пальцы скользнули по листам бумаги, выравнивая их и проверяя, нет ли пылинок на поверхности. Всё… лишь бы только не смотреть на этот силуэт и не чувствовать себя загнанной ланью. Она всегда умела справляться с собой, это был её маленький дар, полученный от родителей. Мама умела это куда лучше… а вот брат.
«Он принял правила игры, это слишком плохо и слишком… глупо. Я не выдержу. Я опять проиграю и сдамся раньше времени. Он ведь всегда был… сильнее меня.»
Она прикусывала свои губы, слегка смазывая помаду. Немного нервничала? Переживала? Или просто задумалась? Только ей одной было это известно сейчас. Она совсем на него не желала смотреть. И не делала этого. Ричарду это не нравилось. Прошло столько времени, и она даже не поднимает своих глаз. Они брат и сестра. Разве он не простил бы и не понял ее? И не важно, что было между ними до этого. Разве они не должны по-прежнему оставаться друг для друга близкими людьми? Наверное, нет. Даже скорее всего нет.
- Да, наверное, Вы правы. – Ричард задумчиво цокнул языком, возводя глаза к потолку, будто бы всерьез задумываясь о том, что сказала Юджиния. – Да, моя проблема родилась еще в раннем детстве. Я мог бы даже сказать.. сейчас, подождите… Да, точно! В 1982. В таком далеком 1982. И, кажется, это была зима. – Он нарочно издевался. Он старался вызвать в ней то, что ему хотелось видеть. Старался вызвать в ней эмоции, которые будут направлены непосредственно к нему. Слова, которые она будет произносить в его сторону. И наконец, перестанет разговаривать с ним, как с пациентом, которым он представился.
Она встала. Зачем? Тихий стук каблуков, заглушаемый ковровым покрытием. Она подошла к двери, оставив свой блокнот на краю стола. Несколько легких щелчков. Зачем? Она не хочет незваных гостей? Или хочет, чтобы тот, кого она ждала развернулся и ушел, не дождавшись ее? Хочет сделать то, о чем пожалеет? Нет. Ричард был уверен, что она не сможет этого сделать. У нее не хватит сил. А сможет ли он? Наверняка. Вполне. Но у него не было такой цели в данный момент. Хотя, ведь за вечер все еще может измениться.
Юджиния подошла к своему столу, поправляя бумаги на нем, поворачиваясь к Ричарду спиной. Она что-то говорила об ужасных вещах и плохих поступках. Пыталась заговорить его своим ангельским голосом, сбить его с мысли. С его цели. Ричард, не долго думая, бесшумно поднялся со своего кресла, как тень подкрадываясь к ней. Так близко, почти вплотную. Затаив дыхание, чтобы его не заметили. Как только доктор О’Доэрти развернулась, Ричард тут же резко подался вперед, заставляя Юджинию оттолкнуться чуть назад, упереться спиной в крышку стола. Кросби с громким стуком опустил ладонь по правую сторону от девушки, хлопнув по крышке стола. Неожиданный звук прозвенел в ушах, заставил кровь немного прибавить свою скорость на треке по венам. Ричард всматривался в ее глаза, которые были сейчас так близко. Какой-то десяток сантиметров. Она. Совершенно беззащитная сейчас, в его власти. Ее грудь вздымается от частых и глубоких вздохов, но лицо по-прежнему остается противно спокойным. Противно для него.
Он сдавленно выдохнул, выдерживая паузу примерно секунд тридцати. Аромат ее парфюма приятно ласкал, обвивая, будто пытаясь задушить.
- Я оставил сигареты в комнате ожидания. Доктор, Вы не будете против, если я их заберу? Зависимость, что поделать. – Кросби протянул руку, которую не так давно опустил на столешницу, и взял ключ, оставленный там Юджинией. И только теперь он отстранился. Только сейчас отошел от нее, когда, казалось, воздух вокруг них накалился до такой степени, что невозможно было открыть глаз. Атмосфера давила на голову, пытаясь заставить ее лопнуть. Он подошел к двери, открывая ее. Забирая ключ с собой, и выходя из кабинета. Он дает ей шанс. Преимущество, возможность. Ричард и так показал ей, что настроен серьезно. И что не будет терпеть то, что она пытается сделать. Не будет терпеть эту странную игру, которую она пытается с ним провернуть. Пан или пропал, Юджиния. Сейчас или никогда. Он сильнее. Он решительнее. Ему нечего терять, хотя и тебе, кажется, тоже. Разве что потерять друг друга. Но ты за него держишься? Вряд ли. А он за тебя? Тут стоит подумать.
Меньше чем через минуту Ричард снова вошел в кабинет, запирая дверь. И возвращая ключ на то же место, откуда он его взял. Стоило, может, оставить его себе. Ричард покорно вернулся в кресло, с которого он встал не так давно. Занял удобное положение, приготавливаясь делать свой ход.
- Сэр… Роберт. В моём кабинете не курят! Я ненавижу, когда… кто-то курит в моём присутствии.– Она сказала это чуть запоздало. Тогда, когда брат уже вернулся и вновь закрыл дверь. Юдж стала восстанавливать мозаику прошлого. Вот, кажется тот день, когда он схватил её за плечо. Было больно… и не физически, а душевно. Неужели она обманывалась на его счёт всё это время. Неужели всё это время эта любовь была такой опасной для неё? Он показал предательство возлюбленного, ткнул носом в несправедливость. А она хотела быть похожей на него.
Что же им двигало… банальная ревность? Детская глупая ревность. Она забрала у него родителей, она забрала у него внимание. Маленькая крохотная девочка, что неспособна была делать для себя хоть что-то и только кричала… кричала… Как бы ей хотелось стать той девочкой вновь. Юджин засмеялась. Сначала тихо, но с каждым шагом всё громче. Звонко и легко, как и раньше… как и прежде. Сердце бешено колотилось, в горле чувствовался вкус горечи, слегка тошнило. Странная реакция на «счастливое» воссоединение семьи.
– Какой у Вас стаж, Доктор? Психотерапевт. Это очень сложная профессия, как мне всегда казалось. - Он спросил то, что знал наверняка. Хотелось развернуться и попросить остановиться, это было невыносимым, словно кто-то разрезал едва стянувшуюся рану, вытаскивая скрепляющие шов нити. Это было проклятьем Юджинии. Каждую ночь, раз в месяц приходили сны, от которых хотелось кричать и от которых даже её коты забивались в угол.
- Пять лет как психиатр, четыре года, как психотерапевт. Эта профессия не для тех, кто слаб духом. Это всё… - Сев на край стола, Джин приложила палец к виску и постучала. – Это всё здесь. И если ты не умеешь себя контролировать, ни о какой работе речи быть не может.
Снова найти в себе то, ради чего стоит сейчас держаться. Юджиния справлялась на ура. Эта игра не стоила никаких свеч, но именно это давало шанс быть на плаву.
Так долго. Пять лет она пыталась вылечить тех, кто сам своими же руками разорвал свою душу на части. Она штопала маньяков, убийц, ненормальных. Наверное, ей это нравится. Да, за такой долгий срок, и правда, уже можно научиться держать себя в руках. Наверное, она повидала уже очень многое за свою практику. Но ведь ни с кем из её пациентов не связывало то, что связывает с Робертом Уэлсом. Никто из них не знал её так, как знает он. Никто не знал, на скольких подушках она любит засыпать. Никто не знал, как она боится открывать окно в раннюю осень, когда пауки плетут свои коконы, пытаясь выжить. Никто не знал, что она может. Кроме него. Разве это не преимущество?
«Ты думаешь… я всё забыла. Думаешь я не помню всего что было? Пытаешься напомнить, зацепить… сломить… Не выйдет, братик.»
Взгляд вмиг стал цепким и холодным. Они стоили друг друга. Два хищника, готовые вцепиться в любого. Две части одного целого. Только он мудрее, а она хитрее.
– Ваша проблема… зимой. Глупая детская уверенность, что всё в этом мире может принадлежать только тебе, что стоит щёлкнуть пальцами и все падут ниц. А потом появляется кричащий свёрток и всё оказывается лишь иллюзией. Так почему бы не сломать чью-то хрупкую жизнь, пока та не способна сопротивляться. Верно? – Чистой воды блеф. Они уже давно перешагнули порог игры «пациент-доктор». Злился ли он? Так уж и не скажешь. Столько шаблонов психологического давления было использовано, что и подумать страшно. Всё тщетно и глупо. Всё… прах и пыль.
«Думаешь, я не смогу убить тебя? А и правда… Смогу ли? А ты, сможешь ли ты?»
- Само собой, мы делаем выбор в ту или иную сторону вполне осмысленно. Нет ничего в нашей жизни, что делается без определённых причин. Доказать кому-то что-то, открыть глаза, заставить… раскаяться. Когда есть идеальный образ, к которому стремишься, хочется истинно достигнуть его, а не делать тщетные попытки скрыть всё за маской. – По губам скользнула улыбка. Словно Юджин расслабилась, словно ничего не угрожало ей и её репутации. Здесь никого не было. Ни лишних ушей, ни чужих предрассудков.
«Что же ты…»
Она размышляла о той зиме, когда появилась на свет. Когда появилась и стала его проблемой. Только вот та проблема, о которой говорит Юджиния, давно уже решена. Она оказалась слишком простой. Если бы он захотел ее убить – убил бы. Но он не стал. Почему? Она должна это понимать и правильно расценивать. Но сейчас ее мысли ведут совсем в другую сторону. В ту сторону, где зародилось это «что-то». Что-то, сидящее внутри Ричарда и всегда готовое встать со своих колен, на которые он это поставил. Это что-то, которое побуждает его избавляться от тех, кому он мешает. Но он подчинил его. Это чувство. Подчинил себе.
– А еще я убил несколько человек. Или, может, чуть больше, чем несколько. – Ричард пожал плечами. Он не отводил взгляд от Юдж, стараясь заметить в ней хоть что-то. Его злость, которая распирала еще пять минут назад, уже немного поутихла. Что ж, это может быть даже забавно. Представить, что они не знакомы. Представить, что ничего и нет. И что же тогда она сможет сказать ему о нем? Это Ричард действительно хотел бы услышать.
Что ж, врать здесь не имела смысла. Рассматривать его не предвзято и стараться оценивать всё рационально. Убил? Убить можно и словом, и делом… Убить – сейчас значило не всегда в прямом смысле этого слова. Но взять на заметку Юдж должна была. Если бы конечно не знала, что это всё истинная правда.
- Порой мы говорим слова, от которых умираешь душой. Или делаем что-то неотвратимо не приятное, вырывая всё живое из собеседника. Я бы хотела узнать, в таком случае… Вы убивали потому что вам этого хотелось или потому что того требовал случай? – Они говори об этом так, словно всё это было чистейшей воды фарсом и глупой реальностью, что не коснулась их. Он ведь не знает, что там… у неё дома лежит целый альбом с семейными фотографиями, порезанными, частично сожженными и политыми бесконечными потоками слёз. Жалела ли Джин? Несомненно жалела. Но не о том, что потеряла Уила. А о том, что потеряла всю семью.
«Мой брат… мёртв. Мне было так проще думать и принимать действительность?»
Уголки губ дрогнули, и Юджиния скользнула вновь к своему креслу, отрываясь от стола.
- Потому что мне не были нужны эти люди в моей жизни. Все очень просто. – Ричард пожал плечами, как будто сказал сейчас, что ему разонравилась его старая машина, и он ее продал. Так легко, как ничего не значащее событие. - А Вы? Почему это сделали? И какие слова убивают, доктор? Скажите, я бы хотел узнать.
Убивать словами. Они не этим сейчас занимаются друг с другом? Слогами и предложениями вьют себе петли наперегонки. Кто быстрее закончит, тот и победил. Правда, иногда нити рвутся. Иногда приходится останавливаться. И мы так можем никогда и не закончить, Малышка.
- Ты хочешь знать, какие слова убивают? Все. Абсолютно. Ты ставишь их немного под уклон, меняешь направление, даёшь ускорение. И они либо рикошетят и попадают в тебя, либо убивают того, кому предназначались. Например. Прощение. За всё. Можно простить, взять за руку и обнять, а потом вогнать нож в спину. – И снова эта печально-ледяная маска. Минутная слабость. Юджиния хотела сделать что-то, что не даст ей упасть окончательно. А потому в её руках из складок юбки появился скальпель. Она покрутила его в пальцах и подхватила карандаш, что лежал рядом с записной книжкой. – Им лучше точить их. Они так… острее.
Проведя ладонью по подолу, женщина снова посмотрела на брата с вызовом. Он курил… помнится и ей тоже досталась эта привычка. Вот только она справилась с ней. На время. А потом всё пошло по новой. И снова пропало. Такая непостоянная привязанность. Она не любила сигареты, потому что думала, что сорвётся окончательно. Рич был её идеалом. Именно идеалом и её миром. Быть его тенью, значило быть им, и она это умела. Это было самым настоящим проклятьем, только год назад Джин это поняла.
- Мама приучала нас к прекрасному. Таскала то на балет, то оперу. А потом купила мне виолончель и скрипку. Скрипку правда потом разбили. А виолончель я успела спасти. – Это произошло слишком неожиданно. Просто по щелчку, слышимому только ей. Она начала с тихого говора, с явным акцентом. Джи ещё не привыкла говорить на чужом ей языке. Слишком мало времени прошло с того дня, как судьба забросила её сюда. Теперь можно было перестать прятать это. Она ирландка и всегда ей останется. Женщине было не важно, что подумает собеседник, не важно как он отреагирует на это лирическое отступление. На миг, её лицо озарила улыбка. Тонкая и радужная.
«Я рада тебя видеть. Очень рада. Но я не могу… правда не могу…»
Юджиния заговорила о матери. Отчего Ричард не скрывая скривился. Он не хотел слышать об этих людях. Его юношеский максимализм уже давно убил этих людей в его сознании. Пусть сейчас он вырос, его характер совершенно изменился. Но то, что случилось когда-то совершенно нельзя изменить сейчас. Убийство родителей – было его первым убийством. Он задушил их во сне в своей голове. И это переросло в реальность. Теперь, как оказалось, это невозможно вытащить из подсознания. Да и зачем? Этот странный факт не играл больше никакой роли в жизни Ричарда Кросби.
Собственно, Юджин чувствовала себя не в своей тарелке. Ей просто наскучило играть в ту Юджинию, которой она теперь являлась. Да. То, что ей удалось провести своих коллег, было верхом профессионализма. Конечно, женщина, что скормила сердце собственного мужа его же друзьям… она будет как минимум осторожна в своих действиях.
- Они были тебе не нужны… Хорошее оправдание своему нестабильному состоянию. Жаль что родители не дожили до этого дня. Я бы хотела посмотреть на их лица и задать один вопрос. Кто… подарил нам это… проклятье. Отец? Или вечно суетящаяся мама. – Склонив голову на бок и прищурившись, Юдж попыталась вспомнить его настоящее имя. О’Доэрти… Он был О’Доэрти, такой же как и она. – Почему же это сделала я… хороший вопрос. Я могу начать издалека. С того самого дня, когда мой брат не смог сдержать своих порывов и сжать мою руку так, что там остались синяки. Но нет. Это было бы глупо. Дело было в том, что я его слишком любила. Маниакально любила своего мужа. И не могла позволить уйти от меня воевать. Ричард. Ты ведь там был, ты ведь пришёл тогда так вовремя, когда я была в слепом отчаянии.
Они оба были ненормальные. Он это знает и признает. Абсолютно неадекватные. Нельзя быть нормальным и иметь в голове такие мысли, которые есть у них. Ты притворяешься. Ты притворяешься каждый день идеальной, скрываясь за этими ровными шторами, книгами по алфавиту или по датам, как ты там больше любишь. Этот идеальный утренний кофе. Твоя прошлая жизнь была настолько сломанной, что теперь ты делаешь все, чтобы сделать ее нормальной. Но это невозможно. То, что сломалось раньше теперь никогда не восстановить. Никогда.
- Кто подарил нам это проклятие? – Ричард чуть не рассмеялся, широко и с интересом распахивая глаза, поворачиваясь к Юджинии всем телом и немного подаваясь вперед. – Что за глупости Вы спрашиваете, доктор?Это же слишком очевидно.
Он снова откинулся на спинку кресла.
– Это Вы. Вы и есть проклятие. Каждым своим действием, словом, поведением. Все, что Вы делаете, несет за Вами дорожку из пепла. По ее краям – трупы. Убиваю я, убиваете Вы или кто-то еще. Но Вы – прокляты, это я могу сказать с уверенностью.
Она любила. Маниакально любила. Она говорит, что маниакально любила его. Какая наглость.
- Замолчите, мисс Юджиния О’Доэрти. – Он не хотел слышать от нее этих слов. Она оскверняла сейчас его, оскверняла себя и эти слова. – Замолчи. – Он посмотрел на нее с неприкрытой злостью. Его лицо приняло суровое выражение. – Я не позволю тебе так говорить.
Он сейчас впервые отождествил ее с тем, о ком она говорит.
– Если бы ты любила, как ты говоришь. Маниакально любила. То все было бы сейчас совершенно по-другому, Малышка. Совершенно. Так что лучше молчи. Может, хватит с нас лжи и притворства? – Он прищурился, сделав несколько вдохов и касаясь пальцами своего виска. – Ты кого-нибудь вообще в своей жизни любила? Своего мужа? Сомневаюсь. Меня, как ты говоришь? Уверен, что нет. А знаешь почему? – Он усмехнулся. Говорил ли он ей этого когда-то так в открытую? Так провокационно и болезненно честно? Слишком громко. – Потому что я. Потому что я тебя любил. И поэтому я знаю, что это такое. У тебя этого не было!
Любил. Да, без памяти, слепо и слишком невозможно любил. Любил. Сейчас любит ли? Скорее нет, чем да. Это чувство переродилось в нем. Прошло через много преград, через много заборов пришлось ему перепрыгнуть, оставляя на каждом части своей одежды. И тогда, когда она приехала к нему на рождество. Тогда был конец. Тогда любовь осталась совсем обнаженной. И тогда была первая смерть.
В её глазах заплясали огоньки. Вот и кульминация этого всего. Вот и финал…
- Я всегда ждала тебя. Готовилась, думала, размышляла. Но даже тогда. Не ты ли вёл меня за руку к этому? Не ты ли вложил мне в руки нож? - Он вопросительно изогнул бровь. Лицо снова было спокойным, будто бы Ричард не повышал голос на свою сестру всего лишь минуту назад. Будто бы не готов он был резко подняться со своего места, взять ее за волосы и прошипеть все эти слова в ее дрожащие губы.
- Доктор, то есть Ваша теория в том, что человека побуждает на убийство кто-то другой? Что если кто-то другой вложил в его руку нож, то этот человек не является убийцей? Я Вас немного не понимаю. Если в Вашу руку вложили нож и сказали Вам – убей. Разве Вы будете делать это, если Вы этого не хотите? – Юджини хотела. И она это сделала. И продолжала искать себе оправдания раз за разом. День за днем убеждая всех в своей нормальности. Он пришел разрушить её замки. Он пришел сломать её стены. Он пришел заставить её... кричать.
«Что ты пытаешься мне доказать? Что!!! Что я ничто без твоего отражения? Я должна была и могла бы стать для кого-то всем. Могла….»
- Я могла… - И снова холод охватывает тело. Хочется сжаться, хочется уйти и сбежать от очередного наваждения, что приносит его голос и его стальной блеск глаз. Кто он? Нет, не брат. Её брат мёртв. Навсегда. Как и родители, которых он ненавидел. Его имя стёрлось из сознания, растворилось в алкоголе и чужих душах. Кто этот Ричард? Чего ему нужно?
«Что мне… делать…»
Ей хочется встать, подскочить, умчаться куда-то подальше отсюда. Собрать вещи в чемодан и рвануть за границу, где никто не знает ни кто такая Юджиния, ни того, что она сделала. Ей нужна была идеальность и порядок. А теперь всё вокруг казалось до омерзительного грязным. Душа грязной…
Он говорил ужасные вещи. Он вёл её нить дальше, окрашивая в ярко-красный цвет, оставляя рваные раны дорогой от сердца до души. Юджин напряглась в своём кресле, не в силах шевельнутся. Вот… вот оно то поражение, которое неминуемо должно было появиться. Снова женщине захотелось простонать и в панике броситься за стол. Ведь никто не знал… никто… не смеет прикасаться к ней. Этот страх остался у неё с того самого момента когда брат схватил за руки. Страх оказаться подчинённой силой… Юджиния боялась прикосновений. Так же как и грозы. Молния сверкнула как раз в тот момент, когда женщина приготовилась парировать слова брата. Всё в ней замерло, сжалось в смертельном страхе. Закрыв уши руками и с шипением выдыхая воздух, Юдж зажмурилась.
«Страшно… страшно… страшно….»
Он приказывал ей замолчать. Он вонзал в неё свои тонкие иглы слов, впрыскивая тот яд, которым так искусно умела владеть она сама.
- Сплошной фарс… ни капли эмоций. Вся моя жизнь была придумана от и до, чтоб только не дать саму себя раскусить. О, ты любил. Любил так… как только может любить брат. Старший. Идеал. – Она всё ещё сжимала скальпель в руках и он тут же оказался заброшен в угол кабинета. Медленно встав и направившись к окнам, Юджиния задёрнула шторы и медленно осела на пол. Очередной раскат и сверкание молнии отдались в ней судорожным вскриком, который никак не возможно было подавить зажав рот ладонью. – Уходи! Убирайся! УЙТИ!!!!
Сколько можно говорить о ненависти, кричать кому-то чтоб исчез из жизни… Юджин не могла справиться со своим страхом. Не в силах побороть это, она старалась заместить всё дургими эмоциями.
- Хватит лгать… хватит притворяться. Сеанс окончен. Всё закончено. Давай оставим этот разговор. Прошу тебя, Ричард… - Если бы не погода, сколько бы ещё продолжалось это всё? Сколько бы ещё было сказано язвительности? Юджин сейчас была просто маленькой девочкой, оставшейся в огромном доме без поддержки. В одном лёгком платьице. И никого… ничего вокруг. Их дом представлялся ей тогда монстром, готовым поглотить хрупкую детскую душу. Спаситель пришёл лишь потом… уговорами заставил вылезти из тёмной кладовки и обнял. Ей было всего шесть. Родители ушли на званный ужин.
«Боже… это не достойно взрослого человека. Это низко и омерзительно…»
Он чувствует дрожь в ее руках. В ее плечах, в ее сердце. Неужели она стала его бояться? Неужели она поняла, что стоит это делать? Хотя, Ричард и сам не мог сказать сейчас с полной уверенностью, стоит ли Юджинии его бояться. Он не хотел причинять ей боль и одновременно мечтал разорвать ее на мелкие кусочки. Касаться ее кожи, вытирать слезы с ее щеки и глотать ее крики боли и отчаянья. Оставлять синяки на ее бедрах, сжимать ее тонкую шею так, чтобы она не смогла издать ни единого звука. Сердце мужчины забилось немного быстрее при мыслях об этом, но сейчас он отбросил их в сторону, обещая себе подумать над этим позже. Слишком его зацепило то, что он себе представил.
Он слушал ее, наблюдал за ее движениями. Смотрел на скальпель, сверкающий в тонких пальцах женщины. Она сможет его применить? Она думает, что сможет это сделать? А хотела бы? Да, наверное, Юджиния сейчас желала своему брату смерти. Она бы хотела, чтобы его и вовсе больше не существовало. Предпочитала бы по-прежнему думать, что он мертв, в тюрьме или где-то еще, но подальше от нее. Но нет. Он пришел. И сможешь ли ты воплотить свои мысли в жизнь? Ему снова придется вложить в твои руки нож и сказать, что тебе делать? Эта не та игра, в которой они играют на одной стороне. Здесь все гораздо хуже. И победит тот, кто сильнее и решительнее. Победит тот, кто знает, чего он хочет. Ричарду ничего не стоит встать со своего кресла, привязать свою любимую сестру к стулу и делать все, чего ему захочется. Но это ведь слишком просто. А он слишком глуп. Все еще надеясь на то, что у него получится что-то изменить. Может, пора смириться с неизбежным? В глазах Кросби засверкали искры, требующие крови. Требующие действий.
Раскат грома. Сверкающие молнии, закрадывающиеся в кабинет, освещающие каждый его уголок на доли секунды. Юджиния подскочила со своего места, поспешила задернуть тяжелые шторы, чтобы не видеть ничего. Она все еще боялась. Боялась грома и молнии. Ну кто бы мог подумать. Она все та же. Та же маленькая Юджиния, которая с такой любовью перед сном обнимала своего брата. Куда исчезла вся твоя любовь? Куда ты ее спрятала? Многими сеансами психотерапии над самой собой ты ее вырезала? Верни обратно, Малышка. Верни.
Она хочет, чтобы он ушел. Ричард встал, подходя к своей сестре. Он взял ее под руки, хотела она того или нет. Поднял ее на ноги, тут же ослабив хватку, будто пытаясь ей показать, что в данный момент он не желает делать ей ничего плохого.
- Я не вру. И не притворяюсь. Притворяться это то, чего я никогда не умел. – Голос стал более ровным. Он подвел девушку обратно в ее кресло, заставляя сесть. Протянул ей бокал с крепким алкоголем. – Давай я отвезу тебя домой. Сейчас тебе лучше не оставаться в одиночестве.
Она сказала ему уйти. Но ему не хотелось. Нет, он только пришел. Спустя столько времени. И теперь сразу уходить? Нет. Не для этого все было. Он не уйдет и не оставит свою сестру. Теперь – никогда.
Замена образов. Подмена на искусственные. Можно ли предать свою мечту? Можно ли отказаться от всего? Юджиния это сделала. Сломала всё что могло сдерживать, уничтожила каждого на своём пути и оставался только брат… тот кто мог спасти, кто мог обнять и поцеловать перед сном.
«Его не было на моей свадьбе, его не было на похоронах родителей… А был ли он вообще…»
- Мой брат мог появиться когда угодно. Спасти от чего угодно… - Стоило ли говорить, что он заменил ей родителей, которые старательно ушли на второй план, стоило Ричарду взять на себя хоть какую-то ответственность. Эта память была самой яркой и самой тёплой. Той, которую хотелось старательно отрицать. – Никто ведь и знать не знает, что Ричард Кросби… мой брат… Я приехала сюда… одна. С ворохом забытых грехов. Со своим клеймом и своим проклятьем. Я лечу людей, но кто… может вылечить меня?
Можно ли предать мечту? Отбросить смысл жизни? У неё это вышло как нельзя лучше. Кто она? Юджиния О’Доэрти. Женщина, чьё имя произносится с таким трепетом и вожделением, а то и страхом. Её могут ненавидеть, её могут презирать, но она знает почти всё о каждом. В её руках многое, что хотят скрыть честолюбивые мамаши и тщеславные отцы. Самое время взять себя в руки. Но… гроза… брат, всё это стало таким неправдоподобным. Он поднял её на ноги, усадил обратно в кресло и протянул стакан с виски.
- Нет… нельзя. Я сойду с ума в доме с двумя котами, которые пьют со мной виски… - Сейчас она смотрела на него так, как и несколько лет назад. Когда увидела его с женой. С лёгкой тенью любопытства и желания узнать, что же твориться там… в мужской душе. Её голос был подобен шелесту.
«Я устала. Каждый раз с такими вот приходами, происходит что-то невообразимое.»
- Ричард… ты ведь не оставишь меня… больше. Никогда… - Юдж просила его уйти. Всего пару минут назад. Уйти и исчезнуть из жизни навечно. Дверь открывается просто, мир всегда готов принять таких умных и хитрых людей как Рич. Она вот устроилась куда уж лучше. Собственная практика, собственные пациенты. И душа… чернее ночи. Прогнившая и холодная. Никто ведь не может спасти таких. Никто и ничто. Выпив залпом всё что было в стакане и лишь чуть-чуть поморщившись, Юджин посмотрела на потолок. Она устала бегать. Устала прятаться. Совершать одну и ту же ошибку на протяжении нескольких лет ей порядком осточертело. Она убьёт его. Как-нибудь потом. Когда он не будет так насторожен и зол на неё. Слишком многое надо потушить теперь. Всё же… они семья.
«Семья. Лучше бы ты убил меня тогда в кроватке. Пока я ещё не смогла причинить кому-то вред…»
При всех своих страхах, при всех потерях и приобретениях, Юдж была монстром. Всегда была, вот только кто разглядит эту истинную личину за милой улыбкой доктора.
- Отвези меня домой…– Медленно вставая и направляясь к столу, женщина закрыла на секунду глаза. Всё же сегодняшний день был слишком сложен для неё. Ей вообще не стоило выходить из дома. Но не значило ли бы это… что он пришёл бы к ней туда. В её маленькую крепость.
«Посмотрим… как всё обернётся.»